Сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Внимание!
воскресенье, 09 августа 2009
02:00
Доступ к записи ограничен
суббота, 08 августа 2009
- Я - настоящий флаффер. - А почему с топором? - Вот видите, как мало вы знаете о настоящих флафферах!
Автор: Anair
Вычитка: Leona
Название: Тяжелые времена
Персонажи: из Конохи, главные.
Жанр: стеб, глум, крэк.
Рейтинг: ну оч. высокий
Дисклеймер: права на персонажей у Кисимото Масаси.
Примечание: посвящается "бордельным" заявкам на наруто-кинках
читать дальше
Коноха переживала не лучшие времена. После нападения Акацук деревня лежала в руинах, Годайме была надолго выведена из строя, от войны страну удерживали только усилия политиков, союзническая поддержка Суны и негласный «договор» с Раикаге. Тем не менее престиж Конохи в глазах других стран изрядно пошатнулся, и деревня больше не получала достаточного количества заказов – экономика ее рушилась на глазах. Волевым решением Совета большая часть дзенинов и чунинов, сидевших без работы, была отправлена «на вольные заработки» в светскую часть страны Огня. Приехавшие в столицу шиноби оказались беспомощны и бесполезны, как новорожденные котята: единственное, что они умели – воевать, но в тот момент на военные таланты не было спроса. Так ниндзя Конохи, не имевшие ничего, кроме собственных тел, и осели в веселых кварталах города…
С головокружительной быстротой звездой среди них стал Учиха Итачи. Обычно слепой Итачи выходил вечерами на улицу с табличкой на груди «В конец очереди там за углом» - очередь, и правда, выстраивалась такая, что конец ее подчас терялся в другом квартале. Брата Итачи оставлял в комнатах, уверяя, что, как старший, сам обо всем позаботится. Саске негодовал и возмущался: «Не позволю я тебе одному вкалывать!» до тех пор, пока Итачи не согласился, чтобы тот работал вместе с ним. И хотя сам Саске на улицу практически не выходил, работал он наравне с братом. Когда клиенты снимали их на пару, Учиха называл тройную цену.
Наруто, как только смог смириться с самим фактом, с утроенным рвением принялся за дело. Каждую ночь он создавал сотню клонов и всех их выводил на работу. Большая часть, конечно, гуляла зря, но все-таки деньги Наруто зарабатывать начал. У него была цель – скопить на восстанавливающую терапию для бабули Цунаде. Терапия была недешевой. И Наруто методично и терпеливо откладывал все свободные деньги, что не шли в Коноху, да еще каждую неделю по-дружески предлагал половину выручки Саске. Саске задирал нос и гордо отказывался – они с братом за день зарабатывали больше, чем Наруто со всеми клонами за неделю. ...Правда, финансовые дела Наруто улучшились после того, как Хьюга Неджи догадался сказать ему, что с клиентов надо брать определенную сумму, а не ставить у выхода мисочку для пожертвований «оставьте, кто сколько пожелает». Наруто был готов любить весь мир просто так.
У самого Хьюги дела шли неплохо. У него даже появилось прозвище – Неджи «Деньги вперед». Но амбиции Неджи приличный для борделя заработок не удовлетворял. Он быстро нашел себе побочный бизнес в Нижнем городе: изображая слепого прорицателя, предсказывал будущее простофилям, посещающим спиритические салоны. Особенно эффектно получалось, когда он в подходящий момент активировал бьякуган – впечатлительные женщины и старушки были в восторге и платили Неджи не скупясь. Но Хьюге и этого было мало: он потихоньку учился играть в карты, параллельно раздумывая о тончайшем крапе чакрой и возможности использования бьякугана за карточным столом. Также Неджи начал ссужать деньги в долг…
А вот Шикамару поначалу пришлось несладко. В незнакомом городе коноховцам приходилось самим, прилагая усилия, находить себе работу – для Шикамару это было слишком проблематично. Он целыми днями валялся на кровати, пялясь в потолок и не задумываясь о том, чтобы найти клиента. Питался одними сухарями. Так продолжалось, пока хозяин не пригрозил выкинуть его на улицу. Но и начав с грехом пополам нелегкую трудовую деятельность по продаже своего тела, Шикамару не добился значительных успехов. Когда один клиент в постели, задыхаясь от возбуждения, прошептал ему: «Покажи все, на что ты способен!», Шикамару показал – лег и заснул. После нескольких недель таких мытарств и жизни впроголодь он пристроился подрабатывать бухгалтером к Учихам. Доходы у тех достигли поистине астрономических размеров, и стало сложно разбираться с налогами. Конечно, Итачи мог бы и сам, но он, к сожалению, теперь был слеп. Шикамару же удавалось очень ловко списывать на производственные расходы ценные подарки – шелковые ткани, драгоценности, дорогие духи и благовония - которые в огромных количествах дарили Саске и Итачи негласные «покровители» в надежде на самом деле стать таковыми. Жизнь понемногу налаживалась…
Но хуже всего шли дела у бедняги Чоджи. Он работал в буквальном смысле слова за еду. Чоджи даже похудел – нехватка денег и пищи вызывала у него нервную трясучку и страх перед будущим, а страх порождал еще больший голод. Пока Учихам за ночь удовольствий платили баснословные суммы, на которые можно было купить чистокровную лошадь, Чоджи был мальчиком, который отсосет вам в подворотне за тысячу рё. Про него ходили черные шуточки, например, что однажды голодный Чоджи во время минета не выдержал и откусил чье-то достоинство, и – самое смешное – Чоджи не подумал поперхнуться или выплюнуть, а удрал с добычей в зубах. Съел он ее сырой или все-таки приготовил, не уточняли.
Неожиданно все сложилось у Хатаке Какаши. Хотя как сказать. Никто никогда не видел Какаши на панели. Никто не видел, чтобы он вообще работал. Тем не менее деньги у него водились... Какаши знал толк только в двух вещах: первым было искусство шиноби, вторым – порно. Поэтому он первым делом на скудные сбережения купил камеру и обратился с патетическими речами о патриотизме и благодарности к двум своим бывшим ученикам. Обращение прозвучало в нужный момент, когда Саске и Наруто были деморализованы необходимостью осваивать новую профессию, а будущее виделось смутным и мрачным. Саске сначала ломался, боялся, что брат не переживет, если это увидит («Не увидит, он же слепой», - успокоил его Какаши), но потом снялся на пару с Наруто и по отдельности в домашнем видео бывшего учителя. Тот обещал ребятам щедрые дивиденды, если дело пойдет успешно. Дело пошло. Кустарное порно Какаши, которое тот поначалу распространял из-под полы на улицах, пользовалось небывалым успехом. Обычно его находили по наводкам друзей, незнакомые люди скромно подходили, здоровались: «Мой друг вчера покупал у вас кассету, Синдзи, Синдзи Такитиро» или «Я от Хидэо, можно и мне копию того, что вы продали ему на той неделе?». За бывшим дзенином даже сохранилось старое прозвище – Копирующий Какаши. Постепенно Какаши поставил дело на поток, с полупрофессиональным размахом. Теперь он работал не с одним десятков «актеров», сотрудничал в Нижнем городе с полузакрытым клубом под названием «Запретный плод» и снимал видео на различную, часто очень специфическую, тематику.
К слову, в том же клубе обосновались бывшие напарники Инудзука Киба и Абураме Шино. Киба работал, что называется, по особому профилю. Просто так к нему было не попасть. Допускались только проверенные члены клуба - те, что отличались большой любовью к животным. Что конкретно делал Абураме, никто не спрашивал, подробности были не для слабонервных. Какаши снимал видео с обоими, но распространял его в строжайшей тайне в наглухо запечатанных конвертах без надписей.
В конце концов не у дел остался только Рок Ли на пару с любимым учителем. Как ни бился Ли, как ни старался, но не мог достичь успеха на новом поприще. «Смирись, Ли, у тебя нет таланта», - с легкой усмешкой говорил ему Неджи, укладывая сестре в посылку дорогое кимоно, сшитое под заказ. Его ростовщический бизнес шел хорошо. «Ну и что! - вспыхивал Ли. – Я буду упорно трудиться и добьюсь своего». Гай-сенсей со слезами на глазах наблюдал за упрямым учеником – как Ли часами, до заноз на языке, тренировался делать минет на деревянном фаллосе, как он пытался проследить за Саске, чтобы выведать секрет его успеха. Но все зря – Гай и Ли едва сводили концы с концами, не говоря об обязательных отчислениях в бюджет Конохи, которые делали все шиноби, отправленные на заработки в город. Отправлять им было нечего. Наконец Какаши пожалел старого друга и пристроил их с Ли все в тот же «Запретный плод». Теперь Гай и Рок Ли, одетые в обтягивающую черную кожу, каждую ночь стояли там в комнате за ширмой, куда за небольшую сумму мог зайти каждый, дабы почувствовать, каково это, когда тебе в жопу засовывают смазанный вазелином кулак.
А время шло. Небывалый успех Учих только рос, их уже называли не иначе как элитой. Элитой из элиты, почти легендой. Шикамару теперь был менеджером, у него появился личный кабинет с кожаными диванами, дубовым столом и солидным позолоченным пресс-папье на нем и личный помощник. Саске видели редко, к тому же он стал невыносимо высокомерным – старых друзей при встрече и не замечал. А может, правда не замечал, потому что зрение садилось. Итачи не видели вовсе – тот слишком много работал. Да ему и не надо было никуда выходить – по малейшему знаку к его ногам бросали все, что он ни пожелает, и были готовы носить на руках, куда бы он ни пожелал. Итачи желал в общем-то немного. В отличие от Саске. Тот копил деньги. Как Саске досадовал, что ему не пришло в голову заняться проституцией раньше; как шиноби, он никогда не зарабатывал таких сумм так быстро. Конечно, часть он исправно отправлял в Коноху, но львиную долю заработка, добавляя к ней многочисленные подарки, обращенные в деньги и ценные бумаги, откладывал, мечтая для себя с братом о безбедной жизни на каком-нибудь удаленном островке в Южном море. «Бедный Итачи, ему будет полезен морской климат», - думал Саске, утирая слезу, и пересчитывал купюры. Он собрал почти половину из того, что хотел.
После Учих наибольшего успеха – если не считать Хьюги Неджи, но размах его разветвленного бизнеса был покрыт тайной - добился Хатаке Какаши. Он подумывал о собственной студии с постоянным штатом сотрудников. Назвать он ее хотел «Извращенный отшельник», в честь великого Дзирайи. Какаши был уверен, что сам Дзирайя это бы одобрил. Кстати, бывший преподаватель Академии – Умино Ирука теперь работал у Какаши курьером. Ирука не жаловался – работа была непыльной, а получал он за нее больше, чем в Академии. По старой памяти Ирука иногда встречался со своим бывшим любимым учеником – Узумаки Наруто. Только теперь он угощал его не раменом днем в забегаловке, а маргаритой в баре по вечерам. Наруто, экстравагантно окрашенный – в режиме сеннина, в обтягивающих брюках, профессионально закинув ногу на ногу, сидел с ним у стойки, потягивая коктейль, и весело трепался обо всем подряд. В основном о том, что в этом месяце он наконец-то «сделает» проклятого Саске – то есть заработает больше, чем он. Что у него есть секретная фишка, против которой Саске не выстоит, что Саске на самом деле не так хорош, просто за счет брата выезжает, что… И Наруто говорил и говорил, его невозможно было остановить, если дело касалось Учихи. Ирука улыбался, качал головой и уже не слушал. Тяжелые были времена, всем им пришлось несладко, но Коноха выстояла, как всегда, и будет стоять и дальше, пока у нее такие самоотверженные и преданные сыны. Жизнь была тяжела, но она продолжалась.
Вычитка: Leona
Название: Тяжелые времена
Персонажи: из Конохи, главные.
Жанр: стеб, глум, крэк.
Рейтинг: ну оч. высокий
Дисклеймер: права на персонажей у Кисимото Масаси.
Примечание: посвящается "бордельным" заявкам на наруто-кинках
читать дальше
«Суровые времена требуют суровых мер»
Коноха переживала не лучшие времена. После нападения Акацук деревня лежала в руинах, Годайме была надолго выведена из строя, от войны страну удерживали только усилия политиков, союзническая поддержка Суны и негласный «договор» с Раикаге. Тем не менее престиж Конохи в глазах других стран изрядно пошатнулся, и деревня больше не получала достаточного количества заказов – экономика ее рушилась на глазах. Волевым решением Совета большая часть дзенинов и чунинов, сидевших без работы, была отправлена «на вольные заработки» в светскую часть страны Огня. Приехавшие в столицу шиноби оказались беспомощны и бесполезны, как новорожденные котята: единственное, что они умели – воевать, но в тот момент на военные таланты не было спроса. Так ниндзя Конохи, не имевшие ничего, кроме собственных тел, и осели в веселых кварталах города…
С головокружительной быстротой звездой среди них стал Учиха Итачи. Обычно слепой Итачи выходил вечерами на улицу с табличкой на груди «В конец очереди там за углом» - очередь, и правда, выстраивалась такая, что конец ее подчас терялся в другом квартале. Брата Итачи оставлял в комнатах, уверяя, что, как старший, сам обо всем позаботится. Саске негодовал и возмущался: «Не позволю я тебе одному вкалывать!» до тех пор, пока Итачи не согласился, чтобы тот работал вместе с ним. И хотя сам Саске на улицу практически не выходил, работал он наравне с братом. Когда клиенты снимали их на пару, Учиха называл тройную цену.
Наруто, как только смог смириться с самим фактом, с утроенным рвением принялся за дело. Каждую ночь он создавал сотню клонов и всех их выводил на работу. Большая часть, конечно, гуляла зря, но все-таки деньги Наруто зарабатывать начал. У него была цель – скопить на восстанавливающую терапию для бабули Цунаде. Терапия была недешевой. И Наруто методично и терпеливо откладывал все свободные деньги, что не шли в Коноху, да еще каждую неделю по-дружески предлагал половину выручки Саске. Саске задирал нос и гордо отказывался – они с братом за день зарабатывали больше, чем Наруто со всеми клонами за неделю. ...Правда, финансовые дела Наруто улучшились после того, как Хьюга Неджи догадался сказать ему, что с клиентов надо брать определенную сумму, а не ставить у выхода мисочку для пожертвований «оставьте, кто сколько пожелает». Наруто был готов любить весь мир просто так.
У самого Хьюги дела шли неплохо. У него даже появилось прозвище – Неджи «Деньги вперед». Но амбиции Неджи приличный для борделя заработок не удовлетворял. Он быстро нашел себе побочный бизнес в Нижнем городе: изображая слепого прорицателя, предсказывал будущее простофилям, посещающим спиритические салоны. Особенно эффектно получалось, когда он в подходящий момент активировал бьякуган – впечатлительные женщины и старушки были в восторге и платили Неджи не скупясь. Но Хьюге и этого было мало: он потихоньку учился играть в карты, параллельно раздумывая о тончайшем крапе чакрой и возможности использования бьякугана за карточным столом. Также Неджи начал ссужать деньги в долг…
А вот Шикамару поначалу пришлось несладко. В незнакомом городе коноховцам приходилось самим, прилагая усилия, находить себе работу – для Шикамару это было слишком проблематично. Он целыми днями валялся на кровати, пялясь в потолок и не задумываясь о том, чтобы найти клиента. Питался одними сухарями. Так продолжалось, пока хозяин не пригрозил выкинуть его на улицу. Но и начав с грехом пополам нелегкую трудовую деятельность по продаже своего тела, Шикамару не добился значительных успехов. Когда один клиент в постели, задыхаясь от возбуждения, прошептал ему: «Покажи все, на что ты способен!», Шикамару показал – лег и заснул. После нескольких недель таких мытарств и жизни впроголодь он пристроился подрабатывать бухгалтером к Учихам. Доходы у тех достигли поистине астрономических размеров, и стало сложно разбираться с налогами. Конечно, Итачи мог бы и сам, но он, к сожалению, теперь был слеп. Шикамару же удавалось очень ловко списывать на производственные расходы ценные подарки – шелковые ткани, драгоценности, дорогие духи и благовония - которые в огромных количествах дарили Саске и Итачи негласные «покровители» в надежде на самом деле стать таковыми. Жизнь понемногу налаживалась…
Но хуже всего шли дела у бедняги Чоджи. Он работал в буквальном смысле слова за еду. Чоджи даже похудел – нехватка денег и пищи вызывала у него нервную трясучку и страх перед будущим, а страх порождал еще больший голод. Пока Учихам за ночь удовольствий платили баснословные суммы, на которые можно было купить чистокровную лошадь, Чоджи был мальчиком, который отсосет вам в подворотне за тысячу рё. Про него ходили черные шуточки, например, что однажды голодный Чоджи во время минета не выдержал и откусил чье-то достоинство, и – самое смешное – Чоджи не подумал поперхнуться или выплюнуть, а удрал с добычей в зубах. Съел он ее сырой или все-таки приготовил, не уточняли.
Неожиданно все сложилось у Хатаке Какаши. Хотя как сказать. Никто никогда не видел Какаши на панели. Никто не видел, чтобы он вообще работал. Тем не менее деньги у него водились... Какаши знал толк только в двух вещах: первым было искусство шиноби, вторым – порно. Поэтому он первым делом на скудные сбережения купил камеру и обратился с патетическими речами о патриотизме и благодарности к двум своим бывшим ученикам. Обращение прозвучало в нужный момент, когда Саске и Наруто были деморализованы необходимостью осваивать новую профессию, а будущее виделось смутным и мрачным. Саске сначала ломался, боялся, что брат не переживет, если это увидит («Не увидит, он же слепой», - успокоил его Какаши), но потом снялся на пару с Наруто и по отдельности в домашнем видео бывшего учителя. Тот обещал ребятам щедрые дивиденды, если дело пойдет успешно. Дело пошло. Кустарное порно Какаши, которое тот поначалу распространял из-под полы на улицах, пользовалось небывалым успехом. Обычно его находили по наводкам друзей, незнакомые люди скромно подходили, здоровались: «Мой друг вчера покупал у вас кассету, Синдзи, Синдзи Такитиро» или «Я от Хидэо, можно и мне копию того, что вы продали ему на той неделе?». За бывшим дзенином даже сохранилось старое прозвище – Копирующий Какаши. Постепенно Какаши поставил дело на поток, с полупрофессиональным размахом. Теперь он работал не с одним десятков «актеров», сотрудничал в Нижнем городе с полузакрытым клубом под названием «Запретный плод» и снимал видео на различную, часто очень специфическую, тематику.
К слову, в том же клубе обосновались бывшие напарники Инудзука Киба и Абураме Шино. Киба работал, что называется, по особому профилю. Просто так к нему было не попасть. Допускались только проверенные члены клуба - те, что отличались большой любовью к животным. Что конкретно делал Абураме, никто не спрашивал, подробности были не для слабонервных. Какаши снимал видео с обоими, но распространял его в строжайшей тайне в наглухо запечатанных конвертах без надписей.
В конце концов не у дел остался только Рок Ли на пару с любимым учителем. Как ни бился Ли, как ни старался, но не мог достичь успеха на новом поприще. «Смирись, Ли, у тебя нет таланта», - с легкой усмешкой говорил ему Неджи, укладывая сестре в посылку дорогое кимоно, сшитое под заказ. Его ростовщический бизнес шел хорошо. «Ну и что! - вспыхивал Ли. – Я буду упорно трудиться и добьюсь своего». Гай-сенсей со слезами на глазах наблюдал за упрямым учеником – как Ли часами, до заноз на языке, тренировался делать минет на деревянном фаллосе, как он пытался проследить за Саске, чтобы выведать секрет его успеха. Но все зря – Гай и Ли едва сводили концы с концами, не говоря об обязательных отчислениях в бюджет Конохи, которые делали все шиноби, отправленные на заработки в город. Отправлять им было нечего. Наконец Какаши пожалел старого друга и пристроил их с Ли все в тот же «Запретный плод». Теперь Гай и Рок Ли, одетые в обтягивающую черную кожу, каждую ночь стояли там в комнате за ширмой, куда за небольшую сумму мог зайти каждый, дабы почувствовать, каково это, когда тебе в жопу засовывают смазанный вазелином кулак.
А время шло. Небывалый успех Учих только рос, их уже называли не иначе как элитой. Элитой из элиты, почти легендой. Шикамару теперь был менеджером, у него появился личный кабинет с кожаными диванами, дубовым столом и солидным позолоченным пресс-папье на нем и личный помощник. Саске видели редко, к тому же он стал невыносимо высокомерным – старых друзей при встрече и не замечал. А может, правда не замечал, потому что зрение садилось. Итачи не видели вовсе – тот слишком много работал. Да ему и не надо было никуда выходить – по малейшему знаку к его ногам бросали все, что он ни пожелает, и были готовы носить на руках, куда бы он ни пожелал. Итачи желал в общем-то немного. В отличие от Саске. Тот копил деньги. Как Саске досадовал, что ему не пришло в голову заняться проституцией раньше; как шиноби, он никогда не зарабатывал таких сумм так быстро. Конечно, часть он исправно отправлял в Коноху, но львиную долю заработка, добавляя к ней многочисленные подарки, обращенные в деньги и ценные бумаги, откладывал, мечтая для себя с братом о безбедной жизни на каком-нибудь удаленном островке в Южном море. «Бедный Итачи, ему будет полезен морской климат», - думал Саске, утирая слезу, и пересчитывал купюры. Он собрал почти половину из того, что хотел.
После Учих наибольшего успеха – если не считать Хьюги Неджи, но размах его разветвленного бизнеса был покрыт тайной - добился Хатаке Какаши. Он подумывал о собственной студии с постоянным штатом сотрудников. Назвать он ее хотел «Извращенный отшельник», в честь великого Дзирайи. Какаши был уверен, что сам Дзирайя это бы одобрил. Кстати, бывший преподаватель Академии – Умино Ирука теперь работал у Какаши курьером. Ирука не жаловался – работа была непыльной, а получал он за нее больше, чем в Академии. По старой памяти Ирука иногда встречался со своим бывшим любимым учеником – Узумаки Наруто. Только теперь он угощал его не раменом днем в забегаловке, а маргаритой в баре по вечерам. Наруто, экстравагантно окрашенный – в режиме сеннина, в обтягивающих брюках, профессионально закинув ногу на ногу, сидел с ним у стойки, потягивая коктейль, и весело трепался обо всем подряд. В основном о том, что в этом месяце он наконец-то «сделает» проклятого Саске – то есть заработает больше, чем он. Что у него есть секретная фишка, против которой Саске не выстоит, что Саске на самом деле не так хорош, просто за счет брата выезжает, что… И Наруто говорил и говорил, его невозможно было остановить, если дело касалось Учихи. Ирука улыбался, качал головой и уже не слушал. Тяжелые были времена, всем им пришлось несладко, но Коноха выстояла, как всегда, и будет стоять и дальше, пока у нее такие самоотверженные и преданные сыны. Жизнь была тяжела, но она продолжалась.
среда, 05 августа 2009
Сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения
Автор: JBMcDragon
Переводчик: Lavender Prime
Название: Dear ANBU!
Переведенное название фика: Уважаемые АНБУ!
Бета: Margota
Персонажи: Kakashi, Gai
Рейтинг: PG
Жанр: humour
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Статус: закончен
Дисклеймер: Все принадлежит Кишимото
Разрешение автора на перевод: получено
Ссылка на оригинал: оригинал
Саммари: Первая встреча Какаши и Гая
Примечания автора: написано на ДР darksideofstorm
Уважаемые АНБУ!
Какаши застыл в дверях. Мысленно соединил свою квартиру – и стоящего в ней подростка. Не сошлось.
– Спорю, ты удивился! – с улыбкой до ушей «порадовал» его незнакомый парень.
Какаши глянул влево-вправо. Либо над его комнатой жестоко поиздевались, либо это не его комната.
Мин-ловушек явно нужно побольше. И поизощренней. Хотя, конечно, последнюю смог бы обезвредить только АНБУ. В конце концов, кто тут у нас гений?
По крайней мере, этот АНБУ пубертатного возраста на него пока не напал и, если судить по реакции Паккуна – катающегося по полу в приступе гомерического хохота, – нападать не собирался.
– Чем могу помочь? – задал вопрос в лоб Какаши.
– Я, Майто Гай, решил стать лучшим другом Хатаке Какаши, то есть – твоим! – На зубах подростка ослепительно блеснуло солнце.
Какаши сразу же заподозрил какое-то неизвестное ему дзюцу.
– Вот как. – Теперь у этой стрижки «под горшок» и пары кустистых бровей появилось имя. В такой скромной деревне как Коноха, все психи были наперечет, а про столь выдающегося Какаши точно бы слышал.
Вот только Какаши не убивал время со сверстниками. Во-первых, он был неизмеримо круче их, а во-вторых, у него была его любимая порнуха. А порнуха в личной собственности – здорово упрощает жизнь. Так что неудивительно, что Какаши и не подозревал о существовании такого чудаковатого ребенка.
Какаши взирал на подростка с высоты своих ужасно взрослых, недавно исполнившихся шестнадцати, так что ничего удивительного, что нарушитель спокойствия показался ему сущим ребенком.
– Что ж, – медленно заключил Какаши, в очередной раз лениво и одноглазо оглядывая комнату, – рад был познакомиться и все такое... Гай. А теперь прошу меня извинить, но...
Он так и не сумел разгадать, почему комната увешана транспарантами «С Днем Рождения, Какаши!», а по углам свисают гирлянды. Но мысленно уже прикидывал содержание письма в штаб АНБУ.
Сегодня я имел честь познакомиться с одним из Ваших элитных бойцов. Мои глаза нескоро оправятся от лицезрения этого спандекса.
С нелюбовью,
Какаши
– Как же так, мы же еще не поужинали! Как лучшие друзья, мы просто обязаны вместе есть, пить и веселиться! К тому же сегодня твой день рождения!
Какаши недоуменно моргнул.
Ваш подход к подбору персонала – полный отстой.
С нелюбовью,
Какаши
– Я на такое время не трачу, – заявил Какаши и выложил козырную карту – после такого к нему никто не приставал. – По мне, лучше порнуху почитаю.
Гай побелел. Улыбка померкла, лицо вытянулось, глаза шокированно закрылись, а руки сжались в кулаки. Чудесненько.
– О-о! Да ты и впрямь так крут, как о тебе говорят! У тебя даже есть собственная порнуха!
Какаши озадачился.
Вы, вообще, чем думали?
С нелюбовью,
Какаши
– Конечно, пьяная групповая мастурбация приятна всем и всегда, вот только она должна быть гетеросексуальной. Так что истинно мужскому времяпровождению придется подождать... А прямо сейчас – вручение подарка! – Гай триумфально протянул ему коробку и, не дожидаясь, пока Какаши соизволит подойти поближе, сдернул с нее крышку и триумфально вытащил оттуда... нечто длинное... зеленое... – У нас будут одинаковые комбинезоны! Как у настоящих друзей!
Какого хрена?! Если вам так уже позарез требовалась пара зеленых клоунов, не могли бы вы выражаться яснее?
С нелюбовью,
Какаши
– Жуть... какая, – еле выдавил Какаши. Он тщетно пытался изгнать из памяти упоминание о взаимной мастурбации. Ему это почти удалось; образ был надежно спрятан в памяти долгие годы, пока Какаши на одной миссии не пришлось грохнуть друга с помощью порнухи.
Физиономия Гая вытянулась и застыла на несколько долгих секунд, кулаки сжались крепче.
– А-а! – дошло до него. – Это тайный язык такой: думать одно, а говорить противоположное! Вот в чем прикол-то!
Какаши заморгал.
– Видишь ли, – немного растерянно произнес он, – вообще-то мой день рождения не сегодня.
Гай совершенно упал духом.
– Я так и знал! Я его пропустил! Сможешь ли ты простить меня хоть когда-нибудь?! – Он порывисто шагнул к Какаши, вцепился одной рукой в его рукав, а вторую прижал к своей груди. На его глаза неумолимо наворачивались слезы.
Какаши мастерски контролировал свои эмоции – так что он всего-навсего сделал шаг назад, и испуганным совсем не выглядел (ну разве что чуть-чуть).
– В мой день рождения мы с тобой еще знакомы не были, – заметил он, начисто сбитый с толку.
Это МОЯ работа – обескураживать людей. Вы все уроды.
С нелюбовью,
Какаши
– Все равно! Мне нет прощенья! – и Гай, рыдая, затрясся всем телом; а сотрясаться там было чему – подросток был крупнее Какаши раза в полтора. – Мне так жаль!
Какаши глянул на Паккуна. Тот по-прежнему заходился смехом, при этом по уши запутавшись в ниточках от воздушных шариков.
– Хорошо, – произнес Какаши и неловко, самыми кончиками пальцев, похлопал парня по плечу. – Уговорил. Я тебя прощаю.
Гай невесть откуда выудил носовой платок и шумно высморкался.
– Нет! Я так не могу! Я просто ОБЯЗАН сделать что-нибудь, чтобы завоевать твое доверие!
О боги.
Лучше бы все это оказалось шуткой.
С нелюбовью,
Какаши
– Завоевать мое доверие? – слабо повторил Какаши.
– ДА! Потом мы вновь станем Настоящими Лучшими Друзьями!
Как будто они ими были... хоть когда-либо. И это только «во-первых»! Надо срочно что-то делать.
– Знаешь что, Гай?
Гай уставился на него мокрыми глазами, опухшее лицо тоже оптимизма не добавляло.
– Что?
– Друзей у меня полно. Кто мне действительно нужен, так это... – Тут его гениальный мозг забуксовал. Какаши заподозрил, что все его извилины безжалостно заблокированы кислотно-розовым пластиковым стаканчиком с дорогим мартини, притулившимся в уголочке, рядом с бутылкой саке.
Гай пораженно выдохнул и отступил на шаг.
– Ну конечно же! Ты слишком крут, чтобы иметь друзей! Таким, как ты, нужен вызов! Кто-то, с кем можно сразиться на равных! Кто поможет тебе продвинуться дальше по Дороге Жизни!
– ...Угу. Именно так.
Я в курсе вашей любви к психам, но можно хоть чуточку тщательнее относиться к подбору персонала?
С нелюбовью,
Какаши
Гай выпрямился и выкатил грудь.
– Хатаке Какаши! С этого дня я объявляю себя твоим Вечным Соперником!
– Здорово, – сухо отозвался Какаши.
– Я придумаю, какой вызов тебе бросить, чтобы ты стал еще сильнее!
– Замечательно. – Какаши отступил с прохода, положил на спину Гая ладонь и подтолкнул его к двери.
– Вместе мы вырастем здоровыми, сильными и будем трудиться на благо нашей деревни!
– Потрясающе.
Гай замер на пороге и обернулся к Какаши.
– Я никогда не позволю тебе махнуть на себя рукой, всегда буду придумывать все новые и новые вызовы, чтобы поддержать в нас...
– Супер. – С этими словами Какаши закрыл дверь.
Не помогло.
Бормотание Гая проникало даже через дерево. Какаши, не выдержав, распахнул дверь и чуть не уткнулся в воплощение Воодушевленного Ниндзя.
– ...так что мы вырастем вместе, душа в душу, связанные Настоящей Любовью как Верные Товарищи и Вечные соперники!
– Тогда ладно.
Гай улыбнулся. Вновь взблеснули зубы. Потом он развернулся и в несколько прыжков исчез.
Какаши с некоторой озадаченностью некоторое время смотрел ему вслед. Затем закрыл дверь и окинул взглядом свою изуро... изукрашенную квартиру. И все же не удержался – краешек рта дернулся в улыбке.
Ну и странные же эти АНБУ. Он даст им неделю, чтобы образумиться.
Морино Ибики еще раз перечитал письмо от Хатаке Какаши.
– Ты, случаем, не знаешь, кто такой Майто Гай? – растерянно поинтересовался он у напарника.
Тот нахмурился и призадумался.
– Сирота вроде... А что?
– Не один из наших?
АНБУ помотал головой.
– Хм, – заключил Ибики и кинул письмо точно в мусорную корзину. В конце концов, надо поддерживать имидж.
Я был бы крайне признателен, если бы вы, наконец, отозвали свою гончую. Прошло уже две недели, и все это выглядит уже немного глупо.
******
ДОПОЛНЕНИЕДОПОЛНЕНИЕ К СТРОЧКАМ "Он тщетно пытался изгнать из памяти упоминание о взаимной мастурбации. Ему это почти удалось; образ был надежно спрятан в памяти долгие годы, пока Какаши на одной миссии не пришлось грохнуть друга с помощью порнухи."
Командир команды: Морино Ибики
Приложения: металлический регистрационный жетон, заключение патологоанатома
Место происшествия: 12 сектор Большого Восточного болота
Скончавшийся: Йошида Рёзо
Ранг: Дзенин
Порученная миссия: Начать гражданскую войну в Восточном районе
Статус миссии на момент смерти: выполнена, возвращение домой.
Примечание: на момент происшествия командир команды ловил лягушек на ужин всему отряду.
Отчет о смерти: Попав в засаду и потеряв часть наших припасов (в частности, высоко ценимый Хатаке рюкзак), мы прорывались сквозь болота к территории Листа. Когда я покинул место дислокации лагеря, Хатаке пытался высушить свою единственную одежду, а Йошида читал. Когда я вернулся с лягушками, Хатаке разводил маленький костер для приготовления пищи, Йошида выглядел спящим. Хатаке разъяснил мне опасности, поджидающие человека во время грозы, особенно стоящего на открытом пространстве. В этом момент ярко светило солнце, как и весь день. На территории лагеря пахло озоном, и в результате проведенной мной проверки Йошида оказался мертвым. С трусами, спущенными до лодыжек. Хатаке не выглядел удивленным и размышлял вслух, что в Йошиду, должно быть, ударила молния. Я, как командир команды, подтверждений обратному не обнаружил.
Рекомендации: В течение трех месяцев направлять Хатаке Какаши исключительно на одиночные миссии.
Объект убит силой, соразмерной с ударом молнии, но отличной от нее.
Следов ожидаемых ожогов не наблюдается.
Результат обследования: обширная рана в грудной клетке, в полости обнаружен лист бумаги с изображением порнографического содержания.
Причина смерти: сердечный приступ.
Переводчик: Lavender Prime
Название: Dear ANBU!
Переведенное название фика: Уважаемые АНБУ!
Бета: Margota
Персонажи: Kakashi, Gai
Рейтинг: PG
Жанр: humour
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа
Статус: закончен
Дисклеймер: Все принадлежит Кишимото
Разрешение автора на перевод: получено
Ссылка на оригинал: оригинал
Саммари: Первая встреча Какаши и Гая
Примечания автора: написано на ДР darksideofstorm
Уважаемые АНБУ!
Уважаемые АНБУ!
Какаши застыл в дверях. Мысленно соединил свою квартиру – и стоящего в ней подростка. Не сошлось.
– Спорю, ты удивился! – с улыбкой до ушей «порадовал» его незнакомый парень.
Какаши глянул влево-вправо. Либо над его комнатой жестоко поиздевались, либо это не его комната.
Мин-ловушек явно нужно побольше. И поизощренней. Хотя, конечно, последнюю смог бы обезвредить только АНБУ. В конце концов, кто тут у нас гений?
По крайней мере, этот АНБУ пубертатного возраста на него пока не напал и, если судить по реакции Паккуна – катающегося по полу в приступе гомерического хохота, – нападать не собирался.
– Чем могу помочь? – задал вопрос в лоб Какаши.
– Я, Майто Гай, решил стать лучшим другом Хатаке Какаши, то есть – твоим! – На зубах подростка ослепительно блеснуло солнце.
Какаши сразу же заподозрил какое-то неизвестное ему дзюцу.
– Вот как. – Теперь у этой стрижки «под горшок» и пары кустистых бровей появилось имя. В такой скромной деревне как Коноха, все психи были наперечет, а про столь выдающегося Какаши точно бы слышал.
Вот только Какаши не убивал время со сверстниками. Во-первых, он был неизмеримо круче их, а во-вторых, у него была его любимая порнуха. А порнуха в личной собственности – здорово упрощает жизнь. Так что неудивительно, что Какаши и не подозревал о существовании такого чудаковатого ребенка.
Какаши взирал на подростка с высоты своих ужасно взрослых, недавно исполнившихся шестнадцати, так что ничего удивительного, что нарушитель спокойствия показался ему сущим ребенком.
– Что ж, – медленно заключил Какаши, в очередной раз лениво и одноглазо оглядывая комнату, – рад был познакомиться и все такое... Гай. А теперь прошу меня извинить, но...
Он так и не сумел разгадать, почему комната увешана транспарантами «С Днем Рождения, Какаши!», а по углам свисают гирлянды. Но мысленно уже прикидывал содержание письма в штаб АНБУ.
Уважаемые АНБУ!
(было бы там)
Сегодня я имел честь познакомиться с одним из Ваших элитных бойцов. Мои глаза нескоро оправятся от лицезрения этого спандекса.
С нелюбовью,
Какаши
– Как же так, мы же еще не поужинали! Как лучшие друзья, мы просто обязаны вместе есть, пить и веселиться! К тому же сегодня твой день рождения!
Какаши недоуменно моргнул.
Уважаемые АНБУ!
(гласило бы письмо)
Ваш подход к подбору персонала – полный отстой.
С нелюбовью,
Какаши
– Я на такое время не трачу, – заявил Какаши и выложил козырную карту – после такого к нему никто не приставал. – По мне, лучше порнуху почитаю.
Гай побелел. Улыбка померкла, лицо вытянулось, глаза шокированно закрылись, а руки сжались в кулаки. Чудесненько.
– О-о! Да ты и впрямь так крут, как о тебе говорят! У тебя даже есть собственная порнуха!
Какаши озадачился.
Уважаемые АНБУ!
Вы, вообще, чем думали?
С нелюбовью,
Какаши
– Конечно, пьяная групповая мастурбация приятна всем и всегда, вот только она должна быть гетеросексуальной. Так что истинно мужскому времяпровождению придется подождать... А прямо сейчас – вручение подарка! – Гай триумфально протянул ему коробку и, не дожидаясь, пока Какаши соизволит подойти поближе, сдернул с нее крышку и триумфально вытащил оттуда... нечто длинное... зеленое... – У нас будут одинаковые комбинезоны! Как у настоящих друзей!
Уважаемые АНБУ!
Какого хрена?! Если вам так уже позарез требовалась пара зеленых клоунов, не могли бы вы выражаться яснее?
С нелюбовью,
Какаши
– Жуть... какая, – еле выдавил Какаши. Он тщетно пытался изгнать из памяти упоминание о взаимной мастурбации. Ему это почти удалось; образ был надежно спрятан в памяти долгие годы, пока Какаши на одной миссии не пришлось грохнуть друга с помощью порнухи.
Физиономия Гая вытянулась и застыла на несколько долгих секунд, кулаки сжались крепче.
– А-а! – дошло до него. – Это тайный язык такой: думать одно, а говорить противоположное! Вот в чем прикол-то!
Какаши заморгал.
– Видишь ли, – немного растерянно произнес он, – вообще-то мой день рождения не сегодня.
Гай совершенно упал духом.
– Я так и знал! Я его пропустил! Сможешь ли ты простить меня хоть когда-нибудь?! – Он порывисто шагнул к Какаши, вцепился одной рукой в его рукав, а вторую прижал к своей груди. На его глаза неумолимо наворачивались слезы.
Какаши мастерски контролировал свои эмоции – так что он всего-навсего сделал шаг назад, и испуганным совсем не выглядел (ну разве что чуть-чуть).
– В мой день рождения мы с тобой еще знакомы не были, – заметил он, начисто сбитый с толку.
Уважаемые АНБУ!
Это МОЯ работа – обескураживать людей. Вы все уроды.
С нелюбовью,
Какаши
– Все равно! Мне нет прощенья! – и Гай, рыдая, затрясся всем телом; а сотрясаться там было чему – подросток был крупнее Какаши раза в полтора. – Мне так жаль!
Какаши глянул на Паккуна. Тот по-прежнему заходился смехом, при этом по уши запутавшись в ниточках от воздушных шариков.
– Хорошо, – произнес Какаши и неловко, самыми кончиками пальцев, похлопал парня по плечу. – Уговорил. Я тебя прощаю.
Гай невесть откуда выудил носовой платок и шумно высморкался.
– Нет! Я так не могу! Я просто ОБЯЗАН сделать что-нибудь, чтобы завоевать твое доверие!
О боги.
Уважаемые АНБУ!
Лучше бы все это оказалось шуткой.
С нелюбовью,
Какаши
– Завоевать мое доверие? – слабо повторил Какаши.
– ДА! Потом мы вновь станем Настоящими Лучшими Друзьями!
Как будто они ими были... хоть когда-либо. И это только «во-первых»! Надо срочно что-то делать.
– Знаешь что, Гай?
Гай уставился на него мокрыми глазами, опухшее лицо тоже оптимизма не добавляло.
– Что?
– Друзей у меня полно. Кто мне действительно нужен, так это... – Тут его гениальный мозг забуксовал. Какаши заподозрил, что все его извилины безжалостно заблокированы кислотно-розовым пластиковым стаканчиком с дорогим мартини, притулившимся в уголочке, рядом с бутылкой саке.
Гай пораженно выдохнул и отступил на шаг.
– Ну конечно же! Ты слишком крут, чтобы иметь друзей! Таким, как ты, нужен вызов! Кто-то, с кем можно сразиться на равных! Кто поможет тебе продвинуться дальше по Дороге Жизни!
– ...Угу. Именно так.
Уважаемые АНБУ!
Я в курсе вашей любви к психам, но можно хоть чуточку тщательнее относиться к подбору персонала?
С нелюбовью,
Какаши
Гай выпрямился и выкатил грудь.
– Хатаке Какаши! С этого дня я объявляю себя твоим Вечным Соперником!
– Здорово, – сухо отозвался Какаши.
– Я придумаю, какой вызов тебе бросить, чтобы ты стал еще сильнее!
– Замечательно. – Какаши отступил с прохода, положил на спину Гая ладонь и подтолкнул его к двери.
– Вместе мы вырастем здоровыми, сильными и будем трудиться на благо нашей деревни!
– Потрясающе.
Гай замер на пороге и обернулся к Какаши.
– Я никогда не позволю тебе махнуть на себя рукой, всегда буду придумывать все новые и новые вызовы, чтобы поддержать в нас...
– Супер. – С этими словами Какаши закрыл дверь.
Не помогло.
Бормотание Гая проникало даже через дерево. Какаши, не выдержав, распахнул дверь и чуть не уткнулся в воплощение Воодушевленного Ниндзя.
– ...так что мы вырастем вместе, душа в душу, связанные Настоящей Любовью как Верные Товарищи и Вечные соперники!
– Тогда ладно.
Гай улыбнулся. Вновь взблеснули зубы. Потом он развернулся и в несколько прыжков исчез.
Какаши с некоторой озадаченностью некоторое время смотрел ему вслед. Затем закрыл дверь и окинул взглядом свою изуро... изукрашенную квартиру. И все же не удержался – краешек рта дернулся в улыбке.
Ну и странные же эти АНБУ. Он даст им неделю, чтобы образумиться.
***
Морино Ибики еще раз перечитал письмо от Хатаке Какаши.
– Ты, случаем, не знаешь, кто такой Майто Гай? – растерянно поинтересовался он у напарника.
Тот нахмурился и призадумался.
– Сирота вроде... А что?
– Не один из наших?
АНБУ помотал головой.
– Хм, – заключил Ибики и кинул письмо точно в мусорную корзину. В конце концов, надо поддерживать имидж.
***
Уважаемые АНБУ!
Я был бы крайне признателен, если бы вы, наконец, отозвали свою гончую. Прошло уже две недели, и все это выглядит уже немного глупо.
******
ДОПОЛНЕНИЕДОПОЛНЕНИЕ К СТРОЧКАМ "Он тщетно пытался изгнать из памяти упоминание о взаимной мастурбации. Ему это почти удалось; образ был надежно спрятан в памяти долгие годы, пока Какаши на одной миссии не пришлось грохнуть друга с помощью порнухи."
Форма № 8a
Командир команды: Морино Ибики
Приложения: металлический регистрационный жетон, заключение патологоанатома
Место происшествия: 12 сектор Большого Восточного болота
Скончавшийся: Йошида Рёзо
Ранг: Дзенин
Порученная миссия: Начать гражданскую войну в Восточном районе
Статус миссии на момент смерти: выполнена, возвращение домой.
Примечание: на момент происшествия командир команды ловил лягушек на ужин всему отряду.
Отчет о смерти: Попав в засаду и потеряв часть наших припасов (в частности, высоко ценимый Хатаке рюкзак), мы прорывались сквозь болота к территории Листа. Когда я покинул место дислокации лагеря, Хатаке пытался высушить свою единственную одежду, а Йошида читал. Когда я вернулся с лягушками, Хатаке разводил маленький костер для приготовления пищи, Йошида выглядел спящим. Хатаке разъяснил мне опасности, поджидающие человека во время грозы, особенно стоящего на открытом пространстве. В этом момент ярко светило солнце, как и весь день. На территории лагеря пахло озоном, и в результате проведенной мной проверки Йошида оказался мертвым. С трусами, спущенными до лодыжек. Хатаке не выглядел удивленным и размышлял вслух, что в Йошиду, должно быть, ударила молния. Я, как командир команды, подтверждений обратному не обнаружил.
Рекомендации: В течение трех месяцев направлять Хатаке Какаши исключительно на одиночные миссии.
Заключение патологоанатома:
Объект убит силой, соразмерной с ударом молнии, но отличной от нее.
Следов ожидаемых ожогов не наблюдается.
Результат обследования: обширная рана в грудной клетке, в полости обнаружен лист бумаги с изображением порнографического содержания.
Причина смерти: сердечный приступ.
@темы: драбблы, перевод, humour, Lavender Prime, general, джен, лист
пятница, 31 июля 2009
Если спасение от одиночества стоит потоптанной гордости - к черту такое спасение.
автор: Эльверт
название: После победы
пейринг/персонажи: Итачи и Кисаме
рейтинг: PG
жанр: джен
предупреждения: АУ относительно 390-х глав манги и далее
дисклеймер: Все не мое.
саммари: Если бы Итачи все-таки забрал глаза Саске, а потом - Вечный Мангекьо Мадары.
примечания: Можно сказать, что это отвергнутый вариант концовки "Расцепить руки". Однако к РР данный текст отношения не имеет, а является, скорее, альтернативной историей для манги.
читать дальше
Они пришли в деревню перед закатом - высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти, чья внешность странно напоминала акулью, и слепой молодой человек с длинными черными волосами, собранными в хвост. Жители деревни, собравшиеся этим вечером в местной таверне, где поселились пришельцы, косились на них и переговаривались. Хороших же шиноби нанял их правитель! Пожадничал, не обратился в достойное скрытое селение, и нашел каких-то побродяжек. Как будто они смогут справиться с бандой разбойников, наводившей ужас на окрестности! И ладно человек-акула – он представился как Кисаме - положим, от него польза будет, и меч его внушает уважение. Но мальчишка-то тут зачем? Мало того, что слепой, так ведь и видно, что слабоумный!
Вон как этот Кисаме его по лестнице сводил – бережно, осторожно поддерживая под руки и направляя. Ведет себя, словно юнец – принц наследный. И охота ему с ним возиться? Паренек-то сам хрупкий, худенький, кажется – дохнешь на него, он и исчезнет. Не человек, а душа отдельно от тела. На глазах хлопковая повязка, а движения какие-то рассеянные. Разве так должен ниндзя выглядеть? Ниндзя должен двигаться точно, хищно, а не так вот… плыть.
Однако заказанную еду им приносят, тем более что Кисаме заплатил достаточно. Черноволосый сидит, не шевелясь, положив руки на стол, и будто смотрит куда-то вдаль сквозь свою повязку. Староста деревни качает головой, отворачиваясь – запястья у слепого острые, тоненькие, чуть не прозрачные. Тоже мне, пришли бороться с бандитами.
- Итачи-сан, поешьте, - Кисаме озабоченно смотрит на спутника. Тот чуть поворачивает голову на голос, рот его приоткрывается, но из него не вылетает не звука. Снова неподвижен.
- Итачи-сан, вам нужно есть. Хоть немного, - он осторожно берет ладонь юноши в свою и вкладывает ему в пальцы рисовый шарик.
Слепой послушно начинает есть - словно механически, откусывая маленькие кусочки и медленно их пережевывая. Доев рисовый шарик, он вновь опускает руку на стол и брать что-либо еще отказывается. Кисаме, вздохнув, сдается.
- Так что там с вашими разбойниками? – найдя взглядом старосту, спрашивает он. Старосте не хочется с ним говорить – он уже разочарован, уже уверен в том, что все бесполезно, к тому же он боится Кисаме. Но делать ему нечего, и он, тяжело поднявшись со стула, идет к странному шиноби и начинает разъяснять ситуацию.
Черноволосый спутник Кисаме вдруг встает из-за стола и подходит к стене. Староста аж протирает глаза: быстро-то как! Как подлетел. Юноша касается тонкими пальцами стены, гладит ее, точно рисуя какие-то узоры. На губах его странная, отсутствующая улыбка – и при этом по-детски искренняя и счастливая.
Кисаме некоторое время следит за ним напряженным взглядом, потом несколько расслабляется и обращается к замолчавшему старосте:
- Не отвлекайтесь от темы.
Староста вытирает потные виски и продолжает, но замечает, что Кисаме краем глаза продолжает наблюдать за своим молодым спутником.
Тот не очень мешает – просто продолжает ходить вдоль деревянной стены, водя по ней пальцами, иногда чуть слышно смеясь чему-то своему. Смех, надо признать, у него приятный – тихий, мелодичный и светлый. Как у ребенка. Или неземного существа.
Кисаме внимательно выслушивает все, что может рассказать староста, и тот несколько успокаивается: этот страшный мужчина ведет себя как профессионал. Хоть что-то.
- Ну, значит, завтра и начнем, - Кисаме потягивается и подходит к слепому. – Итачи-сан, пойдемте.
Юноша останавливается и поворачивает голову; он больше не смеется, и посетителям таверны на миг кажется, что он смотрит в лицо мечнику сквозь повязку. Тот едва заметно вздрагивает и аккуратно кладет руки на плечи спутнику.
- Итачи-сан… Спать. Пойдемте спать. Наверх, - он говорит медленно, раздельно, мягко, и голос его звучит почти умоляюще.
Итачи вновь улыбается, будто не в ответ Кисаме, а чему-то своему, но позволяет увести себя в комнату. Посетители таверны провожают их недоуменными взглядами.
* * *
Однако далеко идти им назавтра не приходится: главарь, каким-то образом прослышав о приходе нанятых феодальным лордом шиноби, приводит свою банду к окраине селения.
- Я слышал, вас всего двое, - кричит он, поднимаясь на стременах. – Дорого же ценит наш любимый правитель свои деревни! Что ж, выходите – посмотрим, как вы справитесь с войском прославленного Кентаро!
У него действительно людей достаточно для небольшого войска, и одеты они все богато – не чета двум шиноби, которые выходят вперед.
- Выглядите больше как бродяги, - ехидно замечает Кентаро, и прочие бандиты поддерживают его дружным смехом. Кисаме это, похоже, ничуть не задевает, а черноволосый юноша стоит, рассеянно крутя незрячей головой по сторонам.
- Старик и полоумный слепой – красота! Однако даже такой глупый акт неповиновения должен быть наказан. Эй, староста, надеюсь, у тебя есть, чем откупиться, иначе деревеньку придется сжечь!
- Люблю самоуверенных противников, - бормочет себе под нос Кисаме и, прищурившись, оглядывает толпу разбойников. – Многовато, конечно. И, несомненно, подкрепления прячутся поблизости. Ну что ж, раз уж они так удобно встали…
Мечник вразвалочку подходит к своему спутнику, который стоит к разбойникам боком и рассеянно водит рукой в воздухе, словно ловит невидимую бабочку или опадающий лист.
- Итачи-сан, нам придется драться, - он ласково берет юношу за плечи и касается его волос.
Кентаро, возмущенный таким наглым невниманием к себе, выхватывает меч.
- А ну покажите им, парни!
Староста в панике кидается к Кисаме, но тот отталкивает его назад.
- Итачи-сан, я сниму повязку.
Итачи на миг замирает, и будто что-то в его позе изменяется. Кисаме поворачивает его лицом к наступающим врагам, аккуратно развязывает узел на затылке и снимает с его глаз хлопковую полосу.
Словно исполинская волна проносится над людьми, пригибая к земле немногих жителей деревни, осмелившихся выйти на улицу. Когда они оказываются в силах подняться и посмотреть на то, что происходит перед ними, они застывают, вцепившись друг в друга.
Слепой Итачи оказывается вовсе не слепым. Они видят алый отблеск его глаз, когда он поворачивает голову, а все перед ним горит, перекручивается и воет, точно над полем и дорогой, где стояли гордые бандиты, боги решили устроить битву. Взлетают языки черного пламени, вьются потоки ветра и голубоватой чакры, и сам воздух, кажется, плавится, растекаясь и перемешивая небо с землей, а цвет с цветом. И над этим всюду пылают красные сполохи, красные – как глаза Итачи. Кто-то из разбойников, дико, по-животному крича, сумел избежать этого ада, но юноша бросает на него взгляд, и он исчезает – в мгновение.
А потом Итачи идет вперед. Горячий воздух треплет его волосы, а земля под его легкими шагами успокаивается, вихри растворяются, пламя тухнет. Жалкие остатки бандитского войска пытаются удрать, спастись, но Итачи смотрит на них – и черно-красно-голубое зарево перетекает вперед, сжигая, сметая все на своем пути. Но тут к Итачи подбегает Кисаме и осторожно берет его за плечи.
- Итачи-сан, все, все. Враги мертвы, не нужно больше, - впрочем, заметно, что руки у Кисаме дрожат.
Юноша покорно останавливается и, касаясь хрупкими пальцами ладони Кисаме, слабо улыбается. Мир вокруг него перестает безумствовать.
- Повязку, срочно! - приказывает Кисаме, и ведет Итачи к деревне. Крестьяне, стоявшие, не в силах пошевелиться, кидаются искать чистую полоску ткани – старая сгорела вместе с разбойниками.
Староста в ужасе смотрит на двух шиноби.
- Глаза… Его… Не подходи! Пусть закроет!
- Не бойтесь, - Кисаме тихо вздыхает. – Он не станет вас атаковать. Но долго он контролировать глаза не может, так что повязку лучше найти побыстрей.
Итачи стоял, безразлично глядя… куда? Староста, обнадеженный словами Кисаме, осмелился бросить быстрый взгляд на его глаза. Алые, алые и словно светящиеся, в бесконечно меняющихся узорах черного – точно чернильные пятна, перетекающие друг в друга. Странные, ни на миг не сохраняющие покоя глаза.
Кисаме накидывает на Итачи принесенную полосу чистой ткани и осторожно завязывает на затылке, стараясь не прихватить волосы. Итачи стоит спокойно, безучастно опустив руки и не шевелясь. Дует легкий ветерок, и юноша поворачивает к нему лицо, рассеянно улыбаясь.
- Что… Что он такое? – староста опасливо подходит ближе, стараясь не сделать ни одного движения в сторону Итачи.
Кисаме несколько мгновений молчит.
- Он – человек, получивший нечеловеческую силу, - наконец, отвечает мечник. – Последний из проклятого клана Учиха.
* * *
Кисаме с Итачи уходят на целый день – добивать остатки банды Кентаро, или, как выразился сам акулоподобный шиноби, «зачищать территорию». Вечером они сидят в полупустой таверне – жители деревни разбежались при виде юнца с повязкой на глазах; остались только староста да владелец трактира с двумя официантками.
Староста сидит за своим столиком в углу и молча глушит саке, глядя на Итачи, гуляющего по залу. Тот бродит без особой системы или направления, по одному ему видимым путям, и с любопытством крутит задранной головой, словно наблюдает за чем-то вверху, в воздухе, а руки его летают, будто касаясь незримых нитей. И староста начинает понимать, что имел в виду Кисаме, когда говорил о нечеловеческой силе.
Итачи живет в том, другом мире, который видят его чудовищные глаза, но тело его здесь, на земле; и хоть тело тает, ненужное, преданное забвению, но оно держит его здесь, ему принадлежит та самая сила Итачи, потому что именно телу принадлежат его глаза.
Старосте на секунду становится жаль этого мальчика, запертого между двумя мирами, запертого навечно – ведь Кисаме сказал, что глаза эти даруют бессмертие, - но алкоголь туманит разум, и мысли скользят дальше, неспособные зацепиться. Что будет делать Итачи, когда Кисаме умрет? Будет бродить без цели, пока не забредет в пропасть или болото, или будет сидеть на каком-нибудь камушке без движения, сложив руки на коленях… А может, повязка слетит у него с глаз, и все вокруг него будет плавиться и гореть, как сегодня горели бандиты Кентаро возле деревни, как когда-то горела и крошилась земля под ударами лап Девятихвостого демона…
На следующее утро они уходят.
название: После победы
пейринг/персонажи: Итачи и Кисаме
рейтинг: PG
жанр: джен
предупреждения: АУ относительно 390-х глав манги и далее
дисклеймер: Все не мое.
саммари: Если бы Итачи все-таки забрал глаза Саске, а потом - Вечный Мангекьо Мадары.
примечания: Можно сказать, что это отвергнутый вариант концовки "Расцепить руки". Однако к РР данный текст отношения не имеет, а является, скорее, альтернативной историей для манги.
читать дальше
Они пришли в деревню перед закатом - высокий широкоплечий мужчина лет пятидесяти, чья внешность странно напоминала акулью, и слепой молодой человек с длинными черными волосами, собранными в хвост. Жители деревни, собравшиеся этим вечером в местной таверне, где поселились пришельцы, косились на них и переговаривались. Хороших же шиноби нанял их правитель! Пожадничал, не обратился в достойное скрытое селение, и нашел каких-то побродяжек. Как будто они смогут справиться с бандой разбойников, наводившей ужас на окрестности! И ладно человек-акула – он представился как Кисаме - положим, от него польза будет, и меч его внушает уважение. Но мальчишка-то тут зачем? Мало того, что слепой, так ведь и видно, что слабоумный!
Вон как этот Кисаме его по лестнице сводил – бережно, осторожно поддерживая под руки и направляя. Ведет себя, словно юнец – принц наследный. И охота ему с ним возиться? Паренек-то сам хрупкий, худенький, кажется – дохнешь на него, он и исчезнет. Не человек, а душа отдельно от тела. На глазах хлопковая повязка, а движения какие-то рассеянные. Разве так должен ниндзя выглядеть? Ниндзя должен двигаться точно, хищно, а не так вот… плыть.
Однако заказанную еду им приносят, тем более что Кисаме заплатил достаточно. Черноволосый сидит, не шевелясь, положив руки на стол, и будто смотрит куда-то вдаль сквозь свою повязку. Староста деревни качает головой, отворачиваясь – запястья у слепого острые, тоненькие, чуть не прозрачные. Тоже мне, пришли бороться с бандитами.
- Итачи-сан, поешьте, - Кисаме озабоченно смотрит на спутника. Тот чуть поворачивает голову на голос, рот его приоткрывается, но из него не вылетает не звука. Снова неподвижен.
- Итачи-сан, вам нужно есть. Хоть немного, - он осторожно берет ладонь юноши в свою и вкладывает ему в пальцы рисовый шарик.
Слепой послушно начинает есть - словно механически, откусывая маленькие кусочки и медленно их пережевывая. Доев рисовый шарик, он вновь опускает руку на стол и брать что-либо еще отказывается. Кисаме, вздохнув, сдается.
- Так что там с вашими разбойниками? – найдя взглядом старосту, спрашивает он. Старосте не хочется с ним говорить – он уже разочарован, уже уверен в том, что все бесполезно, к тому же он боится Кисаме. Но делать ему нечего, и он, тяжело поднявшись со стула, идет к странному шиноби и начинает разъяснять ситуацию.
Черноволосый спутник Кисаме вдруг встает из-за стола и подходит к стене. Староста аж протирает глаза: быстро-то как! Как подлетел. Юноша касается тонкими пальцами стены, гладит ее, точно рисуя какие-то узоры. На губах его странная, отсутствующая улыбка – и при этом по-детски искренняя и счастливая.
Кисаме некоторое время следит за ним напряженным взглядом, потом несколько расслабляется и обращается к замолчавшему старосте:
- Не отвлекайтесь от темы.
Староста вытирает потные виски и продолжает, но замечает, что Кисаме краем глаза продолжает наблюдать за своим молодым спутником.
Тот не очень мешает – просто продолжает ходить вдоль деревянной стены, водя по ней пальцами, иногда чуть слышно смеясь чему-то своему. Смех, надо признать, у него приятный – тихий, мелодичный и светлый. Как у ребенка. Или неземного существа.
Кисаме внимательно выслушивает все, что может рассказать староста, и тот несколько успокаивается: этот страшный мужчина ведет себя как профессионал. Хоть что-то.
- Ну, значит, завтра и начнем, - Кисаме потягивается и подходит к слепому. – Итачи-сан, пойдемте.
Юноша останавливается и поворачивает голову; он больше не смеется, и посетителям таверны на миг кажется, что он смотрит в лицо мечнику сквозь повязку. Тот едва заметно вздрагивает и аккуратно кладет руки на плечи спутнику.
- Итачи-сан… Спать. Пойдемте спать. Наверх, - он говорит медленно, раздельно, мягко, и голос его звучит почти умоляюще.
Итачи вновь улыбается, будто не в ответ Кисаме, а чему-то своему, но позволяет увести себя в комнату. Посетители таверны провожают их недоуменными взглядами.
* * *
Однако далеко идти им назавтра не приходится: главарь, каким-то образом прослышав о приходе нанятых феодальным лордом шиноби, приводит свою банду к окраине селения.
- Я слышал, вас всего двое, - кричит он, поднимаясь на стременах. – Дорого же ценит наш любимый правитель свои деревни! Что ж, выходите – посмотрим, как вы справитесь с войском прославленного Кентаро!
У него действительно людей достаточно для небольшого войска, и одеты они все богато – не чета двум шиноби, которые выходят вперед.
- Выглядите больше как бродяги, - ехидно замечает Кентаро, и прочие бандиты поддерживают его дружным смехом. Кисаме это, похоже, ничуть не задевает, а черноволосый юноша стоит, рассеянно крутя незрячей головой по сторонам.
- Старик и полоумный слепой – красота! Однако даже такой глупый акт неповиновения должен быть наказан. Эй, староста, надеюсь, у тебя есть, чем откупиться, иначе деревеньку придется сжечь!
- Люблю самоуверенных противников, - бормочет себе под нос Кисаме и, прищурившись, оглядывает толпу разбойников. – Многовато, конечно. И, несомненно, подкрепления прячутся поблизости. Ну что ж, раз уж они так удобно встали…
Мечник вразвалочку подходит к своему спутнику, который стоит к разбойникам боком и рассеянно водит рукой в воздухе, словно ловит невидимую бабочку или опадающий лист.
- Итачи-сан, нам придется драться, - он ласково берет юношу за плечи и касается его волос.
Кентаро, возмущенный таким наглым невниманием к себе, выхватывает меч.
- А ну покажите им, парни!
Староста в панике кидается к Кисаме, но тот отталкивает его назад.
- Итачи-сан, я сниму повязку.
Итачи на миг замирает, и будто что-то в его позе изменяется. Кисаме поворачивает его лицом к наступающим врагам, аккуратно развязывает узел на затылке и снимает с его глаз хлопковую полосу.
Словно исполинская волна проносится над людьми, пригибая к земле немногих жителей деревни, осмелившихся выйти на улицу. Когда они оказываются в силах подняться и посмотреть на то, что происходит перед ними, они застывают, вцепившись друг в друга.
Слепой Итачи оказывается вовсе не слепым. Они видят алый отблеск его глаз, когда он поворачивает голову, а все перед ним горит, перекручивается и воет, точно над полем и дорогой, где стояли гордые бандиты, боги решили устроить битву. Взлетают языки черного пламени, вьются потоки ветра и голубоватой чакры, и сам воздух, кажется, плавится, растекаясь и перемешивая небо с землей, а цвет с цветом. И над этим всюду пылают красные сполохи, красные – как глаза Итачи. Кто-то из разбойников, дико, по-животному крича, сумел избежать этого ада, но юноша бросает на него взгляд, и он исчезает – в мгновение.
А потом Итачи идет вперед. Горячий воздух треплет его волосы, а земля под его легкими шагами успокаивается, вихри растворяются, пламя тухнет. Жалкие остатки бандитского войска пытаются удрать, спастись, но Итачи смотрит на них – и черно-красно-голубое зарево перетекает вперед, сжигая, сметая все на своем пути. Но тут к Итачи подбегает Кисаме и осторожно берет его за плечи.
- Итачи-сан, все, все. Враги мертвы, не нужно больше, - впрочем, заметно, что руки у Кисаме дрожат.
Юноша покорно останавливается и, касаясь хрупкими пальцами ладони Кисаме, слабо улыбается. Мир вокруг него перестает безумствовать.
- Повязку, срочно! - приказывает Кисаме, и ведет Итачи к деревне. Крестьяне, стоявшие, не в силах пошевелиться, кидаются искать чистую полоску ткани – старая сгорела вместе с разбойниками.
Староста в ужасе смотрит на двух шиноби.
- Глаза… Его… Не подходи! Пусть закроет!
- Не бойтесь, - Кисаме тихо вздыхает. – Он не станет вас атаковать. Но долго он контролировать глаза не может, так что повязку лучше найти побыстрей.
Итачи стоял, безразлично глядя… куда? Староста, обнадеженный словами Кисаме, осмелился бросить быстрый взгляд на его глаза. Алые, алые и словно светящиеся, в бесконечно меняющихся узорах черного – точно чернильные пятна, перетекающие друг в друга. Странные, ни на миг не сохраняющие покоя глаза.
Кисаме накидывает на Итачи принесенную полосу чистой ткани и осторожно завязывает на затылке, стараясь не прихватить волосы. Итачи стоит спокойно, безучастно опустив руки и не шевелясь. Дует легкий ветерок, и юноша поворачивает к нему лицо, рассеянно улыбаясь.
- Что… Что он такое? – староста опасливо подходит ближе, стараясь не сделать ни одного движения в сторону Итачи.
Кисаме несколько мгновений молчит.
- Он – человек, получивший нечеловеческую силу, - наконец, отвечает мечник. – Последний из проклятого клана Учиха.
* * *
Кисаме с Итачи уходят на целый день – добивать остатки банды Кентаро, или, как выразился сам акулоподобный шиноби, «зачищать территорию». Вечером они сидят в полупустой таверне – жители деревни разбежались при виде юнца с повязкой на глазах; остались только староста да владелец трактира с двумя официантками.
Староста сидит за своим столиком в углу и молча глушит саке, глядя на Итачи, гуляющего по залу. Тот бродит без особой системы или направления, по одному ему видимым путям, и с любопытством крутит задранной головой, словно наблюдает за чем-то вверху, в воздухе, а руки его летают, будто касаясь незримых нитей. И староста начинает понимать, что имел в виду Кисаме, когда говорил о нечеловеческой силе.
Итачи живет в том, другом мире, который видят его чудовищные глаза, но тело его здесь, на земле; и хоть тело тает, ненужное, преданное забвению, но оно держит его здесь, ему принадлежит та самая сила Итачи, потому что именно телу принадлежат его глаза.
Старосте на секунду становится жаль этого мальчика, запертого между двумя мирами, запертого навечно – ведь Кисаме сказал, что глаза эти даруют бессмертие, - но алкоголь туманит разум, и мысли скользят дальше, неспособные зацепиться. Что будет делать Итачи, когда Кисаме умрет? Будет бродить без цели, пока не забредет в пропасть или болото, или будет сидеть на каком-нибудь камушке без движения, сложив руки на коленях… А может, повязка слетит у него с глаз, и все вокруг него будет плавиться и гореть, как сегодня горели бандиты Кентаро возле деревни, как когда-то горела и крошилась земля под ударами лап Девятихвостого демона…
На следующее утро они уходят.
среда, 29 июля 2009
15:43
Доступ к записи ограничен
- Я - настоящий флаффер. - А почему с топором? - Вот видите, как мало вы знаете о настоящих флафферах!
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 26 июля 2009
- Я - настоящий флаффер. - А почему с топором? - Вот видите, как мало вы знаете о настоящих флафферах!
Автор: Anair
Жанр: зарисовка; злой и малосмешной стеб
Персонажи: коноховцы
Рейтинг: PG
Саммари: кое-что о вырезанном клане Учиха. По последним событиям манги.
Дисклеймер: права на персонажей у Кисимото Масаси.
читать дальше- … к моргу – два отряда АНБУ. Какаши, Тензо – вам лично поручаю наблюдение за ними… Для подстраховки, - взгляд у Сандайме был тяжелый. В последние дни слишком много всего навалилось.
Две маски коротко кивнули и исчезли с глаз.
- Думаешь, это значило, что он нам доверяет?
- Не знаю, - равнодушно ответил Какаши. – Может, он не беспокоится, потому что у меня уже есть шаринган.
- Как цинично, семпай.
Какаши кивнул на группу шиноби, стоявшую на углу, жестом показал, куда надо идти, и они с Тензо скрылись в тени.
Атмосфера последних дней располагала к скрытности – Коноху лихорадило. В одну ночь был вырезан целый клан, и кто бы мог подумать, клан с улучшенным геномом – Учихи! Кто-то был в шоке, кто-то не верил, кто-то ужасался, кто-то предсказывал новую гражданскую войну. Клановые территории закрылись для посторонних, жители стали нервными и подозрительными. Вся деревня сплетничала про маленького Учиху Саске, который лежал в госпитале в охраняемой палате. Но так все выглядело только на первый взгляд. На самом деле ситуация была куда сложнее. И омрачалась она деталями, которые ни за что не должны были стать публичным достоянием. С того злополучного утра Сандайме вторые сутки не выходил из кабинета, в обстановке строжайшей секретности он принимал советников и членов АНБУ. Сарутоби был стар и знал слишком много, поэтому он стерпел сомнительные политические решения, смерти многих людей, историю с Итачи – все ради деревни. Но это… ярость захлестывала его при одной мысли.
- Мародеры, - Сандайме стоило труда произнести это вслух. Даже перед очень небольшой группой АНБУ, которым он всецело доверял. – Этого нельзя терпеть!
- Раньше их вешали, - вроде как ненароком заметил Какаши.
- К сожалению, у нас нет имен. Но нельзя допустить, чтобы мерзавцы и дальше пользовались трагедией.
Тогда Сандайме и отдал распоряжения, насчет слежки за самими АНБУ и усиленного наблюдения за моргами, где рядами лежали сотни тел. Территория клана Учиха была объявлена закрытой и опечатана. Допускались туда только строго отобранные отряды АНБУ с ведома самого Хокаге.
Но это не слишком помогло. К тому же решение запоздало. Через день после массовой резни, когда закончили убирать трупы, вскрылись интересные подробности. В одном из домов пропало все столовое серебро и ценная антикварная посуда для чайных церемоний, из дома Учихи Сейкити – старейшего в клане – исчезла родовая катана, фамильная ценность с непревзойденно острым клинком, способным разрезать ветер. В хаосе, неразберихе, среди моря крови не сразу обратили внимание на пропажи. Тем более никто не считал чужие деньги. Но когда недосчитались тел, Сандайме всерьез обеспокоился. Некоторые члены АНБУ цинично шутили:
- От Саске не убудет, он и так сейчас самый богатый в Конохе.
- В следующем месяце на черном рынке ожидается небывалый наплыв шаринганов, - усмехались они, не снимая масок. Другие кланы не очень любили Учих.
Шутки шутками, а найти преступников возможным не представлялось. Утром перед похоронами Какаши собственноручно убил дзенина, пытавшегося попасть в морг. Похоронили его без шума вместе с Учихами. Благо, многие из них лежали в закрытых гробах. Но тех, кто сразу не попался, поймать было сложнее.
Покойники легли в землю, пролились редкие слезы – оплакивать целый клан мог только один ребенок, но он в тот момент под воздействием снотворного спал в охраняемой палате госпиталя.
И все забылось со временем. Тем более, что руководство деревни сделало для этого все возможное. А уже через некоторое время, когда ворошить старые кости ни у кого не было желания, один шиноби из Корня АНБУ перевез семью из квартиры в просторный особняк в лучшей части Конохи, то у одного, то у другого вдруг обнаруживались редкие артефакты или оружие, якобы отобранные у врагов во время миссии. А бедного инвалида Данзо, главного в Корне, под повязкой неожиданно оказался здоровый глаз. И то, что он был с шаринганом, уже никого не удивило…
Жанр: зарисовка; злой и малосмешной стеб
Персонажи: коноховцы
Рейтинг: PG
Саммари: кое-что о вырезанном клане Учиха. По последним событиям манги.
Дисклеймер: права на персонажей у Кисимото Масаси.
читать дальше- … к моргу – два отряда АНБУ. Какаши, Тензо – вам лично поручаю наблюдение за ними… Для подстраховки, - взгляд у Сандайме был тяжелый. В последние дни слишком много всего навалилось.
Две маски коротко кивнули и исчезли с глаз.
- Думаешь, это значило, что он нам доверяет?
- Не знаю, - равнодушно ответил Какаши. – Может, он не беспокоится, потому что у меня уже есть шаринган.
- Как цинично, семпай.
Какаши кивнул на группу шиноби, стоявшую на углу, жестом показал, куда надо идти, и они с Тензо скрылись в тени.
Атмосфера последних дней располагала к скрытности – Коноху лихорадило. В одну ночь был вырезан целый клан, и кто бы мог подумать, клан с улучшенным геномом – Учихи! Кто-то был в шоке, кто-то не верил, кто-то ужасался, кто-то предсказывал новую гражданскую войну. Клановые территории закрылись для посторонних, жители стали нервными и подозрительными. Вся деревня сплетничала про маленького Учиху Саске, который лежал в госпитале в охраняемой палате. Но так все выглядело только на первый взгляд. На самом деле ситуация была куда сложнее. И омрачалась она деталями, которые ни за что не должны были стать публичным достоянием. С того злополучного утра Сандайме вторые сутки не выходил из кабинета, в обстановке строжайшей секретности он принимал советников и членов АНБУ. Сарутоби был стар и знал слишком много, поэтому он стерпел сомнительные политические решения, смерти многих людей, историю с Итачи – все ради деревни. Но это… ярость захлестывала его при одной мысли.
- Мародеры, - Сандайме стоило труда произнести это вслух. Даже перед очень небольшой группой АНБУ, которым он всецело доверял. – Этого нельзя терпеть!
- Раньше их вешали, - вроде как ненароком заметил Какаши.
- К сожалению, у нас нет имен. Но нельзя допустить, чтобы мерзавцы и дальше пользовались трагедией.
Тогда Сандайме и отдал распоряжения, насчет слежки за самими АНБУ и усиленного наблюдения за моргами, где рядами лежали сотни тел. Территория клана Учиха была объявлена закрытой и опечатана. Допускались туда только строго отобранные отряды АНБУ с ведома самого Хокаге.
Но это не слишком помогло. К тому же решение запоздало. Через день после массовой резни, когда закончили убирать трупы, вскрылись интересные подробности. В одном из домов пропало все столовое серебро и ценная антикварная посуда для чайных церемоний, из дома Учихи Сейкити – старейшего в клане – исчезла родовая катана, фамильная ценность с непревзойденно острым клинком, способным разрезать ветер. В хаосе, неразберихе, среди моря крови не сразу обратили внимание на пропажи. Тем более никто не считал чужие деньги. Но когда недосчитались тел, Сандайме всерьез обеспокоился. Некоторые члены АНБУ цинично шутили:
- От Саске не убудет, он и так сейчас самый богатый в Конохе.
- В следующем месяце на черном рынке ожидается небывалый наплыв шаринганов, - усмехались они, не снимая масок. Другие кланы не очень любили Учих.
Шутки шутками, а найти преступников возможным не представлялось. Утром перед похоронами Какаши собственноручно убил дзенина, пытавшегося попасть в морг. Похоронили его без шума вместе с Учихами. Благо, многие из них лежали в закрытых гробах. Но тех, кто сразу не попался, поймать было сложнее.
Покойники легли в землю, пролились редкие слезы – оплакивать целый клан мог только один ребенок, но он в тот момент под воздействием снотворного спал в охраняемой палате госпиталя.
И все забылось со временем. Тем более, что руководство деревни сделало для этого все возможное. А уже через некоторое время, когда ворошить старые кости ни у кого не было желания, один шиноби из Корня АНБУ перевез семью из квартиры в просторный особняк в лучшей части Конохи, то у одного, то у другого вдруг обнаруживались редкие артефакты или оружие, якобы отобранные у врагов во время миссии. А бедного инвалида Данзо, главного в Корне, под повязкой неожиданно оказался здоровый глаз. И то, что он был с шаринганом, уже никого не удивило…
пятница, 19 июня 2009
Автор: Rilina
Переводчик: Риджер
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Статус: закончено
Отказ от прав: Наруто принадлежит Масаши Кишимото
Разрешение на перевод: разрешение получено
Контактная информация: жж автора с фанфиками
Примечание переводчика: переведено в подарок nomad_child (которая наконец-то заметила подарок
)
Название: Team Jiraiya
Переведенное название: Команда Джирайи
Герои: Джирайя
Оригинал: оригинал
читать
В Конохе обычно забывали, что у Джирайи было четыре ученика, а не два. Все знали Йондайме и Наруто, связанных навеки демоном и печатью, но мало кто помнил двух ребятишек, ходивших за Джирайей след в след и старающихся казаться старше своих лет - как и все генины во все времена.
Джирайя нечасто вспоминал о них: он больше думал о живых, чем о мертвых, но помнил этих двоих с фотографической четкостью. Их имена, их лица, их бесконечные пререкания друг с другом (и с ним), их торопливый рост. Их дрожащие голоса после первого убийства. Их бесконечную гордость за него, их учителя. В отличие от Йондайме, который всегда обещал стать одним из лучших, они ничем особо не выделялись, но все равно были джирайиными маленькими негодниками.
Как и многие из того поколения, они погибли на войне. Их самый обычный патруль попал в засаду; в последующем хаосе ни один шиноби их группы не сумел справиться с новым вражеским дзютсу. Шесть печатей, всплеск чакры - трое погибших. Четвертый член команды выжил лишь потому, что у противника имелись дела поважнее. Когда Джирайя вернулся со своей миссии С-класса, имена его учеников были уже нацарапаны на мемориальном камне. В те дни приходилось обходиться без церемоний.
Буквы в их именах уже почти неразличимы, стерты девятнадцатью суровыми конохскими зимами.
Существовало по меньшей мере четыре способа справиться с тем дзютсу; Джирайя знал все. Техники не были сложными; их мог выполнить любой чуунин, а сам Джирайя с легкостью отразил бы дзютсу еще в те времена, когда был в команде Сандайме. Но Джирайя слишком сильно уважал память своих учеников, чтобы винить себя в их смерти. Может, они не были гениями, но не были и дураками. Они догадывались, что не доживут до старости, но каждое утро надевали повязку со знаком деревни. Каждый шиноби знает, что всегда будут неизвестные дзютсу.
Джирайя чтил их выбор смерти и потому - отпустил их.
Название: News from Home
Переведенное название: Вести из дома
Герои: Джирайя, Цунаде, Шизуне
Оригинал: оригинал
читать
Решив покинуть Коноху, Цунаде не тратила время на прощания; она молча кивнула Шизуне и пошла к воротам. Они странствовали около двух недель, прежде чем та поняла, что её наставница не собирается возвращаться.
Когда Джирайя нашел их, где-то год спустя после ухода, Цунаде пропивала остатки денег в местном баре, а Шизуне напряженно обдумывала способы избежать оплаты по счету. Разумеется, были стандартные методы, включавшие в себя масштабные разрушения чужой собственности, но все-таки хозяин бара не был виноват в том, что они обанкротились. В очередной раз. Шизуне решила, что лучше действовать в обход (Никто не говорил ей, что работа ниндзя включает в себя подобные вещи, но она неплохо справлялась). Углубившись в мысли о побеге, она даже не заметила, что у них появилась компания - пока Цунаде не сказала громко:
- Сенсей послал тебя? Роскошный жест.
- Мир полон простаков, - отозвался Джирайя, садясь, - но даже я не настолько глуп, чтобы согласиться на такое задание. Привет, Цунаде, привет, Шизуне. Давно не виделись.
- Тогда зачем ты здесь?
- У меня дела в соседней деревне. Услышал, что ты здесь. Твоя слава по-прежнему идет впереди тебя, Цунаде-химе.
- Что ж, если ты надеешься на прогулку по полям воспоминаний, то лучше поищи кого-то другого. Например, Орочимару.
Шизуне провела с саннинами достаточно времени, чтобы оценить шутку, и сейчас ожидала, что Джирайя отпустит остроту в адрес отсутствующего товарища. Но Джирайя лишь потряс головой:
- Не могу. Его больше нет.
- Нет? - Цунаде выпрямилась - она всегда так делала, получая дурные вести. - Как?
- Я не сказал "мертв". Я сказал "его нет". Вернее, он пропал.
Они давно не были в Конохе, но Шизуне сразу узнала кодовое слово, обозначающее предателя, и увидела то же понимание на лице наставницы.
- А ты пытаешься его вернуть, - заметила Цунаде, наливая себе саке.
Презрение в её голосе заставило Шизуне поморщиться.
- Нет. Я уже потратил на это достаточно времени, - голос Джирайи звучал устало, почти по-стариковски. Он больше не походил на шиноби, шутки ради вызывающего на себя легендарную ярость Цунаде. - Но я за ним наблюдаю. Ради Йондайме. Сандайме-сенсей ушел на покой.
- Значит, он наконец-то назвал преемника.
- Я думал, ты в курсе, - он мельком посмотрел на грудь Цунаде, и Шизуне знала, что в этом взгляде нет ничего непристойного. - Все в порядке. Не волнуйся. Йондайме не собирается никого за тобой посылать.
Цунаде заказала еще саке.
- Я бы все равно не пошла.
- Знаю. - Он поднялся. - Мне пора. Дела.
- Что ж, до встречи. - Она не смотрела ему в глаза. - Не думаю, что мы снова встретимся.
Он пошел прочь. Шизуне подумала, что годы берут свое. В его походке появилась тяжесть. Его движения выглядели скованными, даже затрудненными, будто после серьезной травмы. Работая с Цунаде, которая скрывала свой возраст так хорошо, как это только было возможно, Шизуне забывала, сколько же на самом деле саннинам лет. Большинство шиноби погибают до своего двадцатилетия; мало кто живет достаточно долго, чтобы взять учеников, растить детей или уйти на покой. Саннины стали живой легендой по многим причинам, и одной из них безусловно являлось то, что они выжили.
Джирайя был почти у дверей, когда любопытство Цунаде наконец взяло верх.
- Кого же все-таки выбрал Сандайме?
Он обернулся, чтобы ответить. На его лице играла знакомая маньячная улыбка, заставившая Шизуне порадоваться, что она не в онсене.
- Моего ученика! - и засмеялся. Шизуне не поняла, что его развеселило: то ли их удивленные лица, то ли собственная радость. - И не волнуйся, Шизуне-чан. Я оплатил счет.
Шизуне попыталась представить Желтую Молнию в роли Хокаге, невольно вызвав в памяти всё, что заставляло её тосковать по Конохе: свою семью, друзей, коллег, команду. Она не жалела, что пошла за Цунаде - она не приняла бы другую наставницу - но иногда все же думала, что здорово было бы оказаться дома.
Она стала скучать по Конохе чуть меньше, когда выяснилось, что про счет Джирайя соврал.
Переводчик: Риджер
Жанр: общий
Рейтинг: PG
Статус: закончено
Отказ от прав: Наруто принадлежит Масаши Кишимото
Разрешение на перевод: разрешение получено
Контактная информация: жж автора с фанфиками
Примечание переводчика: переведено в подарок nomad_child (которая наконец-то заметила подарок
)Название: Team Jiraiya
Переведенное название: Команда Джирайи
Герои: Джирайя
Оригинал: оригинал
читать
В Конохе обычно забывали, что у Джирайи было четыре ученика, а не два. Все знали Йондайме и Наруто, связанных навеки демоном и печатью, но мало кто помнил двух ребятишек, ходивших за Джирайей след в след и старающихся казаться старше своих лет - как и все генины во все времена.
Джирайя нечасто вспоминал о них: он больше думал о живых, чем о мертвых, но помнил этих двоих с фотографической четкостью. Их имена, их лица, их бесконечные пререкания друг с другом (и с ним), их торопливый рост. Их дрожащие голоса после первого убийства. Их бесконечную гордость за него, их учителя. В отличие от Йондайме, который всегда обещал стать одним из лучших, они ничем особо не выделялись, но все равно были джирайиными маленькими негодниками.
Как и многие из того поколения, они погибли на войне. Их самый обычный патруль попал в засаду; в последующем хаосе ни один шиноби их группы не сумел справиться с новым вражеским дзютсу. Шесть печатей, всплеск чакры - трое погибших. Четвертый член команды выжил лишь потому, что у противника имелись дела поважнее. Когда Джирайя вернулся со своей миссии С-класса, имена его учеников были уже нацарапаны на мемориальном камне. В те дни приходилось обходиться без церемоний.
Буквы в их именах уже почти неразличимы, стерты девятнадцатью суровыми конохскими зимами.
Существовало по меньшей мере четыре способа справиться с тем дзютсу; Джирайя знал все. Техники не были сложными; их мог выполнить любой чуунин, а сам Джирайя с легкостью отразил бы дзютсу еще в те времена, когда был в команде Сандайме. Но Джирайя слишком сильно уважал память своих учеников, чтобы винить себя в их смерти. Может, они не были гениями, но не были и дураками. Они догадывались, что не доживут до старости, но каждое утро надевали повязку со знаком деревни. Каждый шиноби знает, что всегда будут неизвестные дзютсу.
Джирайя чтил их выбор смерти и потому - отпустил их.
Название: News from Home
Переведенное название: Вести из дома
Герои: Джирайя, Цунаде, Шизуне
Оригинал: оригинал
читать
Решив покинуть Коноху, Цунаде не тратила время на прощания; она молча кивнула Шизуне и пошла к воротам. Они странствовали около двух недель, прежде чем та поняла, что её наставница не собирается возвращаться.
Когда Джирайя нашел их, где-то год спустя после ухода, Цунаде пропивала остатки денег в местном баре, а Шизуне напряженно обдумывала способы избежать оплаты по счету. Разумеется, были стандартные методы, включавшие в себя масштабные разрушения чужой собственности, но все-таки хозяин бара не был виноват в том, что они обанкротились. В очередной раз. Шизуне решила, что лучше действовать в обход (Никто не говорил ей, что работа ниндзя включает в себя подобные вещи, но она неплохо справлялась). Углубившись в мысли о побеге, она даже не заметила, что у них появилась компания - пока Цунаде не сказала громко:
- Сенсей послал тебя? Роскошный жест.
- Мир полон простаков, - отозвался Джирайя, садясь, - но даже я не настолько глуп, чтобы согласиться на такое задание. Привет, Цунаде, привет, Шизуне. Давно не виделись.
- Тогда зачем ты здесь?
- У меня дела в соседней деревне. Услышал, что ты здесь. Твоя слава по-прежнему идет впереди тебя, Цунаде-химе.
- Что ж, если ты надеешься на прогулку по полям воспоминаний, то лучше поищи кого-то другого. Например, Орочимару.
Шизуне провела с саннинами достаточно времени, чтобы оценить шутку, и сейчас ожидала, что Джирайя отпустит остроту в адрес отсутствующего товарища. Но Джирайя лишь потряс головой:
- Не могу. Его больше нет.
- Нет? - Цунаде выпрямилась - она всегда так делала, получая дурные вести. - Как?
- Я не сказал "мертв". Я сказал "его нет". Вернее, он пропал.
Они давно не были в Конохе, но Шизуне сразу узнала кодовое слово, обозначающее предателя, и увидела то же понимание на лице наставницы.
- А ты пытаешься его вернуть, - заметила Цунаде, наливая себе саке.
Презрение в её голосе заставило Шизуне поморщиться.
- Нет. Я уже потратил на это достаточно времени, - голос Джирайи звучал устало, почти по-стариковски. Он больше не походил на шиноби, шутки ради вызывающего на себя легендарную ярость Цунаде. - Но я за ним наблюдаю. Ради Йондайме. Сандайме-сенсей ушел на покой.
- Значит, он наконец-то назвал преемника.
- Я думал, ты в курсе, - он мельком посмотрел на грудь Цунаде, и Шизуне знала, что в этом взгляде нет ничего непристойного. - Все в порядке. Не волнуйся. Йондайме не собирается никого за тобой посылать.
Цунаде заказала еще саке.
- Я бы все равно не пошла.
- Знаю. - Он поднялся. - Мне пора. Дела.
- Что ж, до встречи. - Она не смотрела ему в глаза. - Не думаю, что мы снова встретимся.
Он пошел прочь. Шизуне подумала, что годы берут свое. В его походке появилась тяжесть. Его движения выглядели скованными, даже затрудненными, будто после серьезной травмы. Работая с Цунаде, которая скрывала свой возраст так хорошо, как это только было возможно, Шизуне забывала, сколько же на самом деле саннинам лет. Большинство шиноби погибают до своего двадцатилетия; мало кто живет достаточно долго, чтобы взять учеников, растить детей или уйти на покой. Саннины стали живой легендой по многим причинам, и одной из них безусловно являлось то, что они выжили.
Джирайя был почти у дверей, когда любопытство Цунаде наконец взяло верх.
- Кого же все-таки выбрал Сандайме?
Он обернулся, чтобы ответить. На его лице играла знакомая маньячная улыбка, заставившая Шизуне порадоваться, что она не в онсене.
- Моего ученика! - и засмеялся. Шизуне не поняла, что его развеселило: то ли их удивленные лица, то ли собственная радость. - И не волнуйся, Шизуне-чан. Я оплатил счет.
Шизуне попыталась представить Желтую Молнию в роли Хокаге, невольно вызвав в памяти всё, что заставляло её тосковать по Конохе: свою семью, друзей, коллег, команду. Она не жалела, что пошла за Цунаде - она не приняла бы другую наставницу - но иногда все же думала, что здорово было бы оказаться дома.
Она стала скучать по Конохе чуть меньше, когда выяснилось, что про счет Джирайя соврал.
понедельник, 01 июня 2009
Дважды два уже четыре, а будет еще лучше!
автор: Gigabomb
перевод: Несметана
жанр: джен, character study
оригинал: www.fanfiction.net/s/2967044/1/Once_There_Was_G...
статус: закончен
саммари: истинная вера, ложная вера и вера в себя. сакура, саске, наруто.
дисклеймер: мир не мой, фик не мой, и даже словарь - не мой. перевод мой, на том спасибо.
True Worship (Сакура)True Worship (Сакура)
Когда-то Сакура верила в Бога. Не в какое-то особое святое существо, которое требует молитв и поклонения, - это для гражданских, а Сакура выросла в семье синоби. Она верила, что существует некая высшая сила, которая иногда помогает хорошим людям в беде.
Сакура не знала причин для своей веры. Атеистами были и ее родители, и все прочие люди, кого она знала. Но ей нравилось думать, что есть кто-то, кто присматривает за ней издалека. Когда с ней подружилась Ино, Сакура улыбнулась небу. В день, когда их с Саске назначили в одну команду, она всю ночь провела, глядя на звезды. После первой выполненной миссии категории C, она по приходу домой зажгла свечу и наблюдала, как струйки дыма уплывали к облакам.
Только когда Саске бросил их в погоне за силой, а Наруто последовал его примеру, пусть и цель его была благороднее, Сакура поняла, что все это время она благодарила не того. Если бы вместо Бога она поблагодарила Ино, может быть, их дружба не разрушилась бы так легко. Если бы за спасение их жизней в Стране Волн она поблагодарила Какаши-сенсея, Наруто, Саске – возможно, узы между ними оказались крепки, как сталь, как она себе и воображала, и не разбились бы, словно хрупкое стекло.
Так что Сакура больше не надеялась на Бога. Он ей не поможет. И никогда не помогал. Только благодаря тем, кто был рядом с ней, она смогла стать тем, чем стала, и никакие высшие силы здесь ни при чем. Теперь, когда друзей и товарищей рядом не было, никто не мог ей помочь, кроме нее самой.
Так что Сакура тренировалась. Когда появлялись проблемы, она решала их сама. Когда вернулся Наруто, она не стала прятаться за его спину. А когда все закончилось, она могла благодарить только себя.
Когда-то Сакура верила в Бога. К счастью, эта вера ей больше была не нужна.
False Worship (Саске)False Worship (Саске)
Когда Кабуто без предупреждения вдруг свернул с дороги на маленькую тропку, которая вела к вершине горы, Саске нетерпеливо нахмурился. Не сказать, что он особо торопился добраться до пункта их назначения – маленькой деревеньки, где один из многочисленных осведомителей Орочимару должен был сообщить им какие-то жизненно важные сведения. Он вообще не собирался идти с ними, но Орочимару настоял, и Саске не имел права отказать. Так что хотелось побыстрее покончить с этим путешествием. Безо всяких ненужных остановок.
- И куда он собрался?
Орочимару, тоже наблюдавший за тем, как Кабуто начал подниматься в гору, посмотрел на своего ученика с удивлением.
- Эта тропка ведет к синтоистскому храму. Каждый раз, когда мы здесь бываем, Кабуто заходит помолиться.
Саске нахмурился еще сильнее. Кабуто меньше всего был похож на религиозного человека. А когда Орочимару пошел вслед за своим помощником, гримаса Саске стала совсем уж сердитой. Мало того, что путешествие затягивается, так еще и куда шел Орочимару...
- Догоняй, Саске-кун.
...должен был следовать и Саске. Черт.
--
Саске кисло наблюдал, как Кабуто встал на колени, зажег свечу и, сложив ладони, пробормотал молитву. Они находились в храме уже полчаса, а это, по мнению Саске, было на тридцать минут дольше положенного. Он не мог не признавать красоту храма, искусно высеченных статуй у входа, и ухоженных растений вдоль дорожки. Но ему слишком часто приходилось бывать в храмах в детстве – синтоизм занимал центральное место в легенде о мангеке – чтобы религия ассоциировалась у него с чем-то хорошим.
Орочимару тем временем, закончив разглядывать дощечки с молитвами, развешанные на стене святилища, облокотился на ограду и, закрыв глаза, стал ждать, пока Кабуто закончит. Вполне предсказуемо, но в Саске это все равно будило желание убивать. Симпатия, которую саннин демонстрировал по отношению к своему помощнику, иногда чуть ли не доходила до смешного. Саске даже задумался, а если бы он захотел остановиться для молитвы, согласился бы Орочимару?
Наконец, Кабуто купил у священника собственную дощечку, украшенную узором в виде змейки, повесил ее среди прочих, и можно было идти.
- Орочимару-сама, спасибо, что позволили заглянуть сюда.
- Не за что, Кабуто-кун.
И они продолжили путь. Саске с минуту гадал, о чем Кабуто написал в своей молитве, но скорее всего, там был какой-нибудь тайный шифр, недоступный здравомыслящему человеку. По крайней мере, такому Саске бы не удивился.
Однако на следующий день любопытство все-таки победило, и он, пытаясь придать своему тону безразличие, все-таки спросил:
- А зачем тебе понадобилось идти в храм? Ты ведь не веришь ни что.
Кабуто беспечно улыбнулся, но эта была одна из тех его улыбок, которую беспечной назвать было нельзя.
- Ты прав, Саске-кун. Не верю.
Саске озадаченно нахмурился.
- Зачем тогда?..
- Жизнь научила меня ничего не оставлять на волю случая. Веру в том числе, - на этот раз в улыбку медика прокралось что-то недоброе, и у Саске на затылке волоски встали дыбом. В Кабуто было что-то жутковатое, человечность была для него всего лишь маской. – Видишь ли, Саске-кун, скорее всего, верить на самом деле не во что. Но нельзя знать наверняка, не так ли?
Той ночью Саске зажег свечу и долго смотрел, как струйка дыма поднимается вверх и тает на ветру, не успев достигнуть звезд. Он ждал, что в нем проснутся остатки той, детской, веры. Но ничего не происходило. Саске погасил свечу и пошел обратно в дом. Не стоило даже тратить время. У него уже есть учитель, который научит его тому, что он должен знать, а значит, боги уже не нужны. Он наконец сможет сам сделать все по-своему.
Self Worship (Наруто)Self Worship (Наруто)
Наруто не понимал многого в своем учителе. Часть он объяснял старческим маразмом, а еще тем, что в голову эро-сеннина слишком часто летели сандалии разгневанных женщин, но на эту часть можно было и не обращать внимания. Наруто не понимал прелести алкоголя, игорных домов, где можно спустить все, до последнего гроша, борделей; однако и любовь Джирайи ко всем эти вещам его не беспокоила. Ему не нравилось другое.
Наруто все не мог понять, почему же его так раздражало, что перед каждой попыткой обворожить очередную красотку, Джирайя складывал вместе ладони и шептал молитву. Раздражало, и всё. Может, оттого, что эти молитвы никогда не работали.
После того, как Джирайя в двадцать седьмой раз с начала их путешествия (которое длилось восьмой месяц) получил отказ, Наруто решил, что больше не желает наблюдать за последствиями поражения. Когда учитель не мог с ним заниматься(по очевидным причинам), Наруто тренировался сам. Именно так и получилось, когда он в первый раз предоставил Джирайю самому себе и ушел медитировать под водопад. Джирайя, весьма хмурый, нашел его через несколько часов.
- Ну и где ты пропадаешь, засранец? Забыл, что все деньги у тебя? – Наруто настоял на этом после того, как Джирайя однажды проиграл в покер все их сбережения. – А если бы девушка сказала «да»? Я и сводить бы ее никуда не смог!
- Никто тебе «да» не скажет, эро-сеннин.
Джирайя нахмурился.
- Выбирай выражения, если хочешь, чтобы я тебя завтра новой технике учил.
Наруто вернул сердитый взгляд, но согласно кивнул. Обычно бессмысленно было ругаться с учителем обо всякой ерунде, хотя бы потому, что преимущество всегда было на стороне Джирайи – старого, ворчливого и всегда готового отвесить Наруто подзатыльник.
Они немного посидели у реки, чтобы Наруто успел обсохнуть на солнце. В этом была прелесть их путешествия: не было точки назначения, некуда было спешить. Только когда солнце начало садиться, Джирайя повернулся и тихо спросил:
- Эй, Наруто. И все-таки, чего ты ушел?
Наруто задумался. Затем пожал плечами.
- Не знаю. Да просто надоело, наверное, смотреть, как тебя отшивают раз за разом.
Джирайя ответил ему мрачным взглядом. Наруто снова пожал плечами.
- Может, было б не так ужасно, если ты бы каждый раз не бормотал свои молитвы. Они ж вообще не работают. А выглядит по-идиотски.
На этот раз задумался уже Джирайя.
- Может, ты и прав, - он ухмыльнулся ученику, - но это уже старая привычка. Да и к тому же, хуже не будет. Кто знает, вдруг однажды боги будут ко мне благосклонны и пошлют мне женщину, которой пара чашек саке добавят сговорчивости.
Наруто забросил руки за голову и откинулся на сухую траву. Закат окрасил небо в багровый. Оно напоминало Наруто пламя.
- Я мало что знаю о богах. Знаю только, что их нет поблизости, когда людям нужна помощь. Почему люди вечно молятся им, если от них никакого проку?
- Потому что людям нужна надежда, я полагаю. С тобой что, никто не разговаривал о религии?
Наурто покачал головой.
- Не-а. Не особо. К тому же, я бы все равно не поверил. Если боги так всемогущи, где они были, когда я в них нуждался? От инструкторов в академии и то было больше пользы. – Чтобы занять руки, Наруто принялся выщипывать травинки. Слабые корни легко сдавались. Даже их боги не могли защитить. – Сомневаюсь, что боги помогут мне стать Хокаге.
Джирайя нахмурился. На мгновение будто тень скользнула по его лицу. И было что-то в его движениях, теперь уже хорошо знакомых Наруто, когда он вынул из сумки трубку и начал методично, по щепотке, доверху набивать ее табаком. Также медленно Джирайя зажег спичку, и лишь раскурив трубку, ответил:
- Так как же ты собираешься им стать, Наруто?
Тот ухмыльнулся.
- Я стану таким сильным, что никто уже не сможет поспорить с тем, что я сильнейший синоби Конохи. Прежде, чем доказывать что-то остальным, я приволоку этого урода Саске домой, где ему и место, а потом пойду дальше. Я буду тренироваться, чтобы всё успеть. Я стану Хокаге. И плевать, на моей стороне боги или нет. Пусть попробуют мне помешать, я и с ними разберусь.
Джирайя рассмеялся:
- А ты засносчивый засранец.
Снова ухмылка.
- Не-а. Говорю же, я в них не верю. Они мне не смогут помешать. Я стану Хокаге. В меня никто никогда не верил. Но поверят. И когда людям нужна будет помощь, я всем помогу, - он сжал кулаки и посмотрел на небо. Там как раз загорались звезды. Они сияли. Прекрасные, но слишком далекие, людям никогда до них не дотянуться. – Я стану лучше всех богов. Потому что я – здесь. А они – нет.
Конец.
перевод: Несметана
жанр: джен, character study
оригинал: www.fanfiction.net/s/2967044/1/Once_There_Was_G...
статус: закончен
саммари: истинная вера, ложная вера и вера в себя. сакура, саске, наруто.
дисклеймер: мир не мой, фик не мой, и даже словарь - не мой. перевод мой, на том спасибо.
True Worship (Сакура)True Worship (Сакура)
Когда-то Сакура верила в Бога. Не в какое-то особое святое существо, которое требует молитв и поклонения, - это для гражданских, а Сакура выросла в семье синоби. Она верила, что существует некая высшая сила, которая иногда помогает хорошим людям в беде.
Сакура не знала причин для своей веры. Атеистами были и ее родители, и все прочие люди, кого она знала. Но ей нравилось думать, что есть кто-то, кто присматривает за ней издалека. Когда с ней подружилась Ино, Сакура улыбнулась небу. В день, когда их с Саске назначили в одну команду, она всю ночь провела, глядя на звезды. После первой выполненной миссии категории C, она по приходу домой зажгла свечу и наблюдала, как струйки дыма уплывали к облакам.
Только когда Саске бросил их в погоне за силой, а Наруто последовал его примеру, пусть и цель его была благороднее, Сакура поняла, что все это время она благодарила не того. Если бы вместо Бога она поблагодарила Ино, может быть, их дружба не разрушилась бы так легко. Если бы за спасение их жизней в Стране Волн она поблагодарила Какаши-сенсея, Наруто, Саске – возможно, узы между ними оказались крепки, как сталь, как она себе и воображала, и не разбились бы, словно хрупкое стекло.
Так что Сакура больше не надеялась на Бога. Он ей не поможет. И никогда не помогал. Только благодаря тем, кто был рядом с ней, она смогла стать тем, чем стала, и никакие высшие силы здесь ни при чем. Теперь, когда друзей и товарищей рядом не было, никто не мог ей помочь, кроме нее самой.
Так что Сакура тренировалась. Когда появлялись проблемы, она решала их сама. Когда вернулся Наруто, она не стала прятаться за его спину. А когда все закончилось, она могла благодарить только себя.
Когда-то Сакура верила в Бога. К счастью, эта вера ей больше была не нужна.
False Worship (Саске)False Worship (Саске)
Когда Кабуто без предупреждения вдруг свернул с дороги на маленькую тропку, которая вела к вершине горы, Саске нетерпеливо нахмурился. Не сказать, что он особо торопился добраться до пункта их назначения – маленькой деревеньки, где один из многочисленных осведомителей Орочимару должен был сообщить им какие-то жизненно важные сведения. Он вообще не собирался идти с ними, но Орочимару настоял, и Саске не имел права отказать. Так что хотелось побыстрее покончить с этим путешествием. Безо всяких ненужных остановок.
- И куда он собрался?
Орочимару, тоже наблюдавший за тем, как Кабуто начал подниматься в гору, посмотрел на своего ученика с удивлением.
- Эта тропка ведет к синтоистскому храму. Каждый раз, когда мы здесь бываем, Кабуто заходит помолиться.
Саске нахмурился еще сильнее. Кабуто меньше всего был похож на религиозного человека. А когда Орочимару пошел вслед за своим помощником, гримаса Саске стала совсем уж сердитой. Мало того, что путешествие затягивается, так еще и куда шел Орочимару...
- Догоняй, Саске-кун.
...должен был следовать и Саске. Черт.
--
Саске кисло наблюдал, как Кабуто встал на колени, зажег свечу и, сложив ладони, пробормотал молитву. Они находились в храме уже полчаса, а это, по мнению Саске, было на тридцать минут дольше положенного. Он не мог не признавать красоту храма, искусно высеченных статуй у входа, и ухоженных растений вдоль дорожки. Но ему слишком часто приходилось бывать в храмах в детстве – синтоизм занимал центральное место в легенде о мангеке – чтобы религия ассоциировалась у него с чем-то хорошим.
Орочимару тем временем, закончив разглядывать дощечки с молитвами, развешанные на стене святилища, облокотился на ограду и, закрыв глаза, стал ждать, пока Кабуто закончит. Вполне предсказуемо, но в Саске это все равно будило желание убивать. Симпатия, которую саннин демонстрировал по отношению к своему помощнику, иногда чуть ли не доходила до смешного. Саске даже задумался, а если бы он захотел остановиться для молитвы, согласился бы Орочимару?
Наконец, Кабуто купил у священника собственную дощечку, украшенную узором в виде змейки, повесил ее среди прочих, и можно было идти.
- Орочимару-сама, спасибо, что позволили заглянуть сюда.
- Не за что, Кабуто-кун.
И они продолжили путь. Саске с минуту гадал, о чем Кабуто написал в своей молитве, но скорее всего, там был какой-нибудь тайный шифр, недоступный здравомыслящему человеку. По крайней мере, такому Саске бы не удивился.
Однако на следующий день любопытство все-таки победило, и он, пытаясь придать своему тону безразличие, все-таки спросил:
- А зачем тебе понадобилось идти в храм? Ты ведь не веришь ни что.
Кабуто беспечно улыбнулся, но эта была одна из тех его улыбок, которую беспечной назвать было нельзя.
- Ты прав, Саске-кун. Не верю.
Саске озадаченно нахмурился.
- Зачем тогда?..
- Жизнь научила меня ничего не оставлять на волю случая. Веру в том числе, - на этот раз в улыбку медика прокралось что-то недоброе, и у Саске на затылке волоски встали дыбом. В Кабуто было что-то жутковатое, человечность была для него всего лишь маской. – Видишь ли, Саске-кун, скорее всего, верить на самом деле не во что. Но нельзя знать наверняка, не так ли?
Той ночью Саске зажег свечу и долго смотрел, как струйка дыма поднимается вверх и тает на ветру, не успев достигнуть звезд. Он ждал, что в нем проснутся остатки той, детской, веры. Но ничего не происходило. Саске погасил свечу и пошел обратно в дом. Не стоило даже тратить время. У него уже есть учитель, который научит его тому, что он должен знать, а значит, боги уже не нужны. Он наконец сможет сам сделать все по-своему.
Self Worship (Наруто)Self Worship (Наруто)
Наруто не понимал многого в своем учителе. Часть он объяснял старческим маразмом, а еще тем, что в голову эро-сеннина слишком часто летели сандалии разгневанных женщин, но на эту часть можно было и не обращать внимания. Наруто не понимал прелести алкоголя, игорных домов, где можно спустить все, до последнего гроша, борделей; однако и любовь Джирайи ко всем эти вещам его не беспокоила. Ему не нравилось другое.
Наруто все не мог понять, почему же его так раздражало, что перед каждой попыткой обворожить очередную красотку, Джирайя складывал вместе ладони и шептал молитву. Раздражало, и всё. Может, оттого, что эти молитвы никогда не работали.
После того, как Джирайя в двадцать седьмой раз с начала их путешествия (которое длилось восьмой месяц) получил отказ, Наруто решил, что больше не желает наблюдать за последствиями поражения. Когда учитель не мог с ним заниматься(по очевидным причинам), Наруто тренировался сам. Именно так и получилось, когда он в первый раз предоставил Джирайю самому себе и ушел медитировать под водопад. Джирайя, весьма хмурый, нашел его через несколько часов.
- Ну и где ты пропадаешь, засранец? Забыл, что все деньги у тебя? – Наруто настоял на этом после того, как Джирайя однажды проиграл в покер все их сбережения. – А если бы девушка сказала «да»? Я и сводить бы ее никуда не смог!
- Никто тебе «да» не скажет, эро-сеннин.
Джирайя нахмурился.
- Выбирай выражения, если хочешь, чтобы я тебя завтра новой технике учил.
Наруто вернул сердитый взгляд, но согласно кивнул. Обычно бессмысленно было ругаться с учителем обо всякой ерунде, хотя бы потому, что преимущество всегда было на стороне Джирайи – старого, ворчливого и всегда готового отвесить Наруто подзатыльник.
Они немного посидели у реки, чтобы Наруто успел обсохнуть на солнце. В этом была прелесть их путешествия: не было точки назначения, некуда было спешить. Только когда солнце начало садиться, Джирайя повернулся и тихо спросил:
- Эй, Наруто. И все-таки, чего ты ушел?
Наруто задумался. Затем пожал плечами.
- Не знаю. Да просто надоело, наверное, смотреть, как тебя отшивают раз за разом.
Джирайя ответил ему мрачным взглядом. Наруто снова пожал плечами.
- Может, было б не так ужасно, если ты бы каждый раз не бормотал свои молитвы. Они ж вообще не работают. А выглядит по-идиотски.
На этот раз задумался уже Джирайя.
- Может, ты и прав, - он ухмыльнулся ученику, - но это уже старая привычка. Да и к тому же, хуже не будет. Кто знает, вдруг однажды боги будут ко мне благосклонны и пошлют мне женщину, которой пара чашек саке добавят сговорчивости.
Наруто забросил руки за голову и откинулся на сухую траву. Закат окрасил небо в багровый. Оно напоминало Наруто пламя.
- Я мало что знаю о богах. Знаю только, что их нет поблизости, когда людям нужна помощь. Почему люди вечно молятся им, если от них никакого проку?
- Потому что людям нужна надежда, я полагаю. С тобой что, никто не разговаривал о религии?
Наурто покачал головой.
- Не-а. Не особо. К тому же, я бы все равно не поверил. Если боги так всемогущи, где они были, когда я в них нуждался? От инструкторов в академии и то было больше пользы. – Чтобы занять руки, Наруто принялся выщипывать травинки. Слабые корни легко сдавались. Даже их боги не могли защитить. – Сомневаюсь, что боги помогут мне стать Хокаге.
Джирайя нахмурился. На мгновение будто тень скользнула по его лицу. И было что-то в его движениях, теперь уже хорошо знакомых Наруто, когда он вынул из сумки трубку и начал методично, по щепотке, доверху набивать ее табаком. Также медленно Джирайя зажег спичку, и лишь раскурив трубку, ответил:
- Так как же ты собираешься им стать, Наруто?
Тот ухмыльнулся.
- Я стану таким сильным, что никто уже не сможет поспорить с тем, что я сильнейший синоби Конохи. Прежде, чем доказывать что-то остальным, я приволоку этого урода Саске домой, где ему и место, а потом пойду дальше. Я буду тренироваться, чтобы всё успеть. Я стану Хокаге. И плевать, на моей стороне боги или нет. Пусть попробуют мне помешать, я и с ними разберусь.
Джирайя рассмеялся:
- А ты засносчивый засранец.
Снова ухмылка.
- Не-а. Говорю же, я в них не верю. Они мне не смогут помешать. Я стану Хокаге. В меня никто никогда не верил. Но поверят. И когда людям нужна будет помощь, я всем помогу, - он сжал кулаки и посмотрел на небо. Там как раз загорались звезды. Они сияли. Прекрасные, но слишком далекие, людям никогда до них не дотянуться. – Я стану лучше всех богов. Потому что я – здесь. А они – нет.
Конец.
Автор: J. C. Eastling (она же Annwyd)
Переводчик: Риджер
Бета: нет
Жанр: общий, characters studies, в третьем драббле еще и ангст
Рейтинг: PG
Статус: закончено
Отказ от прав: Наруто мне не принадлежит. И автору тоже.
Разрешение на перевод: получено
Примечание переводчика: спасибо за помощь в работе с первыми двумя драбблами nomad_child, Несметана и Сказочка.
Контактная информация: автор на ЖЖ, автор на ФФнет
Название: Kunoichi Means
Переведенное название: Куноичи - это...
Герои: Тен-Тен, Хината, Ино, Темари, Сакура
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Тен-Тен сильная, несмотря на то, что она девушка.
Каждое утро она заплетает волосы. Для нее это сродни искусству – тонкие руки скользят и закручивают темные пряди, похожие на кисти каллиграфа, выводящего иероглифы. Ей это нравится. Но когда прическа закончена и связанные в тугие узлы волосы больше не мешают, эти тонкие руки берут оружие.
Она много занимается. Может, она работает не так много, как Ли, и не так талантлива, как Неджи, и лишена их одержимости, но к тренировкам подходит серьезно. Никто не знает, что иногда, когда Неджи резко поворачивается - руки сложены в печать, великолепные волосы летят на ветру, она думает, что он очень красив; что иногда, когда Ли торжествующе улыбается после очередного сложного трюка, она думает, улыбнется ли он так, если она его поцелует.
---
Хината - девушка, но она слабая. По крайней мере, так принято думать.
Киба и Шино уверены в обратном. Это они раньше помогали ей подняться, но теперь она встает сама.
---
Ино сильная, потому что она девушка.
На специальных уроках для куноичи она всегда внимательно слушала сказки о соблазнительных шпионках и находчивых женщинах. Сказки напоминали ей те истории, что рассказывал отец - про принцесс, которые любили, боролись и побеждали. Каждой принцессе он давал имя "Ино", и она смеялась и хлопала в ладоши.
В пятнадцать Ино вырастает из сказок про принцесс, но не забывает их. Она гордится своей фигурой, лицом, роскошными сияющими волосами. Она радуется как дитя, когда у мужчин от её улыбки перехватывает дыхание. Эта сила куда изощреннее и забавнее, чем её дзютсу, и Ино ни за что от неё не откажется.
---
Темари - сильная, но ее сложно назвать девушкой - так перешептываются в Конохе за ее спиной.
Шикамару не говорит им, что, когда он приезжает в Деревню Песка, от неё пахнет духами.
---
Сакура сильная и она девушка.
Ей понадобилось пятнадцать лет, чтобы принять оба утверждения. Ей говорили, что она не может, просто не должна быть и тем, и другим - либо ей стоит отказаться от чувств и привязанностей, либо прозябать в слабости. Долгое время она им верила и презирала себя за бесполезность.
Теперь она знает себя лучше. Теперь она плачет, когда её мальчики в опасности, а потом бросается в бой и спасает их.
Название: Immortality
Переведенное название: Бессмертие
Герои: Кисаме, Итачи и косвенно - Орочимару
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Насколько Кисаме знал, остальные члены Акацуки никогда не задумывались об истоках того страха, который Итачи пробуждал в Орочимару. Может, они считали, что хоть Орочимару становится слабее, зато Итачи сильнее, а остальное их не волновало.
Но за годы, которые он провел, молчаливо сопровождая Итачи, у Кисаме было время подумать. Он искал причину в своих воспоминаниях, терпеливо кружил вокруг неё, постепенно приближаясь и никогда не отступая, пока не сузил круг до одного-единственного воспоминания.
В этом воспоминании Итачи стоял у входа в пещеру встреч, вполоборота к Орочимару. Тот что-то тихо говорил ему - недолго, всего пару фраз. Итачи повернулся, что-то ответил и ушел. Орочимару остался на месте и стоял так довольно-таки долго.
Вот как все началось.
После некоторых раздумий Кисаме спросил Итачи, что же тогда произошло. Итачи немного помолчал.
- Он сказал, что неважно, насколько я силен. Однажды я умру, а он - нет. А я сказал ему, что он ошибается. Есть и другие способы продолжить жить в чужом теле.
Название: Battlefield
Переведенное название: Поле битвы
Герои: Саске, Итачи
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Итачи думает так:
Поле битвы. Все вокруг - поле битвы. В его глазах только один свет - этот свет красный, сочный и красный. Земля, вон то дерево, лицо матери в воспоминаниях: все красное.
Люди, проходящие мимо: тоже красные. Он разгадывает их как головоломки. Этого можно убить одним ударом, и это будет простой удар; этого тоже одним ударом, но придется постараться. Этот даст ему двухминутный бой.
Для него люди - возможные битвы, и вот почему он не убивает их сразу же. Некоторые слишком слабы, а некоторых он хочет отложить на потом.
Саске думает так:
Поле битвы. Но иногда трава снова становится зеленой, даже если кровь пролилась на землю - а она пролилась. Красный все приходит и приходит, и это заставляет его дрожать. Это подводит его ближе к... чему-то. Он не уверен полностью.
Сакура и Наруто стараются его подбодрить (последний - даже тогда, когда вопит оскорбления. Оскорбления для Саске лучшая мотивация), и Какаши стоит где-то рядом.
Иногда он думает уйти с поля битвы и встретиться с ними. Жил ли он когда-то вне поля битвы? Он вспоминает, что жил. Но, поворачиваясь, он снова видит брата, на поле битвы, просто немного в отдалении.
И все становится красным.
Итачи считает свое внутреннее поле битвы даром и щедро делится им со своими жертвами. Он не любит Саске, даже если когда-то любил, но он ценит его и его потенциал. Будь это не так, он бы убил Саске - но он не убил, а наоборот, показал ему красоту поля битвы...
Но в конце будет только одно поле битвы, и это поле будет его.
И неважно, кто победит.
Переводчик: Риджер
Бета: нет
Жанр: общий, characters studies, в третьем драббле еще и ангст
Рейтинг: PG
Статус: закончено
Отказ от прав: Наруто мне не принадлежит. И автору тоже.
Разрешение на перевод: получено
Примечание переводчика: спасибо за помощь в работе с первыми двумя драбблами nomad_child, Несметана и Сказочка.
Контактная информация: автор на ЖЖ, автор на ФФнет
Название: Kunoichi Means
Переведенное название: Куноичи - это...
Герои: Тен-Тен, Хината, Ино, Темари, Сакура
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Тен-Тен сильная, несмотря на то, что она девушка.
Каждое утро она заплетает волосы. Для нее это сродни искусству – тонкие руки скользят и закручивают темные пряди, похожие на кисти каллиграфа, выводящего иероглифы. Ей это нравится. Но когда прическа закончена и связанные в тугие узлы волосы больше не мешают, эти тонкие руки берут оружие.
Она много занимается. Может, она работает не так много, как Ли, и не так талантлива, как Неджи, и лишена их одержимости, но к тренировкам подходит серьезно. Никто не знает, что иногда, когда Неджи резко поворачивается - руки сложены в печать, великолепные волосы летят на ветру, она думает, что он очень красив; что иногда, когда Ли торжествующе улыбается после очередного сложного трюка, она думает, улыбнется ли он так, если она его поцелует.
---
Хината - девушка, но она слабая. По крайней мере, так принято думать.
Киба и Шино уверены в обратном. Это они раньше помогали ей подняться, но теперь она встает сама.
---
Ино сильная, потому что она девушка.
На специальных уроках для куноичи она всегда внимательно слушала сказки о соблазнительных шпионках и находчивых женщинах. Сказки напоминали ей те истории, что рассказывал отец - про принцесс, которые любили, боролись и побеждали. Каждой принцессе он давал имя "Ино", и она смеялась и хлопала в ладоши.
В пятнадцать Ино вырастает из сказок про принцесс, но не забывает их. Она гордится своей фигурой, лицом, роскошными сияющими волосами. Она радуется как дитя, когда у мужчин от её улыбки перехватывает дыхание. Эта сила куда изощреннее и забавнее, чем её дзютсу, и Ино ни за что от неё не откажется.
---
Темари - сильная, но ее сложно назвать девушкой - так перешептываются в Конохе за ее спиной.
Шикамару не говорит им, что, когда он приезжает в Деревню Песка, от неё пахнет духами.
---
Сакура сильная и она девушка.
Ей понадобилось пятнадцать лет, чтобы принять оба утверждения. Ей говорили, что она не может, просто не должна быть и тем, и другим - либо ей стоит отказаться от чувств и привязанностей, либо прозябать в слабости. Долгое время она им верила и презирала себя за бесполезность.
Теперь она знает себя лучше. Теперь она плачет, когда её мальчики в опасности, а потом бросается в бой и спасает их.
Название: Immortality
Переведенное название: Бессмертие
Герои: Кисаме, Итачи и косвенно - Орочимару
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Насколько Кисаме знал, остальные члены Акацуки никогда не задумывались об истоках того страха, который Итачи пробуждал в Орочимару. Может, они считали, что хоть Орочимару становится слабее, зато Итачи сильнее, а остальное их не волновало.
Но за годы, которые он провел, молчаливо сопровождая Итачи, у Кисаме было время подумать. Он искал причину в своих воспоминаниях, терпеливо кружил вокруг неё, постепенно приближаясь и никогда не отступая, пока не сузил круг до одного-единственного воспоминания.
В этом воспоминании Итачи стоял у входа в пещеру встреч, вполоборота к Орочимару. Тот что-то тихо говорил ему - недолго, всего пару фраз. Итачи повернулся, что-то ответил и ушел. Орочимару остался на месте и стоял так довольно-таки долго.
Вот как все началось.
После некоторых раздумий Кисаме спросил Итачи, что же тогда произошло. Итачи немного помолчал.
- Он сказал, что неважно, насколько я силен. Однажды я умру, а он - нет. А я сказал ему, что он ошибается. Есть и другие способы продолжить жить в чужом теле.
Название: Battlefield
Переведенное название: Поле битвы
Герои: Саске, Итачи
Оригинал: Оригинал
читать дальше
Итачи думает так:
Поле битвы. Все вокруг - поле битвы. В его глазах только один свет - этот свет красный, сочный и красный. Земля, вон то дерево, лицо матери в воспоминаниях: все красное.
Люди, проходящие мимо: тоже красные. Он разгадывает их как головоломки. Этого можно убить одним ударом, и это будет простой удар; этого тоже одним ударом, но придется постараться. Этот даст ему двухминутный бой.
Для него люди - возможные битвы, и вот почему он не убивает их сразу же. Некоторые слишком слабы, а некоторых он хочет отложить на потом.
Саске думает так:
Поле битвы. Но иногда трава снова становится зеленой, даже если кровь пролилась на землю - а она пролилась. Красный все приходит и приходит, и это заставляет его дрожать. Это подводит его ближе к... чему-то. Он не уверен полностью.
Сакура и Наруто стараются его подбодрить (последний - даже тогда, когда вопит оскорбления. Оскорбления для Саске лучшая мотивация), и Какаши стоит где-то рядом.
Иногда он думает уйти с поля битвы и встретиться с ними. Жил ли он когда-то вне поля битвы? Он вспоминает, что жил. Но, поворачиваясь, он снова видит брата, на поле битвы, просто немного в отдалении.
И все становится красным.
Итачи считает свое внутреннее поле битвы даром и щедро делится им со своими жертвами. Он не любит Саске, даже если когда-то любил, но он ценит его и его потенциал. Будь это не так, он бы убил Саске - но он не убил, а наоборот, показал ему красоту поля битвы...
Но в конце будет только одно поле битвы, и это поле будет его.
И неважно, кто победит.
@темы: команда №7, акацуки, песок, angst, драбблы, перевод, general, джен, звук, лист, Риджер
воскресенье, 31 мая 2009
автор: dayadhvam_triad
переводчик: Риджер
название: Damages Incurred In the Process of Training
переведенное название фика: Ущерб, нанесенный в процессе тренировок
бета: нет
пейринг/персонажи: Сай/Сакура, если присмотреться
рейтинг: PG
жанр: юмор/романс/общий
статус: закончен
дисклеймер: я только переводила
разрешение автора на перевод: запрос отправлен
ссылка на оригинал: оригинал
саммари: Сай много чего говорит, вот только это ли он пытался сказать?
примечание: LJ автора автор на FFnet
читать дальше- Почему люди краснеют? - спросил Сай и сел за столик рядом с Сакурой.
Сакура оторвалась от арбуза и посмотрела на него озадаченно:
- Что? - только и спросила она (вероятно, не будучи в этот момент особенно красноречивой).
- В книге, которую я читаю, сказано, что румянец появляется тогда, когда рядом тот, кто тебе нравится. Но почему бы просто не сказать ему, что он тебе нравится, вместо того, чтобы краснеть каждый раз?
- Сай, - вздохнула Сакура. Ей хотелось ответить: "Я не психолог, иди спроси Гая-сенсея, если тебе нужны ответы. Он расскажет тебе все про молодость", но, подумав, решила, что нельзя поступать так жестоко с членом своей команды. К тому же, эмоциональное развитие бедного мальчика прекратилось давным-давно и не его вина, что он такой бестолковый в этих вещах. - Не знаю... Не уверена, что смогу объяснить. Это просто один из способов, которым тело реагирует на близость того, в ком ты романтически заинтересован - непроизвольная реакция, можно сказать. Думаю, что можно контролировать румянец, если постараться, - Сакура поглядела на Сая и его возмутительно бледную кожу. Нельзя было поверить, что он хоть раз в жизни краснел, - но это займет время. Румянец не влияет на способности шиноби, если ты об этом.
- Ладно, - Сай кивнул, его лицо оставалось по-прежнему пустым и невыразительным. Кажется, он конспектировал. - Так как ты ведешь себя с теми, кто краснеет рядом с тобой?
- Почему ты спрашиваешь? - сказала она, подняв бровь, и откусила кусок арбуза.
Сай убрал свой блокнот и пояснил очень серьезно:
- На последнем задании Наруто очень сильно покраснел, когда мы были в горячей купальне. Значит, ему нравлюсь либо я, либо Ямато-тайчо. Я польщен, что он, возможно, думает обо мне в таком ключе, но... Сакура, ты задыхаешься?
- Подавилась арбузным семечком. Э-э, Сай, мне кажется, ты ошибаешься. Скорее всего, он просто разозлился. Без обид, Сай, но так ты ему не нравишься.
- Но если можно краснеть и от любви, и от ненависти, то я не понимаю, какая от румянца польза.
- То был не совсем румянец. Просто... ну, кровь приливает к лицу. - Сакура пыталась отдышаться, но безуспешно.
- Вот как, - сказал Сай и замолчал на минутку. - О! Я понял. Наруто ненавидит меня, потому что я похож на Саске-куна, и он любит Саске-куна. Так что он краснеет, потому что любит и ненавидит... Еще одно арбузное семечко? Я могу отвести тебя в больницу.
- Я нин-медик, я в порядке, - отозвалась Сакура, продолжая кашлять.
- И ты покраснела, Сакура. Это значит, что я тебе нравлюсь? - голос Сая был образцово вежливым и даже любознательным.
- Нет, не значит, - огрызнулась она. - В данный момент мне просто не хватает воздуха.
Сай склонил голову набок и продолжил задумчиво:
- Но я читал, что некоторым людям трудно дышать, когда рядом те, кто им нравится, так что...
- Мне трудно дышать из-за арбузного семечка, ясно?
- Значит, ты влюблена в арбузное семечко? - подытожил Сай. - Знаешь, чисто практически: мне сложно представить, как заниматься с ним сексом.
Сакура надеялась, что ей послышалось. Как Сай мог думать о таких странных вещах? Хотя, конечно, это не его вина, а только следствие того, что его не научили общаться с людьми. Наверное, она даже сможет его простить.
Он продолжил говорить, и Сакура нервно вздрогнула.
- Все в порядке. Мне было бы очень неудобно, если бы тебе нравился я. В конце концов, у тебя большой лоб, и я думаю, он бы мешал нам целоваться...
- Да? - произнесла она опасно ласковым голосом. Нет, она не убьет Сая только потому, что несчастный мальчик умудряется оскорблять её, в благодарность за все попытки научить его чему-нибудь социально полезному.
Большой лоб, надо же!
- Да, - подтвердил Сай совершенно серьезно. - К тому же, ты не самая привлекательная девушка из тех, кого я знаю. У тебя сравнительно маленькая грудь. В книгах Какаши-сенпая говорится...
=
Когда Цунаде получила отчет о разрушениях, она повернулась и громко сказала:
- Шизуне, где сакэ?
=
Ей не удалось спихнуть оплату на Цунаде. Её наставница вызвала её и вручила счет, к тайному разочарованию Сакуры. Обычно причина "ущерб, нанесенный в процессе тренировок" освобождала от финансовой ответственности.
"Это была правильная категория, - размышляла Сакура. - А Коноха нуждается в психологической помощи. Особенно некоторые люди. Ну в самом-то деле".
Она согнулась на скамейке, от скуки буря взглядом дырки в земле. Послышались шаги, и кто-то остановился рядом.
- Я принес тебе арбуз, - сказал Сай.
"Арбуз?" Сакура удивленно вскинула голову. Надо же, действительно.
- Спасибо, Сай.
Она заметила бледный след синяка на его лице и ощутила, что хорошее настроение понемногу возвращается к ней.
Он чуть улыбнулся.
- Подумал, что ты захочешь, - произнес он. Его голос звучал очень довольно, с оттенком "Я угадываю чужие эмоции, смотрите, как я хорош". - Я читал, что некоторые очень раздражительные люди могут быть просто сексуально неудовлетворенными. На последней миссии арбузов не было, но в этом много семян, не беспокойся...
Её хорошее настроение пропало враз. "Ну. Какого. Черта".
- И еще, может, если ты меня обнимешь, тебе станет лучше? Люди часто так говорят, - он по-прежнему улыбался ей этой чертовой улыбкой.
- Есть другой способ почувствовать себя лучше, - сказала она и замахнулась.
Временами Сай был такой отличной боксерской грушей.
переводчик: Риджер
название: Damages Incurred In the Process of Training
переведенное название фика: Ущерб, нанесенный в процессе тренировок
бета: нет
пейринг/персонажи: Сай/Сакура, если присмотреться
рейтинг: PG
жанр: юмор/романс/общий
статус: закончен
дисклеймер: я только переводила
разрешение автора на перевод: запрос отправлен
ссылка на оригинал: оригинал
саммари: Сай много чего говорит, вот только это ли он пытался сказать?
примечание: LJ автора автор на FFnet
читать дальше- Почему люди краснеют? - спросил Сай и сел за столик рядом с Сакурой.
Сакура оторвалась от арбуза и посмотрела на него озадаченно:
- Что? - только и спросила она (вероятно, не будучи в этот момент особенно красноречивой).
- В книге, которую я читаю, сказано, что румянец появляется тогда, когда рядом тот, кто тебе нравится. Но почему бы просто не сказать ему, что он тебе нравится, вместо того, чтобы краснеть каждый раз?
- Сай, - вздохнула Сакура. Ей хотелось ответить: "Я не психолог, иди спроси Гая-сенсея, если тебе нужны ответы. Он расскажет тебе все про молодость", но, подумав, решила, что нельзя поступать так жестоко с членом своей команды. К тому же, эмоциональное развитие бедного мальчика прекратилось давным-давно и не его вина, что он такой бестолковый в этих вещах. - Не знаю... Не уверена, что смогу объяснить. Это просто один из способов, которым тело реагирует на близость того, в ком ты романтически заинтересован - непроизвольная реакция, можно сказать. Думаю, что можно контролировать румянец, если постараться, - Сакура поглядела на Сая и его возмутительно бледную кожу. Нельзя было поверить, что он хоть раз в жизни краснел, - но это займет время. Румянец не влияет на способности шиноби, если ты об этом.
- Ладно, - Сай кивнул, его лицо оставалось по-прежнему пустым и невыразительным. Кажется, он конспектировал. - Так как ты ведешь себя с теми, кто краснеет рядом с тобой?
- Почему ты спрашиваешь? - сказала она, подняв бровь, и откусила кусок арбуза.
Сай убрал свой блокнот и пояснил очень серьезно:
- На последнем задании Наруто очень сильно покраснел, когда мы были в горячей купальне. Значит, ему нравлюсь либо я, либо Ямато-тайчо. Я польщен, что он, возможно, думает обо мне в таком ключе, но... Сакура, ты задыхаешься?
- Подавилась арбузным семечком. Э-э, Сай, мне кажется, ты ошибаешься. Скорее всего, он просто разозлился. Без обид, Сай, но так ты ему не нравишься.
- Но если можно краснеть и от любви, и от ненависти, то я не понимаю, какая от румянца польза.
- То был не совсем румянец. Просто... ну, кровь приливает к лицу. - Сакура пыталась отдышаться, но безуспешно.
- Вот как, - сказал Сай и замолчал на минутку. - О! Я понял. Наруто ненавидит меня, потому что я похож на Саске-куна, и он любит Саске-куна. Так что он краснеет, потому что любит и ненавидит... Еще одно арбузное семечко? Я могу отвести тебя в больницу.
- Я нин-медик, я в порядке, - отозвалась Сакура, продолжая кашлять.
- И ты покраснела, Сакура. Это значит, что я тебе нравлюсь? - голос Сая был образцово вежливым и даже любознательным.
- Нет, не значит, - огрызнулась она. - В данный момент мне просто не хватает воздуха.
Сай склонил голову набок и продолжил задумчиво:
- Но я читал, что некоторым людям трудно дышать, когда рядом те, кто им нравится, так что...
- Мне трудно дышать из-за арбузного семечка, ясно?
- Значит, ты влюблена в арбузное семечко? - подытожил Сай. - Знаешь, чисто практически: мне сложно представить, как заниматься с ним сексом.
Сакура надеялась, что ей послышалось. Как Сай мог думать о таких странных вещах? Хотя, конечно, это не его вина, а только следствие того, что его не научили общаться с людьми. Наверное, она даже сможет его простить.
Он продолжил говорить, и Сакура нервно вздрогнула.
- Все в порядке. Мне было бы очень неудобно, если бы тебе нравился я. В конце концов, у тебя большой лоб, и я думаю, он бы мешал нам целоваться...
- Да? - произнесла она опасно ласковым голосом. Нет, она не убьет Сая только потому, что несчастный мальчик умудряется оскорблять её, в благодарность за все попытки научить его чему-нибудь социально полезному.
Большой лоб, надо же!
- Да, - подтвердил Сай совершенно серьезно. - К тому же, ты не самая привлекательная девушка из тех, кого я знаю. У тебя сравнительно маленькая грудь. В книгах Какаши-сенпая говорится...
=
Когда Цунаде получила отчет о разрушениях, она повернулась и громко сказала:
- Шизуне, где сакэ?
=
Ей не удалось спихнуть оплату на Цунаде. Её наставница вызвала её и вручила счет, к тайному разочарованию Сакуры. Обычно причина "ущерб, нанесенный в процессе тренировок" освобождала от финансовой ответственности.
"Это была правильная категория, - размышляла Сакура. - А Коноха нуждается в психологической помощи. Особенно некоторые люди. Ну в самом-то деле".
Она согнулась на скамейке, от скуки буря взглядом дырки в земле. Послышались шаги, и кто-то остановился рядом.
- Я принес тебе арбуз, - сказал Сай.
"Арбуз?" Сакура удивленно вскинула голову. Надо же, действительно.
- Спасибо, Сай.
Она заметила бледный след синяка на его лице и ощутила, что хорошее настроение понемногу возвращается к ней.
Он чуть улыбнулся.
- Подумал, что ты захочешь, - произнес он. Его голос звучал очень довольно, с оттенком "Я угадываю чужие эмоции, смотрите, как я хорош". - Я читал, что некоторые очень раздражительные люди могут быть просто сексуально неудовлетворенными. На последней миссии арбузов не было, но в этом много семян, не беспокойся...
Её хорошее настроение пропало враз. "Ну. Какого. Черта".
- И еще, может, если ты меня обнимешь, тебе станет лучше? Люди часто так говорят, - он по-прежнему улыбался ей этой чертовой улыбкой.
- Есть другой способ почувствовать себя лучше, - сказала она и замахнулась.
Временами Сай был такой отличной боксерской грушей.
@темы: команда №7, перевод, humour, general, гет, romance, Риджер
суббота, 04 апреля 2009
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
название: Четыре четверти (цикл драбблов)
автор: medb
персонажи: Минато-team и сопутствующие
жанр: джен, angst
рейтинг: PG
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
от автора: Моя версия того, что было недосказано в каноне.
Название: Обещания
Персонажи: Обито-centric
Количество слов: 614
Посвящение: подарок для Рэя.
ОбещанияНа дороге сидела лягушка. Крупная, болотно-зеленая, с желтым брюшком и задумчиво-грустными рыжими глазами. Словом, самая обыкновеннейшая лягушка из всех обыкновенных.
Вот только Обито после общения с сенсеем твердо уяснил, что не все так просто, как кажется на первый взгляд.
На всякий случай оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, юный Учиха вздохнул, уважительно поклонился лягушке, чувствуя себя при этом полным идиотом (но мало ли, вдруг это один из многочисленных сыночков самого Гамабунты!), осторожно обошел задумчивое земноводное и бросился вперед по дороге.
Разумеется, он опять опоздал. Разумеется, придурок Какаши одарил его хмурым презрительным взглядом, Рин демонстративно всплеснула руками, а сенсей привычно сделал вид, что все в порядке. И, разумеется, Обито уже в который раз пообещал себе, что завтра обязательно придет на два часа раньше!
- Сегодня мы будем патрулировать границы, - важно сообщил сенсей, разворачивая карту на большом пне.
Какаши сдержанно хмыкнул и кивнул. Обито мрачно покосился на него и фыркнул, пробурчав:
- Ну ладно, хорошо хоть, в этот раз огороды полоть не придется…
- Все равно ты вместе с сорняками выдираешь весь будущий урожай, - вдруг флегматично заявил Какаши, не удостоив его при этом взгляда. – Таких, как ты, нельзя подпускать даже к такой работе.
- Что-о?!!! – мгновенно возмутился Обито, вскакивая на ноги и готовясь броситься на обидчика с кулаками…
…но его вовремя поймал за шиворот сенсей. Сокрушенно покачав головой, он протяжно вздохнул и осторожно поставил Учиху на землю, на всякий случай не отпуская пока его воротник.
- Можете вы хоть один день провести без ссор? – устало поинтересовался Минато, и Обито неожиданно заметил под его глазами темные круги.
Сенсей никогда раньше не выглядел таким изможденным…
Какаши снова коротко хмыкнул и отвернулся, обратив все свое внимание на карту.
Обито привычно дернулся, обвиняюще ткнув в обидчика пальцем:
- Это он первый начал!
В этот раз действительно виноват был придурок Какаши!
Сенсей ничего не ответил, только снова вздохнул и небрежно потрепал Обито по волосам. Потом подошел к непривычно тихой Рин, присел рядом с ней на корточки и негромко спросил:
- Что случилось?
Обито вздрогнул и изумленно посмотрел на сокомандницу. Проклятье, из-за этого самодовольного кретина Какаши он даже не заметил, что с Рин, с милой улыбчивой Рин, что-то не так!..
Рин, нервно теребившая пальцами край фартука, подняла на учителя серьезный взгляд и, поджав губы, проговорила:
- Сенсей… мама вчера сказала, что скоро будет война… это правда?
Обито дернулся и потрясенно раскрыл рот.
Война.
Короткое слово, которое включает в себя слишком многое. Отец всегда говорил, что война – это путь славы, путь победы сильного над слабым… А учителя в Академии твердили, что ничего нет безобразней и чудовищней войны…
Войны были редкостью в мире шиноби – именно войны, а не мелкие пограничные конфликты. Войны высвобождали слишком много разрушительных сил, сметавших с лица мира все без разбора.
Минато даже не вздрогнул. Только снова вздохнул, ласково погладил Рин по голове и серьезно кивнул:
- Это правда. Но не бойся. Я ни за что не позволю никому на свете причинить вред нашей деревне. Вы мне поможете в этом? – он обвел всех своих учеников странно внимательным взглядом, таким, словно сомневался в утвердительном ответе.
Рин шмыгнула носом, но улыбнулась, хотя в ее больших светлых глазах прятался страх. Какаши безразлично пожал плечами, всем своим видом выражая «у-меня-нет-выбора». А Обито… Обито не успел даже испугаться. Осознание и страх придут позже, через несколько дней, когда необратимость скорой войны станет очевидна… А пока Обито был уверен, что справится с чем угодно. Он хотел заявить, что Учихи – сильнее всех и он еще докажет свою силу, но горло почему-то перехватило, и поэтому он просто кивнул, пообещав себе, что обязательно доживет до победы – и они с придурком Какаши еще посчитают, кому удастся отправить на тот свет больше врагов!
…Вот только почему-то у него никогда не получалось сдержать обещания, данные самому себе.
Название: Должное
Персонажи: Какаши-centric
Количество слов: 1 066
ДолжноеЕсли у тебя есть миссия – ты должен ее выполнить. Если у тебя есть цель – ты должен ее достигнуть. Если у тебя есть враг – ты должен его убить. Если у тебя есть учитель – ты должен его уважать. Если у тебя есть товарищи – они не должны тебе мешать.
Если у тебя есть чувства…
…их не должно быть.
Потому что, если ты хочешь быть идеальным шиноби, ты имеешь право лишь на одно-единственное чувство – чувство должного.
Все должно быть так, как должно быть.
Поначалу – это сложно. Сложно и противно, и до неприятного пусто, и до тоски одиноко… Но зато, как только привыкнешь, все сразу встает на свои места. Потому что гораздо проще строить отношения с другими людьми не на нерациональных, изменчивых эмоциях, а исходя из понятий обязанности и долга. Никто не может заглянуть в твою душу, никто не способен прочитать твои мысли – а тебе самому совсем не нужно выслушивать и переживать чужую боль. У тебя есть миссии, у тебя есть цель, у тебя есть враги, у тебя есть учитель… а еще у тебя есть товарищи.
И, пожалуй, этот последний пункт был единственным, что никак не хотело укладываться в тщательно выверенную, выстроенную по всем правилам четкую схему его жизни.
Какаши встряхнулся, отвлекаясь от своих мыслей. Кажется, пора собираться на тренировку… Он разложил по кармашкам кунаи, которые до этого тщательно натачивал, сидя на подоконнике, по привычке запер дверь квартиры изнутри и выпрыгнул в окно. Сенсей говорил, что у них сегодня будет последняя тренировка на полигоне – перед целой чередой довольно серьезных миссий. По мнению Какаши, вполне можно было обойтись и без этой тренировки, все равно она наверняка, как всегда, сведется к пустой болтовне, но… Какаши никогда не имел привычки спорить по мелочам. Шумно выражать свое недовольство могут только такие неудачники, как Учиха.
Нежные лепестки слив осыпались, словно снег, и покрывали улицы неровной дырявой скатертью. Какаши искренне не понимал, чего в этом может быть прекрасного. Вдобавок, эти дурацкие лепестки вечно запутывались у него в волосах, а Рин имела дурную привычку пытаться их оттуда вычесать, так что Какаши предпочитал по возможности избегать цветущих слив. А единственная улица, на которой не росли эти деревья, проходила через квартал клана Учиха. Немного поколебавшись, Какаши все же решил пройти по ней.
Он не имел никакого желания сталкиваться с товарищем по команде раньше необходимого срока, но, разумеется, ему не повезло. Боги отчего-то особенно любят пакостить в мелочах.
Какаши издалека услышал знакомый голос, непривычно глухой и тихий сейчас, но все же заглянул за угол. Он собирался просто молча пройти мимо, однако замер: болван Обито был не один.
Прямо посреди улицы столпилась целая группа черноволосых людей в темных одеждах с фамильным гербом клана Учиха на спине. Все – молодые мужчины, не старше двадцати, но и не младше пятнадцати. Они окружили Обито, не давая ему пройти, и что-то говорили.
Какаши чуть нахмурился, вспоминая. Он уже видел их – они однажды приходили на полигон, наблюдали за тренировкой Обито, а потом ушли вместе с ним. Рин тогда сказала, что это все – его кузены, а потом с завистью вздохнула и добавила: «Это так здорово, когда у тебя есть большая семья!» У самой Рин была только мать.
У Какаши не было никого.
Один из окруживших Обито парней, кажется, самый старший, вдруг положил ему руку на плечо и громко сказал:
- Учти, ты должен достойно выполнить эти миссии. Я говорил с главой клана…
- Глава клана наверняка меня даже не помнит, - вполголоса пробурчал Обито, отводя взгляд и пытаясь вывернуться из-под чужой руки.
- Это неважно, - решительно возразил другой Учиха, тощий и очень высокий. – Все равно мы все в ответе за то, чтобы имя нашей семьи осталось незапятнанным.
Обито промолчал и прекратил попытки освободиться.
Первый продолжил:
- Ты не должен показывать свой страх. Даже если ты боишься, ты должен действовать решительно и не сдаваться перед опасностью. Помни: твоя задача – остаться в живых и выполнить миссию.
- А если одно противоречит другому? – снова буркнул Обито.
Но его слова проигнорировали. Третий из Учих, коренастый и с очень короткими волосами, сквозь которые просвечивала кожа головы, торжественно произнес:
- Учиха должен защищать честь клана. Учиха должен всегда и во всем прежде всего помнить о своем клане – и Учиха не имеет права раскрывать тайны клана и секретные фамильные техники!
- Да ладно, про фамильные техники мог бы уж не говорить, - небрежно фыркнул высокий. – Все равно у этой мелочи ни одна из них не выходит…
- Неправда! – вскинулся Обито, сжав кулаки. – Я на прошлой неделе смог сделать Катон!
Все Учихи пристально посмотрели на него, и он снова сжался, опустив голову.
- Я в твоем возрасте уже давно пробудил Шаринган, - негромко заметил старший, и в его голосе звучало странное сожаление. – Ты должен…
Обито оттолкнул его руку и отскочил, вырываясь из круга. Обиженно сверкнул глазами и почти с надрывом крикнул:
- Почему я всем что-то должен?!
Учихи молча переглянулись. А потом высокий неприятно усмехнулся и выплюнул:
- Потому что ты бездарь и позор клана.
А кто-то еще вздохнул и добавил:
- Маленький нытик Обито…
Какаши решительно развернулся и двинулся в обратную сторону. Лучше будет найти другую дорогу.
Это – не его дело.
На полигоне было солнечно и очень тихо. Возможно, просто потому, что он пришел первым. Однако довольно скоро подошли Рин – улыбчивая, в новом фартуке и с веточкой цветущей сливы в руках – и сенсей, который выглядел таким довольным, словно уже стал Хокаге (хотя пока по деревне ходили только смутные слухи, а сам он молчал и многозначительно улыбался). Оглядев полигон, Минато прищурился, смерил своих учеников оценивающим взглядом и выдал:
- Да ну нафиг эту тренировку! Пойдем лучше учиться плавать в озере!
Рин ойкнула, почему-то смущенно покосилась на Какаши и протянула:
- Но сенсей, вода ведь еще холодная…
- Да? – искренне изумился Минато. – Ну ладно, тогда мы будем отрабатывать технику хождения по воде! В любом случае, торчать на полигоне не имеет смысла, сюда скоро придут остальные команды… А я предлагаю провести этот день без посторонних!
Какаши безразлично пожал плечами.
Обито, разумеется, опоздал, прибежал только минут через двадцать. Но, против обыкновения, не стал плести какие-то небылицы-оправдания, а просто молча исподлобья смотрел на товарищей по команде, пытаясь отдышаться.
- Обито, ты должен… - строго начала Рин.
Она явно хотела сказать что-нибудь вроде «ты должен приходить вовремя», но Какаши резко развернулся и отрывисто бросил, прерывая ее:
- Пошли.
Обито поднял голову и удивленно посмотрел на него. Рин, не договорив, так и замерла с раскрытым ртом, а сенсей молча улыбнулся.
…У тебя есть миссии, у тебя есть цель, у тебя есть враги, у тебя есть учитель… а еще у тебя есть товарищи.
И, в сущности, это – не такой уж плохой способ существования.
Название: Выбор
Персонажи: Минато-centric
Количество слов: 907
ВыборНамикадзе Минато всегда знал: учитель должен быть непредвзятым и беспристрастным. Учитель не имеет права выделять любимчиков. Учителю надлежит справедливо оценивать и соизмерять силы всех своих учеников…
Вот только Минато точно так же знал, что эта идеальная схема никогда не воплощается на практике.
Еще Сенджу Хаширама установил, что команды шиноби должны включать в себя четырех человек: наставник и трое детей-учеников. Именно эта комбинация после долгих споров была признана самой выигрышной. Причем также предполагалось, что учениками должны быть два мальчика и одна девочка: большую часть времени дети проводили вместе, и им следовало на примере научиться отношениям с противоположным полом. Однако поначалу совсем немногие женщины решались стать куноичи, поэтому в командах часто были одни мальчишки. Помимо этого идеалом считалась комбинация аналитик, боец и медик.
Но сам Минато очень быстро понял, что люди – не шахматные фигуры, и далеко не всех можно четко расставить по заранее определенным позициям.
Свою команду он набирал почти случайно… ну, «почти» - ключевое слово. Хатаке Сакумо был его семпаем, командиром отряда, когда они оба состояли в анбу… и такая бесполезная смерть Сакумо в свое время ударила по Минато наотмашь. Испросив дозволения у Сарутоби-сама, он взял опеку над маленьким Какаши, хмурым молчаливым ребенком, который на самом деле ребенком уже совсем не был.
Учитель не имеет права выделять любимчиков… но Минато был достаточно честен, чтобы сразу признаться самому себе: команду он хочет набрать именно ради Какаши. Чтобы хоть что-то в жизни юного Хатаке произошло правильно. И остальных учеников Минато выбирал именно исходя из расчета, как они могут повлиять на Какаши.
Аналитик, боец и медик.
Медика он нашел довольно быстро – способности Рин были поистине удивительны для девятилетней девочки. Куратор будущих генинов даже тайком шепнул, что, возможно, однажды она сможет достичь уровня Тсунаде-химе. Рин, добрая скромная девочка с доверчивыми глазами. Она сразу каким-то чудом сумела заглянуть под маску Какаши и с истинно женской самоуверенностью решила, что научит его улыбаться. Какаши в свою очередь старательно игнорировал все ее попытки сблизиться, но Минато видел, что на самом деле защитная стена вокруг мальчика дала трещину.
Первая фигура четко заняла отведенный ей квадрат на шахматном поле.
А вот дальнейшее построение пошло как-то наперекосяк, задом наперед.
Потому что ни толкового бойца, ни уж тем более аналитика из Обито не получилось. Скорее, и тем и другим в команде выступал Какаши, а Обито только мешался у всех под ногами, вечно опаздывал, путал свитки с заданием и вообще вел себя очень неуклюже. Сначала Минато не хотел связываться с Учихами, да и куратор ему отсоветовал, дав бедняге Обито не самую лестную характеристику. Минато подумывал о младшем сыне Сарутоби-сама… Но пришел в Академию – и на пороге класса столкнулся с взъерошенным черноглазым мальчишкой. Тот поспешно извинился, втянув голову в плечи, но – видимо, от смущения – улыбнулся так широко и искренне, что Минато сделал выбор прежде, чем успел осознать его.
Уже позже, много позже он узнал об истинной ситуации в клане Учиха… и понял, что на самом деле в его заботе нуждается не только Какаши.
Обито так и не стал толком ни бойцом, ни аналитиком… но Минато очень хорошо помнил, как во время той злополучной миссии они сидели ночью на холодном камне и он рассказывал юному Учихе правду о своем семпае Хатаке Сакумо, так тщательно забытом всеми в Конохе. Глаза у Обито были в тот момент непроглядно темными и совсем взрослыми, а еще почему-то казались страшней Шарингана.
Лишь такой человек, как Обито – доверчивый, простой и искренний, без особых талантов – мог научить Какаши ценить отношения.
Вот только Минато не подумал, какой цены это может потребовать.
Намикадзе Минато сам всегда был любимым учеником. Он не спрашивал, почему Джирайя так выделял именно его, относился к нему больше как к сыну, чем как к ученику – особенно когда поколачивал за провалы или заставлял в наказание набело переписывать черновики своих дурацких книг… Товарищи по команде давно погибли на какой-то миссии, и Минато даже не мог толком вспомнить их лиц, только пустые имена. Они так и не стали друзьями.
Минато рос сиротой, его родители, простые крестьяне, умерли во время эпидемии. Он остался совсем один, и никому не было до него дела, и именно поэтому он решил, что станет шиноби, всем назло, и однажды даже – может быть – достигнет настоящей власти.
В хмуром замкнутом Какаши Минато видел самого себя – и, если б не Джирайя, он бы так и остался нелюдимым гордецом, заботящимся только о себе. Мир на самом деле – на редкость неприятное место, и те дети, которые подобно сорным травам растут в одиночестве, не умеют видеть свет.
Минато надеялся, что его сыну – а он отчего-то был уверен, что когда-нибудь у него будет именно сын – не придется пережить подобное.
- Ты опять уходишь от меня, - лукаво и одновременно грустно произнес знакомый голос за спиной.
Минато, который стоял у окна резиденции Хокаге и невидяще смотрел на родную деревню, вздрогнул и обернулся:
- Что?..
Кушина перекинула на плечо влажные темно-рыжие волосы и слабо улыбнулась:
- Ты опять пропал в своих мыслях. Иногда мне интересно, о чем таком важном ты всегда думаешь?
Минато коротко рассмеялся, усилием воли отбрасывая воспоминания, и притянул жену к себе, крепко обняв за талию.
- Да так, просто мысленно разыгрываю одну старую шахматную партию, - с веселой улыбкой произнес он.
И цветенью, и тлену свое предназначено время.* У него слишком много дел, чтобы позволить себе и дальше тратить бесценные минуты на мысли о том, чего уже нельзя изменить.
Но Минато по-прежнему честен с самим собой и способен признать: он выиграл, его выбор был правильным, ведь подобранная комбинация оказалась удачной и единственно верной…
Вот только в итоге он этому почему-то совсем не рад.
Но никто и не говорил ему, что власть приносит радость.
* китайская народная мудрость
Название: Связи
Персонажи: Рин-centric
Ключевые слова: кошка, плед, занавеска
Количество слов: 983
СвязиЗанавески давно следовало постирать. Они пропылились насквозь, и их цвет из нежно-сиреневого превратился в грязно-серо-фиолетовый. А еще не помешало бы помыть окно. Вот только времени катастрофически ни на что не хватало, поэтому Рин, печально вздохнув, ограничилась тем, что просто полила кактусы на подоконнике. Жаль, что ее любимая фиалка засохла на корню… Но сама Рин весь последний месяц вынуждена была с утра до позднего вечера, а иногда и ночами, пропадать на миссиях, а мама почти все время проводила в госпитале, так что ухаживать за цветами было просто некому. Выжили только кактусы, маленькие, хмурые и колючие.
В комнате было темно и довольно прохладно. Рин снова вздохнула, отложила тряпку, которой вытирала пыль с шкафа и полок, скользнула взглядом по аккуратно застеленной кровати, в которой никто не спал уже несколько ночей, и прошла на кухню. Там весело шипел и плевался чайник. Она выключила плиту, промыла кипятком крошечный глиняный чайничек, засыпала туда заварки.
Проводить чайную церемонию в одиночестве казалось слишком… неправильным.
Рин устало потерла щеки ладонями, потом достала из холодильника колбасу, отрезала пару кружочков и вышла на крыльцо.
Конечно же, кошка была там. Увидев девочку, она с радостным громким мявом бросилась к ней и принялась с требовательным мурлыканьем тереться о ноги.
- Эй, полегче, ты, маленькое чудовище! – со смехом воскликнула Рин, потом покрошила колбасу на землю и присела на корточки, наблюдая, как кошка с хищным урчаньем накинулась на угощение.
На улице было солнечно, но как-то до странного неуютно. Холодный ветер цепкими когтями пробирался под воротник, безжалостно гнал по улице целые стаи сухих шелестящих листьев. Небо было бледное, бело-голубое, и мелкий круг яркого солнца напоминал чей-то внимательный глаз.
Рин невольно поежилась и, протянув руку, осторожно погладила кошку по спине. Та дернулась, зарычала и отскочила в сторону, прихватив с собой колбасу. Рин стало и смешно и грустно одновременно.
- Дурочка, - чуть улыбнулась она, качнув головой. – Ты уж реши, чего тебе хочется – чтобы тебя погладили или чтобы тебя прогнали…
Кошка скосила на нее мрачный желтый глаз и поспешно заглотила остатки колбасы. Она была маленькой, тощей и взъерошенной, с черно-бурой шерстью, блестевшей на солнце.
- Ты ведь понимаешь, что я не могу взять тебя себе, - продолжила Рин. – Все равно дома почти никогда никого нет, а у мамы аллергия на кошачью шерсть…
На улице было совершенно пусто и удивительно тихо. На мгновение Рин даже показалось, будто она осталась в деревне совершенно одна, будто во всем мире нет никого, кроме нее и одинокой бродячей кошки…
Девочка вздрогнула и посмотрела на собственные руки. Самые обычные руки, с короткими аккуратными ногтями – нельзя, чтобы под них забивалась грязь, она ведь медик – с длинным тонким шрамом на тыльной стороне правой ладони.
Иногда она ненавидела свои руки.
За то, что они оказались такими бесполезными.
Ветер усилился, плеснул ей в лицо ее собственные волосы, пропахшие дымом костра, провел холодными когтями по щеке. Больше всего сейчас хотелось закутаться в теплый плед и сесть у камина с большой кружкой горячего чая в руках.
Кошка, убедившись, что ей больше ничего не дадут, облизнулась, презрительно покосилась на девочку и удалилась, гордо задрав пушистый хвост, словно знамя. Рин проводила ее невидящим взглядом, вдруг осознав, что чувствует себя этой кошкой.
А чего хочет она сама? Чего хочет она сама, каждую ночь просыпаясь от совершенно одинаковых кошмаров, мучаясь своей виной?
Чтобы ее пожалели, приласкали, сняли с ее плеч тяжелое и мрачное чудовище – ненависть к себе? Чтобы ей сказали, доказали, что она не виновата, что она может больше об этом не думать, что она может считать свою совесть девственно чистой?
Или чтобы ее прогнали, чтобы ее наказали презрением, чтобы ей показали заслуженное место? Чтобы она могла оправдать себя через осуждение других, чтобы она могла смело смотреть в чужие глаза?
Чего она хочет – прощения или искупления?
Рин обхватила себя за плечи руками и поднялась на ноги. Вечером опять миссия… Она могла бы сказаться больной, чтобы хоть немного отдохнуть – но кто в таком случае окажет первую помощь тем, за кого она в ответе, как медик?
Нельзя бежать от ответственности. Она уже совсем не ребенок, хоть ей всего четырнадцать лет. И, кажется, за последний год она повзрослела сразу лет на десять.
На мгновение ей померещилось, будто кто-то осторожно дотронулся до ее волос. Погладил, как совсем недавно она пыталась гладить кошку. Утешая и успокаивая.
Рин не стала оборачиваться и зажмурилась, чувствуя, как в горле встает противный ком.
- Ты всегда был слишком добрым, - шепнула она, кусая губы. Потом вернулась в дом, прошла на кухню и зачем-то разлила чай в две чашки, и до самого вечера просидела почти неподвижно, бездумно глядя за окно.
Небо медленно темнело, покрываясь мелкими колючими звездами, как веснушками. На улице было так тихо и спокойно… она почти убедилась, что спит. Уже несколько месяцев подряд.
Рин приготовила бенто для сенсея и Какаши. Наверняка ведь они оба опять весь день ничего не ели… Их команда распалась почти год назад, Минато-сенсей стал Хокаге, Какаши вступил в анбу, а сама Рин теперь в качестве медика присоединялась на миссиях к другим отрядам – но она все-таки была женщиной, а ведь именно женщины должны оберегать и сохранять связи. Поэтому она как минимум раз в неделю навещала бывшего учителя и бывшего товарища по команде и делала вид, что не замечает, как они стараются не смотреть ей в глаза.
Надо будет проведать Кушину-сан. И принести пеленки, которые она вышила символами-оберегами специально для маленького Наруто. Забавно, ребенок еще даже не родился, еще даже не было никакой уверенности, что это окажется именно мальчик… И тем не менее все уже воспринимали его не иначе как Намикадзе Наруто, сына Четвертого Хокаге.
Как же здорово, что даже во время войны кому-то удается найти хотя бы щепотку счастья!
Рин улыбнулась своим мыслям, вдруг почувствовав себя до странного легко и свободно, и пихнула в сумку вязальные спицы и моток красной пряжи. Она так и не успела довязать шарф для вечно мерзшего Обито… что ж, значит, теперь этот шарф будет носить Какаши.
Рин бросила последний взгляд на нетронутую вторую чашку, чай в которой был похож на гладкое мутное зеркало, и заперла за собой дверь.
Ровно через семь дней Коноху охватило всепожирающее пламя Девятихвостого.
Название: Memento
Персонажи: подразумевается, что они должны быть сюрпризом
Количество слов: 311
Memento- Ты идиот.
- Гм. Хорошее начало разговора.
Молчание вместо ответа.
- Ну ладно. Могу я в таком случае поинтересоваться, каким путем ты пришел к этому весьма неожиданному выводу?
- Прямым медицинским.
- С каких это пор ты разбираешься в медицине?
- А я и не разбираюсь. Но этот диагноз очевиден даже мне.
- Вот как. И какие же… симптомы позволили тебе вывести данный диагноз?
Снова молчание. Потом совсем тихое:
- Зачем ты продолжаешь приходить сюда?
- Не переводи тему.
- А я не перевожу. Я говорю о симптомах.
- То есть, по-твоему, я идиот, потому что прихожу сюда?
- Нет, ты идиот, потому что идиотом ты родился. А это – всего лишь одно из проявлений твоего идиотизма.
- Ха-ха. Спасибо, я тоже тебя люблю!
Ни тени улыбки. Серьезный пристальный взгляд:
- И в этом – основная твоя проблема.
- В смысле?..
Вздох.
- Ладно, забудь. Но ты правда идиот!
- Спасибо еще раз. Ты, вообще-то, тоже.
Пожатие плеч:
- А я этого никогда и не отрицал. Но между нами есть одна небольшая, однако весьма существенная разница: я мертвый идиот. А ты пока еще можешь исправиться.
Он не находит, что на это ответить.
Сзади раздаются осторожные шаги, и он едва заметно вздрагивает.
Камень тут же становится холодным, мокрым и молчаливым.
А может, этот камень и был таким. Всегда.
- Какаши-сан, - осторожный женский голос. – Сарутоби-сама просил Вас зайти в Академию, чтобы посмотреть на Ваших будущих учеников…
Он поправляет маску и оборачивается:
- О, правда? Хорошо, спасибо, я скоро буду.
Смутно знакомая девушка-чуунин почтительно кланяется и уходит.
Какаши переводит задумчивый взгляд на небо, синее-синее и пустое, потом улыбается и тихо говорит:
- Будущих учеников, нэээ?.. Кажется, в этом выпуске должны быть твой племянник и сын сенсея, - он снова поворачивается к камню и улыбается чуть шире. – Исправиться, значит? Я запомню.
Камень по-прежнему молчит, но больше уже не кажется холодным и мокрым.
А жизнь продолжается.
Примечание: Этот цикл драбблов в свою очередь входит в более масштабный цикл «Kakashi Gaiden», целиком посвященный Минато-team. Другие произведения из цикла: «Взросление» и «Будущее в наших глазах».
автор: medb
персонажи: Минато-team и сопутствующие
жанр: джен, angst
рейтинг: PG
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
от автора: Моя версия того, что было недосказано в каноне.
Название: Обещания
Персонажи: Обито-centric
Количество слов: 614
Посвящение: подарок для Рэя.
ОбещанияНа дороге сидела лягушка. Крупная, болотно-зеленая, с желтым брюшком и задумчиво-грустными рыжими глазами. Словом, самая обыкновеннейшая лягушка из всех обыкновенных.
Вот только Обито после общения с сенсеем твердо уяснил, что не все так просто, как кажется на первый взгляд.
На всякий случай оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, юный Учиха вздохнул, уважительно поклонился лягушке, чувствуя себя при этом полным идиотом (но мало ли, вдруг это один из многочисленных сыночков самого Гамабунты!), осторожно обошел задумчивое земноводное и бросился вперед по дороге.
Разумеется, он опять опоздал. Разумеется, придурок Какаши одарил его хмурым презрительным взглядом, Рин демонстративно всплеснула руками, а сенсей привычно сделал вид, что все в порядке. И, разумеется, Обито уже в который раз пообещал себе, что завтра обязательно придет на два часа раньше!
- Сегодня мы будем патрулировать границы, - важно сообщил сенсей, разворачивая карту на большом пне.
Какаши сдержанно хмыкнул и кивнул. Обито мрачно покосился на него и фыркнул, пробурчав:
- Ну ладно, хорошо хоть, в этот раз огороды полоть не придется…
- Все равно ты вместе с сорняками выдираешь весь будущий урожай, - вдруг флегматично заявил Какаши, не удостоив его при этом взгляда. – Таких, как ты, нельзя подпускать даже к такой работе.
- Что-о?!!! – мгновенно возмутился Обито, вскакивая на ноги и готовясь броситься на обидчика с кулаками…
…но его вовремя поймал за шиворот сенсей. Сокрушенно покачав головой, он протяжно вздохнул и осторожно поставил Учиху на землю, на всякий случай не отпуская пока его воротник.
- Можете вы хоть один день провести без ссор? – устало поинтересовался Минато, и Обито неожиданно заметил под его глазами темные круги.
Сенсей никогда раньше не выглядел таким изможденным…
Какаши снова коротко хмыкнул и отвернулся, обратив все свое внимание на карту.
Обито привычно дернулся, обвиняюще ткнув в обидчика пальцем:
- Это он первый начал!
В этот раз действительно виноват был придурок Какаши!
Сенсей ничего не ответил, только снова вздохнул и небрежно потрепал Обито по волосам. Потом подошел к непривычно тихой Рин, присел рядом с ней на корточки и негромко спросил:
- Что случилось?
Обито вздрогнул и изумленно посмотрел на сокомандницу. Проклятье, из-за этого самодовольного кретина Какаши он даже не заметил, что с Рин, с милой улыбчивой Рин, что-то не так!..
Рин, нервно теребившая пальцами край фартука, подняла на учителя серьезный взгляд и, поджав губы, проговорила:
- Сенсей… мама вчера сказала, что скоро будет война… это правда?
Обито дернулся и потрясенно раскрыл рот.
Война.
Короткое слово, которое включает в себя слишком многое. Отец всегда говорил, что война – это путь славы, путь победы сильного над слабым… А учителя в Академии твердили, что ничего нет безобразней и чудовищней войны…
Войны были редкостью в мире шиноби – именно войны, а не мелкие пограничные конфликты. Войны высвобождали слишком много разрушительных сил, сметавших с лица мира все без разбора.
Минато даже не вздрогнул. Только снова вздохнул, ласково погладил Рин по голове и серьезно кивнул:
- Это правда. Но не бойся. Я ни за что не позволю никому на свете причинить вред нашей деревне. Вы мне поможете в этом? – он обвел всех своих учеников странно внимательным взглядом, таким, словно сомневался в утвердительном ответе.
Рин шмыгнула носом, но улыбнулась, хотя в ее больших светлых глазах прятался страх. Какаши безразлично пожал плечами, всем своим видом выражая «у-меня-нет-выбора». А Обито… Обито не успел даже испугаться. Осознание и страх придут позже, через несколько дней, когда необратимость скорой войны станет очевидна… А пока Обито был уверен, что справится с чем угодно. Он хотел заявить, что Учихи – сильнее всех и он еще докажет свою силу, но горло почему-то перехватило, и поэтому он просто кивнул, пообещав себе, что обязательно доживет до победы – и они с придурком Какаши еще посчитают, кому удастся отправить на тот свет больше врагов!
…Вот только почему-то у него никогда не получалось сдержать обещания, данные самому себе.
Название: Должное
Персонажи: Какаши-centric
Количество слов: 1 066
ДолжноеЕсли у тебя есть миссия – ты должен ее выполнить. Если у тебя есть цель – ты должен ее достигнуть. Если у тебя есть враг – ты должен его убить. Если у тебя есть учитель – ты должен его уважать. Если у тебя есть товарищи – они не должны тебе мешать.
Если у тебя есть чувства…
…их не должно быть.
Потому что, если ты хочешь быть идеальным шиноби, ты имеешь право лишь на одно-единственное чувство – чувство должного.
Все должно быть так, как должно быть.
Поначалу – это сложно. Сложно и противно, и до неприятного пусто, и до тоски одиноко… Но зато, как только привыкнешь, все сразу встает на свои места. Потому что гораздо проще строить отношения с другими людьми не на нерациональных, изменчивых эмоциях, а исходя из понятий обязанности и долга. Никто не может заглянуть в твою душу, никто не способен прочитать твои мысли – а тебе самому совсем не нужно выслушивать и переживать чужую боль. У тебя есть миссии, у тебя есть цель, у тебя есть враги, у тебя есть учитель… а еще у тебя есть товарищи.
И, пожалуй, этот последний пункт был единственным, что никак не хотело укладываться в тщательно выверенную, выстроенную по всем правилам четкую схему его жизни.
Какаши встряхнулся, отвлекаясь от своих мыслей. Кажется, пора собираться на тренировку… Он разложил по кармашкам кунаи, которые до этого тщательно натачивал, сидя на подоконнике, по привычке запер дверь квартиры изнутри и выпрыгнул в окно. Сенсей говорил, что у них сегодня будет последняя тренировка на полигоне – перед целой чередой довольно серьезных миссий. По мнению Какаши, вполне можно было обойтись и без этой тренировки, все равно она наверняка, как всегда, сведется к пустой болтовне, но… Какаши никогда не имел привычки спорить по мелочам. Шумно выражать свое недовольство могут только такие неудачники, как Учиха.
Нежные лепестки слив осыпались, словно снег, и покрывали улицы неровной дырявой скатертью. Какаши искренне не понимал, чего в этом может быть прекрасного. Вдобавок, эти дурацкие лепестки вечно запутывались у него в волосах, а Рин имела дурную привычку пытаться их оттуда вычесать, так что Какаши предпочитал по возможности избегать цветущих слив. А единственная улица, на которой не росли эти деревья, проходила через квартал клана Учиха. Немного поколебавшись, Какаши все же решил пройти по ней.
Он не имел никакого желания сталкиваться с товарищем по команде раньше необходимого срока, но, разумеется, ему не повезло. Боги отчего-то особенно любят пакостить в мелочах.
Какаши издалека услышал знакомый голос, непривычно глухой и тихий сейчас, но все же заглянул за угол. Он собирался просто молча пройти мимо, однако замер: болван Обито был не один.
Прямо посреди улицы столпилась целая группа черноволосых людей в темных одеждах с фамильным гербом клана Учиха на спине. Все – молодые мужчины, не старше двадцати, но и не младше пятнадцати. Они окружили Обито, не давая ему пройти, и что-то говорили.
Какаши чуть нахмурился, вспоминая. Он уже видел их – они однажды приходили на полигон, наблюдали за тренировкой Обито, а потом ушли вместе с ним. Рин тогда сказала, что это все – его кузены, а потом с завистью вздохнула и добавила: «Это так здорово, когда у тебя есть большая семья!» У самой Рин была только мать.
У Какаши не было никого.
Один из окруживших Обито парней, кажется, самый старший, вдруг положил ему руку на плечо и громко сказал:
- Учти, ты должен достойно выполнить эти миссии. Я говорил с главой клана…
- Глава клана наверняка меня даже не помнит, - вполголоса пробурчал Обито, отводя взгляд и пытаясь вывернуться из-под чужой руки.
- Это неважно, - решительно возразил другой Учиха, тощий и очень высокий. – Все равно мы все в ответе за то, чтобы имя нашей семьи осталось незапятнанным.
Обито промолчал и прекратил попытки освободиться.
Первый продолжил:
- Ты не должен показывать свой страх. Даже если ты боишься, ты должен действовать решительно и не сдаваться перед опасностью. Помни: твоя задача – остаться в живых и выполнить миссию.
- А если одно противоречит другому? – снова буркнул Обито.
Но его слова проигнорировали. Третий из Учих, коренастый и с очень короткими волосами, сквозь которые просвечивала кожа головы, торжественно произнес:
- Учиха должен защищать честь клана. Учиха должен всегда и во всем прежде всего помнить о своем клане – и Учиха не имеет права раскрывать тайны клана и секретные фамильные техники!
- Да ладно, про фамильные техники мог бы уж не говорить, - небрежно фыркнул высокий. – Все равно у этой мелочи ни одна из них не выходит…
- Неправда! – вскинулся Обито, сжав кулаки. – Я на прошлой неделе смог сделать Катон!
Все Учихи пристально посмотрели на него, и он снова сжался, опустив голову.
- Я в твоем возрасте уже давно пробудил Шаринган, - негромко заметил старший, и в его голосе звучало странное сожаление. – Ты должен…
Обито оттолкнул его руку и отскочил, вырываясь из круга. Обиженно сверкнул глазами и почти с надрывом крикнул:
- Почему я всем что-то должен?!
Учихи молча переглянулись. А потом высокий неприятно усмехнулся и выплюнул:
- Потому что ты бездарь и позор клана.
А кто-то еще вздохнул и добавил:
- Маленький нытик Обито…
Какаши решительно развернулся и двинулся в обратную сторону. Лучше будет найти другую дорогу.
Это – не его дело.
На полигоне было солнечно и очень тихо. Возможно, просто потому, что он пришел первым. Однако довольно скоро подошли Рин – улыбчивая, в новом фартуке и с веточкой цветущей сливы в руках – и сенсей, который выглядел таким довольным, словно уже стал Хокаге (хотя пока по деревне ходили только смутные слухи, а сам он молчал и многозначительно улыбался). Оглядев полигон, Минато прищурился, смерил своих учеников оценивающим взглядом и выдал:
- Да ну нафиг эту тренировку! Пойдем лучше учиться плавать в озере!
Рин ойкнула, почему-то смущенно покосилась на Какаши и протянула:
- Но сенсей, вода ведь еще холодная…
- Да? – искренне изумился Минато. – Ну ладно, тогда мы будем отрабатывать технику хождения по воде! В любом случае, торчать на полигоне не имеет смысла, сюда скоро придут остальные команды… А я предлагаю провести этот день без посторонних!
Какаши безразлично пожал плечами.
Обито, разумеется, опоздал, прибежал только минут через двадцать. Но, против обыкновения, не стал плести какие-то небылицы-оправдания, а просто молча исподлобья смотрел на товарищей по команде, пытаясь отдышаться.
- Обито, ты должен… - строго начала Рин.
Она явно хотела сказать что-нибудь вроде «ты должен приходить вовремя», но Какаши резко развернулся и отрывисто бросил, прерывая ее:
- Пошли.
Обито поднял голову и удивленно посмотрел на него. Рин, не договорив, так и замерла с раскрытым ртом, а сенсей молча улыбнулся.
…У тебя есть миссии, у тебя есть цель, у тебя есть враги, у тебя есть учитель… а еще у тебя есть товарищи.
И, в сущности, это – не такой уж плохой способ существования.
Название: Выбор
Персонажи: Минато-centric
Количество слов: 907
ВыборНамикадзе Минато всегда знал: учитель должен быть непредвзятым и беспристрастным. Учитель не имеет права выделять любимчиков. Учителю надлежит справедливо оценивать и соизмерять силы всех своих учеников…
Вот только Минато точно так же знал, что эта идеальная схема никогда не воплощается на практике.
Еще Сенджу Хаширама установил, что команды шиноби должны включать в себя четырех человек: наставник и трое детей-учеников. Именно эта комбинация после долгих споров была признана самой выигрышной. Причем также предполагалось, что учениками должны быть два мальчика и одна девочка: большую часть времени дети проводили вместе, и им следовало на примере научиться отношениям с противоположным полом. Однако поначалу совсем немногие женщины решались стать куноичи, поэтому в командах часто были одни мальчишки. Помимо этого идеалом считалась комбинация аналитик, боец и медик.
Но сам Минато очень быстро понял, что люди – не шахматные фигуры, и далеко не всех можно четко расставить по заранее определенным позициям.
Свою команду он набирал почти случайно… ну, «почти» - ключевое слово. Хатаке Сакумо был его семпаем, командиром отряда, когда они оба состояли в анбу… и такая бесполезная смерть Сакумо в свое время ударила по Минато наотмашь. Испросив дозволения у Сарутоби-сама, он взял опеку над маленьким Какаши, хмурым молчаливым ребенком, который на самом деле ребенком уже совсем не был.
Учитель не имеет права выделять любимчиков… но Минато был достаточно честен, чтобы сразу признаться самому себе: команду он хочет набрать именно ради Какаши. Чтобы хоть что-то в жизни юного Хатаке произошло правильно. И остальных учеников Минато выбирал именно исходя из расчета, как они могут повлиять на Какаши.
Аналитик, боец и медик.
Медика он нашел довольно быстро – способности Рин были поистине удивительны для девятилетней девочки. Куратор будущих генинов даже тайком шепнул, что, возможно, однажды она сможет достичь уровня Тсунаде-химе. Рин, добрая скромная девочка с доверчивыми глазами. Она сразу каким-то чудом сумела заглянуть под маску Какаши и с истинно женской самоуверенностью решила, что научит его улыбаться. Какаши в свою очередь старательно игнорировал все ее попытки сблизиться, но Минато видел, что на самом деле защитная стена вокруг мальчика дала трещину.
Первая фигура четко заняла отведенный ей квадрат на шахматном поле.
А вот дальнейшее построение пошло как-то наперекосяк, задом наперед.
Потому что ни толкового бойца, ни уж тем более аналитика из Обито не получилось. Скорее, и тем и другим в команде выступал Какаши, а Обито только мешался у всех под ногами, вечно опаздывал, путал свитки с заданием и вообще вел себя очень неуклюже. Сначала Минато не хотел связываться с Учихами, да и куратор ему отсоветовал, дав бедняге Обито не самую лестную характеристику. Минато подумывал о младшем сыне Сарутоби-сама… Но пришел в Академию – и на пороге класса столкнулся с взъерошенным черноглазым мальчишкой. Тот поспешно извинился, втянув голову в плечи, но – видимо, от смущения – улыбнулся так широко и искренне, что Минато сделал выбор прежде, чем успел осознать его.
Уже позже, много позже он узнал об истинной ситуации в клане Учиха… и понял, что на самом деле в его заботе нуждается не только Какаши.
Обито так и не стал толком ни бойцом, ни аналитиком… но Минато очень хорошо помнил, как во время той злополучной миссии они сидели ночью на холодном камне и он рассказывал юному Учихе правду о своем семпае Хатаке Сакумо, так тщательно забытом всеми в Конохе. Глаза у Обито были в тот момент непроглядно темными и совсем взрослыми, а еще почему-то казались страшней Шарингана.
Лишь такой человек, как Обито – доверчивый, простой и искренний, без особых талантов – мог научить Какаши ценить отношения.
Вот только Минато не подумал, какой цены это может потребовать.
Намикадзе Минато сам всегда был любимым учеником. Он не спрашивал, почему Джирайя так выделял именно его, относился к нему больше как к сыну, чем как к ученику – особенно когда поколачивал за провалы или заставлял в наказание набело переписывать черновики своих дурацких книг… Товарищи по команде давно погибли на какой-то миссии, и Минато даже не мог толком вспомнить их лиц, только пустые имена. Они так и не стали друзьями.
Минато рос сиротой, его родители, простые крестьяне, умерли во время эпидемии. Он остался совсем один, и никому не было до него дела, и именно поэтому он решил, что станет шиноби, всем назло, и однажды даже – может быть – достигнет настоящей власти.
В хмуром замкнутом Какаши Минато видел самого себя – и, если б не Джирайя, он бы так и остался нелюдимым гордецом, заботящимся только о себе. Мир на самом деле – на редкость неприятное место, и те дети, которые подобно сорным травам растут в одиночестве, не умеют видеть свет.
Минато надеялся, что его сыну – а он отчего-то был уверен, что когда-нибудь у него будет именно сын – не придется пережить подобное.
- Ты опять уходишь от меня, - лукаво и одновременно грустно произнес знакомый голос за спиной.
Минато, который стоял у окна резиденции Хокаге и невидяще смотрел на родную деревню, вздрогнул и обернулся:
- Что?..
Кушина перекинула на плечо влажные темно-рыжие волосы и слабо улыбнулась:
- Ты опять пропал в своих мыслях. Иногда мне интересно, о чем таком важном ты всегда думаешь?
Минато коротко рассмеялся, усилием воли отбрасывая воспоминания, и притянул жену к себе, крепко обняв за талию.
- Да так, просто мысленно разыгрываю одну старую шахматную партию, - с веселой улыбкой произнес он.
И цветенью, и тлену свое предназначено время.* У него слишком много дел, чтобы позволить себе и дальше тратить бесценные минуты на мысли о том, чего уже нельзя изменить.
Но Минато по-прежнему честен с самим собой и способен признать: он выиграл, его выбор был правильным, ведь подобранная комбинация оказалась удачной и единственно верной…
Вот только в итоге он этому почему-то совсем не рад.
Но никто и не говорил ему, что власть приносит радость.
* китайская народная мудрость
Название: Связи
Персонажи: Рин-centric
Ключевые слова: кошка, плед, занавеска
Количество слов: 983
СвязиЗанавески давно следовало постирать. Они пропылились насквозь, и их цвет из нежно-сиреневого превратился в грязно-серо-фиолетовый. А еще не помешало бы помыть окно. Вот только времени катастрофически ни на что не хватало, поэтому Рин, печально вздохнув, ограничилась тем, что просто полила кактусы на подоконнике. Жаль, что ее любимая фиалка засохла на корню… Но сама Рин весь последний месяц вынуждена была с утра до позднего вечера, а иногда и ночами, пропадать на миссиях, а мама почти все время проводила в госпитале, так что ухаживать за цветами было просто некому. Выжили только кактусы, маленькие, хмурые и колючие.
В комнате было темно и довольно прохладно. Рин снова вздохнула, отложила тряпку, которой вытирала пыль с шкафа и полок, скользнула взглядом по аккуратно застеленной кровати, в которой никто не спал уже несколько ночей, и прошла на кухню. Там весело шипел и плевался чайник. Она выключила плиту, промыла кипятком крошечный глиняный чайничек, засыпала туда заварки.
Проводить чайную церемонию в одиночестве казалось слишком… неправильным.
Рин устало потерла щеки ладонями, потом достала из холодильника колбасу, отрезала пару кружочков и вышла на крыльцо.
Конечно же, кошка была там. Увидев девочку, она с радостным громким мявом бросилась к ней и принялась с требовательным мурлыканьем тереться о ноги.
- Эй, полегче, ты, маленькое чудовище! – со смехом воскликнула Рин, потом покрошила колбасу на землю и присела на корточки, наблюдая, как кошка с хищным урчаньем накинулась на угощение.
На улице было солнечно, но как-то до странного неуютно. Холодный ветер цепкими когтями пробирался под воротник, безжалостно гнал по улице целые стаи сухих шелестящих листьев. Небо было бледное, бело-голубое, и мелкий круг яркого солнца напоминал чей-то внимательный глаз.
Рин невольно поежилась и, протянув руку, осторожно погладила кошку по спине. Та дернулась, зарычала и отскочила в сторону, прихватив с собой колбасу. Рин стало и смешно и грустно одновременно.
- Дурочка, - чуть улыбнулась она, качнув головой. – Ты уж реши, чего тебе хочется – чтобы тебя погладили или чтобы тебя прогнали…
Кошка скосила на нее мрачный желтый глаз и поспешно заглотила остатки колбасы. Она была маленькой, тощей и взъерошенной, с черно-бурой шерстью, блестевшей на солнце.
- Ты ведь понимаешь, что я не могу взять тебя себе, - продолжила Рин. – Все равно дома почти никогда никого нет, а у мамы аллергия на кошачью шерсть…
На улице было совершенно пусто и удивительно тихо. На мгновение Рин даже показалось, будто она осталась в деревне совершенно одна, будто во всем мире нет никого, кроме нее и одинокой бродячей кошки…
Девочка вздрогнула и посмотрела на собственные руки. Самые обычные руки, с короткими аккуратными ногтями – нельзя, чтобы под них забивалась грязь, она ведь медик – с длинным тонким шрамом на тыльной стороне правой ладони.
Иногда она ненавидела свои руки.
За то, что они оказались такими бесполезными.
Ветер усилился, плеснул ей в лицо ее собственные волосы, пропахшие дымом костра, провел холодными когтями по щеке. Больше всего сейчас хотелось закутаться в теплый плед и сесть у камина с большой кружкой горячего чая в руках.
Кошка, убедившись, что ей больше ничего не дадут, облизнулась, презрительно покосилась на девочку и удалилась, гордо задрав пушистый хвост, словно знамя. Рин проводила ее невидящим взглядом, вдруг осознав, что чувствует себя этой кошкой.
А чего хочет она сама? Чего хочет она сама, каждую ночь просыпаясь от совершенно одинаковых кошмаров, мучаясь своей виной?
Чтобы ее пожалели, приласкали, сняли с ее плеч тяжелое и мрачное чудовище – ненависть к себе? Чтобы ей сказали, доказали, что она не виновата, что она может больше об этом не думать, что она может считать свою совесть девственно чистой?
Или чтобы ее прогнали, чтобы ее наказали презрением, чтобы ей показали заслуженное место? Чтобы она могла оправдать себя через осуждение других, чтобы она могла смело смотреть в чужие глаза?
Чего она хочет – прощения или искупления?
Рин обхватила себя за плечи руками и поднялась на ноги. Вечером опять миссия… Она могла бы сказаться больной, чтобы хоть немного отдохнуть – но кто в таком случае окажет первую помощь тем, за кого она в ответе, как медик?
Нельзя бежать от ответственности. Она уже совсем не ребенок, хоть ей всего четырнадцать лет. И, кажется, за последний год она повзрослела сразу лет на десять.
На мгновение ей померещилось, будто кто-то осторожно дотронулся до ее волос. Погладил, как совсем недавно она пыталась гладить кошку. Утешая и успокаивая.
Рин не стала оборачиваться и зажмурилась, чувствуя, как в горле встает противный ком.
- Ты всегда был слишком добрым, - шепнула она, кусая губы. Потом вернулась в дом, прошла на кухню и зачем-то разлила чай в две чашки, и до самого вечера просидела почти неподвижно, бездумно глядя за окно.
Небо медленно темнело, покрываясь мелкими колючими звездами, как веснушками. На улице было так тихо и спокойно… она почти убедилась, что спит. Уже несколько месяцев подряд.
Рин приготовила бенто для сенсея и Какаши. Наверняка ведь они оба опять весь день ничего не ели… Их команда распалась почти год назад, Минато-сенсей стал Хокаге, Какаши вступил в анбу, а сама Рин теперь в качестве медика присоединялась на миссиях к другим отрядам – но она все-таки была женщиной, а ведь именно женщины должны оберегать и сохранять связи. Поэтому она как минимум раз в неделю навещала бывшего учителя и бывшего товарища по команде и делала вид, что не замечает, как они стараются не смотреть ей в глаза.
Надо будет проведать Кушину-сан. И принести пеленки, которые она вышила символами-оберегами специально для маленького Наруто. Забавно, ребенок еще даже не родился, еще даже не было никакой уверенности, что это окажется именно мальчик… И тем не менее все уже воспринимали его не иначе как Намикадзе Наруто, сына Четвертого Хокаге.
Как же здорово, что даже во время войны кому-то удается найти хотя бы щепотку счастья!
Рин улыбнулась своим мыслям, вдруг почувствовав себя до странного легко и свободно, и пихнула в сумку вязальные спицы и моток красной пряжи. Она так и не успела довязать шарф для вечно мерзшего Обито… что ж, значит, теперь этот шарф будет носить Какаши.
Рин бросила последний взгляд на нетронутую вторую чашку, чай в которой был похож на гладкое мутное зеркало, и заперла за собой дверь.
Ровно через семь дней Коноху охватило всепожирающее пламя Девятихвостого.
Название: Memento
Персонажи: подразумевается, что они должны быть сюрпризом
Количество слов: 311
Memento- Ты идиот.
- Гм. Хорошее начало разговора.
Молчание вместо ответа.
- Ну ладно. Могу я в таком случае поинтересоваться, каким путем ты пришел к этому весьма неожиданному выводу?
- Прямым медицинским.
- С каких это пор ты разбираешься в медицине?
- А я и не разбираюсь. Но этот диагноз очевиден даже мне.
- Вот как. И какие же… симптомы позволили тебе вывести данный диагноз?
Снова молчание. Потом совсем тихое:
- Зачем ты продолжаешь приходить сюда?
- Не переводи тему.
- А я не перевожу. Я говорю о симптомах.
- То есть, по-твоему, я идиот, потому что прихожу сюда?
- Нет, ты идиот, потому что идиотом ты родился. А это – всего лишь одно из проявлений твоего идиотизма.
- Ха-ха. Спасибо, я тоже тебя люблю!
Ни тени улыбки. Серьезный пристальный взгляд:
- И в этом – основная твоя проблема.
- В смысле?..
Вздох.
- Ладно, забудь. Но ты правда идиот!
- Спасибо еще раз. Ты, вообще-то, тоже.
Пожатие плеч:
- А я этого никогда и не отрицал. Но между нами есть одна небольшая, однако весьма существенная разница: я мертвый идиот. А ты пока еще можешь исправиться.
Он не находит, что на это ответить.
Сзади раздаются осторожные шаги, и он едва заметно вздрагивает.
Камень тут же становится холодным, мокрым и молчаливым.
А может, этот камень и был таким. Всегда.
- Какаши-сан, - осторожный женский голос. – Сарутоби-сама просил Вас зайти в Академию, чтобы посмотреть на Ваших будущих учеников…
Он поправляет маску и оборачивается:
- О, правда? Хорошо, спасибо, я скоро буду.
Смутно знакомая девушка-чуунин почтительно кланяется и уходит.
Какаши переводит задумчивый взгляд на небо, синее-синее и пустое, потом улыбается и тихо говорит:
- Будущих учеников, нэээ?.. Кажется, в этом выпуске должны быть твой племянник и сын сенсея, - он снова поворачивается к камню и улыбается чуть шире. – Исправиться, значит? Я запомню.
Камень по-прежнему молчит, но больше уже не кажется холодным и мокрым.
А жизнь продолжается.
сентябрь 2007, август 2008 – апрель 2009
Примечание: Этот цикл драбблов в свою очередь входит в более масштабный цикл «Kakashi Gaiden», целиком посвященный Минато-team. Другие произведения из цикла: «Взросление» и «Будущее в наших глазах».
Если спасение от одиночества стоит потоптанной гордости - к черту такое спасение.
автор: Эльверт
название: Расцепить руки
бета: Lido,
Спасибо тебе огромное, солнце!
пейринг/персонажи: Итачи/Саске, участвуют Какаши, Наруто, Сакура, в этой части - также Кисаме и прочие Акацуки
рейтинг: R
жанр: драма, романс. Яой.
предупреждения: АУ, некоторое ООС Саске и Итачи. Яой, инцест.
статус: закончен
ссылки на предыдущие главы:
Часть первая
Часть вторая
Часть третья, главы 1-2
Часть третья, главы 3-4
Часть третья, главы 5-6
Часть четвертая, главы 1-2
Часть четвертая, главы 3-4
дисклеймер: Кишимото имеет всех.
примечания: Из-за большого объема продолжение в комментариях.
Первая часть главы может показаться скучной. Извините, если так.
Что ж, он наконец закончен. Спустя полтора с лишним года. Слава богу)))
И я хочу сказать большое спасибо всем, кто это читал и оставлял отзывы!
Без вас - ничего бы не было.
Часть четвертая, глава 5 + Эпилог5.
Итачи помолчал немного, собираясь с мыслями.
- Скажи мне… Что ты знаешь об истории нашего клана?
Саске задумался.
- Ну, я знаю, что Учиха в союзе с семьей Сенджу основали Коноху, потом организовали полицейский корпус… А до этого просто были одним из самых могущественных кланов ниндзя. Я прав?
- Прав, - наклонил голову Итачи. – Собственно, все и началось в те времена, когда Учиха были лишь одной из воюющих семей шиноби. Главой клана тогда был человек по имени Учиха Мадара.
- Впервые слышу.
- Неудивительно, - Итачи прикрыл глаза. – В Конохе его имя не упоминают. Так случилось, что, когда деревня была основана, Первым Хокаге выбрали главу клана Сенджу - Хашираму; Мадара тогда был чуть ли не единственным, кто отчаянно возражал. Некоторые считают, что из властолюбия, некоторые – потому что он боялся утраты влияния Учиха. Как бы то ни было, Мадара покинул деревню, принялся плести интриги против Хаширамы и в итоге встретился с бывшим соратником в бою. В Конохе считается, что тогда он и погиб.
- Считается? – Саске слегка подался вперед.
- Погоди, об этом дальше. Видишь ли, - Итачи устало откинулся на спинку кресла, - у Учихи Мадары был брат. Младший брат.
На этих словах по телу Саске словно пробежал холодок от дурного предчувствия.
- Они очень любили друг друга, Мадара и Изуна – так звали его брата, - продолжал тем временем Итачи. Слова лились ровно и размеренно, а голос его почти полностью был лишен выражения. – Они продолжали друг друга в мыслях и поступках, словно выступая единым существом. Вместе тренировались, вместе сражались, и однажды они вместе получили Мангекьо Шаринган – глаза, способные управлять Девятихвостым Лисом. Первые люди в истории клана, достигшие такого. Как, почему – мне неизвестно. Очень скоро Мадара встал во главе Учиха, а Изуна сделался его правой рукой, ближайшим помощником. О союзе с Сенджу тогда никто еще не помышлял, и братья оказались огромной поддержкой для своих родичей. Однако…
Итачи сделал паузу; ало-черно-белое пространство вокруг него еле заметно дрогнуло и смазалось, точно отвечая на мысли хозяина.
- Однако помимо силы, Мангекьо Шаринган таил в себе и страшную угрозу – можно сказать, своеобразную плату за могущество. Со временем зрение покидает владельца, чем больше он использует эти глаза, тем быстрее, – пока свет не угаснет для него навсегда.
Почему-то от этих несколько пафосных слов, сказанных так спокойно и просто, Саске бросило в холодный пот.
- Но это значит, что и ты тоже… - голос младшего Учихи стих; Итачи только молча наклонил голову в ответ, а потом так же спокойно продолжил:
- Почти ослепший, Мадара исходил ужасом. Для Учиха глаза – это все, а на нем, к тому же, лежала ответственность за весь клан. В то время сила требовалась ему больше всего: Учиха постоянно сталкивались в бою с Сенджу. И тогда Мадара принял решение: забрать глаза своего брата.
Саске заметно вздрогнул. А Итачи, словно не видя этого, продолжал:
- Многие говорят, что он силой вырвал глаза у доверчивого Изуны, сам же Мадара утверждает, что тот отдал их добровольно, ради спасения клана. Как бы то ни было, но Мадара и представить не мог, что обретет. Зрение вернулось к нему и больше уже не покидало, однако это было только начало: новые глаза неожиданно дали ему невероятную силу, какой Учиха до этого не знали. Но главное – они подарили Мадаре вечную жизнь.
- Вечную жизнь? – переспросил Саске почти скептически. Нет, он слышал о Змеином саннине Орочимару, но все же… Бессмертие, даруемое природным геномом клана Учиха? Слишком дикое заявление, чтобы в него поверить. Однако Итачи выглядел абсолютно уверенным:
- Эти новые глаза получили название Вечного Мангекьо; и теперь Учиха знали, как можно получить их. Два брата с обычным Мангекьо, один из которых лишает глаз второго – простая формула, не так ли? С тех пор Учиха не знали покоя: Вечный Мангекьо стал их священной целью, оружием, за которым они гнались, не жалея сил. Поколение за поколением они растили детей, способных активировать Шаринган, среди них выбирали тех, кто мог бы пробудить и вторую ступень, стравливали друзей в погоне за Мангекьо. Они молились, чтобы женщины рожали больше сыновей, в надежде, что однажды вновь в одной семье появятся два мальчика, которые обретут Мангекьо Шаринган, а один из них – и Вечный Мангекьо. Десятилетия братоубийственных сражений во славу Учиха – вот история нашего клана, Саске.
- Я не верю, - Саске сжимал покрывало вспотевшими ладонями. – Не может быть. Ты хочешь сказать, что и мы?.. – внезапно его захлестнул порыв холодного липкого страха. – Нии-сан, отец бы никогда!.. Он не заставил бы нас драться!
Взгляд Итачи был печальным.
- Нет, Саске, отец не заставил бы. Видишь ли, именно он когда-то отменил эту традицию. Как ты знаешь, далеко не каждый, родившийся в клане Учиха, способен пробудить Шаринган, и уж совсем единицы имеют шанс когда-либо активировать и Мангекьо; наша история знала множество напрасных убийств. К моменту нашего рождения клан очень сильно уменьшился – погоня за силой привела Учиха только к гибели. Решение отца было вполне закономерным.
- Тецуо-сан! – Саске внезапно вскочил с постели, широко распахнув глаза. – Я учил в свое время генеалогию нашего клана; у Тецуо-сана, отца Юдзу, когда-то был брат! Мне говорили, что он погиб на миссии, а Кохаку-сан все время вспоминал его как лучшего друга…
- Верно, брат Тецуо-сана погиб не на миссии. Как и отец дяди Теяки, как и кузен Яширо-сана. Все они – жертвы попыток добыть Мангекьо.
- И... Кому-нибудь удалось? – тихо спросил Саске.
- Нет. Никому, - Итачи вздохнул. – Наш клан вырождался, Саске. Учиха потеряли в битвах между собой слишком много людей, кровь оставшихся перемешивалась, свежей почти не поступало – неудивительно, что все меньше и меньше человек могли активировать и простой Шаринган, не говоря уже о Мангекьо – в который уже попросту перестали верить. Теперь ты понимаешь, сколько надежд в клане возлагали на нас с тобой?
Саске нахмурился.
- Но почему тогда…
- Терпение; вернемся во времена Мадары. Как я уже сказал, он не погиб во время боя с Первым Хокаге. Преданный собственным кланом, занявшим сторону Сенджу – кланом, ради которого он столько сделал, ради которого его брат пожертвовал глазами, - Мадара возненавидел как самих Учиха, так и Коноху. Поклявшись отомстить, он скрылся. Однако его уход стал причиной тех самых событий, о которых он предупреждал своих родичей: Сенджу перестали доверять Учиха. А при том, что и Первый, и Второй Хокаге были Сенджу… Сам понимаешь, - Итачи чуть качнул головой. – Мы получили почетную должность хранителей мира в деревне, был создан полицейский корпус. Поначалу это помогло, но в дальнейшем лишь усилило напряжение: за Учиха, сконцентрированными в одном месте, было легче наблюдать, а сами Учиха превратились в некий анклав, военизированную группировку внутри Конохи. Однако видимость мира сохранялась, чему способствовала мягкая политика Третьего Хокаге. Он был хорошим человеком, старик Сарутоби, - Итачи прикрыл глаза, на несколько секунд задумавшись.
- И что же дальше? – не выдержав, нервно спросил Саске.
- Дальше? Недовольство Учиха копилось, правительство Конохи доверяло им все меньше, а из тени за ними неусыпно наблюдал бессмертный обладатель Вечного Мангекьо. И вот, выбрав время, Мадара нанес свой удар – думаю, ты и сам прекрасно догадался, какой.
- Нападение Девятихвостого, - ошеломленно проговорил Саске.
- Именно, - Итачи кивнул. – В этом бою погибли Четвертый Хокаге и все члены клана Сенджу – удобно, не правда ли? Разумеется, подозрения сразу пали на клан Учиха – только они обладали оружием, способным управлять Девятихвостым. К тому же, у них были все мотивы.
- Ищи, кому выгодно, - пробормотал Саске.
- Верно. После этого Совет начал действовать решительно: всех Учиха выселили в небольшой квартал на окраине Конохи – раньше там находилось только поместье главы клана; ты этого не помнишь – ты был еще грудным младенцем. За нами установили слежку АНБУ. И этими действиями Совет добился окончательного разрыва: отныне Учиха стали их врагами. Некоторые горячие головы в клане вообще предлагали организовать переворот, однако отец оказался достаточно умен, чтобы отвергнуть эту идею: он сознавал, что клан слишком ослаб, и все, чего они добьются таким способом – это гражданской войны и полного истребления Учиха. Поэтому было решено ждать: пока поулягутся страсти, пока клан поднаберет сил, пока не изменится обстановка. Хотя порой мне кажется, что отец уже тогда в глубине души сознавал безнадежность ситуации – вырождающийся, загнанный в изоляцию, пухнущий от гордыни и самолюбия клан никогда не выберется к верхам.
Саске вздрогнул – он помнил, что говорил Итачи под разбитым гербом давным-давно, но сейчас, посреди неторопливого рассказа, естественность и плавность, с которой Итачи перешел к этим словам, вызывала мурашки по коже.
С его братом всегда было что-то не то, и в ало-черных переливах безумного мира Цукиеми он выглядел пугающе… на месте.
- Отец, должно быть, совсем отчаялся, - тихо сказал Саске. – Он так цеплялся за тебя… Ты был его знаменем надежды, обещанием того, что клан Учиха еще поднимется. Но он никогда не мог тебя понять. Он говорил мне об этом, - вдруг Саске стало невыносимо, мучительно больно; в груди все словно свернулось жгутом, а глаза обожгло не выступившими слезами, когда он вспомнил суровое, сдержанное лицо отца с вечно нахмуренными бровями. – Ты был тем, что поддерживало его, не давало сломаться, помогало вести за собой людей, которые доверяли ему! Но ты оказался чем-то совсем чуждым.
- Знамя надежды? – уголки губ Итачи приподнялись в грустной улыбке. – Поэтичное сравнение, маленький брат; только что за ним скрывается? Чтобы вылепить из живого человека послушное хозяину орудие, нужно большое умение; нашему отцу это не удалось. В «Корне» с этим справляются лучше.
Саске чуть подался назад в недоумении.
- Итачи, ты… злишься? Или, наоборот, сожалеешь?
- Я не знаю, Саске. Если помнишь, я говорил тебе, что не испытываю ненависти к нашему клану. Мои взгляды и желания так или иначе, но сформировались под влиянием того, как меня воспитали. Как ты сам только что прекрасно заметил, для отца я был в первую очередь драгоценным орудием, мостом, связывающим Учиха с будущим; и отец изо всех сил старался растить меня, как угодно ему. При этом попытки завладеть Мангекьо, как я уже говорил, были прекращены: оказавшийся в тяжелом положении клан считал бессмысленным терять воинов зря, тем более что в возможность получения Мангекьо уже почти никто не верил – со времен Мадары это не удалось никому. В итоге отец сумел добиться для меня разрешения поступить в АНБУ – несмотря на то, что в обязанности этой организации входила слежка за Учиха. В клане это считали великой победой, мне же было… все равно.
Тут Итачи на минуту умолк, точно задумавшись. Алые глаза странно мерцали, точно повторяя смутно ощущающееся биение жизни густого алого воздуха вокруг.
- Знаешь, я ведь тогда весьма смутно представлял себе свое будущее. Все, что я знал – это бесконечные тренировки и ясно начерченный передо мной путь к вящей славе нашего клана; ничего другого я не желал, потому что попросту не представлял себе, какое это, другое. То, что я делал, не вызывало у меня ярких эмоций – только спокойное удовлетворение, когда все получалось, и непонимание, почему взрослые так суетятся вокруг моих достижений. Все это было… так мелко. Друзей у меня не было, как и близких людей – я не видел в них нужды, люди были мне неинтересны. За одним исключением, - Итачи сделал паузу и взглянул прямо в глаза Саске.
– Ты был непохож на них, и твое отношение ко мне – тоже. Ты делал столько нелогичных и бесполезных вещей, так отличался от меня самого в твоем возрасте… Пожалуй, ты был первым, кто показал мне, что путь, предназначенный мне кланом, - не единственный возможный.
Саске почувствовал, что его щеки невольно запылали. Если бы он не знал Итачи хорошо, это напоминало бы пышную лесть. А так… Приятно. Приятно!
- Ты был первым – но не единственным. Спустя некоторое время после того, как я впервые активировал Шаринган, я встретил человека, навсегда перевернувшего мою жизнь. Этим человеком был Учиха Мадара.
- Что?! – Саске задохнулся собственными словами.
- Очевидно, он счел меня достойным своих планов; начав с осторожных разговоров, он постепенно сделал меня своим учеником. Не сказать, чтобы он мне нравился – Мадара всегда вызывал у меня странное чувство, будто неприятный холодок по спине. Но его рассказы окупали все: если ты был для меня привязкой к реальному миру, то он стал символом жажды большего. Благодаря Мадаре я особенно ясно понял, насколько бедной и ограниченной была моя жизнь в узких рамках клана: служа ему, я обрекал себя на вечное исполнение чужих амбиций, ничего не стоящих, сиюминутных желаний отца и старейшин Учиха. Мадара правильно подобрал ко мне ключик: он показал мне свободу, которую дарует сила, свободу менять свою судьбу. С этих пор я навсегда перестал быть тем послушным орудием, которое выковывал отец; я стал следовать собственным целям, а он не мог понять, что же изменилось и почему его попытки влиять на меня уже не действуют.
- Целям, каким целям? – Саске напрягся, точно охотничий пес, учуявший добычу. - А смерть Шисуи-сана, он…
- Терпение, Саске, все по порядку. Но ты вовремя вспомнил о Шисуи. В тот год, когда меня зачислили в АНБУ, у меня появился первый в моей жизни друг - он. Спустя несколько месяцев он признался мне, что его приставили следить за мной; впрочем, я и сам об этом догадывался. Тем не менее, Шисуи оказался больше другом, чем членом клана – он поставлял старейшинам Учиха лживые отчеты, приправленные небольшим количеством правды, так, чтобы в них верили. Нам с ним… было о чем поговорить. Он ничего не знал о Мадаре, но я делился с ним многими своими мыслями – включая те, которые скрывал от Мадары. Шисуи тоже мечтал о свободе; вот только… Он был сильно старше меня, и был очень… усталым. Сломленным, пожалуй. Примирившись когда-то с дорогой, ограниченной для него кланом, он словно обрел новое дыхание в дружбе со мной. Мы много говорили о Мангекьо Шарингане.
- То есть вы сознательно планировали сразиться насмерть? – Саске попытался представить, как они с Наруто договариваются о том, как похоронить проигравшего, - и не смог.
- Можно сказать и так. Мы не строили конкретных планов, мы просто понимали, что однажды кто-то из нас сделает это. В ночь своей смерти Шисуи знал, зачем идет со мной на берег реки, но я не ожидал, что он и драться не станет. Он… позволил мне взять то, зачем я пришел, объяснив это тем, что сам не решился на подобное, - Итачи со вздохом опустил взгляд в пол. – Он дал мне оружие, чтобы дойти туда, куда не дошел сам. В нем было много горечи, в Шисуи.
Итачи помолчал немного, рассеянно поглаживая кончиками пальцев резные подлокотники; Саске ему не мешал.
- Мадара был доволен моей дружбой с Шисуи, особенно ее завершением – это идеально подходило его плану. У него были три цели: отомстить Учиха, отомстить Конохе – и третья, главная цель, венчающая все прочие. Смерть близкого человека с Шаринганом дает Мангекьо; глаза брата с Мангекьо дают Вечный Мангекьо. Мадара желает узнать, какую силу сможет обрести, забрав чужой Вечный Мангекьо.
- То есть… - Саске подался назад. – То есть, он хотел, чтобы Вечный Мангекьо получил… ты?
- Верно, - Итачи кивнул, бесстрастно глядя брату в лицо.
- А для этого тебе нужно, чтобы Мангекьо получил я… А потом ты бы вырвал у меня глаза. Так? – Саске заговорил быстро, щеки его горели в лихорадочном возбуждении.
- Мадару вполне устроит, и если ты вырвешь глаза у меня, - спокойно ответил Итачи.
- А ты, что бы ты предпочел?!
- Я предпочел бы, чтобы ты остался невредим, - мягко сказал Итачи.
Пыл Саске вмиг утих, точно смытый водой.
- Ты когда-нибудь собирался забрать мои глаза? – помолчав, угрюмо спросил он.
- Нет. Более того… - Итачи на миг умолк, слегка улыбнувшись. – Одно время я вообще готов был отказаться от всего, к чему стремился. Из-за тебя… - он оборвал себя, возвращаясь к нити рассказа. – После смерти Шисуи Мадара оставил меня, дав мне, по его собственному выражению, свободу для решения. Я мог бы последовать за ним, и гибель лишившегося достоинства и силы клана Учиха, как он намекнул, стала бы достаточным доказательством моей верности его идеям.
- Погоди, про Мадару я понял, - Саске внимательно всмотрелся в глаза брата, казавшиеся еще более алыми, чем обычно, словно фосфорецирующими, - но ты? Чего хочешь ты?
- Чего хочу? – Итачи откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в пространство. – Всего лишь того, в чем мне всегда отказывали: свободы. Клан, Мадара – всем им нужны только мои способности, мои глаза, - чтобы исполнять собственные амбиции. Знаешь, почему отец и прочие Учиха так насторожились, когда заподозрили, что я приобрел Мангекьо? Потому что прекрасно сознавали, что оружием такой силы они не смогут управлять. Оружием, Саске. Никто, ни они, ни даже Мадара – никто из них так и не понял, что такое Мангекьо Шаринган.
Голос Итачи вдруг наполнился силой, вдохновением, алые радужки вспыхнули.
- Каждая его техника словно возносит тебя над миром, словно… Я не могу это объяснить, но эти глаза… Они позволяют по-настоящему видеть. Не просто смотреть, а видеть, - то, что действительно важно, то, что составляет саму сущность происходящего вокруг, истину, скрытую за каждым событием, за каждым движением. Этот мир, все в нем строится на лжи, на незнании, на неуверенности. Мангекьо словно делает тебя частью чего-то большего, позволяет видеть не как человек, а как нечто высшее, другое, позволяет чувствовать, словно мир пронизывает тебя насквозь. Я знаю, наверное, это звучит странно – ведь мы говорим просто о техниках. Мадара дал мне узнать силу за пределами человеческой, и я начал желать ее; я не мог больше оставаться тем же, что и раньше. Но сам Мадара, хоть и показал мне эту силу, не чувствует ее: он думает только о власти, о мести, о собственных амбициях – мелочные, бессмысленные желания. Какое значение имеет земная власть перед лицом вечности? Мадара использует свою бесконечную жизнь и могущество для того, чтобы, прикрываясь Акацуки, управлять всеми странами, отомстить своим врагам, доказать собственное превосходство. Это даже грустно, что человек такой силы так глупо использует ее… - Итачи замолчал.
- Обычный Мангекьо убивает, - Саске скрестил руки на груди. – Я видел, как истощают организм его техники, а из-за них ты еще и слепнешь. Насколько я понял, избежать этого можно, если забрать мои глаза; но ты этого не желаешь. Так чего ты желаешь, Нии-сан, а? Какой твой план?
- План? Сокрушить Мадару.
- Зачем?
- Это вопрос выживания, Саске.
Учиха-младший яростно сжал кулаки, скрипнув зубами.
- Ты болен. Ты умираешь. Твой драгоценный Мангекьо лишает тебя зрения. Тебе неоткуда взять Вечный Мангекьо, потому что я не собираюсь никого убивать ради какого-то там истинного мира. О каком выживании ты говоришь?!
- Я оказался втянут в эту историю с рождения, Саске. Мадара заметил меня, выточил из меня подходящую деталь для его плана. Не встреть я его – кто знает, может, мои стремления повернулись бы иначе; я никогда бы не попробовал добыть Мангекьо, никогда бы не узнал, что может быть что-то большее, нежели обычная жизнь обычного человека. Теперь же это - игра на двоих.
- Игра на двоих… А кто тогда я, Итачи? – Саске внимательно заглянул ему в глаза. – Кто я? Тоже – деталь?
- Нет, Саске, - Итачи встретил его взгляд и неожиданно очень тепло, ярко улыбнулся, - ты не деталь. Ты – дополнительная переменная, третий игрок, которого Мадара не коснулся, на которого не влиял. Свободная единица. И – то, что дает мне шанс на победу. Тогда, много лет назад… Я ведь не вырезал клан из-за тебя: ты любил их, ты был привязан к ним, а я… Я не понимал, что со мной творится. Потому что я, ища свободы, желая сравняться со стрелой в полете, я – как теперь понимаю – любил тебя. Привязанность к тебе была единственным, что удерживало меня от того, чтобы не бросить все и не кинуться в погоню за тем божественным миром, который ускользал от меня каждый раз, когда я деактивировал Мангекьо.
- Странное признание в любви, - криво усмехнулся Саске, - впрочем, вполне в твоем духе.
Руки у младшего Учихи дрожали.
- Все эти годы я метался, не зная, куда идти, что выбрать, - Итачи отвел взгляд. - На одной чаше весов был ты – и жизнь в паутине человеческих законов, обязанностей и масок. На другой – безграничная свобода и идеальное одиночество. А тут еще и наша с тобой… не совсем правильная связь. В мире людей она невозможна – но отказаться от него значило отказаться от тебя, - Итачи опустил ресницы, иронично приподнимая уголки губ. – Я был похож на запутавшегося ребенка… Смешно. Для тебя же все было так прямо и просто… Я всегда немного завидовал тебе в этом.
В голосе Итачи на мгновение послышалась такая отчаянная печаль, что в груди у Саске что-то перевернулось. Захотелось обнять брата, погладить его по волосам, утешить.
- Ничего себе, мой гениальный аники завидовал мне, - младший Учиха несколько дергано усмехнулся, надеясь, что это не вышло слишком неловко. – Знать бы это в детстве!
Взгляд светящихся алых глаз из-под длинных ресниц был благодарным и понимающим; Саске вздрогнул и упер взгляд в свои колени. Действительно, пронеслось у него в голове, этот мир принадлежит Итачи, они – одно целое… Разумеется, он почувствовал, что пытался сделать его глупый маленький братик.
- Как я могу тебе верить? – тихо спросил он. – Как я могу верить иллюзии, к тому же полностью послушной тебе, как могу верить, что ты не лжешь мне, как лгал раньше?
- Это решать тебе, Саске.
Некоторое время они молчали. Младший Учиха по-прежнему не поднимал взгляда, только пальцы его отсутствующе перебирали складки расшитого покрывала. Слишком много нового на него свалилось, слишком много...
И все же в глубине души у Саске настал покой. Объяснения Итачи, странные, путаные, со стороны способные показаться бредом сумасшедшего, удивительно плавно сошлись со всем тем, что Саске знал и видел до того; образ его брата словно обрел цельность, стал… реальным. Да, это – Итачи. Его Итачи. Настоящий. Любимый.
Ведь так, Цукиеми? Чуть улыбаясь, Саске прикрыл глаза; дышащее, живое пространство иллюзии словно обнимало его, окутывая невидимыми нитями, проникало в него вместе с дыханием, вылетало наружу вместе со словами.
Да. Так.
И если для того, чтобы Итачи мог быть таким, как здесь, – близким, открытым, свободным – нужно что-то там сделать, Саске узнает, что для этого требуется. И если цена будет приемлемой – Саске сделает все, чтобы добиться победы.
- Поговорим о цене, - он открыл глаза и посмотрел на Итачи. Тот выглядел умиротворенным и… радостным? – Как именно ты собираешься действовать? А главное – когда?
- Ты волнуешься за своего друга, - Итачи наклонил голову, сцепляя руки в замок.
- Акацуки собирают Хвостатых зверей. Придурочность Наруто, конечно, непобедима, но с учетом описанной тобой силы Мадары… Я хочу знать, каких жертв потребует твоя акция. Это ведь ты рассказал им о том, что Джинчуурики Девятихвостого - Наруто? – агрессивно закончил Саске.
- Нет, не я.
- Что?.. – Саске не ожидал такого ответа.
- Я не говорил им, - спокойно повторил Итачи. – Когда Лис напал на деревню, мне было всего пять лет; я вполне мог и не знать.
- Ты… - Саске вдруг растерял слова. Радость, вмиг забурлившая в нем, смешалась с неверием и надеждой, грозя вырваться наружу.
- Не беспокойся за Наруто-куна, - мягко сказал Итачи. - Я никогда не хотел зла ни ему, ни Конохе. Мадара и Акацуки являются угрозой для них; они только выиграют от его смерти.
- Ой, только не говори мне, что хочешь спасти Коноху! – поморщился Саске. – Ты настолько эгоистичен, что вырезал собственную семью ради брата-любовника.
- Ты поверишь мне, если я скажу, что хочу спасти тебя?
Саске вздохнул, слегка покачав головой, и снова прикрыл веки.
Невидимые дуновения странного, живущего по своим законам воздуха ласково касались его кожи, будто пробегая по ней призрачными пальцами. Вдох, выдох. Мелодичный звон на границе слуха. Прозрачные ало-черные потоки обрисовывали его, проницали насквозь и струились вместе с течением чакры.
Шепот Лунного Бога тихим шелестом звучал в ушах.
Саске улыбнулся и открыл глаза.
«Я вижу тебя, Итачи».
- Поверю. Вот только Какаши и Наруто – они и твои друзья тоже, верно? – он искоса взглянул на брата. – Ты не хотел бы их смерти, как не хотел бы и гибели Конохи. Потому что… - он замолчал, зажмурившись и напрягая все ощущения. – Потому что свобода для тебя – не одиночество. Свобода для тебя – это…
Мир Цукиеми пел вокруг Саске.
«Гармония».
* * *
Несмотря на то, что команда номер 7 отправилась в путь сразу же, стоило придти известию о появлении Акацуки на границе, они опоздали: когда Наруто первым вылетел на поляну, от которой незадолго до того исходили всплески чакры, Джинчуурики здесь уже не было. Развороченная земля и облепленные ею камни указывали на то, что тайник, созданный с помощью Дотона, уже был опустошен.
- А-а, явились, спасатели, хм-м, - раздался насмешливый голос, и из-за деревьев появился человек в форменном плаще Акацуки. Золотистые волосы нукэнина были собраны в высокий хвост на макушке, а густая челка полностью закрывала левую половину лица.
- Где Джинчуурики? – Наруто выступил вперед; его кулаки подрагивали, в голосе слышалась с трудом сдерживаемая ярость.
- А ты, как видно, и есть Девятихвостый, м-м, - пропел Акацуки, склонив голову к плечу. – Похож, похож… Итачи мне тебя очень точно описал. «Ты его сразу узнаешь, Дейдара, - он первый заорет и набросится на тебя», да, так он сказал.
- Итачи?.. – Наруто на миг даже забыл о несчастном Джинчуурики. У Сакуры перехватило дыхание.
- Как давно ты его видел? – девушка вмиг оказалась рядом с Наруто.
- Как давно? Да какая вам разница, м-м? – Акацуки улыбнулся, точно радуясь увлекательной игре. – Погодите-ка… Вы уж не братишку ли его ищете? – при виде изменившихся лиц коноховцев голубой глаз Дейдары вспыхнул восторгом. – А-а, значит, его. Волнуетесь, м-м?
- Что с ним?! – Наруто был готов кинуться на противника, но Ямато вовремя ухватил его за плечо. – Отвечай!
- А он дорог тебе, а, Девятихвостый? – Дейдара склонил голову к другому плечу. – О, не волнуйся о нем, у него все в порядке. Греет братику постельку, миссии с ним выполняет…
- Что? – Сакура пошатнулась, будто ее неожиданно ударили под дых.
- Неправда, - Наруто стоял прямо, застыв, словно перетянутая струна, и сжав зубы. – Ты лжешь. Саске никогда не станет помогать Акацуки!
Дейдара рассмеялся.
- Если братик скажет – будет помогать как миленький. Он же послушная шлюшка! А вы, я смотрю, и не удивлены почти. Ожидали этого, м-м? Знаете, что плевать ваш Саске хотел и на вас, и на деревню вашу…
- Заткнись! – Сакура сжала кулаки, по которым уже пробегали голубоватые сполохи чакры. – Заткнись, или я заставлю тебя замолчать!
- Попробуй, попробуй, девочка, - Дейдара вновь смеялся; руки его скользнули в сумки на поясе. – Вы, коноховцы, глупы до невозможного! Доверять Учиха – что может быть глупее? – несколько печатей, хлопок – и Дейдара уже парил в воздухе, сидя на спине огромной глиняной птицы.
- Наруто, Сакура, прекратите, - пальцы Какаши сильно сжали плечи бывших учеников. – Сейчас нам надо думать о Джинчуурики. Совершенно очевидно, что этот Дейдара остался, чтобы задержать нас и позволить напарнику с добычей уйти. Ямато, Сакура, бегите по следу – Паккун проведет вас; Наруто, останешься со мной – мы займемся этим.
- Да, сенсей, - процедила Сакура, собравшись и взяв себя в руки. Наруто не ответил – только сложил печать для Теневых Клонов.
* * *
- Да когда в этих чертовых краях начинается весна? – раздраженно пробормотал Саске, растирая замерзшие руки.
- Она уже началась, братец Итачи-сана, - хмыкнул Кисаме. – Не чувствуешь, что ли?
В воздухе и вправду пахло долгожданной весной; подул влажный восточный ветер, и даже невзрачные северные птицы, казалось, пели громче и веселей. Земля, однако, все еще была покрыта снегом, и не собиравшимся в ближайшее время таять, лиственные деревья стояли голые и черные, а воздух оставался морозным.
Саске, Кисаме и Итачи возвращались с успешно завершенной миссии в замке; нужный свиток был надежно спрятан под одеждой у Итачи. К счастью, никто из них сильно не пострадал – объяснения Дейдары пришлись очень кстати, как и знание Кисаме водных техник. Начальник стражи замка рвал на себе волосы – пока был жив.
Что ж, по крайней мере, теперь они шли на юг – Лидер Акацуки затребовал их присутствия на границе со страной Водопада. По очевидной причине: после того, как будут запечатаны Четырех- и Восьмихвостый, из всех Зверей на свободе останется только Девятихвостый. По подсчетам Саске, это должно было случиться со дня на день.
Сасори и Дейдара покинули гостиницу Торы в то же утро, когда Итачи применил на брате Цукиеми. Сам Саске тогда отлеживался в своей постели – перед тем, как развеять иллюзию, старший Учиха для достоверности ударил его волной боли (разумеется, договорившись об этом с братом).
Тем не менее, они втроем успели преодолеть уже знакомый перевал и спуститься в предгорья, когда Итачи и Кисаме настиг зов Лидера: настало время запечатывать Зверя, причем не одного, а двух – Хидан с Какузу тоже подсуетились и притащили Восьмихвостого.
- Шесть дней мы не сможем двигаться, - объяснял младшему Учихе Итачи, - поэтому прости, братик, но придется погрузить тебя в сон. Мало ли что придет тебе в голову, а рисковать своими шеями мы не можем.
Саске повозмущался для виду, но в итоге был вынужден согласиться – выбора у него не было. В конце концов, следовало поддерживать видимость настороженности между ним и братом.
* * *
- Этого просто не может быть. Я не верю.
Наруто мерил шагами единственную комнату выделенного им домика в лагере на границе, временами нервно вцепляясь в растрепанные волосы на затылке здоровой рукой – вторая была повреждена одним из взрывов Дейдары. Сакура сидела за столом в углу, поджав ноги и упершись взглядом в пол; Ямато устроился на своем футоне, стараясь вести себя потише, – он знал, что членов бывшей седьмой команды связывают особые узы, и не желал лезть не в свое дело. Какаши лежал в постели – ему пришлось слишком много использовать его Шаринган, что истощило все его силы.
Бой с Акацуки закончился ни так ни сяк: обоих врагов изрядно потрепало, но им удалось уйти, унеся с собой Джинчуурики. Из-за этого начались проблемы с властями страны Земли – обрадованные возможностью найти козла отпущения, они обвинили во всем шиноби Листа, умолчав о медлительности подкреплений (а также о том, что коноховцы выступали в конфликте как миротворцы, а не спасатели всех и вся). Однако политическая ситуация была последним, что волновало сейчас членов команды номер 7.
- Я знала, - тихо произнесла Сакура, сминая в пальцах ткань юбки, - я знала, что встреча Саске с Итачи не закончится ничем хорошим. Да, он стремился отомстить, но это… Это пересилило, и… Я не понимаю, - она зажмурилась, сгоняя слезы. – Как можно… Как можно простить кого-то, кто убил всю твою семью?! Эта их «любовь», которую вы так защищали… Посмотрите, к чему она привела!
- Сакура, - голос Какаши звучал слабо, слова выходили с трудом, - Саске вовсе не обязательно предавал Коноху. Не стоит слепо верить всему, что говорит преступник S-класса. Он вполне мог лгать, чтобы вывести нас из себя.
- Нет, он не лгал, – Наруто мрачно смотрел куда-то сквозь стену из-под упавших на лоб прядей. – Он мог преувеличить что-то, но говорил искренне, от души. Саске действительно с Итачи. С Акацуки, - тут его голос чуть сорвался, но Наруто быстро овладел собой. – И все же я не верю, что он предал нас, - уверенно сказал он. – Саске, конечно, эгоистичный мерзавец и псих одержимый, но он не предатель. Я не знаю, зачем он держится рядом с Акацуки – может, ради любви, или ради мести, или он их пленник, - но его надо найти! В любом случае.
- Пленник, - саркастически бросила Сакура, вытирая тыльной стороной ладони слезы, - знаю я, какой он там пленник! Он болен, всегда был болен, а вы защищали его, не давали и возможности что-то исправить. Получайте теперь результат, терпимые вы наши! Саске предал память своей семьи ради этого ублюдка, своего брата, - чего ему стоит предать и своих друзей?!
Наруто резко развернулся на каблуках и в один миг оказался рядом с ойкнувшей и сжавшейся от неожиданности Сакурой. Наклонившись к ней, он вгляделся ей в лицо дикими, сузившимися глазами и раздельно, хрипло произнес:
- Не смей. Говорить. Так. О Саске.
Какаши с трудом приподнялся на локте, пытаясь что-то сказать или сделать, Ямато едва заметно подался вперед, но тут Сакура, без страха встретившая взгляд друга, едва слышно прошептала:
- Наруто… Ты же Джинчуурики… Они… Они убьют тебя… - она закрыла лицо ладонями и горько разрыдалась.
Злость мгновенно улетучилась из глаз Наруто; он вновь выпрямился, растерянно и виновато глядя на девушку, не зная, куда деть руки и что сказать.
- Сакура-чан… Ну не надо, прости меня, я не хотел, прости, - он неловко коснулся ее плеч. – Я правда не хотел, я просто… Я вас обоих очень люблю, тебя и Саске. Сакура-чан, посмотри на меня, - он присел рядом с ней, осторожно отнял ее ладони от лица и серьезно заглянул ей в глаза. – Я больше не отдам Акацуки ни одного человека. Клянусь.
Сакура вздрогнула всем телом, сглотнула слезы и кивнула, не слишком успешно стараясь взять тело под контроль; сказалось общая усталость. Она попыталась улыбнуться, но прямой, искренний и заботливый взгляд Наруто вызывал желание вновь расплакаться, но уже не от страха и отчаяния, а… Сакура сама не знала, от чего. Наверное, от слишком сильных чувств.
- Наруто-кун, у тебя повязка с руки съехала.
Спокойный и, как всегда, вежливо-дружелюбный голос Ямато пришелся как нельзя кстати.
- И правда; а ну ложись в постель немедленно, - Сакура пересилила себя и встала, утерев слезы; в ней проснулся профессиональный медик. – Сейчас перебинтую, заодно и мазь еще раз наложу. Разбегался тут, так никогда не выздоровеешь!
- Но Сакура-ча-ан!
- Мне применить кулачную анестезию?
Ставшие привычными еще с детства роли в перепалках помогли отвлечься от нежелательных мыслей. Надо будет поблагодарить потом Ямато-сана, думала Сакура, доставая из сумки мазь для ожогов и бинт. Как ни странно, этому замкнутому мужчине удивительным образом удавалось поддерживать мир среди своих подопечных – то, в чем так и не сумел преуспеть Какаши.
* * *
В маленькой комнатке дешевой придорожной гостиницы было жарко натоплено. Итачи, обнаженный по пояс, сидел на кровати, перебирая и затачивая оружие – с той же тщательностью, что и всегда; большей и не требовалось. Мокрые после купания волосы его липли к спине.
Саске, устроившийся на своей постели у стены, молча следил за братом, подтянув колени к груди и обняв их руками. Сердце гулко билось где-то под горлом, заставляя кровь стучать в висках, как бы он ни пытался успокоить себя. До границы с Водопадом осталось несколько часов пути. Еще день-два – совсем скоро – и начнется охота за Девятихвостым. Совсем скоро – начнется бой, из которого Итачи может не вернуться.
Итачи может умереть. Вот так вот просто.
Они не говорили о своих намерениях с того дня в гостинице Торы – опасались слежки. Саске жалел об этом: иногда ему безумно хотелось кинуться к брату, расспросить подробнее, потребовать ответов, уговорить не ходить, уговорить… что? Взять его глаза? Саске вздохнул, упирая подбородок в колени и наблюдая за спокойными, уверенными движениями брата. Им осталось совсем недолго. Пара дней – или пара лет; как повезет. Будто сама судьба проклинала их за все преступления.
«Нии-сан, ты сказал, что Вечный Мангекьо дает бессмертие. Значит, он может и… вылечить твою болезнь?» - обрывки разговора в Цукиеми вспыхивали в памяти, словно намеренно мучая его.
«Я не собираюсь добывать Вечный Мангекьо, Саске».
И тем отчаяннее хотелось бороться за эти лишние пару лет. За каждую крупицу времени, которая у них есть.
Что ж, по крайней мере, теперь Саске знает всю правду. Не слепым щенком бежит за своим братом, от которого знает только улыбки и поглаживания по шерстке.
Не в силах больше сидеть вот так, Саске спустил ноги на пол, подошел к постели Итачи и молча сел рядом. Огрубевшие от работы с катаной пальцы коснулись теплой кожи, пробежали по спине. Итачи не прекратил работы; чуть прикрыв глаза, Саске следил из-под ресниц за тем, как ходят мускулы под его пальцами. Подавшись вперед, он обнял брата, скользнув руками по его груди, и прижался щекой к плечу Итачи. Саске слушал сердцебиение брата, а слова «может не вернуться» стучали в голове, удесятеряя ценность каждой секунды, отсчитывая их вместе с ударами сердца.
Подхваченный внезапным порывом, Саске отвел тяжелые от влаги пряди черных волос в сторону и жарко прижался губами к шее Итачи, уже ожидая, что сейчас брат мягко оттолкнет его, как делал всегда, когда Саске отвлекал его от работы. Итачи и вправду накрыл одну из ладоней брата своей, словно готовясь убрать ее, - но, к изумлению Саске, только слегка сжал пальцы, а потом аккуратно отложил в сторону сумку с кунаями, повернулся к Саске и, запустив руку в непослушные волосы брата, поцеловал его в губы.
«Мадара всегда учил меня, что свобода неотделима от одиночества, - говорил ему тогда Итачи, задумчиво глядя вверх, сквозь ставший по его воле прозрачным потолок в бездонное красное небо с черным солнцем. - Лишь отрезав себя от любых связей, человек может стать по-настоящему свободным. Мадара верил в это и следовал этому; но я – не Мадара. Столько лет я метался, слепо повторяя его путь, пытаясь достичь этого одиночества, уничтожить все привязанности. Каким же глупым я был тогда… Нельзя найти свободу, отрекаясь от самого себя».
Они целуют друг друга медленно, уверенно, без отчаянной порывистой страсти, зачастую отравлявшую их прошлые поцелуи болезненной горечью.
Саске знает, кого целует, но ему все равно: он поставил Итачи выше памяти о семье и законов – божеских и человеческих.
Итачи знает, чего желает, и в нем больше нет колебаний: он признал брата неотъемлемой частью себя и своего мира.
«Свобода Мадары – одиночество. Но моя свобода - в другом».
Саске скользит пальцами по коже брата, наслаждаясь ее гладкостью, лишь кое-где нарушенной полосами шрамов. Некоторые он помнит с детства, некоторые появились за время пребывания старшего Учихи в Акацуки. Итачи запускает руку Саске под рубашку, помогает стянуть ее через голову, а потом вновь привлекает брата к себе, продолжая целовать. Саске сам приподнимается, опираясь на плечи Итачи, устраивается у него на коленях – так он даже немного возвышается над своим братом, и тот улыбается.
- Итачи… - Саске откидывает голову назад и смотрит в потолок, перебирая длинные, все еще влажные волосы старшего Учихи. Тело пылает, будто охваченное огнем, но в голове удивительно свободно и хорошо. Равный. Впервые за много лет они с Итачи – равные. Нет больше секретов, нет недоговоренностей, непонимания. Нет больше всезнающего недосягаемого аники и глупого маленького братишки, слепо цепляющегося за его рукав. Партнеры. Любовники. Братья.
Гармония.
Саске сладко жмурится, когда его бережно кладут на постель, и разводит колени, открываясь для Итачи, вдыхая запах его разгоряченной кожи. Они оба сделали свой выбор.
Пусть будет так.
* * *
Спустившись вниз, Итачи застал Кисаме сидящим на крыльце; мечник был занят тем, что поправлял обмотку Самехады. Учиха-старший прислонился к дверному косяку, задумчиво глядя на опушку леса, подбиравшегося совсем близко к гостинице. Облачка пара, вылетавшие во время дыхания, растворялись в холодном воздухе. Так спокойно.
- Кисаме, - вдруг тихо позвал Итачи, - чью сторону ты обычно принимаешь, если рядом с тобой разгорается конфликт?
- Ничью, Итачи-сан, - мечник осклабился, не отрываясь от своего занятия. – Мне неохота помереть за дело, от которого мне ни жарко, ни холодно. Зато потом можно присоединиться к победителю, почему нет?
Итачи медленно наклонил голову.
- Разумно.
Зябко поведя плечами, Учиха повернулся и собирался было уйти внутрь, когда его остановил голос напарника:
- Впрочем, я предпочитаю, чтобы из двух зол победило более знакомое, - за шутливым тоном, которым это было сказано, проскользнула едва уловимая толика серьезности – такая, что только очень хорошо знающий туманника человек мог заметить ее.
- Здравая позиция, - Итачи улыбнулся уголком рта и ушел в помещение, прикрыв за собой дверь.
* * *
- Все члены Акацуки будут на условленных позициях к нужному времени. Девятихвостый находится на своем месте, в лагере.
Мадара спокойно встретил немигающий взгляд яично-желтых глаз Зецу и кивнул.
- Прекрасно. Продолжай слежку и будь готов.
Зецу не ответил и исчез, влившись в стену.
Мадара удовлетворенно опустил веки, поигрывая небольшой деревянной статуэткой, изображавшей Первого Хокаге – грубоватой, но вполне узнаваемой. На разостланной на столе карте местности она символизировала силы Конохи. Статуэтку Мадара вырезал сам – ему нравилось это занятие, особенно если хотелось чем-нибудь занять руки и подумать. Когда-то он делал такие вот небольшие фигурки, чтобы позабавить брата – Изуне нравились эти игрушки, подарки от любимого аники. Потом они оба выросли, а привычка осталась.
Завтра окончится подготовительный этап его плана и начнется первое серьезное действие. Миру пора узнать, что за силу представляют собой Акацуки, - пусть эта организация и прекратит свое существование в скором времени. Вернее, она станет чем-то другим: не просто объединением нескольких опасных шиноби, а новой грозной стороной, которая будет стоять за каждым политическим событием. Завтра страна Земли познакомится с мощью Девятихвостого; их потери будут огромными, поднимут голову сепаратисты и мелкие террористические организации. В государстве воцарится хаос, и Акацуки нетрудно будет сделать страну Земли зависимой от них. А Коноха… О, после того, как их Джинчуурики потеряет контроль над Лисом и Зверь принесет столько несчастья ни в чем не повинной стране, престиж Конохи будет значительно подорван.
Нет, Акацуки не станут нападать на деревню Листа сразу же. Они дадут ей время ослабнуть, постоянно атакуя ее из тени через дайме и союзников. У Мадары впереди вечность, и он умеет ждать.
А вот когда от Конохи отвернутся все – тут он и нанесет удар. Он сотрет эту деревню с лица земли, и через пару сотен лет само название ее забудут – как когда-то Коноха забыла имя Мадары.
Мужчина подцепил пальцами в перчатке деревянную фигурку Хаширамы и поднес ее к прорези нелепой оранжевой маски, почти ласково поглаживая статуэтку по голове. Вид старого врага давно перестал вызывать у Мадары ту дикую ярость, какую вызывал когда-то. Хаширама теперь – просто имя; лицо, вырезанное в скале над Конохой. Мертвец.
Хаширама мертв, но он, Мадара, – жив. Хаширама правил жалкой деревенькой в лесах страны Огня; через двадцать-тридцать лет Мадара будет править миром. В конце концов, на дальней дистанции Хаширама проиграл. А Мадара – Мадара всегда умел ждать.
Что толку было бы, если бы он начал давить на Итачи, требуя уничтожить клан немедленно? Надави он слишком сильно – и мальчишка бы того и гляди взбрыкнул, отрекся бы от него. Стоило подождать десяток лет – и Итачи пришел к нему сам. Теперь осталось подождать еще немного, и Мадара получит свой абсолютный Шаринган.
Бедный маленький глупый Итачи. Иногда Мадара даже жалел своего ученика. Он был прекрасным произведением искусства, следовало признать; Мадара вложил в него душу, вырезая для себя орудие, как вырезал свои фигурки. Холодный, скрытный, идеальный во всем, но обреченный на проигрыш. В Итачи не было того огня, что пылал в душе Мадары, превращая бессмертное тело из тяжкого груза в сильное, энергичное средство достижения цели. Итачи был пуст, как пуста идеальная прозрачная сфера: глупый мальчик не понимал истинного величия – способности влиять на все, что происходит в этом мире, самому оставаясь невидимым. Итачи не стремился к величию, даруемому Вечным Мангекьо; все, что он делал – это гонялся за иллюзиями.
Впрочем, он бы мог поумнеть со временем – даже сам Мадара когда-то был импульсивным, не имеющим цели идеалистичным мальчишкой – однако (мужчина ханжески вздохнул) тут Итачи не повезло: у него попросту не было времени. Даже не точи его болезнь, он так или иначе стал бы ступенью для Мадары, отдав ему свои глаза. Потому что у него не было шансов победить. Что ж, каждому свое.
Хотя вот этот его братец… Младшенький Учиха Мадаре нравился: молодой, горячий, страстный, обладатель огромного потенциала. Бессмертный глава Акацуки даже недоумевал, как это он мог проглядеть такое сокровище? Впрочем, его, скорее всего, просто затмевал рано проявившийся гений Итачи. Саске напоминал Мадаре его самого в молодости; жаль, что такой многообещающий экземпляр станет всего лишь запчастью для бесцветного Итачи. В любом случае, следить за ним будет в высшей степени интересно. И эта их связь… Мадара усмехнулся; наблюдать за тем, как из-за эмоций рушатся и перекраиваются человеческие жизни, было забавно (в этом плане, кстати, ему еще очень нравился Дейдара – идея взять в организацию этого паренька была крайне удачной).
Хотя кто знает, как повернутся события? На взгляд Мадары, было бы еще интересней, если бы Саске победил и забрал глаза старшего брата.
Но это все сторонние мысли; сейчас и Итачи, и Саске были нитями в другой части сети, сплетенной Мадарой для своего плана.
Мужчина усмехнулся и вернул статуэтку туда, где она стояла на карте. Все фигуры расставлены по своим местам.
Игра началась.
* * *
В стране Водопада весна уже вступала в свои права, однако ночи все еще были холодными, и мерзлая земля тихо похрустывала под ногами Саске. Они с Итачи и Кисаме бежали, лавируя между высокими, лишенными веток стволами сосен; под сердцем ныло от возбуждения и волнения, но младший Учиха умело сдерживал чувства, не давая им затуманить голову. Впереди ожидало… что? Ни он, ни Итачи не знали, где и как предстояло драться. Итачи приказал ему держаться подальше, чтобы не приходилось следить и за его безопасностью, и Саске разрывался между беспокойством, требовавшим не оставлять брата одного против таинственного и всемогущего Мадары, и пониманием, что он и вправду может стать уязвимым местом Итачи. Как же плохо, что они, опасаясь слежки, все эти дни не могли поговорить начистоту!
«Как ты собираешься сражаться с ним? – спросил Саске много дней назад, в Цукиеми. – Твой тающий Мангекьо не идет в сравнение с Вечным Мангекьо Мадары».
«Наоборот, в этом мое преимущество, - Итачи сцепил пальцы. – Мадара знает, что у меня нет Вечного Шарингана, и не ждет нападения. Он сосредоточит все силы на поимке Девятихвостого, и это даст мне возможность победить».
Девятихвостый. В сознании вдруг неожиданно ярко возник образ беззаботной улыбки Наруто. А он? Переживет ли неугомонный Узумаки этот день? В последнее время мысли о друзьях и Конохе отошли куда-то на задний план, забылись - но сейчас навалились разом, сковав леденящим страхом. Наруто, Какаши-сенсей, Сакура… Они тоже здесь, и они тоже втянуты во все это.
Вдруг деревья расступились, и трое спутников вылетели на открытое пространство. Они находились на естественном возвышении, продуваемом всеми ветрами. Слева земля резко уходила вниз; там, под обрывом, шумела река. Противоположный берег представлял собой скорее нагромождение скал – впрочем, по сравнению с горами, сейчас только смутно вырисовывавшимися на горизонте, оно казалось смехотворным. Впереди снова начинался густой лес; там, всего в нескольких километрах отсюда, располагался конохский лагерь. Впрочем, обнаружить его было несложно: над деревьями поднимались клубы дыма.
- Нии-сан!.. – у Саске на миг перехватило дыхание, когда он указал вперед.
- Похоже, мы едва успели к началу, - Итачи остановился, и четыре зрачка в его глазах слились в черные лепестки Мангекьо. Старший Учиха застыл в напряжении, осматривая окрестности, медленно переводя взгляд с предмета на предмет.
Земля под ногами вздрогнула; над лесом взмыли струи пламени и тут же опали, но несколько деревьев успели загореться.
Глаза Итачи расширились, остановившись на одной точке.
- Есть, - тихо произнес он. Мангекьо тотчас же развернулся в обычный Шаринган.
Саске невольно вздрогнул, изумленно глядя на брата. В один момент из мягкого, почти безучастного создания он превратился в идеального убийцу: словно какая-то пружина развернулась в нем, и движения обрели хищную плавность, красивое лицо вмиг стало холодным, точно выточенным из мрамора, а во взгляде появилась сталь.
- Кисаме? – Итачи чуть повернул голову в сторону напарника.
- Я найду себе «каменных» для боя, - мечник оскалил зубы в усмешке, кладя ладонь на рукоять Самехады.
Итачи перевел взгляд на Саске – молча – а потом опустил ресницы и отвернулся. Секунда – и они с Кисаме исчезли с мест, на которых стояли; младший Учиха чувствовал следы их чакры, расходившиеся в разные стороны.
Паника вдруг захлестнула Саске с головой, и он готов был кинуться вслед за братом, когда со стороны конохского лагеря вдруг донесся оглушительный рев. В небо взлетел столб огненно-алой чакры – чудовищной, тяжелой, нечеловеческой – и над лесом пронесся шквал ветра, чуть не сбивший Саске с ног.
«Наруто», - вспыхнуло в голове. А потоки алой чакры били, били в небо, свиваясь, изгибаясь, как гигантские хвосты, поднимая клубы пыли, руша деревья, - совсем как в рассказах, которые Саске слышал еще ребенком. Рев взбешенного Зверя разносился вокруг, заставляя пригибаться, дрожать перед неудержимой древней силой.
Человек, способный укротить эту мощь, должен быть невероятен.
«Итачи!»
Саске рванулся за братом – сейчас, пока след Итачи еще ощутим, пока его можно еще догнать – но новая вспышка демонической чакры заставила ноги словно прирасти к земле. Наруто. Девятихвостый поглотит его, вырвется на свободу, и от Наруто не останется ничего. Его попросту не будет. А Девятихвостый демон разрушит все, что Наруто когда-то любил.
Саске колебался еще мгновение; потом кинул отчаянный взгляд в сторону, где исчез Итачи, сжал кулаки и, не оглядываясь, бросился туда, где бесновалось пламя и свивавшиеся с ним ярко-алые потоки.
* * *
Перед глазами колышется красное марево, в ушах гулко стучит кровь; мысли не связываются в предложения, словно растворяясь в этом горячем тумане, отдаваясь на волю бурлящего вокруг бешенства. И голос, странный, отчего-то кажущийся знакомым голос, шепчущий: «Убей. Выпусти свою ненависть, убей их, уничтожь. Повинуйся мне!»
«Кого уничтожить?..» - проносится вялая, смутная мысль, и тут же исчезает. Он не помнит, кого… Не помнит, кто он. С кем говорит этот голос?..
А еще голос смотрит на него, что непонятно - но у голоса есть глаза, огромные черно-красные, как кровь и безумие, глаза, и они пронзают его душу, подчиняя, лишая воли.
Он рвется, раздирая путы, дикая, безграничная сила окружает его. Его ли?.. Эта сила такая уверенная, словно мыслящая… Все равно. Сон оплетает, затягивает в туманную безмятежность, в которой так пусто…
«Повинуйся мне».
Он слышит собственный голос – но он тоже странный, какой-то не такой… Глубокий, рычащий. Кажется, он говорил иначе… Или это ему приснилось, почудилось.
«Я повинуюсь тебе, хозяин».
* * *
Поляна, на которой когда-то располагался конохский лагерь, бурлила. Комья и целые пласты земли взлетали в воздух, деревья пылали, поваленные стволы хрустели и разлетались в щепки под ударами звериных хвостов.
- Саске!!! – полный ужаса крик Сакуры настиг Учиху, когда он вылетел на открытое место и на миг замер. Впрочем, Саске даже не обернулся.
Наруто уже не было видно за ало-оранжевой чакрой; она полностью скрыла его тело, приняв форму Лиса – не такого огромного, как в реальности, всего лишь подобия, но оттого не менее жуткого. Сотканные из сырой энергии плоть, клыки и когти, и звериные красные глаза. Несмотря ни на что, печать пока держалась – Саске чувствовал следы чьей-то техники, кажется, кто-то из коноховцев… Но еще пара минут – и ее сорвет мощью демона, соединенной с чужой злой волей.
В этот момент Саске не думал ни о чем; его вел порыв, и на логику и осторожность не было времени. По странной иронии судьбы, именно так кидался в бой сам Наруто, спасая кого-то из близких. Забыв о криках Сакуры, Саске бросился вперед, прямо к Зверю, и, протянув руки, погрузил их в бурлящее алое море. Не обращая внимания на покрывшие кожу ожоги и на капли кипящей, пронизанной зловещей чакрой крови, летевшие в лицо, он ухватился за что-то, что показалось плотным.
- Наруто!!! – Зверь вырывался, а кожу, казалось, сжигало до основания, но Саске не разжимал пальцев, и яростно, почти бездумно, изо всех сил кричал: – Наруто, придурок!!! Ты что творишь?! Ты же хотел стать Хокаге, идиот! По-твоему, это так делается?! Очнись немедленно!!!
* * *
«Убей. Уничтожь. Подчиняйся мне».
Красно-черные глаза так близко, и не поддаться их власти невозможно. Приказы так удачно совпадают с его собственными желаниями… Он так давно этого хотел!..
- Наруто!
Чужой голос, тихий, но ясно различимый, врывается в сознание неожиданно, и красные глаза на секунду удивленно моргают.
- Наруто, придурок! Ты что творишь?! Ты же хотел стать Хокаге, идиот!
Наруто… Наруто. Это имя…
Повелительный голос в ушах становится громче, приказывая, требуя, но вдруг важнее становится другой, приглушенный, почему-то отчаянно знакомый и близкий.
- Наруто, немедленно остановись! Неудачник!!! Ты что, и в руках себя держать не можешь?!
Губы сами собой шевельнулись в беззвучном «Саске-теме…»
И внезапно все словно прояснилось: нет, в ушах остался странный шум, и чужой, властный голос звучал громче, сильнее, наполняя собой голову и точно грозя расколоть ее изнутри, но все это будто отошло на задний план.
«Наруто. Да, именно так. Я – Узумаки Наруто!»
«Подчиняйся мне!» - чужой голос давил, заставлял тело не слушаться, а разум засыпать под напором демонической силы, но на самого Наруто – удивительным образом – не действовал.
«Ну уж нет, красноглазый ублюдок. Меня ты не сломаешь. Я – Узумаки Наруто, я не Девятихвостый демон, и я не собираюсь… Не собираюсь…»
Печать каким-то чудом еще была на месте, не давая Лису вырваться окончательно, а голос вдруг почему-то дрогнул, точно смущенный чем-то. В нем появилось странное напряжение, и он зазвучал отчаяннее, жестче. Посторонняя воля отступила, ослабла, точно… отвлеклась?
Голова раскалывалась, гул в ушах был невыносимым, а Зверь рвался наружу, разметывая мысли, пересиливая, и казалось – это будет продолжаться бесконечно. Наруто не знал, сколько времени длится эта мучительная битва, но ему было все равно: он продержится. Что бы не случилось, он выстоит, он справится…
И тут – внезапно – давление чужого голоса пропало. Мощь Девятихвостого вдруг словно потеряла направление и цель, и переполненный энергией и восторгом от близости победы Наруто словно расправил плечи.
«А ну слушайся меня, глупая лисица!»
* * *
Покров из алой чакры развеялся, и безвольное, покрытое кровяной пылью тело молодого человека упало на руки Саске, повалив его на изрытую и выжженную землю. Ощущение присутствия демона ушло, а к ним уже со всех ног бежала Сакура, спотыкаясь о вывернутые покрытые гарью корни деревьев, где-то на заднем плане слышался голос Какаши…
Чувства покидали измученное тело, и глаза сами собой закрывались, последним взглядом ловя невозможную синь неба над головой.
Они победили.
* * *
Спустя день коноховцам принесли весть, что разведочные отряды обнаружили в нагромождении скал у реки следы боя: странное черное пламя, разбитые вековые валуны – и тело неопознанного человека, одетого в плащ Акацуки.
На лице его зияли пустотой окровавленные глазницы.
(продолжение в комментариях)
название: Расцепить руки
бета: Lido,
Спасибо тебе огромное, солнце! пейринг/персонажи: Итачи/Саске, участвуют Какаши, Наруто, Сакура, в этой части - также Кисаме и прочие Акацуки
рейтинг: R
жанр: драма, романс. Яой.
предупреждения: АУ, некоторое ООС Саске и Итачи. Яой, инцест.
статус: закончен
ссылки на предыдущие главы:
Часть первая
Часть вторая
Часть третья, главы 1-2
Часть третья, главы 3-4
Часть третья, главы 5-6
Часть четвертая, главы 1-2
Часть четвертая, главы 3-4
дисклеймер: Кишимото имеет всех.
примечания: Из-за большого объема продолжение в комментариях.
Первая часть главы может показаться скучной. Извините, если так.
Что ж, он наконец закончен. Спустя полтора с лишним года. Слава богу)))
И я хочу сказать большое спасибо всем, кто это читал и оставлял отзывы!
Без вас - ничего бы не было. Часть четвертая, глава 5 + Эпилог5.
Оставь меня моей судьбе,
Прости мое решенье.
Не суждено Тэм Лину жить
Под королевской сенью.
Башня Rowan, «Тэм Лин»
Прости мое решенье.
Не суждено Тэм Лину жить
Под королевской сенью.
Башня Rowan, «Тэм Лин»
Итачи помолчал немного, собираясь с мыслями.
- Скажи мне… Что ты знаешь об истории нашего клана?
Саске задумался.
- Ну, я знаю, что Учиха в союзе с семьей Сенджу основали Коноху, потом организовали полицейский корпус… А до этого просто были одним из самых могущественных кланов ниндзя. Я прав?
- Прав, - наклонил голову Итачи. – Собственно, все и началось в те времена, когда Учиха были лишь одной из воюющих семей шиноби. Главой клана тогда был человек по имени Учиха Мадара.
- Впервые слышу.
- Неудивительно, - Итачи прикрыл глаза. – В Конохе его имя не упоминают. Так случилось, что, когда деревня была основана, Первым Хокаге выбрали главу клана Сенджу - Хашираму; Мадара тогда был чуть ли не единственным, кто отчаянно возражал. Некоторые считают, что из властолюбия, некоторые – потому что он боялся утраты влияния Учиха. Как бы то ни было, Мадара покинул деревню, принялся плести интриги против Хаширамы и в итоге встретился с бывшим соратником в бою. В Конохе считается, что тогда он и погиб.
- Считается? – Саске слегка подался вперед.
- Погоди, об этом дальше. Видишь ли, - Итачи устало откинулся на спинку кресла, - у Учихи Мадары был брат. Младший брат.
На этих словах по телу Саске словно пробежал холодок от дурного предчувствия.
- Они очень любили друг друга, Мадара и Изуна – так звали его брата, - продолжал тем временем Итачи. Слова лились ровно и размеренно, а голос его почти полностью был лишен выражения. – Они продолжали друг друга в мыслях и поступках, словно выступая единым существом. Вместе тренировались, вместе сражались, и однажды они вместе получили Мангекьо Шаринган – глаза, способные управлять Девятихвостым Лисом. Первые люди в истории клана, достигшие такого. Как, почему – мне неизвестно. Очень скоро Мадара встал во главе Учиха, а Изуна сделался его правой рукой, ближайшим помощником. О союзе с Сенджу тогда никто еще не помышлял, и братья оказались огромной поддержкой для своих родичей. Однако…
Итачи сделал паузу; ало-черно-белое пространство вокруг него еле заметно дрогнуло и смазалось, точно отвечая на мысли хозяина.
- Однако помимо силы, Мангекьо Шаринган таил в себе и страшную угрозу – можно сказать, своеобразную плату за могущество. Со временем зрение покидает владельца, чем больше он использует эти глаза, тем быстрее, – пока свет не угаснет для него навсегда.
Почему-то от этих несколько пафосных слов, сказанных так спокойно и просто, Саске бросило в холодный пот.
- Но это значит, что и ты тоже… - голос младшего Учихи стих; Итачи только молча наклонил голову в ответ, а потом так же спокойно продолжил:
- Почти ослепший, Мадара исходил ужасом. Для Учиха глаза – это все, а на нем, к тому же, лежала ответственность за весь клан. В то время сила требовалась ему больше всего: Учиха постоянно сталкивались в бою с Сенджу. И тогда Мадара принял решение: забрать глаза своего брата.
Саске заметно вздрогнул. А Итачи, словно не видя этого, продолжал:
- Многие говорят, что он силой вырвал глаза у доверчивого Изуны, сам же Мадара утверждает, что тот отдал их добровольно, ради спасения клана. Как бы то ни было, но Мадара и представить не мог, что обретет. Зрение вернулось к нему и больше уже не покидало, однако это было только начало: новые глаза неожиданно дали ему невероятную силу, какой Учиха до этого не знали. Но главное – они подарили Мадаре вечную жизнь.
- Вечную жизнь? – переспросил Саске почти скептически. Нет, он слышал о Змеином саннине Орочимару, но все же… Бессмертие, даруемое природным геномом клана Учиха? Слишком дикое заявление, чтобы в него поверить. Однако Итачи выглядел абсолютно уверенным:
- Эти новые глаза получили название Вечного Мангекьо; и теперь Учиха знали, как можно получить их. Два брата с обычным Мангекьо, один из которых лишает глаз второго – простая формула, не так ли? С тех пор Учиха не знали покоя: Вечный Мангекьо стал их священной целью, оружием, за которым они гнались, не жалея сил. Поколение за поколением они растили детей, способных активировать Шаринган, среди них выбирали тех, кто мог бы пробудить и вторую ступень, стравливали друзей в погоне за Мангекьо. Они молились, чтобы женщины рожали больше сыновей, в надежде, что однажды вновь в одной семье появятся два мальчика, которые обретут Мангекьо Шаринган, а один из них – и Вечный Мангекьо. Десятилетия братоубийственных сражений во славу Учиха – вот история нашего клана, Саске.
- Я не верю, - Саске сжимал покрывало вспотевшими ладонями. – Не может быть. Ты хочешь сказать, что и мы?.. – внезапно его захлестнул порыв холодного липкого страха. – Нии-сан, отец бы никогда!.. Он не заставил бы нас драться!
Взгляд Итачи был печальным.
- Нет, Саске, отец не заставил бы. Видишь ли, именно он когда-то отменил эту традицию. Как ты знаешь, далеко не каждый, родившийся в клане Учиха, способен пробудить Шаринган, и уж совсем единицы имеют шанс когда-либо активировать и Мангекьо; наша история знала множество напрасных убийств. К моменту нашего рождения клан очень сильно уменьшился – погоня за силой привела Учиха только к гибели. Решение отца было вполне закономерным.
- Тецуо-сан! – Саске внезапно вскочил с постели, широко распахнув глаза. – Я учил в свое время генеалогию нашего клана; у Тецуо-сана, отца Юдзу, когда-то был брат! Мне говорили, что он погиб на миссии, а Кохаку-сан все время вспоминал его как лучшего друга…
- Верно, брат Тецуо-сана погиб не на миссии. Как и отец дяди Теяки, как и кузен Яширо-сана. Все они – жертвы попыток добыть Мангекьо.
- И... Кому-нибудь удалось? – тихо спросил Саске.
- Нет. Никому, - Итачи вздохнул. – Наш клан вырождался, Саске. Учиха потеряли в битвах между собой слишком много людей, кровь оставшихся перемешивалась, свежей почти не поступало – неудивительно, что все меньше и меньше человек могли активировать и простой Шаринган, не говоря уже о Мангекьо – в который уже попросту перестали верить. Теперь ты понимаешь, сколько надежд в клане возлагали на нас с тобой?
Саске нахмурился.
- Но почему тогда…
- Терпение; вернемся во времена Мадары. Как я уже сказал, он не погиб во время боя с Первым Хокаге. Преданный собственным кланом, занявшим сторону Сенджу – кланом, ради которого он столько сделал, ради которого его брат пожертвовал глазами, - Мадара возненавидел как самих Учиха, так и Коноху. Поклявшись отомстить, он скрылся. Однако его уход стал причиной тех самых событий, о которых он предупреждал своих родичей: Сенджу перестали доверять Учиха. А при том, что и Первый, и Второй Хокаге были Сенджу… Сам понимаешь, - Итачи чуть качнул головой. – Мы получили почетную должность хранителей мира в деревне, был создан полицейский корпус. Поначалу это помогло, но в дальнейшем лишь усилило напряжение: за Учиха, сконцентрированными в одном месте, было легче наблюдать, а сами Учиха превратились в некий анклав, военизированную группировку внутри Конохи. Однако видимость мира сохранялась, чему способствовала мягкая политика Третьего Хокаге. Он был хорошим человеком, старик Сарутоби, - Итачи прикрыл глаза, на несколько секунд задумавшись.
- И что же дальше? – не выдержав, нервно спросил Саске.
- Дальше? Недовольство Учиха копилось, правительство Конохи доверяло им все меньше, а из тени за ними неусыпно наблюдал бессмертный обладатель Вечного Мангекьо. И вот, выбрав время, Мадара нанес свой удар – думаю, ты и сам прекрасно догадался, какой.
- Нападение Девятихвостого, - ошеломленно проговорил Саске.
- Именно, - Итачи кивнул. – В этом бою погибли Четвертый Хокаге и все члены клана Сенджу – удобно, не правда ли? Разумеется, подозрения сразу пали на клан Учиха – только они обладали оружием, способным управлять Девятихвостым. К тому же, у них были все мотивы.
- Ищи, кому выгодно, - пробормотал Саске.
- Верно. После этого Совет начал действовать решительно: всех Учиха выселили в небольшой квартал на окраине Конохи – раньше там находилось только поместье главы клана; ты этого не помнишь – ты был еще грудным младенцем. За нами установили слежку АНБУ. И этими действиями Совет добился окончательного разрыва: отныне Учиха стали их врагами. Некоторые горячие головы в клане вообще предлагали организовать переворот, однако отец оказался достаточно умен, чтобы отвергнуть эту идею: он сознавал, что клан слишком ослаб, и все, чего они добьются таким способом – это гражданской войны и полного истребления Учиха. Поэтому было решено ждать: пока поулягутся страсти, пока клан поднаберет сил, пока не изменится обстановка. Хотя порой мне кажется, что отец уже тогда в глубине души сознавал безнадежность ситуации – вырождающийся, загнанный в изоляцию, пухнущий от гордыни и самолюбия клан никогда не выберется к верхам.
Саске вздрогнул – он помнил, что говорил Итачи под разбитым гербом давным-давно, но сейчас, посреди неторопливого рассказа, естественность и плавность, с которой Итачи перешел к этим словам, вызывала мурашки по коже.
С его братом всегда было что-то не то, и в ало-черных переливах безумного мира Цукиеми он выглядел пугающе… на месте.
- Отец, должно быть, совсем отчаялся, - тихо сказал Саске. – Он так цеплялся за тебя… Ты был его знаменем надежды, обещанием того, что клан Учиха еще поднимется. Но он никогда не мог тебя понять. Он говорил мне об этом, - вдруг Саске стало невыносимо, мучительно больно; в груди все словно свернулось жгутом, а глаза обожгло не выступившими слезами, когда он вспомнил суровое, сдержанное лицо отца с вечно нахмуренными бровями. – Ты был тем, что поддерживало его, не давало сломаться, помогало вести за собой людей, которые доверяли ему! Но ты оказался чем-то совсем чуждым.
- Знамя надежды? – уголки губ Итачи приподнялись в грустной улыбке. – Поэтичное сравнение, маленький брат; только что за ним скрывается? Чтобы вылепить из живого человека послушное хозяину орудие, нужно большое умение; нашему отцу это не удалось. В «Корне» с этим справляются лучше.
Саске чуть подался назад в недоумении.
- Итачи, ты… злишься? Или, наоборот, сожалеешь?
- Я не знаю, Саске. Если помнишь, я говорил тебе, что не испытываю ненависти к нашему клану. Мои взгляды и желания так или иначе, но сформировались под влиянием того, как меня воспитали. Как ты сам только что прекрасно заметил, для отца я был в первую очередь драгоценным орудием, мостом, связывающим Учиха с будущим; и отец изо всех сил старался растить меня, как угодно ему. При этом попытки завладеть Мангекьо, как я уже говорил, были прекращены: оказавшийся в тяжелом положении клан считал бессмысленным терять воинов зря, тем более что в возможность получения Мангекьо уже почти никто не верил – со времен Мадары это не удалось никому. В итоге отец сумел добиться для меня разрешения поступить в АНБУ – несмотря на то, что в обязанности этой организации входила слежка за Учиха. В клане это считали великой победой, мне же было… все равно.
Тут Итачи на минуту умолк, точно задумавшись. Алые глаза странно мерцали, точно повторяя смутно ощущающееся биение жизни густого алого воздуха вокруг.
- Знаешь, я ведь тогда весьма смутно представлял себе свое будущее. Все, что я знал – это бесконечные тренировки и ясно начерченный передо мной путь к вящей славе нашего клана; ничего другого я не желал, потому что попросту не представлял себе, какое это, другое. То, что я делал, не вызывало у меня ярких эмоций – только спокойное удовлетворение, когда все получалось, и непонимание, почему взрослые так суетятся вокруг моих достижений. Все это было… так мелко. Друзей у меня не было, как и близких людей – я не видел в них нужды, люди были мне неинтересны. За одним исключением, - Итачи сделал паузу и взглянул прямо в глаза Саске.
– Ты был непохож на них, и твое отношение ко мне – тоже. Ты делал столько нелогичных и бесполезных вещей, так отличался от меня самого в твоем возрасте… Пожалуй, ты был первым, кто показал мне, что путь, предназначенный мне кланом, - не единственный возможный.
Саске почувствовал, что его щеки невольно запылали. Если бы он не знал Итачи хорошо, это напоминало бы пышную лесть. А так… Приятно. Приятно!
- Ты был первым – но не единственным. Спустя некоторое время после того, как я впервые активировал Шаринган, я встретил человека, навсегда перевернувшего мою жизнь. Этим человеком был Учиха Мадара.
- Что?! – Саске задохнулся собственными словами.
- Очевидно, он счел меня достойным своих планов; начав с осторожных разговоров, он постепенно сделал меня своим учеником. Не сказать, чтобы он мне нравился – Мадара всегда вызывал у меня странное чувство, будто неприятный холодок по спине. Но его рассказы окупали все: если ты был для меня привязкой к реальному миру, то он стал символом жажды большего. Благодаря Мадаре я особенно ясно понял, насколько бедной и ограниченной была моя жизнь в узких рамках клана: служа ему, я обрекал себя на вечное исполнение чужих амбиций, ничего не стоящих, сиюминутных желаний отца и старейшин Учиха. Мадара правильно подобрал ко мне ключик: он показал мне свободу, которую дарует сила, свободу менять свою судьбу. С этих пор я навсегда перестал быть тем послушным орудием, которое выковывал отец; я стал следовать собственным целям, а он не мог понять, что же изменилось и почему его попытки влиять на меня уже не действуют.
- Целям, каким целям? – Саске напрягся, точно охотничий пес, учуявший добычу. - А смерть Шисуи-сана, он…
- Терпение, Саске, все по порядку. Но ты вовремя вспомнил о Шисуи. В тот год, когда меня зачислили в АНБУ, у меня появился первый в моей жизни друг - он. Спустя несколько месяцев он признался мне, что его приставили следить за мной; впрочем, я и сам об этом догадывался. Тем не менее, Шисуи оказался больше другом, чем членом клана – он поставлял старейшинам Учиха лживые отчеты, приправленные небольшим количеством правды, так, чтобы в них верили. Нам с ним… было о чем поговорить. Он ничего не знал о Мадаре, но я делился с ним многими своими мыслями – включая те, которые скрывал от Мадары. Шисуи тоже мечтал о свободе; вот только… Он был сильно старше меня, и был очень… усталым. Сломленным, пожалуй. Примирившись когда-то с дорогой, ограниченной для него кланом, он словно обрел новое дыхание в дружбе со мной. Мы много говорили о Мангекьо Шарингане.
- То есть вы сознательно планировали сразиться насмерть? – Саске попытался представить, как они с Наруто договариваются о том, как похоронить проигравшего, - и не смог.
- Можно сказать и так. Мы не строили конкретных планов, мы просто понимали, что однажды кто-то из нас сделает это. В ночь своей смерти Шисуи знал, зачем идет со мной на берег реки, но я не ожидал, что он и драться не станет. Он… позволил мне взять то, зачем я пришел, объяснив это тем, что сам не решился на подобное, - Итачи со вздохом опустил взгляд в пол. – Он дал мне оружие, чтобы дойти туда, куда не дошел сам. В нем было много горечи, в Шисуи.
Итачи помолчал немного, рассеянно поглаживая кончиками пальцев резные подлокотники; Саске ему не мешал.
- Мадара был доволен моей дружбой с Шисуи, особенно ее завершением – это идеально подходило его плану. У него были три цели: отомстить Учиха, отомстить Конохе – и третья, главная цель, венчающая все прочие. Смерть близкого человека с Шаринганом дает Мангекьо; глаза брата с Мангекьо дают Вечный Мангекьо. Мадара желает узнать, какую силу сможет обрести, забрав чужой Вечный Мангекьо.
- То есть… - Саске подался назад. – То есть, он хотел, чтобы Вечный Мангекьо получил… ты?
- Верно, - Итачи кивнул, бесстрастно глядя брату в лицо.
- А для этого тебе нужно, чтобы Мангекьо получил я… А потом ты бы вырвал у меня глаза. Так? – Саске заговорил быстро, щеки его горели в лихорадочном возбуждении.
- Мадару вполне устроит, и если ты вырвешь глаза у меня, - спокойно ответил Итачи.
- А ты, что бы ты предпочел?!
- Я предпочел бы, чтобы ты остался невредим, - мягко сказал Итачи.
Пыл Саске вмиг утих, точно смытый водой.
- Ты когда-нибудь собирался забрать мои глаза? – помолчав, угрюмо спросил он.
- Нет. Более того… - Итачи на миг умолк, слегка улыбнувшись. – Одно время я вообще готов был отказаться от всего, к чему стремился. Из-за тебя… - он оборвал себя, возвращаясь к нити рассказа. – После смерти Шисуи Мадара оставил меня, дав мне, по его собственному выражению, свободу для решения. Я мог бы последовать за ним, и гибель лишившегося достоинства и силы клана Учиха, как он намекнул, стала бы достаточным доказательством моей верности его идеям.
- Погоди, про Мадару я понял, - Саске внимательно всмотрелся в глаза брата, казавшиеся еще более алыми, чем обычно, словно фосфорецирующими, - но ты? Чего хочешь ты?
- Чего хочу? – Итачи откинулся на спинку кресла, задумчиво глядя в пространство. – Всего лишь того, в чем мне всегда отказывали: свободы. Клан, Мадара – всем им нужны только мои способности, мои глаза, - чтобы исполнять собственные амбиции. Знаешь, почему отец и прочие Учиха так насторожились, когда заподозрили, что я приобрел Мангекьо? Потому что прекрасно сознавали, что оружием такой силы они не смогут управлять. Оружием, Саске. Никто, ни они, ни даже Мадара – никто из них так и не понял, что такое Мангекьо Шаринган.
Голос Итачи вдруг наполнился силой, вдохновением, алые радужки вспыхнули.
- Каждая его техника словно возносит тебя над миром, словно… Я не могу это объяснить, но эти глаза… Они позволяют по-настоящему видеть. Не просто смотреть, а видеть, - то, что действительно важно, то, что составляет саму сущность происходящего вокруг, истину, скрытую за каждым событием, за каждым движением. Этот мир, все в нем строится на лжи, на незнании, на неуверенности. Мангекьо словно делает тебя частью чего-то большего, позволяет видеть не как человек, а как нечто высшее, другое, позволяет чувствовать, словно мир пронизывает тебя насквозь. Я знаю, наверное, это звучит странно – ведь мы говорим просто о техниках. Мадара дал мне узнать силу за пределами человеческой, и я начал желать ее; я не мог больше оставаться тем же, что и раньше. Но сам Мадара, хоть и показал мне эту силу, не чувствует ее: он думает только о власти, о мести, о собственных амбициях – мелочные, бессмысленные желания. Какое значение имеет земная власть перед лицом вечности? Мадара использует свою бесконечную жизнь и могущество для того, чтобы, прикрываясь Акацуки, управлять всеми странами, отомстить своим врагам, доказать собственное превосходство. Это даже грустно, что человек такой силы так глупо использует ее… - Итачи замолчал.
- Обычный Мангекьо убивает, - Саске скрестил руки на груди. – Я видел, как истощают организм его техники, а из-за них ты еще и слепнешь. Насколько я понял, избежать этого можно, если забрать мои глаза; но ты этого не желаешь. Так чего ты желаешь, Нии-сан, а? Какой твой план?
- План? Сокрушить Мадару.
- Зачем?
- Это вопрос выживания, Саске.
Учиха-младший яростно сжал кулаки, скрипнув зубами.
- Ты болен. Ты умираешь. Твой драгоценный Мангекьо лишает тебя зрения. Тебе неоткуда взять Вечный Мангекьо, потому что я не собираюсь никого убивать ради какого-то там истинного мира. О каком выживании ты говоришь?!
- Я оказался втянут в эту историю с рождения, Саске. Мадара заметил меня, выточил из меня подходящую деталь для его плана. Не встреть я его – кто знает, может, мои стремления повернулись бы иначе; я никогда бы не попробовал добыть Мангекьо, никогда бы не узнал, что может быть что-то большее, нежели обычная жизнь обычного человека. Теперь же это - игра на двоих.
- Игра на двоих… А кто тогда я, Итачи? – Саске внимательно заглянул ему в глаза. – Кто я? Тоже – деталь?
- Нет, Саске, - Итачи встретил его взгляд и неожиданно очень тепло, ярко улыбнулся, - ты не деталь. Ты – дополнительная переменная, третий игрок, которого Мадара не коснулся, на которого не влиял. Свободная единица. И – то, что дает мне шанс на победу. Тогда, много лет назад… Я ведь не вырезал клан из-за тебя: ты любил их, ты был привязан к ним, а я… Я не понимал, что со мной творится. Потому что я, ища свободы, желая сравняться со стрелой в полете, я – как теперь понимаю – любил тебя. Привязанность к тебе была единственным, что удерживало меня от того, чтобы не бросить все и не кинуться в погоню за тем божественным миром, который ускользал от меня каждый раз, когда я деактивировал Мангекьо.
- Странное признание в любви, - криво усмехнулся Саске, - впрочем, вполне в твоем духе.
Руки у младшего Учихи дрожали.
- Все эти годы я метался, не зная, куда идти, что выбрать, - Итачи отвел взгляд. - На одной чаше весов был ты – и жизнь в паутине человеческих законов, обязанностей и масок. На другой – безграничная свобода и идеальное одиночество. А тут еще и наша с тобой… не совсем правильная связь. В мире людей она невозможна – но отказаться от него значило отказаться от тебя, - Итачи опустил ресницы, иронично приподнимая уголки губ. – Я был похож на запутавшегося ребенка… Смешно. Для тебя же все было так прямо и просто… Я всегда немного завидовал тебе в этом.
В голосе Итачи на мгновение послышалась такая отчаянная печаль, что в груди у Саске что-то перевернулось. Захотелось обнять брата, погладить его по волосам, утешить.
- Ничего себе, мой гениальный аники завидовал мне, - младший Учиха несколько дергано усмехнулся, надеясь, что это не вышло слишком неловко. – Знать бы это в детстве!
Взгляд светящихся алых глаз из-под длинных ресниц был благодарным и понимающим; Саске вздрогнул и упер взгляд в свои колени. Действительно, пронеслось у него в голове, этот мир принадлежит Итачи, они – одно целое… Разумеется, он почувствовал, что пытался сделать его глупый маленький братик.
- Как я могу тебе верить? – тихо спросил он. – Как я могу верить иллюзии, к тому же полностью послушной тебе, как могу верить, что ты не лжешь мне, как лгал раньше?
- Это решать тебе, Саске.
Некоторое время они молчали. Младший Учиха по-прежнему не поднимал взгляда, только пальцы его отсутствующе перебирали складки расшитого покрывала. Слишком много нового на него свалилось, слишком много...
И все же в глубине души у Саске настал покой. Объяснения Итачи, странные, путаные, со стороны способные показаться бредом сумасшедшего, удивительно плавно сошлись со всем тем, что Саске знал и видел до того; образ его брата словно обрел цельность, стал… реальным. Да, это – Итачи. Его Итачи. Настоящий. Любимый.
Ведь так, Цукиеми? Чуть улыбаясь, Саске прикрыл глаза; дышащее, живое пространство иллюзии словно обнимало его, окутывая невидимыми нитями, проникало в него вместе с дыханием, вылетало наружу вместе со словами.
Да. Так.
И если для того, чтобы Итачи мог быть таким, как здесь, – близким, открытым, свободным – нужно что-то там сделать, Саске узнает, что для этого требуется. И если цена будет приемлемой – Саске сделает все, чтобы добиться победы.
- Поговорим о цене, - он открыл глаза и посмотрел на Итачи. Тот выглядел умиротворенным и… радостным? – Как именно ты собираешься действовать? А главное – когда?
- Ты волнуешься за своего друга, - Итачи наклонил голову, сцепляя руки в замок.
- Акацуки собирают Хвостатых зверей. Придурочность Наруто, конечно, непобедима, но с учетом описанной тобой силы Мадары… Я хочу знать, каких жертв потребует твоя акция. Это ведь ты рассказал им о том, что Джинчуурики Девятихвостого - Наруто? – агрессивно закончил Саске.
- Нет, не я.
- Что?.. – Саске не ожидал такого ответа.
- Я не говорил им, - спокойно повторил Итачи. – Когда Лис напал на деревню, мне было всего пять лет; я вполне мог и не знать.
- Ты… - Саске вдруг растерял слова. Радость, вмиг забурлившая в нем, смешалась с неверием и надеждой, грозя вырваться наружу.
- Не беспокойся за Наруто-куна, - мягко сказал Итачи. - Я никогда не хотел зла ни ему, ни Конохе. Мадара и Акацуки являются угрозой для них; они только выиграют от его смерти.
- Ой, только не говори мне, что хочешь спасти Коноху! – поморщился Саске. – Ты настолько эгоистичен, что вырезал собственную семью ради брата-любовника.
- Ты поверишь мне, если я скажу, что хочу спасти тебя?
Саске вздохнул, слегка покачав головой, и снова прикрыл веки.
Невидимые дуновения странного, живущего по своим законам воздуха ласково касались его кожи, будто пробегая по ней призрачными пальцами. Вдох, выдох. Мелодичный звон на границе слуха. Прозрачные ало-черные потоки обрисовывали его, проницали насквозь и струились вместе с течением чакры.
Шепот Лунного Бога тихим шелестом звучал в ушах.
Саске улыбнулся и открыл глаза.
«Я вижу тебя, Итачи».
- Поверю. Вот только Какаши и Наруто – они и твои друзья тоже, верно? – он искоса взглянул на брата. – Ты не хотел бы их смерти, как не хотел бы и гибели Конохи. Потому что… - он замолчал, зажмурившись и напрягая все ощущения. – Потому что свобода для тебя – не одиночество. Свобода для тебя – это…
Мир Цукиеми пел вокруг Саске.
«Гармония».
* * *
Несмотря на то, что команда номер 7 отправилась в путь сразу же, стоило придти известию о появлении Акацуки на границе, они опоздали: когда Наруто первым вылетел на поляну, от которой незадолго до того исходили всплески чакры, Джинчуурики здесь уже не было. Развороченная земля и облепленные ею камни указывали на то, что тайник, созданный с помощью Дотона, уже был опустошен.
- А-а, явились, спасатели, хм-м, - раздался насмешливый голос, и из-за деревьев появился человек в форменном плаще Акацуки. Золотистые волосы нукэнина были собраны в высокий хвост на макушке, а густая челка полностью закрывала левую половину лица.
- Где Джинчуурики? – Наруто выступил вперед; его кулаки подрагивали, в голосе слышалась с трудом сдерживаемая ярость.
- А ты, как видно, и есть Девятихвостый, м-м, - пропел Акацуки, склонив голову к плечу. – Похож, похож… Итачи мне тебя очень точно описал. «Ты его сразу узнаешь, Дейдара, - он первый заорет и набросится на тебя», да, так он сказал.
- Итачи?.. – Наруто на миг даже забыл о несчастном Джинчуурики. У Сакуры перехватило дыхание.
- Как давно ты его видел? – девушка вмиг оказалась рядом с Наруто.
- Как давно? Да какая вам разница, м-м? – Акацуки улыбнулся, точно радуясь увлекательной игре. – Погодите-ка… Вы уж не братишку ли его ищете? – при виде изменившихся лиц коноховцев голубой глаз Дейдары вспыхнул восторгом. – А-а, значит, его. Волнуетесь, м-м?
- Что с ним?! – Наруто был готов кинуться на противника, но Ямато вовремя ухватил его за плечо. – Отвечай!
- А он дорог тебе, а, Девятихвостый? – Дейдара склонил голову к другому плечу. – О, не волнуйся о нем, у него все в порядке. Греет братику постельку, миссии с ним выполняет…
- Что? – Сакура пошатнулась, будто ее неожиданно ударили под дых.
- Неправда, - Наруто стоял прямо, застыв, словно перетянутая струна, и сжав зубы. – Ты лжешь. Саске никогда не станет помогать Акацуки!
Дейдара рассмеялся.
- Если братик скажет – будет помогать как миленький. Он же послушная шлюшка! А вы, я смотрю, и не удивлены почти. Ожидали этого, м-м? Знаете, что плевать ваш Саске хотел и на вас, и на деревню вашу…
- Заткнись! – Сакура сжала кулаки, по которым уже пробегали голубоватые сполохи чакры. – Заткнись, или я заставлю тебя замолчать!
- Попробуй, попробуй, девочка, - Дейдара вновь смеялся; руки его скользнули в сумки на поясе. – Вы, коноховцы, глупы до невозможного! Доверять Учиха – что может быть глупее? – несколько печатей, хлопок – и Дейдара уже парил в воздухе, сидя на спине огромной глиняной птицы.
- Наруто, Сакура, прекратите, - пальцы Какаши сильно сжали плечи бывших учеников. – Сейчас нам надо думать о Джинчуурики. Совершенно очевидно, что этот Дейдара остался, чтобы задержать нас и позволить напарнику с добычей уйти. Ямато, Сакура, бегите по следу – Паккун проведет вас; Наруто, останешься со мной – мы займемся этим.
- Да, сенсей, - процедила Сакура, собравшись и взяв себя в руки. Наруто не ответил – только сложил печать для Теневых Клонов.
* * *
- Да когда в этих чертовых краях начинается весна? – раздраженно пробормотал Саске, растирая замерзшие руки.
- Она уже началась, братец Итачи-сана, - хмыкнул Кисаме. – Не чувствуешь, что ли?
В воздухе и вправду пахло долгожданной весной; подул влажный восточный ветер, и даже невзрачные северные птицы, казалось, пели громче и веселей. Земля, однако, все еще была покрыта снегом, и не собиравшимся в ближайшее время таять, лиственные деревья стояли голые и черные, а воздух оставался морозным.
Саске, Кисаме и Итачи возвращались с успешно завершенной миссии в замке; нужный свиток был надежно спрятан под одеждой у Итачи. К счастью, никто из них сильно не пострадал – объяснения Дейдары пришлись очень кстати, как и знание Кисаме водных техник. Начальник стражи замка рвал на себе волосы – пока был жив.
Что ж, по крайней мере, теперь они шли на юг – Лидер Акацуки затребовал их присутствия на границе со страной Водопада. По очевидной причине: после того, как будут запечатаны Четырех- и Восьмихвостый, из всех Зверей на свободе останется только Девятихвостый. По подсчетам Саске, это должно было случиться со дня на день.
Сасори и Дейдара покинули гостиницу Торы в то же утро, когда Итачи применил на брате Цукиеми. Сам Саске тогда отлеживался в своей постели – перед тем, как развеять иллюзию, старший Учиха для достоверности ударил его волной боли (разумеется, договорившись об этом с братом).
Тем не менее, они втроем успели преодолеть уже знакомый перевал и спуститься в предгорья, когда Итачи и Кисаме настиг зов Лидера: настало время запечатывать Зверя, причем не одного, а двух – Хидан с Какузу тоже подсуетились и притащили Восьмихвостого.
- Шесть дней мы не сможем двигаться, - объяснял младшему Учихе Итачи, - поэтому прости, братик, но придется погрузить тебя в сон. Мало ли что придет тебе в голову, а рисковать своими шеями мы не можем.
Саске повозмущался для виду, но в итоге был вынужден согласиться – выбора у него не было. В конце концов, следовало поддерживать видимость настороженности между ним и братом.
* * *
- Этого просто не может быть. Я не верю.
Наруто мерил шагами единственную комнату выделенного им домика в лагере на границе, временами нервно вцепляясь в растрепанные волосы на затылке здоровой рукой – вторая была повреждена одним из взрывов Дейдары. Сакура сидела за столом в углу, поджав ноги и упершись взглядом в пол; Ямато устроился на своем футоне, стараясь вести себя потише, – он знал, что членов бывшей седьмой команды связывают особые узы, и не желал лезть не в свое дело. Какаши лежал в постели – ему пришлось слишком много использовать его Шаринган, что истощило все его силы.
Бой с Акацуки закончился ни так ни сяк: обоих врагов изрядно потрепало, но им удалось уйти, унеся с собой Джинчуурики. Из-за этого начались проблемы с властями страны Земли – обрадованные возможностью найти козла отпущения, они обвинили во всем шиноби Листа, умолчав о медлительности подкреплений (а также о том, что коноховцы выступали в конфликте как миротворцы, а не спасатели всех и вся). Однако политическая ситуация была последним, что волновало сейчас членов команды номер 7.
- Я знала, - тихо произнесла Сакура, сминая в пальцах ткань юбки, - я знала, что встреча Саске с Итачи не закончится ничем хорошим. Да, он стремился отомстить, но это… Это пересилило, и… Я не понимаю, - она зажмурилась, сгоняя слезы. – Как можно… Как можно простить кого-то, кто убил всю твою семью?! Эта их «любовь», которую вы так защищали… Посмотрите, к чему она привела!
- Сакура, - голос Какаши звучал слабо, слова выходили с трудом, - Саске вовсе не обязательно предавал Коноху. Не стоит слепо верить всему, что говорит преступник S-класса. Он вполне мог лгать, чтобы вывести нас из себя.
- Нет, он не лгал, – Наруто мрачно смотрел куда-то сквозь стену из-под упавших на лоб прядей. – Он мог преувеличить что-то, но говорил искренне, от души. Саске действительно с Итачи. С Акацуки, - тут его голос чуть сорвался, но Наруто быстро овладел собой. – И все же я не верю, что он предал нас, - уверенно сказал он. – Саске, конечно, эгоистичный мерзавец и псих одержимый, но он не предатель. Я не знаю, зачем он держится рядом с Акацуки – может, ради любви, или ради мести, или он их пленник, - но его надо найти! В любом случае.
- Пленник, - саркастически бросила Сакура, вытирая тыльной стороной ладони слезы, - знаю я, какой он там пленник! Он болен, всегда был болен, а вы защищали его, не давали и возможности что-то исправить. Получайте теперь результат, терпимые вы наши! Саске предал память своей семьи ради этого ублюдка, своего брата, - чего ему стоит предать и своих друзей?!
Наруто резко развернулся на каблуках и в один миг оказался рядом с ойкнувшей и сжавшейся от неожиданности Сакурой. Наклонившись к ней, он вгляделся ей в лицо дикими, сузившимися глазами и раздельно, хрипло произнес:
- Не смей. Говорить. Так. О Саске.
Какаши с трудом приподнялся на локте, пытаясь что-то сказать или сделать, Ямато едва заметно подался вперед, но тут Сакура, без страха встретившая взгляд друга, едва слышно прошептала:
- Наруто… Ты же Джинчуурики… Они… Они убьют тебя… - она закрыла лицо ладонями и горько разрыдалась.
Злость мгновенно улетучилась из глаз Наруто; он вновь выпрямился, растерянно и виновато глядя на девушку, не зная, куда деть руки и что сказать.
- Сакура-чан… Ну не надо, прости меня, я не хотел, прости, - он неловко коснулся ее плеч. – Я правда не хотел, я просто… Я вас обоих очень люблю, тебя и Саске. Сакура-чан, посмотри на меня, - он присел рядом с ней, осторожно отнял ее ладони от лица и серьезно заглянул ей в глаза. – Я больше не отдам Акацуки ни одного человека. Клянусь.
Сакура вздрогнула всем телом, сглотнула слезы и кивнула, не слишком успешно стараясь взять тело под контроль; сказалось общая усталость. Она попыталась улыбнуться, но прямой, искренний и заботливый взгляд Наруто вызывал желание вновь расплакаться, но уже не от страха и отчаяния, а… Сакура сама не знала, от чего. Наверное, от слишком сильных чувств.
- Наруто-кун, у тебя повязка с руки съехала.
Спокойный и, как всегда, вежливо-дружелюбный голос Ямато пришелся как нельзя кстати.
- И правда; а ну ложись в постель немедленно, - Сакура пересилила себя и встала, утерев слезы; в ней проснулся профессиональный медик. – Сейчас перебинтую, заодно и мазь еще раз наложу. Разбегался тут, так никогда не выздоровеешь!
- Но Сакура-ча-ан!
- Мне применить кулачную анестезию?
Ставшие привычными еще с детства роли в перепалках помогли отвлечься от нежелательных мыслей. Надо будет поблагодарить потом Ямато-сана, думала Сакура, доставая из сумки мазь для ожогов и бинт. Как ни странно, этому замкнутому мужчине удивительным образом удавалось поддерживать мир среди своих подопечных – то, в чем так и не сумел преуспеть Какаши.
* * *
В маленькой комнатке дешевой придорожной гостиницы было жарко натоплено. Итачи, обнаженный по пояс, сидел на кровати, перебирая и затачивая оружие – с той же тщательностью, что и всегда; большей и не требовалось. Мокрые после купания волосы его липли к спине.
Саске, устроившийся на своей постели у стены, молча следил за братом, подтянув колени к груди и обняв их руками. Сердце гулко билось где-то под горлом, заставляя кровь стучать в висках, как бы он ни пытался успокоить себя. До границы с Водопадом осталось несколько часов пути. Еще день-два – совсем скоро – и начнется охота за Девятихвостым. Совсем скоро – начнется бой, из которого Итачи может не вернуться.
Итачи может умереть. Вот так вот просто.
Они не говорили о своих намерениях с того дня в гостинице Торы – опасались слежки. Саске жалел об этом: иногда ему безумно хотелось кинуться к брату, расспросить подробнее, потребовать ответов, уговорить не ходить, уговорить… что? Взять его глаза? Саске вздохнул, упирая подбородок в колени и наблюдая за спокойными, уверенными движениями брата. Им осталось совсем недолго. Пара дней – или пара лет; как повезет. Будто сама судьба проклинала их за все преступления.
«Нии-сан, ты сказал, что Вечный Мангекьо дает бессмертие. Значит, он может и… вылечить твою болезнь?» - обрывки разговора в Цукиеми вспыхивали в памяти, словно намеренно мучая его.
«Я не собираюсь добывать Вечный Мангекьо, Саске».
И тем отчаяннее хотелось бороться за эти лишние пару лет. За каждую крупицу времени, которая у них есть.
Что ж, по крайней мере, теперь Саске знает всю правду. Не слепым щенком бежит за своим братом, от которого знает только улыбки и поглаживания по шерстке.
Не в силах больше сидеть вот так, Саске спустил ноги на пол, подошел к постели Итачи и молча сел рядом. Огрубевшие от работы с катаной пальцы коснулись теплой кожи, пробежали по спине. Итачи не прекратил работы; чуть прикрыв глаза, Саске следил из-под ресниц за тем, как ходят мускулы под его пальцами. Подавшись вперед, он обнял брата, скользнув руками по его груди, и прижался щекой к плечу Итачи. Саске слушал сердцебиение брата, а слова «может не вернуться» стучали в голове, удесятеряя ценность каждой секунды, отсчитывая их вместе с ударами сердца.
Подхваченный внезапным порывом, Саске отвел тяжелые от влаги пряди черных волос в сторону и жарко прижался губами к шее Итачи, уже ожидая, что сейчас брат мягко оттолкнет его, как делал всегда, когда Саске отвлекал его от работы. Итачи и вправду накрыл одну из ладоней брата своей, словно готовясь убрать ее, - но, к изумлению Саске, только слегка сжал пальцы, а потом аккуратно отложил в сторону сумку с кунаями, повернулся к Саске и, запустив руку в непослушные волосы брата, поцеловал его в губы.
«Мадара всегда учил меня, что свобода неотделима от одиночества, - говорил ему тогда Итачи, задумчиво глядя вверх, сквозь ставший по его воле прозрачным потолок в бездонное красное небо с черным солнцем. - Лишь отрезав себя от любых связей, человек может стать по-настоящему свободным. Мадара верил в это и следовал этому; но я – не Мадара. Столько лет я метался, слепо повторяя его путь, пытаясь достичь этого одиночества, уничтожить все привязанности. Каким же глупым я был тогда… Нельзя найти свободу, отрекаясь от самого себя».
Они целуют друг друга медленно, уверенно, без отчаянной порывистой страсти, зачастую отравлявшую их прошлые поцелуи болезненной горечью.
Саске знает, кого целует, но ему все равно: он поставил Итачи выше памяти о семье и законов – божеских и человеческих.
Итачи знает, чего желает, и в нем больше нет колебаний: он признал брата неотъемлемой частью себя и своего мира.
«Свобода Мадары – одиночество. Но моя свобода - в другом».
Саске скользит пальцами по коже брата, наслаждаясь ее гладкостью, лишь кое-где нарушенной полосами шрамов. Некоторые он помнит с детства, некоторые появились за время пребывания старшего Учихи в Акацуки. Итачи запускает руку Саске под рубашку, помогает стянуть ее через голову, а потом вновь привлекает брата к себе, продолжая целовать. Саске сам приподнимается, опираясь на плечи Итачи, устраивается у него на коленях – так он даже немного возвышается над своим братом, и тот улыбается.
- Итачи… - Саске откидывает голову назад и смотрит в потолок, перебирая длинные, все еще влажные волосы старшего Учихи. Тело пылает, будто охваченное огнем, но в голове удивительно свободно и хорошо. Равный. Впервые за много лет они с Итачи – равные. Нет больше секретов, нет недоговоренностей, непонимания. Нет больше всезнающего недосягаемого аники и глупого маленького братишки, слепо цепляющегося за его рукав. Партнеры. Любовники. Братья.
Гармония.
Саске сладко жмурится, когда его бережно кладут на постель, и разводит колени, открываясь для Итачи, вдыхая запах его разгоряченной кожи. Они оба сделали свой выбор.
Пусть будет так.
* * *
Спустившись вниз, Итачи застал Кисаме сидящим на крыльце; мечник был занят тем, что поправлял обмотку Самехады. Учиха-старший прислонился к дверному косяку, задумчиво глядя на опушку леса, подбиравшегося совсем близко к гостинице. Облачка пара, вылетавшие во время дыхания, растворялись в холодном воздухе. Так спокойно.
- Кисаме, - вдруг тихо позвал Итачи, - чью сторону ты обычно принимаешь, если рядом с тобой разгорается конфликт?
- Ничью, Итачи-сан, - мечник осклабился, не отрываясь от своего занятия. – Мне неохота помереть за дело, от которого мне ни жарко, ни холодно. Зато потом можно присоединиться к победителю, почему нет?
Итачи медленно наклонил голову.
- Разумно.
Зябко поведя плечами, Учиха повернулся и собирался было уйти внутрь, когда его остановил голос напарника:
- Впрочем, я предпочитаю, чтобы из двух зол победило более знакомое, - за шутливым тоном, которым это было сказано, проскользнула едва уловимая толика серьезности – такая, что только очень хорошо знающий туманника человек мог заметить ее.
- Здравая позиция, - Итачи улыбнулся уголком рта и ушел в помещение, прикрыв за собой дверь.
* * *
- Все члены Акацуки будут на условленных позициях к нужному времени. Девятихвостый находится на своем месте, в лагере.
Мадара спокойно встретил немигающий взгляд яично-желтых глаз Зецу и кивнул.
- Прекрасно. Продолжай слежку и будь готов.
Зецу не ответил и исчез, влившись в стену.
Мадара удовлетворенно опустил веки, поигрывая небольшой деревянной статуэткой, изображавшей Первого Хокаге – грубоватой, но вполне узнаваемой. На разостланной на столе карте местности она символизировала силы Конохи. Статуэтку Мадара вырезал сам – ему нравилось это занятие, особенно если хотелось чем-нибудь занять руки и подумать. Когда-то он делал такие вот небольшие фигурки, чтобы позабавить брата – Изуне нравились эти игрушки, подарки от любимого аники. Потом они оба выросли, а привычка осталась.
Завтра окончится подготовительный этап его плана и начнется первое серьезное действие. Миру пора узнать, что за силу представляют собой Акацуки, - пусть эта организация и прекратит свое существование в скором времени. Вернее, она станет чем-то другим: не просто объединением нескольких опасных шиноби, а новой грозной стороной, которая будет стоять за каждым политическим событием. Завтра страна Земли познакомится с мощью Девятихвостого; их потери будут огромными, поднимут голову сепаратисты и мелкие террористические организации. В государстве воцарится хаос, и Акацуки нетрудно будет сделать страну Земли зависимой от них. А Коноха… О, после того, как их Джинчуурики потеряет контроль над Лисом и Зверь принесет столько несчастья ни в чем не повинной стране, престиж Конохи будет значительно подорван.
Нет, Акацуки не станут нападать на деревню Листа сразу же. Они дадут ей время ослабнуть, постоянно атакуя ее из тени через дайме и союзников. У Мадары впереди вечность, и он умеет ждать.
А вот когда от Конохи отвернутся все – тут он и нанесет удар. Он сотрет эту деревню с лица земли, и через пару сотен лет само название ее забудут – как когда-то Коноха забыла имя Мадары.
Мужчина подцепил пальцами в перчатке деревянную фигурку Хаширамы и поднес ее к прорези нелепой оранжевой маски, почти ласково поглаживая статуэтку по голове. Вид старого врага давно перестал вызывать у Мадары ту дикую ярость, какую вызывал когда-то. Хаширама теперь – просто имя; лицо, вырезанное в скале над Конохой. Мертвец.
Хаширама мертв, но он, Мадара, – жив. Хаширама правил жалкой деревенькой в лесах страны Огня; через двадцать-тридцать лет Мадара будет править миром. В конце концов, на дальней дистанции Хаширама проиграл. А Мадара – Мадара всегда умел ждать.
Что толку было бы, если бы он начал давить на Итачи, требуя уничтожить клан немедленно? Надави он слишком сильно – и мальчишка бы того и гляди взбрыкнул, отрекся бы от него. Стоило подождать десяток лет – и Итачи пришел к нему сам. Теперь осталось подождать еще немного, и Мадара получит свой абсолютный Шаринган.
Бедный маленький глупый Итачи. Иногда Мадара даже жалел своего ученика. Он был прекрасным произведением искусства, следовало признать; Мадара вложил в него душу, вырезая для себя орудие, как вырезал свои фигурки. Холодный, скрытный, идеальный во всем, но обреченный на проигрыш. В Итачи не было того огня, что пылал в душе Мадары, превращая бессмертное тело из тяжкого груза в сильное, энергичное средство достижения цели. Итачи был пуст, как пуста идеальная прозрачная сфера: глупый мальчик не понимал истинного величия – способности влиять на все, что происходит в этом мире, самому оставаясь невидимым. Итачи не стремился к величию, даруемому Вечным Мангекьо; все, что он делал – это гонялся за иллюзиями.
Впрочем, он бы мог поумнеть со временем – даже сам Мадара когда-то был импульсивным, не имеющим цели идеалистичным мальчишкой – однако (мужчина ханжески вздохнул) тут Итачи не повезло: у него попросту не было времени. Даже не точи его болезнь, он так или иначе стал бы ступенью для Мадары, отдав ему свои глаза. Потому что у него не было шансов победить. Что ж, каждому свое.
Хотя вот этот его братец… Младшенький Учиха Мадаре нравился: молодой, горячий, страстный, обладатель огромного потенциала. Бессмертный глава Акацуки даже недоумевал, как это он мог проглядеть такое сокровище? Впрочем, его, скорее всего, просто затмевал рано проявившийся гений Итачи. Саске напоминал Мадаре его самого в молодости; жаль, что такой многообещающий экземпляр станет всего лишь запчастью для бесцветного Итачи. В любом случае, следить за ним будет в высшей степени интересно. И эта их связь… Мадара усмехнулся; наблюдать за тем, как из-за эмоций рушатся и перекраиваются человеческие жизни, было забавно (в этом плане, кстати, ему еще очень нравился Дейдара – идея взять в организацию этого паренька была крайне удачной).
Хотя кто знает, как повернутся события? На взгляд Мадары, было бы еще интересней, если бы Саске победил и забрал глаза старшего брата.
Но это все сторонние мысли; сейчас и Итачи, и Саске были нитями в другой части сети, сплетенной Мадарой для своего плана.
Мужчина усмехнулся и вернул статуэтку туда, где она стояла на карте. Все фигуры расставлены по своим местам.
Игра началась.
* * *
В стране Водопада весна уже вступала в свои права, однако ночи все еще были холодными, и мерзлая земля тихо похрустывала под ногами Саске. Они с Итачи и Кисаме бежали, лавируя между высокими, лишенными веток стволами сосен; под сердцем ныло от возбуждения и волнения, но младший Учиха умело сдерживал чувства, не давая им затуманить голову. Впереди ожидало… что? Ни он, ни Итачи не знали, где и как предстояло драться. Итачи приказал ему держаться подальше, чтобы не приходилось следить и за его безопасностью, и Саске разрывался между беспокойством, требовавшим не оставлять брата одного против таинственного и всемогущего Мадары, и пониманием, что он и вправду может стать уязвимым местом Итачи. Как же плохо, что они, опасаясь слежки, все эти дни не могли поговорить начистоту!
«Как ты собираешься сражаться с ним? – спросил Саске много дней назад, в Цукиеми. – Твой тающий Мангекьо не идет в сравнение с Вечным Мангекьо Мадары».
«Наоборот, в этом мое преимущество, - Итачи сцепил пальцы. – Мадара знает, что у меня нет Вечного Шарингана, и не ждет нападения. Он сосредоточит все силы на поимке Девятихвостого, и это даст мне возможность победить».
Девятихвостый. В сознании вдруг неожиданно ярко возник образ беззаботной улыбки Наруто. А он? Переживет ли неугомонный Узумаки этот день? В последнее время мысли о друзьях и Конохе отошли куда-то на задний план, забылись - но сейчас навалились разом, сковав леденящим страхом. Наруто, Какаши-сенсей, Сакура… Они тоже здесь, и они тоже втянуты во все это.
Вдруг деревья расступились, и трое спутников вылетели на открытое пространство. Они находились на естественном возвышении, продуваемом всеми ветрами. Слева земля резко уходила вниз; там, под обрывом, шумела река. Противоположный берег представлял собой скорее нагромождение скал – впрочем, по сравнению с горами, сейчас только смутно вырисовывавшимися на горизонте, оно казалось смехотворным. Впереди снова начинался густой лес; там, всего в нескольких километрах отсюда, располагался конохский лагерь. Впрочем, обнаружить его было несложно: над деревьями поднимались клубы дыма.
- Нии-сан!.. – у Саске на миг перехватило дыхание, когда он указал вперед.
- Похоже, мы едва успели к началу, - Итачи остановился, и четыре зрачка в его глазах слились в черные лепестки Мангекьо. Старший Учиха застыл в напряжении, осматривая окрестности, медленно переводя взгляд с предмета на предмет.
Земля под ногами вздрогнула; над лесом взмыли струи пламени и тут же опали, но несколько деревьев успели загореться.
Глаза Итачи расширились, остановившись на одной точке.
- Есть, - тихо произнес он. Мангекьо тотчас же развернулся в обычный Шаринган.
Саске невольно вздрогнул, изумленно глядя на брата. В один момент из мягкого, почти безучастного создания он превратился в идеального убийцу: словно какая-то пружина развернулась в нем, и движения обрели хищную плавность, красивое лицо вмиг стало холодным, точно выточенным из мрамора, а во взгляде появилась сталь.
- Кисаме? – Итачи чуть повернул голову в сторону напарника.
- Я найду себе «каменных» для боя, - мечник оскалил зубы в усмешке, кладя ладонь на рукоять Самехады.
Итачи перевел взгляд на Саске – молча – а потом опустил ресницы и отвернулся. Секунда – и они с Кисаме исчезли с мест, на которых стояли; младший Учиха чувствовал следы их чакры, расходившиеся в разные стороны.
Паника вдруг захлестнула Саске с головой, и он готов был кинуться вслед за братом, когда со стороны конохского лагеря вдруг донесся оглушительный рев. В небо взлетел столб огненно-алой чакры – чудовищной, тяжелой, нечеловеческой – и над лесом пронесся шквал ветра, чуть не сбивший Саске с ног.
«Наруто», - вспыхнуло в голове. А потоки алой чакры били, били в небо, свиваясь, изгибаясь, как гигантские хвосты, поднимая клубы пыли, руша деревья, - совсем как в рассказах, которые Саске слышал еще ребенком. Рев взбешенного Зверя разносился вокруг, заставляя пригибаться, дрожать перед неудержимой древней силой.
Человек, способный укротить эту мощь, должен быть невероятен.
«Итачи!»
Саске рванулся за братом – сейчас, пока след Итачи еще ощутим, пока его можно еще догнать – но новая вспышка демонической чакры заставила ноги словно прирасти к земле. Наруто. Девятихвостый поглотит его, вырвется на свободу, и от Наруто не останется ничего. Его попросту не будет. А Девятихвостый демон разрушит все, что Наруто когда-то любил.
Саске колебался еще мгновение; потом кинул отчаянный взгляд в сторону, где исчез Итачи, сжал кулаки и, не оглядываясь, бросился туда, где бесновалось пламя и свивавшиеся с ним ярко-алые потоки.
* * *
Перед глазами колышется красное марево, в ушах гулко стучит кровь; мысли не связываются в предложения, словно растворяясь в этом горячем тумане, отдаваясь на волю бурлящего вокруг бешенства. И голос, странный, отчего-то кажущийся знакомым голос, шепчущий: «Убей. Выпусти свою ненависть, убей их, уничтожь. Повинуйся мне!»
«Кого уничтожить?..» - проносится вялая, смутная мысль, и тут же исчезает. Он не помнит, кого… Не помнит, кто он. С кем говорит этот голос?..
А еще голос смотрит на него, что непонятно - но у голоса есть глаза, огромные черно-красные, как кровь и безумие, глаза, и они пронзают его душу, подчиняя, лишая воли.
Он рвется, раздирая путы, дикая, безграничная сила окружает его. Его ли?.. Эта сила такая уверенная, словно мыслящая… Все равно. Сон оплетает, затягивает в туманную безмятежность, в которой так пусто…
«Повинуйся мне».
Он слышит собственный голос – но он тоже странный, какой-то не такой… Глубокий, рычащий. Кажется, он говорил иначе… Или это ему приснилось, почудилось.
«Я повинуюсь тебе, хозяин».
* * *
Поляна, на которой когда-то располагался конохский лагерь, бурлила. Комья и целые пласты земли взлетали в воздух, деревья пылали, поваленные стволы хрустели и разлетались в щепки под ударами звериных хвостов.
- Саске!!! – полный ужаса крик Сакуры настиг Учиху, когда он вылетел на открытое место и на миг замер. Впрочем, Саске даже не обернулся.
Наруто уже не было видно за ало-оранжевой чакрой; она полностью скрыла его тело, приняв форму Лиса – не такого огромного, как в реальности, всего лишь подобия, но оттого не менее жуткого. Сотканные из сырой энергии плоть, клыки и когти, и звериные красные глаза. Несмотря ни на что, печать пока держалась – Саске чувствовал следы чьей-то техники, кажется, кто-то из коноховцев… Но еще пара минут – и ее сорвет мощью демона, соединенной с чужой злой волей.
В этот момент Саске не думал ни о чем; его вел порыв, и на логику и осторожность не было времени. По странной иронии судьбы, именно так кидался в бой сам Наруто, спасая кого-то из близких. Забыв о криках Сакуры, Саске бросился вперед, прямо к Зверю, и, протянув руки, погрузил их в бурлящее алое море. Не обращая внимания на покрывшие кожу ожоги и на капли кипящей, пронизанной зловещей чакрой крови, летевшие в лицо, он ухватился за что-то, что показалось плотным.
- Наруто!!! – Зверь вырывался, а кожу, казалось, сжигало до основания, но Саске не разжимал пальцев, и яростно, почти бездумно, изо всех сил кричал: – Наруто, придурок!!! Ты что творишь?! Ты же хотел стать Хокаге, идиот! По-твоему, это так делается?! Очнись немедленно!!!
* * *
«Убей. Уничтожь. Подчиняйся мне».
Красно-черные глаза так близко, и не поддаться их власти невозможно. Приказы так удачно совпадают с его собственными желаниями… Он так давно этого хотел!..
- Наруто!
Чужой голос, тихий, но ясно различимый, врывается в сознание неожиданно, и красные глаза на секунду удивленно моргают.
- Наруто, придурок! Ты что творишь?! Ты же хотел стать Хокаге, идиот!
Наруто… Наруто. Это имя…
Повелительный голос в ушах становится громче, приказывая, требуя, но вдруг важнее становится другой, приглушенный, почему-то отчаянно знакомый и близкий.
- Наруто, немедленно остановись! Неудачник!!! Ты что, и в руках себя держать не можешь?!
Губы сами собой шевельнулись в беззвучном «Саске-теме…»
И внезапно все словно прояснилось: нет, в ушах остался странный шум, и чужой, властный голос звучал громче, сильнее, наполняя собой голову и точно грозя расколоть ее изнутри, но все это будто отошло на задний план.
«Наруто. Да, именно так. Я – Узумаки Наруто!»
«Подчиняйся мне!» - чужой голос давил, заставлял тело не слушаться, а разум засыпать под напором демонической силы, но на самого Наруто – удивительным образом – не действовал.
«Ну уж нет, красноглазый ублюдок. Меня ты не сломаешь. Я – Узумаки Наруто, я не Девятихвостый демон, и я не собираюсь… Не собираюсь…»
Печать каким-то чудом еще была на месте, не давая Лису вырваться окончательно, а голос вдруг почему-то дрогнул, точно смущенный чем-то. В нем появилось странное напряжение, и он зазвучал отчаяннее, жестче. Посторонняя воля отступила, ослабла, точно… отвлеклась?
Голова раскалывалась, гул в ушах был невыносимым, а Зверь рвался наружу, разметывая мысли, пересиливая, и казалось – это будет продолжаться бесконечно. Наруто не знал, сколько времени длится эта мучительная битва, но ему было все равно: он продержится. Что бы не случилось, он выстоит, он справится…
И тут – внезапно – давление чужого голоса пропало. Мощь Девятихвостого вдруг словно потеряла направление и цель, и переполненный энергией и восторгом от близости победы Наруто словно расправил плечи.
«А ну слушайся меня, глупая лисица!»
* * *
Покров из алой чакры развеялся, и безвольное, покрытое кровяной пылью тело молодого человека упало на руки Саске, повалив его на изрытую и выжженную землю. Ощущение присутствия демона ушло, а к ним уже со всех ног бежала Сакура, спотыкаясь о вывернутые покрытые гарью корни деревьев, где-то на заднем плане слышался голос Какаши…
Чувства покидали измученное тело, и глаза сами собой закрывались, последним взглядом ловя невозможную синь неба над головой.
Они победили.
* * *
Спустя день коноховцам принесли весть, что разведочные отряды обнаружили в нагромождении скал у реки следы боя: странное черное пламя, разбитые вековые валуны – и тело неопознанного человека, одетого в плащ Акацуки.
На лице его зияли пустотой окровавленные глазницы.
(продолжение в комментариях)
@темы: команда №7, акацуки, Эльверт, drama, слеш, romance, лист, авторский
пятница, 27 марта 2009
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Рыбы
пейринг: Наруто/Сакура
жанр: romance
рейтинг: G
статус: закончен
количество слов: 531
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
от автора: Случайно увидела картинку, которая мгновенно и безраздельно завладела всем моим вниманием (говоря привычным сленгом, «съела мне мозг») и потребовала немедленно записать эту короткую сценку.
Рыбы
Рыбы парят в воде, грациозно шевеля плавниками в своем неспешном танце. Рыбы - это водные птицы, диковинные птицы с драгоценной чешуей вместо оперенья. В воде отражается опрокинутое небо, и по этому небу медленно скользят золотые, медные и серебристые спинки рыб.
Солнце светит ярко и остро, лето в самом разгаре, и воздух вокруг душный и почти нестерпимо жаркий. По лбу медленно стекает капля пота, неприятно щекочет кожу, но Сакуре совсем не хочется шевелиться. Она сидит на берегу маленького пруда и неотрывно смотрит в воду.
По зеркальной поверхности плывут облака. И кажется, что резвящиеся в теплой воде рыбы ныряют прямо в их белоснежный пух. А еще кажется, что, если поднять голову, можно увидеть этих же рыб в небе.
Слабый усталый ветер всплесками гонит по воде мелкие травинки и кем-то сплетенный венок из полевых ромашек. В теплом иле у самого берега копошатся головастики, по гладкому зеркалу пруда бегают водоножки, над густыми зарослями камыша неподвижно висит синяя стрекоза.
Есть узкие серебряные рыбы, которые плавают очень быстро, стремительно, только по прямой. Они похожи на кунаи.
Есть толстые, чернильно-черные рыбы, которые лежат прямо на дне, слабо шевеля длинными усами. Они похожи на ночь.
А еще есть округлые, шустрые рыбешки с красными плавниками и маленьким золотистыми тельцами, которые так радостно сверкают на солнце. И эти рыбы похожи на…
Слабое шевеление неподалеку привлекает внимание Сакуры, и она наконец нарушает собственную неподвижность. Жара стоит уже почти месяц, и пруд изрядно обмелел. В небольшом углублении на расстоянии метра от кромки воды слабо трепыхается в почти высохшей луже маленькая золотистая рыбка.
Девушка с изумлением смотрит на нее, потом наклоняется и осторожно зачерпывает воду ладонями.
Рыжая чешуя радостно искрится, словно она сделана из настоящего золота. Глаза у рыбешки круглые и чуть выпуклые, а спинной плавник похож на красный петушиный гребень. Рыбка слабо дергает своим хрупким пузатым тельцем и смешно разевает рот. А Сакура смотрит на это маленькое слабое существо в своих ладонях и грустно улыбается.
Говорят, золотые рыбки могут исполнять любые желания в обмен на свою свободу.
И это так просто – пожелать… Попросить исполнить свое желание. И получить мечту без малейших усилий со своей стороны. Всего лишь попросить – что может быть проще?
- Сакура-чааааан!
Она давно ждет этого вопля, поэтому ничуть не удивлена и даже не вздрагивает. Секунда – и у нее за плечом раздается шумное быстрое дыхание, а потом тот же знакомый голос продолжает:
- Сакура-чан, Какаши-сенсей сказал, что нам пора отправляться! Ты идешь?..
Волосы Наруто сияют в солнечных лучах так же ярко, как чешуя рыб. Нет, даже ярче. Он поправляет бандану и со странным вниманием смотрит на Сакуру, и ей кажется, что в его широко распахнутых глазах тоже плывут облака.
Сакура усмехается, беззлобно бросает:
- Разумеется, я иду, идиот! – и, наклонившись, осторожно выпускает золотую рыбку в пруд.
Та тонет, трепыхнув пышным хвостом, потом снова поднимается к самой поверхности воды и скользит прочь. Сакура провожает ее задумчивым взглядом, отряхивает от земли колени и, повернувшись, идет к виднеющимся неподалеку вратам Конохи, прекрасно зная, что Наруто без промедлений поспешит следом.
Она не собирается прикрываться сказками и вымаливать свое счастье у неведомых потусторонних сил.
Потому что… она поняла это не сразу, но…
Исполнение ее желаний зависит только от нее самой.
И еще – есть одна золотая рыбешка, которой Сакура не может… да и не хочет дарить свободу.
название: Сильнее
персонажи: Кисаме, Итачи
жанр: джен, angst
рейтинг: PG
посвящение: для Kursnic
статус: закончен
предупреждение: текст старый, написан еще в ноябре 2007 года, когда Итачи не был невинным агнцем; AU – согласно канону, Итачи пришел в Акацки раньше Хидана
количество слов: 475
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне
от автора: В продолжение «рыбной» тематики. Задуман на пару дней раньше «Рыб», написан позже…
СильнееХолодная рыба. Бесчувственное, безразличное ко всему, всегда спокойное, всегда отрешенное существо с неподвижными водянистыми глазами. Именно таким Кисаме видел свое отражение в глазах других людей.
Его часто называли холодной рыбой. Противники, жертвы, соседи, бывшие товарищи. И при этом каждый мнил, замирая от ужаса и собственной храбрости, будто совершает какое-то невероятное открытие. Кисаме в ответ только усмехался, и обычно единственным реальным открытием становилось вскрытие грудной клетки очередного шутника посредством Самехады. Впрочем, некоторые отделывались просто тяжелым переломом обеих ног – когда у Кисаме случалось хорошее настроение.
В его жизни был лишь один человек, который смог безнаказанно назвать его холодной рыбой.
…До появления в Акацки Итачи у Кисаме не было постоянного напарника. Все остальные оказались просто не в состоянии выносить характер Хошигаке и его постоянные шуточки, совершенно не вязавшиеся с образом «холодной рыбы». К тому же, поначалу Лидер не видел необходимости делать постоянные связки по два человека, и Акацки часто отправлялись на задания в одиночку, но когда организация перешла непосредственно к ловле Зверей, у каждого появился напарник. С Хиданом Кисаме капитально не сработался, хотя ему можно было спокойно сносить голову хоть по десять раз на дню, перспективы совместной работы с Зецу тоже особых восторгов не внушали. Но именно в этот момент пришел Учиха Итачи, и помочь «новенькому» освоиться поручили Кисаме.
Тело ребенка и глаза гения. Совершенное существо, всегда погруженное в свой внутренний мир. Мир, в котором, должно быть, застыла вечная круглая луна в красном небе.
Итачи всегда сохранял неприступное спокойствие и всегда знал, что нужно делать. Итачи идеально выполнял свою работу, без колебаний, сомнений и каких-либо слабостей. Итачи очень редко заговаривал первым.
А еще он совершенно не раздражал.
Кисаме сам поражался тому, как быстро привык к невысокой безмолвной тени где-то сбоку. Бесстрастное красивое лицо, внимательные глаза, в которых нет ничего, кроме тишины. Итачи просто невозможно было вывести из себя; он не обращал ни малейшего внимания на шуточки Кисаме, даже когда тот пару раз, в самом начале их знакомства, попытался назвать Учиху «девочкой». С тех пор Хошигаке при обращении к напарнику всегда использовал хонорификс «-сан». И как-то так получилось, что в решительные моменты Кисаме стал отступать назад, оберегая спину Итачи и предоставляя ему право действовать.
Кисаме знал, что это вызывает у остальных Акацки по меньшей мере недоумение. Чтобы такой человек, как он, по своей воле признал себя ниже кого бы то ни было… Слухов в организации ходило много, настоящая причина была известна только самому Кисаме.
Итачи хватало ума никогда не называть своего напарника холодной рыбой.
Единственным, кто однажды назвал Кисаме так и остался безнаказанным, была его собственная мать. А в следующее мгновение она сама вспорола себе живот, не желая больше видеть сына, руки которого запятнала кровь половины жителей их деревни.
Кисаме был рад, что все вышло именно так. Потому что он совсем не был уверен, что он, безжалостный убийца, садист и циник, преступник класса S, смог бы тогда убить свою мать.
И именно поэтому Кисаме считает, что Итачи сильнее его.
название: Зажигать костры
персонажи: Наруто и другие (поименное перечисление будет спойлером)
жанр: джен, сюрр
рейтинг: PG
статус: закончен
саммари: Всему свое время.
примечание: написано в декабре, после выхода 424 главы
количество слов: 1 051
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
Зажигать кострыУ дороги горел костер. В ночи он слабо мерцал, словно точка на черной плоскости, и пространство как будто сужалось, если долго смотреть на эту точку. Наруто пару раз смигнул, пытаясь сфокусировать взгляд, осмотрелся по сторонам, но вокруг была все та же темнота, совершенно одинаковая и ничем не примечательная. Единственным ориентиром был костер впереди у дороги.
Наруто взлохматил волосы, как делал всегда, когда чувствовал себя неловко, потом мысленно махнул рукой и решительно двинулся вперед. Все равно выбора особого нет, а идти назад в любом случае глупо.
На самом деле, у него были серьезные подозрения, что этот костер – просто мираж или вообще какой-нибудь зловредный дух (из тех, чье главное развлечение – сбивать с дороги путников), и Наруто почти ожидал, что мерцающая точка пламени с каждым новым шагом будет только отдаляться, заводя его неизвестно куда… но нет, костер и не думал убегать. Он чинно-мирно горел на одном месте, и по мере приближения все больше напоминал именно костер, а не что-то другое.
Наруто на всякий случай нащупал в поясной сумке кунай и подошел еще ближе, до рези в глазах вглядываясь в смутные тени впереди.
Костер был высокий, почти в человеческий рост, и в основе его сквозь пламя можно было разглядеть решетку. Не то металлическую, не то сложенную из деревянных брусьев. Искры взлетали высоко в черное небо и бесследно исчезали там.
Наруто внезапно осознал, что от костра не веет теплом. Совсем.
Одна из теней-фигур вдруг повернулась, и он с изумлением узнал Какаши. Бывший учитель улыбнулся под маской и коротко отсалютовал, выдав вместо приветствия знакомое:
- Йо!
Из-за его спины тут же выглянул черноволосый мальчишка со странными оранжевыми очками, болтавшимися на шее, и весело ухмыльнулся, кивнув Наруто, как старому знакомому.
- Пришел все-таки, - раздался откуда-то из темноты старчески ворчливый голос.
Наруто, с изумлением покосившись на Какаши и мальчишку, обошел костер и увидел за ним Третьего и Асуму, сидевших прямо на земле и игравших в сёги. Оба курили и, кажется, соревновались, кто придаст выдыхаемому дыму наиболее замысловатую форму.
Третий снова многозначительно пыхнул трубкой и пристально посмотрел на Наруто:
- Шляпа не великовата?
Наруто нахмурился и на автомате сдвинул наследственную шляпу Хокаге на затылок, мрачно буркнув:
- Нет, наоборот маловата!
- Значит, просто голова от работы распухла, - заявил Сарутоби с таким видом, словно это было что-то невероятно естественное, и вернулся к игре.
- Так бывает, - успокаивающе заметил Асума, улыбнулся и передвинул фигуру на доске.
Наруто только сейчас заметил, что фигуры были какие-то странные. Больше всего они напоминали маленьких оловянных солдатиков.
Какаши встал за плечом Наруто и выразительно хмыкнул:
- С непривычки еще и не такое бывает.
- Ну, для тебя-то работа точно всегда была делом непривычным! – громко фыркнул мальчишка с очками, плюхаясь на землю рядом с Асумой и снизу вверх глядя на Какаши.
Тот просто безразлично пожал плечами. У него был такой спокойный, даже скорее умиротворенный взгляд, какого Наруто никогда у него не видел. Словно бывший учитель наконец-то расслабился, скинул с плеч какую-то тяжесть.
Наруто внезапно осознал, что Какаши был без протектора.
- Он только притворялся, что примерно следует правилам, а на самом деле всегда любил похалтурить! – вдруг доверительно сообщил мальчишка, повернувшись к Наруто, и весело подмигнул.
Наруто неуверенно усмехнулся в ответ… потом покосился на Какаши и выдал, обвиняющее наставив на него палец:
- Ага, я всегда подозревал что-то в этом роде!
Тот негромко вздохнул и повернулся к мальчишке:
- Чего ты от меня хочешь?
Мальчишка посерьезнел, поднялся на ноги и отряхнул колени. После посмотрел на Какаши так пристально, словно вокруг больше не было никого, и медленно произнес:
- Я хочу снова увидеть своего друга-заносчивого придурка, который ершился в ответ на каждую подначку и обливал всех подряд ледяным презрением! – он опять фыркнул и скрестил руки на груди. – Может, у меня ностальгия?!
Какаши с озадаченным видом почесал в затылке:
- Не думал, что ты мог соскучиться по мне прежнему. Я изменился.
- Ну и что? – небрежно отмахнулся мальчишка. – А я нет!
- Шли бы вы, а? – мирно попросил Асума, флегматично передвигая очередную фигуру. – Вообще-то, это наш костер.
Наруто только сейчас заметил, что все фигуры были расписаны под шиноби.
Мальчишка шумно вздохнул и развел руками:
- Ну, мой костер горит так давно, что уже почти весь выгорел, а этот меланхоличный придурок даже не смог нормально совершить переход, так что вообще остался без костра!
- Тогда идите доставать кого-нибудь еще, - отрезал Сарутоби, хмурясь и грызя трубку. Похоже, ситуация на доске складывалась не в его пользу.
Мальчишка опять вздохнул:
- Сенсей занят, у него уже который год затянувшийся медовый месяц, так что нас прогнали… Джирайя-сама весь погружен в творческий процесс – пишет на песке очередной роман, а Хайяте-сан что-то ему рассказывает. Даже Итачи весь в себе, все обдумывает, что скажет клану при встрече, и находиться с ним рядом как-то невесело… А Сакумо-сан сгрузил своего великовозрастного сыночка на меня и велел провести тут типа экскурсию!
- Бедный ты, несчастный, - задумчиво прокомментировал Асума, поглощенный игрой.
- Ага, - невозмутимо согласился мальчишка и ухмыльнулся.
Какаши спокойно улыбался под маской и смотрел все так же умиротворенно.
А Наруто чувствовал себя сторонним наблюдателем, которому тут не место.
Но в следующее мгновение мальчишка вдруг повернулся к нему, сверкнув до странного знакомыми черными глазами, и с неожиданной горячностью спросил:
- Ты умеешь ценить жизнь?!
Наруто поначалу оторопел, а потом, хоть и не понял, к чему это было, решительно заявил:
- Да!
Мальчишка серьезно кивнул, словно и не ожидал иного ответа, после чего вдруг схватил Какаши за руку и с силой толкнул его к Наруто:
- Тогда забирай!
Наруто видел, как расширились глаза Какаши и как мгновенно слетела с него вся флегматичность.
- Возвращайся, когда научишься зажигать костры, не раньше! – бросил вслед мальчишка.
А в следующее мгновение Какаши с силой врезался в Наруто, и это соприкосновение было как вспышка, после которой вся темнота вокруг взорвалась чистым белым светом.
…Наруто едва успел подумать, что этот странный незнакомый мальчишка напоминает ему его самого в детстве.
- Наруто!!! – оглушительно рявкнул над ухом предельно раздраженный голос. – Опять ты заснул посреди урока?!
Наруто подскочил на месте, лихорадочно заозирался, пытаясь понять, где находится, потом посмотрел на учителя снизу вверх и буркнул:
- Ирука-сенсей, нафига Вам всякий раз уточнять очевидное?
Учитель аж задохнулся от возмущения, а потом разразился обстоятельной гневной тирадой минут на пять.
Остальные дети сдавленно хихикали, и Наруто кожей чувствовал их пристальные взгляды, но, против обыкновения, это его совсем не задевало. Куда большую досаду вызвало то, что он совсем не запомнил, что же ему снилось.
На следующей неделе в Академии начинались выпускные экзамены.
название: Дела семейные
пейринг: Шино/Киба, Киба/Хината, Шино/Хината (все намеками) плюс еще один неожиданный
жанр: humour
рейтинг: PG
посвящение: для Эстебан Бореад
статус: закончен
саммари: О том, к каким неожиданным последствиям может привести совместная миссия.
количество слов: 887
дисклеймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
Дела семейные
Это был спокойный и тихий вечер, из тех мирных вечеров, когда все шиноби либо разосланы по миссиям, либо отправились по домам отсыпаться, и можно быть уверенным, что не произойдет ничего из ряда вон выходящего и это ленивое спокойствие продлится до самого утра…
Короче, это был такой вечер, какого в Конохе не могло быть по определению.
Киба сидел в маленьком, никому толком неизвестном баре для гражданских и мрачно напивался. Щупленький подслеповатый хозяин поначалу рискнул было намекнуть, что несовершеннолетним саке не положено, но пристальный взгляд Кибы оказался настолько убедительным, что хозяин поспешно отказался от роли поборника нравов и, вручив странному гостю бутылку, скрылся в темном углу.
Итак, славный наследник не менее славного клана Инудзука напивался и думал. Рядом с ним за барной стойкой, едва помещаясь на высоком стуле, сидел Акамару и, вероятно, тоже думал. Во всяком случае, он молчал и взирал на мрачного хозяина огромными несчастными глазами.
Кто знает, как долго Киба мог бы просидеть вот так и до чего он бы додумался в итоге, если б не внезапное появление Шино. Хозяин бара, взглянув на воздвигшуюся в дверном проеме закутанную фигуру, поспешил сделать вид, что ничего не заметил, остальные немногочисленные посетители благоразумно последовали его примеру.
Несколько минут Шино простоял в дверях, созерцая помещение – впрочем, с уверенностью этого утверждать было нельзя, так как очков Абураме не снял. Наконец он медленно, но решительно приблизился к барной стойке и сел по другую сторону от Акамару.
Какое-то время все трое молчали. Потом Киба так же молча толкнул бутылку Шино, тот сделал глоток и вернул бутылку напарнику. Акамару положил морду на столешницу и тоскливым взглядом следил за передвижениями бутылки.
Наконец повисшее в воздухе напряжение достигло критической отметки, и Киба понял, что пора. Он ссутулил плечи, мрачно глядя в горлышко ничем не повинной бутылки, мысленно выругался и торжественно сообщил:
- Моя сестра собирается замуж.
В абсолютной тишине бара это прозвучало, как приговор. Остальные посетители нервно зашевелились и единодушно поспешили к выходу.
Как говорит популярная конохская поговорка, не вставай на пути у шиноби – и не судим будешь.
Дождавшись завершения миграции гражданских, Шино чуть повернул голову к другу и медленно произнес:
- По настроению вижу твоему, поздравлять не стоит тебя.
Сначала Киба хотел взорваться и в ответ наорать, выплескивая все свое раздражение, но замешкал, подбирая наиболее экспрессивные выражения, а потом момент был упущен. Акамару тихонечко тявкнул, сжавшись на стуле и явно стараясь занимать как можно меньше места, что, впрочем, получалось у него не очень хорошо. Инудзука тяжело вздохнул, залпом опустошил бутылку и почти безразлично пояснил:
- Они месяц назад ходили на миссию вместе. И он там ей жизнь спас. А сестра всегда была влюбчива, а тут вдруг с чего-то решила, что он и есть тот единственный принц на белом сенбернаре, - Киба, не выдержав, скривился, потом обхватил Акамару руками за шею и уткнулся носом ему в загривок, однако продолжил все тем же ровным голосом. – Мама всех прежних парней Ханы посылала сразу, а тут решила, что союз с таким кланом нам не помешает. А я…
Горло противно сдавило, и он вынужден был замолчать. Акамару, покорно принявший роль плюшевой игрушки, жалобно заскулил.
Шино невозмутимо взирал на обоих сквозь темные стекла очков.
Не дождавшись дружеской поддержки, Киба обиженно насупился и рявкнул так, что бутылки в баре затряслись:
- Я не хочу, чтобы главой семьи стал этот заносчивый урод!!!
Хозяин бара испуганно икнул и на всякий случай присел, держась рукой за сердце.
Не обратив на него ни малейшего внимания, Инудзука процедил:
- Ненавижу… Надеюсь, он сбежит от сестры так же, как папа от мамы!..
Шино поправил очки и наконец задумчиво изрек:
- Главой семьи Инудзука вряд ли быть ему, сестра твоя в клан его скорей перейдет.
Киба хотел было возразить, потом серьезно задумался над такой перспективой, представил ее себе в красках – и истерично заржал, согнувшись пополам.
Акамару смотрел на хозяина почти в ужасе. Шино негромко вздохнул и, достав из кармана недавно приобретенные четки, принялся медитативно перебирать их. Они здорово помогали сохранять спокойствие, особенно в последнее время.
Киба прекратил смеяться так же внезапно, как начал, спрятал лицо в ладонях и глухо простонал:
- Никогда не думал, что сестра… У них же такая разница в возрасте!..
- Велика не так уж она, - сдержанно заметил Шино, не переставая перебирать теплые деревянные шарики. Потом невозмутимо спросил. – Что еще беспокоит тебя?
Инудзука удивленно посмотрел на него, потом нахмурился, закусив губу… и наконец выдал:
- Как я теперь женюсь на Хинате?!
Несколько минут они сидели абсолютно неподвижно, глядя друг другу в глаза. Напряжение в воздухе все нарастало, несчастный хозяин бара поспешно ретировался в подсобное помещение, и даже сжавшийся Акамару явно испытывал желание заныкаться куда-нибудь под стол.
Однако ожидаемый взрыв вновь прошел мимо. Киба выдохнул и опустил плечи, сдаваясь, с подозрением понюхал горлышко пустой бутылки и уныло пробормотал:
- Придется тебе…
Шино намотал четки на руку и мягко заметил:
- Разница есть ли?
Инудзука быстро взглянул на него из-под опущенных ресниц и снова коротко расхохотался, потом перегнулся через Акамару и обнял Абураме, уткнувшись носом ему в воротник.
- Ну и семейка из нас все-таки получится… - с неожиданным спокойствием произнес он, а после вдруг пьяно хихикнул. – Верно говорят: у каждого уважающего себя шиноби должны быть любовник и любовница!
Шино выразительно хмыкнул, вплетая пальцы в его волосы, и задумчиво произнес:
- Признаться, неожиданностью собака стала для меня…
Придавленный Акамару зевнул и вопросительно гавкнул.
А в соседнем баре в гордом и неприступном одиночестве напивался Неджи, но это уже другая история.
Свадьбу Хьюги Хиаши и Инудзуки Ханы праздновали в сентябре.
название: Рыбы
пейринг: Наруто/Сакура
жанр: romance
рейтинг: G
статус: закончен
количество слов: 531
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
от автора: Случайно увидела картинку, которая мгновенно и безраздельно завладела всем моим вниманием (говоря привычным сленгом, «съела мне мозг») и потребовала немедленно записать эту короткую сценку.
Рыбы
…Где носились сумрачные тени,
То на рыб похожи, то на птиц.
Николай Гумилев
То на рыб похожи, то на птиц.
Николай Гумилев
Рыбы парят в воде, грациозно шевеля плавниками в своем неспешном танце. Рыбы - это водные птицы, диковинные птицы с драгоценной чешуей вместо оперенья. В воде отражается опрокинутое небо, и по этому небу медленно скользят золотые, медные и серебристые спинки рыб.
Солнце светит ярко и остро, лето в самом разгаре, и воздух вокруг душный и почти нестерпимо жаркий. По лбу медленно стекает капля пота, неприятно щекочет кожу, но Сакуре совсем не хочется шевелиться. Она сидит на берегу маленького пруда и неотрывно смотрит в воду.
По зеркальной поверхности плывут облака. И кажется, что резвящиеся в теплой воде рыбы ныряют прямо в их белоснежный пух. А еще кажется, что, если поднять голову, можно увидеть этих же рыб в небе.
Слабый усталый ветер всплесками гонит по воде мелкие травинки и кем-то сплетенный венок из полевых ромашек. В теплом иле у самого берега копошатся головастики, по гладкому зеркалу пруда бегают водоножки, над густыми зарослями камыша неподвижно висит синяя стрекоза.
Есть узкие серебряные рыбы, которые плавают очень быстро, стремительно, только по прямой. Они похожи на кунаи.
Есть толстые, чернильно-черные рыбы, которые лежат прямо на дне, слабо шевеля длинными усами. Они похожи на ночь.
А еще есть округлые, шустрые рыбешки с красными плавниками и маленьким золотистыми тельцами, которые так радостно сверкают на солнце. И эти рыбы похожи на…
Слабое шевеление неподалеку привлекает внимание Сакуры, и она наконец нарушает собственную неподвижность. Жара стоит уже почти месяц, и пруд изрядно обмелел. В небольшом углублении на расстоянии метра от кромки воды слабо трепыхается в почти высохшей луже маленькая золотистая рыбка.
Девушка с изумлением смотрит на нее, потом наклоняется и осторожно зачерпывает воду ладонями.
Рыжая чешуя радостно искрится, словно она сделана из настоящего золота. Глаза у рыбешки круглые и чуть выпуклые, а спинной плавник похож на красный петушиный гребень. Рыбка слабо дергает своим хрупким пузатым тельцем и смешно разевает рот. А Сакура смотрит на это маленькое слабое существо в своих ладонях и грустно улыбается.
Говорят, золотые рыбки могут исполнять любые желания в обмен на свою свободу.
И это так просто – пожелать… Попросить исполнить свое желание. И получить мечту без малейших усилий со своей стороны. Всего лишь попросить – что может быть проще?
- Сакура-чааааан!
Она давно ждет этого вопля, поэтому ничуть не удивлена и даже не вздрагивает. Секунда – и у нее за плечом раздается шумное быстрое дыхание, а потом тот же знакомый голос продолжает:
- Сакура-чан, Какаши-сенсей сказал, что нам пора отправляться! Ты идешь?..
Волосы Наруто сияют в солнечных лучах так же ярко, как чешуя рыб. Нет, даже ярче. Он поправляет бандану и со странным вниманием смотрит на Сакуру, и ей кажется, что в его широко распахнутых глазах тоже плывут облака.
Сакура усмехается, беззлобно бросает:
- Разумеется, я иду, идиот! – и, наклонившись, осторожно выпускает золотую рыбку в пруд.
Та тонет, трепыхнув пышным хвостом, потом снова поднимается к самой поверхности воды и скользит прочь. Сакура провожает ее задумчивым взглядом, отряхивает от земли колени и, повернувшись, идет к виднеющимся неподалеку вратам Конохи, прекрасно зная, что Наруто без промедлений поспешит следом.
Она не собирается прикрываться сказками и вымаливать свое счастье у неведомых потусторонних сил.
Потому что… она поняла это не сразу, но…
Исполнение ее желаний зависит только от нее самой.
И еще – есть одна золотая рыбешка, которой Сакура не может… да и не хочет дарить свободу.
название: Сильнее
персонажи: Кисаме, Итачи
жанр: джен, angst
рейтинг: PG
посвящение: для Kursnic
статус: закончен
предупреждение: текст старый, написан еще в ноябре 2007 года, когда Итачи не был невинным агнцем; AU – согласно канону, Итачи пришел в Акацки раньше Хидана
количество слов: 475
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне
от автора: В продолжение «рыбной» тематики. Задуман на пару дней раньше «Рыб», написан позже…
СильнееХолодная рыба. Бесчувственное, безразличное ко всему, всегда спокойное, всегда отрешенное существо с неподвижными водянистыми глазами. Именно таким Кисаме видел свое отражение в глазах других людей.
Его часто называли холодной рыбой. Противники, жертвы, соседи, бывшие товарищи. И при этом каждый мнил, замирая от ужаса и собственной храбрости, будто совершает какое-то невероятное открытие. Кисаме в ответ только усмехался, и обычно единственным реальным открытием становилось вскрытие грудной клетки очередного шутника посредством Самехады. Впрочем, некоторые отделывались просто тяжелым переломом обеих ног – когда у Кисаме случалось хорошее настроение.
В его жизни был лишь один человек, который смог безнаказанно назвать его холодной рыбой.
…До появления в Акацки Итачи у Кисаме не было постоянного напарника. Все остальные оказались просто не в состоянии выносить характер Хошигаке и его постоянные шуточки, совершенно не вязавшиеся с образом «холодной рыбы». К тому же, поначалу Лидер не видел необходимости делать постоянные связки по два человека, и Акацки часто отправлялись на задания в одиночку, но когда организация перешла непосредственно к ловле Зверей, у каждого появился напарник. С Хиданом Кисаме капитально не сработался, хотя ему можно было спокойно сносить голову хоть по десять раз на дню, перспективы совместной работы с Зецу тоже особых восторгов не внушали. Но именно в этот момент пришел Учиха Итачи, и помочь «новенькому» освоиться поручили Кисаме.
Тело ребенка и глаза гения. Совершенное существо, всегда погруженное в свой внутренний мир. Мир, в котором, должно быть, застыла вечная круглая луна в красном небе.
Итачи всегда сохранял неприступное спокойствие и всегда знал, что нужно делать. Итачи идеально выполнял свою работу, без колебаний, сомнений и каких-либо слабостей. Итачи очень редко заговаривал первым.
А еще он совершенно не раздражал.
Кисаме сам поражался тому, как быстро привык к невысокой безмолвной тени где-то сбоку. Бесстрастное красивое лицо, внимательные глаза, в которых нет ничего, кроме тишины. Итачи просто невозможно было вывести из себя; он не обращал ни малейшего внимания на шуточки Кисаме, даже когда тот пару раз, в самом начале их знакомства, попытался назвать Учиху «девочкой». С тех пор Хошигаке при обращении к напарнику всегда использовал хонорификс «-сан». И как-то так получилось, что в решительные моменты Кисаме стал отступать назад, оберегая спину Итачи и предоставляя ему право действовать.
Кисаме знал, что это вызывает у остальных Акацки по меньшей мере недоумение. Чтобы такой человек, как он, по своей воле признал себя ниже кого бы то ни было… Слухов в организации ходило много, настоящая причина была известна только самому Кисаме.
Итачи хватало ума никогда не называть своего напарника холодной рыбой.
Единственным, кто однажды назвал Кисаме так и остался безнаказанным, была его собственная мать. А в следующее мгновение она сама вспорола себе живот, не желая больше видеть сына, руки которого запятнала кровь половины жителей их деревни.
Кисаме был рад, что все вышло именно так. Потому что он совсем не был уверен, что он, безжалостный убийца, садист и циник, преступник класса S, смог бы тогда убить свою мать.
И именно поэтому Кисаме считает, что Итачи сильнее его.
название: Зажигать костры
персонажи: Наруто и другие (поименное перечисление будет спойлером)
жанр: джен, сюрр
рейтинг: PG
статус: закончен
саммари: Всему свое время.
примечание: написано в декабре, после выхода 424 главы
количество слов: 1 051
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
Зажигать кострыУ дороги горел костер. В ночи он слабо мерцал, словно точка на черной плоскости, и пространство как будто сужалось, если долго смотреть на эту точку. Наруто пару раз смигнул, пытаясь сфокусировать взгляд, осмотрелся по сторонам, но вокруг была все та же темнота, совершенно одинаковая и ничем не примечательная. Единственным ориентиром был костер впереди у дороги.
Наруто взлохматил волосы, как делал всегда, когда чувствовал себя неловко, потом мысленно махнул рукой и решительно двинулся вперед. Все равно выбора особого нет, а идти назад в любом случае глупо.
На самом деле, у него были серьезные подозрения, что этот костер – просто мираж или вообще какой-нибудь зловредный дух (из тех, чье главное развлечение – сбивать с дороги путников), и Наруто почти ожидал, что мерцающая точка пламени с каждым новым шагом будет только отдаляться, заводя его неизвестно куда… но нет, костер и не думал убегать. Он чинно-мирно горел на одном месте, и по мере приближения все больше напоминал именно костер, а не что-то другое.
Наруто на всякий случай нащупал в поясной сумке кунай и подошел еще ближе, до рези в глазах вглядываясь в смутные тени впереди.
Костер был высокий, почти в человеческий рост, и в основе его сквозь пламя можно было разглядеть решетку. Не то металлическую, не то сложенную из деревянных брусьев. Искры взлетали высоко в черное небо и бесследно исчезали там.
Наруто внезапно осознал, что от костра не веет теплом. Совсем.
Одна из теней-фигур вдруг повернулась, и он с изумлением узнал Какаши. Бывший учитель улыбнулся под маской и коротко отсалютовал, выдав вместо приветствия знакомое:
- Йо!
Из-за его спины тут же выглянул черноволосый мальчишка со странными оранжевыми очками, болтавшимися на шее, и весело ухмыльнулся, кивнув Наруто, как старому знакомому.
- Пришел все-таки, - раздался откуда-то из темноты старчески ворчливый голос.
Наруто, с изумлением покосившись на Какаши и мальчишку, обошел костер и увидел за ним Третьего и Асуму, сидевших прямо на земле и игравших в сёги. Оба курили и, кажется, соревновались, кто придаст выдыхаемому дыму наиболее замысловатую форму.
Третий снова многозначительно пыхнул трубкой и пристально посмотрел на Наруто:
- Шляпа не великовата?
Наруто нахмурился и на автомате сдвинул наследственную шляпу Хокаге на затылок, мрачно буркнув:
- Нет, наоборот маловата!
- Значит, просто голова от работы распухла, - заявил Сарутоби с таким видом, словно это было что-то невероятно естественное, и вернулся к игре.
- Так бывает, - успокаивающе заметил Асума, улыбнулся и передвинул фигуру на доске.
Наруто только сейчас заметил, что фигуры были какие-то странные. Больше всего они напоминали маленьких оловянных солдатиков.
Какаши встал за плечом Наруто и выразительно хмыкнул:
- С непривычки еще и не такое бывает.
- Ну, для тебя-то работа точно всегда была делом непривычным! – громко фыркнул мальчишка с очками, плюхаясь на землю рядом с Асумой и снизу вверх глядя на Какаши.
Тот просто безразлично пожал плечами. У него был такой спокойный, даже скорее умиротворенный взгляд, какого Наруто никогда у него не видел. Словно бывший учитель наконец-то расслабился, скинул с плеч какую-то тяжесть.
Наруто внезапно осознал, что Какаши был без протектора.
- Он только притворялся, что примерно следует правилам, а на самом деле всегда любил похалтурить! – вдруг доверительно сообщил мальчишка, повернувшись к Наруто, и весело подмигнул.
Наруто неуверенно усмехнулся в ответ… потом покосился на Какаши и выдал, обвиняющее наставив на него палец:
- Ага, я всегда подозревал что-то в этом роде!
Тот негромко вздохнул и повернулся к мальчишке:
- Чего ты от меня хочешь?
Мальчишка посерьезнел, поднялся на ноги и отряхнул колени. После посмотрел на Какаши так пристально, словно вокруг больше не было никого, и медленно произнес:
- Я хочу снова увидеть своего друга-заносчивого придурка, который ершился в ответ на каждую подначку и обливал всех подряд ледяным презрением! – он опять фыркнул и скрестил руки на груди. – Может, у меня ностальгия?!
Какаши с озадаченным видом почесал в затылке:
- Не думал, что ты мог соскучиться по мне прежнему. Я изменился.
- Ну и что? – небрежно отмахнулся мальчишка. – А я нет!
- Шли бы вы, а? – мирно попросил Асума, флегматично передвигая очередную фигуру. – Вообще-то, это наш костер.
Наруто только сейчас заметил, что все фигуры были расписаны под шиноби.
Мальчишка шумно вздохнул и развел руками:
- Ну, мой костер горит так давно, что уже почти весь выгорел, а этот меланхоличный придурок даже не смог нормально совершить переход, так что вообще остался без костра!
- Тогда идите доставать кого-нибудь еще, - отрезал Сарутоби, хмурясь и грызя трубку. Похоже, ситуация на доске складывалась не в его пользу.
Мальчишка опять вздохнул:
- Сенсей занят, у него уже который год затянувшийся медовый месяц, так что нас прогнали… Джирайя-сама весь погружен в творческий процесс – пишет на песке очередной роман, а Хайяте-сан что-то ему рассказывает. Даже Итачи весь в себе, все обдумывает, что скажет клану при встрече, и находиться с ним рядом как-то невесело… А Сакумо-сан сгрузил своего великовозрастного сыночка на меня и велел провести тут типа экскурсию!
- Бедный ты, несчастный, - задумчиво прокомментировал Асума, поглощенный игрой.
- Ага, - невозмутимо согласился мальчишка и ухмыльнулся.
Какаши спокойно улыбался под маской и смотрел все так же умиротворенно.
А Наруто чувствовал себя сторонним наблюдателем, которому тут не место.
Но в следующее мгновение мальчишка вдруг повернулся к нему, сверкнув до странного знакомыми черными глазами, и с неожиданной горячностью спросил:
- Ты умеешь ценить жизнь?!
Наруто поначалу оторопел, а потом, хоть и не понял, к чему это было, решительно заявил:
- Да!
Мальчишка серьезно кивнул, словно и не ожидал иного ответа, после чего вдруг схватил Какаши за руку и с силой толкнул его к Наруто:
- Тогда забирай!
Наруто видел, как расширились глаза Какаши и как мгновенно слетела с него вся флегматичность.
- Возвращайся, когда научишься зажигать костры, не раньше! – бросил вслед мальчишка.
А в следующее мгновение Какаши с силой врезался в Наруто, и это соприкосновение было как вспышка, после которой вся темнота вокруг взорвалась чистым белым светом.
…Наруто едва успел подумать, что этот странный незнакомый мальчишка напоминает ему его самого в детстве.
- Наруто!!! – оглушительно рявкнул над ухом предельно раздраженный голос. – Опять ты заснул посреди урока?!
Наруто подскочил на месте, лихорадочно заозирался, пытаясь понять, где находится, потом посмотрел на учителя снизу вверх и буркнул:
- Ирука-сенсей, нафига Вам всякий раз уточнять очевидное?
Учитель аж задохнулся от возмущения, а потом разразился обстоятельной гневной тирадой минут на пять.
Остальные дети сдавленно хихикали, и Наруто кожей чувствовал их пристальные взгляды, но, против обыкновения, это его совсем не задевало. Куда большую досаду вызвало то, что он совсем не запомнил, что же ему снилось.
На следующей неделе в Академии начинались выпускные экзамены.
название: Дела семейные
пейринг: Шино/Киба, Киба/Хината, Шино/Хината (все намеками) плюс еще один неожиданный
жанр: humour
рейтинг: PG
посвящение: для Эстебан Бореад
статус: закончен
саммари: О том, к каким неожиданным последствиям может привести совместная миссия.
количество слов: 887
дисклеймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
Дела семейные
- Я никогда не женюсь! – торжественно заявил Зойсайт.
- С твоими-то пристрастиями? Конечно. Только замуж.
(с) Yariela
- С твоими-то пристрастиями? Конечно. Только замуж.
(с) Yariela
Это был спокойный и тихий вечер, из тех мирных вечеров, когда все шиноби либо разосланы по миссиям, либо отправились по домам отсыпаться, и можно быть уверенным, что не произойдет ничего из ряда вон выходящего и это ленивое спокойствие продлится до самого утра…
Короче, это был такой вечер, какого в Конохе не могло быть по определению.
Киба сидел в маленьком, никому толком неизвестном баре для гражданских и мрачно напивался. Щупленький подслеповатый хозяин поначалу рискнул было намекнуть, что несовершеннолетним саке не положено, но пристальный взгляд Кибы оказался настолько убедительным, что хозяин поспешно отказался от роли поборника нравов и, вручив странному гостю бутылку, скрылся в темном углу.
Итак, славный наследник не менее славного клана Инудзука напивался и думал. Рядом с ним за барной стойкой, едва помещаясь на высоком стуле, сидел Акамару и, вероятно, тоже думал. Во всяком случае, он молчал и взирал на мрачного хозяина огромными несчастными глазами.
Кто знает, как долго Киба мог бы просидеть вот так и до чего он бы додумался в итоге, если б не внезапное появление Шино. Хозяин бара, взглянув на воздвигшуюся в дверном проеме закутанную фигуру, поспешил сделать вид, что ничего не заметил, остальные немногочисленные посетители благоразумно последовали его примеру.
Несколько минут Шино простоял в дверях, созерцая помещение – впрочем, с уверенностью этого утверждать было нельзя, так как очков Абураме не снял. Наконец он медленно, но решительно приблизился к барной стойке и сел по другую сторону от Акамару.
Какое-то время все трое молчали. Потом Киба так же молча толкнул бутылку Шино, тот сделал глоток и вернул бутылку напарнику. Акамару положил морду на столешницу и тоскливым взглядом следил за передвижениями бутылки.
Наконец повисшее в воздухе напряжение достигло критической отметки, и Киба понял, что пора. Он ссутулил плечи, мрачно глядя в горлышко ничем не повинной бутылки, мысленно выругался и торжественно сообщил:
- Моя сестра собирается замуж.
В абсолютной тишине бара это прозвучало, как приговор. Остальные посетители нервно зашевелились и единодушно поспешили к выходу.
Как говорит популярная конохская поговорка, не вставай на пути у шиноби – и не судим будешь.
Дождавшись завершения миграции гражданских, Шино чуть повернул голову к другу и медленно произнес:
- По настроению вижу твоему, поздравлять не стоит тебя.
Сначала Киба хотел взорваться и в ответ наорать, выплескивая все свое раздражение, но замешкал, подбирая наиболее экспрессивные выражения, а потом момент был упущен. Акамару тихонечко тявкнул, сжавшись на стуле и явно стараясь занимать как можно меньше места, что, впрочем, получалось у него не очень хорошо. Инудзука тяжело вздохнул, залпом опустошил бутылку и почти безразлично пояснил:
- Они месяц назад ходили на миссию вместе. И он там ей жизнь спас. А сестра всегда была влюбчива, а тут вдруг с чего-то решила, что он и есть тот единственный принц на белом сенбернаре, - Киба, не выдержав, скривился, потом обхватил Акамару руками за шею и уткнулся носом ему в загривок, однако продолжил все тем же ровным голосом. – Мама всех прежних парней Ханы посылала сразу, а тут решила, что союз с таким кланом нам не помешает. А я…
Горло противно сдавило, и он вынужден был замолчать. Акамару, покорно принявший роль плюшевой игрушки, жалобно заскулил.
Шино невозмутимо взирал на обоих сквозь темные стекла очков.
Не дождавшись дружеской поддержки, Киба обиженно насупился и рявкнул так, что бутылки в баре затряслись:
- Я не хочу, чтобы главой семьи стал этот заносчивый урод!!!
Хозяин бара испуганно икнул и на всякий случай присел, держась рукой за сердце.
Не обратив на него ни малейшего внимания, Инудзука процедил:
- Ненавижу… Надеюсь, он сбежит от сестры так же, как папа от мамы!..
Шино поправил очки и наконец задумчиво изрек:
- Главой семьи Инудзука вряд ли быть ему, сестра твоя в клан его скорей перейдет.
Киба хотел было возразить, потом серьезно задумался над такой перспективой, представил ее себе в красках – и истерично заржал, согнувшись пополам.
Акамару смотрел на хозяина почти в ужасе. Шино негромко вздохнул и, достав из кармана недавно приобретенные четки, принялся медитативно перебирать их. Они здорово помогали сохранять спокойствие, особенно в последнее время.
Киба прекратил смеяться так же внезапно, как начал, спрятал лицо в ладонях и глухо простонал:
- Никогда не думал, что сестра… У них же такая разница в возрасте!..
- Велика не так уж она, - сдержанно заметил Шино, не переставая перебирать теплые деревянные шарики. Потом невозмутимо спросил. – Что еще беспокоит тебя?
Инудзука удивленно посмотрел на него, потом нахмурился, закусив губу… и наконец выдал:
- Как я теперь женюсь на Хинате?!
Несколько минут они сидели абсолютно неподвижно, глядя друг другу в глаза. Напряжение в воздухе все нарастало, несчастный хозяин бара поспешно ретировался в подсобное помещение, и даже сжавшийся Акамару явно испытывал желание заныкаться куда-нибудь под стол.
Однако ожидаемый взрыв вновь прошел мимо. Киба выдохнул и опустил плечи, сдаваясь, с подозрением понюхал горлышко пустой бутылки и уныло пробормотал:
- Придется тебе…
Шино намотал четки на руку и мягко заметил:
- Разница есть ли?
Инудзука быстро взглянул на него из-под опущенных ресниц и снова коротко расхохотался, потом перегнулся через Акамару и обнял Абураме, уткнувшись носом ему в воротник.
- Ну и семейка из нас все-таки получится… - с неожиданным спокойствием произнес он, а после вдруг пьяно хихикнул. – Верно говорят: у каждого уважающего себя шиноби должны быть любовник и любовница!
Шино выразительно хмыкнул, вплетая пальцы в его волосы, и задумчиво произнес:
- Признаться, неожиданностью собака стала для меня…
Придавленный Акамару зевнул и вопросительно гавкнул.
А в соседнем баре в гордом и неприступном одиночестве напивался Неджи, но это уже другая история.
Свадьбу Хьюги Хиаши и Инудзуки Ханы праздновали в сентябре.
@темы: команда №7, акацуки, angst, драбблы, humour, гет, слеш, джен, medb., romance, лист, авторский
среда, 04 марта 2009
- Я - настоящий флаффер. - А почему с топором? - Вот видите, как мало вы знаете о настоящих флафферах!
Пейринг: Орочимару/Саске
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-PG-13
Примечания: написано для Миссис Малфой, вбоквел к фику "Порочное зачатие", зарисовка, ОП, все еще мпрег
читать дальшеОрочимару постучал и переступил порог спальни.
- Как мы чувствуем себя сегодня? – умильно спросил он, подходя к кровати Саске.
- Мы с Пушистиком чувствуем себя хорошо, - ответил тот, не отрываясь от книжки.
Уголки губ Орочимару непроизвольно скривились:
- Вообще-то я имел в виду тебя и ребенка, а не тебя и этого…
Под «этим» он имел в виду здоровенного кота, который растянулся у Саске прямо под боком. «Чтоб он провалился», - в очередной раз мысленно добавил Орочимару. «Ишь как отожрался, вымахал, скотина», - думал он, глядя на кота. Тот и правда здорово вырос за последние два месяца; единственное, что было в этом хорошего, теперь он уже не мог лежать у Саске на животе или на груди - стал слишком тяжелым. Орочимару с содроганием вспоминал, как мерзкая тварь устраивалась на самом стратегически важном месте – на его будущем ребенке, и оттуда с возвышения сердито урчала и похрюкивала – к ужасу Орочимару – с полного попустительства самого Саске.
Кот появился у них месяца два с половиной назад. Орочимару с Кабуто отправились в ближайший город за покупками. На рыночной площади заезжий торговец продавал котят дикой кошки. Не иначе как в минуту помрачения рассудка, Орочимару решил купить котенка – после убийства Итачи, как ни странно, душевное состояние Саске не улучшилось, а даже напротив. Однажды Орочимару зашел ночью на кухню, и от увиденного у него отвисла челюсть и выкатился язык – Саске скромно и тихо сидел в углу, попивая саке.
- С ума сошел, в твоем положении! – заорал Орочимару, отбирая у него бутылку.
Саске только рукой махнул. Пришлось списать на гормоны и спустить на тормозах.
Вот тогда, в городе, им с Кабуто и пришло в голову, что домашнее животное может порадовать их драгоценного Саске-куна.
- Если ему не понравится, отдам тебе на опыты, - сказал Орочимару, вытаскивая из кучи орущих котят самого активного.
Не раз и не два успел он потом пожалеть об этом дне. Котенок очень быстро рос и буквально за месяц вымахал в здорового лесного кота, полосатого, пушистого и злющего как черт. Орочимару не питал иллюзий относительно собственного характера – он знал, что у него тяжелый и злой нрав, и сам он в целом не подарочек. Это было до того, как к ним подселился Саске, после чего Кабуто со слезами на глазах умолял Орочимару проводить с ним больше времени, чтобы можно было отдохнуть в уютной дружеской обстановке. Но кот по злобности дал сто очков вперед даже Саске. Зверюга занималась только тремя вещами: жрала, спала, а также шипела и рычала, готовая в любой момент впиться зубами или когтями в потенциальную жертву. Причем последнее успешно сочетала с первым и вторым. «Яду бы тебе подсыпать», - каждое утро думал искусанный и исцарапанный Орочимару, накладывая коту еды в миску. Но этот вариант исключался – Саске слишком привязался к животному, назвал его Пушистиком и проводил рядом с ним больше времени, чем со всеми остальными обитателями дома вместе взятыми. Кот обычно жрал, хитро кося желтым глазом - вдруг рука ненароком опустится слишком низко, тогда бы он не преминул ударить пушистой и очень когтистой лапой… Никого на свете Орочимару так не боялся, как Пушистика. Разве что когда-то Учиху Итачи. Орочимару даже подумывал, не вселился ли его дух в это животное. Потому что кот с первого дня страшно его возненавидел, лютой и абсолютно беспричинной ненавистью. Как-то вечером Орочимару пришел к Саске в спальню, когда тот уже спал, с практически невинной целью – тихонько залезть под одеяло и прилечь рядом. Коту, спавшему на кровати, эта идея очень не понравилась. Сначала он тонко намекнул шипением, что возражает против присутствия тут Орочимару. Эту половину кровати он явно считал своей. Когда шипение не возымело действия, он попросту укусил «пришельца» за ногу прямо через одеяло. Саске сонно пробормотал, чтобы Орочимару шел материться в другое место, и стянул на себя одеяло. Орочимару пришлось слезть с кровати и уйти к себе. Кот проводил его рычанием и попыткой цапнуть за голую пятку. Он праздновал победу.
Вот такой он был, Пушистик. Орочимару с ненавистью уставился в желтые глаза, но первый отвел взгляд.
- С ним тоже все хорошо, - отозвался Саске и строго посмотрел на Орочимару, протянувшего руки к животу: - Проверять не обязательно.
- Саске-кун, хочешь, я сделаю тебе массаж? И кстати, - Орочимару покосился на кота, который уже замер в боевой стойке, - возможно, тебе сейчас не стоит держать кота у себя на кровати, мало ли, аллергия, а еще они токсоплазмоз переносят… это может быть вредно для ребенка.
Пушистик прижал уши и утробно зарычал. Такое чувство, что дома у них завелась кошачья мафия - Орочимару мысленно раздавил кота клубком змей.
- Ерунда, - отмахнулся Саске. – Пушистик не заразный.
- Ты уверен? - не сдавался Орочимару. – Может, ему надо анализы сделать, - он с трудом удержался от того, чтобы сказать «из него надо анализы сделать».
Пушистик с коротким мявканьем спрыгнул с кровати и принялся бешено пинать и грызть сандалию Орочимару. Разумеется, вместе с ногой, которая в ней была.
- А ты черт! – Орочимару тряхнул ногой и отбросил кота в сторону. Тот зашипел.
- Прекрати злить животное, - заметил Саске.
- Саске-кун, я к нему даже не притронулся, - принялся оправдываться Орочимару. Надежда сегодня остаться у него на ночь еще слабо, но теплилась.
- Ты его провоцируешь.
«Эту тварь не надо провоцировать – она и так готова вцепиться в глотку», - подумал Орочимару, но озвучивать мысль не стал.
- И если ты закончил… - продолжил Саске, указывая на дверь. – То спокойной ночи.
«Страшных тебе снов», - пожелал про себя саннин. При мысли о Саске и кошмарных снах у него потеплело внутри.
***
Орочимару лежал в своей спальне и не мог заснуть. Мучаясь бессонницей, он до поздней ночи вышивал красно-белые кружочки на трусах Саске – тот непременно хотел, чтобы на всей его одежде была эмблема клана Учиха. А теперь поворачивался то на правый бок, то на левый, а сон все не шел. Устав крутиться, он даже попробовал обвиться вокруг столбиков кровати – не помогло. Голова болела, а усталости все не было, только нервный зуд и беспокойные мысли: мальчик будет или девочка, даст ли ему Саске выбрать имя ребенку, как тайком убить их кота и прочее. К слову, секса у Орочимару не было уже месяца три.
«Чертов Саске, - крутилось у него в голове, - когда же гормоны заиграют?». Гормоны то ли выполнять свои обязанности отказывались, то ли притихли под влиянием железной воли их хозяина. Такие прекрасные и желанные качества, как похотливость, любвеобильность и страстность к Саске приставать отказывались - отталкивались его натурой, как жир от воды. «Но гормоны… - кусал губы Орочимару, - гормоны-то просто обязаны быть сильнее него!»
Как во сне скрипнула дверь.
«Неужели…» - промелькнуло в голове у Орочимару.
Темная фигура проскользнула к нему в спальню и села на кровать.
- Саске-кун, - желтые глаза смотрели живо и ясно, Орочимару не стал притворяться, будто только проснулся, – что такое?
Саске наклонился над ним. Одной рукой мял край подушки, в глазах его таились какое-то нетерпение и тоска.
- Не спишь?
- Что ты хотел? – Орочимару постарался убрать из голоса довольные ноты.
Саске попытался наклониться пониже, но живот мешал, ему приходилось опираться на руки, опуская только голову. Пряди волос у него были мокрые, слипшиеся. То ли недавно вышел из душа, то ли действительно приснился кошмар, то ли что-то еще…
- Если ты все равно не спишь… - с деланным равнодушием ответил Саске. – Ты не мог бы… - он осекся, отвел глаза, заерзал.
«Гормоны!!! - возликовал Орочимару. – Наконец-то. Подействовали!»
Мускулы на руках у Саске были напряжены – он старался не касаться телом Орочимару, только голову опустил совсем низко, почти прижавшись губами к его уху.
- Ты не мог бы, если тебе не трудно… Я бы мог, конечно, сам, но… - дыхание у него было влажное и горячее.
- Что, Саске-кун, что? – еще сдерживая нетерпение, хрипло спросил Орочимару.
- Мне очень хочется… сделай мне…
- Да? Что?!
Взгляд Саске неожиданно наполнился нежностью – такой редкой для него:
- Яичницу с солеными помидорами. И анчоусами, - сказал он, и проглотил слюнки. – Понимаешь, так захотелось вдруг, что не смог заснуть. Это все гормоны виноваты.
Персонажи: Дзирайя, Орочимару
Жанр: драббл, кроссовер
Рейтинг: PG
Написано для Neshinigami, которая хотела драббл про то, как Ди открывает магазинчик в Конохе.
читать дальше- Не может быть, ты… гонишь, - Дзирайя проглотил последнее слово. – Нифига себе! – вместо этого вырвалось у него.
Поляны не оказалось – все ее пространство занимала гигантская фиолетовая змея; кончик ее хвоста распирал деревья, а голова закрывала полнеба.
Орочимару усмехнулся:
- Я же говорил, что покажу тебе кое-что интересное в лесу.
- Не верю, не может такого быть! Да откуда у тебя силы призвать такую тварюгу? – Дзирайя подозрительно покосился на друга, сжав кулаки от обиды.
- Не все же такие бездарности, как ты, - Орочимару просто источал самодовольство, Дзирайя чуть ли не задыхался от этих нестерпимых миазмов.
- Это кто тут бездарность, да я тебе!.. – он уже приготовился силой доказать Орочи, кто тут бездарность, а кто нет, как осекся, увидев незнакомую фигуру среди деревьев.
Спустя несколько секунд из леса вышел молодой человек, стройный и черноволосый. Теперь Дзирайя узнал его; узнал и Орочимару – он вздрогнул и попятился.
Молодой человек подошел к ним, спокойно улыбаясь, и обращаясь к Орочимару, спросил почти ласково:
- Вы нарушили условия контракта, юноша?
Дзирайя тоскливо посмотрел на Орочи – тот глядел зло, как загнанный в ловушку звереныш, и тянул руку к спрятанному за пазухой кунаю. Делать нечего, хоть и страшно до жути, но не бросишь же его в беде. Ни маленькие ученики Академии, такие как они, ни взрослые шиноби не могли толком сказать, чего такого страшного было во владельце нового зоомагазина, недавно открывшегося в Конохе, однако Дзирайя иногда с удивлением наблюдал, как отводят глаза и опасливо понижают голос даже опытные дзенины, стоит им увидеть этого хрупкого и очень юного на вид чужестранца, который и ниндзя-то не был.
- Это ваша подпись? – тем временем продолжал этот непонятный граф, как называли его все – настоящего имени никто не знал. Он развернул свиток, так хорошо знакомый Дзирайе – именно на нем Орочи расписался кровью, так же, как и они с Цунаде поставили свои имена на двух других. Ох, и рады же они тогда были. Подумать только, за сущий бесценок этот чудак продал им, детям, настоящих говорящих зверей-шиноби. Дзирайя выбрал малиновую жабу, важную и внушительную на вид, Орочи - змею, а Цунаде, идиотка, схватила слизня. Владелец зоомагазина пообещал им, что звери вырастут, да так, что они и представить себе не могут, и станут им преданными помощниками. Теперь Дзирайя смотрел на змею, возвышающуюся над лесом, и понимал, что граф не соврал, еще как не соврал…
- Вы же прочли правила… - длинным ногтем – или это уже был коготь? – странный граф приподнял Орочимару подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза. Тот застыл на месте, явно не мог решить: нападать, бежать или все-таки пронесет. – Пункт третий: не поить его водой после полуночи.
Орочимару отвел глаза – Дзирайя знал, как не любил тот оправдываться и как не любил, когда его ловили на месте преступления. И вечно-то этот хитрюга был уверен, что выйдет сухим из воды.
- Знаешь, что бывает за несоблюдение условий контракта? – Дзирайя вздрогнул – граф, дружелюбно улыбаясь, почему-то обращался уже к нему.
Дзирайя успел возблагодарить небеса за то, что он тщательно исполнял все, о чем их предупреждали при покупке.
- Сейчас узнаешь, - тем временем продолжал владелец зоомагазина, не дождавшись ответа.
- И что ты мне сделаешь! – Орочимару встрепенулся, почуяв угрозу, и моментально отлетел от него метров на тридцать. В руке у него уже был кунай, и по злому взгляду было видно, что он пустит его в ход.
…Как вдруг его же собственная змея махнула хвостом, и Орочимару отбросило обратно, прямо под ноги графу. Дзирайя застыл в замешательстве – бросить Орочи он не мог, с другой стороны, граф вроде не собирался нападать. Он только наклонился и дотронулся рукой до лица своего злополучного клиента:
- Не стоило так торопиться, - только и сказал граф.
Орочимару инстинктивно отшатнулся – сначала Дзирайя не мог понять, что произошло. Вроде бы ничего, его друг был цел и невредим. Потом Орочи повернул голову, и он заглянул ему в глаза – его собственные расширились от ужаса – на него смотрели плоские желтые глаза змеи с узкими вертикальными зрачками. И они горели от ярости.
Жанр: стеб
Рейтинг: PG-PG-13
Примечания: написано для Миссис Малфой, вбоквел к фику "Порочное зачатие", зарисовка, ОП, все еще мпрег
читать дальшеОрочимару постучал и переступил порог спальни.
- Как мы чувствуем себя сегодня? – умильно спросил он, подходя к кровати Саске.
- Мы с Пушистиком чувствуем себя хорошо, - ответил тот, не отрываясь от книжки.
Уголки губ Орочимару непроизвольно скривились:
- Вообще-то я имел в виду тебя и ребенка, а не тебя и этого…
Под «этим» он имел в виду здоровенного кота, который растянулся у Саске прямо под боком. «Чтоб он провалился», - в очередной раз мысленно добавил Орочимару. «Ишь как отожрался, вымахал, скотина», - думал он, глядя на кота. Тот и правда здорово вырос за последние два месяца; единственное, что было в этом хорошего, теперь он уже не мог лежать у Саске на животе или на груди - стал слишком тяжелым. Орочимару с содроганием вспоминал, как мерзкая тварь устраивалась на самом стратегически важном месте – на его будущем ребенке, и оттуда с возвышения сердито урчала и похрюкивала – к ужасу Орочимару – с полного попустительства самого Саске.
Кот появился у них месяца два с половиной назад. Орочимару с Кабуто отправились в ближайший город за покупками. На рыночной площади заезжий торговец продавал котят дикой кошки. Не иначе как в минуту помрачения рассудка, Орочимару решил купить котенка – после убийства Итачи, как ни странно, душевное состояние Саске не улучшилось, а даже напротив. Однажды Орочимару зашел ночью на кухню, и от увиденного у него отвисла челюсть и выкатился язык – Саске скромно и тихо сидел в углу, попивая саке.
- С ума сошел, в твоем положении! – заорал Орочимару, отбирая у него бутылку.
Саске только рукой махнул. Пришлось списать на гормоны и спустить на тормозах.
Вот тогда, в городе, им с Кабуто и пришло в голову, что домашнее животное может порадовать их драгоценного Саске-куна.
- Если ему не понравится, отдам тебе на опыты, - сказал Орочимару, вытаскивая из кучи орущих котят самого активного.
Не раз и не два успел он потом пожалеть об этом дне. Котенок очень быстро рос и буквально за месяц вымахал в здорового лесного кота, полосатого, пушистого и злющего как черт. Орочимару не питал иллюзий относительно собственного характера – он знал, что у него тяжелый и злой нрав, и сам он в целом не подарочек. Это было до того, как к ним подселился Саске, после чего Кабуто со слезами на глазах умолял Орочимару проводить с ним больше времени, чтобы можно было отдохнуть в уютной дружеской обстановке. Но кот по злобности дал сто очков вперед даже Саске. Зверюга занималась только тремя вещами: жрала, спала, а также шипела и рычала, готовая в любой момент впиться зубами или когтями в потенциальную жертву. Причем последнее успешно сочетала с первым и вторым. «Яду бы тебе подсыпать», - каждое утро думал искусанный и исцарапанный Орочимару, накладывая коту еды в миску. Но этот вариант исключался – Саске слишком привязался к животному, назвал его Пушистиком и проводил рядом с ним больше времени, чем со всеми остальными обитателями дома вместе взятыми. Кот обычно жрал, хитро кося желтым глазом - вдруг рука ненароком опустится слишком низко, тогда бы он не преминул ударить пушистой и очень когтистой лапой… Никого на свете Орочимару так не боялся, как Пушистика. Разве что когда-то Учиху Итачи. Орочимару даже подумывал, не вселился ли его дух в это животное. Потому что кот с первого дня страшно его возненавидел, лютой и абсолютно беспричинной ненавистью. Как-то вечером Орочимару пришел к Саске в спальню, когда тот уже спал, с практически невинной целью – тихонько залезть под одеяло и прилечь рядом. Коту, спавшему на кровати, эта идея очень не понравилась. Сначала он тонко намекнул шипением, что возражает против присутствия тут Орочимару. Эту половину кровати он явно считал своей. Когда шипение не возымело действия, он попросту укусил «пришельца» за ногу прямо через одеяло. Саске сонно пробормотал, чтобы Орочимару шел материться в другое место, и стянул на себя одеяло. Орочимару пришлось слезть с кровати и уйти к себе. Кот проводил его рычанием и попыткой цапнуть за голую пятку. Он праздновал победу.
Вот такой он был, Пушистик. Орочимару с ненавистью уставился в желтые глаза, но первый отвел взгляд.
- С ним тоже все хорошо, - отозвался Саске и строго посмотрел на Орочимару, протянувшего руки к животу: - Проверять не обязательно.
- Саске-кун, хочешь, я сделаю тебе массаж? И кстати, - Орочимару покосился на кота, который уже замер в боевой стойке, - возможно, тебе сейчас не стоит держать кота у себя на кровати, мало ли, аллергия, а еще они токсоплазмоз переносят… это может быть вредно для ребенка.
Пушистик прижал уши и утробно зарычал. Такое чувство, что дома у них завелась кошачья мафия - Орочимару мысленно раздавил кота клубком змей.
- Ерунда, - отмахнулся Саске. – Пушистик не заразный.
- Ты уверен? - не сдавался Орочимару. – Может, ему надо анализы сделать, - он с трудом удержался от того, чтобы сказать «из него надо анализы сделать».
Пушистик с коротким мявканьем спрыгнул с кровати и принялся бешено пинать и грызть сандалию Орочимару. Разумеется, вместе с ногой, которая в ней была.
- А ты черт! – Орочимару тряхнул ногой и отбросил кота в сторону. Тот зашипел.
- Прекрати злить животное, - заметил Саске.
- Саске-кун, я к нему даже не притронулся, - принялся оправдываться Орочимару. Надежда сегодня остаться у него на ночь еще слабо, но теплилась.
- Ты его провоцируешь.
«Эту тварь не надо провоцировать – она и так готова вцепиться в глотку», - подумал Орочимару, но озвучивать мысль не стал.
- И если ты закончил… - продолжил Саске, указывая на дверь. – То спокойной ночи.
«Страшных тебе снов», - пожелал про себя саннин. При мысли о Саске и кошмарных снах у него потеплело внутри.
***
Орочимару лежал в своей спальне и не мог заснуть. Мучаясь бессонницей, он до поздней ночи вышивал красно-белые кружочки на трусах Саске – тот непременно хотел, чтобы на всей его одежде была эмблема клана Учиха. А теперь поворачивался то на правый бок, то на левый, а сон все не шел. Устав крутиться, он даже попробовал обвиться вокруг столбиков кровати – не помогло. Голова болела, а усталости все не было, только нервный зуд и беспокойные мысли: мальчик будет или девочка, даст ли ему Саске выбрать имя ребенку, как тайком убить их кота и прочее. К слову, секса у Орочимару не было уже месяца три.
«Чертов Саске, - крутилось у него в голове, - когда же гормоны заиграют?». Гормоны то ли выполнять свои обязанности отказывались, то ли притихли под влиянием железной воли их хозяина. Такие прекрасные и желанные качества, как похотливость, любвеобильность и страстность к Саске приставать отказывались - отталкивались его натурой, как жир от воды. «Но гормоны… - кусал губы Орочимару, - гормоны-то просто обязаны быть сильнее него!»
Как во сне скрипнула дверь.
«Неужели…» - промелькнуло в голове у Орочимару.
Темная фигура проскользнула к нему в спальню и села на кровать.
- Саске-кун, - желтые глаза смотрели живо и ясно, Орочимару не стал притворяться, будто только проснулся, – что такое?
Саске наклонился над ним. Одной рукой мял край подушки, в глазах его таились какое-то нетерпение и тоска.
- Не спишь?
- Что ты хотел? – Орочимару постарался убрать из голоса довольные ноты.
Саске попытался наклониться пониже, но живот мешал, ему приходилось опираться на руки, опуская только голову. Пряди волос у него были мокрые, слипшиеся. То ли недавно вышел из душа, то ли действительно приснился кошмар, то ли что-то еще…
- Если ты все равно не спишь… - с деланным равнодушием ответил Саске. – Ты не мог бы… - он осекся, отвел глаза, заерзал.
«Гормоны!!! - возликовал Орочимару. – Наконец-то. Подействовали!»
Мускулы на руках у Саске были напряжены – он старался не касаться телом Орочимару, только голову опустил совсем низко, почти прижавшись губами к его уху.
- Ты не мог бы, если тебе не трудно… Я бы мог, конечно, сам, но… - дыхание у него было влажное и горячее.
- Что, Саске-кун, что? – еще сдерживая нетерпение, хрипло спросил Орочимару.
- Мне очень хочется… сделай мне…
- Да? Что?!
Взгляд Саске неожиданно наполнился нежностью – такой редкой для него:
- Яичницу с солеными помидорами. И анчоусами, - сказал он, и проглотил слюнки. – Понимаешь, так захотелось вдруг, что не смог заснуть. Это все гормоны виноваты.
Персонажи: Дзирайя, Орочимару
Жанр: драббл, кроссовер
Рейтинг: PG
Написано для Neshinigami, которая хотела драббл про то, как Ди открывает магазинчик в Конохе.
читать дальше- Не может быть, ты… гонишь, - Дзирайя проглотил последнее слово. – Нифига себе! – вместо этого вырвалось у него.
Поляны не оказалось – все ее пространство занимала гигантская фиолетовая змея; кончик ее хвоста распирал деревья, а голова закрывала полнеба.
Орочимару усмехнулся:
- Я же говорил, что покажу тебе кое-что интересное в лесу.
- Не верю, не может такого быть! Да откуда у тебя силы призвать такую тварюгу? – Дзирайя подозрительно покосился на друга, сжав кулаки от обиды.
- Не все же такие бездарности, как ты, - Орочимару просто источал самодовольство, Дзирайя чуть ли не задыхался от этих нестерпимых миазмов.
- Это кто тут бездарность, да я тебе!.. – он уже приготовился силой доказать Орочи, кто тут бездарность, а кто нет, как осекся, увидев незнакомую фигуру среди деревьев.
Спустя несколько секунд из леса вышел молодой человек, стройный и черноволосый. Теперь Дзирайя узнал его; узнал и Орочимару – он вздрогнул и попятился.
Молодой человек подошел к ним, спокойно улыбаясь, и обращаясь к Орочимару, спросил почти ласково:
- Вы нарушили условия контракта, юноша?
Дзирайя тоскливо посмотрел на Орочи – тот глядел зло, как загнанный в ловушку звереныш, и тянул руку к спрятанному за пазухой кунаю. Делать нечего, хоть и страшно до жути, но не бросишь же его в беде. Ни маленькие ученики Академии, такие как они, ни взрослые шиноби не могли толком сказать, чего такого страшного было во владельце нового зоомагазина, недавно открывшегося в Конохе, однако Дзирайя иногда с удивлением наблюдал, как отводят глаза и опасливо понижают голос даже опытные дзенины, стоит им увидеть этого хрупкого и очень юного на вид чужестранца, который и ниндзя-то не был.
- Это ваша подпись? – тем временем продолжал этот непонятный граф, как называли его все – настоящего имени никто не знал. Он развернул свиток, так хорошо знакомый Дзирайе – именно на нем Орочи расписался кровью, так же, как и они с Цунаде поставили свои имена на двух других. Ох, и рады же они тогда были. Подумать только, за сущий бесценок этот чудак продал им, детям, настоящих говорящих зверей-шиноби. Дзирайя выбрал малиновую жабу, важную и внушительную на вид, Орочи - змею, а Цунаде, идиотка, схватила слизня. Владелец зоомагазина пообещал им, что звери вырастут, да так, что они и представить себе не могут, и станут им преданными помощниками. Теперь Дзирайя смотрел на змею, возвышающуюся над лесом, и понимал, что граф не соврал, еще как не соврал…
- Вы же прочли правила… - длинным ногтем – или это уже был коготь? – странный граф приподнял Орочимару подбородок, чтобы заглянуть ему в глаза. Тот застыл на месте, явно не мог решить: нападать, бежать или все-таки пронесет. – Пункт третий: не поить его водой после полуночи.
Орочимару отвел глаза – Дзирайя знал, как не любил тот оправдываться и как не любил, когда его ловили на месте преступления. И вечно-то этот хитрюга был уверен, что выйдет сухим из воды.
- Знаешь, что бывает за несоблюдение условий контракта? – Дзирайя вздрогнул – граф, дружелюбно улыбаясь, почему-то обращался уже к нему.
Дзирайя успел возблагодарить небеса за то, что он тщательно исполнял все, о чем их предупреждали при покупке.
- Сейчас узнаешь, - тем временем продолжал владелец зоомагазина, не дождавшись ответа.
- И что ты мне сделаешь! – Орочимару встрепенулся, почуяв угрозу, и моментально отлетел от него метров на тридцать. В руке у него уже был кунай, и по злому взгляду было видно, что он пустит его в ход.
…Как вдруг его же собственная змея махнула хвостом, и Орочимару отбросило обратно, прямо под ноги графу. Дзирайя застыл в замешательстве – бросить Орочи он не мог, с другой стороны, граф вроде не собирался нападать. Он только наклонился и дотронулся рукой до лица своего злополучного клиента:
- Не стоило так торопиться, - только и сказал граф.
Орочимару инстинктивно отшатнулся – сначала Дзирайя не мог понять, что произошло. Вроде бы ничего, его друг был цел и невредим. Потом Орочи повернул голову, и он заглянул ему в глаза – его собственные расширились от ужаса – на него смотрели плоские желтые глаза змеи с узкими вертикальными зрачками. И они горели от ярости.
@настроение: (с) Персонажи принадлежат Кисимото. И еще одной японской дамочке.
@темы: саннины, Anair, драбблы, humour, слеш, джен, авторский
среда, 18 февраля 2009
Надо духовно развиваться, иначе - пиздец (с) мирозданье
Автор: Shayan
Название: Кровать на троих
Главы: 1-3
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: NC-17 (рейтинг всего фика)
Пэйринг: Саске/Наруто/Итачи в разных комбинациях и позах
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклеймер: не мое, и не надо
От автора: Хотела написать маленькое и нежное, а в итоге - большое и стебное… Но не думаю, что это кого-то огорчит
Предупреждение: AU (Итачи не вырезал клан, а Саске не сбегал к Орочимару) и ООС, авторская пунктуация, словоблудие и нецензурная лексика. Саске такой шалун!
Размещение: только с разрешения автора
читать дальше
1. Неизбежность
В хорошую погоду из окна Саске можно увидеть закат. Но сегодня не тот случай. Нет, небо выдалось удивительно чистым, без единого облака, настолько великолепным в своей пронзительной голубизне, что у младшего Учихи – шиноби, выделяющимся не только талантами, великим кланом, неотразимой внешностью, умом, наконец, но и способностью приземлено смотреть на вещи и относиться к красотам природы с некоторым равнодушием, а то и раздражением – ныли зубы. Хотя нет, не так. Зубы ныли у него совершенно по другой причине. По той же самой, из-за которой сегодня не представлялось возможным полюбоваться закатом. Дело в том, что причина разнывшихся зубов Саске сидела на подоконнике и широко улыбалась. Настолько широко, что выражение «улыбка до ушей» приобретало совершенно новый, доселе неведомый и довольно интригующий смысл. Но опять же, не стоит забывать, что Учиха Саске всегда приземленно смотрел на вещи, и совсем не впечатлился открывшимся ему чудом.
- Придурок, двери для кого придумали?
Физиономия от такого «теплого» приема лыбиться не перестала, а ее обладатель поерзал на широком подоконнике, устраиваясь поудобнее, и, к огорчению Саске, скорее всего надолго.
- Я тоже рад тебя видеть, Саске.
Как можно так широко лыбиться и говорить одновременно, для многих ученых мира и простых смертных оставалось великой тайной, но только не для Узумаки Наруто. Он и не такое умел. Саске видел.
- Ты окна перепутал? – Учиху осенила внезапная догадка. – Окно Итачи следующее!
Саске воодушевился своим предположением, и мысленно вздохнул с облегчением – сейчас этот придурок отсюда уберется, и можно будет отдохнуть в свое удовольствие. Умный свиток там почитать или заняться чем-нибудь не менее полезным. Но Наруто покачал головой, и сердце Учихи тревожно дрогнуло.
- Я к тебе, - сообщил нахал. – Кстати, привет!
- Еще и часа не прошло, как мы расстались, придурок! – не выдержал Саске, сжав кулаки.
- Ах, да, - Наруто почесал затылок, но выражения лица не изменил, скорее всего, издевался. – Ладно, забей. Я к тебе по делу.
Саске почувствовал, что у него задергался глаз. Еще немного, и он поучит своего друга летать. Падая с высоты второго этажа Наруто, вряд ли научится, но попытка – не пытка!
- Сегодня будет вечеринка, ты ведь знаешь?
Конечно, Саске знал. Потому что ему Сакура ею все уши прожужжала. Вроде отмечали День рождения Хинаты, или Тентен, или Шино, а может Кибы. Саске не был уверен – он не запоминал лишнюю информацию. Вполне могло статься, что никто в этот день не народился, а отмечали какую-то безделицу вроде воссоединения Какаши и Гая или годовщину инаугурации Цунаде. В общем, Саске понятия не имел, что будет за праздник, и узнать не пытался – все равно не пойдет. У него еще любовный роман, кхм… простите, свиток с новыми техниками не дочитан.
- Ты мне это пришел сообщить? – холодно осведомился Саске. Нормальные люди и шиноби, заслышав этот тон, спешили ретироваться. Но где вы здесь видели нормальных людей и тем более нормальных шиноби?
- Не только это, - на Наруто тон не произвел никакого впечатления. – Я пришел сказать, что ты пойдешь на нее с нами.
- Хн.
- Не упрямься, глупый маленький брат, тебе будет это полезно, - протяжный, немного ленивый, такой глубокий и сексуальный голос Итачи внезапно раздался из-за спины Саске. «Самый приземленный шиноби Конохи» подскочил, как ужаленный.
Сколько лет прошло, а Итачи до сих пор умудряется подкрадываться к нему так, что Саске его не слышит. Проклятое чувство безопасности формировалось бок о бок с братом столько лет, что теперь все выверенные и, казалось бы, такие надежные инстинкты, вместо того, чтобы вопить дурным голосом, молчали. Саске подсознательно воспринимал его как «своего», поэтому ленивый организм при приближении Итачи предпочитал отмалчиваться. Иногда это так раздражало!
- Не вижу ничего полезного, - запротестовал Саске, обернувшись к брату. – Оделся бы.
Итачи стоял в дверях, прислонившись голой спиной к косяку. Черные волосы сейчас были распущены, они свисали сосульками, и с них лилась вода. Глубокие глаза смотрели спокойно и немного равнодушно, но Саске казалось, что в них светилась та самая, столь ненавистная ему неизбежность.
- Мне некого стесняться, - ответил Итачи просто.
И «нечего». Потому что тело у старшего брата было таким, что грех его скрывать – ровное, идеальное, без единого шрама (и как умудрился при такой работе-то?). Сейчас на нем застыли капельки воды, на которые Саске пытался не пялиться. Во-первых, брат. Во-вторых, Наруто еще никто не отменял. В-третьих, Итачи просто обойдется, нечего ему уверяться в своей неотразимости еще и на примере Саске.
Старший брат держал в руке белоснежное полотенце. Им он небрежно вытирал волосы.
- Итак, Саске, мы говорили о полезности твоего посещения вечеринки. Мы с Наруто посовещались и решили, что тебе не мешает проветриться.
- Да, теме, тебе надо расслабиться. А то ты что-то такой напряженный в последнее время. Мы за тебя волнуемся.
Саске хмыкнул. Волнуются они. Да как же! Может их еще и совесть мучает? О том, что они трахаются при каждом удобном случае, и их стоны звучат так, что спать не дают!
- Я не напряженный! – выпалил младший Учиха, внезапно разозлившись.
Наруто и Итачи переглянулись.
- Короче, теме, мы зайдем за тобой в семь. Будь готов! – Узумаки ловко соскочил с подоконника и направился к Итачи. – И не заставляй нас ждать!
Наруто положил одну руку на бедро брату Саске и, подмигнув на прощание, увел его в сторону комнаты старшего Учихи. Саске выругался. От зрелища полуголого Итачи и узумаковской задницы, которой тот вилял не хуже дворовой шлюхи, у младшего Учихи встал. Причем неслабо так. Наверное, это от несправедливости жизни.
- Хн… - но вышло как-то донельзя жалко.
2. Бигуди
Саске мерил шагами свою комнату. Светлых идей в его гениальную голову так и не приходило. На вечеринку идти жуть как не хотелось. Да и что он там забыл? С тоской в пьяных глазах смотреть на то, как брат и Наруто веселятся, вытворяя различные непотребства на танцполе? Вяло отмахиваться от искателей счастья на один вечер, отшивать влюбленных и набравшихся «для смелости» девиц? И хорошо еще, если они отшиваться будут. А бывает, прилипнет какая-нибудь красотка, буквально повесится на Саске, и попробуй избавься.
Невесело там. Тоскливо. Сидишь себе и тупо напиваешься, кривясь от не в меру громкой музыки. А народ волнуется. «Саске, ты что такой грустный? Может, случилось чего?» Достали своими вопросами! Одиночества человек хочет! Одиночества! И музыку послушать!
Нет, Саске не любил эти шумные сборища. В отличие от тех же Наруто с Итачи. Хотя, брат их тоже раньше не любил, избегал, а потом снюхался с Узумаки, а тот кого угодно веселиться заставит. И это самое страшное.
Саске боялся, что Наруто возьмется за него всерьез. Что напоит, как следует, что поведет танцевать, заставит положить руки на талию. Саске боялся, что может не сдержаться и что-нибудь с ним сделать, попытается поцеловать, например, или еще чего похуже – по пьяни в голову приходит всякое. А нельзя. Потому что Итачи. Саске давно пообещал себе, что никогда не встанет между ними. Но девятихвостый побери, почему эти двое никак не могут оставить его в покое?
Закат догорел, и Саске, несчастно вздохнув, прикрыл окно. Скоро в комнате станет жарко и душно. Ну и пусть.
Нет, разряжаться на предстоящую вечеринку Учиха не станет. Просто переоденет брюки, которые будут с трудом натягиваться на влажные после душа ноги, достанет обычную черную футболку, старательно вытрет полотенцем волосы. И они разлохматятся еще сильнее, вечно непослушные, торчащие в разные стороны, которым ничего не помогает – ни гель для волос особо сильной фиксации, ни другие чудодейственные средства. Саске как-то даже попробовал отрастить волосы, но стало еще хуже. Лежать они по-прежнему не хотели, и его шевелюра напоминала воронье гнездо. Пришлось все остричь. Итачи с волосами повезло больше. Все-таки Саске немного завидовал брату в этом смысле.
- Я вижу, ты готов! – Наруто появился в дверях. Стучать его Саске так не научил, и после долгих лет в никчемных попытках внушить уважать чужое пространство сдался. Узумаки был на редкость непробиваем. Впрочем, Саске давно привык к подобному вторжению, и часто они не становились такой уж неожиданностью. В отличие от Итачи Наруто шумит всегда так, что даже глухой его услышит.
- Почти, - равнодушно ответил Саске. За время, отведенное ему до вечеринки, он успел порефлексировать и смириться со своей нелегкой долей.
- Это хорошо. Итачи тоже почти готов. Укладкой занимается.
- Опять, небось, мамиными бигудями! – пошутил Учиха.
Наруто заулыбался. Сейчас он пребывал в необычайно замечательном расположении духа. Хотя, он пребывал в нем почти всегда. И это подкупало. Заставляло тянуться к нему людей. В его присутствии даже Саске не мог долго ворчать и постепенно успокаивался.
- Не волнуйся, - Узумаки в ответ снисходительно махнул рукой. – Если вдруг что, я скажу, что это не ты. Всегда можно все свалить на Какаши-сэнсэя… К нему твоя мама все равно не пойдет.
- А зачем ему могут понадобиться бигуди? – нахмурился Саске.
- А я откуда знаю? – Наруто красноречиво пожал плечами и подошел к письменному столу Учихи, бросил на свитки невыразительный взгляд, чуть скривившись, ведь он не любил читать. – Он у нас очень загадочная личность. Вон в маске ходит. За столько лет мог бы и показать, что под ней скрывается.
- Может, у него там что-то страшное? – пожал плечами Саске. Надо признаться, что ему тоже было любопытно, что скрывает под собой маска их сэнсэя. Но не настолько, как Наруто. Тот, когда заговаривал на эту тему, начинал едва ли не подпрыгивать – так кипело в нем любопытство.
- А может и нет, - глаза Узумаки загорелись так, что, пожалуй, могли заменить лампочки, если вдруг Саске потушит свет. – Знаешь, был бы уверен, что он снимает маску в постели, давно бы уже…
Не договорил, поспешно захлопнул рот. В отличие от Саске Наруто прекрасно ощущал приближение Итачи. Пятой точкой, не иначе.
- Я вижу, вы уже собрались, - в комнату вплыл Его Великолепие Учиха Итачи. Саске машинально отметил, что укладка удалась, и внезапно погрустнел. Сколько ни гонись за Итачи, пытаясь превзойти его по силе или по другим параметрам, все тщетно. Брат был недосягаем.
- Да, собрались, - согласился Саске, чувствуя, что снова заныли зубы. На этот раз от «неземной» красоты брата.
Что касается Наруто, тот в честь вечеринки даже не сменил своего обычного оранжево-черного убожества, которую по ошибке называл одеждой. Он вообще редко переодевался, прихорашивался, как тот же Итачи. Потому что ему этого было просто не надо. В каком-то смысле Узумаки казался по-настоящему удивительным. Еще минуту назад он был обычным Наруто, другом и напарником, привычным, своим в доску, а когда ступал в темное помещение бара, или еще хуже, на танцпол, поразительным способом преображался. Становился едва ли не центром вселенной, и все смотрели на него, не отводя глаз. В такие моменты он прекрасен и невероятно притягателен. Настолько, что даже Итачи однажды не устоял.
- Тогда, чего же мы ждем? – Итачи обернулся и зашагал к выходу. И Саске понял, кого сегодня ему напоминает брат. Готического принца. В белой рубашке с широкими манжетами, обтягивающих брюках и высоких сапогах из мягкой кожи. А волосы Итачи распустил и немного подкрутил кончики. Вампир-соблазнитель, не меньше!
Наруто вид брата Саске тоже понравился – когда Узумаки с ним поравнялся, его рука скользнула по заднице Итачи, туго обтянутой тканью брюк. Младший Учиха сглотнул слюну. Боги его явно ненавидели, раз заставляли лицезреть сие безобразие.
3. Все вечеринки заканчиваются одинаково
Веселье шло по обычному сценарию: встречи, приветствия и бесконечные возлияния. Саске старался не пропускать ни одного тоста, поставив себе непременной целью из сего гостеприимного заведения выползти и, желательно, на четвереньках, хотя, и по-пластунски тоже неплохо. Узумаки переболтал со всеми, посмеялся над попытками Сая незаметно потискать его, и, дойдя до кондиции, заявил, что хочет танцев. Итачи не имел ничего против. Саске занял свое обычное место за барной стойкой – лицом к бутылкам и бармену, и спиной к непотребству, которое творили Наруто с Итачи. И судя по восторженным крикам народа, Узумаки уже принялся раздеваться на публике. Саске жестом показал налить себе еще и спешно выпил.
- Как всегда, вдали от всех… - послышался знакомый спокойный голос.
Учиха повернулся и увидел, что рядом с ним сидит приснопамятный Какаши-сэнсэй и смотрит на него своим спокойным собачьим взглядом. Саске пьяно усмехнулся.
- Какаши-сэнсэй, а что у вас под маской? – кажется, Учихе было уже хорошо. Если учесть, что реакции хорошо замедлились, а барная стойка закачалась. Пришлось за нее схватиться, чтобы она, не дай ками, куда-нибудь уплыла. Как же Саске тогда добавки попросит?
- Я думал, что мы давно выяснили это, - спокойно ответил Какаши.
Саске нахмурился, пытаясь что-то такое припомнить, но никак не получалось. Его здесь что за дурака держат?
- Еще одна маска? – заплетающимся языком спросил Учиха, почувствовав внезапную вспышку озарения.
- Именно.
Саске закивал, чувствуя себя обманутым. Но когда это произошло и как, понять не мог – набрался уже капитально. Но все равно, добавки не помешает.
Учиха повернулся и нашарил нетвердой рукой стакан, но по дороге ко рту, его мягко перехватили. Оказался, все тот же Какаши. Вот предатель! О чем Саске немедленно и сообщил.
- Тебе хватит, - сэнсэй поставил стакан вне пределов досягаемости Учихи. – Вот так сидеть и напиваться, это не выход. Я бы тебе посоветовал лучше разобраться со своей личной жизнью.
Саске в ответ только ухмыльнулся, и лег на барную стойку. Если не дают выпить, то он хоть полежит.
- Это не твое дело, - пробурчал Учиха.
- Саске, я тебя не первый год знаю. И волнуюсь.
Только взволнованного Какаши не хватало для полного счастья. Вначале Наруто и Итачи сообщают о своей тревоге, теперь еще и Хатаке. Кто следующий? Сэнсэй положил руку Саске на плечо и сжал. Учиха хмыкнул.
- Трахаться хочу, - сообщил он. – Надоело.
И поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам.
- Ты куда? – спросил Какаши.
Саске уставился на него так, будто у сэнсэя выросла вторая голова. Разве не понятно, куда он собирается?
- Пойду поблюю, что ли, - вздохнул он и отправился в сторону туалета.
А на танцполе Наруто и Итачи вытворяли такое, что покраснел бы и известный извращенец Джирайя. Как там говорится? Ученики должны превзойти своего учителя. Узумаки в этом смысле преуспел. И еще Итачи научил, - вздохнул Саске. В данный момент братик обхватил талию Узумаки ногами и свесился вниз, а партнер увлеченно шарил руками по его груди, забираясь в глубокий вырез бесстыдной рубашки, гладя по ребрам, большими пяльцами обводя соски. Надо ли говорить, что публика от такого зрелища едва не выла от восторга? Когда на танцпол выходили Наруто и Итачи никакой развлекательной программы не надо. Саске подозревал, что их приглашали на вечеринки в основном в целях экономии, но пока не мог этого доказать.
В туалете никого не оказалось. Конечно, все на этих двоих глазеют! Саске опять вздохнул. Трахаться хотелось давно и прочно. Может, стоит себе кого-нибудь найти? Какую-нибудь блондинку с грудью пятого размера и большой задницей. И чтобы ни Наруто, ни Итачи она и отдаленно не напоминала. Надо подумать над этим.
Саске подошел к зеркалу и взглянул в него, схватившись за умывальник. Пол по-прежнему грешил качкой. Да и зеркало на пару с изображением весело вращалось поочередно по часовой стрелке и против. Во всей этой болтанке Саске таки удалось разглядеть свое несравненное отражение. И выглядело оно…
- Блядь, - выругался Учиха, глядя на себя, несчастного и жалкого. – Лох пьяный.
Резко вспомнив о том, зачем он собирался в это место, и дабы не травмировать свою пьяную, но не в меру впечатлительную психику, Саске прошел в одну из кабинок и заперся. Кабинка оказалась тесной и какой-то неустойчивой. Мир сегодня весь каким-то неустойчивым казался. Учиха, расставил руки в сторону, уперевшись ладонями в тонкие стенки из фанеры и взглянул вниз. Унитаз походил на туннель – белый ободок, а там, где вода, - неизведанная бесконечность. Саске гипнотизировал ее взглядом, старательно сводил красивые черные брови, наблюдая, как тонкие струйки воды стекают по керамическим стенкам и сливаются с жадной бесконечностью. Блевать не хотелось. Даже не тошнило, что довольно странно. Саске знал, что выпил много. Наверное, организм просто смирился с несчастной любовью своего хозяина и тем, что тот заливал ее чем-нибудь покрепче. Ох, если бы это помогало!
Нет, не помогало, - вздохнул Саске и обреченно опустил крышку унитаза, а потом присел на краешек. Не помогало.
Если бы еще он знал, чего хотел. Вернее, кого. То ли лучшего друга. То ли брата. То ли одного и второго вместе взятых. Саске прислонился виском к спасительной стенке, прикрыл глаза, и мир стал потихоньку успокаиваться, меньше раскачиваться и раздражать.
- Я извращенец, - выдохнул Саске обреченно. И за что ему все это?
Дальше должны были следовать его излияния на жизнь, на несправедливость мира и на невозможность выбора, но Учиха, успокоенный притихшей болтанкой, незаметно для себя заснул. И не описать словами, как замечательно ему спалось. Ему снились большие розовые леденцы на палочке и блондинки, много блондинок непременно с грудями пятого размера, которые призывно колыхались в строну Саске. Учиха блаженно лыбился, прислонившись к белой перегородке, и пускал слюни по подбородку, счастливо похрюкивая.
- Да… детка… продолжай… - бурчал себе под нос он. Снилось ему, что он добрался до богатства девушек и теперь погружал в них лицо, а ловкие наманекюренные пальчики тем временем забрались к нему в штаны.
- Да! Детка, не медли! Продолжай! – послышалось из соседней кабинки. А так же какая-то возня, вздохи-ахи, звуки поцелуев и прочий шум, который не оставлял сомнений в том, что за стенкой кто-то делал то, о чем Саске давно мечтал.
Учиха разлепил один глаз, тяжелый до невозможности, обозревая обстановку. В его персональной кабинке было по-прежнему сонно и уютно, но соседи ему попались беспокойные.
- О-о-о… - простонали за стенкой. – Глубже! О-о-о… Да!.. О, да!!!
Саске скривился и нелепо похлопал ладонью о стенку, растопырив пальцы. На большее он все равно был вряд ли способен.
- Заткнитесь вы там! – крикнул он в надежде угомонить безобразников, а потом досмотреть сладкий эротический сон про блондинок. – Здесь люди спят!
За перегородкой наступила пугающая тишина. Учиха усмехнулся, представляя, как у нарушителей спокойствия за стенкой все желание сдулось от его грозного голоса. То, что это были самые настоящие пьяные вопли, Саске в голову не приходило. Вздохнув, Учиха поерзал на унитазе, ища более удобное положение для уже порядком онемевшей задницы, и вновь прикрыл глаза. Впереди его ждали эротические приключения и много-много грудей – он не сомневался.
- Саске?.. – послышалось из-за перегородки. И голос этот принадлежал Наруто. Узумаки, мать его за ногу!
- Что? – грубо отозвался Учиха, распахивая глаза. Блондинки неизбежно уплывали от него, Саске чувствовал.
- Что ты там делаешь? – тупее вопроса себе представить трудно.
- Я слышал, как ты стонал, глупый маленький брат, - а это уже Итачи. Саске всегда считал, что у брата очень скверный характер, и своими репликами он мог довести до инфаркта, кого угодно, даже мелкого Конохомару. Младший Учиха покраснел до корней волос, точно школьник, которого застали за онанизмом.
- Трахайтесь уже, хватит языками чесать! – Саске подорвался со всей возможной скоростью, но стена внезапно налетела на него. Пришлось отбиваться. В итоге он вылетел из кабинки вперед головой и едва не столкнулся с умывальником, который находился напротив.
Дверь противненько скрипнула, открываясь. В проеме показалась голова Наруто, ниже, чем следовало бы, что позволяло вывод, что Узумаки стоит раком.
- Саске, в этом нет ничего такого, - уверила сияющая улыбкой башка. – Мы взрослые люди, а воздержание – вредно. Так что вернись в кабинку и закончи то, что начал. Мы подождем.
Если бы Учиха не знал своего лучшего друга, как облупленного, он бы решил, что над ним смеются. Но это был Наруто, а значит – говорил совершенно серьезно.
- Бля, - только и произнес Саске, поспешив покинуть этот дурдом. А член-то стоял так, что брюки оттопыривал! Учиха прикрыл его рукой, надеясь, что никто не заметит его «положения», и бочком, бочком, точно разведчик на задании протиснулся к барной стойке. Как ни странно, место Саске пустовало, а вместо Какаши сидел бодренький Сай. Пил этот бледный хитрый тип всегда мало, но стоит тебе дойти до состояния не стояния, как тут же нарисуется этот художник и начнет задавать провокационные вопросы.
Но нет, Саске еще не настолько пьяный, чтобы сдаться этой поганке без боя. Его голыми руками не возьмешь, а Учихи – парни ух какие крепкие!
- Добрый вечер, Саске, - вежливо поздоровался бледный.
- Добрый, - кивнул Учиха, с тоской косясь на арсенал бутылок в баре. Он бы не прочь добавки, но вид Сая, рассевшегося напротив, точно психотерапевта в своем кресле, его останавливал.
- Чудесная погода сегодня, - Сай решил продолжить разговор.
«Проверяет, насколько я пьян», - подумал Учиха, в котором внезапно проснулся разведчик.
- Чудесней не бывает, - согласился Учиха светским тоном и приземлился на свое место, тщательнейшим образом прикрывая свое неудовлетворенное достоинство. Сай изучал своего собеседника внимательным взглядом. А Саске смотрел на него, в его глазки, горящие интересом патологоанатома, которому не терпится заглянуть внутрь своей жертвы; на непонятную майку, которая прикрывала только плечи да соски, оставляя взору плоский и бледный живот с темной впадинкой пупка; на волосатую полоску кожи ног, которую не прикрыли короткие бриджи, и думал о том, что надо бы этой сволочи отомстить и его самого напоить.
«Я это сделаю!» - воодушевился Саске. Надо же ему тоже получать удовольствие от вечера, а не только окружающим. К тому же это позволит отвлечься от более «насущных» проблем.
Кстати, черные волосы на бледной, почти синюшной коже Сая, даже в полутьме выглядели нелицеприятно.
- Сай, давай выпьем, - улыбнулся Саске дружелюбно. Хотя, окружающие бы ни в каком пьяном угаре не назвали бы эту гримасу улыбкой.
- Давай! – воодушевилась бледная поганка.
«Прекрасно», - злорадно подумал Саске и сделал жест бармену. Тот, отличающийся завидной вездесущностью, в момент материализовался рядом с ними, разливая саке. Учиха тут же взял в руки свою порцию и проследил, чтобы художник поступил так же.
- За мир во всем мире! – провозгласил Саске и поднес рюмку к губам. Как он и ожидал, Сай пить не собирался, но, Девятихвостый побери, мог бы хоть приличия ради сделать вид, что пьет! Учиха снова разозлился, когда понял, что его здесь держат за пьяного дурака. «Не на того напал, бледнолицый!» - подумал Саске, поправляя торчащие в разные стороны волосы а-ля ирокез.
- Нет, Сай, - Учиха покачал головой. – Так не пойдет. Или войны хочешь, раз за мир во всем мире не пьешь?
- Что? – недоуменно вопросил художник. У него и без того были серьезные проблемы с логикой, а саскину гениальную (читай: извращенную) понимал только Итачи, и то не всегда.
- Пей, давай! – низким угрожающим голосом приказал Саске, для пущей убедительности пристукнув кулаком по барной стойке так, что задрожали стаканы. И попробуй не подчинись – кастрация, и немедленно.
Сай, похоже, впечатлился. Вообще-то он был скользким типом и подловить его не так-то просто, но Учиха застал его врасплох, поэтому умничка-поганка быстренько осушила рюмку. Саске, глядя на перекошенную физиономию бледного – сразу видно, что пьет мало, к алкоголю не приучен, поднял руку вверх и щелкнул пальцами бармену – повторить. Вторая порция в Сая пошла веселее, а третья так вообще проскочила на «ура». Саске смотрел на художника, на то, как стал расползаться по стулу аки медуза, дебильно лыбиться, а на щеках появился здоровый алкогольный румянец, и не мог нарадоваться на дело рук своих. А потом «радость» открыла рот, и Учиха немедленно пожалел, что у его собеседника имеется сей орган. Сай начал издалека – о конохской статистике длины детородных органов ниндзя, а потом перешел на описание одного единственного. Конечно же это был член Наруто. После двух минут пения дифирамб достоинству Узумаки, Саске готов был повеситься. И чтобы хоть как-то заткнуть этот ужас, заставлял Сая пить одну за другой. Сам Учиха подозрительно не пьянел, а очень хотелось вырубиться. Хотя, нет, один провал в памяти у Саске таки случился, и когда Учиха пришел в себя, то обнаружился в тесной туалетной кабинке, знакомой до боли. Но вместо того, чтобы целоваться, страстно рвать друг на друге одежду, а потом каменным от немыслимого возбуждения членом врываться в узкое и горячее тело, Саске поддерживал едва живого Сая за талию, пока тот, склонившись над унитазом, очень неэстетично прощался с саке. Коварный напиток, как оказалось, пришел лишь погостить в организм художника, а оставаться надолго в нем не собирался. В перерывах между чистками Сай всхлипывал и слезно умолял Учиху, чтобы его не оставляли одного. Саске, сам не первой трезвости, гладил несчастного по голове и бормотал что-то типа: «Это ненадолго. Это пройдет». А потом, когда в Сае уже ничего не осталось, они выползли из разнесчастной кабинки и уселись в обнимку под умывальником. Саске помнил, что безудержно рыдал на плече у своего нового и такого близкого друга, жалуясь на вселенскую несправедливость и прочие кармы.
Кажется, их кто-то нашел в таком виде. И, кажется, это был Шикамару: конский хвост, флегматичное выражение лица, на котором написано: «Как это проблематично», тяжелые вздохи – очень похож на Нару.
- Я лучше на улице отолью, - сообщил неожиданный визитер и скрылся в неизвестном направлении, а Саске крепче обнял успевшего захрапеть Сая, который с радостью пускал ядовитые слюни на плечо Учихи, и тоже прикрыл глаза.
Потом были голоса, свет в конце тоннеля. И, кажется, Саске куда-то несли, матерились, укладывали. Два поцелуя в лоб – легкий, но уверенный, и сильный и мокрый.
Утро пришло, как возмездие.
Название: Кровать на троих
Главы: 1-3
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: NC-17 (рейтинг всего фика)
Пэйринг: Саске/Наруто/Итачи в разных комбинациях и позах
Размер: миди
Статус: в процессе
Дисклеймер: не мое, и не надо
От автора: Хотела написать маленькое и нежное, а в итоге - большое и стебное… Но не думаю, что это кого-то огорчит
Предупреждение: AU (Итачи не вырезал клан, а Саске не сбегал к Орочимару) и ООС, авторская пунктуация, словоблудие и нецензурная лексика. Саске такой шалун!
Размещение: только с разрешения автора
читать дальше
1. Неизбежность
В хорошую погоду из окна Саске можно увидеть закат. Но сегодня не тот случай. Нет, небо выдалось удивительно чистым, без единого облака, настолько великолепным в своей пронзительной голубизне, что у младшего Учихи – шиноби, выделяющимся не только талантами, великим кланом, неотразимой внешностью, умом, наконец, но и способностью приземлено смотреть на вещи и относиться к красотам природы с некоторым равнодушием, а то и раздражением – ныли зубы. Хотя нет, не так. Зубы ныли у него совершенно по другой причине. По той же самой, из-за которой сегодня не представлялось возможным полюбоваться закатом. Дело в том, что причина разнывшихся зубов Саске сидела на подоконнике и широко улыбалась. Настолько широко, что выражение «улыбка до ушей» приобретало совершенно новый, доселе неведомый и довольно интригующий смысл. Но опять же, не стоит забывать, что Учиха Саске всегда приземленно смотрел на вещи, и совсем не впечатлился открывшимся ему чудом.
- Придурок, двери для кого придумали?
Физиономия от такого «теплого» приема лыбиться не перестала, а ее обладатель поерзал на широком подоконнике, устраиваясь поудобнее, и, к огорчению Саске, скорее всего надолго.
- Я тоже рад тебя видеть, Саске.
Как можно так широко лыбиться и говорить одновременно, для многих ученых мира и простых смертных оставалось великой тайной, но только не для Узумаки Наруто. Он и не такое умел. Саске видел.
- Ты окна перепутал? – Учиху осенила внезапная догадка. – Окно Итачи следующее!
Саске воодушевился своим предположением, и мысленно вздохнул с облегчением – сейчас этот придурок отсюда уберется, и можно будет отдохнуть в свое удовольствие. Умный свиток там почитать или заняться чем-нибудь не менее полезным. Но Наруто покачал головой, и сердце Учихи тревожно дрогнуло.
- Я к тебе, - сообщил нахал. – Кстати, привет!
- Еще и часа не прошло, как мы расстались, придурок! – не выдержал Саске, сжав кулаки.
- Ах, да, - Наруто почесал затылок, но выражения лица не изменил, скорее всего, издевался. – Ладно, забей. Я к тебе по делу.
Саске почувствовал, что у него задергался глаз. Еще немного, и он поучит своего друга летать. Падая с высоты второго этажа Наруто, вряд ли научится, но попытка – не пытка!
- Сегодня будет вечеринка, ты ведь знаешь?
Конечно, Саске знал. Потому что ему Сакура ею все уши прожужжала. Вроде отмечали День рождения Хинаты, или Тентен, или Шино, а может Кибы. Саске не был уверен – он не запоминал лишнюю информацию. Вполне могло статься, что никто в этот день не народился, а отмечали какую-то безделицу вроде воссоединения Какаши и Гая или годовщину инаугурации Цунаде. В общем, Саске понятия не имел, что будет за праздник, и узнать не пытался – все равно не пойдет. У него еще любовный роман, кхм… простите, свиток с новыми техниками не дочитан.
- Ты мне это пришел сообщить? – холодно осведомился Саске. Нормальные люди и шиноби, заслышав этот тон, спешили ретироваться. Но где вы здесь видели нормальных людей и тем более нормальных шиноби?
- Не только это, - на Наруто тон не произвел никакого впечатления. – Я пришел сказать, что ты пойдешь на нее с нами.
- Хн.
- Не упрямься, глупый маленький брат, тебе будет это полезно, - протяжный, немного ленивый, такой глубокий и сексуальный голос Итачи внезапно раздался из-за спины Саске. «Самый приземленный шиноби Конохи» подскочил, как ужаленный.
Сколько лет прошло, а Итачи до сих пор умудряется подкрадываться к нему так, что Саске его не слышит. Проклятое чувство безопасности формировалось бок о бок с братом столько лет, что теперь все выверенные и, казалось бы, такие надежные инстинкты, вместо того, чтобы вопить дурным голосом, молчали. Саске подсознательно воспринимал его как «своего», поэтому ленивый организм при приближении Итачи предпочитал отмалчиваться. Иногда это так раздражало!
- Не вижу ничего полезного, - запротестовал Саске, обернувшись к брату. – Оделся бы.
Итачи стоял в дверях, прислонившись голой спиной к косяку. Черные волосы сейчас были распущены, они свисали сосульками, и с них лилась вода. Глубокие глаза смотрели спокойно и немного равнодушно, но Саске казалось, что в них светилась та самая, столь ненавистная ему неизбежность.
- Мне некого стесняться, - ответил Итачи просто.
И «нечего». Потому что тело у старшего брата было таким, что грех его скрывать – ровное, идеальное, без единого шрама (и как умудрился при такой работе-то?). Сейчас на нем застыли капельки воды, на которые Саске пытался не пялиться. Во-первых, брат. Во-вторых, Наруто еще никто не отменял. В-третьих, Итачи просто обойдется, нечего ему уверяться в своей неотразимости еще и на примере Саске.
Старший брат держал в руке белоснежное полотенце. Им он небрежно вытирал волосы.
- Итак, Саске, мы говорили о полезности твоего посещения вечеринки. Мы с Наруто посовещались и решили, что тебе не мешает проветриться.
- Да, теме, тебе надо расслабиться. А то ты что-то такой напряженный в последнее время. Мы за тебя волнуемся.
Саске хмыкнул. Волнуются они. Да как же! Может их еще и совесть мучает? О том, что они трахаются при каждом удобном случае, и их стоны звучат так, что спать не дают!
- Я не напряженный! – выпалил младший Учиха, внезапно разозлившись.
Наруто и Итачи переглянулись.
- Короче, теме, мы зайдем за тобой в семь. Будь готов! – Узумаки ловко соскочил с подоконника и направился к Итачи. – И не заставляй нас ждать!
Наруто положил одну руку на бедро брату Саске и, подмигнув на прощание, увел его в сторону комнаты старшего Учихи. Саске выругался. От зрелища полуголого Итачи и узумаковской задницы, которой тот вилял не хуже дворовой шлюхи, у младшего Учихи встал. Причем неслабо так. Наверное, это от несправедливости жизни.
- Хн… - но вышло как-то донельзя жалко.
2. Бигуди
Саске мерил шагами свою комнату. Светлых идей в его гениальную голову так и не приходило. На вечеринку идти жуть как не хотелось. Да и что он там забыл? С тоской в пьяных глазах смотреть на то, как брат и Наруто веселятся, вытворяя различные непотребства на танцполе? Вяло отмахиваться от искателей счастья на один вечер, отшивать влюбленных и набравшихся «для смелости» девиц? И хорошо еще, если они отшиваться будут. А бывает, прилипнет какая-нибудь красотка, буквально повесится на Саске, и попробуй избавься.
Невесело там. Тоскливо. Сидишь себе и тупо напиваешься, кривясь от не в меру громкой музыки. А народ волнуется. «Саске, ты что такой грустный? Может, случилось чего?» Достали своими вопросами! Одиночества человек хочет! Одиночества! И музыку послушать!
Нет, Саске не любил эти шумные сборища. В отличие от тех же Наруто с Итачи. Хотя, брат их тоже раньше не любил, избегал, а потом снюхался с Узумаки, а тот кого угодно веселиться заставит. И это самое страшное.
Саске боялся, что Наруто возьмется за него всерьез. Что напоит, как следует, что поведет танцевать, заставит положить руки на талию. Саске боялся, что может не сдержаться и что-нибудь с ним сделать, попытается поцеловать, например, или еще чего похуже – по пьяни в голову приходит всякое. А нельзя. Потому что Итачи. Саске давно пообещал себе, что никогда не встанет между ними. Но девятихвостый побери, почему эти двое никак не могут оставить его в покое?
Закат догорел, и Саске, несчастно вздохнув, прикрыл окно. Скоро в комнате станет жарко и душно. Ну и пусть.
Нет, разряжаться на предстоящую вечеринку Учиха не станет. Просто переоденет брюки, которые будут с трудом натягиваться на влажные после душа ноги, достанет обычную черную футболку, старательно вытрет полотенцем волосы. И они разлохматятся еще сильнее, вечно непослушные, торчащие в разные стороны, которым ничего не помогает – ни гель для волос особо сильной фиксации, ни другие чудодейственные средства. Саске как-то даже попробовал отрастить волосы, но стало еще хуже. Лежать они по-прежнему не хотели, и его шевелюра напоминала воронье гнездо. Пришлось все остричь. Итачи с волосами повезло больше. Все-таки Саске немного завидовал брату в этом смысле.
- Я вижу, ты готов! – Наруто появился в дверях. Стучать его Саске так не научил, и после долгих лет в никчемных попытках внушить уважать чужое пространство сдался. Узумаки был на редкость непробиваем. Впрочем, Саске давно привык к подобному вторжению, и часто они не становились такой уж неожиданностью. В отличие от Итачи Наруто шумит всегда так, что даже глухой его услышит.
- Почти, - равнодушно ответил Саске. За время, отведенное ему до вечеринки, он успел порефлексировать и смириться со своей нелегкой долей.
- Это хорошо. Итачи тоже почти готов. Укладкой занимается.
- Опять, небось, мамиными бигудями! – пошутил Учиха.
Наруто заулыбался. Сейчас он пребывал в необычайно замечательном расположении духа. Хотя, он пребывал в нем почти всегда. И это подкупало. Заставляло тянуться к нему людей. В его присутствии даже Саске не мог долго ворчать и постепенно успокаивался.
- Не волнуйся, - Узумаки в ответ снисходительно махнул рукой. – Если вдруг что, я скажу, что это не ты. Всегда можно все свалить на Какаши-сэнсэя… К нему твоя мама все равно не пойдет.
- А зачем ему могут понадобиться бигуди? – нахмурился Саске.
- А я откуда знаю? – Наруто красноречиво пожал плечами и подошел к письменному столу Учихи, бросил на свитки невыразительный взгляд, чуть скривившись, ведь он не любил читать. – Он у нас очень загадочная личность. Вон в маске ходит. За столько лет мог бы и показать, что под ней скрывается.
- Может, у него там что-то страшное? – пожал плечами Саске. Надо признаться, что ему тоже было любопытно, что скрывает под собой маска их сэнсэя. Но не настолько, как Наруто. Тот, когда заговаривал на эту тему, начинал едва ли не подпрыгивать – так кипело в нем любопытство.
- А может и нет, - глаза Узумаки загорелись так, что, пожалуй, могли заменить лампочки, если вдруг Саске потушит свет. – Знаешь, был бы уверен, что он снимает маску в постели, давно бы уже…
Не договорил, поспешно захлопнул рот. В отличие от Саске Наруто прекрасно ощущал приближение Итачи. Пятой точкой, не иначе.
- Я вижу, вы уже собрались, - в комнату вплыл Его Великолепие Учиха Итачи. Саске машинально отметил, что укладка удалась, и внезапно погрустнел. Сколько ни гонись за Итачи, пытаясь превзойти его по силе или по другим параметрам, все тщетно. Брат был недосягаем.
- Да, собрались, - согласился Саске, чувствуя, что снова заныли зубы. На этот раз от «неземной» красоты брата.
Что касается Наруто, тот в честь вечеринки даже не сменил своего обычного оранжево-черного убожества, которую по ошибке называл одеждой. Он вообще редко переодевался, прихорашивался, как тот же Итачи. Потому что ему этого было просто не надо. В каком-то смысле Узумаки казался по-настоящему удивительным. Еще минуту назад он был обычным Наруто, другом и напарником, привычным, своим в доску, а когда ступал в темное помещение бара, или еще хуже, на танцпол, поразительным способом преображался. Становился едва ли не центром вселенной, и все смотрели на него, не отводя глаз. В такие моменты он прекрасен и невероятно притягателен. Настолько, что даже Итачи однажды не устоял.
- Тогда, чего же мы ждем? – Итачи обернулся и зашагал к выходу. И Саске понял, кого сегодня ему напоминает брат. Готического принца. В белой рубашке с широкими манжетами, обтягивающих брюках и высоких сапогах из мягкой кожи. А волосы Итачи распустил и немного подкрутил кончики. Вампир-соблазнитель, не меньше!
Наруто вид брата Саске тоже понравился – когда Узумаки с ним поравнялся, его рука скользнула по заднице Итачи, туго обтянутой тканью брюк. Младший Учиха сглотнул слюну. Боги его явно ненавидели, раз заставляли лицезреть сие безобразие.
3. Все вечеринки заканчиваются одинаково
Веселье шло по обычному сценарию: встречи, приветствия и бесконечные возлияния. Саске старался не пропускать ни одного тоста, поставив себе непременной целью из сего гостеприимного заведения выползти и, желательно, на четвереньках, хотя, и по-пластунски тоже неплохо. Узумаки переболтал со всеми, посмеялся над попытками Сая незаметно потискать его, и, дойдя до кондиции, заявил, что хочет танцев. Итачи не имел ничего против. Саске занял свое обычное место за барной стойкой – лицом к бутылкам и бармену, и спиной к непотребству, которое творили Наруто с Итачи. И судя по восторженным крикам народа, Узумаки уже принялся раздеваться на публике. Саске жестом показал налить себе еще и спешно выпил.
- Как всегда, вдали от всех… - послышался знакомый спокойный голос.
Учиха повернулся и увидел, что рядом с ним сидит приснопамятный Какаши-сэнсэй и смотрит на него своим спокойным собачьим взглядом. Саске пьяно усмехнулся.
- Какаши-сэнсэй, а что у вас под маской? – кажется, Учихе было уже хорошо. Если учесть, что реакции хорошо замедлились, а барная стойка закачалась. Пришлось за нее схватиться, чтобы она, не дай ками, куда-нибудь уплыла. Как же Саске тогда добавки попросит?
- Я думал, что мы давно выяснили это, - спокойно ответил Какаши.
Саске нахмурился, пытаясь что-то такое припомнить, но никак не получалось. Его здесь что за дурака держат?
- Еще одна маска? – заплетающимся языком спросил Учиха, почувствовав внезапную вспышку озарения.
- Именно.
Саске закивал, чувствуя себя обманутым. Но когда это произошло и как, понять не мог – набрался уже капитально. Но все равно, добавки не помешает.
Учиха повернулся и нашарил нетвердой рукой стакан, но по дороге ко рту, его мягко перехватили. Оказался, все тот же Какаши. Вот предатель! О чем Саске немедленно и сообщил.
- Тебе хватит, - сэнсэй поставил стакан вне пределов досягаемости Учихи. – Вот так сидеть и напиваться, это не выход. Я бы тебе посоветовал лучше разобраться со своей личной жизнью.
Саске в ответ только ухмыльнулся, и лег на барную стойку. Если не дают выпить, то он хоть полежит.
- Это не твое дело, - пробурчал Учиха.
- Саске, я тебя не первый год знаю. И волнуюсь.
Только взволнованного Какаши не хватало для полного счастья. Вначале Наруто и Итачи сообщают о своей тревоге, теперь еще и Хатаке. Кто следующий? Сэнсэй положил руку Саске на плечо и сжал. Учиха хмыкнул.
- Трахаться хочу, - сообщил он. – Надоело.
И поднялся на ноги, оглядываясь по сторонам.
- Ты куда? – спросил Какаши.
Саске уставился на него так, будто у сэнсэя выросла вторая голова. Разве не понятно, куда он собирается?
- Пойду поблюю, что ли, - вздохнул он и отправился в сторону туалета.
А на танцполе Наруто и Итачи вытворяли такое, что покраснел бы и известный извращенец Джирайя. Как там говорится? Ученики должны превзойти своего учителя. Узумаки в этом смысле преуспел. И еще Итачи научил, - вздохнул Саске. В данный момент братик обхватил талию Узумаки ногами и свесился вниз, а партнер увлеченно шарил руками по его груди, забираясь в глубокий вырез бесстыдной рубашки, гладя по ребрам, большими пяльцами обводя соски. Надо ли говорить, что публика от такого зрелища едва не выла от восторга? Когда на танцпол выходили Наруто и Итачи никакой развлекательной программы не надо. Саске подозревал, что их приглашали на вечеринки в основном в целях экономии, но пока не мог этого доказать.
В туалете никого не оказалось. Конечно, все на этих двоих глазеют! Саске опять вздохнул. Трахаться хотелось давно и прочно. Может, стоит себе кого-нибудь найти? Какую-нибудь блондинку с грудью пятого размера и большой задницей. И чтобы ни Наруто, ни Итачи она и отдаленно не напоминала. Надо подумать над этим.
Саске подошел к зеркалу и взглянул в него, схватившись за умывальник. Пол по-прежнему грешил качкой. Да и зеркало на пару с изображением весело вращалось поочередно по часовой стрелке и против. Во всей этой болтанке Саске таки удалось разглядеть свое несравненное отражение. И выглядело оно…
- Блядь, - выругался Учиха, глядя на себя, несчастного и жалкого. – Лох пьяный.
Резко вспомнив о том, зачем он собирался в это место, и дабы не травмировать свою пьяную, но не в меру впечатлительную психику, Саске прошел в одну из кабинок и заперся. Кабинка оказалась тесной и какой-то неустойчивой. Мир сегодня весь каким-то неустойчивым казался. Учиха, расставил руки в сторону, уперевшись ладонями в тонкие стенки из фанеры и взглянул вниз. Унитаз походил на туннель – белый ободок, а там, где вода, - неизведанная бесконечность. Саске гипнотизировал ее взглядом, старательно сводил красивые черные брови, наблюдая, как тонкие струйки воды стекают по керамическим стенкам и сливаются с жадной бесконечностью. Блевать не хотелось. Даже не тошнило, что довольно странно. Саске знал, что выпил много. Наверное, организм просто смирился с несчастной любовью своего хозяина и тем, что тот заливал ее чем-нибудь покрепче. Ох, если бы это помогало!
Нет, не помогало, - вздохнул Саске и обреченно опустил крышку унитаза, а потом присел на краешек. Не помогало.
Если бы еще он знал, чего хотел. Вернее, кого. То ли лучшего друга. То ли брата. То ли одного и второго вместе взятых. Саске прислонился виском к спасительной стенке, прикрыл глаза, и мир стал потихоньку успокаиваться, меньше раскачиваться и раздражать.
- Я извращенец, - выдохнул Саске обреченно. И за что ему все это?
Дальше должны были следовать его излияния на жизнь, на несправедливость мира и на невозможность выбора, но Учиха, успокоенный притихшей болтанкой, незаметно для себя заснул. И не описать словами, как замечательно ему спалось. Ему снились большие розовые леденцы на палочке и блондинки, много блондинок непременно с грудями пятого размера, которые призывно колыхались в строну Саске. Учиха блаженно лыбился, прислонившись к белой перегородке, и пускал слюни по подбородку, счастливо похрюкивая.
- Да… детка… продолжай… - бурчал себе под нос он. Снилось ему, что он добрался до богатства девушек и теперь погружал в них лицо, а ловкие наманекюренные пальчики тем временем забрались к нему в штаны.
- Да! Детка, не медли! Продолжай! – послышалось из соседней кабинки. А так же какая-то возня, вздохи-ахи, звуки поцелуев и прочий шум, который не оставлял сомнений в том, что за стенкой кто-то делал то, о чем Саске давно мечтал.
Учиха разлепил один глаз, тяжелый до невозможности, обозревая обстановку. В его персональной кабинке было по-прежнему сонно и уютно, но соседи ему попались беспокойные.
- О-о-о… - простонали за стенкой. – Глубже! О-о-о… Да!.. О, да!!!
Саске скривился и нелепо похлопал ладонью о стенку, растопырив пальцы. На большее он все равно был вряд ли способен.
- Заткнитесь вы там! – крикнул он в надежде угомонить безобразников, а потом досмотреть сладкий эротический сон про блондинок. – Здесь люди спят!
За перегородкой наступила пугающая тишина. Учиха усмехнулся, представляя, как у нарушителей спокойствия за стенкой все желание сдулось от его грозного голоса. То, что это были самые настоящие пьяные вопли, Саске в голову не приходило. Вздохнув, Учиха поерзал на унитазе, ища более удобное положение для уже порядком онемевшей задницы, и вновь прикрыл глаза. Впереди его ждали эротические приключения и много-много грудей – он не сомневался.
- Саске?.. – послышалось из-за перегородки. И голос этот принадлежал Наруто. Узумаки, мать его за ногу!
- Что? – грубо отозвался Учиха, распахивая глаза. Блондинки неизбежно уплывали от него, Саске чувствовал.
- Что ты там делаешь? – тупее вопроса себе представить трудно.
- Я слышал, как ты стонал, глупый маленький брат, - а это уже Итачи. Саске всегда считал, что у брата очень скверный характер, и своими репликами он мог довести до инфаркта, кого угодно, даже мелкого Конохомару. Младший Учиха покраснел до корней волос, точно школьник, которого застали за онанизмом.
- Трахайтесь уже, хватит языками чесать! – Саске подорвался со всей возможной скоростью, но стена внезапно налетела на него. Пришлось отбиваться. В итоге он вылетел из кабинки вперед головой и едва не столкнулся с умывальником, который находился напротив.
Дверь противненько скрипнула, открываясь. В проеме показалась голова Наруто, ниже, чем следовало бы, что позволяло вывод, что Узумаки стоит раком.
- Саске, в этом нет ничего такого, - уверила сияющая улыбкой башка. – Мы взрослые люди, а воздержание – вредно. Так что вернись в кабинку и закончи то, что начал. Мы подождем.
Если бы Учиха не знал своего лучшего друга, как облупленного, он бы решил, что над ним смеются. Но это был Наруто, а значит – говорил совершенно серьезно.
- Бля, - только и произнес Саске, поспешив покинуть этот дурдом. А член-то стоял так, что брюки оттопыривал! Учиха прикрыл его рукой, надеясь, что никто не заметит его «положения», и бочком, бочком, точно разведчик на задании протиснулся к барной стойке. Как ни странно, место Саске пустовало, а вместо Какаши сидел бодренький Сай. Пил этот бледный хитрый тип всегда мало, но стоит тебе дойти до состояния не стояния, как тут же нарисуется этот художник и начнет задавать провокационные вопросы.
Но нет, Саске еще не настолько пьяный, чтобы сдаться этой поганке без боя. Его голыми руками не возьмешь, а Учихи – парни ух какие крепкие!
- Добрый вечер, Саске, - вежливо поздоровался бледный.
- Добрый, - кивнул Учиха, с тоской косясь на арсенал бутылок в баре. Он бы не прочь добавки, но вид Сая, рассевшегося напротив, точно психотерапевта в своем кресле, его останавливал.
- Чудесная погода сегодня, - Сай решил продолжить разговор.
«Проверяет, насколько я пьян», - подумал Учиха, в котором внезапно проснулся разведчик.
- Чудесней не бывает, - согласился Учиха светским тоном и приземлился на свое место, тщательнейшим образом прикрывая свое неудовлетворенное достоинство. Сай изучал своего собеседника внимательным взглядом. А Саске смотрел на него, в его глазки, горящие интересом патологоанатома, которому не терпится заглянуть внутрь своей жертвы; на непонятную майку, которая прикрывала только плечи да соски, оставляя взору плоский и бледный живот с темной впадинкой пупка; на волосатую полоску кожи ног, которую не прикрыли короткие бриджи, и думал о том, что надо бы этой сволочи отомстить и его самого напоить.
«Я это сделаю!» - воодушевился Саске. Надо же ему тоже получать удовольствие от вечера, а не только окружающим. К тому же это позволит отвлечься от более «насущных» проблем.
Кстати, черные волосы на бледной, почти синюшной коже Сая, даже в полутьме выглядели нелицеприятно.
- Сай, давай выпьем, - улыбнулся Саске дружелюбно. Хотя, окружающие бы ни в каком пьяном угаре не назвали бы эту гримасу улыбкой.
- Давай! – воодушевилась бледная поганка.
«Прекрасно», - злорадно подумал Саске и сделал жест бармену. Тот, отличающийся завидной вездесущностью, в момент материализовался рядом с ними, разливая саке. Учиха тут же взял в руки свою порцию и проследил, чтобы художник поступил так же.
- За мир во всем мире! – провозгласил Саске и поднес рюмку к губам. Как он и ожидал, Сай пить не собирался, но, Девятихвостый побери, мог бы хоть приличия ради сделать вид, что пьет! Учиха снова разозлился, когда понял, что его здесь держат за пьяного дурака. «Не на того напал, бледнолицый!» - подумал Саске, поправляя торчащие в разные стороны волосы а-ля ирокез.
- Нет, Сай, - Учиха покачал головой. – Так не пойдет. Или войны хочешь, раз за мир во всем мире не пьешь?
- Что? – недоуменно вопросил художник. У него и без того были серьезные проблемы с логикой, а саскину гениальную (читай: извращенную) понимал только Итачи, и то не всегда.
- Пей, давай! – низким угрожающим голосом приказал Саске, для пущей убедительности пристукнув кулаком по барной стойке так, что задрожали стаканы. И попробуй не подчинись – кастрация, и немедленно.
Сай, похоже, впечатлился. Вообще-то он был скользким типом и подловить его не так-то просто, но Учиха застал его врасплох, поэтому умничка-поганка быстренько осушила рюмку. Саске, глядя на перекошенную физиономию бледного – сразу видно, что пьет мало, к алкоголю не приучен, поднял руку вверх и щелкнул пальцами бармену – повторить. Вторая порция в Сая пошла веселее, а третья так вообще проскочила на «ура». Саске смотрел на художника, на то, как стал расползаться по стулу аки медуза, дебильно лыбиться, а на щеках появился здоровый алкогольный румянец, и не мог нарадоваться на дело рук своих. А потом «радость» открыла рот, и Учиха немедленно пожалел, что у его собеседника имеется сей орган. Сай начал издалека – о конохской статистике длины детородных органов ниндзя, а потом перешел на описание одного единственного. Конечно же это был член Наруто. После двух минут пения дифирамб достоинству Узумаки, Саске готов был повеситься. И чтобы хоть как-то заткнуть этот ужас, заставлял Сая пить одну за другой. Сам Учиха подозрительно не пьянел, а очень хотелось вырубиться. Хотя, нет, один провал в памяти у Саске таки случился, и когда Учиха пришел в себя, то обнаружился в тесной туалетной кабинке, знакомой до боли. Но вместо того, чтобы целоваться, страстно рвать друг на друге одежду, а потом каменным от немыслимого возбуждения членом врываться в узкое и горячее тело, Саске поддерживал едва живого Сая за талию, пока тот, склонившись над унитазом, очень неэстетично прощался с саке. Коварный напиток, как оказалось, пришел лишь погостить в организм художника, а оставаться надолго в нем не собирался. В перерывах между чистками Сай всхлипывал и слезно умолял Учиху, чтобы его не оставляли одного. Саске, сам не первой трезвости, гладил несчастного по голове и бормотал что-то типа: «Это ненадолго. Это пройдет». А потом, когда в Сае уже ничего не осталось, они выползли из разнесчастной кабинки и уселись в обнимку под умывальником. Саске помнил, что безудержно рыдал на плече у своего нового и такого близкого друга, жалуясь на вселенскую несправедливость и прочие кармы.
Кажется, их кто-то нашел в таком виде. И, кажется, это был Шикамару: конский хвост, флегматичное выражение лица, на котором написано: «Как это проблематично», тяжелые вздохи – очень похож на Нару.
- Я лучше на улице отолью, - сообщил неожиданный визитер и скрылся в неизвестном направлении, а Саске крепче обнял успевшего захрапеть Сая, который с радостью пускал ядовитые слюни на плечо Учихи, и тоже прикрыл глаза.
Потом были голоса, свет в конце тоннеля. И, кажется, Саске куда-то несли, матерились, укладывали. Два поцелуя в лоб – легкий, но уверенный, и сильный и мокрый.
Утро пришло, как возмездие.
понедельник, 16 февраля 2009
Дважды два уже четыре, а будет еще лучше!
название: Лунный кролик
автор: Shaitanah
перевод:Несметана
бета:Хэлтья
персонажи: саске и его команды
жанр: джен с вкраплениями сасунару
рейтинг: PG
оригинал:тут
разрешение автора: получено.
- Ты когда-нибудь видел Лунного Кролика?- Ты когда-нибудь видел Лунного Кролика? – казалось, что для Суйгецу не существовало вопроса важнее.
Саске посмотрел на него искоса, склонив голову набок. Суйгецу сильно щурился и говорил так тихо, словно речь шла о каком-то великом секрете. Вопрос застал Саске врасплох, и он сейчас подбирал слова, прежде чем наконец выдавить из себя:
- Нет.
- Вот и я не видел! – радостно воскликнул Суйгецу. Он хлопнул себя ладонью по колену, и из-под ткани послышался плеск воды: молекулярная структура его тела еще не полностью восстановилась после битвы с Восьмихвостым. – Такой херни наверняка вообще в природе нет! Интересно даже, и откуда берутся все эти идиотские сказочки…
Саске удивленно моргнул. Суйгецу постоянно приходили в голову странные идеи, но эта – уже слишком. Саске отвел глаза от его испытующего взгляда.
- Ладно, - после долгой паузы решился Суйгецу. – В этом месте уже можешь спрашивать, к чему я это все.
- Не собираюсь тебе подыгрывать, - возразил Саске.
Суйгецу нарочито беззаботно пожал плечами. Он поднес к губам банку с водой, сделал большой глоток и отстраненно произнес:
- Ну и забей. Я просто пытался начать разговор.
Саске устало прикрыл глаза. Это уже начинало действовать на нервы. И с каких пор у Суйгецу завелась привычка оправдываться?
- Я в порядке. Не стоит так беспокоиться из-за пары ушибов и царапин.
- Ушибы и царапины, значит? – мечник резко поднялся на ноги. – Ну да, не бери в голову. Действительно, фигня какая – мы чуть не умерли за тебя, а ты не считаешь нужным даже с нами разговаривать.
Суйгецу ушел, излучая отчаянную досаду (Саске и не знал, что тот способен на такие чувства), а Саске поплотнее запахнул форменный плащ Акацки, чтобы защититься от пробирающего насквозь холода, и уставился на диск луны, едва видимый из-за темных верхушек деревьев.
Могло быть и хуже.
Суйгецу мог бы ежеминутно его доставать, как Наруто. Джуго мог бы быть извращенцем. Карин могла бы в него влюбиться.
Кстати вот, мелькнула мысль, параллели очевидны, что же заставило Саске выбрать именно этих людей – интуиция или подсознательное желание покрепче привязать себя к прошлому?
Он и сам не заметил, сколько времени думал об этом, когда вдруг, вернувшись в настоящее, обнаружил, что уже стемнело. С Восьмихвостым они сражались сколько, дней семь назад? Саске передернуло. Воспоминания были еще слишком свежи и унизительны. Он обернулся в сторону лагеря и увидел, как Карин возле костра ковыряется в рюкзаке. Она закатала рукава, и на ее коже были отчетливо видны следы укусов, казавшиеся таинственным узором татуировки. Саске попытался вспомнить, каково было поглощать ее чакру, спасаться за ее счет, но не смог. Вместо воспоминаний осталась только вечно преследовавшая его пустота. Саске фыркнул.
Он увидел, что из теней за ним наблюдает Джуго, и коротко кивнул ему. Саске не хотел подбадривать его, да и никого из команды, нельзя, чтобы они подумали, будто их отношения могут стать больше, чем сомнительно взаимовыгодны.
Однако, битва с Восьмихвостым что-то изменила.
Перед глазами встала картинка: Сакура улыбается, смотрит на него огромными зелеными сияющими глазами. Какаши как всегда читает свою оранжевую книжку и краем глаза тайком наблюдает за командой. А Наруто…
Саске зажмурился.
Не описать словами, никак не описать. Саске запретил себе думать о Наруто, потому что иначе они снова будут один на один, Наруто будет везде – в каждом звуке, в каждом касании, в каждом запахе.
Он обернулся и увидел, что рядом стоит Карин и протягивает ему порцию чего-то, по запаху отдаленно напоминающее еду.
- Повар из меня, в общем-то, убийственный, - грубо произнесла она. – Так что я не обижусь, если ты это просто выбросишь, потому что я честно не хочу тебя отравить. Но ты как бы несколько дней уже ничего не ел, так что… - она сунула миску ему в руки и решительно пошла обратно к костру.
Саске не мог оторвать взгляда от зеленоватой массы, которой миска была наполнена. И помимо собственной воли, он вдруг оказался на ногах и догнал Карин. Подобное можно было бы ожидать от Сакуры.
Он вспомнил ровные дольки яблок, которые он в слепой ярости опрокинул вместе с тарелкой. Сакура и Карин совсем не похожи. Но сейчас Саске казалось, будто перед ним стоит именно Сакура, и именно она нервно ежится под его рассеянным взглядом.
Саске осторожно попробовал кусочек. Это было… сурово. Карин не соврала, она действительно готовила убийственно.
- Блин, да у тебя на лице все написано, - простонала Карин. – Молчи. Просто забудь об этом.
Он мог просто выплюнуть. Карин бы поняла. Да ему было б плевать, даже если бы она обиделась.
- …Бывало и хуже, - все-таки произнес Саске, прожевал субстанцию и проглотил. Прежде, чем Карин успела произнести хоть слово, он развернулся к ней спиной и ушел.
Кем были эти люди, опасные, непостоянные наемники, которых он собрал вокруг себя? Как они до сих пор держатся вместе? Не думать о них Саске не мог: в каком-то смысле, они были памятью о его прошлой команде.
А можно ли считать командой «Ястреб»? По сути, они ничем не отличались от стандартной боевой группы в четыре человека, а если так, то Саске, получается, был ее… капитаном. Саске почти поежился, осознав вдруг, насколько одиноким чувствуешь себя, когда приходится отвечать за людей, которых ты едва знаешь. Которых ты и знать-то не хотел.
________________________________________
Сложнее всего было с Суйгецу. Если Карин и Джуго – проекции Сакуры и Какаши, получается, что Суйгецу – проекция Наруто. Между ними не было ничего общего, но Саске почему-то казалось, что если ему удастся удержать Суйгецу, то будет шанс и с Наруто.
Даже если будущее готовит для него только тьму.
Мечник нашелся возле реки. Ночь была необыкновенно тиха, и в этом Суйгецу был на нее похож. Саске подумал, что никогда раньше не видел Суйгецу таким тихим.
В голове не было ни одной идеи. Саске не умел разговаривать с людьми.
- Рисунок на поверхности, - он вдруг услышал собственный голос. Суйгецу поднял голову и вопросительно посмотрел на Саске. – Рисунок на поверхности Луны, в древности люди думали, что там нарисован кролик.
Суйгецу фыркнул. Саске, почувствовав себя глупо, опустил взгляд.
- По легенде, - он продолжал, - кролик, лиса и обезьяна жили вместе возле горы. Однажды с горы спустился будда в обличии старика и попросил поесть. Друзья отправились за едой, но кролик был самым слабым и не смог ничего найти.
Саске заметил, что Суйгецу наклонил голову, чтобы лучше его видеть, и вообще слушал очень внимательно.
- Друзья начали смеяться над кроликом, а кролик бросился в огонь со словами, что пусть лучше старик съест его, чем останется голодным.
Суйгецу засмеялся:
- Да он дурак!
- Вовсе нет, - Саске чуть улыбнулся. – Будда был так тронут, что похоронил кролика и нарисовал его на луне, чтобы все видели.
- Не, не понимаю. Самопожертвование – это как-то не мое.
Саске сдержал смешок. О да, конечно!
Они с Суйгецу зачем-то молча шли по тихо шелестящему лесу, и от этого Саске было еще неуютнее прежнего. Он не хотел с ним дружить (даже не был уверен, что такое возможно: подружиться с Суйгецу – все равно что приручить пиранью), однако… однако зачем-то Саске это было нужно.
Понять бы только, зачем именно.
- Значит, - задумчиво протянул Суйгецу, - если я погибну ради кого-нибудь… ну, например, ради тебя, что мне за это будет?
- Понятия не имею. Скорее всего, ничего.
- Точно. Но мы здесь по-любому не ради награды, - Суйгецу широко ухмыльнулся. – И вообще, приятно знать, что ты без меня – пустое место.
Саске смотрел, как Суйгецу идет обратно в лагерь, и думал, что эту фразу мог бы сказать Наруто. Думал, что не скучай он так сильно по Наруто, когда-нибудь в другой жизни у него был бы шанс поладить с Суйгецу, и с Карин, и с Джуго.
А может, этот шанс у него уже есть.
автор: Shaitanah
перевод:Несметана
бета:Хэлтья
персонажи: саске и его команды
жанр: джен с вкраплениями сасунару
рейтинг: PG
оригинал:тут
разрешение автора: получено.
- Ты когда-нибудь видел Лунного Кролика?- Ты когда-нибудь видел Лунного Кролика? – казалось, что для Суйгецу не существовало вопроса важнее.
Саске посмотрел на него искоса, склонив голову набок. Суйгецу сильно щурился и говорил так тихо, словно речь шла о каком-то великом секрете. Вопрос застал Саске врасплох, и он сейчас подбирал слова, прежде чем наконец выдавить из себя:
- Нет.
- Вот и я не видел! – радостно воскликнул Суйгецу. Он хлопнул себя ладонью по колену, и из-под ткани послышался плеск воды: молекулярная структура его тела еще не полностью восстановилась после битвы с Восьмихвостым. – Такой херни наверняка вообще в природе нет! Интересно даже, и откуда берутся все эти идиотские сказочки…
Саске удивленно моргнул. Суйгецу постоянно приходили в голову странные идеи, но эта – уже слишком. Саске отвел глаза от его испытующего взгляда.
- Ладно, - после долгой паузы решился Суйгецу. – В этом месте уже можешь спрашивать, к чему я это все.
- Не собираюсь тебе подыгрывать, - возразил Саске.
Суйгецу нарочито беззаботно пожал плечами. Он поднес к губам банку с водой, сделал большой глоток и отстраненно произнес:
- Ну и забей. Я просто пытался начать разговор.
Саске устало прикрыл глаза. Это уже начинало действовать на нервы. И с каких пор у Суйгецу завелась привычка оправдываться?
- Я в порядке. Не стоит так беспокоиться из-за пары ушибов и царапин.
- Ушибы и царапины, значит? – мечник резко поднялся на ноги. – Ну да, не бери в голову. Действительно, фигня какая – мы чуть не умерли за тебя, а ты не считаешь нужным даже с нами разговаривать.
Суйгецу ушел, излучая отчаянную досаду (Саске и не знал, что тот способен на такие чувства), а Саске поплотнее запахнул форменный плащ Акацки, чтобы защититься от пробирающего насквозь холода, и уставился на диск луны, едва видимый из-за темных верхушек деревьев.
Могло быть и хуже.
Суйгецу мог бы ежеминутно его доставать, как Наруто. Джуго мог бы быть извращенцем. Карин могла бы в него влюбиться.
Кстати вот, мелькнула мысль, параллели очевидны, что же заставило Саске выбрать именно этих людей – интуиция или подсознательное желание покрепче привязать себя к прошлому?
Он и сам не заметил, сколько времени думал об этом, когда вдруг, вернувшись в настоящее, обнаружил, что уже стемнело. С Восьмихвостым они сражались сколько, дней семь назад? Саске передернуло. Воспоминания были еще слишком свежи и унизительны. Он обернулся в сторону лагеря и увидел, как Карин возле костра ковыряется в рюкзаке. Она закатала рукава, и на ее коже были отчетливо видны следы укусов, казавшиеся таинственным узором татуировки. Саске попытался вспомнить, каково было поглощать ее чакру, спасаться за ее счет, но не смог. Вместо воспоминаний осталась только вечно преследовавшая его пустота. Саске фыркнул.
Он увидел, что из теней за ним наблюдает Джуго, и коротко кивнул ему. Саске не хотел подбадривать его, да и никого из команды, нельзя, чтобы они подумали, будто их отношения могут стать больше, чем сомнительно взаимовыгодны.
Однако, битва с Восьмихвостым что-то изменила.
Перед глазами встала картинка: Сакура улыбается, смотрит на него огромными зелеными сияющими глазами. Какаши как всегда читает свою оранжевую книжку и краем глаза тайком наблюдает за командой. А Наруто…
Саске зажмурился.
Не описать словами, никак не описать. Саске запретил себе думать о Наруто, потому что иначе они снова будут один на один, Наруто будет везде – в каждом звуке, в каждом касании, в каждом запахе.
Он обернулся и увидел, что рядом стоит Карин и протягивает ему порцию чего-то, по запаху отдаленно напоминающее еду.
- Повар из меня, в общем-то, убийственный, - грубо произнесла она. – Так что я не обижусь, если ты это просто выбросишь, потому что я честно не хочу тебя отравить. Но ты как бы несколько дней уже ничего не ел, так что… - она сунула миску ему в руки и решительно пошла обратно к костру.
Саске не мог оторвать взгляда от зеленоватой массы, которой миска была наполнена. И помимо собственной воли, он вдруг оказался на ногах и догнал Карин. Подобное можно было бы ожидать от Сакуры.
Он вспомнил ровные дольки яблок, которые он в слепой ярости опрокинул вместе с тарелкой. Сакура и Карин совсем не похожи. Но сейчас Саске казалось, будто перед ним стоит именно Сакура, и именно она нервно ежится под его рассеянным взглядом.
Саске осторожно попробовал кусочек. Это было… сурово. Карин не соврала, она действительно готовила убийственно.
- Блин, да у тебя на лице все написано, - простонала Карин. – Молчи. Просто забудь об этом.
Он мог просто выплюнуть. Карин бы поняла. Да ему было б плевать, даже если бы она обиделась.
- …Бывало и хуже, - все-таки произнес Саске, прожевал субстанцию и проглотил. Прежде, чем Карин успела произнести хоть слово, он развернулся к ней спиной и ушел.
Кем были эти люди, опасные, непостоянные наемники, которых он собрал вокруг себя? Как они до сих пор держатся вместе? Не думать о них Саске не мог: в каком-то смысле, они были памятью о его прошлой команде.
А можно ли считать командой «Ястреб»? По сути, они ничем не отличались от стандартной боевой группы в четыре человека, а если так, то Саске, получается, был ее… капитаном. Саске почти поежился, осознав вдруг, насколько одиноким чувствуешь себя, когда приходится отвечать за людей, которых ты едва знаешь. Которых ты и знать-то не хотел.
________________________________________
Сложнее всего было с Суйгецу. Если Карин и Джуго – проекции Сакуры и Какаши, получается, что Суйгецу – проекция Наруто. Между ними не было ничего общего, но Саске почему-то казалось, что если ему удастся удержать Суйгецу, то будет шанс и с Наруто.
Даже если будущее готовит для него только тьму.
Мечник нашелся возле реки. Ночь была необыкновенно тиха, и в этом Суйгецу был на нее похож. Саске подумал, что никогда раньше не видел Суйгецу таким тихим.
В голове не было ни одной идеи. Саске не умел разговаривать с людьми.
- Рисунок на поверхности, - он вдруг услышал собственный голос. Суйгецу поднял голову и вопросительно посмотрел на Саске. – Рисунок на поверхности Луны, в древности люди думали, что там нарисован кролик.
Суйгецу фыркнул. Саске, почувствовав себя глупо, опустил взгляд.
- По легенде, - он продолжал, - кролик, лиса и обезьяна жили вместе возле горы. Однажды с горы спустился будда в обличии старика и попросил поесть. Друзья отправились за едой, но кролик был самым слабым и не смог ничего найти.
Саске заметил, что Суйгецу наклонил голову, чтобы лучше его видеть, и вообще слушал очень внимательно.
- Друзья начали смеяться над кроликом, а кролик бросился в огонь со словами, что пусть лучше старик съест его, чем останется голодным.
Суйгецу засмеялся:
- Да он дурак!
- Вовсе нет, - Саске чуть улыбнулся. – Будда был так тронут, что похоронил кролика и нарисовал его на луне, чтобы все видели.
- Не, не понимаю. Самопожертвование – это как-то не мое.
Саске сдержал смешок. О да, конечно!
Они с Суйгецу зачем-то молча шли по тихо шелестящему лесу, и от этого Саске было еще неуютнее прежнего. Он не хотел с ним дружить (даже не был уверен, что такое возможно: подружиться с Суйгецу – все равно что приручить пиранью), однако… однако зачем-то Саске это было нужно.
Понять бы только, зачем именно.
- Значит, - задумчиво протянул Суйгецу, - если я погибну ради кого-нибудь… ну, например, ради тебя, что мне за это будет?
- Понятия не имею. Скорее всего, ничего.
- Точно. Но мы здесь по-любому не ради награды, - Суйгецу широко ухмыльнулся. – И вообще, приятно знать, что ты без меня – пустое место.
Саске смотрел, как Суйгецу идет обратно в лагерь, и думал, что эту фразу мог бы сказать Наруто. Думал, что не скучай он так сильно по Наруто, когда-нибудь в другой жизни у него был бы шанс поладить с Суйгецу, и с Карин, и с Джуго.
А может, этот шанс у него уже есть.
среда, 31 декабря 2008
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
Главы 4, 5
Главы 6, 7
читать
Тени скользили по дороге, вытягиваясь и переплетаясь, словно змеи. Ветер тревожно шелестел в голых ветвях деревьев, окна домов безразлично отражали пустые улицы.
Такое впечатление, что вся деревня разом вымерла.
Похоже, Ирука был прав. Сам воздух над Конохой действительно буквально провонял тревогой.
Какаши ненадолго задумался, потом все же убрал книгу в сумку. Все равно света недостаточно, почти все фонари погасли, как по заказу… а может, и правда постарался кто-то определенный. Для создания подходящей атмосферы, так сказать.
Хатаке хмыкнул и осторожно скользнул вдоль стены, не спуская взгляда с фигуры впереди.
Зеленая форменная жилетка с красной спиралью на спине, черные волосы, перехваченные на затылке кожаным шнурком. Неспешная походка, расслабленные плечи. Никаких резких движений, полное спокойствие.
Хидеаки Такеши. Или как там его?..
Какаши снова хмыкнул, поправляя протектор.
Ему никогда особенно не нравился этот тип… впрочем, ему вообще мало кто нравился. Но этот Такеши…
Уж слишком он напоминал порой Мизуки. Нет, не поведением, не манерой разговора и тем более не внешностью. Но было что-то такое… во взгляде, что ли?
Эх, не везет Ируке-сенсею с друзьями.
О том, что он сам с некоторых пор принадлежит к друзьям упомянутого Ируки и что при этом его самого подарком тоже не назовешь, Какаши предпочел не задумываться.
Хидеаки Такеши. Двадцать семь лет. Экзамен на генина сдал в десять, на чуунина – в четырнадцать. Никогда даже не пытался претендовать на звание дзенина. Успешно выполнил 312 миссий ранга D, 207 ранга C, 64 ранга B, 9 ранга A. Учитель в Академии, преподает гендзюцу. Последние два года также работает в Штабе с документацией, помощник Ируки. Не женат, близких родственников нет, друзей тоже. Улыбчив, доброжелателен, скрытен. Особые приметы – безобразный шрам на левой щеке, прикрыт челкой. Привычки неизвестны, хобби тоже. Все время посвящает работе. Аккуратен, исполнителен, никаких нареканий начальства. Никогда не опаздывает.
Слишком все это совершенно и одновременно обычно, чтобы быть правдой.
Слишком похоже на маску. А уж кто-кто, а Какаши очень хорошо разбирался в масках.
Так что, возможно, Ирука недаром попросил его на всякий случай проследить за «помощником». Правда, Хатаке не думал, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное: скорее всего максимум, что он узнает – это точное местожительства Хидеаки.
Одинокий фонарь тускло мигнул, и Такеши вдруг остановился. Ветер уныло взвизгнул, швырнув ему под ноги горсть сухих листьев. Какаши тоже замер, прячась в тени. Вряд ли простой чуунин способен его заметить, но лучше не рисковать.
Дома возвышались вокруг мрачными бесформенными тенями. Какаши лениво огляделся… и удивленно прищелкнул языком. Ну надо же, старый «аристократический» квартал, место, где находятся поместья самых влиятельных кланов Конохи. Кто бы мог подумать, что этот невзрачный тип живет здесь…
Секунду.
Хидеаки.
Вроде бы, когда он как-то раз помогал Ируке разбираться со старыми архивами, то видел файл с этим именем… Или там было Хидеки? Или вообще Хидейоши?
Еще бы вспомнить теперь точно… И почему он никогда особенно не интересовался историей родной деревни?
Хидеаки… Хидеаки, «прекрасный и яркий».
Кажется, был когда-то в Конохе такой клан с модифицированным геномом, почти полностью уничтоженный во время нападения Девятихвостого…
Такеши сделал несколько шагов, покинув круг света от фонаря, и неожиданно свернул направо. Какаши нахмурился и двинулся следом.
Дома, дома, дома, сады с унылыми голыми деревьями, глухие высокие заборы. И ни следа человеческого присутствия.
Это даже становится интересным.
А потом впереди вдруг вспыхнуло множество факелов, и Хатаке поспешно скользнул за могучий ствол старой яблони.
Массивные тяжелые ворота богатого поместья, иероглиф «мудрость» над входом. Лихорадочно мечущиеся по стенам тени, напряженная тишина и несколько фигур в масках анбу.
Хидеаки приблизился к анбу, и один из них отрывисто кивнул, негромко бросив:
- Ты почти опоздал.
Такеши развел руками:
- Приношу свои извинения, задержали в Штабе. Кажется, Тсунаде-сама что-то подозревает…
- Пойдем, - прервал его анбу, настороженно оглядываясь по сторонам. – Данзо-сама ждет.
Ворота протяжно скрипнули, и вся процессия слаженно скользнула внутрь, забрав с собой факелы. Улица погрузилась во тьму, едва посеребренную призрачным лунным светом.
Какаши прищурился и задумчиво потер подбородок.
Это все определенно становится очень интересным.
- Конохамару-куууун, куда мы идем?
Конохамару едва не споткнулся от неожиданности о какой-то корень, нахмурился и закатил глаза:
- У нас миссия, Моэги! Сколько раз я еще должен это объяснять?!
Девушка обиженно надула губы, и у внука Третьего Хокаге мелькнула мысль, что, наверное, не стоило на нее кричать… Но ему правда уже надоело раз за разом объяснять одно и то же!
Удон привычно шмыгнул носом, почесал в затылке и резонно заметил:
- Но, Конохамару-кун, почему для этого нам нужно было идти в лес, ночью, одним?
Конохомару остановился и сложил руки на груди, после чего презрительно фыркнул:
- А ты чего, боишься?! Пфе! – подумал немного и добавил. - Мы уже не дети, что бы там ни говорил Ирука-сенсей! Так что почему бы нам не пойти в лес ночью?!
Удон и Моэги озадаченно переглянулись, и Конохамару почувствовал себя идиотом.
Но не показывать ведь сокомандникам, что ему тоже здорово не по себе?! Будущие Хокаге ничего не боятся!..
Ночной осенний лес казался хмурым и неприветливым. Голые ветви иглами протыкали небо, по земле стелился клочковатый туман, маскируя многочисленные корни и кочки, которые все время норовили подвернуться под ноги. Света почти не было, Конохамару едва мог различить лица своих товарищей. Повсюду вокруг таились гротескные тени.
Он глубоко вздохнул и попытался объяснить еще раз:
- Эй, ну неужели вы не хотите наконец-то отправиться на миссию самостоятельно, без Эбису-сенсея?! Он ведь никогда не дает повеселиться! А сейчас у нас появилась такая уникальная возможность, сенсей заболел и мы можем удрать от его настырной опеки! Пора наконец показать, что мы не зря получили в прошлом году звание чуунинов!!! – Конохамару сам воодушевился от своих слов и победно ухмыльнулся.
Моэги с сомнением теребила шарф:
- М-м, слишком непривычно это все…
- А что за миссия? – снова шмыгнул носом Удон.
- А… это… - на мгновение стушевался Конохамару, потом извлек из сумки свиток и гордо продемонстрировал его товарищам по команде. – Вот! Здесь все записано! Мне дал его один дзенин из Штаба, сказал, что это очень важно и срочно, а у них в преддверии чуунинского экзамена не хватает людей, которые могли бы взяться за эту миссию!
Справа что-то негромко заскрипело, и все трое невольно вздрогнули, настороженно озираясь.
- Ну так все-таки, что это за миссия? – уточнила Моэги.
Конохамару на мгновение замер, потом неохотно признался:
- Не знаю. Мы должны были прийти в лес, недалеко от северных ворот, там найти оставленный для нас знак и только после этого вскрыть свиток…
Удон озадаченно почесал в затылке:
- Как-то это все немного странно…
Конохамару громко фыркнул, вертя в руках свиток. Ему совсем не хотелось признаваться, что теперь, когда он произнес все это вслух, ему самому вся сложившаяся ситуация тоже начала казаться странной, чтобы не сказать подозрительной.
Но в это мгновение справа вдруг хрустнула ветка, Конохамару вздрогнул, инстинктивно выхватывая кунай… и облегченно выдохнул. В затянувших небо тучах прорезалась брешь, и холодный лунный свет ярко обрисовал фигуру прислонившегося к дереву человека.
Конохамару ухмыльнулся, отстраненно удивившись тому, что сердце продолжило испуганно биться, грозясь прорвать грудную клетку, и махнул рукой, обращаясь к настороженным товарищам:
- О, а вот и он! Тот самый дзенин, который дал мне свиток! Я уверен, сейчас он нам все расска…
Что-то больно ужалило щеку.
Конохамару осекся и медленно повернул голову. В стволе дерева за его спиной мелко подрагивал кунай.
Дзенин выпрямился, извлек из сумки холодно блеснувшие сюрикены и спокойно произнес:
- Шиноби не имеет права быть таким доверчивым, Сарутоби Конохамару.
В кабинете было тихо. Как и во всем здании – завтра предстоял тяжелый день, и сотрудники Штаба уже давно разошлись по домам. Хокаге отослала даже свою личную охрану, заявив, что ей нужно подумать в одиночестве.
Слишком яркий электрический свет неприятно резал глаза, разгонял тени по углам. Проникавший сквозь приоткрытое окно ветер шелестел бумагами на столе, пускал рябь по поверхности воды в маленькой белой чашке. Светловолосая женщина неподвижно сидела в широком кресле, устало склонив голову на грудь так, что волосы занавешивали лицо.
Даже самому сильному ниндзя в деревне иногда нужен отдых.
Вот только за все однажды придется платить свою цену.
Окно едва слышно скрипнуло, и на подоконник бесшумно запрыгнул анбу, в лунном свете похожий на бесплотного призрака. Медленно огляделся и так же бесшумно скользнул в комнату.
- Это ради блага деревни.
Ветер сорвал со стола один листок бумаги, и тот птицей спорхнул на пол. Женщина в кресле не пошевелилась, только вздохнула.
Анбу, все так же не издавая ни звука, осторожно извлек катану из ножен и приблизился к столу.
В лампу над головой упорно бился серый мотылек, опаляя нежные крылышки, но не желая сдаваться в своих попытках добиться неизвестно чего.
Анбу усмехнулся под маской, глядя на беззащитную белую шею женщины, и замахнулся…
Мотылек последний раз ударился о лампу и маленьким бесформенным комочком повалился на пол.
…катана встретила стать куная, всего в паре миллиметров от шеи Хокаге.
Карие глаза смотрели настороженно и очень внимательно:
- Кто ты?
Досадно. Он рассчитывал расправиться со всем быстро, а теперь явно придется потратить какое-то время.
Впрочем, он прекрасно знал, что в саке Хокаге уже не первую неделю подмешивают особый наркотик, неощутимый на вкус и запах. Будь Тсунаде хоть трижды саннином – она не сможет сейчас использовать свою силу. Ее каналы чакры ослаблены и заблокированы.
Анбу отскочил на несколько шагов, снова занося катану, и спокойно ответил:
- Это неважно.
Он исполнит приказ. Любой ценой – ради блага деревни.
Так, спокойно.
Спокойно.
За стеной раздался грохот и скрежет, потом чей-то яростный крик.
Спокойно.
Пока еще не случилось ничего непоправимого…
Наверное.
Ксо, как же это все проблематично!!!
Шикамару остервенело потер виски, сверля взглядом захлопнувшуюся дверь.
Думай, думай, думай… кого здесь называют «лучшим стратегом Конохи»?! Думай, думай!..
Что-то разбилось с громким стеклянным звоном. Не то любимая ваза Темари, не то окно…
Стоп. Окно.
Шикамару глубоко вдохнул, выругался и быстро влетел в соседнюю комнату. На мгновение замер, озираясь, потом подхватил с подставки у стены катану – кунаев в такой ситуации явно будет маловато – и, не потрудившись открыть окно, выбил стекло рукоятью, после чего выпрыгнул на улицу. Н-да, все-таки в октябре клумбы не способны обеспечить достаточно мягкую посадку…
Кто-то попытался напасть на него сзади, но Нара увернулся и ударил противника кулаком в солнечное сплетение. Тот захрипел и повалился на колени, Шикамару поспешно врезал ему ребром ладони по затылку. И тупо уставился на белую маску.
Анбу?..
Какого хрена?!!
Что здесь вообще происходит?!
Шикамару поспешно огляделся, но больше никого не увидел. Похоже, все остальные нападавшие находились в доме… Окно комнаты, в которой осталась Темари, было чуть приоткрыто, и оттуда доносилась чья-то громкая ругань.
Нара снова уныло вздохнул и запрыгнул на подоконник, после чего, не медля, скользнул в комнату и вырубил ближайшего противника рукоятью катаны.
Один, два, три… Сколько же их тут?!
Темари стояла, прижавшись спиной к двери, и отбивалась кунаем сразу от четверых анбу, глухо ругаясь сквозь зубы.
Шикамару слабо усмехнулся, почувствовав странное облегчение.
Да что с ней станется, в конце-то концов? Эта женщина по-любому его переживет…
- Вы что, совсем бездари?! – вдруг взвыл тип в плаще с капюшоном, стоявший чуть в стороне. – Не можете справиться с какой-то бабой!..
Темари глухо зарычала и метким пинком послала одного противника к противоположной стене. Тот пошатнулся в тщетных попытках сохранить равновесие, Шикамару закатил глаза и сделал ему сзади подсечку. Анбу неуклюже взмахнул руками и вывалился в окно.
- Хватайте его!!! Не дайте им соединиться! – приказал тип в плаще, ткнув пальцем в Нара.
Проклятье. В комнате было недостаточно света, чтобы активировать дзюцу теней. Да и вряд ли ему дадут сконцентрироваться… Шикамару блокировал атаку очередного анбу, потом шагнул к стене, чтобы защитить спину.
Тип в плаще, бывший, очевидно, предводителем, повелительно взмахнул рукой:
- Девку нужно взять живьем! Парня можете убить…
Шикамару захрипел, когда один из противников умудрился врезать ему локтем в горло, но все-таки справился с собой и атаковал в ответ.
Надо что-то придумать! Врагов слишком много, долго они так не продержатся… а веер Темари остался в их спальне, в другом конце дома… и почему он не догадался сначала захватить его и только потом поспешить на выручку жене?
Гениальный стратег, ха.
Темари одним резким движением разбросала противников и выпрямилась, уперев кулаки в бедра:
- Взять живьем? Меня?! Да вы что, с ума все посходили? – она презрительно скривилась. - Еще при рождении?
Противники ненадолго замерли – очевидно, от неожиданности.
Шикамару вырубил очередного анбу и вполголоса проворчал, мрачно скривившись:
- Вот вам и «спокойный семейный вечер»…
Темари, видимо, все же услышала, потому что тут же устремила на него обвиняющий взгляд:
- Эй, твои соплеменники что, настолько недооценивают сестру Казекаге?!
Ну вот. И это вместо благодарности за то, что он немедленно бросился ее спасать.
Жизнь несправедлива.
Шикамару сдавленно зашипел оттого, что один умник все-таки умудрился задеть кунаем его предплечье, и бросил в ответ:
- Это они идиоты. Не я их посылал. Проклятье, как же это все проблематично!
На Темари накинулись разом пятеро анбу, и ей стало не до разговоров.
Ксо.
Ну почему именно сегодня?!
Шикамару сосредоточился на схватке, краем глаза следя за предводителем нападавших. Маски, маски, маски… Недаром он сам отказался вступить в анбу: похоже, они все там самые настоящие психи.
Под ногами захрустели стеклянные осколки. Все-таки ваза. Плохо, это значит, что очередной семейный скандал обеспечен…
Если, конечно, они смогут отбиться от этих придурков и дожить до означенного скандала.
И с чего это вдруг именно они удостоились нападения?..
Нужен свет. Тени живут только на свету.
Шикамару быстро огляделся, лихорадочно прикидывая в уме все возможные варианты.
Шторы. Если сдернуть с окна тяжелые темные шторы, то, может, лунного света окажется достаточно.
Нара усмехнулся, отшвырнул ближайшего противника, скользнул под рукой другого и бросился к окну.
И в то же мгновение едва не оглох от почти испуганного вопля Темари:
- Идиот, сзади!!!
Лунный свет скользил по стволам деревьев, серебрил голые ветви, отчего казалось, что они находятся в лесу призраков, в какой-то другой, несуществующей реальности. Воздух пах грозой, на небе клубились темные тучи, и круглая луна выглядывала в просвет между ними, как большой настороженный глаз.
- Кажется, он приходит в себя, - раздался сзади осторожный голос.
Медведь медленно повернулся, поправляя маску, и сухо уточнил:
- Неужели? Давно пора.
- Но… командир… - помощник помялся на месте, потом все же решился и вскинул голову, сверкнув белками глаз сквозь прорези маски. – Почему мы не могли убить его сразу? Нам ведь нужен просто растерзанный труп…
- Прежде всего нам нужен заложник, - мрачно оборвал его Медведь. – Это во-первых. А во-вторых – я сначала рассчитываю кое-что узнать.
С этими словами он прошел мимо помощника, намеренно задев его плечом.
Идиот.
Узумаки сидел у старого дуба, безвольно свесив голову на грудь. Его руки были надежно связаны за спиной, но на всякий случай по бокам заложника сторожили двое анбу.
Медведь остановился в паре шагов и сложил руки на груди, внимательно рассматривая мальчишку. Вот ведь ничтожество…
Узумаки слабо шевельнулся, потом медленно поднял голову, скользнув по Медведю мутным неузнающим взглядом, и хрипло выдавил:
- К-кто вы?
Тучи снова наползли на луну, и стало значительно темнее.
Медведь оскалился под маской и невозмутимо сообщил:
- Те, кто желают для Конохи лучшего будущего.
Узумаки непонимающе нахмурился. Огляделся по сторонам, потом оглушительно чихнул.
Медведь фыркнул, после медленно поднял руку и снял маску, проигнорировав удивленный выдох помощника.
Пленник озадаченно моргнул, потом неуверенно произнес:
- В-вы… я вас помню. Вы принесли мне свиток о Девятихвостом.
Такеши поправил челку, глубоко вдохнул – все-таки в этой проклятой маске сложно дышать – и издевательски улыбнулся:
- Приятно видеть, что ты помнишь хоть что-то.
Узумаки вздрогнул, но не отвел пристального взгляда. На его лице удивление мешалось с настороженностью.
Такеши какое-то время разглядывал его в ответ, ища в чертах мальчишки сходство с памятником Четвертого Хокаге… и не находя его. Похожи, слухи о том, что Узумаки Наруто на самом деле является сыном Четвертого – не более, чем чей-то скандальный вымысел. Бред.
Хидеаки хмыкнул и извлек из-за пазухи стеклянную колбу, тряхнул ею в воздухе и негромко спросил:
- Знаешь, что это такое?
Пленник озадаченно нахмурился:
- Песок?
Улыбка Такеши стала шире:
- Да. Именно песок. Особенный песок. Нашим агентам большого труда стоило его добыть…
На лице Узумаки по-прежнему было написано непонимание.
Идиот. Или ему действительно настолько основательно отшибло память?
Ну что ж, тогда все-таки придется пояснить…
- Видишь ли, это личный песок Казекаге. Пропитанный его чакрой.
Луна опять выскользнула из-за туч, залив поляну призрачным сиянием.
Удивление в глазах Узумаки медленно сменялось пониманием. Такеши поднял колбу повыше и продолжил, чувствуя себя актером на сцене:
- Как ты думаешь, что произойдет, если через пару дней в лесу найдут изуродованный труп тебя, любимчика Хокаге и признанного героя деревни, а также труп капитана Анбу, оба со следами песка Казекаге? – он помолчал, давая прочувствовать весь смысл этих слов, после чего добавил. - И одновременно в Конохе обнаружат предательски убитую ударом в спину сестру Казекаге, по совместительству являющуюся дипломатическим послом страны Ветра?
Лицо пленника почти побелело, в то время как глаза потемнели. В следующее мгновение он попытался вскочить на ноги, воскликнув:
- Вы… вы что, хотите развязать войну?!
Стоявший справа от него анбу врезал ему локтем под ребра, и Узумаки снова с хрипом повалился на землю.
Такеши хмыкнул, убирая наконец колбу:
- Какой догадливый мальчик.
Лунные тени скользили по маскам анбу.
Такеши прислушался к лесным шорохам.
Все было спланировано идеально!
Узумаки наконец разогнулся, снова поднял голову и сдавленно просипел:
- Но… зачем вам все это?
Хидеаки спокойно пожал плечами:
- Коноха ослабла. Ей нужна новая кровь. Все слабые должны погибнуть, чтобы уступить место сильным. Очистительный огонь войны станет для нас лекарством.
Именно так говорил Данзо-сама.
А Данзо-сама всегда прав.
Узумаки дернулся снова, его губы побледнели почти до синевы:
- Я… я вам не позволю!
Такеши вздрогнул, перед глазами вдруг потемнело от ярости. Не раздумывая, он резко шагнул вперед и врезал пленнику кулаком по челюсти:
- Идиот!!!
После выпрямился, брезгливо отряхивая руки, и презрительно бросил:
- Ты никогда и никого не сможешь спасти.
Ничтожество. Безмозглое ничтожество, которое возомнило, что может менять мир! Тварь, демон, не заслуживающий жизни, уничтоживший все…
Почему никто не спас моих родителей?
Чудовище, разрушившее сотни жизней. Девятихвостный монстр.
Почему никто не спас мою семью?
Мальчишка с большими синими глазами – это только маска. Только маска, способная обмануть кого угодно… но не Данзо-сама.
Он должен быть уничтожен – пока к нему не вернулись силы. Иначе будет слишком поздно.
Почему никто не спас меня?..
И Такеши наконец-то сможет отомстить. За свой клан, полностью погибший во время нападения демона двадцать лет назад, и за свою поломанную жизнь.
Вот только… сначала он хотел отомстить еще одному человеку.
Узумаки замер, глядя куда-то в лес потемневшими глазами. На мгновение показалось, что он где-то совсем не здесь. Потом пленник что-то беззвучно прошептал, вскинул на Хидеаки внимательный взгляд и медленно произнес:
- Вы сказали еще про капитана Анбу.
Такеши вздохнул с притворным сожалением:
- Ты так удобно потерял память, правда? Но, видишь ли, несмотря на все ваши попытки сохранить тайну, нам все-таки удалось вычислить личность капитана. Для этого всего лишь пришлось один раз проследить за ним после миссии… Да, конечно, это потребовало определенных усилий, но теперь мы знаем правду.
Он наклонился к пленнику, ухватил его за волосы и почти ласково прошептал:
- Видишь ли, на самом деле капитан Анбу – это твой ублюдочный любовник, Учиха Саске.
В глазах Узумаки промелькнуло какое-то странное выражение…
…а в следующее мгновение откуда-то слева донесся громкий треск и встревоженный крик:
- Наруто!!!
Такеши выпустил волосы пленника и медленно выпрямился со словами:
- О, а вот и он.
Через мгновение на поляну, прямо в столб лунного света, выскочил Учиха и резко остановился, пытаясь отдышаться. Окинул собравшихся быстрым взглядом и выразительно скривился.
Хидеаки широко улыбнулся, чувствуя почти блаженную эйфорию:
- Ну надо же, ты пришел один.
Учиха даже не посмотрел на него, вместо этого сосредоточил все внимание на пленнике:
- Ты в порядке?
Узумаки тряхнул головой, отчего челка упала ему на глаза, и медленно кивнул.
Учиха кивнул в ответ, плавно извлек из ножен катану и только после этого соизволил обратить внимание на Такеши.
Тот негромко хмыкнул и, широко размахнувшись, бросил к его ногам свою маску:
- Рад, что ты добрался так быстро. А то я уже хотел наконец прирезать твоего дружка.
Учиха перевел взгляд на маску, потом снова посмотрел на Такеши. Выражение его лица не изменилось ни на каплю – все то же сосредоточенное спокойствие.
- Медведь, - ровно проговорил он. – Что все это значит?
Такеши подал знак своим подчиненным выстроиться полукругом за спиной Учихи и заявил:
- Это значит, что пришло время платить по счетам. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе отсюда не уйти живым?
Наконец-то. Наконец-то время пришло. Такеши дотронулся пальцем до левой щеки и улыбнулся.
Учиха пристально посмотрел на него… а потом внезапно закричал:
- Усоратонкачи, беги!!!
И Узумаки, до этого сидевший совершенно неподвижно, вдруг вскочил на ноги, оттолкнул одного из своих стражей и метнулся в глушь леса. Проклятье, когда он успел развязать руки?! Второй страж бросился следом, но на его пути неожиданно возник Учиха.
Такеши какое-то время непонимающе смотрел на поверженного подчиненного, потом перевел взгляд на Учиху. Тот презрительно усмехнулся:
- Не стоило недооценивать боевые инстинкты шиноби. Может, он и потерял память… но не ловкость рук.
Хидеаки сжал кулаки, скрипнув зубами.
Ничего, этот ублюдок еще пожалеет!
Тряхнув головой, он подал команду четверым подчиненным догнать беглеца.
- Не волнуйся, мои ребята легко с ним расправятся. Без памяти и возможности использовать силу Девятихвостого он не сильнее простого генина.
Анбу скользнули с места и тоже скрылись в лесных тенях.
Учиха нахмурился, а Такеши снова улыбнулся и медленно проговорил:
- Ну а теперь, думаю, я должен тебе кое-что показать, - с этими словами он поднял руку и осторожно отбросил челку с левой половины лица. - Узнаешь свою работу?
- Понятия не имею, о чем ты, - холодно бросил Учиха.
На его лице не дрогнул ни один мускул, хотя Хидеаки прекрасно знал, насколько безобразно смотрятся его изуродованная ожогом щека и ослепший глаз с бельмом.
Он выдохнул и спокойно сообщил:
- Три года назад, когда ты еще был отступником, Данзо-сама разумно рассудил, что тебя не следует оставлять в живых. И послал за твоей головой троих анбу из элитного подразделения КОРЕНЬ.
В глазах Учихи наконец промелькнуло узнавание. Он повел плечом, не сводя взгляда с ближайших к нему анбу, и коротко хмыкнул:
- Жаль, что я вас тогда не добил.
Такеши снова скрипнул зубами.
Ублюдок!
Но ничего, ему недолго осталось.
- Теперь у тебя не будет такой возможности. Видишь ли, я давно мечтаю отомстить за свое изуродованное лицо. А уж кто-кто, а ты должен понимать значение слова «месть», не так ли?
Лицо Учихи осталось невозмутимым, но и без того черные глаза потемнели еще сильней. Такеши мысленно поздравил сам себя с маленькой победой.
- Позволь еще кое-что тебе рассказать. Я принадлежу к клану Хидеаки… одному из известных в прошлом кланов с модифицированным геномом. Наш тип чакры – Вода.
Он глубоко вдохнул, широко раскинул руки в стороны, концентрируя чакру… потом свел их вместе, быстро сложил печати и криво усмехнулся.
Водный шар переливался всеми оттенками синего, готовый взорваться в любой момент.
И это было прекрасно, как ничто другое в мире.
- Твой Огонь больше тебе не поможет, - спокойно заявил Такеши. – Не после тех генетических улучшений, которые были проведены над моим телом в секретных лабораториях КОРНЯ!
Чакра пела и бурлила в теле. Сегодня он не проиграет!
Хидеаки негромко торжествующе засмеялся, чувствуя, как руки тоже превращаются в воду и сливаются с шаром.
Подчиненные осторожно отступили на шаг… ну да что они понимают, ничтожества?
Учиха крепче сжал рукоять катаны и бесстрастно констатировал:
- Ты сумасшедший.
Такеши оскалился, с ненавистью бросив в ответ:
- Не больше, чем ты, Журавль.
И метнул водный шар.
Стволы деревьев проносились мимо, как тени. Туман стелился по земле, наводя на мысли о снеге. Сухие ветки трещали под ногами, глухо шелестела опавшая листва.
Где-то впереди слышалось судорожное дыхание жертвы.
Не сбежишь.
Не уйдешь.
Не спрячешься.
Лунный свет скользил над землей, рисовал узоры на плащах и масках. Предводитель небольшого отряда подал остальным знак не отставать и вырвался вперед.
Быстрее, быстрее, быстрее… Вот уже стало видно мелькавшую впереди спину и почти белые в лунном свете волосы. Мальчишка бежал, не оглядываясь, поминутно спотыкаясь, но не сбавлял скорость.
Вперед, вперед.
Не уйдешь.
План Данзо-сама не должен рухнуть.
В два широких прыжка анбу настиг жертву, коротко замахнулся – и одним точно отточенным движением вонзил клинок в чужую спину, прямо между лопаток.
Вот и все.
Мальчишка выгнулся и надрывно захрипел.
Анбу выдернул катану и безразлично проследил за тем, как жертва неуклюже повалилась на бок, потом повернулся к остальным:
- Работа выполнена…
- Вы что, правда такие идиоты? – вдруг раздался сзади презрительно-насмешливый голос.
Анбу вздрогнул и стремительно развернулся, вновь занося катану. И замер.
На клинке не было крови.
Мальчишка, по-прежнему лежа на боку, медленно усмехнулся, сверкнув потемневшими глазами…а потом исчез с глухим хлопком.
Клон?..
Справа донесся слабый шорох, и из-за деревьев спокойно выступил этот проклятый мальчишка. Нахмурился, окидывая своих преследователей внимательным взглядом:
- Что, всего четверо? Ну ладно, - он вздохнул и развел руками в приглашающем жесте. – Что ж… повеселимся?
Интересно, как долго можно уворачиваться, не нападая?
Очередной кунай срезал тонкую ветку точно у него над головой, и Конохомару поспешил метнуться в сторону.
Что, что, что вообще происходит?! Почему этот человек вдруг напал на них?!!
Моэги споткнулась об узловатый корень и неуклюже упала. Удон бросился к ней, помогая подняться… но уже в следующее мгновение они оба снова распластались на земле. Над их головами хищно прожужжали сюрикены и вонзились в ствол старого дуба.
Конохомару просто не понимал, что творилось вокруг. И никак не мог сосредоточиться, сложить хотя бы одну печать.
Проклятье, проклятье, проклятье!!! Он сам только что сказал, что они уже не дети, они ниндзя… так почему они просто бегают от врага?!
Удон опять помог Моэги подняться, Конохамару застыл, пристально следя за противником, неподвижно стоявшим на другом конце прогалины.
Лунный свет серебрил землю, как снег.
Ксо, они ведь чуунины!!! И их трое на одного! Так почему же они никак не могут собраться?!
Последнее время в Конохе все словно с ума посходили! Начиная с того дня, как Наруто-нии-чан память потерял…
Да что вообще такое происходит?!!
- Эй, чего Вам от нас надо?! – наконец выкрикнул Конохамару, в ярости сжимая кулаки.
Дзенин скользнул вперед, выходя из тени, и спокойно ответил, готовя новую порцию сюрикенов:
- Мне – ничего. Но вы кое-кому мешаете. Поэтому мне придется вас убить.
Конохамару скрипнул зубами, не веря своим ушам.
Проклятье! И что – типа все так просто?! «Будьте так добры, умрите, пожалуйста», - и это все?!! Ксо, да это даже не смешно!..
Так, спокойно.
Что бы сделал на их месте Наруто?
В мозгу тут же ярко вспыхнула феноменальная по своей абсурдности картинка.
Ой, мама…
Хотя… может, и сработает.
Конохамару метнулся вбок, встал перед своими товарищами по команде, заслоняя их собой. Решительно нахмурился, выдохнул сквозь стиснутые зубы – и стремительно сложил печати.
Противник выразительно хмыкнул, всем своим видом демонстрируя полное презрение к «детям».
Конохамару криво ухмыльнулся, взмолился разом всем богам, каких сумел вспомнить, и выкрикнул:
- Ойроке но Дзюцу!!!
Вспышка.
Дым.
Удон поперхнулся, Моэги потрясенно ахнула.
А Конохамару постарался принять самую обольстительную позу, на какую только был способен.
Ну же, ну же! Ну давай же!..
Дзенин выразительно приподнял одну бровь, окинул Конохамару внимательным взглядом и наконец протянул:
- И ты действительно думал, что на меня подействует эта нелепая техника?
Конохамару мысленно считал секунды.
Одна… вторая… третья…
На четвертой за спиной противника медленно выросла тень – и в следующее мгновение дзенин безжизненно повалился на землю лицом вниз.
Конохамару облегченно выдохнул и с глухим хлопком принял свой естественный облик.
Ирука отбросил в сторону увесистый сук, которым с силой врезал дзенину по затылку, и упер кулаки в бока, пристально глядя на своих бывших учеников:
- Отлично, молодец, Конохамару! – неожиданно заявил он. - Ты отвлек его, и я смог подобраться незамеченным.
Конохамару мгновенно смутился, отводя взгляд в сторону, и с трудом выдавил:
- А… это… да я, собственно…
На самом деле он понятия не имел, что Ирука находится неподалеку. Он действительно надеялся, что на противника подействует Ойроке но Дзюцу…
Но в этом ведь совсем необязательно признаваться, правда?
Удон и Моэги ошарашенно переглянулись, потом хором воскликнули:
- Ирука-сенсей, что Вы здесь делаете?!
Учитель изменился в лице и поспешил заявить:
- Э-э… Да так, просто проходил мимо!
Конохамару непонимающе моргнул. Моэги с подозрением уточнила:
- Ночью? В лесу? Просто проходили мимо?..
Ирука не ответил, вместо этого сосредоточился на поверженном противнике, сложил печати, блокирующие каналы чакры (Конохомару и не подозревал, что их бывшей учитель знает такие дзюцу!), после чего швырнул Удону неизвестно откуда взявшуюся прочную веревку.
- Свяжите его хорошенько и доставьте в Штаб, для допроса, - приказал он не терпящим возражений тоном. - Можете не бояться, он теперь не скоро придет в себя.
Удон и Моэги снова переглянулись, уже в который раз за этот вечер.
Конохамару вынужден был с прискорбием признаться себе, что по-прежнему ничего не понимает в происходящем.
Проклятье, разве так ведут себя настоящие герои?!
Настоящим героям совсем не нужно, чтобы их кто-нибудь спасал!..
Моэги первой двинулась вперед, с опаской ткнула ногой поверженного дзенина, еще совсем недавно такого грозного и сурового, после чего знаком велела Удону подать веревку. Тот подчинился, все так же озадаченно моргая.
Ирука серьезно кивнул, наблюдая за тем, как его бывшие ученики деловито и обстоятельно связывали своего недавнего противника.
- Сами вы с этим человеком не справились бы, - задумчиво произнес он и продолжил прежде, чем Конохомару успел возмутиться этому заявлению. – «Элитный» учитель Эбису, ха, тоже мне! Отпустить детей одних, тем более в такое время!.. Вам очень повезло, что я почувствовал вашу чакру и решил проверить, в чем дело. Изначально я спешил к Куренай-сан…
Конохамару удивленно нахмурился и с подозрением покосился на учителя:
- Зачем? Какое у Вас дело к тете?..
Ирука досадливо отмахнулся, прислушиваясь к чему-то:
- Потом, сейчас нет времени на объяснения! Мы не имеем права опоздать!
И, дав Конохамару знак следовать за собой, он почти с молниеносной скоростью скрылся среди деревьев.
Внук Третьего Хокаге беспомощно взглянул на своих товарищей по команде, потом махнул рукой и поспешил за своим бывшим учителем, все так же ничего не понимая.
Проклятье, ну и вечерок выдался!..
В кабинете Хокаге горел свет. Шино заметил это еще с земли.
Равно как он заметил и тени, судорожно плясавшие на занавесках.
Рывок, прыжок, поворот… И все это – без малейшего шума. Словно все здание разом вымерло… и словно там, в кабинете, на самом деле тоже не было никого живого.
Что ж, Учиха был прав.
Киба, пожалуй, сразу бы рванулся в бой, не разбираясь, что и как. Но Шино умел ждать.
Время исчисляется песчинками, которые сыплются с крылышек жуков.
Тени сместились к левому краю, потом пропали. Раздался приглушенный звон – словно что-то разбилось.
Шино медленно вытянул руку. На указательный палец приземлился жук-разведчик. Абураме чуть склонил голову набок, прислушиваясь. На глаз прикинул расстояние от земли до приоткрытого окна. Дождался, пока жук скроется в рукаве.
И только после этого прыгнул. Одним точно вымеренным толчком – сразу на подоконник. Скользнул в комнату и замер, безошибочно устремив взгляд туда, где находились «тени».
Пауза – как застывшая картинка. Хокаге и незнакомый анбу стояли друг напротив друга, напряженно дыша. В руках анбу холодным лунным светом блестела катана, Хокаге держала в одной руке веер остро отточенных кунаев, другой зажимала порез на боку.
Жук дрогнул крылышками – и на пол просыпались две песчинки.
Смазанное движение. Взмах. Разворот. Танец теней. Всплеск.
Похоже, он пришел вовремя.
Анбу прыгнул вперед и вверх, занес катану, готовясь одним точным ударом закончить все. А Хокаге – на какую-то ничтожную долю секунды – не успевала. Не успевала увернуться.
Взмах. Вспышка. Удар.
И тишина.
Шино нахмурился от напряжения, пытаясь удержать концентрацию.
Катана замерла в нескольких сантиметрах от лица женщины, надежно удерживаемая щитом из жуков. Но от силы удара по воздуху как будто пошла рябь, лицо Тсунаде дрогнуло… и вдруг словно бы стекло вниз. Черты лица и тела утончились, волосы потемнели... только глаза остались почти такими же.
Что ж, вполне ожидаемо.
Крылышки жука затрепетали быстрее, щедро ссыпая на пол песчинки времени.
Тен-Тен по-мальчишески ухмыльнулась, коротко бросила:
- Спасибо! – и нанесла удар замешкавшемуся противнику, вонзив кунай ему в бок.
Анбу сдавленно зашипел, отскакивая назад. Повернулся к Шино, потом вдруг снова напал на Тен-Тен, отвлекая внимание – и метнулся к окну.
Только чтобы встретить на своем пути рой жуков.
Кончики пальцев покалывало от напряжения. Шино моргнул… и это было ошибкой.
В следующее мгновение анбу налетел на него, не давая времени перегруппироваться. Удар локтем по лицу – очки полетели на пол. Поворот. Взмах. Удар.
Жуки загудели, беспорядочно хлынули в стороны.
Доля мгновения – и Тен-Тен вдруг как-то оказалась рядом, блокируя катану анбу двумя кунаями. Тот сдавленно выругался и отскочил назад, к двери… которая тоже уже была заблокирована жуками.
Шино благодарно кивнул девушке, потом медленно наклонился, поднял очки и принялся старательно протирать стекла рукавом куртки. Спокойно посмотрел на напряженного противника и произнес:
- В ловушке ты. Не уйти тебе.
- Ага! – согласилась Тен-Тен, утирая пот со лба. - Так что лучше сдавайся. И говори, кто тебя послал! Кто приказал тебе убить Тсунаде-сама?!
Анбу заозирался в поисках путей к отступлению. Шино спокойно смотрел на него, продолжая протирать очки.
Бежать некуда. Тот, кто надеялся расставить ловушку, в итоге сам попался в нее.
- Ну, говори! – нахмурилась Тен-Тен, делая шаг к противнику. – Ты ведь подчиняешься Данзо?!
Анбу дернул плечом и напрягся. Клинок в его руках дрогнул.
Шино надел очки и вздохнул. Похоже, придется повозиться…
Жуки встревожено загудели – и вдруг произошло то, чего Абураме совершенно не ожидал, и именно поэтому просто не успел ничего сделать. Не успел даже подумать о том, что нужно что-то сделать.
Анбу перехватил катану за лезвие, чтобы укоротить ее до длины вакидзаси – и со сдавленным всхлипом вонзил себе в живот.
- Ксо!!! – Тен-Тен метнулась вперед и едва успела перехватить его в падении. Стремительно перевернула на спину, рванула ворот жилетки, прижала пальцы к горлу, пытаясь нащупать пульс… и медленно опустила тело на пол.
Жуки тонкими черными струями возвращались в тело Шино. Больше для них здесь не было работы.
- Проклятье, вот ублюдок!!! – воскликнула Тен-Тен, в ярости ударив кулаком по полу, потом замерла, низко опустив голову. Растрепавшиеся темные волосы полностью занавешивали ее лицо.
Шино осторожно приблизился, присел рядом на корточки. Потом протянул руку и медленно снял с анбу маску.
Ничем не примечательное, самое обыкновенное молодое лицо. Короткие каштановые волосы и уже начавшие стекленеть светлые глаза.
- Знаешь его ты? – негромко спросил Шино.
По полу медленно расползалась вязко-багряная лужа.
Тен-Тен прерывисто вздохнула:
- Так, видела мельком. Кажется, это один из безымянных бойцов КОРНЯ… но точно я утверждать ничего не могу, - она закусила губу. – Проклятье, Тсунаде-сама это все очень не понравится!..
Абураме задумчиво кивнул, соглашаясь.
Тен-Тен шевельнулась, по-прежнему зажимая ладонью бок. Насколько видел Шино, рана была совсем неглубокой, но, судя по всему, достаточно болезненной.
Он опять перевел взгляд на бледное застывшее лицо анбу и осведомился:
- Где Хокаге-сама?
- Уже давно отдыхает у себя дома, вместе с Шизуне-сан, - со вздохом ответила Тен-Тен, подтвердив его догадку. – К слову, это был не первый раз, когда я ее заменяла. У телохранителя веселая работенка, знаешь ли, чего только не приходится делать! – она неожиданно усмехнулась и пристально посмотрела на Шино. - Что ж, в любом случае, мы с тобой неплохо сработались!
Абураме медленно склонил голову:
- Согласен с тобой я.
Жуки тревожно гудели в его теле. Кровавое пятно на полу продолжало расти… и завершающий аккорд симфонии – в здании по-прежнему царила полная тишина.
Плохо. Очень плохо. Теперь у них есть труп – и нет никаких доказательств.
С неба медленно сыпались крупные белые мухи, скользя меж ветвей деревьев и неподвижно оседая на промерзшей земле. Еще секунду назад их не было – а теперь весь воздух пестрит холодными колючими искрами.
Снег. Саске уже почти забыл, что это такое – в Конохе практически никогда не было снега, тем более в октябре.
Снег и призрачный, обманчивый лунный свет, который искажает, размывает, растворяет все вокруг.
Учиха коротко выругался сквозь стиснутые зубы и присел на корточки, чтобы получше разглядеть следы. Единственная польза от этого проклятого снега – на нем очень четко видны отпечатки чужих ног.
Неужели этот странный тревожный стук, эхом отдающийся в ушах, – не более, чем стук его собственного сердца?..
Так, вперед и направо.
Саске резко поднялся на ноги, выдохнул и бросился вдоль цепочки следов, на ходу вынимая из ножен катану.
Мысли путались и мешались, как порванная паутина, никак не хотели думаться по порядку, забивали голову вязким бессвязным сумбуром…
Вперед, вперед, вперед. И плевать на почти сорванное дыхание, и на то, что настоящий ниндзя ни при каких обстоятельствах не имеет права срывать дыхание, и на то, что сердце колотится, как сумасшедшая птица… и на странное чувство это-уже-было – тоже плевать.
Вперед, только вперед. Он должен успеть. Он не имеет права не успеть – на этот раз.
Скорее, скорее…
Стволы деревьев мелькали вокруг, как памятники на кладбище. Такие же призрачно-серые и неподвижные. И звуков не было никаких, за исключением его собственного дыхания, потому что двигался он совершенно бесшумно…
А потом где-то впереди вдруг кто-то коротко вскрикнул.
Саске едва не сбился с шага, глубоко вдохнул, так что потемнело перед глазами, отогнал все оставшиеся мысли и сделал последний рывок.
Поляна. Очередная поляна, залитая ровным лунным светом и припорошенная снегом. А на снегу – неподвижные тела троих человек.
И – Наруто. Наруто, который сражался с четвертым противником. Молча.
Саске ухватился рукой за ближайшее дерево, почувствовав внезапное головокружение. Концентрация ослабла, и под ногой вдруг предательски хрустнула тонкая сухая ветка.
Секунда.
Наруто резко развернулся, привлеченный новым звуком.
Вторая.
Темно-темно-темно синие настороженные глаза, растрепавшиеся волосы и…
Третья.
…и позабытый противник за его спиной, который уже занес катану.
Четвертая.
Саске забыл вдохнуть, рванул застежку сумки, выхватывая – что угодно – и тем же движением резко выбрасывая руку вперед.
Пятая.
Он опоздал на долю мгновения. Неточно рассчитал скорость полета куная.
Шестая.
Кунай вонзился в горло анбу, и одновременно… одновременно… тело противника дернулось, и из-за этого на затылок Наруто опустилось не лезвие катаны, а только ее рукоять.
Седьмая.
Анбу с надрывным хрипом повалился на спину. А Наруто пошатнулся и рухнул лицом вперед, в снег.
Время снова ускорило свой бег.
Снег, снег, снег…
Саске поймал себя на том, что не может пошевелиться. И поэтому вынужден стоять неподвижно, держась за ствол дерева, чтобы не упасть, несмотря на то, что единственное желание было – броситься вперед. Броситься вперед и – подхватить, поднять, перевернуть, нащупать пульс…
Еще целых четыре секунды в абсолютной тишине.
А потом Наруто вдруг шевельнулся и с протяжным стоном медленно поднялся на четвереньки.
И Саске совершенно забыл, как дышать и как моргать.
Узумаки так же медленно сел, осторожно придерживая голову словно в опасении, что она отвалится от первого резкого движения. Поднял странно внимательный взгляд на Учиху, покосился через плечо на анбу с кунаем в горле и внезапно выдал:
- Зачем ты его убил?
Саске буквально утратил дар речи от неожиданности.
А Наруто тем временем нахмурился, потирая пострадавший затылок:
- Погоди-ка… Что ты здесь делаешь?.. – он нахмурился еще сильнее, заозирался по сторонам, постепенно меняясь в лице, и потрясенно воскликнул. - Эй, а что я здесь делаю?! И вообще, где мы?!!
Снег медленно падал сверху, соединяя небо и землю невидимыми нитями.
Саске молча смотрел прямо в глаза Наруто, в темно-темно-черно-глухо-синие глаза, и понимал, что еще немного – и сойдет с ума. От напряжения, от ожидания, от судорожной догадки, от непростительной надежды…
- Ты… не помнишь? – наконец сипло выдохнул он.
Наруто неуклюже поднялся на ноги, все так же озираясь, и хмуро переспросил:
- Не помню чего? – после скривился и снова потер затылок, мрачно буркнув. – Ксо, последнее, что я помню – это как на меня падает потолок пещеры… ох, больно-то как!..
Саске замер. Застыл, зацепенел. И мысли все тоже застыли, пропали, заледенели, исчезли.
Осталось только…
Остался только взгляд Наруто. Непонимающий, чуть удивленный, чуть настороженный…
Прежний взгляд.
Оцепенение спало разом, как саван. Саске в три стремительных смазанных шага оказался рядом, резко схватил Наруто за плечи – и дернул на себя, обнимая, сдавливая, сжимая, не давая пошевелиться, не давая вдохнуть, не давая сбежать, не давая исчезнуть, пропасть, раствориться, оказаться иллюзией, сном, игрой больного воображения… и хрипло прошептал:
- С возвращением.
Тик-так, тик-так, тук-тук, тук-тук…
Наруто слабо дернулся и удивленно спросил, пытаясь отстраниться:
- А? А я разве куда-то уходил?..
Но Саске уже не слышал.
В голове было ослепительно ярко, пусто и звонко, как перед обмороком.
Он. Он. Он. Настоящий. Прежний. Реальный. Именно тот, кто всегда был нужен.
Именно тот единственный, кто всегда был нужен.
Саске прикрыл глаза, сжимая объятия сильнее, и насмешливо выдохнул:
- Усоратонкачи. Голова всегда была твоим самым уязвимым местом.
Он не помнит…
Очередной удар по голове вернул память, но при этом стер воспоминания последних дней.
Он не помнит ничего из того, что произошло за эти проклятые почти четыре недели…
Что это? Что это за странное чувство, которое испытывает сейчас Саске?
Неужели… облегчение?
Он не помнит… Получается, сам Саске тоже может забыть? Весь свой ужас, всю свою беспомощность… все свои ошибки, которых он умудрился совершить так много за последние несколько дней…
Просто – забыть? Как дурной сон?
И – на самой грани осознания абсурдная мысль: так что же получается, для того, чтобы все это закончилось, нужно было всего лишь хорошенько ударить Наруто по голове!..
- Ай, Саске-тэме, пусти уже! – снова дернулся Наруто, уже сильнее, пытаясь освободиться. - У меня же теперь все бока в синяках будут!
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Спокойно. Не поддаваться эмоциям. Перебороть себя. Разжать руки.
Учиха наконец отпустил взъерошенного и изрядно помятого Узумаки. Тот на всякий случай отступил на шаг назад, с обиженной физиономией потер бок и с подозрением выдал:
- Чего это ты сегодня такой любвеобильный?.. И вообще, так что здесь все-таки происходит?
Ах да. Ничего ведь не закончено на самом деле.
У них еще остались неразрешенные проблемы.
Целая куча неразрешенных проблем.
Как там говорит Нара? Проблематично?..
- Некогда объяснять. Держи, - с этими словами Саске извлек из-за пазухи небольшой сверток, пихнул его в руки Наруто, скользнул взглядом по растрепанным светлым волосам, с трудом поборов желание прижаться к ним губами… резко выдохнул, заставляя себя успокоиться, сложил печати – и исчез с глухим хлопком.
Оставшийся в одиночестве Наруто моргнул и удивленно выдохнул:
- Клон?..
Примерно с минуту он непонимающе смотрел на предмет в своих руках, потом наклонил голову так, что челка упала на глаза, и замер, беззвучно шевеля губами.
Усилившийся ветер бился крыльями в ветвях деревьев, кружил снег вихрями, бросал в лицо колючие снежинки, хлестал по щекам. Откуда-то издалека доносились слабые отзвуки чьих-то криков.
И почему в их жизни ничто никогда не бывает просто?..
Сердце глухо стукнуло и на мгновение замерло.
И всё вокруг тоже замерло, все вокруг замерли – когда в комнату хлынул яркий лунный свет, затапливая помещение, словно талая вода.
Мгновение полной неподвижности… Только сорванные с окна шторы бесформенной грудой опали на пол. И выбитая снаружи дверь пролетела пару метров, после чего с грохотом рухнула, придавив собой парочку анбу.
По полу раскинулась густая сеть теневой паутины. Шикамару нахмурился и резко выдохнул, стиснув пальцы почти до судорог в попытках удержать концентрацию. Голова кружилась от напряжения… и одновременно губы сами собой разъезжались в улыбке.
Потому что спиной он чувствовал чужую спину. Ту, которую привык чувствовать в любом бою.
Еще пара секунд прошла в потрясенной тишине, после чего Киба, в неуклюжей позе замерший на пороге комнаты, осторожно протянул:
- Э-м… Шикамару, может, нас-то хоть отпустишь?..
Застывший за его спиной Акамару согласно тявкнул почти фальцетом, слишком абсурдным для такой туши.
Нара прикрыл глаза, выразительно хмыкнул и сосредоточился.
Сеть на полу поредела: некоторые тени дрогнули и поползли обратно к ногам своего повелителя, как змеи, после чего исчезли, растворились в других тенях.
Всего мгновение.
Всего мгновением позже – и он уже никогда бы не смог подчинить себе ни единой тени. Потому что один из анбу оказался быстрее, и уже готов был вонзить ему в спину катану, как раз в тот момент, когда сам Шикамару ухватился на штору, собираясь сорвать ее одним резким движением…
Но ему повезло. Ему снова невероятно повезло.
Неизвестно когда успевший появиться Чоджи блокировал удар, заслоняя собой друга – за две секунды до того, как упала выбитая им дверь, а комнату затопил лунный свет.
Киба пошатнулся и рухнул на колени, не удержав равновесия, на него сверху повалился Акамару.
- Похоже, мы успели вовремя! – фыркнула Ино, обходя их обоих и окидывая комнату предельно недовольным взглядом.
Застывшие анбу были похожи на гротескные статуи. На целый проклятый музей гротескных статуй. И, кажется, эти «статуи» пока просто не особо понимали, что происходит.
Чоджи выразительно хмыкнул и одним точным ударом по уху вырубил анбу, чуть не проверившего остроту своей катаны на Шикамару.
Нара оглянулся через плечо, стараясь не показать, каких усилий ему стоит удерживать столько противников сразу, и сообщил, выразительно скривившись:
- Вообще-то я собирался спасать свою жену сам.
Темари наконец расшвыряла навалившихся на нее анбу и воскликнула, одарив мужа грозным взглядом:
- Ха, это кого еще здесь спасать надо?!
Чоджи негромко хохотнул, Ино подмигнула ему, Киба с протяжным стоном наконец сумел выбраться из-под своего увесистого питомца, не без помощи Хинаты, которая вошла в комнату последней.
Меньше чем через минуту все противники, так и не успевшие опомниться, были вырублены, надежно связаны и штабелями уложены у стены. Только предводитель сумел выдать что-то вроде: «Вы пожалеете!..» - но уже в следующее мгновение повалился на пол после того, как Темари с недоброй ухмылкой врезала ему сначала между ног, а потом по затылку.
Шикамару поморщился и наконец разомкнул печать, отпуская тени. Потер задеревеневшие от напряжения плечи и повернулся к друзьям, избегая смотреть на жену.
- Что вы все здесь делаете? – спросил он, поморщившись.
Как это все проблематично…
Ино поправила челку и посмотрела на него, как на идиота.
- Да нет, я понял, что вы пришли к нам на помощь, - Нара закатил глаза, чувствуя себя на редкость отвратительно. – Я имею ввиду, как вы вообще собрались все вместе… и догадались, что нам нужна помощь.
Друзья переглянулись, после чего Хината потупила взгляд в своей обычной манере и смущенно ответила:
- На главное поместье Хьюга тоже напали. Нам удалось обезвредить врага, и я спешила к Хокаге-сама, чтобы сообщить об этом происшествии, но потом на улице на меня случайно налетел Киба-кун и… вот, - она окончательно смутилась и низко склонила голову, пряча лицо за волосами.
Ино смело встретила откровенно подозрительный взгляд Темари и вскинула голову, заявив:
- Ну, я проходила мимо – как-никак, на мою долю сегодня выпал ночной патруль… Услышала шум и решила проверить, в чем дело. Тут еще и эти подоспели, - она кивком указала на Кибу и Хинату.
Инузука обиженно насупился.
Шикамару перевел вопросительный взгляд на Чоджи. Тот только усмехнулся и выразительно пожал плечами, пристально глядя другу прямо в глаза.
Нара дернул уголком губ в улыбке и молча кивнул в ответ.
Бывают такие «спасибо», которые совсем необязательно произносить вслух.
Один из них всегда чувствовал, когда другому была нужна помощь.
Почему-то вспомнился летний день, голубая бабочка, бившаяся в сетях паутины, и толстый застенчивый мальчик, отпустивший ее на волю… Шикамару мотнул головой, возвращаясь в «здесь и сейчас».
Киба отпихнул Акамару, который тщательно вылизывал его лицо и счастливо махал хвостом, как большой щенок, и неожиданно выдал:
- А я… э… ну, в общем, меня послал Учиха.
Шикамару и Чоджи непонимающе переглянулись. Ино удивленно моргнула:
- Саске-кун?.. В смысле?
Киба отвернулся, предельно недовольный:
- Ну, он типа как-то догадался о чем-то, и отправил нас с Шино сюда и к Хокаге…
Шикамару вздрогнул.
К Хокаге?..
Беспорядочные осколки мозаики у него в голове с легким шелестом стали вставать на свои места.
Киба почесал в затылке, по-собачьи тряхнул головой и громко спросил, словно прочитав мысли Шикамару:
- Мне кажется – или сегодня ночью в Конохе творится что-то непонятное? Нападение на клан Хьюга, на вас… ах да, еще и этот придурок Наруто куда-то пропал… кажется, его вообще похитили…
Хината приглушенно ахнула, вскинув руку ко рту. Остальные удивленно переглянулись. Но прежде, чем кто-либо успел задать еще хоть один вопрос, сзади раздался спокойный ровный голос:
- Вижу, вы уже и без меня справились.
Шикамару вздрогнул, стремительно разворачиваясь и готовясь при необходимости снова сложить печати.
На подоконнике сидел на корточках еще один анбу. Лунный свет сзади очерчивал его фигуру, словно серебряным ореолом, и сам он на фоне этого яркого света казался просто черной тенью. Прищурившись, Нара сумел различить только длинные темные волосы и белую маску с зелеными крестами вокруг глаз.
- Ну уж нет, хватит нам на сегодня людей в масках! – заявила Ино, решительно выхватывая из сумки кунаи.
Чоджи молча сжал кулаки, настороженно следя за неподвижным анбу. Хината почему-то застыла, Темари устало упала в кресло, предоставив разбираться с очередным гостем остальным. Киба кивнул, соглашаясь с Ино:
- Да, снимай давай маску, если не хочешь немедленно отправиться к этим! – он презрительно ткнул пальцем в сторону недавних противников.
Анбу медленно скользнул в комнату, встал так, что лунный свет заиграл на его маске. Потом спокойно ответил:
- Что ж… В таком случае я вынужден сперва предупредить вас, что те, кто видел лицо офицера анбу, обычно долго не живут.
С этими словами он медленно поднял руку и так же медленно снял маску.
Шикамару удивленно моргнул и с чувством выругался. Остальные потрясенно выдохнули, а Хината почему-то прижала руку к горлу и сдавленно прошептала:
- Неджи-нии-сан…
Хьюга молча обвел всех присутствующих внимательным взглядом. А Киба вдруг громко хмыкнул и со смешком выдал:
- Ну прям какой-то вечер встреч выпускников! – чуть подумал и добавил, сверкнув в усмешке клыками. – Видимо, это судьба!
Ино с укором покосилась на Инузуку, но Неджи словно не заметил подколки. Вместо этого он подошел к связанным анбу и, безошибочно выбрав того типа, что был их предводителем, сорвал с него маску.
Шикамару без особого интереса взглянул на совершенно незнакомое лицо и кисло поинтересовался:
- Может, хоть ты объяснишь, что происходит?
Хьюга неожиданно кивнул, выпрямляясь:
- Я боялся, что не успею. Мне удалось выяснить про заговор, но возникли некоторые… проблемы, и пришлось немного задержаться в пути.
Шикамару и Чоджи молча переглянулись.
Темари вдруг резко выпрямилась в кресле, впившись пальцами в подлокотники, и отрывисто переспросила:
- Заговор?
Хьюга перевел взгляд на нее и медленно кивнул:
- Да. Заговор, цель которого – расправиться со всеми приближенными Хокаге-сама… и с ней самой.
Пару минут было тихо. Потом Киба выразительно и очень нецензурно выругался… и едва ли не впервые в жизни Шикамару был с ним полностью согласен.
Кусочки мозаики окончательно встали на свои места.
- Полагаю, нам всем теперь нужно спешить к Хокаге-сама? – спросил он, пристально глядя в глаза Неджи.
Тот снова медленно кивнул.
Однако не успели они все двинуться к двери, как Темари вдруг протестующе заявила:
- Ну уж нет, погодите-ка! Сначала я хочу кое-что тебе сказать, ми-и-илый.
Шикамару замер и покосился на жену с откровенным подозрением: обычно Темари называла его таким образом исключительно перед тем, как начать очередную ссору… либо собираясь устроить какую-нибудь крупную, чисто женскую подлянку.
И почему обязательно именно сейчас?..
Темари медленно улыбнулась, не отпуская его взгляда, и с невинным беспечным видом сообщила, поудобнее устраиваясь в кресле:
- Ми-и-илый, сегодня был такой необычный, такой по-особенному романтичный вечер… такая атмосфера…
Кто-то – кажется, Киба – громко поперхнулся, но Темари спокойно продолжила, как ни в чем не бывало:
- Думаю, самое время сообщить тебе радостную новость! Несмотря на то, что мой дорогой супруг – скотина и редкостный лентяй… я, видишь ли, беременна.
В комнате стало абсолютно тихо.
Какое-то время Шикамару просто молча смотрел на шкодливую улыбку Темари, потом развернулся, подошел к стене и с чувством стукнулся об нее лбом.
Проклятье. Это все так проблематично!..
…Оставалось радоваться только одной вещи: он встал так, что никому не было видно его идиотскую, абсолютно неуместно счастливую улыбку.
продолжение в комментариях
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
Главы 4, 5
Главы 6, 7
читать
Глава восьмая: Планы и действия
Тени скользили по дороге, вытягиваясь и переплетаясь, словно змеи. Ветер тревожно шелестел в голых ветвях деревьев, окна домов безразлично отражали пустые улицы.
Такое впечатление, что вся деревня разом вымерла.
Похоже, Ирука был прав. Сам воздух над Конохой действительно буквально провонял тревогой.
Какаши ненадолго задумался, потом все же убрал книгу в сумку. Все равно света недостаточно, почти все фонари погасли, как по заказу… а может, и правда постарался кто-то определенный. Для создания подходящей атмосферы, так сказать.
Хатаке хмыкнул и осторожно скользнул вдоль стены, не спуская взгляда с фигуры впереди.
Зеленая форменная жилетка с красной спиралью на спине, черные волосы, перехваченные на затылке кожаным шнурком. Неспешная походка, расслабленные плечи. Никаких резких движений, полное спокойствие.
Хидеаки Такеши. Или как там его?..
Какаши снова хмыкнул, поправляя протектор.
Ему никогда особенно не нравился этот тип… впрочем, ему вообще мало кто нравился. Но этот Такеши…
Уж слишком он напоминал порой Мизуки. Нет, не поведением, не манерой разговора и тем более не внешностью. Но было что-то такое… во взгляде, что ли?
Эх, не везет Ируке-сенсею с друзьями.
О том, что он сам с некоторых пор принадлежит к друзьям упомянутого Ируки и что при этом его самого подарком тоже не назовешь, Какаши предпочел не задумываться.
Хидеаки Такеши. Двадцать семь лет. Экзамен на генина сдал в десять, на чуунина – в четырнадцать. Никогда даже не пытался претендовать на звание дзенина. Успешно выполнил 312 миссий ранга D, 207 ранга C, 64 ранга B, 9 ранга A. Учитель в Академии, преподает гендзюцу. Последние два года также работает в Штабе с документацией, помощник Ируки. Не женат, близких родственников нет, друзей тоже. Улыбчив, доброжелателен, скрытен. Особые приметы – безобразный шрам на левой щеке, прикрыт челкой. Привычки неизвестны, хобби тоже. Все время посвящает работе. Аккуратен, исполнителен, никаких нареканий начальства. Никогда не опаздывает.
Слишком все это совершенно и одновременно обычно, чтобы быть правдой.
Слишком похоже на маску. А уж кто-кто, а Какаши очень хорошо разбирался в масках.
Так что, возможно, Ирука недаром попросил его на всякий случай проследить за «помощником». Правда, Хатаке не думал, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное: скорее всего максимум, что он узнает – это точное местожительства Хидеаки.
Одинокий фонарь тускло мигнул, и Такеши вдруг остановился. Ветер уныло взвизгнул, швырнув ему под ноги горсть сухих листьев. Какаши тоже замер, прячась в тени. Вряд ли простой чуунин способен его заметить, но лучше не рисковать.
Дома возвышались вокруг мрачными бесформенными тенями. Какаши лениво огляделся… и удивленно прищелкнул языком. Ну надо же, старый «аристократический» квартал, место, где находятся поместья самых влиятельных кланов Конохи. Кто бы мог подумать, что этот невзрачный тип живет здесь…
Секунду.
Хидеаки.
Вроде бы, когда он как-то раз помогал Ируке разбираться со старыми архивами, то видел файл с этим именем… Или там было Хидеки? Или вообще Хидейоши?
Еще бы вспомнить теперь точно… И почему он никогда особенно не интересовался историей родной деревни?
Хидеаки… Хидеаки, «прекрасный и яркий».
Кажется, был когда-то в Конохе такой клан с модифицированным геномом, почти полностью уничтоженный во время нападения Девятихвостого…
Такеши сделал несколько шагов, покинув круг света от фонаря, и неожиданно свернул направо. Какаши нахмурился и двинулся следом.
Дома, дома, дома, сады с унылыми голыми деревьями, глухие высокие заборы. И ни следа человеческого присутствия.
Это даже становится интересным.
А потом впереди вдруг вспыхнуло множество факелов, и Хатаке поспешно скользнул за могучий ствол старой яблони.
Массивные тяжелые ворота богатого поместья, иероглиф «мудрость» над входом. Лихорадочно мечущиеся по стенам тени, напряженная тишина и несколько фигур в масках анбу.
Хидеаки приблизился к анбу, и один из них отрывисто кивнул, негромко бросив:
- Ты почти опоздал.
Такеши развел руками:
- Приношу свои извинения, задержали в Штабе. Кажется, Тсунаде-сама что-то подозревает…
- Пойдем, - прервал его анбу, настороженно оглядываясь по сторонам. – Данзо-сама ждет.
Ворота протяжно скрипнули, и вся процессия слаженно скользнула внутрь, забрав с собой факелы. Улица погрузилась во тьму, едва посеребренную призрачным лунным светом.
Какаши прищурился и задумчиво потер подбородок.
Это все определенно становится очень интересным.
* * *
- Конохамару-куууун, куда мы идем?
Конохамару едва не споткнулся от неожиданности о какой-то корень, нахмурился и закатил глаза:
- У нас миссия, Моэги! Сколько раз я еще должен это объяснять?!
Девушка обиженно надула губы, и у внука Третьего Хокаге мелькнула мысль, что, наверное, не стоило на нее кричать… Но ему правда уже надоело раз за разом объяснять одно и то же!
Удон привычно шмыгнул носом, почесал в затылке и резонно заметил:
- Но, Конохамару-кун, почему для этого нам нужно было идти в лес, ночью, одним?
Конохомару остановился и сложил руки на груди, после чего презрительно фыркнул:
- А ты чего, боишься?! Пфе! – подумал немного и добавил. - Мы уже не дети, что бы там ни говорил Ирука-сенсей! Так что почему бы нам не пойти в лес ночью?!
Удон и Моэги озадаченно переглянулись, и Конохамару почувствовал себя идиотом.
Но не показывать ведь сокомандникам, что ему тоже здорово не по себе?! Будущие Хокаге ничего не боятся!..
Ночной осенний лес казался хмурым и неприветливым. Голые ветви иглами протыкали небо, по земле стелился клочковатый туман, маскируя многочисленные корни и кочки, которые все время норовили подвернуться под ноги. Света почти не было, Конохамару едва мог различить лица своих товарищей. Повсюду вокруг таились гротескные тени.
Он глубоко вздохнул и попытался объяснить еще раз:
- Эй, ну неужели вы не хотите наконец-то отправиться на миссию самостоятельно, без Эбису-сенсея?! Он ведь никогда не дает повеселиться! А сейчас у нас появилась такая уникальная возможность, сенсей заболел и мы можем удрать от его настырной опеки! Пора наконец показать, что мы не зря получили в прошлом году звание чуунинов!!! – Конохамару сам воодушевился от своих слов и победно ухмыльнулся.
Моэги с сомнением теребила шарф:
- М-м, слишком непривычно это все…
- А что за миссия? – снова шмыгнул носом Удон.
- А… это… - на мгновение стушевался Конохамару, потом извлек из сумки свиток и гордо продемонстрировал его товарищам по команде. – Вот! Здесь все записано! Мне дал его один дзенин из Штаба, сказал, что это очень важно и срочно, а у них в преддверии чуунинского экзамена не хватает людей, которые могли бы взяться за эту миссию!
Справа что-то негромко заскрипело, и все трое невольно вздрогнули, настороженно озираясь.
- Ну так все-таки, что это за миссия? – уточнила Моэги.
Конохамару на мгновение замер, потом неохотно признался:
- Не знаю. Мы должны были прийти в лес, недалеко от северных ворот, там найти оставленный для нас знак и только после этого вскрыть свиток…
Удон озадаченно почесал в затылке:
- Как-то это все немного странно…
Конохамару громко фыркнул, вертя в руках свиток. Ему совсем не хотелось признаваться, что теперь, когда он произнес все это вслух, ему самому вся сложившаяся ситуация тоже начала казаться странной, чтобы не сказать подозрительной.
Но в это мгновение справа вдруг хрустнула ветка, Конохамару вздрогнул, инстинктивно выхватывая кунай… и облегченно выдохнул. В затянувших небо тучах прорезалась брешь, и холодный лунный свет ярко обрисовал фигуру прислонившегося к дереву человека.
Конохамару ухмыльнулся, отстраненно удивившись тому, что сердце продолжило испуганно биться, грозясь прорвать грудную клетку, и махнул рукой, обращаясь к настороженным товарищам:
- О, а вот и он! Тот самый дзенин, который дал мне свиток! Я уверен, сейчас он нам все расска…
Что-то больно ужалило щеку.
Конохамару осекся и медленно повернул голову. В стволе дерева за его спиной мелко подрагивал кунай.
Дзенин выпрямился, извлек из сумки холодно блеснувшие сюрикены и спокойно произнес:
- Шиноби не имеет права быть таким доверчивым, Сарутоби Конохамару.
* * *
В кабинете было тихо. Как и во всем здании – завтра предстоял тяжелый день, и сотрудники Штаба уже давно разошлись по домам. Хокаге отослала даже свою личную охрану, заявив, что ей нужно подумать в одиночестве.
Слишком яркий электрический свет неприятно резал глаза, разгонял тени по углам. Проникавший сквозь приоткрытое окно ветер шелестел бумагами на столе, пускал рябь по поверхности воды в маленькой белой чашке. Светловолосая женщина неподвижно сидела в широком кресле, устало склонив голову на грудь так, что волосы занавешивали лицо.
Даже самому сильному ниндзя в деревне иногда нужен отдых.
Вот только за все однажды придется платить свою цену.
Окно едва слышно скрипнуло, и на подоконник бесшумно запрыгнул анбу, в лунном свете похожий на бесплотного призрака. Медленно огляделся и так же бесшумно скользнул в комнату.
- Это ради блага деревни.
Ветер сорвал со стола один листок бумаги, и тот птицей спорхнул на пол. Женщина в кресле не пошевелилась, только вздохнула.
Анбу, все так же не издавая ни звука, осторожно извлек катану из ножен и приблизился к столу.
В лампу над головой упорно бился серый мотылек, опаляя нежные крылышки, но не желая сдаваться в своих попытках добиться неизвестно чего.
Анбу усмехнулся под маской, глядя на беззащитную белую шею женщины, и замахнулся…
Мотылек последний раз ударился о лампу и маленьким бесформенным комочком повалился на пол.
…катана встретила стать куная, всего в паре миллиметров от шеи Хокаге.
Карие глаза смотрели настороженно и очень внимательно:
- Кто ты?
Досадно. Он рассчитывал расправиться со всем быстро, а теперь явно придется потратить какое-то время.
Впрочем, он прекрасно знал, что в саке Хокаге уже не первую неделю подмешивают особый наркотик, неощутимый на вкус и запах. Будь Тсунаде хоть трижды саннином – она не сможет сейчас использовать свою силу. Ее каналы чакры ослаблены и заблокированы.
Анбу отскочил на несколько шагов, снова занося катану, и спокойно ответил:
- Это неважно.
Он исполнит приказ. Любой ценой – ради блага деревни.
* * *
Так, спокойно.
Спокойно.
За стеной раздался грохот и скрежет, потом чей-то яростный крик.
Спокойно.
Пока еще не случилось ничего непоправимого…
Наверное.
Ксо, как же это все проблематично!!!
Шикамару остервенело потер виски, сверля взглядом захлопнувшуюся дверь.
Думай, думай, думай… кого здесь называют «лучшим стратегом Конохи»?! Думай, думай!..
Что-то разбилось с громким стеклянным звоном. Не то любимая ваза Темари, не то окно…
Стоп. Окно.
Шикамару глубоко вдохнул, выругался и быстро влетел в соседнюю комнату. На мгновение замер, озираясь, потом подхватил с подставки у стены катану – кунаев в такой ситуации явно будет маловато – и, не потрудившись открыть окно, выбил стекло рукоятью, после чего выпрыгнул на улицу. Н-да, все-таки в октябре клумбы не способны обеспечить достаточно мягкую посадку…
Кто-то попытался напасть на него сзади, но Нара увернулся и ударил противника кулаком в солнечное сплетение. Тот захрипел и повалился на колени, Шикамару поспешно врезал ему ребром ладони по затылку. И тупо уставился на белую маску.
Анбу?..
Какого хрена?!!
Что здесь вообще происходит?!
Шикамару поспешно огляделся, но больше никого не увидел. Похоже, все остальные нападавшие находились в доме… Окно комнаты, в которой осталась Темари, было чуть приоткрыто, и оттуда доносилась чья-то громкая ругань.
Нара снова уныло вздохнул и запрыгнул на подоконник, после чего, не медля, скользнул в комнату и вырубил ближайшего противника рукоятью катаны.
Один, два, три… Сколько же их тут?!
Темари стояла, прижавшись спиной к двери, и отбивалась кунаем сразу от четверых анбу, глухо ругаясь сквозь зубы.
Шикамару слабо усмехнулся, почувствовав странное облегчение.
Да что с ней станется, в конце-то концов? Эта женщина по-любому его переживет…
- Вы что, совсем бездари?! – вдруг взвыл тип в плаще с капюшоном, стоявший чуть в стороне. – Не можете справиться с какой-то бабой!..
Темари глухо зарычала и метким пинком послала одного противника к противоположной стене. Тот пошатнулся в тщетных попытках сохранить равновесие, Шикамару закатил глаза и сделал ему сзади подсечку. Анбу неуклюже взмахнул руками и вывалился в окно.
- Хватайте его!!! Не дайте им соединиться! – приказал тип в плаще, ткнув пальцем в Нара.
Проклятье. В комнате было недостаточно света, чтобы активировать дзюцу теней. Да и вряд ли ему дадут сконцентрироваться… Шикамару блокировал атаку очередного анбу, потом шагнул к стене, чтобы защитить спину.
Тип в плаще, бывший, очевидно, предводителем, повелительно взмахнул рукой:
- Девку нужно взять живьем! Парня можете убить…
Шикамару захрипел, когда один из противников умудрился врезать ему локтем в горло, но все-таки справился с собой и атаковал в ответ.
Надо что-то придумать! Врагов слишком много, долго они так не продержатся… а веер Темари остался в их спальне, в другом конце дома… и почему он не догадался сначала захватить его и только потом поспешить на выручку жене?
Гениальный стратег, ха.
Темари одним резким движением разбросала противников и выпрямилась, уперев кулаки в бедра:
- Взять живьем? Меня?! Да вы что, с ума все посходили? – она презрительно скривилась. - Еще при рождении?
Противники ненадолго замерли – очевидно, от неожиданности.
Шикамару вырубил очередного анбу и вполголоса проворчал, мрачно скривившись:
- Вот вам и «спокойный семейный вечер»…
Темари, видимо, все же услышала, потому что тут же устремила на него обвиняющий взгляд:
- Эй, твои соплеменники что, настолько недооценивают сестру Казекаге?!
Ну вот. И это вместо благодарности за то, что он немедленно бросился ее спасать.
Жизнь несправедлива.
Шикамару сдавленно зашипел оттого, что один умник все-таки умудрился задеть кунаем его предплечье, и бросил в ответ:
- Это они идиоты. Не я их посылал. Проклятье, как же это все проблематично!
На Темари накинулись разом пятеро анбу, и ей стало не до разговоров.
Ксо.
Ну почему именно сегодня?!
Шикамару сосредоточился на схватке, краем глаза следя за предводителем нападавших. Маски, маски, маски… Недаром он сам отказался вступить в анбу: похоже, они все там самые настоящие психи.
Под ногами захрустели стеклянные осколки. Все-таки ваза. Плохо, это значит, что очередной семейный скандал обеспечен…
Если, конечно, они смогут отбиться от этих придурков и дожить до означенного скандала.
И с чего это вдруг именно они удостоились нападения?..
Нужен свет. Тени живут только на свету.
Шикамару быстро огляделся, лихорадочно прикидывая в уме все возможные варианты.
Шторы. Если сдернуть с окна тяжелые темные шторы, то, может, лунного света окажется достаточно.
Нара усмехнулся, отшвырнул ближайшего противника, скользнул под рукой другого и бросился к окну.
И в то же мгновение едва не оглох от почти испуганного вопля Темари:
- Идиот, сзади!!!
* * *
Лунный свет скользил по стволам деревьев, серебрил голые ветви, отчего казалось, что они находятся в лесу призраков, в какой-то другой, несуществующей реальности. Воздух пах грозой, на небе клубились темные тучи, и круглая луна выглядывала в просвет между ними, как большой настороженный глаз.
- Кажется, он приходит в себя, - раздался сзади осторожный голос.
Медведь медленно повернулся, поправляя маску, и сухо уточнил:
- Неужели? Давно пора.
- Но… командир… - помощник помялся на месте, потом все же решился и вскинул голову, сверкнув белками глаз сквозь прорези маски. – Почему мы не могли убить его сразу? Нам ведь нужен просто растерзанный труп…
- Прежде всего нам нужен заложник, - мрачно оборвал его Медведь. – Это во-первых. А во-вторых – я сначала рассчитываю кое-что узнать.
С этими словами он прошел мимо помощника, намеренно задев его плечом.
Идиот.
Узумаки сидел у старого дуба, безвольно свесив голову на грудь. Его руки были надежно связаны за спиной, но на всякий случай по бокам заложника сторожили двое анбу.
Медведь остановился в паре шагов и сложил руки на груди, внимательно рассматривая мальчишку. Вот ведь ничтожество…
Узумаки слабо шевельнулся, потом медленно поднял голову, скользнув по Медведю мутным неузнающим взглядом, и хрипло выдавил:
- К-кто вы?
Тучи снова наползли на луну, и стало значительно темнее.
Медведь оскалился под маской и невозмутимо сообщил:
- Те, кто желают для Конохи лучшего будущего.
Узумаки непонимающе нахмурился. Огляделся по сторонам, потом оглушительно чихнул.
Медведь фыркнул, после медленно поднял руку и снял маску, проигнорировав удивленный выдох помощника.
Пленник озадаченно моргнул, потом неуверенно произнес:
- В-вы… я вас помню. Вы принесли мне свиток о Девятихвостом.
Такеши поправил челку, глубоко вдохнул – все-таки в этой проклятой маске сложно дышать – и издевательски улыбнулся:
- Приятно видеть, что ты помнишь хоть что-то.
Узумаки вздрогнул, но не отвел пристального взгляда. На его лице удивление мешалось с настороженностью.
Такеши какое-то время разглядывал его в ответ, ища в чертах мальчишки сходство с памятником Четвертого Хокаге… и не находя его. Похожи, слухи о том, что Узумаки Наруто на самом деле является сыном Четвертого – не более, чем чей-то скандальный вымысел. Бред.
Хидеаки хмыкнул и извлек из-за пазухи стеклянную колбу, тряхнул ею в воздухе и негромко спросил:
- Знаешь, что это такое?
Пленник озадаченно нахмурился:
- Песок?
Улыбка Такеши стала шире:
- Да. Именно песок. Особенный песок. Нашим агентам большого труда стоило его добыть…
На лице Узумаки по-прежнему было написано непонимание.
Идиот. Или ему действительно настолько основательно отшибло память?
Ну что ж, тогда все-таки придется пояснить…
- Видишь ли, это личный песок Казекаге. Пропитанный его чакрой.
Луна опять выскользнула из-за туч, залив поляну призрачным сиянием.
Удивление в глазах Узумаки медленно сменялось пониманием. Такеши поднял колбу повыше и продолжил, чувствуя себя актером на сцене:
- Как ты думаешь, что произойдет, если через пару дней в лесу найдут изуродованный труп тебя, любимчика Хокаге и признанного героя деревни, а также труп капитана Анбу, оба со следами песка Казекаге? – он помолчал, давая прочувствовать весь смысл этих слов, после чего добавил. - И одновременно в Конохе обнаружат предательски убитую ударом в спину сестру Казекаге, по совместительству являющуюся дипломатическим послом страны Ветра?
Лицо пленника почти побелело, в то время как глаза потемнели. В следующее мгновение он попытался вскочить на ноги, воскликнув:
- Вы… вы что, хотите развязать войну?!
Стоявший справа от него анбу врезал ему локтем под ребра, и Узумаки снова с хрипом повалился на землю.
Такеши хмыкнул, убирая наконец колбу:
- Какой догадливый мальчик.
Лунные тени скользили по маскам анбу.
Такеши прислушался к лесным шорохам.
Все было спланировано идеально!
Узумаки наконец разогнулся, снова поднял голову и сдавленно просипел:
- Но… зачем вам все это?
Хидеаки спокойно пожал плечами:
- Коноха ослабла. Ей нужна новая кровь. Все слабые должны погибнуть, чтобы уступить место сильным. Очистительный огонь войны станет для нас лекарством.
Именно так говорил Данзо-сама.
А Данзо-сама всегда прав.
Узумаки дернулся снова, его губы побледнели почти до синевы:
- Я… я вам не позволю!
Такеши вздрогнул, перед глазами вдруг потемнело от ярости. Не раздумывая, он резко шагнул вперед и врезал пленнику кулаком по челюсти:
- Идиот!!!
После выпрямился, брезгливо отряхивая руки, и презрительно бросил:
- Ты никогда и никого не сможешь спасти.
Ничтожество. Безмозглое ничтожество, которое возомнило, что может менять мир! Тварь, демон, не заслуживающий жизни, уничтоживший все…
Почему никто не спас моих родителей?
Чудовище, разрушившее сотни жизней. Девятихвостный монстр.
Почему никто не спас мою семью?
Мальчишка с большими синими глазами – это только маска. Только маска, способная обмануть кого угодно… но не Данзо-сама.
Он должен быть уничтожен – пока к нему не вернулись силы. Иначе будет слишком поздно.
Почему никто не спас меня?..
И Такеши наконец-то сможет отомстить. За свой клан, полностью погибший во время нападения демона двадцать лет назад, и за свою поломанную жизнь.
Вот только… сначала он хотел отомстить еще одному человеку.
Узумаки замер, глядя куда-то в лес потемневшими глазами. На мгновение показалось, что он где-то совсем не здесь. Потом пленник что-то беззвучно прошептал, вскинул на Хидеаки внимательный взгляд и медленно произнес:
- Вы сказали еще про капитана Анбу.
Такеши вздохнул с притворным сожалением:
- Ты так удобно потерял память, правда? Но, видишь ли, несмотря на все ваши попытки сохранить тайну, нам все-таки удалось вычислить личность капитана. Для этого всего лишь пришлось один раз проследить за ним после миссии… Да, конечно, это потребовало определенных усилий, но теперь мы знаем правду.
Он наклонился к пленнику, ухватил его за волосы и почти ласково прошептал:
- Видишь ли, на самом деле капитан Анбу – это твой ублюдочный любовник, Учиха Саске.
В глазах Узумаки промелькнуло какое-то странное выражение…
…а в следующее мгновение откуда-то слева донесся громкий треск и встревоженный крик:
- Наруто!!!
Такеши выпустил волосы пленника и медленно выпрямился со словами:
- О, а вот и он.
Через мгновение на поляну, прямо в столб лунного света, выскочил Учиха и резко остановился, пытаясь отдышаться. Окинул собравшихся быстрым взглядом и выразительно скривился.
Хидеаки широко улыбнулся, чувствуя почти блаженную эйфорию:
- Ну надо же, ты пришел один.
Учиха даже не посмотрел на него, вместо этого сосредоточил все внимание на пленнике:
- Ты в порядке?
Узумаки тряхнул головой, отчего челка упала ему на глаза, и медленно кивнул.
Учиха кивнул в ответ, плавно извлек из ножен катану и только после этого соизволил обратить внимание на Такеши.
Тот негромко хмыкнул и, широко размахнувшись, бросил к его ногам свою маску:
- Рад, что ты добрался так быстро. А то я уже хотел наконец прирезать твоего дружка.
Учиха перевел взгляд на маску, потом снова посмотрел на Такеши. Выражение его лица не изменилось ни на каплю – все то же сосредоточенное спокойствие.
- Медведь, - ровно проговорил он. – Что все это значит?
Такеши подал знак своим подчиненным выстроиться полукругом за спиной Учихи и заявил:
- Это значит, что пришло время платить по счетам. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе отсюда не уйти живым?
Наконец-то. Наконец-то время пришло. Такеши дотронулся пальцем до левой щеки и улыбнулся.
Учиха пристально посмотрел на него… а потом внезапно закричал:
- Усоратонкачи, беги!!!
И Узумаки, до этого сидевший совершенно неподвижно, вдруг вскочил на ноги, оттолкнул одного из своих стражей и метнулся в глушь леса. Проклятье, когда он успел развязать руки?! Второй страж бросился следом, но на его пути неожиданно возник Учиха.
Такеши какое-то время непонимающе смотрел на поверженного подчиненного, потом перевел взгляд на Учиху. Тот презрительно усмехнулся:
- Не стоило недооценивать боевые инстинкты шиноби. Может, он и потерял память… но не ловкость рук.
Хидеаки сжал кулаки, скрипнув зубами.
Ничего, этот ублюдок еще пожалеет!
Тряхнув головой, он подал команду четверым подчиненным догнать беглеца.
- Не волнуйся, мои ребята легко с ним расправятся. Без памяти и возможности использовать силу Девятихвостого он не сильнее простого генина.
Анбу скользнули с места и тоже скрылись в лесных тенях.
Учиха нахмурился, а Такеши снова улыбнулся и медленно проговорил:
- Ну а теперь, думаю, я должен тебе кое-что показать, - с этими словами он поднял руку и осторожно отбросил челку с левой половины лица. - Узнаешь свою работу?
- Понятия не имею, о чем ты, - холодно бросил Учиха.
На его лице не дрогнул ни один мускул, хотя Хидеаки прекрасно знал, насколько безобразно смотрятся его изуродованная ожогом щека и ослепший глаз с бельмом.
Он выдохнул и спокойно сообщил:
- Три года назад, когда ты еще был отступником, Данзо-сама разумно рассудил, что тебя не следует оставлять в живых. И послал за твоей головой троих анбу из элитного подразделения КОРЕНЬ.
В глазах Учихи наконец промелькнуло узнавание. Он повел плечом, не сводя взгляда с ближайших к нему анбу, и коротко хмыкнул:
- Жаль, что я вас тогда не добил.
Такеши снова скрипнул зубами.
Ублюдок!
Но ничего, ему недолго осталось.
- Теперь у тебя не будет такой возможности. Видишь ли, я давно мечтаю отомстить за свое изуродованное лицо. А уж кто-кто, а ты должен понимать значение слова «месть», не так ли?
Лицо Учихи осталось невозмутимым, но и без того черные глаза потемнели еще сильней. Такеши мысленно поздравил сам себя с маленькой победой.
- Позволь еще кое-что тебе рассказать. Я принадлежу к клану Хидеаки… одному из известных в прошлом кланов с модифицированным геномом. Наш тип чакры – Вода.
Он глубоко вдохнул, широко раскинул руки в стороны, концентрируя чакру… потом свел их вместе, быстро сложил печати и криво усмехнулся.
Водный шар переливался всеми оттенками синего, готовый взорваться в любой момент.
И это было прекрасно, как ничто другое в мире.
- Твой Огонь больше тебе не поможет, - спокойно заявил Такеши. – Не после тех генетических улучшений, которые были проведены над моим телом в секретных лабораториях КОРНЯ!
Чакра пела и бурлила в теле. Сегодня он не проиграет!
Хидеаки негромко торжествующе засмеялся, чувствуя, как руки тоже превращаются в воду и сливаются с шаром.
Подчиненные осторожно отступили на шаг… ну да что они понимают, ничтожества?
Учиха крепче сжал рукоять катаны и бесстрастно констатировал:
- Ты сумасшедший.
Такеши оскалился, с ненавистью бросив в ответ:
- Не больше, чем ты, Журавль.
И метнул водный шар.
* * *
Стволы деревьев проносились мимо, как тени. Туман стелился по земле, наводя на мысли о снеге. Сухие ветки трещали под ногами, глухо шелестела опавшая листва.
Где-то впереди слышалось судорожное дыхание жертвы.
Не сбежишь.
Не уйдешь.
Не спрячешься.
Лунный свет скользил над землей, рисовал узоры на плащах и масках. Предводитель небольшого отряда подал остальным знак не отставать и вырвался вперед.
Быстрее, быстрее, быстрее… Вот уже стало видно мелькавшую впереди спину и почти белые в лунном свете волосы. Мальчишка бежал, не оглядываясь, поминутно спотыкаясь, но не сбавлял скорость.
Вперед, вперед.
Не уйдешь.
План Данзо-сама не должен рухнуть.
В два широких прыжка анбу настиг жертву, коротко замахнулся – и одним точно отточенным движением вонзил клинок в чужую спину, прямо между лопаток.
Вот и все.
Мальчишка выгнулся и надрывно захрипел.
Анбу выдернул катану и безразлично проследил за тем, как жертва неуклюже повалилась на бок, потом повернулся к остальным:
- Работа выполнена…
- Вы что, правда такие идиоты? – вдруг раздался сзади презрительно-насмешливый голос.
Анбу вздрогнул и стремительно развернулся, вновь занося катану. И замер.
На клинке не было крови.
Мальчишка, по-прежнему лежа на боку, медленно усмехнулся, сверкнув потемневшими глазами…а потом исчез с глухим хлопком.
Клон?..
Справа донесся слабый шорох, и из-за деревьев спокойно выступил этот проклятый мальчишка. Нахмурился, окидывая своих преследователей внимательным взглядом:
- Что, всего четверо? Ну ладно, - он вздохнул и развел руками в приглашающем жесте. – Что ж… повеселимся?
Глава девятая: Журавль
Интересно, как долго можно уворачиваться, не нападая?
Очередной кунай срезал тонкую ветку точно у него над головой, и Конохомару поспешил метнуться в сторону.
Что, что, что вообще происходит?! Почему этот человек вдруг напал на них?!!
Моэги споткнулась об узловатый корень и неуклюже упала. Удон бросился к ней, помогая подняться… но уже в следующее мгновение они оба снова распластались на земле. Над их головами хищно прожужжали сюрикены и вонзились в ствол старого дуба.
Конохомару просто не понимал, что творилось вокруг. И никак не мог сосредоточиться, сложить хотя бы одну печать.
Проклятье, проклятье, проклятье!!! Он сам только что сказал, что они уже не дети, они ниндзя… так почему они просто бегают от врага?!
Удон опять помог Моэги подняться, Конохамару застыл, пристально следя за противником, неподвижно стоявшим на другом конце прогалины.
Лунный свет серебрил землю, как снег.
Ксо, они ведь чуунины!!! И их трое на одного! Так почему же они никак не могут собраться?!
Последнее время в Конохе все словно с ума посходили! Начиная с того дня, как Наруто-нии-чан память потерял…
Да что вообще такое происходит?!!
- Эй, чего Вам от нас надо?! – наконец выкрикнул Конохамару, в ярости сжимая кулаки.
Дзенин скользнул вперед, выходя из тени, и спокойно ответил, готовя новую порцию сюрикенов:
- Мне – ничего. Но вы кое-кому мешаете. Поэтому мне придется вас убить.
Конохамару скрипнул зубами, не веря своим ушам.
Проклятье! И что – типа все так просто?! «Будьте так добры, умрите, пожалуйста», - и это все?!! Ксо, да это даже не смешно!..
Так, спокойно.
Что бы сделал на их месте Наруто?
В мозгу тут же ярко вспыхнула феноменальная по своей абсурдности картинка.
Ой, мама…
Хотя… может, и сработает.
Конохамару метнулся вбок, встал перед своими товарищами по команде, заслоняя их собой. Решительно нахмурился, выдохнул сквозь стиснутые зубы – и стремительно сложил печати.
Противник выразительно хмыкнул, всем своим видом демонстрируя полное презрение к «детям».
Конохамару криво ухмыльнулся, взмолился разом всем богам, каких сумел вспомнить, и выкрикнул:
- Ойроке но Дзюцу!!!
Вспышка.
Дым.
Удон поперхнулся, Моэги потрясенно ахнула.
А Конохамару постарался принять самую обольстительную позу, на какую только был способен.
Ну же, ну же! Ну давай же!..
Дзенин выразительно приподнял одну бровь, окинул Конохамару внимательным взглядом и наконец протянул:
- И ты действительно думал, что на меня подействует эта нелепая техника?
Конохамару мысленно считал секунды.
Одна… вторая… третья…
На четвертой за спиной противника медленно выросла тень – и в следующее мгновение дзенин безжизненно повалился на землю лицом вниз.
Конохамару облегченно выдохнул и с глухим хлопком принял свой естественный облик.
Ирука отбросил в сторону увесистый сук, которым с силой врезал дзенину по затылку, и упер кулаки в бока, пристально глядя на своих бывших учеников:
- Отлично, молодец, Конохамару! – неожиданно заявил он. - Ты отвлек его, и я смог подобраться незамеченным.
Конохамару мгновенно смутился, отводя взгляд в сторону, и с трудом выдавил:
- А… это… да я, собственно…
На самом деле он понятия не имел, что Ирука находится неподалеку. Он действительно надеялся, что на противника подействует Ойроке но Дзюцу…
Но в этом ведь совсем необязательно признаваться, правда?
Удон и Моэги ошарашенно переглянулись, потом хором воскликнули:
- Ирука-сенсей, что Вы здесь делаете?!
Учитель изменился в лице и поспешил заявить:
- Э-э… Да так, просто проходил мимо!
Конохамару непонимающе моргнул. Моэги с подозрением уточнила:
- Ночью? В лесу? Просто проходили мимо?..
Ирука не ответил, вместо этого сосредоточился на поверженном противнике, сложил печати, блокирующие каналы чакры (Конохомару и не подозревал, что их бывшей учитель знает такие дзюцу!), после чего швырнул Удону неизвестно откуда взявшуюся прочную веревку.
- Свяжите его хорошенько и доставьте в Штаб, для допроса, - приказал он не терпящим возражений тоном. - Можете не бояться, он теперь не скоро придет в себя.
Удон и Моэги снова переглянулись, уже в который раз за этот вечер.
Конохамару вынужден был с прискорбием признаться себе, что по-прежнему ничего не понимает в происходящем.
Проклятье, разве так ведут себя настоящие герои?!
Настоящим героям совсем не нужно, чтобы их кто-нибудь спасал!..
Моэги первой двинулась вперед, с опаской ткнула ногой поверженного дзенина, еще совсем недавно такого грозного и сурового, после чего знаком велела Удону подать веревку. Тот подчинился, все так же озадаченно моргая.
Ирука серьезно кивнул, наблюдая за тем, как его бывшие ученики деловито и обстоятельно связывали своего недавнего противника.
- Сами вы с этим человеком не справились бы, - задумчиво произнес он и продолжил прежде, чем Конохомару успел возмутиться этому заявлению. – «Элитный» учитель Эбису, ха, тоже мне! Отпустить детей одних, тем более в такое время!.. Вам очень повезло, что я почувствовал вашу чакру и решил проверить, в чем дело. Изначально я спешил к Куренай-сан…
Конохамару удивленно нахмурился и с подозрением покосился на учителя:
- Зачем? Какое у Вас дело к тете?..
Ирука досадливо отмахнулся, прислушиваясь к чему-то:
- Потом, сейчас нет времени на объяснения! Мы не имеем права опоздать!
И, дав Конохамару знак следовать за собой, он почти с молниеносной скоростью скрылся среди деревьев.
Внук Третьего Хокаге беспомощно взглянул на своих товарищей по команде, потом махнул рукой и поспешил за своим бывшим учителем, все так же ничего не понимая.
Проклятье, ну и вечерок выдался!..
* * *
В кабинете Хокаге горел свет. Шино заметил это еще с земли.
Равно как он заметил и тени, судорожно плясавшие на занавесках.
Рывок, прыжок, поворот… И все это – без малейшего шума. Словно все здание разом вымерло… и словно там, в кабинете, на самом деле тоже не было никого живого.
Что ж, Учиха был прав.
Киба, пожалуй, сразу бы рванулся в бой, не разбираясь, что и как. Но Шино умел ждать.
Время исчисляется песчинками, которые сыплются с крылышек жуков.
Тени сместились к левому краю, потом пропали. Раздался приглушенный звон – словно что-то разбилось.
Шино медленно вытянул руку. На указательный палец приземлился жук-разведчик. Абураме чуть склонил голову набок, прислушиваясь. На глаз прикинул расстояние от земли до приоткрытого окна. Дождался, пока жук скроется в рукаве.
И только после этого прыгнул. Одним точно вымеренным толчком – сразу на подоконник. Скользнул в комнату и замер, безошибочно устремив взгляд туда, где находились «тени».
Пауза – как застывшая картинка. Хокаге и незнакомый анбу стояли друг напротив друга, напряженно дыша. В руках анбу холодным лунным светом блестела катана, Хокаге держала в одной руке веер остро отточенных кунаев, другой зажимала порез на боку.
Жук дрогнул крылышками – и на пол просыпались две песчинки.
Смазанное движение. Взмах. Разворот. Танец теней. Всплеск.
Похоже, он пришел вовремя.
Анбу прыгнул вперед и вверх, занес катану, готовясь одним точным ударом закончить все. А Хокаге – на какую-то ничтожную долю секунды – не успевала. Не успевала увернуться.
Взмах. Вспышка. Удар.
И тишина.
Шино нахмурился от напряжения, пытаясь удержать концентрацию.
Катана замерла в нескольких сантиметрах от лица женщины, надежно удерживаемая щитом из жуков. Но от силы удара по воздуху как будто пошла рябь, лицо Тсунаде дрогнуло… и вдруг словно бы стекло вниз. Черты лица и тела утончились, волосы потемнели... только глаза остались почти такими же.
Что ж, вполне ожидаемо.
Крылышки жука затрепетали быстрее, щедро ссыпая на пол песчинки времени.
Тен-Тен по-мальчишески ухмыльнулась, коротко бросила:
- Спасибо! – и нанесла удар замешкавшемуся противнику, вонзив кунай ему в бок.
Анбу сдавленно зашипел, отскакивая назад. Повернулся к Шино, потом вдруг снова напал на Тен-Тен, отвлекая внимание – и метнулся к окну.
Только чтобы встретить на своем пути рой жуков.
Кончики пальцев покалывало от напряжения. Шино моргнул… и это было ошибкой.
В следующее мгновение анбу налетел на него, не давая времени перегруппироваться. Удар локтем по лицу – очки полетели на пол. Поворот. Взмах. Удар.
Жуки загудели, беспорядочно хлынули в стороны.
Доля мгновения – и Тен-Тен вдруг как-то оказалась рядом, блокируя катану анбу двумя кунаями. Тот сдавленно выругался и отскочил назад, к двери… которая тоже уже была заблокирована жуками.
Шино благодарно кивнул девушке, потом медленно наклонился, поднял очки и принялся старательно протирать стекла рукавом куртки. Спокойно посмотрел на напряженного противника и произнес:
- В ловушке ты. Не уйти тебе.
- Ага! – согласилась Тен-Тен, утирая пот со лба. - Так что лучше сдавайся. И говори, кто тебя послал! Кто приказал тебе убить Тсунаде-сама?!
Анбу заозирался в поисках путей к отступлению. Шино спокойно смотрел на него, продолжая протирать очки.
Бежать некуда. Тот, кто надеялся расставить ловушку, в итоге сам попался в нее.
- Ну, говори! – нахмурилась Тен-Тен, делая шаг к противнику. – Ты ведь подчиняешься Данзо?!
Анбу дернул плечом и напрягся. Клинок в его руках дрогнул.
Шино надел очки и вздохнул. Похоже, придется повозиться…
Жуки встревожено загудели – и вдруг произошло то, чего Абураме совершенно не ожидал, и именно поэтому просто не успел ничего сделать. Не успел даже подумать о том, что нужно что-то сделать.
Анбу перехватил катану за лезвие, чтобы укоротить ее до длины вакидзаси – и со сдавленным всхлипом вонзил себе в живот.
- Ксо!!! – Тен-Тен метнулась вперед и едва успела перехватить его в падении. Стремительно перевернула на спину, рванула ворот жилетки, прижала пальцы к горлу, пытаясь нащупать пульс… и медленно опустила тело на пол.
Жуки тонкими черными струями возвращались в тело Шино. Больше для них здесь не было работы.
- Проклятье, вот ублюдок!!! – воскликнула Тен-Тен, в ярости ударив кулаком по полу, потом замерла, низко опустив голову. Растрепавшиеся темные волосы полностью занавешивали ее лицо.
Шино осторожно приблизился, присел рядом на корточки. Потом протянул руку и медленно снял с анбу маску.
Ничем не примечательное, самое обыкновенное молодое лицо. Короткие каштановые волосы и уже начавшие стекленеть светлые глаза.
- Знаешь его ты? – негромко спросил Шино.
По полу медленно расползалась вязко-багряная лужа.
Тен-Тен прерывисто вздохнула:
- Так, видела мельком. Кажется, это один из безымянных бойцов КОРНЯ… но точно я утверждать ничего не могу, - она закусила губу. – Проклятье, Тсунаде-сама это все очень не понравится!..
Абураме задумчиво кивнул, соглашаясь.
Тен-Тен шевельнулась, по-прежнему зажимая ладонью бок. Насколько видел Шино, рана была совсем неглубокой, но, судя по всему, достаточно болезненной.
Он опять перевел взгляд на бледное застывшее лицо анбу и осведомился:
- Где Хокаге-сама?
- Уже давно отдыхает у себя дома, вместе с Шизуне-сан, - со вздохом ответила Тен-Тен, подтвердив его догадку. – К слову, это был не первый раз, когда я ее заменяла. У телохранителя веселая работенка, знаешь ли, чего только не приходится делать! – она неожиданно усмехнулась и пристально посмотрела на Шино. - Что ж, в любом случае, мы с тобой неплохо сработались!
Абураме медленно склонил голову:
- Согласен с тобой я.
Жуки тревожно гудели в его теле. Кровавое пятно на полу продолжало расти… и завершающий аккорд симфонии – в здании по-прежнему царила полная тишина.
Плохо. Очень плохо. Теперь у них есть труп – и нет никаких доказательств.
* * *
С неба медленно сыпались крупные белые мухи, скользя меж ветвей деревьев и неподвижно оседая на промерзшей земле. Еще секунду назад их не было – а теперь весь воздух пестрит холодными колючими искрами.
Снег. Саске уже почти забыл, что это такое – в Конохе практически никогда не было снега, тем более в октябре.
Снег и призрачный, обманчивый лунный свет, который искажает, размывает, растворяет все вокруг.
Учиха коротко выругался сквозь стиснутые зубы и присел на корточки, чтобы получше разглядеть следы. Единственная польза от этого проклятого снега – на нем очень четко видны отпечатки чужих ног.
Неужели этот странный тревожный стук, эхом отдающийся в ушах, – не более, чем стук его собственного сердца?..
Так, вперед и направо.
Саске резко поднялся на ноги, выдохнул и бросился вдоль цепочки следов, на ходу вынимая из ножен катану.
Мысли путались и мешались, как порванная паутина, никак не хотели думаться по порядку, забивали голову вязким бессвязным сумбуром…
Вперед, вперед, вперед. И плевать на почти сорванное дыхание, и на то, что настоящий ниндзя ни при каких обстоятельствах не имеет права срывать дыхание, и на то, что сердце колотится, как сумасшедшая птица… и на странное чувство это-уже-было – тоже плевать.
Вперед, только вперед. Он должен успеть. Он не имеет права не успеть – на этот раз.
Скорее, скорее…
Стволы деревьев мелькали вокруг, как памятники на кладбище. Такие же призрачно-серые и неподвижные. И звуков не было никаких, за исключением его собственного дыхания, потому что двигался он совершенно бесшумно…
А потом где-то впереди вдруг кто-то коротко вскрикнул.
Саске едва не сбился с шага, глубоко вдохнул, так что потемнело перед глазами, отогнал все оставшиеся мысли и сделал последний рывок.
Поляна. Очередная поляна, залитая ровным лунным светом и припорошенная снегом. А на снегу – неподвижные тела троих человек.
И – Наруто. Наруто, который сражался с четвертым противником. Молча.
Саске ухватился рукой за ближайшее дерево, почувствовав внезапное головокружение. Концентрация ослабла, и под ногой вдруг предательски хрустнула тонкая сухая ветка.
Секунда.
Наруто резко развернулся, привлеченный новым звуком.
Вторая.
Темно-темно-темно синие настороженные глаза, растрепавшиеся волосы и…
Третья.
…и позабытый противник за его спиной, который уже занес катану.
Четвертая.
Саске забыл вдохнуть, рванул застежку сумки, выхватывая – что угодно – и тем же движением резко выбрасывая руку вперед.
Пятая.
Он опоздал на долю мгновения. Неточно рассчитал скорость полета куная.
Шестая.
Кунай вонзился в горло анбу, и одновременно… одновременно… тело противника дернулось, и из-за этого на затылок Наруто опустилось не лезвие катаны, а только ее рукоять.
Седьмая.
Анбу с надрывным хрипом повалился на спину. А Наруто пошатнулся и рухнул лицом вперед, в снег.
Время снова ускорило свой бег.
Снег, снег, снег…
Саске поймал себя на том, что не может пошевелиться. И поэтому вынужден стоять неподвижно, держась за ствол дерева, чтобы не упасть, несмотря на то, что единственное желание было – броситься вперед. Броситься вперед и – подхватить, поднять, перевернуть, нащупать пульс…
Еще целых четыре секунды в абсолютной тишине.
А потом Наруто вдруг шевельнулся и с протяжным стоном медленно поднялся на четвереньки.
И Саске совершенно забыл, как дышать и как моргать.
Узумаки так же медленно сел, осторожно придерживая голову словно в опасении, что она отвалится от первого резкого движения. Поднял странно внимательный взгляд на Учиху, покосился через плечо на анбу с кунаем в горле и внезапно выдал:
- Зачем ты его убил?
Саске буквально утратил дар речи от неожиданности.
А Наруто тем временем нахмурился, потирая пострадавший затылок:
- Погоди-ка… Что ты здесь делаешь?.. – он нахмурился еще сильнее, заозирался по сторонам, постепенно меняясь в лице, и потрясенно воскликнул. - Эй, а что я здесь делаю?! И вообще, где мы?!!
Снег медленно падал сверху, соединяя небо и землю невидимыми нитями.
Саске молча смотрел прямо в глаза Наруто, в темно-темно-черно-глухо-синие глаза, и понимал, что еще немного – и сойдет с ума. От напряжения, от ожидания, от судорожной догадки, от непростительной надежды…
- Ты… не помнишь? – наконец сипло выдохнул он.
Наруто неуклюже поднялся на ноги, все так же озираясь, и хмуро переспросил:
- Не помню чего? – после скривился и снова потер затылок, мрачно буркнув. – Ксо, последнее, что я помню – это как на меня падает потолок пещеры… ох, больно-то как!..
Саске замер. Застыл, зацепенел. И мысли все тоже застыли, пропали, заледенели, исчезли.
Осталось только…
Остался только взгляд Наруто. Непонимающий, чуть удивленный, чуть настороженный…
Прежний взгляд.
Оцепенение спало разом, как саван. Саске в три стремительных смазанных шага оказался рядом, резко схватил Наруто за плечи – и дернул на себя, обнимая, сдавливая, сжимая, не давая пошевелиться, не давая вдохнуть, не давая сбежать, не давая исчезнуть, пропасть, раствориться, оказаться иллюзией, сном, игрой больного воображения… и хрипло прошептал:
- С возвращением.
Тик-так, тик-так, тук-тук, тук-тук…
Наруто слабо дернулся и удивленно спросил, пытаясь отстраниться:
- А? А я разве куда-то уходил?..
Но Саске уже не слышал.
В голове было ослепительно ярко, пусто и звонко, как перед обмороком.
Он. Он. Он. Настоящий. Прежний. Реальный. Именно тот, кто всегда был нужен.
Именно тот единственный, кто всегда был нужен.
Саске прикрыл глаза, сжимая объятия сильнее, и насмешливо выдохнул:
- Усоратонкачи. Голова всегда была твоим самым уязвимым местом.
Он не помнит…
Очередной удар по голове вернул память, но при этом стер воспоминания последних дней.
Он не помнит ничего из того, что произошло за эти проклятые почти четыре недели…
Что это? Что это за странное чувство, которое испытывает сейчас Саске?
Неужели… облегчение?
Он не помнит… Получается, сам Саске тоже может забыть? Весь свой ужас, всю свою беспомощность… все свои ошибки, которых он умудрился совершить так много за последние несколько дней…
Просто – забыть? Как дурной сон?
И – на самой грани осознания абсурдная мысль: так что же получается, для того, чтобы все это закончилось, нужно было всего лишь хорошенько ударить Наруто по голове!..
- Ай, Саске-тэме, пусти уже! – снова дернулся Наруто, уже сильнее, пытаясь освободиться. - У меня же теперь все бока в синяках будут!
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Спокойно. Не поддаваться эмоциям. Перебороть себя. Разжать руки.
Учиха наконец отпустил взъерошенного и изрядно помятого Узумаки. Тот на всякий случай отступил на шаг назад, с обиженной физиономией потер бок и с подозрением выдал:
- Чего это ты сегодня такой любвеобильный?.. И вообще, так что здесь все-таки происходит?
Ах да. Ничего ведь не закончено на самом деле.
У них еще остались неразрешенные проблемы.
Целая куча неразрешенных проблем.
Как там говорит Нара? Проблематично?..
- Некогда объяснять. Держи, - с этими словами Саске извлек из-за пазухи небольшой сверток, пихнул его в руки Наруто, скользнул взглядом по растрепанным светлым волосам, с трудом поборов желание прижаться к ним губами… резко выдохнул, заставляя себя успокоиться, сложил печати – и исчез с глухим хлопком.
Оставшийся в одиночестве Наруто моргнул и удивленно выдохнул:
- Клон?..
Примерно с минуту он непонимающе смотрел на предмет в своих руках, потом наклонил голову так, что челка упала на глаза, и замер, беззвучно шевеля губами.
Усилившийся ветер бился крыльями в ветвях деревьев, кружил снег вихрями, бросал в лицо колючие снежинки, хлестал по щекам. Откуда-то издалека доносились слабые отзвуки чьих-то криков.
И почему в их жизни ничто никогда не бывает просто?..
* * *
Сердце глухо стукнуло и на мгновение замерло.
И всё вокруг тоже замерло, все вокруг замерли – когда в комнату хлынул яркий лунный свет, затапливая помещение, словно талая вода.
Мгновение полной неподвижности… Только сорванные с окна шторы бесформенной грудой опали на пол. И выбитая снаружи дверь пролетела пару метров, после чего с грохотом рухнула, придавив собой парочку анбу.
По полу раскинулась густая сеть теневой паутины. Шикамару нахмурился и резко выдохнул, стиснув пальцы почти до судорог в попытках удержать концентрацию. Голова кружилась от напряжения… и одновременно губы сами собой разъезжались в улыбке.
Потому что спиной он чувствовал чужую спину. Ту, которую привык чувствовать в любом бою.
Еще пара секунд прошла в потрясенной тишине, после чего Киба, в неуклюжей позе замерший на пороге комнаты, осторожно протянул:
- Э-м… Шикамару, может, нас-то хоть отпустишь?..
Застывший за его спиной Акамару согласно тявкнул почти фальцетом, слишком абсурдным для такой туши.
Нара прикрыл глаза, выразительно хмыкнул и сосредоточился.
Сеть на полу поредела: некоторые тени дрогнули и поползли обратно к ногам своего повелителя, как змеи, после чего исчезли, растворились в других тенях.
Всего мгновение.
Всего мгновением позже – и он уже никогда бы не смог подчинить себе ни единой тени. Потому что один из анбу оказался быстрее, и уже готов был вонзить ему в спину катану, как раз в тот момент, когда сам Шикамару ухватился на штору, собираясь сорвать ее одним резким движением…
Но ему повезло. Ему снова невероятно повезло.
Неизвестно когда успевший появиться Чоджи блокировал удар, заслоняя собой друга – за две секунды до того, как упала выбитая им дверь, а комнату затопил лунный свет.
Киба пошатнулся и рухнул на колени, не удержав равновесия, на него сверху повалился Акамару.
- Похоже, мы успели вовремя! – фыркнула Ино, обходя их обоих и окидывая комнату предельно недовольным взглядом.
Застывшие анбу были похожи на гротескные статуи. На целый проклятый музей гротескных статуй. И, кажется, эти «статуи» пока просто не особо понимали, что происходит.
Чоджи выразительно хмыкнул и одним точным ударом по уху вырубил анбу, чуть не проверившего остроту своей катаны на Шикамару.
Нара оглянулся через плечо, стараясь не показать, каких усилий ему стоит удерживать столько противников сразу, и сообщил, выразительно скривившись:
- Вообще-то я собирался спасать свою жену сам.
Темари наконец расшвыряла навалившихся на нее анбу и воскликнула, одарив мужа грозным взглядом:
- Ха, это кого еще здесь спасать надо?!
Чоджи негромко хохотнул, Ино подмигнула ему, Киба с протяжным стоном наконец сумел выбраться из-под своего увесистого питомца, не без помощи Хинаты, которая вошла в комнату последней.
Меньше чем через минуту все противники, так и не успевшие опомниться, были вырублены, надежно связаны и штабелями уложены у стены. Только предводитель сумел выдать что-то вроде: «Вы пожалеете!..» - но уже в следующее мгновение повалился на пол после того, как Темари с недоброй ухмылкой врезала ему сначала между ног, а потом по затылку.
Шикамару поморщился и наконец разомкнул печать, отпуская тени. Потер задеревеневшие от напряжения плечи и повернулся к друзьям, избегая смотреть на жену.
- Что вы все здесь делаете? – спросил он, поморщившись.
Как это все проблематично…
Ино поправила челку и посмотрела на него, как на идиота.
- Да нет, я понял, что вы пришли к нам на помощь, - Нара закатил глаза, чувствуя себя на редкость отвратительно. – Я имею ввиду, как вы вообще собрались все вместе… и догадались, что нам нужна помощь.
Друзья переглянулись, после чего Хината потупила взгляд в своей обычной манере и смущенно ответила:
- На главное поместье Хьюга тоже напали. Нам удалось обезвредить врага, и я спешила к Хокаге-сама, чтобы сообщить об этом происшествии, но потом на улице на меня случайно налетел Киба-кун и… вот, - она окончательно смутилась и низко склонила голову, пряча лицо за волосами.
Ино смело встретила откровенно подозрительный взгляд Темари и вскинула голову, заявив:
- Ну, я проходила мимо – как-никак, на мою долю сегодня выпал ночной патруль… Услышала шум и решила проверить, в чем дело. Тут еще и эти подоспели, - она кивком указала на Кибу и Хинату.
Инузука обиженно насупился.
Шикамару перевел вопросительный взгляд на Чоджи. Тот только усмехнулся и выразительно пожал плечами, пристально глядя другу прямо в глаза.
Нара дернул уголком губ в улыбке и молча кивнул в ответ.
Бывают такие «спасибо», которые совсем необязательно произносить вслух.
Один из них всегда чувствовал, когда другому была нужна помощь.
Почему-то вспомнился летний день, голубая бабочка, бившаяся в сетях паутины, и толстый застенчивый мальчик, отпустивший ее на волю… Шикамару мотнул головой, возвращаясь в «здесь и сейчас».
Киба отпихнул Акамару, который тщательно вылизывал его лицо и счастливо махал хвостом, как большой щенок, и неожиданно выдал:
- А я… э… ну, в общем, меня послал Учиха.
Шикамару и Чоджи непонимающе переглянулись. Ино удивленно моргнула:
- Саске-кун?.. В смысле?
Киба отвернулся, предельно недовольный:
- Ну, он типа как-то догадался о чем-то, и отправил нас с Шино сюда и к Хокаге…
Шикамару вздрогнул.
К Хокаге?..
Беспорядочные осколки мозаики у него в голове с легким шелестом стали вставать на свои места.
Киба почесал в затылке, по-собачьи тряхнул головой и громко спросил, словно прочитав мысли Шикамару:
- Мне кажется – или сегодня ночью в Конохе творится что-то непонятное? Нападение на клан Хьюга, на вас… ах да, еще и этот придурок Наруто куда-то пропал… кажется, его вообще похитили…
Хината приглушенно ахнула, вскинув руку ко рту. Остальные удивленно переглянулись. Но прежде, чем кто-либо успел задать еще хоть один вопрос, сзади раздался спокойный ровный голос:
- Вижу, вы уже и без меня справились.
Шикамару вздрогнул, стремительно разворачиваясь и готовясь при необходимости снова сложить печати.
На подоконнике сидел на корточках еще один анбу. Лунный свет сзади очерчивал его фигуру, словно серебряным ореолом, и сам он на фоне этого яркого света казался просто черной тенью. Прищурившись, Нара сумел различить только длинные темные волосы и белую маску с зелеными крестами вокруг глаз.
- Ну уж нет, хватит нам на сегодня людей в масках! – заявила Ино, решительно выхватывая из сумки кунаи.
Чоджи молча сжал кулаки, настороженно следя за неподвижным анбу. Хината почему-то застыла, Темари устало упала в кресло, предоставив разбираться с очередным гостем остальным. Киба кивнул, соглашаясь с Ино:
- Да, снимай давай маску, если не хочешь немедленно отправиться к этим! – он презрительно ткнул пальцем в сторону недавних противников.
Анбу медленно скользнул в комнату, встал так, что лунный свет заиграл на его маске. Потом спокойно ответил:
- Что ж… В таком случае я вынужден сперва предупредить вас, что те, кто видел лицо офицера анбу, обычно долго не живут.
С этими словами он медленно поднял руку и так же медленно снял маску.
Шикамару удивленно моргнул и с чувством выругался. Остальные потрясенно выдохнули, а Хината почему-то прижала руку к горлу и сдавленно прошептала:
- Неджи-нии-сан…
Хьюга молча обвел всех присутствующих внимательным взглядом. А Киба вдруг громко хмыкнул и со смешком выдал:
- Ну прям какой-то вечер встреч выпускников! – чуть подумал и добавил, сверкнув в усмешке клыками. – Видимо, это судьба!
Ино с укором покосилась на Инузуку, но Неджи словно не заметил подколки. Вместо этого он подошел к связанным анбу и, безошибочно выбрав того типа, что был их предводителем, сорвал с него маску.
Шикамару без особого интереса взглянул на совершенно незнакомое лицо и кисло поинтересовался:
- Может, хоть ты объяснишь, что происходит?
Хьюга неожиданно кивнул, выпрямляясь:
- Я боялся, что не успею. Мне удалось выяснить про заговор, но возникли некоторые… проблемы, и пришлось немного задержаться в пути.
Шикамару и Чоджи молча переглянулись.
Темари вдруг резко выпрямилась в кресле, впившись пальцами в подлокотники, и отрывисто переспросила:
- Заговор?
Хьюга перевел взгляд на нее и медленно кивнул:
- Да. Заговор, цель которого – расправиться со всеми приближенными Хокаге-сама… и с ней самой.
Пару минут было тихо. Потом Киба выразительно и очень нецензурно выругался… и едва ли не впервые в жизни Шикамару был с ним полностью согласен.
Кусочки мозаики окончательно встали на свои места.
- Полагаю, нам всем теперь нужно спешить к Хокаге-сама? – спросил он, пристально глядя в глаза Неджи.
Тот снова медленно кивнул.
Однако не успели они все двинуться к двери, как Темари вдруг протестующе заявила:
- Ну уж нет, погодите-ка! Сначала я хочу кое-что тебе сказать, ми-и-илый.
Шикамару замер и покосился на жену с откровенным подозрением: обычно Темари называла его таким образом исключительно перед тем, как начать очередную ссору… либо собираясь устроить какую-нибудь крупную, чисто женскую подлянку.
И почему обязательно именно сейчас?..
Темари медленно улыбнулась, не отпуская его взгляда, и с невинным беспечным видом сообщила, поудобнее устраиваясь в кресле:
- Ми-и-илый, сегодня был такой необычный, такой по-особенному романтичный вечер… такая атмосфера…
Кто-то – кажется, Киба – громко поперхнулся, но Темари спокойно продолжила, как ни в чем не бывало:
- Думаю, самое время сообщить тебе радостную новость! Несмотря на то, что мой дорогой супруг – скотина и редкостный лентяй… я, видишь ли, беременна.
В комнате стало абсолютно тихо.
Какое-то время Шикамару просто молча смотрел на шкодливую улыбку Темари, потом развернулся, подошел к стене и с чувством стукнулся об нее лбом.
Проклятье. Это все так проблематично!..
…Оставалось радоваться только одной вещи: он встал так, что никому не было видно его идиотскую, абсолютно неуместно счастливую улыбку.
продолжение в комментариях
@темы: команда №7, angst, drama, гет, слеш, medb., romance, лист, авторский
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
Главы 4, 5
читать
Воспоминания приходят на рассвете.
Когда вдруг просыпаешься рано-рано, сам толком не зная, почему, и понимаешь, что уже больше просто не сможешь уснуть. И тогда остается только смотреть в потолок и думать.
Думать и вспоминать. Смотреть в давно изученный до мельчайшей трещинки потолок – но на самом деле видеть перед собой ирреально яркие эпизоды из собственного прошлого.
Видеть их и переживать заново. Чувствовать все – заново.
И совершенно не получается в такие моменты отрешиться, отвлечься, подумать о чем-то ином… Нет, в голове крутятся именно воспоминания. Те самые воспоминания, которые доставляют больше всего беспокойства, которые на самом деле совсем не хочется – вспоминать.
Но они не спрашивают согласия. Никогда.
Они просто приходят на рассвете.
И в мутно-серых утренних сумерках кажутся куда более безнадежными, липкими, мрачными, неотступными, чем при свете дня.
Воспоминания – отдельными картинками, яркими, болезненно четкими, с острыми, ранящими краями. А между ними – какая-то мутная, безразличная серость. Сухие факты без каких-либо эмоций. Саске хорошо помнил многое из того, что произошло три года назад – но практически не помнил, как это произошло.
И одновременно – некоторые отдельные сцены и диалоги отпечатались в подсознании так, что не сотрешь. Не закрасишь какими-либо другими воспоминаниями.
Не избавишься.
…Человеческая память – очень странный и сложный механизм…
После того, как двое из Акацки, Хидан и Какузу, были убиты шиноби Листа, организация временно свернула свою деятельность и затаилась. На это, должно быть, повлияло также и то, что один из пойманных незапечатанных Зверей, Пятихвостый, сумел вырваться, разгромил базу и сбежал. Об этом сообщили шпионы Кабуто... и это стало их последним донесением.
После этого Акацки просто пропали. Растворились в неизвестности, словно и не было их никогда. Вероятно, решили восстанавливать и копить силы для следующего акта разыгрываемой пьесы.
А Саске все это бесило невероятно. Выводило из себя. Ночами он носился по своей комнате, не в силах спать, не в силах думать ни о чем другом. Долгожданная цель ведь уже была так близка – и вдруг исчезла с горизонта! Пропала буквально в тот самый момент, когда Саске уже готов был нанести удар.
И в итоге этот удар обрушился на Орочимару.
Потому что Саске понял, что ему уже больше нечему учиться у легендарного саннина.
Ради достижения своей цели – он может стать беспощадным. Перед любым, кто возникнет у него на пути.
…Это оказалось неожиданно легко. Почти неестественно легко. Настолько, что Саске поначалу даже заподозрил какой-то подвох… но нет.
Просто Орочимару слишком ослаб. Непозволительно ослаб. Его последнее тело, которое он занял буквально месяц назад, после битвы с Наруто на мосту, отторгало его. Выворачивалось наизнанку. Отказывалось подчиняться.
И Учиха прекрасно знал, что Кабуто уговаривал Орочимару больше не тянуть. Наконец переселиться в тело Саске.
Но, понятное дело, сам Саске с подобным был решительно не согласен.
И что ж… раз Орочимару не собирается выполнять свою часть договора – помочь расправиться с Итачи… сам он тоже может забыть о своем обещании.
Учихи – не беспомощные кролики, которые будут покорно ожидать, пока их заглотит удав.
Поэтому Саске дождался того момента, когда Кабуто уйдет в лабораторию за лекарствами – и напал.
Быстро. Без предупреждения. Не давая времени опомниться.
…Призрак жалости, смешанной с презрением. Но основным чувством было… равнодушие. Не безразличие, а именно равнодушие.
Спокойное и непоколебимое.
…По крайней мере, Саске хотелось так думать.
Особенно когда он вспоминал последнюю произнесенную Орочимару фразу. Последнюю фразу, сказанную спокойным, тихим голосом за мгновение до того, как Учиха снес обездвиженному саннину голову.
- Ученик убивает своего учителя. Похоже, мы с тобой основатели новой традиции, Саске-кун.
Это была даже не битва. Это действительно было просто убийство. Учиха прекрасно отдавал себе в этом отчет, но…
Это его не волновало.
…После того, как все было закончено, он покинул логово, отсраненно удивившись тому, что так и не встретил по дороге Кабуто. Вряд ли тот так уж спокойно воспринял смерть Орочимару…
Примерно месяц Саске скитался по дорогам, пытаясь решить, что ему делать теперь.
Слухи разносились стремительно, как это им и свойственно. Весть о том, что великий Змеиный саннин убит, причем убит Учихой-младшим, очень быстро достигла всех, кто был в этом так или иначе заинтересован. Конохи, разумеется, тоже.
Саске ожидал, что теперь на его поиски снова бросится надоедливый Узумаки – с новыми силами. А то что-то давно уже об этом придурке ничего не было слышно…
Что ж, за ним действительно пришли.
Убийцы в масках. И на рукаве одного из них Учиха заметил протектор со столь хорошо знакомым знаком Листа.
О да, его сочли слишком опасным. Слишком опасным – и недоступным контролю. А значит, подлежащим уничтожению. Чтобы все остальные ни в коем случае не решили бы вдруг на него равняться.
Х-ха… Они не учли только одного.
Убийцу великого Змеиного саннина не так-то просто было победить. Тем более, пока у него все еще оставалась Цель.
…Три наемника. Три профессиональных шиноби, знатоки своего дела.
Странная, глупая мысль: интересно, а усоратонкачи знал об этом? О том, что за Саске отправили убийц?
А как же все эти громкие, невероятно раздражающие вопли: «Саске, я верну тебя в деревню, даже если придется переломать тебе руки и ноги!!!»?
…Снова – танец со смертью. На острие катаны, обрывая свое и чужое дыхание.
В который уже раз?
Учиха не знал точно, сколько времени продолжалась та схватка на пустынной вечерней улице какого-то небольшого незнакомого городка. Двоих из нападавших он все же смог одолеть... хотя и не добил, сам толком не зная, почему. Третьего атаковал Катоном… и тот не успел увернуться. Вспыхнул, словно сухое дерево. И с диким, рвущим барабанные перепонки воем исчез. Сбежал, разгоняя вокруг себя тьму.
Больше наемников за Саске не отправляли. Или, скорее всего, просто не могли его найти.
А потом о нем… похоже, просто забыли.
Или отказались от наивной надежды его вернуть. Все. Даже Наруто больше не предпринимал попыток его разыскать.
Забавно. Его забыли так быстро…
Ха, да он с самого начала знал, что все эти слова о вечной любви и дружбе были всего лишь пустым трепом, не более.
Идиоты.
…но почему на грани осознания маячит неприятная мысль, что он сам – тоже идиот?..
Что он упустил?
Чего не заметил?
…Впрочем – по справедливости, Конохе стало просто не до Учихи.
Потому что у нее появилась проблема гораздо, гораздо серьезней.
…Холодная, изматывающая война между страной Огня и страной Камня. Официально своих претензий не предъявляла ни та, ни другая сторона, но постоянно предпринимались вылазки на территорию противника. Стремительные, безжалостные. Неспешная, но кровавая шахматная партия. Игра в пятнашки со смертью.
После закончившейся вот уже больше двадцати лет назад серьезной войны осталось слишком много неоплаченных счетов. И долгов, которые можно было возвратить только жизнями.
Коноха, насколько было известно Саске, оказалась в по-настоящему тяжелом положении. Нет, оборона деревни была сильной и надежной, как никогда… но шиноби Камня перекрыли почти все торговые пути, которые вели в Коноху. К тому же, пришлось отказаться от большинства хорошо оплачиваемых заказов других стран, чтобы сосредоточить основные силы на защите. Ситуацию осложняло еще и то, что у страны Ветра, ближайшего союзника Огня, наметился неожиданный конфликт со страной Туманов.
Почти два года. Почти два года необъявленной тихой войны.
До страны Молний, где все это время находился Саске, доносились лишь легкие отзвуки грома – гроза бушевала далеко. Слухи, только слухи, разговоры, предположения… бесконечность непроверенной информации. Впрочем, не то чтобы на тот момент Учиху все это серьезно волновало. Главным по-прежнему были тренировки. Сила. Сила, которая стоила всего того, что было ради нее отдано.
Саске должен был стать сильнее. Еще сильнее. Он не помнил, в какой именно момент жажда силы стала всепоглощающей – может, после того, как он покинул последнее убежище Орочимару… а может, уже тогда, когда он только-только решил оставить Коноху. Да это, по сути, и не имело ровным счетом никакого значения.
Он продолжал по крохам, но ничтожным крупицам собирать информацию о затаившихся Акацки. Чтобы было, чем платить за эту информацию, Саске соглашался работать телохранителем тех людей, которые хотели пересечь охваченную войной территорию, либо за деньги выполнял различные миссии. В итоге как-то так получилось, что временным «домом» он выбрал себе храм Молний. И жившие там молчаливые монахи-воины согласились поделиться с ним некоторыми секретами своего мастерства.
Целых два года – а пролетели, как пара месяцев. Сплошной неразличимой полосой без каких-либо ярких, необычных событий. Без сильных потрясений. Практически без чувств и эмоций.
Целые два года, в течение которых он пытался обрести равновесие.
…Иллюзия, что тот, кто одинок – сильнее всех.
Без слабостей. Без привязанностей. Без уязвимых мест.
Вот только… без всего этого жизнь – уже не жизнь, а просто существование. Ради одной абсолютной цели, после достижения которой ждет только пустота.
И не то чтобы Саске не понимал этого с самого начала.
Просто – ему было все равно.
В тот момент ему действительно было все равно.
А потом до него дошли слухи, что Акацки снова проявили активность. Снова начали охоту на Зверей.
Учиха мгновенно сорвался с места, бросился вперед, не разбирая дороги, ориентируясь на смутные слухи. Даже не счел нужным попрощаться со своими учителями-монахами.
Вперед, вперед, вперед. Два года, два долгих года, проведенных в бесконечных тренировках и медитациях, вдобавок к двум с половиной годам, проведенным у Орочимару, – и вот наконец Цель снова появилась. Наконец стала достижима.
Вперед, не останавливаясь, собирая по дороге всю возможную информацию. Любыми способами. Любой ценой.
Саске совершенно не помнил, что думал и чувствовал тогда. Несколько недель прошли, как в вязком густом тумане…
А потом он вдруг обнаружил себя на границе страны Огня.
И остановился, сам не зная, почему. На несколько дней задержался в небольшой деревеньке, чтобы восстановить силы перед решительным финальным броском. И от местных жителей узнал, что вот уже полгода, как для Конохи настали действительно тяжелые времена. Страна Камня наконец перешла в открытое наступление, ударила сразу с двух фронтов. Поговаривали, что готовилось серьезное нападение на саму Коноху, измотанную ожиданием и бесконечными миссиями на территории противника.
Но Саске… Саске было все равно. Тем более теперь.
А Коноха… Коноха превратилась для него всего лишь в слово. Причем слово, с которым почти ничего не связано.
…Учиха просто слишком долго не был дома…
А, впрочем, у него и не было – дома.
Никогда.
…Такая ирония. А может, конечно, и точный расчет… Но новое логово Акацки, как удалось выяснить Саске, находилось на территории страны Огня, не так далеко от Конохи.
Вот уж действительно, здесь бы их никто не подумал искать.
Напоследок, перед тем, как наконец идти прямо к Цели, – еще одна тренировка в лесу.
Чтобы проверить собственные силы. Еще раз убедиться, что – хватит.
Хватит умения. Хватит решимости. Хватит… спокойствия и уверенности.
Саске даже и предположить не мог, что во время своей своеобразной прогулки наткнется на… давних знакомых.
…Крики и скрежет стали он услышал издалека. Отрешенно подивился, кому понадобилось выяснять отношения посреди чащи. И прежде, чем успел сообразить, что и зачем делает, двинулся на шум. Инстинктивно.
Осторожно, тихо. Скрываясь в тенях.
…Залитая ярким солнцем поляна. Уснувший в ветвях ветер. Примятая темно-зеленая трава. И – неподвижные тела. А над ними – те, кто остались стоять.
Протекторы с символом Камня… и символом Листа.
И… Учиха прищурился, прижавшись спиной к стволу дерева.
Четыре человека, на чьих протекторах был изображен символ Звука.
Вот, значит, как…
…Саске слишком часто видел смерть, чтобы удивляться. Но вот что его действительно удивило – это лица. Вернее даже, одно лицо. Удивило то, что из всех возможных вариантов, из всех шиноби Конохи – на своем пути он встретил именно ее.
Совпадение. Хьюга бы наверняка сказал что-то вроде: «Судьбоносное совпадение».
…Сакура.
Забавно.
А она изменилась… даже и не сразу узнаешь… Хм.
Учиха, по-прежнему оставаясь в тени, внимательно наблюдал за ходом сражения.
Хотя нет. Не сражения. Бойни.
Потому что шиноби Камня и Звука было раза в четыре больше… а из листовиков оставались стоять ровно два человека. Сакура и рыжеволосый парень, которого Саске не знал и вообще никогда раньше не видел.
Это было… неожиданно. То, как держалась Харуно, защищая не только себя, но и раненого напарника. Бледное лицо, растрепавшиеся короткие волосы, темные глаза. Зеленая чуунинская жилетка.
Действительно – забавно.
Воистину, не хватало только Наруто. Даже странно, что его нет… Впрочем, если б здесь находился Узумаки – это стало бы очевидно сразу. Не заметить этого идиота просто невозможно. И, пожалуй, ради справедливости придется признать, что с таким количеством противников он бы справился без особого труда. Скорее всего.
Вспышка. Удар. Драка – в полном молчании. Только хрипы и сквозь зубы – стоны боли.
Оборона на грани с отчаянием. Нападение с предвкушением скорой победы.
А со стороны – почти танец. С сильными движениями и множеством сложных фигур.
Хм. Кто бы подумал, что крикливая, надоедливая неуклюжая девчонка может в итоге стать довольно неплохим воином…
Впрочем – все равно недостаточно неплохим.
Саске почти пропустил тот момент, когда напарник Сакуры, получив по касательной сильный удар клинком противника, не удержал равновесия и неуклюже повалился на землю. Девушка на мгновение отвлеклась…
Но это мгновение стало решающим.
Взмах. Вспышка солнца на остром лезвии. Свист ветра.
И кто мешал мне спокойно идти своей дорогой…
Свист ветра. Полузнакомое, удивленное и чуть испуганное лицо шиноби Звука, чье запястье он перехватил, не позволяя завершить удар. За спиной – потрясенный выдох Сакуры.
Мгновение общей неподвижности.
Саске досадливо поморщился и одним плавным движением свободной рукой извлек катану из ножен.
Свист ветра.
Все было закончено за семь ударов сердца. Ровно восемь выверенных выпадов. Взмах – разворот, взмах – разворот… уклониться… уйти в сторону… взмах…
Тишина.
Наклониться, тщательно вытереть клинок о жилетку одного из поверженных противников. Выпрямиться. Убрать катану в ножны. Поправить рукав.
И только после этого развернуться лицом к упавшей на колени девушке.
…Он совершенно не собирался помогать листовикам.
Просто у него… были свои личные счеты с этими шиноби Звука. Один из них как-то раз позволил себе презрительный взгляд в его сторону… а остальные просто были идиотами.
Да, именно так. И ничего больше.
А Камень… Ну, примерно с год назад на храм Молний, где совершенствовал свое мастерство Саске, напала шайка бандитов-мародеров как раз из страны Камня, решивших не ограничиваться в своих похождениях только страной Огня. Впрочем, они в итоге послужили неплохой тренировкой…
Так что да, шиноби Камня Учихе тоже не нравились. По определению.
Впрочем… убивать он никого не стал.
Не имеет смысла.
А с некоторых пор Саске очень не любил бесполезные и бессмысленные вещи.
…Хотя от этого вмешательства ему тоже не было никакой пользы.
Скорее одни проблемы.
Ничего личного, Сакура. Так что совсем необязательно смотреть на меня такими круглыми глазами.
Ксо.
Тишина.
Молчание.
А потом потерявший сознание напарник Харуно вдруг протяжно застонал. Девушка вздрогнула, перевела на него удивленно-непонимающий взгляд. После снова посмотрела на Учиху.
Пристально. Внимательно. Изумленно. Неверяще. И что там еще было в этом ее взгляде?
Хм.
Сакура моргнула, потом подняла руку, неуверенно протянула к нему. Так же неуверенно, запинаясь, очень тихо произнесла:
- Саске... кун?..
Учиха снова досадливо поморщился, скрещивая руки на груди.
Этого еще не хватало. Надо было исчезнуть сразу же, как только разобрался с нападавшими. А теперь... начнется. Истеричные восторженные вопли, слезы, бессвязные крики… попытки броситься на шею с неуклюжими объятьями…
Ксо. Что-то в этом мире остается неизменным, ха?
Он выпрямился, в свою очередь одарил девушку бесстрастным холодным взглядом, чуть дернув уголком губ:
- Ты осталась такой же бестолковой, как была, - само по себе сорвалось с языка. – Шиноби ранга чуунина положено быть внимательней.
Не совсем правда, но… такие естественно-привычные слова…
Девушка закрыла глаза, с силой выдохнула, медленно поднялась на ноги, отряхивая колени… и вдруг быстро шагнула вплотную к нему, с неожиданной силой схватила за воротник и тихо, очень спокойно, размеренно проговорила:
- Ты должен спасти его.
Ч-чего?..
Совершенно не ожидавший подобного Саске даже позволил пару раз себя тряхнуть.
Странно, она была ниже него, смотрела снизу вверх… Но почему-то казалось, что – сверху вниз.
- О чем ты? – холодно спросил Учиха, стараясь не показать своего удивления.
Она что, не понимает? Не понимает, что он сейчас может с легкостью убить ее?
…он ведь уже убивал и за меньшее…
Сакура еще пару мгновений пристально смотрела ему в глаза, словно искала в них какой-то ответ, потом разжала пальцы и сделала шаг назад. Снова выдохнула, отводя взгляд в сторону. И так же тихо, хрипло сказала:
- Наруто у Акацки.
Саске замер, неотрывно глядя на пятна крови в траве у своих ног.
…Вот как.
Что ж…
Признаться, неожиданно. Хотя многое объясняет, пожалуй.
…и слухи, что Коноха ослабла…
…и то, что Сакура оказалась практически один на один со смертью, без своего вечного поклонника и защитника…
Вот только – при чем тут он, Саске?
- Это должно меня волновать? – невозмутимо поинтересовался Учиха, чуть приподняв одну бровь.
Девушка вскинула голову, нахмурилась и сверкнула глазами, неожиданно заявив:
- Он отправился спасать тебя!!!
Саске почти удивленно моргнул. Хмыкнул, недоумевая, почему все еще остается здесь и разговаривает с Сакурой вместо того, чтобы отправиться наконец навстречу к своей цели.
- Если я правильно помню, он усиленно «спасает» меня вот уже почти пять лет. И когда только ему надоест?..
А дальше началось что-то совсем уж невообразимое. Потому что Сакура, Сакура сжала от ярости кулаки и рявкнула, обращаясь к нему, Учихе Саске:
- Идиот! – и продолжила, не давая ничего сказать. - Он отправился за тобой к Акацки!!! К Акацки, понимаешь?! До нас дошли слухи, что они захватили тебя… и Наруто, никому не сказав, отправился к ним сам!
Хм.
Он что, действительно настолько безмозглый кретин?..
Впрочем – вопрос риторический.
Харуно опустила голову и глухо выдавила:
- А мы… мы даже не сразу поняли…
Саске отстраненно отметил, что плечи девушки сильно дрожали от напряжения.
Сложившаяся ситуация оставляла стойкое ощущение абсурдности всего происходящего. Они стоят друг напротив друга посреди солнечной лесной поляны, усеянной трупами и полутрупами, и говорят о проклятом усоратонкачи, которого здесь нет.
Х-ха…
Сакура вновь внимательно посмотрела на Саске, глубоко вдохнула, потерла плечо и выдала:
- Теперь ты должен спасти его – и только посмей этого не сделать!!!
Она что, угрожает? Ему?..
Это уже даже не смешно.
Все, хватит. Надо просто развернуться и уйти. Прежде, чем эта дура умудрится окончательно вывести его из себя.
Однако вместо этого Учиха почему-то неожиданно для самого себя продолжил разговор, тщательно стараясь сохранять внешнее спокойствие:
- С чего бы это вдруг мы должны поменяться ролями? Этот идиот сам виноват, что влип в очередные неприятности.
Слишком яркий солнечный свет, струившийся сквозь листву, больно резал глаза, но Саске не мог позволить себе прищуриться. Не мог позволить себе даже такую ничтожную слабость.
Ветер, казалось, застыл.
Умер?..
Быть может.
Сакура вместо того, чтобы шумно возмутиться, чего Саске уже почти ожидал, снова пристально и с какой-то странной задумчивостью посмотрела на него.
- А еще… до ухода… Он говорил мне, что хочет попытаться убить твоего брата за тебя. Чтобы этого не пришлось делать тебе, и чтобы ты мог вернуться в деревню.
Учиха застыл, чувствуя, как плечи сводит судорога дикого напряжения.
Перед глазами мгновенно потемнело от ярости.
Что?..
Да как он смеет?!!
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Саске с силой, до боли в пальцах сжал рукоять катаны. Сердце глухо колотилось с бешеной скоростью, весь мир словно бы вдруг отдалился и казался почти нереальным.
Как… он… смеет…
Сквозь гул крови в ушах до него донеслись слова:
- Знаешь, Саске-кун, мне известно о твоем брате только то, что рассказывал Наруто, видела я его всего один раз… - девушка с присвистом вдохнула и почти выплюнула последнюю фразу. - Но, по-моему, ты стал таким же, как он!
И сразу же резко замолчала, тяжело дыша, словно после быстрого бега.
Странная полубезразличная мысль: «Выговорилась».
Учиха стиснул зубы и заставил себя разжать пальцы. Кажется, на ладони отпечатался узор обмотки рукояти…
Так. Спокойно. Вдох-выдох. Убивать Сакуру не имеет смысла. Пустая трата времени.
А ему нужно спешить.
…если б еще тело не сковывало оцепенение бешенства…
- Сколько времени прошло? – словно со стороны услышал он свой собственный голос. Глухой и хриплый.
Темнота перед глазами постепенно рассеивалась. Сквозь нее проступило бледное, настороженное лицо Харуно.
Девушка выпрямилась, явно отчаянно противясь желанию шагнуть назад, и коротко ответила:
- Девять дней.
Тук-тук.
Тук-тук.
Девять дней.
Сомнительно, что этому бездарному идиоту удалось чего-то добиться. Скорее всего, его просто почти сразу же захватили в плен.
Девять дней. Вряд ли Ритуал уже начался. А если так… значит, все Акацки будут сосредоточены на его проведении… и Саске сможет пробраться незамеченным. Сможет отыскать брата прежде, чем отыщут его самого.
Да, это может сработать.
Так что, пожалуй… хорошо, что все получилось именно так.
Да.
Только теперь – нельзя медлить больше ни секунды.
- Сакура-сан…
Учиха вздрогнул от неожиданности при звуках этого нового голоса.
Напарник Харуно пришел в себя. Шевельнулся, застонал от боли. Девушка быстро опустилась на колени, придерживая парня за плечи:
- Все хорошо, не волнуйся, - спокойно, ободряюще произнесла она. – Мы возвращаемся в деревню.
Саске дернул уголком губ. Какое забавное совпадение, этот неуклюжий неудачник очнулся именно тогда, когда они закончили разговор…
Жизнь любит красивые повороты сюжета.
Напарник Сакуры завертел головой по сторонам, оглядываясь, и тревожно спросил:
- А… остальные?..
Учиха хмыкнул, чем немедленно привлек к себе внимание парня. Светло-карие глаза испуганно расширились.
Сакура опустила взгляд на красно-бурую траву и медленно выдохнула.
Саске неожиданно понял, что именно больше всего удивило его в ее лице.
Оно больше не казалось детским.
…Война заставляет быстро взрослеть, ха?
Достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы понять – больше из шиноби Конохи не выжил никто.
- Мы должны доставить свиток, - все тем же идеально ровным голосом проговорила девушка. - Слишком… дорогой ценой были получены эти сведения, чтобы позволить им пропасть.
Где-то в листве пронзительно засвистела какая-то одинокая птица, почти заставив вздрогнуть всех троих.
Смешно.
Почему он все еще здесь?..
Сакура осторожно помогла подняться своему напарнику, закинув его руку себе на плечо, и бросила на Саске последний взгляд, с неестественным спокойствием добавив:
- Учти, я буду ждать в деревне вас обоих. И только посмей позволить этим уродам убить Наруто!
И Учиха снова не смог сообразить, что на это ответить.
Невероятно. Происходит что-то совершенно неестественное и неправильное.
Сакура угрожает ему и требует, чтобы он вернул Наруто.
Мир перевернулся.
…Убить Наруто? Х-ха. Это нереально.
Или?..
Сакура с силой оттолкнулась ногами от земли и скрылась где-то в ветвях. Пара мгновений – и Саске остался посреди поляны совершенно один. Если, конечно, не считать тела вокруг.
…Бред.
Впрочем – неважно.
Учиха досадливо хмыкнул – уже в который раз – потер шею и наконец продолжил свой путь к логову Акацки.
Он идет туда просто потому, что изначально туда и шел.
Да. Именно так.
Размытые серо-зеленые тени вокруг. Полупрозрачные, ускользающие, стоит только попытаться сосредоточить на них взгляд.
Серые тени, мутной завесой заслонившие от него бушующее вокруг пламя…и огненное существо с хищными злыми глазами.
Существо молчит. Но – он знает – пристально наблюдает и скалит страшные зубы в довольной ухмылке.
Серый, зеленый, рыжий и черный. Проблеск синего на самой грани восприятия.
Ему далеко не сразу удается сообразить, что все эти тени на самом деле находятся у него в голове.
И – что они называются «памятью».
…неуловимые ирреальные фантомы, призраки прошлой жизни. Некоторые из них, словно в насмешку, на долю мгновения становятся вдруг болезненно четкими – а потом снова размываются, растворяются в черно-красной пустоте вокруг него.
Яркие обрывочные картинки.
Память – короткими вспышками.
Не хватало опытных шиноби, и в итоге команды переформировали, разбили на связки по два человека.
Розововолосая девушка и бледный парень с ехидной ухмылкой. Он откуда-то знал, что эти двое выполняли задания вместе целый год, а потом парню пришлось вернуться к каким-то своим элитным засекреченным миссиям. Пришлось вернуться в организацию, из которой он пришел и куда, похоже, совершенно не хотел возвращаться. А новой напарницей девушки стала шумная взбалмошная блондинка. Кажется, они постоянно ссорились… но всегда блестяще выполняли операции, связанные с разведкой, по возможности оказывая медицинскую помощь попавшим в беду своим.
А он сам… Он сам оказался в паре с бледноглазым молчаливым парнем. Длинные темные волосы, собранные в хвост, всегда бесстрастное лицо, спокойствие и сосредоточенность. Им, как правило, поручали одни из самых опасных и ответственных миссий, за которые обычно брались только дзенины и анбу…
Впрочем – во время войны не до того, сколько кому лет и какое у кого официальное звание.
Работать в связке с этим бледноглазым было очень удобно. Сильный, ответственный напарник, мгновенно и четко анализировавший всю поступавшую информацию… Ну, гениям положено – а он ведь действительно был признанным гением. А еще… еще с ним оказалось невероятно легко. Удивительно, но они так быстро научились во время боя безошибочно читать и понимать движения друг друга, почти так же, как это когда-то было с тем, другим, который ушел…
Почти.
Он вздрагивает, испуганно оглядывается, но вокруг – только все та же черно-красная пустота. И хищное пламя.
Имена.
Сразу несколько имен.
Имен, которые так и остались неназванными.
Он точно знает, что одно из этих имен – его собственное.
Должно быть его собственным.
- Пойми, ты не можешь постоянно цепляться за эту свою наивную мечту.
- Что значит, «наивную»?! Я все равно стану Хокаге, нравится вам это или нет!!!
Светловолосая женщина устало потерла лоб и не удержала вздоха. И негромко произнесла:
- Я не об этой мечте.
Он уже почти покинул кабинет, но замер на середине шага, развернулся и непонимающе посмотрел на нее.
- Это действительно серьезно, - неожиданно поддержал женщину седой мужчина в маске, закрывавшей почти все его лицо. – Ты на самом деле веришь, что он вернется?
…так тихо, что отчетливо слышно, как колотится его собственное сердце.
Он низко опустил голову и после непродолжительного молчания медленно проговорил столь несвойственным для себя серьезным голосом:
- Сенсей… Если я не буду в это верить – то кто же будет?
Смех. Приглушенное мерзкое хихиканье.
Он снова вздрагивает, переводит взгляд на огненного зверя – но тот делает вид, что совершенно не при чем.
Только леденящая кровь ухмылка становится шире.
Тени. Черно-красные тени. Чуть мерцающие силуэты на фоне беспросветной темноты.
А лица – холодные и бесстрастные, как у восковых фигур.
Он не мог пошевелиться, не мог вдохнуть, не мог закрыть глаз. Единственное, что было ему доступно – это смотреть.
Смотреть на то, как его тело хищно охватывают липкие щупальца чужой чакры…
…а безобразный каменный колосс начинает медленно открывать глаза.
Хихиканье становится громче, а потом вдруг обрывается насмешливым:
- Вспоминаешь? Хм-м… А он ведь сейчас тоже вспоминает, причем те же самые события. Забавно, правда?
Мотнуть головой в тщетной попытке рассеять белесый туман перед глазами.
Что?..
…Новая вспышка.
- Кретин!!! Как ты можешь думать только о себе?! Какое ты вообще имеешь право так рисковать, бездумно подставляться Акацки?!!
- Н-но…
Он потрясенно моргнул, пораженный этой внезапной яростной вспышкой. Замолчал, не в силах сообразить, что ответить.
В груди что-то медленно рвалось и больно сжималось.
Холодный, почти злой взгляд. И скрытое в тени лицо.
- Из-за твоей дурацкой навязчивой мании они могут захватить Девятихвостого! Если ты так хочешь погибнуть – пожалуйста, не буду мешать! В конце концов, жалеть об этом никто не станет… Но что будет с деревней?! Подумай хотя бы немного об этом, а не о нем!
Тяжело дышать. Тяжело и больно.
Но он все-таки нашел в себе силы выдавить тихое:
- Я всегда думаю о деревне.
Какая-то мысль. Какая-то мысль, не дающая покоя…
А потом вдруг резкое понимание, которое прорывается наружу почти криком:
- Заткнись! Этого не было!!!
Резкое понимание того, что последнее воспоминание – не было настоящим.
Но тогда…
…были ли настоящими…
…все остальные?..
Четкое осознание, что он запутался. Что он просто запутался.
Все-таки почти потерялся в проклятых коридорах.
Огненная тварь снова начинает хихикать, потом с притворной задумчивостью произносит:
- Мм? Но ведь могло бы быть?
И от одной этой фразы по всему телу – словно вихрь холодных колючих игл.
А зверь спокойно продолжает:
- Заметь, я всего лишь показал тебе твои собственные мысли. Твои опасения. Твои страхи. Ты бездумно бросился спасать его, совершенно не думая о последствиях своего поступка. Забыв обо всех остальных своих обязательствах и обещаниях. И тебе не стыдно, м? И – ты ведь так боялся услышать что-то подобное по возвращении, не так ли?
Он на четыре удара сердца задерживает дыхание – а потом выдыхает, мрачно, сквозь зубы:
- Если сам знаешь, то зачем спрашиваешь?
…Да. Боялся. Боялся так, что одна мысль о возможности чего-то подобного вызывает целый каскад новых воспоминаний. По-прежнему смутных, но – несомненных.
И – ему так хочется в это верить – все-таки настоящих.
Огненная тварь ухмыляется еще шире и заявляет:
- Мне хочется, чтобы ты признал это вслух. Потому что… видишь ли, все эти непроизнесенные слова, невысказанные обвинения – совершенно справедливы. И ты сам прекрасно это осознаешь.
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
Не забыть. Не запутаться в последовательности.
Сначала – вдох… и только потом уже – выдох.
Вдох… Выдох…
- Ты ведь действительно одним своим глупым, эгоистичным поступком поставил под угрозу все то, что так отчаянно защищал до этого. То, что все в итоге получило-таки благополучное разрешение – не более чем случайность.
Ему с трудом, но все же удается разлепить пересохшие губы и ответить:
- Случайность – это цепь последовательных закономерностей.
И снова – все то же гнусное хихиканье.
- Ку-ку-ку. И где ты только набрался таких умных фраз?
Молчание на несколько ударов сердца.
Хаотичные воспоминания постепенно выстраиваются, упорядочиваются, цепляются одно за другое. Дополняются теми обрывками, что он видел, блуждая по коридорам.
Мозаика приобретает все более завершенный вид. Уже готова общая картина событий, уже проявились некоторые детали…
Не хватает только двух фрагментов. Самых важных.
Не хватает имен.
Всего лишь двух имен.
И одно из них – его собственное.
- И все-таки ты очень нехороший мальчик, - опять разрывает тишину голос зверя. – Совсем не подумал обо мне, да. Знаешь, быть скормленным какой-то совершенно безвкусной с виду тупой машине для убийств – не самая приятная участь!
Он хмурится, чувствуя странный, фантомный отзвук вины, и, чтобы заглушить его, отвечает гораздо более грубо, чем собирался:
- А почему меня должны волновать твои чувства? Мои ведь тебе безразличны… И вообще, ты сам тоже – тупая машина для убийства!
Зверь, похоже, даже и не думает обижаться. Только улыбается еще шире и говорит с притворным осуждением:
- Ах, как невежливо! Ты разбиваешь мне сердце… сейчас, я только вспомню, где оно у меня находится…- и вдруг внезапный вопрос. - А если бы все-таки он так и не пришел? Что было бы тогда?
Какое-то время он молчит, тщетно пытаясь не думать. А потом неожиданно где-то глубоко внутри просыпаются раздражение и злость, которые выплескиваются резким:
- Я не собираюсь переживать и терзаться из-за того, что могло бы произойти.
Зверь фыркает и с парадоксально невинным видом уточняет:
- А чем ты тогда занимаешься сейчас?
И, явно издеваясь над его беспомощностью, над тем, что он никак не может вспомнить все до конца, добавляет, впервые называя его по имени:
- Смешно, но - ты так и остался все тем же бестолковым наивным ребенком… На-ру-то.
Три слога падают в пустоту вокруг и взрывают ее болью.
продолжение в комментариях
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
Главы 4, 5
читать
Глава шестая: Коридорами прошлого
Dancing with the dead…
I don’t want to remember,
But I can not forget!
Pain
I don’t want to remember,
But I can not forget!
Pain
Воспоминания приходят на рассвете.
Когда вдруг просыпаешься рано-рано, сам толком не зная, почему, и понимаешь, что уже больше просто не сможешь уснуть. И тогда остается только смотреть в потолок и думать.
Думать и вспоминать. Смотреть в давно изученный до мельчайшей трещинки потолок – но на самом деле видеть перед собой ирреально яркие эпизоды из собственного прошлого.
Видеть их и переживать заново. Чувствовать все – заново.
И совершенно не получается в такие моменты отрешиться, отвлечься, подумать о чем-то ином… Нет, в голове крутятся именно воспоминания. Те самые воспоминания, которые доставляют больше всего беспокойства, которые на самом деле совсем не хочется – вспоминать.
Но они не спрашивают согласия. Никогда.
Они просто приходят на рассвете.
И в мутно-серых утренних сумерках кажутся куда более безнадежными, липкими, мрачными, неотступными, чем при свете дня.
Воспоминания – отдельными картинками, яркими, болезненно четкими, с острыми, ранящими краями. А между ними – какая-то мутная, безразличная серость. Сухие факты без каких-либо эмоций. Саске хорошо помнил многое из того, что произошло три года назад – но практически не помнил, как это произошло.
И одновременно – некоторые отдельные сцены и диалоги отпечатались в подсознании так, что не сотрешь. Не закрасишь какими-либо другими воспоминаниями.
Не избавишься.
…Человеческая память – очень странный и сложный механизм…
* * *
После того, как двое из Акацки, Хидан и Какузу, были убиты шиноби Листа, организация временно свернула свою деятельность и затаилась. На это, должно быть, повлияло также и то, что один из пойманных незапечатанных Зверей, Пятихвостый, сумел вырваться, разгромил базу и сбежал. Об этом сообщили шпионы Кабуто... и это стало их последним донесением.
После этого Акацки просто пропали. Растворились в неизвестности, словно и не было их никогда. Вероятно, решили восстанавливать и копить силы для следующего акта разыгрываемой пьесы.
А Саске все это бесило невероятно. Выводило из себя. Ночами он носился по своей комнате, не в силах спать, не в силах думать ни о чем другом. Долгожданная цель ведь уже была так близка – и вдруг исчезла с горизонта! Пропала буквально в тот самый момент, когда Саске уже готов был нанести удар.
И в итоге этот удар обрушился на Орочимару.
Потому что Саске понял, что ему уже больше нечему учиться у легендарного саннина.
Ради достижения своей цели – он может стать беспощадным. Перед любым, кто возникнет у него на пути.
…Это оказалось неожиданно легко. Почти неестественно легко. Настолько, что Саске поначалу даже заподозрил какой-то подвох… но нет.
Просто Орочимару слишком ослаб. Непозволительно ослаб. Его последнее тело, которое он занял буквально месяц назад, после битвы с Наруто на мосту, отторгало его. Выворачивалось наизнанку. Отказывалось подчиняться.
И Учиха прекрасно знал, что Кабуто уговаривал Орочимару больше не тянуть. Наконец переселиться в тело Саске.
Но, понятное дело, сам Саске с подобным был решительно не согласен.
И что ж… раз Орочимару не собирается выполнять свою часть договора – помочь расправиться с Итачи… сам он тоже может забыть о своем обещании.
Учихи – не беспомощные кролики, которые будут покорно ожидать, пока их заглотит удав.
Поэтому Саске дождался того момента, когда Кабуто уйдет в лабораторию за лекарствами – и напал.
Быстро. Без предупреждения. Не давая времени опомниться.
…Призрак жалости, смешанной с презрением. Но основным чувством было… равнодушие. Не безразличие, а именно равнодушие.
Спокойное и непоколебимое.
…По крайней мере, Саске хотелось так думать.
Особенно когда он вспоминал последнюю произнесенную Орочимару фразу. Последнюю фразу, сказанную спокойным, тихим голосом за мгновение до того, как Учиха снес обездвиженному саннину голову.
- Ученик убивает своего учителя. Похоже, мы с тобой основатели новой традиции, Саске-кун.
Это была даже не битва. Это действительно было просто убийство. Учиха прекрасно отдавал себе в этом отчет, но…
Это его не волновало.
…После того, как все было закончено, он покинул логово, отсраненно удивившись тому, что так и не встретил по дороге Кабуто. Вряд ли тот так уж спокойно воспринял смерть Орочимару…
Примерно месяц Саске скитался по дорогам, пытаясь решить, что ему делать теперь.
Слухи разносились стремительно, как это им и свойственно. Весть о том, что великий Змеиный саннин убит, причем убит Учихой-младшим, очень быстро достигла всех, кто был в этом так или иначе заинтересован. Конохи, разумеется, тоже.
Саске ожидал, что теперь на его поиски снова бросится надоедливый Узумаки – с новыми силами. А то что-то давно уже об этом придурке ничего не было слышно…
Что ж, за ним действительно пришли.
Убийцы в масках. И на рукаве одного из них Учиха заметил протектор со столь хорошо знакомым знаком Листа.
О да, его сочли слишком опасным. Слишком опасным – и недоступным контролю. А значит, подлежащим уничтожению. Чтобы все остальные ни в коем случае не решили бы вдруг на него равняться.
Х-ха… Они не учли только одного.
Убийцу великого Змеиного саннина не так-то просто было победить. Тем более, пока у него все еще оставалась Цель.
…Три наемника. Три профессиональных шиноби, знатоки своего дела.
Странная, глупая мысль: интересно, а усоратонкачи знал об этом? О том, что за Саске отправили убийц?
А как же все эти громкие, невероятно раздражающие вопли: «Саске, я верну тебя в деревню, даже если придется переломать тебе руки и ноги!!!»?
…Снова – танец со смертью. На острие катаны, обрывая свое и чужое дыхание.
В который уже раз?
Учиха не знал точно, сколько времени продолжалась та схватка на пустынной вечерней улице какого-то небольшого незнакомого городка. Двоих из нападавших он все же смог одолеть... хотя и не добил, сам толком не зная, почему. Третьего атаковал Катоном… и тот не успел увернуться. Вспыхнул, словно сухое дерево. И с диким, рвущим барабанные перепонки воем исчез. Сбежал, разгоняя вокруг себя тьму.
Больше наемников за Саске не отправляли. Или, скорее всего, просто не могли его найти.
А потом о нем… похоже, просто забыли.
Или отказались от наивной надежды его вернуть. Все. Даже Наруто больше не предпринимал попыток его разыскать.
Забавно. Его забыли так быстро…
Ха, да он с самого начала знал, что все эти слова о вечной любви и дружбе были всего лишь пустым трепом, не более.
Идиоты.
…но почему на грани осознания маячит неприятная мысль, что он сам – тоже идиот?..
Что он упустил?
Чего не заметил?
…Впрочем – по справедливости, Конохе стало просто не до Учихи.
Потому что у нее появилась проблема гораздо, гораздо серьезней.
…Холодная, изматывающая война между страной Огня и страной Камня. Официально своих претензий не предъявляла ни та, ни другая сторона, но постоянно предпринимались вылазки на территорию противника. Стремительные, безжалостные. Неспешная, но кровавая шахматная партия. Игра в пятнашки со смертью.
После закончившейся вот уже больше двадцати лет назад серьезной войны осталось слишком много неоплаченных счетов. И долгов, которые можно было возвратить только жизнями.
Коноха, насколько было известно Саске, оказалась в по-настоящему тяжелом положении. Нет, оборона деревни была сильной и надежной, как никогда… но шиноби Камня перекрыли почти все торговые пути, которые вели в Коноху. К тому же, пришлось отказаться от большинства хорошо оплачиваемых заказов других стран, чтобы сосредоточить основные силы на защите. Ситуацию осложняло еще и то, что у страны Ветра, ближайшего союзника Огня, наметился неожиданный конфликт со страной Туманов.
Почти два года. Почти два года необъявленной тихой войны.
До страны Молний, где все это время находился Саске, доносились лишь легкие отзвуки грома – гроза бушевала далеко. Слухи, только слухи, разговоры, предположения… бесконечность непроверенной информации. Впрочем, не то чтобы на тот момент Учиху все это серьезно волновало. Главным по-прежнему были тренировки. Сила. Сила, которая стоила всего того, что было ради нее отдано.
Саске должен был стать сильнее. Еще сильнее. Он не помнил, в какой именно момент жажда силы стала всепоглощающей – может, после того, как он покинул последнее убежище Орочимару… а может, уже тогда, когда он только-только решил оставить Коноху. Да это, по сути, и не имело ровным счетом никакого значения.
Он продолжал по крохам, но ничтожным крупицам собирать информацию о затаившихся Акацки. Чтобы было, чем платить за эту информацию, Саске соглашался работать телохранителем тех людей, которые хотели пересечь охваченную войной территорию, либо за деньги выполнял различные миссии. В итоге как-то так получилось, что временным «домом» он выбрал себе храм Молний. И жившие там молчаливые монахи-воины согласились поделиться с ним некоторыми секретами своего мастерства.
Целых два года – а пролетели, как пара месяцев. Сплошной неразличимой полосой без каких-либо ярких, необычных событий. Без сильных потрясений. Практически без чувств и эмоций.
Целые два года, в течение которых он пытался обрести равновесие.
…Иллюзия, что тот, кто одинок – сильнее всех.
Без слабостей. Без привязанностей. Без уязвимых мест.
Вот только… без всего этого жизнь – уже не жизнь, а просто существование. Ради одной абсолютной цели, после достижения которой ждет только пустота.
И не то чтобы Саске не понимал этого с самого начала.
Просто – ему было все равно.
В тот момент ему действительно было все равно.
А потом до него дошли слухи, что Акацки снова проявили активность. Снова начали охоту на Зверей.
Учиха мгновенно сорвался с места, бросился вперед, не разбирая дороги, ориентируясь на смутные слухи. Даже не счел нужным попрощаться со своими учителями-монахами.
Вперед, вперед, вперед. Два года, два долгих года, проведенных в бесконечных тренировках и медитациях, вдобавок к двум с половиной годам, проведенным у Орочимару, – и вот наконец Цель снова появилась. Наконец стала достижима.
Вперед, не останавливаясь, собирая по дороге всю возможную информацию. Любыми способами. Любой ценой.
Саске совершенно не помнил, что думал и чувствовал тогда. Несколько недель прошли, как в вязком густом тумане…
А потом он вдруг обнаружил себя на границе страны Огня.
И остановился, сам не зная, почему. На несколько дней задержался в небольшой деревеньке, чтобы восстановить силы перед решительным финальным броском. И от местных жителей узнал, что вот уже полгода, как для Конохи настали действительно тяжелые времена. Страна Камня наконец перешла в открытое наступление, ударила сразу с двух фронтов. Поговаривали, что готовилось серьезное нападение на саму Коноху, измотанную ожиданием и бесконечными миссиями на территории противника.
Но Саске… Саске было все равно. Тем более теперь.
А Коноха… Коноха превратилась для него всего лишь в слово. Причем слово, с которым почти ничего не связано.
…Учиха просто слишком долго не был дома…
А, впрочем, у него и не было – дома.
Никогда.
…Такая ирония. А может, конечно, и точный расчет… Но новое логово Акацки, как удалось выяснить Саске, находилось на территории страны Огня, не так далеко от Конохи.
Вот уж действительно, здесь бы их никто не подумал искать.
Напоследок, перед тем, как наконец идти прямо к Цели, – еще одна тренировка в лесу.
Чтобы проверить собственные силы. Еще раз убедиться, что – хватит.
Хватит умения. Хватит решимости. Хватит… спокойствия и уверенности.
Саске даже и предположить не мог, что во время своей своеобразной прогулки наткнется на… давних знакомых.
…Крики и скрежет стали он услышал издалека. Отрешенно подивился, кому понадобилось выяснять отношения посреди чащи. И прежде, чем успел сообразить, что и зачем делает, двинулся на шум. Инстинктивно.
Осторожно, тихо. Скрываясь в тенях.
…Залитая ярким солнцем поляна. Уснувший в ветвях ветер. Примятая темно-зеленая трава. И – неподвижные тела. А над ними – те, кто остались стоять.
Протекторы с символом Камня… и символом Листа.
И… Учиха прищурился, прижавшись спиной к стволу дерева.
Четыре человека, на чьих протекторах был изображен символ Звука.
Вот, значит, как…
…Саске слишком часто видел смерть, чтобы удивляться. Но вот что его действительно удивило – это лица. Вернее даже, одно лицо. Удивило то, что из всех возможных вариантов, из всех шиноби Конохи – на своем пути он встретил именно ее.
Совпадение. Хьюга бы наверняка сказал что-то вроде: «Судьбоносное совпадение».
…Сакура.
Забавно.
А она изменилась… даже и не сразу узнаешь… Хм.
Учиха, по-прежнему оставаясь в тени, внимательно наблюдал за ходом сражения.
Хотя нет. Не сражения. Бойни.
Потому что шиноби Камня и Звука было раза в четыре больше… а из листовиков оставались стоять ровно два человека. Сакура и рыжеволосый парень, которого Саске не знал и вообще никогда раньше не видел.
Это было… неожиданно. То, как держалась Харуно, защищая не только себя, но и раненого напарника. Бледное лицо, растрепавшиеся короткие волосы, темные глаза. Зеленая чуунинская жилетка.
Действительно – забавно.
Воистину, не хватало только Наруто. Даже странно, что его нет… Впрочем, если б здесь находился Узумаки – это стало бы очевидно сразу. Не заметить этого идиота просто невозможно. И, пожалуй, ради справедливости придется признать, что с таким количеством противников он бы справился без особого труда. Скорее всего.
Вспышка. Удар. Драка – в полном молчании. Только хрипы и сквозь зубы – стоны боли.
Оборона на грани с отчаянием. Нападение с предвкушением скорой победы.
А со стороны – почти танец. С сильными движениями и множеством сложных фигур.
Хм. Кто бы подумал, что крикливая, надоедливая неуклюжая девчонка может в итоге стать довольно неплохим воином…
Впрочем – все равно недостаточно неплохим.
Саске почти пропустил тот момент, когда напарник Сакуры, получив по касательной сильный удар клинком противника, не удержал равновесия и неуклюже повалился на землю. Девушка на мгновение отвлеклась…
Но это мгновение стало решающим.
Взмах. Вспышка солнца на остром лезвии. Свист ветра.
И кто мешал мне спокойно идти своей дорогой…
Свист ветра. Полузнакомое, удивленное и чуть испуганное лицо шиноби Звука, чье запястье он перехватил, не позволяя завершить удар. За спиной – потрясенный выдох Сакуры.
Мгновение общей неподвижности.
Саске досадливо поморщился и одним плавным движением свободной рукой извлек катану из ножен.
Свист ветра.
Все было закончено за семь ударов сердца. Ровно восемь выверенных выпадов. Взмах – разворот, взмах – разворот… уклониться… уйти в сторону… взмах…
Тишина.
Наклониться, тщательно вытереть клинок о жилетку одного из поверженных противников. Выпрямиться. Убрать катану в ножны. Поправить рукав.
И только после этого развернуться лицом к упавшей на колени девушке.
…Он совершенно не собирался помогать листовикам.
Просто у него… были свои личные счеты с этими шиноби Звука. Один из них как-то раз позволил себе презрительный взгляд в его сторону… а остальные просто были идиотами.
Да, именно так. И ничего больше.
А Камень… Ну, примерно с год назад на храм Молний, где совершенствовал свое мастерство Саске, напала шайка бандитов-мародеров как раз из страны Камня, решивших не ограничиваться в своих похождениях только страной Огня. Впрочем, они в итоге послужили неплохой тренировкой…
Так что да, шиноби Камня Учихе тоже не нравились. По определению.
Впрочем… убивать он никого не стал.
Не имеет смысла.
А с некоторых пор Саске очень не любил бесполезные и бессмысленные вещи.
…Хотя от этого вмешательства ему тоже не было никакой пользы.
Скорее одни проблемы.
Ничего личного, Сакура. Так что совсем необязательно смотреть на меня такими круглыми глазами.
Ксо.
Тишина.
Молчание.
А потом потерявший сознание напарник Харуно вдруг протяжно застонал. Девушка вздрогнула, перевела на него удивленно-непонимающий взгляд. После снова посмотрела на Учиху.
Пристально. Внимательно. Изумленно. Неверяще. И что там еще было в этом ее взгляде?
Хм.
Сакура моргнула, потом подняла руку, неуверенно протянула к нему. Так же неуверенно, запинаясь, очень тихо произнесла:
- Саске... кун?..
Учиха снова досадливо поморщился, скрещивая руки на груди.
Этого еще не хватало. Надо было исчезнуть сразу же, как только разобрался с нападавшими. А теперь... начнется. Истеричные восторженные вопли, слезы, бессвязные крики… попытки броситься на шею с неуклюжими объятьями…
Ксо. Что-то в этом мире остается неизменным, ха?
Он выпрямился, в свою очередь одарил девушку бесстрастным холодным взглядом, чуть дернув уголком губ:
- Ты осталась такой же бестолковой, как была, - само по себе сорвалось с языка. – Шиноби ранга чуунина положено быть внимательней.
Не совсем правда, но… такие естественно-привычные слова…
Девушка закрыла глаза, с силой выдохнула, медленно поднялась на ноги, отряхивая колени… и вдруг быстро шагнула вплотную к нему, с неожиданной силой схватила за воротник и тихо, очень спокойно, размеренно проговорила:
- Ты должен спасти его.
Ч-чего?..
Совершенно не ожидавший подобного Саске даже позволил пару раз себя тряхнуть.
Странно, она была ниже него, смотрела снизу вверх… Но почему-то казалось, что – сверху вниз.
- О чем ты? – холодно спросил Учиха, стараясь не показать своего удивления.
Она что, не понимает? Не понимает, что он сейчас может с легкостью убить ее?
…он ведь уже убивал и за меньшее…
Сакура еще пару мгновений пристально смотрела ему в глаза, словно искала в них какой-то ответ, потом разжала пальцы и сделала шаг назад. Снова выдохнула, отводя взгляд в сторону. И так же тихо, хрипло сказала:
- Наруто у Акацки.
Саске замер, неотрывно глядя на пятна крови в траве у своих ног.
…Вот как.
Что ж…
Признаться, неожиданно. Хотя многое объясняет, пожалуй.
…и слухи, что Коноха ослабла…
…и то, что Сакура оказалась практически один на один со смертью, без своего вечного поклонника и защитника…
Вот только – при чем тут он, Саске?
- Это должно меня волновать? – невозмутимо поинтересовался Учиха, чуть приподняв одну бровь.
Девушка вскинула голову, нахмурилась и сверкнула глазами, неожиданно заявив:
- Он отправился спасать тебя!!!
Саске почти удивленно моргнул. Хмыкнул, недоумевая, почему все еще остается здесь и разговаривает с Сакурой вместо того, чтобы отправиться наконец навстречу к своей цели.
- Если я правильно помню, он усиленно «спасает» меня вот уже почти пять лет. И когда только ему надоест?..
А дальше началось что-то совсем уж невообразимое. Потому что Сакура, Сакура сжала от ярости кулаки и рявкнула, обращаясь к нему, Учихе Саске:
- Идиот! – и продолжила, не давая ничего сказать. - Он отправился за тобой к Акацки!!! К Акацки, понимаешь?! До нас дошли слухи, что они захватили тебя… и Наруто, никому не сказав, отправился к ним сам!
Хм.
Он что, действительно настолько безмозглый кретин?..
Впрочем – вопрос риторический.
Харуно опустила голову и глухо выдавила:
- А мы… мы даже не сразу поняли…
Саске отстраненно отметил, что плечи девушки сильно дрожали от напряжения.
Сложившаяся ситуация оставляла стойкое ощущение абсурдности всего происходящего. Они стоят друг напротив друга посреди солнечной лесной поляны, усеянной трупами и полутрупами, и говорят о проклятом усоратонкачи, которого здесь нет.
Х-ха…
Сакура вновь внимательно посмотрела на Саске, глубоко вдохнула, потерла плечо и выдала:
- Теперь ты должен спасти его – и только посмей этого не сделать!!!
Она что, угрожает? Ему?..
Это уже даже не смешно.
Все, хватит. Надо просто развернуться и уйти. Прежде, чем эта дура умудрится окончательно вывести его из себя.
Однако вместо этого Учиха почему-то неожиданно для самого себя продолжил разговор, тщательно стараясь сохранять внешнее спокойствие:
- С чего бы это вдруг мы должны поменяться ролями? Этот идиот сам виноват, что влип в очередные неприятности.
Слишком яркий солнечный свет, струившийся сквозь листву, больно резал глаза, но Саске не мог позволить себе прищуриться. Не мог позволить себе даже такую ничтожную слабость.
Ветер, казалось, застыл.
Умер?..
Быть может.
Сакура вместо того, чтобы шумно возмутиться, чего Саске уже почти ожидал, снова пристально и с какой-то странной задумчивостью посмотрела на него.
- А еще… до ухода… Он говорил мне, что хочет попытаться убить твоего брата за тебя. Чтобы этого не пришлось делать тебе, и чтобы ты мог вернуться в деревню.
Учиха застыл, чувствуя, как плечи сводит судорога дикого напряжения.
Перед глазами мгновенно потемнело от ярости.
Что?..
Да как он смеет?!!
Не отдавая себе отчета в том, что делает, Саске с силой, до боли в пальцах сжал рукоять катаны. Сердце глухо колотилось с бешеной скоростью, весь мир словно бы вдруг отдалился и казался почти нереальным.
Как… он… смеет…
Сквозь гул крови в ушах до него донеслись слова:
- Знаешь, Саске-кун, мне известно о твоем брате только то, что рассказывал Наруто, видела я его всего один раз… - девушка с присвистом вдохнула и почти выплюнула последнюю фразу. - Но, по-моему, ты стал таким же, как он!
И сразу же резко замолчала, тяжело дыша, словно после быстрого бега.
Странная полубезразличная мысль: «Выговорилась».
Учиха стиснул зубы и заставил себя разжать пальцы. Кажется, на ладони отпечатался узор обмотки рукояти…
Так. Спокойно. Вдох-выдох. Убивать Сакуру не имеет смысла. Пустая трата времени.
А ему нужно спешить.
…если б еще тело не сковывало оцепенение бешенства…
- Сколько времени прошло? – словно со стороны услышал он свой собственный голос. Глухой и хриплый.
Темнота перед глазами постепенно рассеивалась. Сквозь нее проступило бледное, настороженное лицо Харуно.
Девушка выпрямилась, явно отчаянно противясь желанию шагнуть назад, и коротко ответила:
- Девять дней.
Тук-тук.
Тук-тук.
Девять дней.
Сомнительно, что этому бездарному идиоту удалось чего-то добиться. Скорее всего, его просто почти сразу же захватили в плен.
Девять дней. Вряд ли Ритуал уже начался. А если так… значит, все Акацки будут сосредоточены на его проведении… и Саске сможет пробраться незамеченным. Сможет отыскать брата прежде, чем отыщут его самого.
Да, это может сработать.
Так что, пожалуй… хорошо, что все получилось именно так.
Да.
Только теперь – нельзя медлить больше ни секунды.
- Сакура-сан…
Учиха вздрогнул от неожиданности при звуках этого нового голоса.
Напарник Харуно пришел в себя. Шевельнулся, застонал от боли. Девушка быстро опустилась на колени, придерживая парня за плечи:
- Все хорошо, не волнуйся, - спокойно, ободряюще произнесла она. – Мы возвращаемся в деревню.
Саске дернул уголком губ. Какое забавное совпадение, этот неуклюжий неудачник очнулся именно тогда, когда они закончили разговор…
Жизнь любит красивые повороты сюжета.
Напарник Сакуры завертел головой по сторонам, оглядываясь, и тревожно спросил:
- А… остальные?..
Учиха хмыкнул, чем немедленно привлек к себе внимание парня. Светло-карие глаза испуганно расширились.
Сакура опустила взгляд на красно-бурую траву и медленно выдохнула.
Саске неожиданно понял, что именно больше всего удивило его в ее лице.
Оно больше не казалось детским.
…Война заставляет быстро взрослеть, ха?
Достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы понять – больше из шиноби Конохи не выжил никто.
- Мы должны доставить свиток, - все тем же идеально ровным голосом проговорила девушка. - Слишком… дорогой ценой были получены эти сведения, чтобы позволить им пропасть.
Где-то в листве пронзительно засвистела какая-то одинокая птица, почти заставив вздрогнуть всех троих.
Смешно.
Почему он все еще здесь?..
Сакура осторожно помогла подняться своему напарнику, закинув его руку себе на плечо, и бросила на Саске последний взгляд, с неестественным спокойствием добавив:
- Учти, я буду ждать в деревне вас обоих. И только посмей позволить этим уродам убить Наруто!
И Учиха снова не смог сообразить, что на это ответить.
Невероятно. Происходит что-то совершенно неестественное и неправильное.
Сакура угрожает ему и требует, чтобы он вернул Наруто.
Мир перевернулся.
…Убить Наруто? Х-ха. Это нереально.
Или?..
Сакура с силой оттолкнулась ногами от земли и скрылась где-то в ветвях. Пара мгновений – и Саске остался посреди поляны совершенно один. Если, конечно, не считать тела вокруг.
…Бред.
Впрочем – неважно.
Учиха досадливо хмыкнул – уже в который раз – потер шею и наконец продолжил свой путь к логову Акацки.
Он идет туда просто потому, что изначально туда и шел.
Да. Именно так.
* * *
Размытые серо-зеленые тени вокруг. Полупрозрачные, ускользающие, стоит только попытаться сосредоточить на них взгляд.
Серые тени, мутной завесой заслонившие от него бушующее вокруг пламя…и огненное существо с хищными злыми глазами.
Существо молчит. Но – он знает – пристально наблюдает и скалит страшные зубы в довольной ухмылке.
Серый, зеленый, рыжий и черный. Проблеск синего на самой грани восприятия.
Ему далеко не сразу удается сообразить, что все эти тени на самом деле находятся у него в голове.
И – что они называются «памятью».
…неуловимые ирреальные фантомы, призраки прошлой жизни. Некоторые из них, словно в насмешку, на долю мгновения становятся вдруг болезненно четкими – а потом снова размываются, растворяются в черно-красной пустоте вокруг него.
Яркие обрывочные картинки.
Память – короткими вспышками.
Не хватало опытных шиноби, и в итоге команды переформировали, разбили на связки по два человека.
Розововолосая девушка и бледный парень с ехидной ухмылкой. Он откуда-то знал, что эти двое выполняли задания вместе целый год, а потом парню пришлось вернуться к каким-то своим элитным засекреченным миссиям. Пришлось вернуться в организацию, из которой он пришел и куда, похоже, совершенно не хотел возвращаться. А новой напарницей девушки стала шумная взбалмошная блондинка. Кажется, они постоянно ссорились… но всегда блестяще выполняли операции, связанные с разведкой, по возможности оказывая медицинскую помощь попавшим в беду своим.
А он сам… Он сам оказался в паре с бледноглазым молчаливым парнем. Длинные темные волосы, собранные в хвост, всегда бесстрастное лицо, спокойствие и сосредоточенность. Им, как правило, поручали одни из самых опасных и ответственных миссий, за которые обычно брались только дзенины и анбу…
Впрочем – во время войны не до того, сколько кому лет и какое у кого официальное звание.
Работать в связке с этим бледноглазым было очень удобно. Сильный, ответственный напарник, мгновенно и четко анализировавший всю поступавшую информацию… Ну, гениям положено – а он ведь действительно был признанным гением. А еще… еще с ним оказалось невероятно легко. Удивительно, но они так быстро научились во время боя безошибочно читать и понимать движения друг друга, почти так же, как это когда-то было с тем, другим, который ушел…
Почти.
Он вздрагивает, испуганно оглядывается, но вокруг – только все та же черно-красная пустота. И хищное пламя.
Имена.
Сразу несколько имен.
Имен, которые так и остались неназванными.
Он точно знает, что одно из этих имен – его собственное.
Должно быть его собственным.
- Пойми, ты не можешь постоянно цепляться за эту свою наивную мечту.
- Что значит, «наивную»?! Я все равно стану Хокаге, нравится вам это или нет!!!
Светловолосая женщина устало потерла лоб и не удержала вздоха. И негромко произнесла:
- Я не об этой мечте.
Он уже почти покинул кабинет, но замер на середине шага, развернулся и непонимающе посмотрел на нее.
- Это действительно серьезно, - неожиданно поддержал женщину седой мужчина в маске, закрывавшей почти все его лицо. – Ты на самом деле веришь, что он вернется?
…так тихо, что отчетливо слышно, как колотится его собственное сердце.
Он низко опустил голову и после непродолжительного молчания медленно проговорил столь несвойственным для себя серьезным голосом:
- Сенсей… Если я не буду в это верить – то кто же будет?
Смех. Приглушенное мерзкое хихиканье.
Он снова вздрагивает, переводит взгляд на огненного зверя – но тот делает вид, что совершенно не при чем.
Только леденящая кровь ухмылка становится шире.
Тени. Черно-красные тени. Чуть мерцающие силуэты на фоне беспросветной темноты.
А лица – холодные и бесстрастные, как у восковых фигур.
Он не мог пошевелиться, не мог вдохнуть, не мог закрыть глаз. Единственное, что было ему доступно – это смотреть.
Смотреть на то, как его тело хищно охватывают липкие щупальца чужой чакры…
…а безобразный каменный колосс начинает медленно открывать глаза.
Хихиканье становится громче, а потом вдруг обрывается насмешливым:
- Вспоминаешь? Хм-м… А он ведь сейчас тоже вспоминает, причем те же самые события. Забавно, правда?
Мотнуть головой в тщетной попытке рассеять белесый туман перед глазами.
Что?..
…Новая вспышка.
- Кретин!!! Как ты можешь думать только о себе?! Какое ты вообще имеешь право так рисковать, бездумно подставляться Акацки?!!
- Н-но…
Он потрясенно моргнул, пораженный этой внезапной яростной вспышкой. Замолчал, не в силах сообразить, что ответить.
В груди что-то медленно рвалось и больно сжималось.
Холодный, почти злой взгляд. И скрытое в тени лицо.
- Из-за твоей дурацкой навязчивой мании они могут захватить Девятихвостого! Если ты так хочешь погибнуть – пожалуйста, не буду мешать! В конце концов, жалеть об этом никто не станет… Но что будет с деревней?! Подумай хотя бы немного об этом, а не о нем!
Тяжело дышать. Тяжело и больно.
Но он все-таки нашел в себе силы выдавить тихое:
- Я всегда думаю о деревне.
Какая-то мысль. Какая-то мысль, не дающая покоя…
А потом вдруг резкое понимание, которое прорывается наружу почти криком:
- Заткнись! Этого не было!!!
Резкое понимание того, что последнее воспоминание – не было настоящим.
Но тогда…
…были ли настоящими…
…все остальные?..
Четкое осознание, что он запутался. Что он просто запутался.
Все-таки почти потерялся в проклятых коридорах.
Огненная тварь снова начинает хихикать, потом с притворной задумчивостью произносит:
- Мм? Но ведь могло бы быть?
И от одной этой фразы по всему телу – словно вихрь холодных колючих игл.
А зверь спокойно продолжает:
- Заметь, я всего лишь показал тебе твои собственные мысли. Твои опасения. Твои страхи. Ты бездумно бросился спасать его, совершенно не думая о последствиях своего поступка. Забыв обо всех остальных своих обязательствах и обещаниях. И тебе не стыдно, м? И – ты ведь так боялся услышать что-то подобное по возвращении, не так ли?
Он на четыре удара сердца задерживает дыхание – а потом выдыхает, мрачно, сквозь зубы:
- Если сам знаешь, то зачем спрашиваешь?
…Да. Боялся. Боялся так, что одна мысль о возможности чего-то подобного вызывает целый каскад новых воспоминаний. По-прежнему смутных, но – несомненных.
И – ему так хочется в это верить – все-таки настоящих.
Огненная тварь ухмыляется еще шире и заявляет:
- Мне хочется, чтобы ты признал это вслух. Потому что… видишь ли, все эти непроизнесенные слова, невысказанные обвинения – совершенно справедливы. И ты сам прекрасно это осознаешь.
Вдох. Выдох.
Вдох. Выдох.
Не забыть. Не запутаться в последовательности.
Сначала – вдох… и только потом уже – выдох.
Вдох… Выдох…
- Ты ведь действительно одним своим глупым, эгоистичным поступком поставил под угрозу все то, что так отчаянно защищал до этого. То, что все в итоге получило-таки благополучное разрешение – не более чем случайность.
Ему с трудом, но все же удается разлепить пересохшие губы и ответить:
- Случайность – это цепь последовательных закономерностей.
И снова – все то же гнусное хихиканье.
- Ку-ку-ку. И где ты только набрался таких умных фраз?
Молчание на несколько ударов сердца.
Хаотичные воспоминания постепенно выстраиваются, упорядочиваются, цепляются одно за другое. Дополняются теми обрывками, что он видел, блуждая по коридорам.
Мозаика приобретает все более завершенный вид. Уже готова общая картина событий, уже проявились некоторые детали…
Не хватает только двух фрагментов. Самых важных.
Не хватает имен.
Всего лишь двух имен.
И одно из них – его собственное.
- И все-таки ты очень нехороший мальчик, - опять разрывает тишину голос зверя. – Совсем не подумал обо мне, да. Знаешь, быть скормленным какой-то совершенно безвкусной с виду тупой машине для убийств – не самая приятная участь!
Он хмурится, чувствуя странный, фантомный отзвук вины, и, чтобы заглушить его, отвечает гораздо более грубо, чем собирался:
- А почему меня должны волновать твои чувства? Мои ведь тебе безразличны… И вообще, ты сам тоже – тупая машина для убийства!
Зверь, похоже, даже и не думает обижаться. Только улыбается еще шире и говорит с притворным осуждением:
- Ах, как невежливо! Ты разбиваешь мне сердце… сейчас, я только вспомню, где оно у меня находится…- и вдруг внезапный вопрос. - А если бы все-таки он так и не пришел? Что было бы тогда?
Какое-то время он молчит, тщетно пытаясь не думать. А потом неожиданно где-то глубоко внутри просыпаются раздражение и злость, которые выплескиваются резким:
- Я не собираюсь переживать и терзаться из-за того, что могло бы произойти.
Зверь фыркает и с парадоксально невинным видом уточняет:
- А чем ты тогда занимаешься сейчас?
И, явно издеваясь над его беспомощностью, над тем, что он никак не может вспомнить все до конца, добавляет, впервые называя его по имени:
- Смешно, но - ты так и остался все тем же бестолковым наивным ребенком… На-ру-то.
Три слога падают в пустоту вокруг и взрывают ее болью.
продолжение в комментариях
@темы: команда №7, angst, drama, гет, слеш, medb., romance, лист, авторский
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
читать
Коридоры заплетались лабиринтом. Закручивались причудливой сетью гигантской паутины.
И где-то в ее центре просто обязан был скрываться паук. Огромный, зловещий, хищно-ужасающий. Словом, под стать самим коридорам.
Повороты, повороты, повороты, редкие двери, скользкий, холодный пол и такие же стены. Он уже давным-давно запутался, куда идет: может, вперед… а может, вообще вверх или же наоборот вниз. Сначала он безотчетно надеялся выбраться из лабиринта, вырваться на свет – хотя уже почти совсем не помнил, что вообще такое свет – вдохнуть пару глотков настоящего воздуха – хотя что такое воздух, он уже тоже забыл. Но потом постепенно стало ясно, что лабиринт расширяется бесконечной, безграничной спиралью… что из него нет выхода…
И тогда он решил идти к центру.
Человек в черном плаще с красными облаками. Черные волосы, красные глаза. Черные полосы на лице, красные капли крови на губах. Черное и красное. А голос – тоже черно-красный, презрительный и насмешливый:
- Сила – это самое важное. Чистая сила ради самой силы! Ты настоящий идиот, если неспособен понять этого.
- А ты - ограниченный самодовольный ублюдок! Сила – это всего лишь средство для достижения целей, а не самоцель.
Человек в ответ лишь качает головой в притворном сожалении:
- Ты даже еще более глуп, чем мой брат… Ты никогда и никого не сможешь спасти.
…Никогда и никого…
Тихие, едва различимые шорохи и скрежет где-то в темноте. Он уже успел привыкнуть к этому призрачному шуму, как и к фантомным голосам, изредка разрывавшим безразличную тишину коридоров. Не обращал внимания и просто продолжал двигаться вперед.
Главное – не останавливаться. Ни в коем случае. Это единственное, в чем он был уверен.
В том, что должен идти, скольких бы сил это ни стоило.
И тогда… тогда, может быть, ему все-таки удастся – нет, не выбраться на свободу… достичь центра проклятого, ненавистного лабиринта.
И хотя бы разок от всей души врезать по ухмыляющейся харе неведомого паука.
Хидеаки Такеши был самым обыкновенным чуунином, каких множество в Конохе. Он совершенно обыкновенно вел себя, совершенно обыкновенно работал учителем в Академии, совершенно обыкновенно принимал экзамены на звание генина. В общении он тоже был совершенно обыкновенным. И привычки у него были самые что ни наесть обыкновенные. Если он вдруг покидал деревню, отправляясь на миссии, то миссии эти тоже были самыми обыкновенными и совершенно неопасными. Словом, Такеши был одним из самых не выделяющихся шиноби Конохи. Ну разве что выглядел он не совсем обыкновенно: всю левую половину его лица закрывала густая темная челка, прячущая изуродованную страшным шрамом щеку. Такеши был довольно привлекательным молодым человеком лет двадцати семи… но те, кто хоть раз случайно видели его шрам, сразу же переставали его таковым считать. Точной причины появления шрама никто не знал, сам Такеши в ответ на осторожные расспросы либо отмалчивался, либо говорил что-то туманное про нападение какого-то дикого зверя.
Его нельзя было назвать нелюдимым, однако ни семьи, ни близких друзей у него не было. Он часто улыбался, но совсем не умел шутить. Немногих желавших познакомиться с ним поближе девушек ненавязчиво избегал… парней, впрочем, тоже. Единственными, с кем он общался более-менее регулярно, были Ирука и некоторые другие преподаватели из Академии.
А еще Такеши до тихого бешенства, до нервной дрожи в сведенных судорогой пальцах ненавидел Учиху Саске.
И это чувство было чуть ли ни единственным, которое он испытывал. Во всяком случае, единственным по-настоящему сильным.
Когда Саске ближе к вечеру получил приказ от Хокаге явиться утром к ней в кабинет, он и не предполагал, что там соберется столько людей. Сакура сидела за столом Шизуне и разбирала какие-то бумаги (что, впрочем, неудивительно: год назад Тсунаде официально назначила свою ученицу своей же второй помощницей), прямо на подоконнике устроился Какаши с неизменной книжкой в руках, на двух стульях, предназначенных клиентам, с удобством расположились Ино и Акамару, рядом с ними стоял Киба и о чем-то беседовал с девушкой. Неджи, Шино и Шикамару вдумчиво подпирали стенку, сама Хокаге что-то негромко говорила явно встревоженному Ируке. Оставалось только радоваться, что не было этого бледного, Сая… Ха, такое впечатление, будто здесь собрался весь их выпуск и все остальные имевшие близкое отношение к Наруто люди, за исключением разве что тех, кто находился на миссии.
Впрочем – похоже, так оно и было.
Услышав стук аккуратно прикрываемой двери, Сакура вскинула голову. Остальные даже не пошевелились. Девушка какое-то время смотрела на Саске неузнающим взглядом, потом бледно улыбнулась, кивнула в качестве приветствия и негромко позвала – но ее голос легко перекрыл гул других голосов:
- Тсунаде-сама… Все в сборе.
Хокаге резко повернулась к двери, нахмурилась, потом тяжело опустилась в свое кресло. Остальные затихли и выстроились перед ее столом беспорядочным полукругом, даже Какаши соизволил слезть с подоконника, хотя книгу не убрал. Саске скривился и демонстративно прислонился спиной к двери.
Проклятье. Все это ему не нравилось. Сильно не нравилось.
- Что ж, - Тсунаде окинула каждого из присутствующих пристальным взглядом, прежде чем продолжить. – Полагаю, мне не нужно пояснять, по какой причине я собрала здесь всех вас.
Да уж, действительно, у них был такой большой выбор… из целого одного пункта.
Все молчали и отводили глаза. Саске раздраженно дернул уголком губ и первым нарушил молчание:
- Причина ясна. Каков повод?
Странно, почему его голос звучит так хрипло?.. Учиха с трудом подавил желание прокашляться.
Неотступно преследовавшая его тревога выдвинулась на передний план и заметно усилилась.
Что еще произошло? Что могло произойти такого, о чем он почему-то не знал?
…Он ведь, как и велела Хокаге, как решил он сам, все эти полторы недели продержал Наруто дома. Они только пару раз вечером вышли прогуляться… но Саске тщательно следил, чтобы этот усоратонкачи не мозолил глаза остальным жителям деревни… им совсем не нужны были вопросы…
Легкий, призрачный звон в ушах. Кончики пальцев почему-то дрожат… Учиха сложил руки на груди, стараясь сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
Напряжение и ожидание.
Саске ненавидел предчувствия. Тем более – дурные предчувствия.
Он всегда предпочитал действовать и опережать.
Тсунаде поставила локти на стол, сцепила кончики пальцев, какое-то время внимательно смотрела на документы перед собой, потом негромко проговорила:
- Я не виню никого из вас… на самом деле, я даже предполагала, что что-то подобное может случиться… но не думала, что так скоро.
Напряжение усилилось. До треска в воздухе. Учихе на мгновение показалось, что все в комнате затаили дыхание… Он нахмурился и снова оказался тем единственным, кто решился прервать молчание:
- Хокаге-сама, при всем моем почтении, - никакого почтения в голосе Саске и в помине не было, - быть может, Вы все-таки сразу скажете прямо, а не будете путать нас окольными намеками?
Удивительно, и как только у него хватило сейчас дыхания на такую длинную фразу…
Стоявший неподалеку Неджи нахмурился, не поворачивая головы в его сторону:
- Учиха, соблаговоли быть повежливей.
Саске только громко фыркнул в ответ.
Ситуация его бесила. И нервировала. И он даже не знал, какое из этих чувств – раздражение или тревога – было сильнее.
Хокаге перевела на него темный, тяжелый взгляд и все так же размеренно, спокойно ответила:
- Прямо? Хорошо, будет вам прямо. Подробности состояния Наруто все-таки стали известны главам самых сильных кланов Конохи, - она помолчала примерно с полминуты, давая собравшимся возможность осознать в полной мере значение этих слов, и продолжила. - Остается радоваться лишь тому, что для большинства жителей деревни тайна все-таки продолжает оставаться тайной.
- Ваш голос звучит так, что радоваться почему-то совсем не хочется, - осторожно заметил Какаши.
Стоявший рядом с ним Ирука сжал руки в кулаки, явно сам не заметив этого.
Обычно молчаливый Шино неожиданно выступил чуть вперед:
- Об этом слышал тоже я. Отец говорил. Сухи, разговоры о том, что слишком опасен Наруто, в обычном своем состоянии в том числе, а сейчас – тем более. Им никто не верит почти. Но… - он пожал плечами и снова замолчал, спрятав лицо в высоком воротнике.
Пятая резко, с силой выдохнула, потерла лоб. И все так же спокойно, неестественно спокойно, сказала:
- Они боятся, что теперь, когда Наруто ослабил контроль, Девятихвостый может вырваться на свободу. И требуют… ликвидации проблемы, - она подняла голову и прямо посмотрела на своих подчиненных, на всех сразу. И раздельно, тихо добавила. – То есть казни.
Тревога лопнула, как пустой изнутри стеклянный шар, усеяв все вокруг мелкими осколками. Стекло в воздухе. Острое стекло, которое впивается в горло, в уши, в грудь. Жалит и режет. Мешает дышать.
Ка… з… ни?…
Окружающая реальность почему-то сразу стала слишком яркой и болезненно четкой. Полузакрытый тучами круг солнца за распахнутым окном, запах прелой листвы, воды и дыма, разом побледневшие лица остальных собравшихся.
И тишина. Оглушающая. Оглушительная.
Саске чуть склонил голову, позволяя челке упасть на глаза, и медленно, совсем негромко, почти задумчиво произнес:
- …Что ж, пусть приходят.
Свирепое синее сияние под опущенными веками. Черный и синий. И рыжий.
Ярко-ярко рыжий.
- Ты… Да как ты можешь!.. – потрясенно выдохнул кто-то, кажется, Киба.
- Саске, - голос Тсунаде прозвучал неожиданно громко и властно, так, что он просто не смог не посмотреть на нее. – Успокойся, - с нажимом велела Пятая. - Если ты вместо этого собственноручно казнишь полдеревни, никому легче не станет. И в первую очередь – самому Наруто.
Учиха резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, но все-таки заставил себя кивнуть, старательно игнорируя изумленные и настороженные взгляды остальных.
Тсунаде откинулась на спинку своего кресла и демонстративно скривилась:
- В случае моего отказа они угрожают предать все это дело огласке, что немедленно вызовет в деревне панику… и приведет в итоге к тому же самому требованию. Мне милостиво выделили на размышления – либо исправление ситуации – две недели, начиная с сегодняшнего дня. И ни часом больше.
Наруто, а что бы ты сказал об этом? Ты, всегда наивно полагавший, что Хокаге обладает абсолютной властью, а также всеобщим уважением? Что Хокаге все обязательно должны любить и беспрекословно подчиняться его приказам?
…кретин…
Саске сжал губы в тонкую линию, требовательно глядя на Тсунаде, потом отрывисто спросил:
- На самом деле это все для них лишь повод, чтобы свести наконец старые счеты… я прав?
- После того случая тебя, конечно, считают героем… но в то же время у тебя по-прежнему остались недоброжелатели, которые считают, что носителя Девятихвостого стоит уничтожить. Так что постарайся пореже оказываться в центре внимания. Проще говоря – не выпендривайся.
Наруто широко улыбнулся, довольно зажмурившись:
- Ну что ты, Тсунаде-баа-чан, как я могу! – он с силой сжал ладонью левое плечо, чуть склонив голову набок. – Я ведь всего лишь самый обыкновенный дзенин.
Хокаге ничего не ответила. Но Учиха и так знал, что не ошибся. Нахмурился еще сильней и перевел взгляд за окно.
Ирука не выдержал и принялся нервно расхаживать по кабинету из угла в угол.
- Интересно… И кто именно является автором этих слухов? – протянул Какаши с нехорошей задумчивостью в голосе, потирая подбородок.
- Видимо, нам придется это выяснить, чем скорее, тем лучше, - Шикамару пожал плечами, потом чуть дернул уголком рта, раздраженно выдохнув. – Как же это все проблематично! Будто мне в семье неприятностей мало…
- В семье? – искренне удивился Киба. – А что у тебя опять не так? У вас ведь вроде как медовый месяц… второй год подряд, - он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. Акамару веско гавкнул басом.
Шикамару скривился:
- «Вроде как» - хорошее слово. Темари последнее время стала слишком раздражительной и постоянно грозится бросить Коноху и вернуться к братьям… впрочем, это только мои проблемы, - опомнился он, нахмурившись и делая вид, что ничего не говорил.
…Как они могут?.. Как они могут так беспечно говорить сейчас о чем-то постороннем?..
Ирука продолжал расхаживать по комнате, пока Какаши наконец флегматично не перехватил его за рукав. Учитель даже не обратил на него никакого внимания, хотя остановился, и резко повернулся к Хокаге:
- Мы действительно должны предотвратить эти ужасные слухи! Пока не стало слишком поздно!
- Ну так вперед! – громко фыркнула Тсунаде, надолго прикладываясь к своей бутылке, которую успела извлечь из ящика стола. Потом продолжила, нахмурившись еще сильней. – Именно за этим я вас и позвала. Делайте, что хотите – но самое позднее через неделю вы должны с этим разобраться! В конце концов, ниндзя вы или где?! Мы с Сакурой и остальными медиками займемся Наруто. Его память необходимо пробудить как можно скорей. Потому что это становится уже по-настоящему опасным, - она протяжно выдохнула и снова потерла лоб рукой, вполголоса добавив. – Ведь никто не может поручиться, что эти слухи в итоге не окажутся правдой…
- Что?! – мгновенно возмутился Ирука. – Да как… да как… Да Наруто никогда не проиграет! Никогда не сдастся Девятихвостому!!!
Какаши ненавязчиво дернул его за рукав, который все еще продолжал сжимать в пальцах:
- Тише-тише, успокойся. Да-да, мы все и так прекрасно знаем, что Наруто твой любимый ученик и вообще почти названый сын, и ты переживаешь за него сильнее всех остальных вместе взятых, - видимая даже под маской улыбка сползла с его лица, сменившись какой-то мрачной серьезностью. - Ты что, правда думаешь, что мы позволим случиться чему-либо подобному? Так просто отдадим им Наруто?
Ирука какое-то время изумленно смотрел на него, потом медленно покраснел, резко высвободил руку и отошел к окну.
Саске скрипнул зубами. Все вокруг по-прежнему казалось слишком четким и ярким – как перед обмороком.
Хотя при этом нельзя сказать, что происходящее было для него большой неожиданностью…
- Как вообще могло дойти до этого? – очень тихо проговорила Сакура, глядя куда-то в пол и потирая плечи, словно ей было холодно. – Он ведь… он… - у девушки перехватило горло, и она замолчала, досадливо поморщившись.
Саске отстраненно отметил про себя, что, если б Сакура сейчас стояла рядом со стеной, то непременно врезала бы по ней кулаком. А значит – на месте стены остались бы только обломки.
Тсунаде не стала делать вид, будто не поняла, что имеет ввиду ее ученица. Тяжело вздохнула и усмехнулась чуть криво:
- Да, конечно, Узумаки Наруто – герой Конохи. Если бы не он, от этого места, скорее всего, остались бы одни только руины. Да и то вряд ли. Но – это было три года назад. Человеческая память коротка.
- Но ведь Четвертого помнят до сих пор! – протестующе воскликнул Ирука, отворачиваясь от окна.
- И при этом не помнят даже его имени, - отрезала Пятая. Потом продолжила более спокойно, словно размышляя вслух. - На самом деле люди воистину странные существа. Им свойственно считать, что, если герой совершил какой-то подвиг, пусть даже самый невероятный, но при этом – выжил, не погиб, сражаясь с врагом, не пожертвовал своей жизнью… такой подвиг в какой-то мере обесценивается. Уже кажется не таким значительным и героическим. Герой выжил – в то время как многие другие защитники деревни погибли. Неудивительно, что кому-то подобное кажется… неправильным, - при этих словах ее усмешка стала совсем кривой. - К тому же, многие в тот день Наруто не видели, и большинство считает, что он использовал силу Девятихвостого, что тоже… уменьшает его личные заслуги.
Ветер – расширяющейся воронкой, резкий и леденящий. Свирепый, безжалостный, такой сильный, что поневоле становится жутко. Стремительно кружит листья, уносит их куда-то вверх, кромсает в клочья, в мелкую пыль. И – столб невероятно яркой, слепящей светло-синей чакры, закручивающейся спиралью.
- Я не позволю вам разрушать мою деревню.
Все остальные молчали, сосредоточенно хмурясь и не глядя друг на друга. Тсунаде после небольшой паузы продолжила все тем же спокойным тоном:
- Они ведь не знают, что еще полгода после официальной выписки из больницы он начинал задыхаться после малейшей физической нагрузки и кашлял кровью по ночам… И что ему до сих пор продолжают сниться кошмары. Не так ли? – Пятая перевела пристальный взгляд на Саске, едва заметно приподняв одну бровь.
Учиха с силой стиснул зубы, до боли, до звона в ушах. Однако боль эта была слишком слабой, слишком ничтожной, чтобы отрезвить. Успокоить.
Какое она имеет право говорить это при всех?! Он совершенно не хотел, чтобы остальные знали! Это было не их дело!
Саске много более чем просто не любил об этом вспоминать. Но на самом деле еще одной причиной того, что он все-таки согласился переехать жить к Наруто, были эти проклятые, темно-красные полгода. Когда безмозглый усоратонкачи запросто мог угробить сам себя какой-либо очередной глупой выходкой, а значит, за ним необходимо было кому-то присматривать.
Неджи что-то негромко шепнул стоявшему рядом Шикамару, тот пожал плечами. Тсунаде уже в который раз обвела собравшихся пристальным взглядом, снова отхлебнула из бутылки и махнула рукой:
- Ладно, все, собрание окончено. Выметайтесь!
Еще какое-то время шиноби стояли, не двигаясь, потом дружно повернулись к двери, как одинаковые, послушные куклы – и снова замерли.
Саске даже и не подумал двинуться с места. Продолжал неподвижно стоять, скрестив руки на груди. Окинул каждого находившегося в комнате тяжелым взглядом и медленно, очень тихо проговорил:
- Если кто-нибудь расскажет ему про Девятихвостого… - он не закончил угрозу, позволив фразе повиснуть в воздухе.
За окном заметно потемнело, густые тяжелые тучи заволокли небо полностью. Ветер носил в воздухе мокрые опавшие листья.
Шиноби переглянулись. Стоявшая ближе всех к двери Ино удивленно моргнула:
- Н-но… Саске-кун, я понимаю, ты хочешь дать Наруто шанс пожить обычной жизнью, но…
Саске просто снова перевел взгляд на нее. Девушка вздрогнула и непроизвольно сделала шаг назад.
Акамару негромко заворчал. Киба придвинулся к Ино, касаясь ее плечом, и яростно уставился на Саске.
Тот неожиданно поймал себя на желании усмехнуться. Совсем не потому, что ему было весело. Оттолкнулся от двери рукой и отошел в сторону, позволяя остальным пройти.
Мир постепенно переставал казаться таким особенно ярко-четким и резким, возвращался к своему обычному состоянию.
Киба пропустил Ино вперед, снова покосился на Саске и негромко проворчал, проходя мимо:
- Скорей бы уж Наруто действительно в себя пришел, а то Учиха стал какой-то совсем неадекватный…
Саске демонстративно сделал вид, будто этих слов не услышал.
Неджи, выходя за дверь, тоже не удержался от тихого комментария:
- Учиха… Тебя бросает из крайности в крайность. Уж определись, чего ты по-настоящему хочешь.
Какаши просто хлопнул его по плечу. Сакура бледно улыбнулась, но, пожалуй, Саске был благодарен и за такую улыбку.
Остальные смотрели либо прямо перед собой, либо куда-то в сторону.
Наконец в кабинете остались только Учиха и Хокаге. Тсунаде мрачно, с грохотом поставила опустевшую бутылку на стол и нахмурилась, мрачно бросив:
- Предложение убираться относилось и к тебе тоже.
Саске вместо того, чтобы подчиниться приказу, шагнул ближе, пряча руки в карманы. И отрывисто спросил:
- Почему память все никак не возвращается?
Пятая промолчала, изучая собственный ноготь.
Учиха дернул уголком губ и попытался снова:
- Это… глупо.
Нелепо. Бессмысленно. Как что-то подобное вообще могло произойти с ним?
Как его, Узумаки Наруто, проклятого будущего Хокаге и просто ненормального всеобщего спасителя, могло сразить что-то настолько… простое?!
- Даже какой-нибудь великий, легендарный герой, прошедший невредимым все Пять Стихий и спасший полмира, - неожиданно заговорила Тсунаде, задумчиво глядя на какой-то очередной документ, - выживший после десятка смертельных ран и страшных переломов может в самый обычный день свалиться с лестницы и свернуть себе шею.
…Нет, спасибо. Не надо. Такого – точно не надо.
- Так что глупо это все или нет – решать не нам, - она вздохнула, еще какое-то время пристально смотрела на Саске, потом все же ответила. – Похоже, что сознание Наруто пытается самозащититься, отбросив все лишнее. На него снаружи давит слишком много чересчур сильных эмоций и чувств. Они его… разрушают. И – они также постепенно ослабляют печать.
Слишком много?.. Печать?..
Саске так и знал, что эмоции никогда не доводят до добра. Никогда. Какими бы они ни были.
…печать?..
- То есть, - медленно проговорил он, - Вы хотите сказать, что виной тому, что память все не возвращается, может быть Девятихвостый?
Пятая хмыкнула и чуть приподняла одну бровь:
- А как ты думаешь?
Саске отвернулся.
- Я… я не знаю.
Он ненавидел признаваться в чем-либо подобном.
Он ненавидел быть не в силах что-либо исправить.
Поняв, что больше Хокаге ничего добавлять не собирается, Учиха отрывисто кивнул вместо прощания и наконец покинул кабинет.
Ветер и молчание.
Когда Саске вышел на улицу, с темного, серо-свинцового неба уже начали срываться первые тяжелые капли. Он зачем-то подставил ладонь, поймал две или три, бездумно глядя, как тонкие холодные струйки медленно ползут к запястью… потом встряхнулся и поспешил вперед по улице.
Для полного, совсем абсолютного счастья ему сейчас не хватало только вымокнуть насквозь под каким-то дурацким дождем.
Многие считают, что в обязанности капитана входит распределение заданий между остальными членами анбу и поддержание строгой дисциплины в их рядах. Также капитану приписывается обязанность возиться с документацией, отчетами, сметами расходов и наградами-наказаниями. И еще он, по слухам, должен разбираться со всеми возникающими внутренними конфликтами.
Но на самом деле почти всем этим занимаются его помощники, остальные офицеры.
У самого капитана только две обязанности. Первая – он вместе с Хокаге проводит отбор воинов, достойных состоять в анбу, и следит за их психологической совместимостью.
И вторая – в теории он должен следить, чтобы никто из его подчиненных не погиб. Уметь так распределять их на задания, чтобы воины поддерживали и охраняли друг друга и чтобы при этом не страдала их эффективность как исполнителей.
Теперешний капитан умудряется быть везде одновременно. И с тех пор, как он стал капитаном, на практике во время миссий не погиб ни один из его подчиненных. Ранения были, тяжелые в том числе, а смертей – не было.
Капитан анбу должен быть очень хорошим психологом.
Очень хорошим.
А еще он должен быть просто сумасшедшим – потому что никакой нормальный человек не выдержит такой нагрузки и ответственности.
…впрочем – не более сумасшедшим, чем Хокаге.
Когда Саске и Наруто наконец стали любовниками, никого из их друзей это не удивило. Вернее, они просто были уверены, что обоих «заклятых противников» именно такие отношения связывали чуть ли не с самого начала. Во всяком случае, одержимость Наруто и его навязчивую идею «я-верну-Саске» все называли не иначе, как «влюбленностью» - сначала в шутку… потом и на полном серьезе. Правда, говорили об этом только тогда, когда были уверены, что сам Наруто ничего не услышит. Когда Саске все-таки вернулся… особенно если учесть, при каких обстоятельствах он вернулся… то, что они с Наруто все-таки пара, уже не вызывало сомнений ни у кого из близко знавших их людей.
Хотя, должно быть, они все очень бы удивились, если б узнали, что инициатором более… близких отношений был именно Саске, ибо эту роль дружно приписывали Наруто, эмоциональному, открытому, упорному и искреннему.
Впрочем, достоинства Узумаки – как и его недостатки – можно было перечислять практически до бесконечности.
…Все началось очень просто и как-то по-дурацки, спустя два месяца после помолвки Сакуры и Ли, когда Саске и Наруто возвращались с совместной миссии ранга А, изрядно вымотавшей их обоих. Обошлось без ранений, но общее состояние было каким-то подавленным и одновременно почти эйфорическим: можно спокойно смотреть на закатное небо, долго, столько, сколько захочется, и никто не будет отвлекать. Можно вдохнуть полной грудью, медленно, глубоко, не спеша, а не отчаянно хватать ртом воздух в попытке надышаться в последний раз. Чувства мешались в дикий коктейль – досада оттого, что они так долго провозились с, казалось бы, незначительным заданием; раздражение на себя же и тех, кто поручил им такую дурацкую миссию; спокойствие и расслабленность, потому что им теперь предстояли целых четыре свободных дня; умиротворение… просто потому, что они до сих пор живы и возвращаются домой.
Говорить ничего не хотелось, Саске был даже благодарен Наруто, хотя ни за что не признал бы этого вслух, что тот не доставал его своей обычной болтовней. Небо было абсолютно чистым, без единого облака, и очень высоким; закат красил деревянные заборы в рыжий и желтый, а волосы Наруто превращал в красно-золотые. Оба шиноби, не сговариваясь, остановились на углу своей улицы, под старым дубом, и засмотрелись на небольшой пруд, где важно прохаживались красноголовые журавли – Учиха давно не видел этих птиц в Конохе.
Молчание вдвоем было редким, но оттого только более ценным удовольствием.
И Саске сам от себя не ожидал, что нарушит это молчание именно он. Тем более – так. Просто в какой-то момент он посмотрел на резко очерченный солнечным светом профиль Наруто, его непривычно задумчивое лицо и вдруг задал вопрос, который мучил его уже более года:
- Зачем ты так старательно, отчаянно меня спасал?
Узумаки вздрогнул от неожиданности, перевел на друга изумленный взгляд, но прежде, чем он успел хоть что-либо ответить, Саске вскинул одну бровь и задумчиво протянул:
- Ради себя, не так ли?
Наруто расширил глаза и, чуть заикаясь, выдавил:
- Ч-что?..
Учиха чуть поморщился:
- Только не надо делать вид, что ты меня не понял, - он перевел взгляд на взлетевших, сея тучи брызг, журавлей и продолжил. – Я слышал уже не раз, что ты якобы обещал Сакуре, что вернешь меня… Но на самом деле я ведь зачем-то был нужен именно тебе, не так ли? Именно ради себя ты так хотел меня вернуть, да? Показать всем остальным, как ты силен. Что всегда добиваешься того, чего хочешь… и даже не будешь при этом интересоваться желаниями других, - Саске едва заметно усмехнулся и снова посмотрел на напарника. - Или скажешь, что я неправ?
Они так старательно избегали данную тему все это время… По обоюдному согласию не теребили старые раны…
Но – слова были наконец произнесены.
Какое-то время Наруто стоял с открытым ртом и откровенно непонимающим, чтоб не сказать ошарашенным выражением лица. Потом сильно нахмурился, скрипнул зубами и отвернулся, тем не менее ответив совершенно спокойным и ровным голосом:
- Тэме. Все-таки как ты можешь быть таким ублюдком?.. Вот честное слово, если б я не устал так сильно, врезал бы тебе сейчас с превеликим удовольствием!
Усмешка Учихи стала только шире. Ха, вряд ли. Впрочем, Узумаки всегда свойственно было так или иначе переоценивать свои силы…
- Так, значит, я все-таки неправ? – откровенно скептическим тоном повторил Саске.
Наруто даже не удостоил его взглядом, нервно дернув плечом.
Мм? Разве он сказал что-то не то?..
Так они молчали еще примерно с минуту. Учиха снова посмотрел на пруд, вдруг осознав, что на сей раз это самое молчание ему почему-то совсем не нравится. Покосился на напарника и задал второй волновавший его вопрос, постаравшись, чтобы голос звучал как можно беспечней:
- Эй, усоратонкачи, я вот еще что давно спросить хотел… Ты что, все эти годы только носился за мной и даже не озаботился завести себе девушку… или парня?
Наруто вздрогнул всем телом и стремительно развернулся к нему, яростно сверкая глазами, но Саске снова не дал ему ничего ответить, усмехнувшись совсем широко и добавив:
- О, признаться, подобное постоянство мне льстит.
На самом деле он в тот момент не подразумевал ничего такого… хотя и слышал пару раз краем уха перешептывания остальных о неких «узах», якобы связывавших его и Узумаки.
Слухи всегда глупы и нелепы.
Впрочем…
Наруто сжал кулаки, покраснев от крайнего возмущения, и почти прошипел:
- Ты, ты, ты… да катись ты к… Орочимару и всем Акацки разом!!!
- Не выйдет, даже при всем желании. Если ты вдруг забыл – они уже все благополучно померли, - немного помолчав, Учиха не удержался и продолжил «допрос». – Но ты хотя бы с кем-нибудь целовался? Не считая того нашего первого поцелуя в Академии, разумеется.
Саске неожиданно поймал себя на мысли, что ему по-настоящему нравится дразнить Наруто.
Тот от возмущения не мог никак подобрать слов, продолжая бешено сверкать глазами, потом наконец прорычал:
- Урод! Представь себе, да! Проклятье, да ты сейчас ведешь себя точно так же, как Сай: этот бледный тоже вечно достает меня рассуждениями на тему размера моего… г-хм… да еще и в гей-бар недавно звал…
Саске нахмурился, поняв вдруг, что такое особое внимание Сая к Наруто ему почему-то совсем не нравится. Однако решил все же продолжить игру, невинно уточнив:
- Но ты ведь, разумеется, не согласился?
Наруто зарычал громче и вдруг бросился на него с кулаками, рявкнув:
- Кретин, в Конохе нет гей-баров!!!
Саске без труда увернулся, поймал напарника за руку и впечатал спиной в дерево. А после, улыбнувшись внезапной мысли, чуть наклонился и поцеловал Наруто в губы. Тот от неожиданности оцепенел, потом, протестующе замычав, попытался вырваться, отчего Саске только углубил поцелуй, крепко удерживая свою жертву за запястья… а потом Наруто вдруг начал отвечать – с яростью, почти агрессией, пытаясь перехватить инициативу. Разумеется, Саске этого ему не позволил.
Шум ветра в голове и почему-то – привкус кисло-сладких осенних яблок на кончике языка. И слепящее даже сквозь закрытые веки солнце.
Ни тот, ни другой не заметили, когда они успели сползти вниз по стволу дерева. Наконец прервавшись, какое-то время просто сидели друг напротив друга, соприкасаясь лбами, и тяжело дышали с таким усердием, словно это было какой-то крайне важной миссией. Потом Саске медленно поднялся на ноги – запястья напарника он уже давно выпустил – привычно спрятал руки в карманы и снова усмехнулся, на сей раз едва заметно.
Что ж, Наруто не обманул: целоваться он правда умел. Интересно, кто?.. Неужели кто-то из девушек?.. Впрочем, практика ему явно не помешала бы.
- Извращенец, - пробурчал Наруто, но голос его звучал как-то неуверенно.
Саске не счел нужным отвечать и просто протянул напарнику руку, помогая подняться.
В ту ночь они впервые переспали. И все вдруг встало на свои места. Хотя Наруто с утра и ворчал, что у него дико болит задница, но Саске с ухмылкой ответил ему, что это только с непривычки.
С того дня Учиха стал пристально следить, чтобы никто не подходил к Наруто слишком близко. В особенности – девушки, Сай и Неджи. Шикамару, с которым Наруто неожиданно особенно сдружился, Саске еще кое-как терпел: во-первых, это был Шикамару, а во-вторых – у него была жена. Причем такая, от которой бегать на сторону, даже при всем желании, было бы слишком… проблематично.
Учиха Саске был диким собственником, ревнивым и властным. В основном потому, что слишком мало любви ему доставалось в жизни.
Учиха Саске был диким собственником – и ему нравилось им быть.
Ветер рвал тучи в клочья. Бесформенные, мутные клочья, сырые ошметки грязно-серого цвета. Они медленно, с угрозой ползли по небу, время от времени проливаясь на землю холодным дождем.
Впрочем, никакого принципиального значения погода не имела. Просто портила настроение.
Но пока она не портит их планов – вполне можно стерпеть и дождь, и снег, и треклятый ветер.
Такеши повыше поднял воротник, ежась от холода. Ветер он никогда не любил. И не только потому, что тот постоянно сдувал челку с лица, обнажая изуродованную щеку.
Просто у ветра была свобода, которой всегда не хватало самому Хидеаки.
Хм-м, похоже, дождь настраивает его на философский лад. Забавно. Шиноби едва заметно усмехнулся и ускорил шаг. Лучше бы все-таки успеть все закончить до того, как начнется настоящий ливень.
Небольшой одноэтажный дом на углу улицы, с рыже-красной черепичной крышей и зелеными ставнями на окнах, совершенно не казался необычным… если не знаешь, кто в нем живет.
Бешеных зверей надо держать в клетках – кажется, так всегда говорил сенсей? Видимо, Хокаге-сама этого мнения все же не разделяет… Жаль.
Такеши улыбнулся и решительно нажал на дверной звонок. Пронзительную, совсем не мелодичную трель почти не было слышно за шумом ветра. Раздавшиеся сразу же торопливые шаги тоже едва можно было различить, но Хидеаки все же успел благоразумно отступить назад, прежде чем дверь резко распахнулась.
- Саске, ну наконец-то ты вернулся, а я уже начал волно… ой… - Узумаки осекся, удивленно глядя на гостя, потом как-то неуверенно добавил. – Здравствуйте…
Светлые волосы, яркие даже в пасмурном полусвете дождливых сумерек, огромные глаза, еще по-мальчишески чуть округлое лицо…
Что ж, похоже, слухи не врали. Узумаки действительно изменился. Сильно. Конечно, Такеши раньше не был с ним близко знаком, но… слышал он об этом мальчишке много самого разного. И далеко не всегда лестного. Неуверенное смущенное существо на пороге под эти описания явно не подходило.
Впрочем, Хидеаки не стал бы особенно доверять этим переменам. Кто знает, чего можно ожидать от Девятихвостого?
Все-таки сенсей по-настоящему мудр и предусмотрителен.
Такеши улыбнулся шире, взъерошив волосы на затылке, отцепляя от шеи неприятно липкие от воды длинные пряди:
- Здравствуй, я…
«Сказать, что мы были друзьями?.. Нет, слишком категорично и рискованно».
- …друг Ируки-сенсея. Он просил кое-что тебе передать.
Узумаки мгновенно просиял счастливой улыбкой и чуть посторонился:
- Ано-нэ, проходите, я вам чаю сделаю…
- Нет-нет, спасибо, не стоит утруждаться! – Такеши поспешно вскинул руки ладонями вверх. – Боюсь, у меня нет времени… Я действительно зашел только для того, чтобы отдать тебе одну вещь. Вот, держи! – он достал из-за пояса и протянул мальчишке небольшой свиток.
Свиток, полностью посвященный истории двадцатилетней давности. Чрезвычайно важной истории. Так уж получилось, что Такеши пару дней назад действительно вместе с Ирукой отбирал различные научные свитки и книги в библиотеке Академии, предназначенные для Узумаки. И просто не смог удержаться от небольшого эксперимента.
Мальчишка взял свиток, повертел в руках одновременно с недоумением и любопытством.
Хидеаки улыбнулся шире, поправил челку, и, коротко попрощавшись, двинулся прочь, не оборачиваясь.
Он совсем не был уверен, что Узумаки сейчас помнит о Девятихвостом. Да знает ли он вообще о существовании Зверей?
Что ж… значит, узнает. Такеши сильно сомневался, что друзья Узумаки решили рассказать ему правду о демоне. Остается только жалеть, что сам Хидеаки не увидит лица этого мальчишки, когда тот прочтет свиток. Как он отреагирует? Что подумает? Что почувствует?.. Догадается ли, что младенец, о котором идет речь, - это он сам? Или поставит в тупик неожиданным вопросом своих друзей?
Такеши всегда любил экспериментировать. По сути, это вообще была чуть ли ни единственная вещь, которую он любил. Которая вызывала у него положительные эмоции.
Хотя на самом деле свиток сам по себе не имел никакого значения и был только поводом, чтобы… «зайти в гости». И теперь Такеши узнал то, что ему было нужно.
Он никому не доверял и хотел убедиться сам. В том, что Узумаки действительно потерял память… а значит, стал практически не опасен.
Краем глаза Такеши заметил движение на крыше. Фигура в маске. Он хмыкнул и притворился, что ничего не видит.
Что ж, можно готовить следующий шаг. Их план близок к завершению.
В коридорах было нестерпимо душно. Так, что приходилось отчаянно хватать воздух ртом, часто-часто, буквально проглатывать эти жалкие крохи кислорода… и все равно задыхаться на каждом шаге.
Душно – и парадоксально холодно. Настолько, что он уже почти совсем не чувствовал ступней и кончиков пальцев. Ледяной пол, жалящий, скользкий. Ледяные стены, сырые, тяжело давящие сверху своей каменной громадой.
И темнота. Темнота, в которой теряются очертания проклятых коридоров. Разгоняемая только мертвенно-бледным светом подозрительных поганок, кое-где проросших сквозь камень, питающихся постоянной сыростью.
Темнота, холод и отсутствие ветра.
Три вещи, которых он всегда боялся больше всего.
Бабочка. Красивая-красивая бабочка. Тонкие, ажурные крылышки в серебристой пыльце, ясно-голубые, яркие, такие, что практически теряются на фоне неба. Бабочка – свободная, красивая, чистая. Наверное, счастливая.
Так хотелось поймать эту бабочку, хотелось нестерпимо! Нет-нет, не для того, чтобы лишить ее свободы, ни в коем случае!.. Просто… просто хотелось рассмотреть ее получше. Полюбоваться. Изучить тонкий темно-синий узор на полупрозрачных крылышках. Так хотелось, чтобы она хотя бы ненадолго села к нему на пальцы, хотя бы на пару мгновений, хотя бы на долю мгновения…
Бабочка-мечта.
Он отчаянно тянул к ней руки, но неуклюжие замерзшие пальцы не желали слушаться. А бабочка легким, танцующим движением ускользала, летела вперед, вела за собой…
…а потом вдруг села на плечо другого мальчика.
Темные волосы, темные глаза, кожа бледная, как снег на цветочных лепестках. И яркая бабочка-мечта на темной ткани одежды.
Он остановился в нерешительности, потом робко сделал шаг вперед. Улыбнулся, тоже пока еще нерешительно… протянул руку…
«Поиграй со мной?.. Пожалуйста… поиграй… со… мной…»
Какое-то время темноволосый мальчик пристально смотрел на него…
…словно ждал…
А потом, когда он уже решился сделать следующий шаг – вдруг развернулся и спокойно двинулся прочь.
Медленно – но так, что невозможно было догнать.
Ушел. Прочь. Оставил. Бросил.
Унес.
Унес бабочку-мечту.
Бесплотные голоса вдруг без предупреждения стали громче, слились в сумасшедшую какофонию, ввинчиваясь в уши, до боли, до гула в голове. Он споткнулся, чуть не рухнул на ледяной пол – еле успел удержаться рукой за шершавую стену, рассек до крови пальцы.
Холодно. И посреди этого холода – почему-то что-то странное, теплое на лице.
Вперед. Все равно вперед. Всегда – только вперед.
…ушел…
продолжение в комментариях
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
читать
Глава четвертая: Срыв
Коридоры заплетались лабиринтом. Закручивались причудливой сетью гигантской паутины.
И где-то в ее центре просто обязан был скрываться паук. Огромный, зловещий, хищно-ужасающий. Словом, под стать самим коридорам.
Повороты, повороты, повороты, редкие двери, скользкий, холодный пол и такие же стены. Он уже давным-давно запутался, куда идет: может, вперед… а может, вообще вверх или же наоборот вниз. Сначала он безотчетно надеялся выбраться из лабиринта, вырваться на свет – хотя уже почти совсем не помнил, что вообще такое свет – вдохнуть пару глотков настоящего воздуха – хотя что такое воздух, он уже тоже забыл. Но потом постепенно стало ясно, что лабиринт расширяется бесконечной, безграничной спиралью… что из него нет выхода…
И тогда он решил идти к центру.
Человек в черном плаще с красными облаками. Черные волосы, красные глаза. Черные полосы на лице, красные капли крови на губах. Черное и красное. А голос – тоже черно-красный, презрительный и насмешливый:
- Сила – это самое важное. Чистая сила ради самой силы! Ты настоящий идиот, если неспособен понять этого.
- А ты - ограниченный самодовольный ублюдок! Сила – это всего лишь средство для достижения целей, а не самоцель.
Человек в ответ лишь качает головой в притворном сожалении:
- Ты даже еще более глуп, чем мой брат… Ты никогда и никого не сможешь спасти.
…Никогда и никого…
Тихие, едва различимые шорохи и скрежет где-то в темноте. Он уже успел привыкнуть к этому призрачному шуму, как и к фантомным голосам, изредка разрывавшим безразличную тишину коридоров. Не обращал внимания и просто продолжал двигаться вперед.
Главное – не останавливаться. Ни в коем случае. Это единственное, в чем он был уверен.
В том, что должен идти, скольких бы сил это ни стоило.
И тогда… тогда, может быть, ему все-таки удастся – нет, не выбраться на свободу… достичь центра проклятого, ненавистного лабиринта.
И хотя бы разок от всей души врезать по ухмыляющейся харе неведомого паука.
* * *
Хидеаки Такеши был самым обыкновенным чуунином, каких множество в Конохе. Он совершенно обыкновенно вел себя, совершенно обыкновенно работал учителем в Академии, совершенно обыкновенно принимал экзамены на звание генина. В общении он тоже был совершенно обыкновенным. И привычки у него были самые что ни наесть обыкновенные. Если он вдруг покидал деревню, отправляясь на миссии, то миссии эти тоже были самыми обыкновенными и совершенно неопасными. Словом, Такеши был одним из самых не выделяющихся шиноби Конохи. Ну разве что выглядел он не совсем обыкновенно: всю левую половину его лица закрывала густая темная челка, прячущая изуродованную страшным шрамом щеку. Такеши был довольно привлекательным молодым человеком лет двадцати семи… но те, кто хоть раз случайно видели его шрам, сразу же переставали его таковым считать. Точной причины появления шрама никто не знал, сам Такеши в ответ на осторожные расспросы либо отмалчивался, либо говорил что-то туманное про нападение какого-то дикого зверя.
Его нельзя было назвать нелюдимым, однако ни семьи, ни близких друзей у него не было. Он часто улыбался, но совсем не умел шутить. Немногих желавших познакомиться с ним поближе девушек ненавязчиво избегал… парней, впрочем, тоже. Единственными, с кем он общался более-менее регулярно, были Ирука и некоторые другие преподаватели из Академии.
А еще Такеши до тихого бешенства, до нервной дрожи в сведенных судорогой пальцах ненавидел Учиху Саске.
И это чувство было чуть ли ни единственным, которое он испытывал. Во всяком случае, единственным по-настоящему сильным.
* * *
Когда Саске ближе к вечеру получил приказ от Хокаге явиться утром к ней в кабинет, он и не предполагал, что там соберется столько людей. Сакура сидела за столом Шизуне и разбирала какие-то бумаги (что, впрочем, неудивительно: год назад Тсунаде официально назначила свою ученицу своей же второй помощницей), прямо на подоконнике устроился Какаши с неизменной книжкой в руках, на двух стульях, предназначенных клиентам, с удобством расположились Ино и Акамару, рядом с ними стоял Киба и о чем-то беседовал с девушкой. Неджи, Шино и Шикамару вдумчиво подпирали стенку, сама Хокаге что-то негромко говорила явно встревоженному Ируке. Оставалось только радоваться, что не было этого бледного, Сая… Ха, такое впечатление, будто здесь собрался весь их выпуск и все остальные имевшие близкое отношение к Наруто люди, за исключением разве что тех, кто находился на миссии.
Впрочем – похоже, так оно и было.
Услышав стук аккуратно прикрываемой двери, Сакура вскинула голову. Остальные даже не пошевелились. Девушка какое-то время смотрела на Саске неузнающим взглядом, потом бледно улыбнулась, кивнула в качестве приветствия и негромко позвала – но ее голос легко перекрыл гул других голосов:
- Тсунаде-сама… Все в сборе.
Хокаге резко повернулась к двери, нахмурилась, потом тяжело опустилась в свое кресло. Остальные затихли и выстроились перед ее столом беспорядочным полукругом, даже Какаши соизволил слезть с подоконника, хотя книгу не убрал. Саске скривился и демонстративно прислонился спиной к двери.
Проклятье. Все это ему не нравилось. Сильно не нравилось.
- Что ж, - Тсунаде окинула каждого из присутствующих пристальным взглядом, прежде чем продолжить. – Полагаю, мне не нужно пояснять, по какой причине я собрала здесь всех вас.
Да уж, действительно, у них был такой большой выбор… из целого одного пункта.
Все молчали и отводили глаза. Саске раздраженно дернул уголком губ и первым нарушил молчание:
- Причина ясна. Каков повод?
Странно, почему его голос звучит так хрипло?.. Учиха с трудом подавил желание прокашляться.
Неотступно преследовавшая его тревога выдвинулась на передний план и заметно усилилась.
Что еще произошло? Что могло произойти такого, о чем он почему-то не знал?
…Он ведь, как и велела Хокаге, как решил он сам, все эти полторы недели продержал Наруто дома. Они только пару раз вечером вышли прогуляться… но Саске тщательно следил, чтобы этот усоратонкачи не мозолил глаза остальным жителям деревни… им совсем не нужны были вопросы…
Легкий, призрачный звон в ушах. Кончики пальцев почему-то дрожат… Учиха сложил руки на груди, стараясь сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
Напряжение и ожидание.
Саске ненавидел предчувствия. Тем более – дурные предчувствия.
Он всегда предпочитал действовать и опережать.
Тсунаде поставила локти на стол, сцепила кончики пальцев, какое-то время внимательно смотрела на документы перед собой, потом негромко проговорила:
- Я не виню никого из вас… на самом деле, я даже предполагала, что что-то подобное может случиться… но не думала, что так скоро.
Напряжение усилилось. До треска в воздухе. Учихе на мгновение показалось, что все в комнате затаили дыхание… Он нахмурился и снова оказался тем единственным, кто решился прервать молчание:
- Хокаге-сама, при всем моем почтении, - никакого почтения в голосе Саске и в помине не было, - быть может, Вы все-таки сразу скажете прямо, а не будете путать нас окольными намеками?
Удивительно, и как только у него хватило сейчас дыхания на такую длинную фразу…
Стоявший неподалеку Неджи нахмурился, не поворачивая головы в его сторону:
- Учиха, соблаговоли быть повежливей.
Саске только громко фыркнул в ответ.
Ситуация его бесила. И нервировала. И он даже не знал, какое из этих чувств – раздражение или тревога – было сильнее.
Хокаге перевела на него темный, тяжелый взгляд и все так же размеренно, спокойно ответила:
- Прямо? Хорошо, будет вам прямо. Подробности состояния Наруто все-таки стали известны главам самых сильных кланов Конохи, - она помолчала примерно с полминуты, давая собравшимся возможность осознать в полной мере значение этих слов, и продолжила. - Остается радоваться лишь тому, что для большинства жителей деревни тайна все-таки продолжает оставаться тайной.
- Ваш голос звучит так, что радоваться почему-то совсем не хочется, - осторожно заметил Какаши.
Стоявший рядом с ним Ирука сжал руки в кулаки, явно сам не заметив этого.
Обычно молчаливый Шино неожиданно выступил чуть вперед:
- Об этом слышал тоже я. Отец говорил. Сухи, разговоры о том, что слишком опасен Наруто, в обычном своем состоянии в том числе, а сейчас – тем более. Им никто не верит почти. Но… - он пожал плечами и снова замолчал, спрятав лицо в высоком воротнике.
Пятая резко, с силой выдохнула, потерла лоб. И все так же спокойно, неестественно спокойно, сказала:
- Они боятся, что теперь, когда Наруто ослабил контроль, Девятихвостый может вырваться на свободу. И требуют… ликвидации проблемы, - она подняла голову и прямо посмотрела на своих подчиненных, на всех сразу. И раздельно, тихо добавила. – То есть казни.
Тревога лопнула, как пустой изнутри стеклянный шар, усеяв все вокруг мелкими осколками. Стекло в воздухе. Острое стекло, которое впивается в горло, в уши, в грудь. Жалит и режет. Мешает дышать.
Ка… з… ни?…
Окружающая реальность почему-то сразу стала слишком яркой и болезненно четкой. Полузакрытый тучами круг солнца за распахнутым окном, запах прелой листвы, воды и дыма, разом побледневшие лица остальных собравшихся.
И тишина. Оглушающая. Оглушительная.
Саске чуть склонил голову, позволяя челке упасть на глаза, и медленно, совсем негромко, почти задумчиво произнес:
- …Что ж, пусть приходят.
Свирепое синее сияние под опущенными веками. Черный и синий. И рыжий.
Ярко-ярко рыжий.
- Ты… Да как ты можешь!.. – потрясенно выдохнул кто-то, кажется, Киба.
- Саске, - голос Тсунаде прозвучал неожиданно громко и властно, так, что он просто не смог не посмотреть на нее. – Успокойся, - с нажимом велела Пятая. - Если ты вместо этого собственноручно казнишь полдеревни, никому легче не станет. И в первую очередь – самому Наруто.
Учиха резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, но все-таки заставил себя кивнуть, старательно игнорируя изумленные и настороженные взгляды остальных.
Тсунаде откинулась на спинку своего кресла и демонстративно скривилась:
- В случае моего отказа они угрожают предать все это дело огласке, что немедленно вызовет в деревне панику… и приведет в итоге к тому же самому требованию. Мне милостиво выделили на размышления – либо исправление ситуации – две недели, начиная с сегодняшнего дня. И ни часом больше.
Наруто, а что бы ты сказал об этом? Ты, всегда наивно полагавший, что Хокаге обладает абсолютной властью, а также всеобщим уважением? Что Хокаге все обязательно должны любить и беспрекословно подчиняться его приказам?
…кретин…
Саске сжал губы в тонкую линию, требовательно глядя на Тсунаде, потом отрывисто спросил:
- На самом деле это все для них лишь повод, чтобы свести наконец старые счеты… я прав?
- После того случая тебя, конечно, считают героем… но в то же время у тебя по-прежнему остались недоброжелатели, которые считают, что носителя Девятихвостого стоит уничтожить. Так что постарайся пореже оказываться в центре внимания. Проще говоря – не выпендривайся.
Наруто широко улыбнулся, довольно зажмурившись:
- Ну что ты, Тсунаде-баа-чан, как я могу! – он с силой сжал ладонью левое плечо, чуть склонив голову набок. – Я ведь всего лишь самый обыкновенный дзенин.
Хокаге ничего не ответила. Но Учиха и так знал, что не ошибся. Нахмурился еще сильней и перевел взгляд за окно.
Ирука не выдержал и принялся нервно расхаживать по кабинету из угла в угол.
- Интересно… И кто именно является автором этих слухов? – протянул Какаши с нехорошей задумчивостью в голосе, потирая подбородок.
- Видимо, нам придется это выяснить, чем скорее, тем лучше, - Шикамару пожал плечами, потом чуть дернул уголком рта, раздраженно выдохнув. – Как же это все проблематично! Будто мне в семье неприятностей мало…
- В семье? – искренне удивился Киба. – А что у тебя опять не так? У вас ведь вроде как медовый месяц… второй год подряд, - он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. Акамару веско гавкнул басом.
Шикамару скривился:
- «Вроде как» - хорошее слово. Темари последнее время стала слишком раздражительной и постоянно грозится бросить Коноху и вернуться к братьям… впрочем, это только мои проблемы, - опомнился он, нахмурившись и делая вид, что ничего не говорил.
…Как они могут?.. Как они могут так беспечно говорить сейчас о чем-то постороннем?..
Ирука продолжал расхаживать по комнате, пока Какаши наконец флегматично не перехватил его за рукав. Учитель даже не обратил на него никакого внимания, хотя остановился, и резко повернулся к Хокаге:
- Мы действительно должны предотвратить эти ужасные слухи! Пока не стало слишком поздно!
- Ну так вперед! – громко фыркнула Тсунаде, надолго прикладываясь к своей бутылке, которую успела извлечь из ящика стола. Потом продолжила, нахмурившись еще сильней. – Именно за этим я вас и позвала. Делайте, что хотите – но самое позднее через неделю вы должны с этим разобраться! В конце концов, ниндзя вы или где?! Мы с Сакурой и остальными медиками займемся Наруто. Его память необходимо пробудить как можно скорей. Потому что это становится уже по-настоящему опасным, - она протяжно выдохнула и снова потерла лоб рукой, вполголоса добавив. – Ведь никто не может поручиться, что эти слухи в итоге не окажутся правдой…
- Что?! – мгновенно возмутился Ирука. – Да как… да как… Да Наруто никогда не проиграет! Никогда не сдастся Девятихвостому!!!
Какаши ненавязчиво дернул его за рукав, который все еще продолжал сжимать в пальцах:
- Тише-тише, успокойся. Да-да, мы все и так прекрасно знаем, что Наруто твой любимый ученик и вообще почти названый сын, и ты переживаешь за него сильнее всех остальных вместе взятых, - видимая даже под маской улыбка сползла с его лица, сменившись какой-то мрачной серьезностью. - Ты что, правда думаешь, что мы позволим случиться чему-либо подобному? Так просто отдадим им Наруто?
Ирука какое-то время изумленно смотрел на него, потом медленно покраснел, резко высвободил руку и отошел к окну.
Саске скрипнул зубами. Все вокруг по-прежнему казалось слишком четким и ярким – как перед обмороком.
Хотя при этом нельзя сказать, что происходящее было для него большой неожиданностью…
- Как вообще могло дойти до этого? – очень тихо проговорила Сакура, глядя куда-то в пол и потирая плечи, словно ей было холодно. – Он ведь… он… - у девушки перехватило горло, и она замолчала, досадливо поморщившись.
Саске отстраненно отметил про себя, что, если б Сакура сейчас стояла рядом со стеной, то непременно врезала бы по ней кулаком. А значит – на месте стены остались бы только обломки.
Тсунаде не стала делать вид, будто не поняла, что имеет ввиду ее ученица. Тяжело вздохнула и усмехнулась чуть криво:
- Да, конечно, Узумаки Наруто – герой Конохи. Если бы не он, от этого места, скорее всего, остались бы одни только руины. Да и то вряд ли. Но – это было три года назад. Человеческая память коротка.
- Но ведь Четвертого помнят до сих пор! – протестующе воскликнул Ирука, отворачиваясь от окна.
- И при этом не помнят даже его имени, - отрезала Пятая. Потом продолжила более спокойно, словно размышляя вслух. - На самом деле люди воистину странные существа. Им свойственно считать, что, если герой совершил какой-то подвиг, пусть даже самый невероятный, но при этом – выжил, не погиб, сражаясь с врагом, не пожертвовал своей жизнью… такой подвиг в какой-то мере обесценивается. Уже кажется не таким значительным и героическим. Герой выжил – в то время как многие другие защитники деревни погибли. Неудивительно, что кому-то подобное кажется… неправильным, - при этих словах ее усмешка стала совсем кривой. - К тому же, многие в тот день Наруто не видели, и большинство считает, что он использовал силу Девятихвостого, что тоже… уменьшает его личные заслуги.
Ветер – расширяющейся воронкой, резкий и леденящий. Свирепый, безжалостный, такой сильный, что поневоле становится жутко. Стремительно кружит листья, уносит их куда-то вверх, кромсает в клочья, в мелкую пыль. И – столб невероятно яркой, слепящей светло-синей чакры, закручивающейся спиралью.
- Я не позволю вам разрушать мою деревню.
Все остальные молчали, сосредоточенно хмурясь и не глядя друг на друга. Тсунаде после небольшой паузы продолжила все тем же спокойным тоном:
- Они ведь не знают, что еще полгода после официальной выписки из больницы он начинал задыхаться после малейшей физической нагрузки и кашлял кровью по ночам… И что ему до сих пор продолжают сниться кошмары. Не так ли? – Пятая перевела пристальный взгляд на Саске, едва заметно приподняв одну бровь.
Учиха с силой стиснул зубы, до боли, до звона в ушах. Однако боль эта была слишком слабой, слишком ничтожной, чтобы отрезвить. Успокоить.
Какое она имеет право говорить это при всех?! Он совершенно не хотел, чтобы остальные знали! Это было не их дело!
Саске много более чем просто не любил об этом вспоминать. Но на самом деле еще одной причиной того, что он все-таки согласился переехать жить к Наруто, были эти проклятые, темно-красные полгода. Когда безмозглый усоратонкачи запросто мог угробить сам себя какой-либо очередной глупой выходкой, а значит, за ним необходимо было кому-то присматривать.
Неджи что-то негромко шепнул стоявшему рядом Шикамару, тот пожал плечами. Тсунаде уже в который раз обвела собравшихся пристальным взглядом, снова отхлебнула из бутылки и махнула рукой:
- Ладно, все, собрание окончено. Выметайтесь!
Еще какое-то время шиноби стояли, не двигаясь, потом дружно повернулись к двери, как одинаковые, послушные куклы – и снова замерли.
Саске даже и не подумал двинуться с места. Продолжал неподвижно стоять, скрестив руки на груди. Окинул каждого находившегося в комнате тяжелым взглядом и медленно, очень тихо проговорил:
- Если кто-нибудь расскажет ему про Девятихвостого… - он не закончил угрозу, позволив фразе повиснуть в воздухе.
За окном заметно потемнело, густые тяжелые тучи заволокли небо полностью. Ветер носил в воздухе мокрые опавшие листья.
Шиноби переглянулись. Стоявшая ближе всех к двери Ино удивленно моргнула:
- Н-но… Саске-кун, я понимаю, ты хочешь дать Наруто шанс пожить обычной жизнью, но…
Саске просто снова перевел взгляд на нее. Девушка вздрогнула и непроизвольно сделала шаг назад.
Акамару негромко заворчал. Киба придвинулся к Ино, касаясь ее плечом, и яростно уставился на Саске.
Тот неожиданно поймал себя на желании усмехнуться. Совсем не потому, что ему было весело. Оттолкнулся от двери рукой и отошел в сторону, позволяя остальным пройти.
Мир постепенно переставал казаться таким особенно ярко-четким и резким, возвращался к своему обычному состоянию.
Киба пропустил Ино вперед, снова покосился на Саске и негромко проворчал, проходя мимо:
- Скорей бы уж Наруто действительно в себя пришел, а то Учиха стал какой-то совсем неадекватный…
Саске демонстративно сделал вид, будто этих слов не услышал.
Неджи, выходя за дверь, тоже не удержался от тихого комментария:
- Учиха… Тебя бросает из крайности в крайность. Уж определись, чего ты по-настоящему хочешь.
Какаши просто хлопнул его по плечу. Сакура бледно улыбнулась, но, пожалуй, Саске был благодарен и за такую улыбку.
Остальные смотрели либо прямо перед собой, либо куда-то в сторону.
Наконец в кабинете остались только Учиха и Хокаге. Тсунаде мрачно, с грохотом поставила опустевшую бутылку на стол и нахмурилась, мрачно бросив:
- Предложение убираться относилось и к тебе тоже.
Саске вместо того, чтобы подчиниться приказу, шагнул ближе, пряча руки в карманы. И отрывисто спросил:
- Почему память все никак не возвращается?
Пятая промолчала, изучая собственный ноготь.
Учиха дернул уголком губ и попытался снова:
- Это… глупо.
Нелепо. Бессмысленно. Как что-то подобное вообще могло произойти с ним?
Как его, Узумаки Наруто, проклятого будущего Хокаге и просто ненормального всеобщего спасителя, могло сразить что-то настолько… простое?!
- Даже какой-нибудь великий, легендарный герой, прошедший невредимым все Пять Стихий и спасший полмира, - неожиданно заговорила Тсунаде, задумчиво глядя на какой-то очередной документ, - выживший после десятка смертельных ран и страшных переломов может в самый обычный день свалиться с лестницы и свернуть себе шею.
…Нет, спасибо. Не надо. Такого – точно не надо.
- Так что глупо это все или нет – решать не нам, - она вздохнула, еще какое-то время пристально смотрела на Саске, потом все же ответила. – Похоже, что сознание Наруто пытается самозащититься, отбросив все лишнее. На него снаружи давит слишком много чересчур сильных эмоций и чувств. Они его… разрушают. И – они также постепенно ослабляют печать.
Слишком много?.. Печать?..
Саске так и знал, что эмоции никогда не доводят до добра. Никогда. Какими бы они ни были.
…печать?..
- То есть, - медленно проговорил он, - Вы хотите сказать, что виной тому, что память все не возвращается, может быть Девятихвостый?
Пятая хмыкнула и чуть приподняла одну бровь:
- А как ты думаешь?
Саске отвернулся.
- Я… я не знаю.
Он ненавидел признаваться в чем-либо подобном.
Он ненавидел быть не в силах что-либо исправить.
Поняв, что больше Хокаге ничего добавлять не собирается, Учиха отрывисто кивнул вместо прощания и наконец покинул кабинет.
Ветер и молчание.
Когда Саске вышел на улицу, с темного, серо-свинцового неба уже начали срываться первые тяжелые капли. Он зачем-то подставил ладонь, поймал две или три, бездумно глядя, как тонкие холодные струйки медленно ползут к запястью… потом встряхнулся и поспешил вперед по улице.
Для полного, совсем абсолютного счастья ему сейчас не хватало только вымокнуть насквозь под каким-то дурацким дождем.
* * *
Многие считают, что в обязанности капитана входит распределение заданий между остальными членами анбу и поддержание строгой дисциплины в их рядах. Также капитану приписывается обязанность возиться с документацией, отчетами, сметами расходов и наградами-наказаниями. И еще он, по слухам, должен разбираться со всеми возникающими внутренними конфликтами.
Но на самом деле почти всем этим занимаются его помощники, остальные офицеры.
У самого капитана только две обязанности. Первая – он вместе с Хокаге проводит отбор воинов, достойных состоять в анбу, и следит за их психологической совместимостью.
И вторая – в теории он должен следить, чтобы никто из его подчиненных не погиб. Уметь так распределять их на задания, чтобы воины поддерживали и охраняли друг друга и чтобы при этом не страдала их эффективность как исполнителей.
Теперешний капитан умудряется быть везде одновременно. И с тех пор, как он стал капитаном, на практике во время миссий не погиб ни один из его подчиненных. Ранения были, тяжелые в том числе, а смертей – не было.
Капитан анбу должен быть очень хорошим психологом.
Очень хорошим.
А еще он должен быть просто сумасшедшим – потому что никакой нормальный человек не выдержит такой нагрузки и ответственности.
…впрочем – не более сумасшедшим, чем Хокаге.
* * *
Когда Саске и Наруто наконец стали любовниками, никого из их друзей это не удивило. Вернее, они просто были уверены, что обоих «заклятых противников» именно такие отношения связывали чуть ли не с самого начала. Во всяком случае, одержимость Наруто и его навязчивую идею «я-верну-Саске» все называли не иначе, как «влюбленностью» - сначала в шутку… потом и на полном серьезе. Правда, говорили об этом только тогда, когда были уверены, что сам Наруто ничего не услышит. Когда Саске все-таки вернулся… особенно если учесть, при каких обстоятельствах он вернулся… то, что они с Наруто все-таки пара, уже не вызывало сомнений ни у кого из близко знавших их людей.
Хотя, должно быть, они все очень бы удивились, если б узнали, что инициатором более… близких отношений был именно Саске, ибо эту роль дружно приписывали Наруто, эмоциональному, открытому, упорному и искреннему.
Впрочем, достоинства Узумаки – как и его недостатки – можно было перечислять практически до бесконечности.
…Все началось очень просто и как-то по-дурацки, спустя два месяца после помолвки Сакуры и Ли, когда Саске и Наруто возвращались с совместной миссии ранга А, изрядно вымотавшей их обоих. Обошлось без ранений, но общее состояние было каким-то подавленным и одновременно почти эйфорическим: можно спокойно смотреть на закатное небо, долго, столько, сколько захочется, и никто не будет отвлекать. Можно вдохнуть полной грудью, медленно, глубоко, не спеша, а не отчаянно хватать ртом воздух в попытке надышаться в последний раз. Чувства мешались в дикий коктейль – досада оттого, что они так долго провозились с, казалось бы, незначительным заданием; раздражение на себя же и тех, кто поручил им такую дурацкую миссию; спокойствие и расслабленность, потому что им теперь предстояли целых четыре свободных дня; умиротворение… просто потому, что они до сих пор живы и возвращаются домой.
Говорить ничего не хотелось, Саске был даже благодарен Наруто, хотя ни за что не признал бы этого вслух, что тот не доставал его своей обычной болтовней. Небо было абсолютно чистым, без единого облака, и очень высоким; закат красил деревянные заборы в рыжий и желтый, а волосы Наруто превращал в красно-золотые. Оба шиноби, не сговариваясь, остановились на углу своей улицы, под старым дубом, и засмотрелись на небольшой пруд, где важно прохаживались красноголовые журавли – Учиха давно не видел этих птиц в Конохе.
Молчание вдвоем было редким, но оттого только более ценным удовольствием.
И Саске сам от себя не ожидал, что нарушит это молчание именно он. Тем более – так. Просто в какой-то момент он посмотрел на резко очерченный солнечным светом профиль Наруто, его непривычно задумчивое лицо и вдруг задал вопрос, который мучил его уже более года:
- Зачем ты так старательно, отчаянно меня спасал?
Узумаки вздрогнул от неожиданности, перевел на друга изумленный взгляд, но прежде, чем он успел хоть что-либо ответить, Саске вскинул одну бровь и задумчиво протянул:
- Ради себя, не так ли?
Наруто расширил глаза и, чуть заикаясь, выдавил:
- Ч-что?..
Учиха чуть поморщился:
- Только не надо делать вид, что ты меня не понял, - он перевел взгляд на взлетевших, сея тучи брызг, журавлей и продолжил. – Я слышал уже не раз, что ты якобы обещал Сакуре, что вернешь меня… Но на самом деле я ведь зачем-то был нужен именно тебе, не так ли? Именно ради себя ты так хотел меня вернуть, да? Показать всем остальным, как ты силен. Что всегда добиваешься того, чего хочешь… и даже не будешь при этом интересоваться желаниями других, - Саске едва заметно усмехнулся и снова посмотрел на напарника. - Или скажешь, что я неправ?
Они так старательно избегали данную тему все это время… По обоюдному согласию не теребили старые раны…
Но – слова были наконец произнесены.
Какое-то время Наруто стоял с открытым ртом и откровенно непонимающим, чтоб не сказать ошарашенным выражением лица. Потом сильно нахмурился, скрипнул зубами и отвернулся, тем не менее ответив совершенно спокойным и ровным голосом:
- Тэме. Все-таки как ты можешь быть таким ублюдком?.. Вот честное слово, если б я не устал так сильно, врезал бы тебе сейчас с превеликим удовольствием!
Усмешка Учихи стала только шире. Ха, вряд ли. Впрочем, Узумаки всегда свойственно было так или иначе переоценивать свои силы…
- Так, значит, я все-таки неправ? – откровенно скептическим тоном повторил Саске.
Наруто даже не удостоил его взглядом, нервно дернув плечом.
Мм? Разве он сказал что-то не то?..
Так они молчали еще примерно с минуту. Учиха снова посмотрел на пруд, вдруг осознав, что на сей раз это самое молчание ему почему-то совсем не нравится. Покосился на напарника и задал второй волновавший его вопрос, постаравшись, чтобы голос звучал как можно беспечней:
- Эй, усоратонкачи, я вот еще что давно спросить хотел… Ты что, все эти годы только носился за мной и даже не озаботился завести себе девушку… или парня?
Наруто вздрогнул всем телом и стремительно развернулся к нему, яростно сверкая глазами, но Саске снова не дал ему ничего ответить, усмехнувшись совсем широко и добавив:
- О, признаться, подобное постоянство мне льстит.
На самом деле он в тот момент не подразумевал ничего такого… хотя и слышал пару раз краем уха перешептывания остальных о неких «узах», якобы связывавших его и Узумаки.
Слухи всегда глупы и нелепы.
Впрочем…
Наруто сжал кулаки, покраснев от крайнего возмущения, и почти прошипел:
- Ты, ты, ты… да катись ты к… Орочимару и всем Акацки разом!!!
- Не выйдет, даже при всем желании. Если ты вдруг забыл – они уже все благополучно померли, - немного помолчав, Учиха не удержался и продолжил «допрос». – Но ты хотя бы с кем-нибудь целовался? Не считая того нашего первого поцелуя в Академии, разумеется.
Саске неожиданно поймал себя на мысли, что ему по-настоящему нравится дразнить Наруто.
Тот от возмущения не мог никак подобрать слов, продолжая бешено сверкать глазами, потом наконец прорычал:
- Урод! Представь себе, да! Проклятье, да ты сейчас ведешь себя точно так же, как Сай: этот бледный тоже вечно достает меня рассуждениями на тему размера моего… г-хм… да еще и в гей-бар недавно звал…
Саске нахмурился, поняв вдруг, что такое особое внимание Сая к Наруто ему почему-то совсем не нравится. Однако решил все же продолжить игру, невинно уточнив:
- Но ты ведь, разумеется, не согласился?
Наруто зарычал громче и вдруг бросился на него с кулаками, рявкнув:
- Кретин, в Конохе нет гей-баров!!!
Саске без труда увернулся, поймал напарника за руку и впечатал спиной в дерево. А после, улыбнувшись внезапной мысли, чуть наклонился и поцеловал Наруто в губы. Тот от неожиданности оцепенел, потом, протестующе замычав, попытался вырваться, отчего Саске только углубил поцелуй, крепко удерживая свою жертву за запястья… а потом Наруто вдруг начал отвечать – с яростью, почти агрессией, пытаясь перехватить инициативу. Разумеется, Саске этого ему не позволил.
Шум ветра в голове и почему-то – привкус кисло-сладких осенних яблок на кончике языка. И слепящее даже сквозь закрытые веки солнце.
Ни тот, ни другой не заметили, когда они успели сползти вниз по стволу дерева. Наконец прервавшись, какое-то время просто сидели друг напротив друга, соприкасаясь лбами, и тяжело дышали с таким усердием, словно это было какой-то крайне важной миссией. Потом Саске медленно поднялся на ноги – запястья напарника он уже давно выпустил – привычно спрятал руки в карманы и снова усмехнулся, на сей раз едва заметно.
Что ж, Наруто не обманул: целоваться он правда умел. Интересно, кто?.. Неужели кто-то из девушек?.. Впрочем, практика ему явно не помешала бы.
- Извращенец, - пробурчал Наруто, но голос его звучал как-то неуверенно.
Саске не счел нужным отвечать и просто протянул напарнику руку, помогая подняться.
В ту ночь они впервые переспали. И все вдруг встало на свои места. Хотя Наруто с утра и ворчал, что у него дико болит задница, но Саске с ухмылкой ответил ему, что это только с непривычки.
С того дня Учиха стал пристально следить, чтобы никто не подходил к Наруто слишком близко. В особенности – девушки, Сай и Неджи. Шикамару, с которым Наруто неожиданно особенно сдружился, Саске еще кое-как терпел: во-первых, это был Шикамару, а во-вторых – у него была жена. Причем такая, от которой бегать на сторону, даже при всем желании, было бы слишком… проблематично.
Учиха Саске был диким собственником, ревнивым и властным. В основном потому, что слишком мало любви ему доставалось в жизни.
Учиха Саске был диким собственником – и ему нравилось им быть.
* * *
Ветер рвал тучи в клочья. Бесформенные, мутные клочья, сырые ошметки грязно-серого цвета. Они медленно, с угрозой ползли по небу, время от времени проливаясь на землю холодным дождем.
Впрочем, никакого принципиального значения погода не имела. Просто портила настроение.
Но пока она не портит их планов – вполне можно стерпеть и дождь, и снег, и треклятый ветер.
Такеши повыше поднял воротник, ежась от холода. Ветер он никогда не любил. И не только потому, что тот постоянно сдувал челку с лица, обнажая изуродованную щеку.
Просто у ветра была свобода, которой всегда не хватало самому Хидеаки.
Хм-м, похоже, дождь настраивает его на философский лад. Забавно. Шиноби едва заметно усмехнулся и ускорил шаг. Лучше бы все-таки успеть все закончить до того, как начнется настоящий ливень.
Небольшой одноэтажный дом на углу улицы, с рыже-красной черепичной крышей и зелеными ставнями на окнах, совершенно не казался необычным… если не знаешь, кто в нем живет.
Бешеных зверей надо держать в клетках – кажется, так всегда говорил сенсей? Видимо, Хокаге-сама этого мнения все же не разделяет… Жаль.
Такеши улыбнулся и решительно нажал на дверной звонок. Пронзительную, совсем не мелодичную трель почти не было слышно за шумом ветра. Раздавшиеся сразу же торопливые шаги тоже едва можно было различить, но Хидеаки все же успел благоразумно отступить назад, прежде чем дверь резко распахнулась.
- Саске, ну наконец-то ты вернулся, а я уже начал волно… ой… - Узумаки осекся, удивленно глядя на гостя, потом как-то неуверенно добавил. – Здравствуйте…
Светлые волосы, яркие даже в пасмурном полусвете дождливых сумерек, огромные глаза, еще по-мальчишески чуть округлое лицо…
Что ж, похоже, слухи не врали. Узумаки действительно изменился. Сильно. Конечно, Такеши раньше не был с ним близко знаком, но… слышал он об этом мальчишке много самого разного. И далеко не всегда лестного. Неуверенное смущенное существо на пороге под эти описания явно не подходило.
Впрочем, Хидеаки не стал бы особенно доверять этим переменам. Кто знает, чего можно ожидать от Девятихвостого?
Все-таки сенсей по-настоящему мудр и предусмотрителен.
Такеши улыбнулся шире, взъерошив волосы на затылке, отцепляя от шеи неприятно липкие от воды длинные пряди:
- Здравствуй, я…
«Сказать, что мы были друзьями?.. Нет, слишком категорично и рискованно».
- …друг Ируки-сенсея. Он просил кое-что тебе передать.
Узумаки мгновенно просиял счастливой улыбкой и чуть посторонился:
- Ано-нэ, проходите, я вам чаю сделаю…
- Нет-нет, спасибо, не стоит утруждаться! – Такеши поспешно вскинул руки ладонями вверх. – Боюсь, у меня нет времени… Я действительно зашел только для того, чтобы отдать тебе одну вещь. Вот, держи! – он достал из-за пояса и протянул мальчишке небольшой свиток.
Свиток, полностью посвященный истории двадцатилетней давности. Чрезвычайно важной истории. Так уж получилось, что Такеши пару дней назад действительно вместе с Ирукой отбирал различные научные свитки и книги в библиотеке Академии, предназначенные для Узумаки. И просто не смог удержаться от небольшого эксперимента.
Мальчишка взял свиток, повертел в руках одновременно с недоумением и любопытством.
Хидеаки улыбнулся шире, поправил челку, и, коротко попрощавшись, двинулся прочь, не оборачиваясь.
Он совсем не был уверен, что Узумаки сейчас помнит о Девятихвостом. Да знает ли он вообще о существовании Зверей?
Что ж… значит, узнает. Такеши сильно сомневался, что друзья Узумаки решили рассказать ему правду о демоне. Остается только жалеть, что сам Хидеаки не увидит лица этого мальчишки, когда тот прочтет свиток. Как он отреагирует? Что подумает? Что почувствует?.. Догадается ли, что младенец, о котором идет речь, - это он сам? Или поставит в тупик неожиданным вопросом своих друзей?
Такеши всегда любил экспериментировать. По сути, это вообще была чуть ли ни единственная вещь, которую он любил. Которая вызывала у него положительные эмоции.
Хотя на самом деле свиток сам по себе не имел никакого значения и был только поводом, чтобы… «зайти в гости». И теперь Такеши узнал то, что ему было нужно.
Он никому не доверял и хотел убедиться сам. В том, что Узумаки действительно потерял память… а значит, стал практически не опасен.
Краем глаза Такеши заметил движение на крыше. Фигура в маске. Он хмыкнул и притворился, что ничего не видит.
Что ж, можно готовить следующий шаг. Их план близок к завершению.
* * *
В коридорах было нестерпимо душно. Так, что приходилось отчаянно хватать воздух ртом, часто-часто, буквально проглатывать эти жалкие крохи кислорода… и все равно задыхаться на каждом шаге.
Душно – и парадоксально холодно. Настолько, что он уже почти совсем не чувствовал ступней и кончиков пальцев. Ледяной пол, жалящий, скользкий. Ледяные стены, сырые, тяжело давящие сверху своей каменной громадой.
И темнота. Темнота, в которой теряются очертания проклятых коридоров. Разгоняемая только мертвенно-бледным светом подозрительных поганок, кое-где проросших сквозь камень, питающихся постоянной сыростью.
Темнота, холод и отсутствие ветра.
Три вещи, которых он всегда боялся больше всего.
Бабочка. Красивая-красивая бабочка. Тонкие, ажурные крылышки в серебристой пыльце, ясно-голубые, яркие, такие, что практически теряются на фоне неба. Бабочка – свободная, красивая, чистая. Наверное, счастливая.
Так хотелось поймать эту бабочку, хотелось нестерпимо! Нет-нет, не для того, чтобы лишить ее свободы, ни в коем случае!.. Просто… просто хотелось рассмотреть ее получше. Полюбоваться. Изучить тонкий темно-синий узор на полупрозрачных крылышках. Так хотелось, чтобы она хотя бы ненадолго села к нему на пальцы, хотя бы на пару мгновений, хотя бы на долю мгновения…
Бабочка-мечта.
Он отчаянно тянул к ней руки, но неуклюжие замерзшие пальцы не желали слушаться. А бабочка легким, танцующим движением ускользала, летела вперед, вела за собой…
…а потом вдруг села на плечо другого мальчика.
Темные волосы, темные глаза, кожа бледная, как снег на цветочных лепестках. И яркая бабочка-мечта на темной ткани одежды.
Он остановился в нерешительности, потом робко сделал шаг вперед. Улыбнулся, тоже пока еще нерешительно… протянул руку…
«Поиграй со мной?.. Пожалуйста… поиграй… со… мной…»
Какое-то время темноволосый мальчик пристально смотрел на него…
…словно ждал…
А потом, когда он уже решился сделать следующий шаг – вдруг развернулся и спокойно двинулся прочь.
Медленно – но так, что невозможно было догнать.
Ушел. Прочь. Оставил. Бросил.
Унес.
Унес бабочку-мечту.
Бесплотные голоса вдруг без предупреждения стали громче, слились в сумасшедшую какофонию, ввинчиваясь в уши, до боли, до гула в голове. Он споткнулся, чуть не рухнул на ледяной пол – еле успел удержаться рукой за шершавую стену, рассек до крови пальцы.
Холодно. И посреди этого холода – почему-то что-то странное, теплое на лице.
Вперед. Все равно вперед. Всегда – только вперед.
…ушел…
продолжение в комментариях
@темы: команда №7, angst, drama, гет, слеш, medb., romance, лист, авторский
Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
читать
Дыхание вырывалось из сорванного горла с натужным хрипом. Перед глазами плясали черно-красные пятна, ног он уже почти не чувствовал. В боку нестерпимо кололо.
На мгновение мелькнула неуместно веселая мысль: «Не самый лучший день в моей жизни!» - и тут же растворилась в мутном мареве, которым почему-то оказалась забита его голова.
Коридоры. Бесконечные темные коридоры, без конца, без начала, перетекающие один в другой, словно лабиринт. А может, это и был лабиринт.
Каменные коридоры, пахнущие сыростью и плесенью. Холод, остро кусающий за пальцы. Глухая темнота – беспросветная, безнадежная. Только кое-где бледнеют пятна светящихся грибов – их слабого сияния достаточно лишь для того, чтобы не пропустить очередной поворот.
Сотни одинаковых поворотов. Коридоры. Коридоры. Тьма за спиной, тьма по бокам, тьма впереди. А в этой тьме затаилось что-то страшное, вязкое, неотступное. Затаилось – и ждет, выжидает, когда можно будет напасть на беспомощную жертву. Когда надоест просто играть с ней.
Бесконечные темные коридоры. Откуда-то он знал, что ни в коем случае не должен останавливаться. Сначала он пытался бежать, потом, когда сил уже не осталось, продолжил ковылять, ежеминутно спотыкаясь, буквально полз вперед, цепляясь пальцами за липкие сырые стены. Воздуха почти не было, вместо него вокруг плескался жидкий страх. Забивал глаза и ноздри.
Черные и красные пятна.
И снег.
Белый-белый.
Воспоминание.
…цепочка четких следов на белом море бесконечного сияния, хмурый взгляд, теплые руки, бледно-желтое солнце, шелест сухих веток над головой…
Коридоры.
Коридоры.
Поворот.
Тупик.
Дверь?..
Рокуро одним четким, слитным движением стряхнул с лезвия крупные капли свежей крови и, наклонившись, вытер клинок о куртку лежавшего человека. Вернее, того, что всего минуту назад было человеком – чувствовало, мыслило… боялось.
Он позволил себе усмехнуться и повернулся к Нобу. Напарник почему-то хмурился, пристально разглядывая тела и потирая подбородок.
- Что-то не так? – уточнил Рокуро, не спеша убирать катану в ножны. Предчувствия Нобу игнорировать не стоило: они имели пакостную привычку сбываться.
Напарник слегка качнул головой:
- Слишком просто. Это ведь анбу, элитные воины Конохи…
Рокуро досадливо поморщился:
- Не забивай голову подобной ерундой. По мне, так это были не элитные воины, а сущие слабаки. Четыре идиота. Падали от одного удара! Ладно, забирай свиток и пойдем, думаю, нашего нанимателя задержка не обрадует…
Нобу кивнул и уже сделал было шаг к одному из поверженных людей в масках, сжимавшему в кулаке окровавленный свиток – но замер на середине движения и внезапно схватился на рукоять меча, резко развернувшись. Глухо прошипел, лихорадочно оглядываясь по сторонам:
- Четыре?.. Но почему тогда их здесь только три?!
Рокуро не успел ничего ответить, не успел поудобней перехватить катану – как почувствовал на шее холодное дыхание стали.
- На твое счастье я не люблю бить в спину, - раздался над ухом незнакомый, абсолютно безэмоциональный голос.
И в то же мгновение тела остальных анбу исчезли в клубах светлого дыма, оставив после себя черные от сырости поленья. Дзюцу замещения… Три черно-белые фигуры спрыгнули откуда-то сверху, с деревьев, и окружили Нобу.
- Ловушка на ловца, - с ясно слышавшейся в голосе улыбкой произнес, почти промурлыкал один из анбу, в кошачьей маске.
Сильный порыв ветра с шорохом закружил сухие рыжие листья.
…Так вот что значит – отчаянно, напоследок, вместе с финальными судорожными вдохами – чувствовать, мыслить… бояться.
Предчувствия Нобу игнорировать не стоило. С самого начала не надо было соглашаться на эту мисси…
Погода портилась. С северо-запада подул пронизывающий холодный ветер, нагоняя на пока еще ясное небо клубы черно-серых туч. Саске недовольно прищурился от слишком яркого солнца и, поплотней запахнувшись в плащ, зашагал быстрее. Еще только под дождь попасть не хватало. Благо хоть ворота Конохи уже виднелись впереди.
Миссия была завершена успешно. Нервная впечатлительная дама из какого-то аристократического рода страны Волн, вышедшая замуж за одного из шиноби Конохи, после смерти супруга решила вернуться домой и потребовала себе в сопровождение эскорт из самых сильных воинов деревни. Пятая поскрежетала зубами, но все же решила с престарелой истеричкой не ссориться и исполнила ее просьбу. Так и получилось, что Саске с половиной своего обычного отряда отправился на своеобразные «каникулы». Если не считать ежевечерних скандалов клиентки, миссия особых проблем не доставила… до последнего дня, когда на них вдруг напали какие-то два придурка из деревни Звука. Захватить живым удалось только одного, ничего вразумительного он не сообщил – якобы им с напарником поручили выкрасть у отряда анбу некий свиток. Дело обычное… если проигнорировать тот факт, что единственный свиток, который был у них с собой – это карта местности. Заказчика звуковик описать тоже не смог. А может, по каким-то причинам не захотел. В любом случае, Саске оставил разбираться с ним своих подчиненных, а сам поспешил в деревню, чтобы доложить о произошедшем. К тому же…
Он и так уже отсутствовал больше недели.
Ветер швырнул в лицо пригоршню сухих листьев, заставив недовольно отмахнуться. Внутри беспричинно назревало глухое раздражение. И беспокойство. Странно. Наверное, это из-за этих проклятых снов.
Мутная беспросветная серость каждую ночь. Туманная тревога. Не кошмары в традиционном понимании – но что-то вроде. Осложняло ситуацию еще и то, что по пробуждении Саске почти ничего не помнил. Только какие-то бессвязные обрывки… и еще оставалось неотступное чувство безысходности, которое преследовало потом весь день.
Эти сны его доводили. Выматывали, не давали нормально отдохнуть…
Что за бред.
Саске раздраженно скрипнул зубами, но тут же заставил себя успокоиться. Надеть на лицо маску – не маску анбу, та спокойно лежала в заплечном мешке вместе с формой – а свою обычную маску холодного безразличия.
Отчего-то он невольно задержал дыхание, когда проходил в ворота. Хотя, казалось бы, он вернулся сюда уже давно, больше трех лет назад… и все равно, каждый раз – словно возвращался заново. Не зная, что ждет его в родной деревне.
- Эй, Саске, не отставай! Ну что ты ползешь, как больная улитка?! Мы наконец-то возвращаемся домой – и только посмей мне сейчас опять заявить, что дома у тебя нет! Врежу Расенганом и заставлю строить!
- Эй, Учиха! – весело окликнул его откуда-то сбоку знакомый голос. – С возвращением!
Саске медленно повернулся влево. В будке, где обычно сидел привратник, вольготно устроился, закинув длинные ноги на свою огромную псину, Киба. Акамару приоткрыл один глаз, приветственно тявкнул басом и снова задремал.
- Что ты здесь делаешь? – чуть удивленно спросил Саске, приближаясь.
Киба усмехнулся, складывая руки на груди, и с наигранной беспечностью ответил:
- Да вот… Во время ночного обхода, когда была моя очередь дежурить, улизнул на свидание… а нээ-сан потом об этом узнала, - он невольно поежился, сразу растеряв всю свою беспечность. – Так что поставили нас двоих в качестве наказания на вахту. Жизнь несправедлива, правда? – закончил Инузука с широкой ухмылкой.
Саске проигнорировал веселость его тона, настороженно следя за выражением лица собеседника. Глаза Кибы нервно бегали.
- Что случилось? – отрывисто бросил Учиха. Похоже, сам этот придурок ничего не скажет, придется спрашивать прямо.
Поневоле вернулось то противное тревожное чувство, с которым он теперь просыпался каждое утро.
Киба отвел взгляд в сторону, пожевал губами – Акамару тихонечко заворчал, чувствуя настроение хозяина – и наконец негромко, хмуро проговорил:
- Наруто в больнице.
Удар. Пауза. Удар. Пауза.
Сердце продолжало спокойно биться, как ни в чем не бывало.
Сколько сразу вопросов… роятся, как надоедливые раздражающие насекомые…
- Почему? – голос прозвучал как-то слишком резко.
Киба вздохнул и нахмурился, по-прежнему не глядя на него и осторожно поглаживая покатый лоб своего пса:
- Ранили на миссии.
- Когда?
Интересно, ему так и придется вытягивать необходимую информацию по крупице?
- Почти сразу после того, как вы ушли. Через пару дней, - Инузука наконец решился искоса посмотреть на собеседника, и в его взгляде беспокойство мешалось с любопытством.
Остальные в Конохе, друзья и просто знакомые, не разбирались в слишком сложных взаимоотношениях Саске и Наруто. Если уж на то пошло, то и не хотели разбираться. Для них эти двое просто были вместе.
Ха. Если б хоть что-то в этой жизни было так просто…
Саске резко развернулся и, не говоря больше ни слова, решительно зашагал в сторону госпиталя.
И плевать на свинцовую усталость и гудящие ноги. Плевать. На все плевать.
Ничто не будет иметь значения, пока он своими глазами не увидит этого придурочного усоратонкачи и не выскажет вслух все, что думает о его поведении и умственных способностях.
Пока не убедится, что он…
Иногда коридоры заканчивались тупиками. А в тупиках были двери. Натужно скрипевшие на несуществующем сквозняке тяжелые деревянные двери. Которые медленно распахивались сами, стоило только к ним приблизиться.
А за этими дверями…
…садящееся в реку круглое рыжее солнце и скользкий старый причал. В воде серебристыми металлическими бликами тонет свет, режет отражение на мелкие кусочки. Руки, лицо – все распадается блескучей мозаикой. И не разобрать, кто же именно отражается в воде…
- А что такое «друг»?
- Друг? Ну-у… Это что-то очень-очень важное! Такое, без чего нельзя жить! Но его почти невозможно найти… А вообще, какая тебе разница?! Все равно у такого, как ты, друзей не будет! Никогда!
Потом двери снова закрывались, а в стене сбоку возникал новый коридор.
И так – до изматывающей бесконечности.
В больнице, как всегда, оглушающе пахло лекарствами. И почему-то яблоками. От этого странного сочетания у Саске закружилась голова, но он переборол минутную слабость и поспешил в сторону личного кабинета главного врача, который, как ему сообщили на проходной, в данный момент занимала Хокаге.
Перед дверью Саске невольно остановился, прислушиваясь к приглушенным голосам – Тсунаде и, кажется, Сакура – потом решительно толкнул дверь. Яркий свет закатного солнца, лившийся сквозь распахнутое окно, на мгновение ослепил его и дезориентировал. Голоса тут же стихли. Когда Учиха наконец проморгался, то увидел, что и Хокаге, и ее ученица сидят абсолютно неподвижно, как статуи, и молча смотрят на него. Стараясь ни о чем не думать, Саске полубезразлично отметил, что у Сакуры под глазами залегли серые тени, а в уголке губ Тсунаде притаилась беспокойная складка.
Может, имеет смысл спросить – вдруг случилась какая-нибудь большая неприятность вроде с треском проваленной важной миссии? Или гибели целого отряда? Или серьезного конфликта, например, с пеочниками? Иначе с чего бы вдруг этим двоим выглядеть настолько встревоженно?..
- Явился все-таки, - наконец недовольно пробурчала Пятая, прикладываясь к своей неизменной бутылочке с саке.
Саске проигнорировал сочувственный взгляд Сакуры, выпрямился и сухо доложил:
- Миссия выполнена успешна. Мелкие побочные неприятности устранены.
Тсунаде приподняла брови в притворном веселье:
- О, хочешь сказать, что ты озаботился отыскать меня здесь только для того, чтобы лично сообщить о проделанной работе?
Саске скрипнул зубами, но промолчал. Невольно стиснул кулак, не сразу заметив это… поспешно разжал пальцы.
Сердце продолжало размеренно стучать в груди. Медленно. Очень тихо и медленно.
Сакура перевела непонимающий взгляд с него на наставницу, отрывисто кивнула последней и, немного неуклюже поднявшись на ноги, направилась к выходу. Поравнявшись с бывшим товарищем по команде, она на мгновение замерла и негромко проговорила, глядя прямо перед собой:
- Саске-кун, все-таки мне, наверное, никогда тебя не понять. Как ты можешь оставаться таким спокойным?
И, сделав еще два решительных шага, вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Саске раздраженно дернул уголком губ.
Конечно, она не поймет. И никто не поймет. Просто не сможет понять.
Разве только…
Он перевел взгляд на Хокаге. Но так и не смог заставить себя задать вертевшийся на языке вопрос.
Тсунаде какое-то время так же пристально смотрела на него, потом фыркнула и пробурчала:
- Идиот, эта чрезмерная гордость когда-нибудь тебя погубит…
Саске в ответ только безразлично передернул плечами, ожидая продолжения. Которое не замедлило последовать.
- Его жизни ничего не угрожает.
Но прежде, чем с губ Учихи сорвался отчаянный вздох облегчения, Пятая, помолчав, чуть менее уверенно добавила, нахмурившись:
- И здоровью, пожалуй, тоже.
Фраза повисла в воздухе оборванной страховкой канатоходца.
- Но? – Саске с трудом узнал собственный голос, настолько хрипло тот прозвучал.
Тсунаде глубоко вдохнула, как перед нырком в темный омут, и с силой потерла пальцами виски. И только после этого ответила:
- Но из-за удара по голове он потерял память. Полностью.
Он стоял у окна и смотрел, как закатное солнце золотило конохские крыши. Такой спокойный, тихий вечер… Слишком спокойный. Настоящая жизнь может быть только в постоянном движении. Подобное же мирное прозябание без цели и смысла размягчает человеческие души, превращая воинов в достойных жалости безвольных слабаков.
Он не собирался этого так оставлять. Да, первый раунд был проигран – но это не значит ничего.
Откуда-то с потолка спрыгнула гибкая, затянутая в черный костюм фигура и почтительно замерла у него за спиной.
- Докладывай.
- Один из исполнителей попал в плен, второй погиб, - голос, как всегда, ровный и совершенно безэмоциональный. После небольшой паузы продолжение. - М-м, я должен особенно отметить, что с миссией они не справились?
Он позволил себе едва заметно усмехнуться:
- Они и не должны были. Единственной задачей этих двоих было отвлечь внимание от нашей основной задачи и направить заносчивую стерву и ее псов по ложному следу. Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы попавший в плен не сообщил ничего лишнего?
- Разумеется. Бедный Рокуро-сан больше не вернется в родное селение Звука… впрочем, его там все равно никто не ждет.
- Хорошо, - он коротко кивнул. - В таком случае, продолжай следить за ними. Как только что-то выяснишь, немедленно сообщай мне.
Воин склонился в гипертрофированно уважительном поклоне:
- Как прикажете.
Белая кошачья маска анбу тускло блеснула, поймав несколько закатных лучей.
Саске неподвижно стоял в полутемном коридоре и гипнотизировал пристальным взглядом дверь напротив. Самая обычная, ничем не примечательная дверь, серая, с круглой металлической ручкой, с пластиковой табличкой-номером.
Похоже, такими темпами у него просто войдет в привычку неподвижно замирать перед закрытыми дверями.
С каких это пор он стал таким нерешительным?
- Дурацкая вообще получилась история, если, конечно, в данной ситуации применимо подобное определение, - Тсунаде нахмурилась, пристально глядя на собственные ногти. – Миссия-то была самая обыкновенная: одну из соседних деревень с недавнего времени взялись терроризировать разбойники. Как оказалось на поверку, шиноби, за какие-то проступки изгнанные из своих селений. Я отправила Наруто и двоих чуунинов, недавно сдавших экзамен – была бы им неплохая тренировка. Н-да… Ну, с разбойниками-то они справились быстро. Вот только один засранец захватил в заложники маленькую девочку из деревни и скрылся в лесных пещерах. Наруто, конечно же, бросился следом, - Хокаге замолчала, старательно не замечая неподвижного Саске. Прерывисто вздохнула и продолжила. – Девочку он спас. Но сам не успел вовремя выскочить из пещеры… и попал под обвал. Остальные его с трудом раскопали и сразу же доставили сюда.
Саске отрывисто кивнул и собрался было уже повернуться к выходу, но тут Тсунаде наконец-то посмотрела прямо на него с каким-то странно задумчивым выражением на дне глаз:
- Уже поздно. Ты можешь ненадолго зайти к нему, но потом отправляйся домой. И выспись. И, Учиха, - это приказ, - с нажимом добавила она, пристально изучая его лицо. – Все равно от тебя сейчас не будет никакой пользы. К тому же, мне не нужны подчиненные, которые валятся с ног от усталости.
Саске досадливо стиснул зубы.
Проклятая женщина!
Он глубоко вдохнул и наконец-то толкнул злосчастную дверь, заранее нахмурившись.
Просторная светлая палата, широко распахнутое окно, легкие полупрозрачные занавески танцуют в дыхании ветра. Совсем рядом с окном – узкая кровать с белоснежным одеялом.
В воздухе порхали две бледно-голубые бабочки. И одна точно такая же сидела на протянутой руке Наруто, легонько подрагивая тонкими крылышками. А этот идиот блаженно улыбался и щурился от падавших ему прямо на лицо солнечных лучей.
…Наруто терпеть не может насекомых… и регулярно спорит из-за этого с Шино…
Внешне он действительно выглядел вполне нормально. Никаких повязок с ржавыми пятнами крови, никаких лубков и капельниц. Только пластырь на щеке, узкая полоса бинтов на лбу и два аккуратно зашитых пореза на шее сбоку.
Саске поймал себя на мысли, что очень редко видел Наруто без любимой банданы, столько значившей для этого придурка. Так, чтобы пушистая челка свободно падала на лоб, затеняя глаза. Нет, конечно, на ночь Узумаки бандану снимал… но Учиха никогда раньше особо не приглядывался.
А теперь, в ярких солнечных лучах, золотивших светлые волосы, этот усоратонкачи с белоснежными бинтами на лбу, прикрытыми неровными прядями, выглядел слишком… непривычно. Уязвимо.
Это один из самых сильных шиноби Конохи? Надоедливый придурок, всегда добивающийся своего? Живая темница для древнего демона?
Уязвимо?..
Саске осторожно прикрыл за собой дверь, которая захлопнулась с тихим щелчком. Наруто вздрогнул и перевел на него удивленный взгляд.
Неузнающий.
Ксооооо… впрочем – с чего он счел себя каким-то особенным?.. Почему именно его должны были непременно узнать?..
Да уж, воистину – с чего бы это вдруг…
Бабочки еще немного покружили над Наруто и вылетели в окно. Он чуть склонил голову набок, с любопытством изучая гостя, и вежливо улыбнулся:
- Добрый вечер!
Удар. Пауза. Удар. Пауза.
Не сорваться.
Удар.
Пауза.
Саске отрывисто кивнул в ответ и приблизился к кровати, по привычке пряча руки в карманах, как он всегда делал, когда бывал чем-то раздражен.
Ха, раздражен – слабо сказано…
Проклятый ублюдок, не смей смотреть на меня так!!! Словно я не более, чем случайный прохожий на улице…
Наруто продолжал внимательно, открыто разглядывать Саске. Тонкие полоски шрамов на его щеках казались кошачьими усами.
Примерно минута прошла в абсолютной тишине. Потом улыбка Узумаки стала неловкой и почти виноватой:
- Простите… я совсем Вас не помню…
Учиха приложил все усилия, чтобы на его лице ничего не отобразилось.
Удар. Пауза.
Пауза.
Пауза?..
Ксо.
- Да, мне уже сказали, - ответил он гораздо более холодно, чем собирался, пристально глядя в доверчивые светло-синие глаза.
Как ты можешь, как ты смеешь быть таким спокойным?
- Я твой…
Соперник? Напарник? Любовник? Как сказать, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть это странное полузнакомое существо?..
-…друг.
Наруто перестал улыбаться и на целое мгновение стал выглядеть совершенно так же, как тот самый Наруто-придурок в те редкие минуты, когда он бывал абсолютно серьезен:
- Друг – это очень сильное и важное слово.
Саске с силой сжал в кулак спрятанную в кармане руку. Так, что ногти до боли впились в ладонь.
Не показывать… ни в коем случае не показывать, насколько эта короткая фраза его задела.
- Хорошо, - наконец глухо проговорил он. – Если я скажу, что всегда считал тебя своим…
…единственным…
-…другом, так будет лучше?
Ответом ему была широкая искренняя улыбка и простодушный ответ:
- Ты мне нравишься!
Х-ха. Что ж, и на том спасибо.
Усоратонкачи…
Еще какое-то время они просто молчали. Потом Саске решительно развернулся к выходу, лаконично бросив через плечо:
- Я зайду завтра.
Наруто даже не попытался его окликнуть.
Ах да, он ведь, похоже, не знает теперь его имени…
Ксо.
Саске осторожно прикрыл за собой дверь и без сил привалился к ней спиной. Он даже представить не мог, что это все будет настолько тяжело…
- Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!
- Ух ты, невозмутимый Саске-кун наконец-то показал свои эмоции! Наконец-то позволил себе разозлиться!
- Чтоб тебя!!!
- …знаешь, ответ очень простой. Нет.
- Впечатляющее зрелище, не правда ли?
Саске вздрогнул от неожиданности, быстро вскинул голову.
Неджи. В форме дзенина, с большим пластиковым пакетом в руке, в котором виднелись коробки быстрорастворимой лапши.
Бесстрастное лицо и ехидство в легком изгибе бровей.
Вот уж с кем сейчас хотелось говорить меньше всего…
- Что ты здесь делаешь? – голос прозвучал просто устало, даже без раздражения.
Сил на злость уже не оставалось.
- М-м? Только вернулся – и уже успел бессрочно арендовать весь больничный коридор? – ехидство стало заметно и в изгибе губ. – Или пока только эту палату?
Саске не счел нужным отвечать на это. Просто пристально посмотрел в бесцветные глаза давнего соперника.
Неджи сдался первым. Едва заметно пожал плечами:
- Я всего лишь пришел проведать его.
Разумеется.
Интересно, с каких это пор Хьюга таскает Наруто рамен?
Чего еще Учиха пропустил, пока был на миссии?..
- Он тебя не помнит, - хмуро бросил Саске.
Усмешка Неджи стала более очевидна:
- Ну и что? Все равно это все тот же Наруто.
Нет. В том-то и дело – это не Наруто.
Саске с силой оттолкнулся рукой от двери и двинулся вперед по коридору, держа спину идеально прямо.
В каком-то полуоцепенении он добрался до их дома, аккуратно разложил вещи и оружие, поужинал чем-то найденным в холодильнике, совершенно не ощущая вкуса, принял душ – опять отключили горячую воду – и уже совершенно без сил свалился на свою кровать.
Он подумает обо всем этом завтра.
У него теперь будет охрененная куча времени, чтобы думать об этом. Повезет еще, если не до самой смерти – не важно, кого из них двоих.
Проклятье…
В коридорах не существовало времени. Впрочем – о каком времени может идти речь в постоянной темноте, глухой и пустой, разрываемой лишь свистом надорванного дыхания?
Может быть, он блуждает здесь уже целую вечность и выберется – если выберется – дряхлым рассыпающимся стариком.
Может быть, он не пробыл здесь и пары мгновений.
Намного хуже тьмы и страха была скука. Она окутывала вязкой пеленой апатии, замедляла и без того с трудом бьющееся сердце. Разъедала, как кислота.
Хотелось, чтобы неведомое чудовищное нечто, притаившееся где-то рядом, уже наконец-то напало – лишь бы только не изнывать больше от этой отчаянной скуки.
Двери теперь попадались все реже.
- Я буду защищать свой дом!!!
- В таком случае, ты защищаешь ничто, потому что у тебя нет дома. Ты так хочешь бездарно и бессмысленно отдать свою жизнь за ничто?
- …Да. Потому что для меня это «ничто» является домом.
Он падал, снова поднимался на ноги, непослушными руками отряхивал колени и продолжал двигаться вперед.
Просто он никогда не умел сдаваться.
Солнечные лучи узкими полосами струились сквозь листву, золотя все, с чем соприкасались. Саске привычно устроился в густой кроне старого дуба и размышлял, закинув руки за голову. И даже не заметил, в какой именно момент под выбранным им деревом появились Наруто и Сакура. Просто узнал голоса, какие-то до неприличия веселые и радостные. Нахмурился и недовольно скосил взгляд вниз, не шевелясь, чтобы не выдать своего присутствия.
Наруто плюхнулся прямо на траву и по-идиотски широко улыбался, а Сакура нависала над ним, грозно уперев кулаки в бедра:
- Кретин! Знаешь, что я с тобой сделаю, если еще хоть раз поймаю за подслушиванием наших с Тсунаде-сама занятий?!
- Что? – с придыханием спросил Узумаки, преданно и почти с восторгом заглядывая ей в глаза.
Девушка яростно зарычала и отвесила ему хороший подзатыльник.
- Ай!! – взгляд Наруто из восторженного стал обиженным. – Сакура-чан, ты такая красивая – и такая жестокая!!!
Девушка еще какое-то время хмурилась, потом протяжно вздохнула и положила ему на колени какую-то картонную коробочку:
- Держи, я приготовила тебе бенто. Я слышала, ты последнее время берешь себе столько миссий, что не успеваешь нормально поесть, даже в Ичираку почти не появляешься…
- А-а, Сакура-чан, ты великолепна!!! – с этим воплем Наруто неожиданно схватил девушку за руку и поцеловал запястье. Сакура вырвалась с протестующим вскриком, снова замахнулась… и оба весело рассмеялись.
Саске недовольно скривил губы и хотел уже было отвернуться.
- Ревнуешь? – вдруг прямо над ухом раздался негромкий ехидный голос. - Хотя бы знаешь, к кому из них?
Саске огромного труда стоило не подскочить на месте, немедленно атакуя врага Чидори или еще чем-нибудь столь же разрушительным. Вместо этого он медленно повернул голову, не меняя выражения лица.
Сай. Кто же еще. Проклятье, и как только он умудрился подобраться так незаметно?.. Сидит теперь на той же ветке, в расстоянии полуметра, и нагло лыбится.
- Чего тебе? – мрачно спросил Саске.
Сай изобразил удивление:
- Мне? Мне ничего не нужно, тем более от тебя. А вот тебе явно чего-то не хватает, - он улыбнулся еще шире и посмотрел вниз.
Наруто и Сакура мирно устроились рядышком и принялись распаковывать бенто, неуклюже сталкиваясь руками и по-идиотски хихикая.
- Тебе ведь до невероятия обидно, что они научились жить без тебя, не так ли? – продолжил Сай уже без улыбки.
Саске, не удержавшись, скривился. Ну что за бред! Бросил на бледного мрачный, тяжелый взгляд:
- Еще добавь, что они нашли мне замену. Уж не ты ли это? – против воли в голосе прозвучала досада.
Наруто и Сакура снова чему-то громко засмеялись.
Сай открыл глаза, внимательно, почти с удивлением посмотрел на Саске, словно на какую-то невероятную диковинку, медленно покачал головой:
- Ну ты и идиот, - и неожиданно спрыгнул вниз.
Парочка мгновенно прыснула в стороны, потом Сакура принялась громко возмущаться, а Наруто весело воскликнул:
- Привет, Сай! Ты Саске не видел?
Учиха вздрогнул и отодвинулся поглубже в тень. Если этот бледный урод его сейчас выдаст…
- Видел, - беспечно улыбнулся Сай и опустился на траву рядом с девушкой.
- А? Так чего ж ты его с собой не притащил?! Мы бы устроили пикник на природе все вместе!
Какой же невероятный идиот… Видимо, Сакура разделяла это мнение Саске, потому что раздраженно закатила глаза:
- Наруто, ты неисправим!
- А что?..
Саске не стал наблюдать дальше. Бесшумно поднялся на ноги и перепрыгнул на соседнее дерево, потом на другое, потом на третье… Даже не сразу сообразил, что убегает. Ха, от чего?
Надо не забыть одно новое важное дело: убить Сая, как только представится возможность. Впрочем – такое он вряд ли забудет.
- Что ты делаешь? – негромкий заинтересованный голос.
Саске вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив очередной документ. Похоже, не время сейчас предаваться воспоминаниям.
Наруто сидел на кровати и изучал свитки по истории и географии, которые ему принесли из библиотеки. Амнезия оказалась не настолько полной, чтобы он забыл, как говорить и читать, что уже не могло не радовать. Вдобавок у него в мозгу время от времени всплывали фрагментами какие-то отвлеченные понятия о мироустройстве (свитки были предназначены для того, чтобы эти фрагменты систематизировать). Общие представления о жизненных ценностях тоже не пострадали. По сути, Наруто забыл только то, что касалось его собственной жизни и его собственной личности. В том числе – даже какие-то свои привычки и пристрастия (хотя все-таки любовь к рамену осталась неизменной, что немного, но все же обнадеживало).
Разумеется, всех своих друзей и знакомых он забыл тоже. При виде нового человека, входившего в палату, на его лице не мелькало ни малейшего признака узнавания. Только непривычная тихая вежливая улыбка и выжидающий взгляд.
Еще предстояло проверить, помнит ли он, как сражаться – или этому его тоже придется учить заново.
Проклятье, как же все это… проблематично, как сказал бы Шикамару. Впрочем – вчера он так и сказал.
Ах да, кажется, Саске не ответил на заданный вопрос.
- Разбираю документы.
Сегодня забрать Наруто из больницы ему не позволили: хотели провести еще какие-то важные анализы. Никакой радости Учиха по этому поводу не испытывал, но все же спорить не стал, поймав предупреждающий взгляд Пятой, и просто перетащил большую часть необходимых вещей в палату к Узумаки. Оставлять этого придурка без присмотра он не собирался, хватит того, что и так отсутствовал больше недели. Точно так же он не собирался подпускать к нему всех остальных – по крайней мере, слишком близко.
- А-а, - Наруто озадаченно почесал затылок до боли привычным жестом. - А разве этим занимается не Тсунаде-сама?
Слышать от усоратонкачи почтительный хонорификс «сама»…
Тем более – по отношению к Тсунаде…
Бред наяву.
Ксо.
…вот и еще одно отличие – Наруто теперь обращался ко всем очень вежливо, без так свойственной ему беспечной фамильярности. Он даже Саске пытался называть «Саске-сан», пока последний не пригрозил врезать ему по башке за подобное.
Учиха мысленно скривился и холодно произнес:
- Документов слишком много, чтобы с ними мог разобраться один человек. Даже если он Хокаге.
Саске неожиданно поймал себя на том, что разговаривает с Наруто, как с маленьким ребенком. Специально выбирает простые, однозначные фразы…
Ксо.
Похоже, ему пора расширять запас своих ругательств.
От попытки сдержать раздражение, не дать ему отразиться на лице почти до боли свело скулы.
Наруто отбросил со лба лохматую челку и неожиданно простодушно поинтересовался:
- А я могу тебе помочь?
- Чем? – Саске поднял на него немигающий пристальный взгляд.
Улыбка Наруто поблекла, он сглотнул и, старательно глядя куда-то в сторону, забрался под одеяло. Сложил руки на коленях. И замер.
Саске с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы и вернулся к документам. Бумаг за время его отсутствия накопилось немало.
…будь проклята эта истеричная взбалмошная аристократка из страны Волн, из-за дурацкого каприза которой его не оказалось здесь в нужный момент!..
Один раз по вине этого идиота ему уже пришлось целых пять месяцев ежедневно торчать в больнице по полдня. Как будто других дел не было. Так еще если б эта бессмысленная трата времени хоть как-то помогла…
Наруто тогда совершенно нахальным образом почти полгода игнорировал реальность, отказываясь приходить в себя.
…капельница и мерное, монотонное попискивание малопонятных приборов… и белое спокойное лицо на белой подушке…
Ха, забавно. В один из таких неразличимо-одинаковых дней, когда Саске снова, сам не зная зачем, пришел проведать этого усоратонкачи, то столкнулся случайно с Сакурой, сидевшей у постели Наруто. Девушка как-то странно посмотрела на него… а потом вдруг обняла. По-настоящему, с не женской силой. В первый – и последний раз.
- Спасибо, что вернулся, Саске.
Это также был единственный раз, когда она обратилась к нему без использования каких-либо суффиксов.
- …Я ничего не обещал.
Странная, едва заметная улыбка в ответ.
- Но все же выполнил неданное обещание.
Глупая женщина… Шикамару прав, они все такие…
Саске заполнял документы почти механически. Отчеты, ведомости, запрос на новое вооружение. Обычная рутина, которая составляет их жизнь.
…нет, наверное, в тот раз все-таки было страшнее.
Проклятье!
Краем глаза он незаметно следил за Наруто. Тот еще какое-то время сидел неподвижно, потом снова взялся за свитки. Читая, он слегка хмурился и время от времени пощипывал себя за нижнюю губу.
Одна из немногих сохранившихся старых привычек.
Дверь неожиданно скрипнула, и в палату нерешительно заглянула молоденькая медсестра. Огляделась, остановила смущенный взгляд на Саске и негромко позвала:
- Учиха-сан?.. Вас вызывает к себе Хокаге-сама.
Саске мысленно выругался и, недовольно поморщившись, поднялся на ноги. Очень хотелось смять заполненные документы, а еще лучше – порвать в клочья, чтобы хоть как-то избавиться от этого чудовищного раздражения… но, разумеется, ничего подобного он себе не позволил. Вместо этого аккуратно сложил бумаги и убрал в папку, хотя вся кропотливо проделанная работа показалась вдруг совершенно бессмысленной и бесполезной.
Наверняка опять какая-нибудь дурацкая миссия без особых смысла и цели… Ксо, до чего же невовремя!.. И почему всегда нужно отрывать именно его?! Как будто в Конохе мало дзенинов или, на худой конец, других анбу… Он и так только вчера вернулся!
- Ты… придешь еще?.. – неуверенно окликнул его Наруто, комкая край одеяла совершенно нехарактерным для него жестом.
Саске замер на середине движения. Мысленно витиевато выругался. Резко выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- Да.
Такое простое, короткое слово.
Слово, которое всегда почему-то так сложно было произнести.
- Завтра я забираю тебя домой.
- Домой? – еще более неуверенно переспросил Наруто, словно не совсем понимал значение данного слова. - А… А мы что, живем вместе? – его глаза изумленно расширились. – Зачем?!
- Так удобней, - лаконично ответил Саске. Еще раз пристально посмотрел на Узумаки и вышел из палаты.
Это действительно было удобней – жить вместе. Вместе легче было платить за квартиру, следить за домом (хотя Наруто, когда выпадала его очередь заниматься уборкой, квартиру скорее громил, а не прибирал). Вместе ходить на миссии. Вместе заниматься какими-то незначительными повседневными делами.
Дом Саске за долгие почти пять лет отсутствия хозяина насквозь пропах затхлостью и унынием, и каким-то больным ожиданием; жить там было совершенно невозможно, это Учиха очень хорошо понял за те почти полгода, которые провел в своем бывшем доме после возвращения… поэтому в итоге все же согласился перебраться к Наруто. Правда, настоял на основательном ремонте, ибо обитать в свинарнике не желал.
…У них обоих не было семей. Они были слишком одиноки, чтобы и дальше жить в одиночестве. Хотя в то же время – слишком к этому одиночеству привыкли. Поэтому было сложно. Даже более чем сложно, особенно поначалу. Редкое утро обходилось без ссор, если не драк. Практически невозможно было перестроить друг под друга какие-то свои давние привычки. Научиться постоянно терпеть рядом с собой другого человека. Тем более такого, как Наруто, чьи взбалмошные выходки неимоверно раздражали. И чье присутствие безвозвратно уничтожало тишину.
Наруто, Наруто, Наруто.
Куда ни взглянешь, куда ни пойдешь – повсюду Наруто. Ядовито-оранжевый костюм, широченная улыбка, непокорная светлая шевелюра – уже на второй день их совместной жизни Саске приходил в тихое бешенство, вылавливая из супа очередной золотистый волос. На пятый день бешенство перестало быть тихим.
Наруто Раздражающий.
Когда они из просто друзей наконец превратились в любовников, стало только сложнее.
И тем не менее, несмотря ни на что – жить вместе было удобно.
А вот спать вместе – совершенно не удобно. Спать рядом с Наруто?.. Острые локти, утыкающиеся в бок в самый неожиданный момент, худое, все еще по-мальчишески угловатое тело, вечно холодные руки. Вдобавок Наруто во сне постоянно сопел. Негромко, но – опять же – раздражающе.
Так что неудивительно, что спать Саске предпочитал в одиночестве. Дожидался, пока Наруто уснет, выпутывался из цепких объятий и перебирался на свою кровать.
Хотя на самом деле основной причиной было то, что Саске просто не переносил посягательств на свое личностное пространство. С детства. И дальнейшая его жизнь развитию любви к чужим прикосновениям тоже не способствовала.
Он не любил, когда Наруто пытался трогать его. Почти никогда не позволял партнеру вести в их любовной игре, делал все сам. И еще никогда ничего не говорил.
Он и вообще не любил говорить вслух. Тратить слова попусту.
Еще одна из множества вещей, отношение к которым у них с Наруто было диаметрально противоположным. Еще одно различие между ними.
…Интересно, а чего вообще было у них общего?
Кроме одиночества?
Анбу. Маленькая личная армия Хокаге. Элитные воины, никому не показывающие своих лиц. Забывшие свои имена. Существующие только с единственной целью – защищать Хокаге. Любой ценой.
По крайней мере, так все выглядело внешне.
Очень мало кто знал, что на самом деле большинство анбу в свободное от своих элитных миссий время были обыкновенными дзенинами. Жили, как все остальные шиноби Конохи. Ходили по улицам без масок и улыбались, выбирая подарки к празднику для своих семей. И, конечно же, они прекрасно помнили свои настоящие имена.
Маски анбу были сконструированы так, что не только прятали лица, но и изменяли голоса, делая их неузнаваемыми. Вдобавок многие носили капюшоны, чтобы не было видно волос. Рядовые воины во время миссий не показывали своих лиц даже друг другу.
Но самой большой загадкой всегда оставалась личность капитана анбу, по слухам, одного из сильнейших шиноби Конохи. Кто-то говорил, что даже сама Хокаге не знала его имени. Единственное, что достоверно было известно про капитана, очень редко появлявшегося среди своих подчиненных, – это то, что он носил маску с черным крылом на левой щеке.
Журавль.
…Бесстрастная красно-белая маска с тонкими полосками на щеках, похожими на усы. Лис.
…Классическая кошачья маска с до невероятия ехидной улыбкой. Кот.
…Холодно-отстраненная маска с зелеными крестами вокруг глаз. Пес.
…Почти плоская маска с хищным черным узором. Медведь.
Капитан и четыре самых сильных воина-анбу.
…А еще говорили, шептались, настороженно оглядываясь по сторонам, что капитан – будущий преемник Тсунаде-сама, тренировками которого она занимается лично.
Когда Саске исполнилось пятнадцать лет, Орочимару с плотоядной усмешкой заявил, что «его новому телу» самое время начинать сексуальную жизнь, и предпринял попытку его изнасиловать. И очень удивился, когда предполагаемая жертва в ответ сама проявила инициативу.
Просто у Саске были другие планы.
…Чужое взрослое тело под ним. Подчинившееся, покоренное. Кожа холодная, липкая, бледная, бледнее даже, чем у него самого. Тяжелые узкие кости, сильные плечи. Длинная шея с бьющейся в сумасшедшем ритме синей жилкой. Впалые бедра, тонкие цепкие пальцы, которые больно запутываются в волосах. Сухие узкие губы прижимаются к его запястью, но Саске вырывает руку. Орочимару с усмешкой приподнимается, тянется к его лицу – но Саске отворачивается, вдавливает саннина в кровать, так, что тот раздраженно шипит и оставляет у него на спине длинные кровоточащие царапины. Насмешливые желтые глаза напротив и наконец почти болезненное высвобождения. И осадком оставшаяся где-то на дне души злость.
На себя?..
…Саске скатился с кровати, вытерся простыней и сразу потянулся к своей одежде. Он не хотел зря тратить время, на вечер еще были запланированы две тренировки.
Орочимару остался лежать, восстанавливая дыхание. Потом удовлетворенно потянулся, откинул с шеи длинные влажные пряди волос и медленно улыбнулся:
- Однако ты умеешь удивлять, Саске-кун. Еще никто не решался на подобную наглость! – он улыбнулся шире каким-то своим мыслям, потом негромко захихикал.
Этот смех невероятно раздражал. Хотелось как-нибудь заткнуть змееглазого ублюдка… но, видимо, все же придется терпеть. Пока.
Надевавший рубашку Саске на мгновение замер и чуть приподнял одну бровь:
- Скажешь, что тебе не понравилось?
Ответом был все тот же смех. Закончив одеваться, Саске подхватил свою катану и направился к выходу, не снизойдя до того, чтобы обернуться или добавить что-то еще. В спину ему донеслось тихое, но крайне довольное:
- Мое будущее тело действительно великолепно! Ради того, чтобы узнать это наверняка, вполне можно было позволить себя отыметь. Ку-ку-ку…
Взгляд ожидавшего под дверью Кабуто был еще даже более ненавидящим, чем обычно.
…Саске так и не позволил себя поцеловать. Ни теперь, ни потом.
…Еще был один странный парень из простых шиноби селения Звука. Кабуто зачем-то выбрал его себе в помощники, так что это неуклюжее недоразумение с длинными светлыми волосами часто ошивалось на территории основной базы. Саске постоянно натыкался на него в коридорах, пока наконец не сообразил, что его попросту преследуют. Притиснул блондина к стене и прямо спросил, что ему от него надо. Парень смущенно покраснел, но честно ответил.
В тот раз Саске отказался. Но парень продолжил свои преследования, и в итоге Учиха все же согласился.
Просто иногда даже ему нужна была физическая разрядка. Тело требовало своего.
Хотя на самом деле этот парень по-настоящему ему никогда не нравился. Что-то в нем было не то. Слишком высокий, слишком длинные волосы, слишком молчаливый – Саске более чем хватало своего собственного молчания. Слишком… чужой. Ну и, разумеется, Учиха не мог и не собирался ему доверять.
Саске намеренно не стал спрашивать его имени. Чтобы не создавать ненужных связей.
А через пару месяцев Кабуто убил этого парня и использовал его тело в каких-то своих экспериментах.
В тот день Орочимару пришлось серьезно постараться, чтобы спасти своего верного помощника. Их убежище и лаборатории оказались разнесены в мелкую каменную пыль, пришлось в срочном порядке переезжать на новое место.
Саске не любил, когда ломали его вещи.
Более чем достаточно того, что старший брат сломал всю его жизнь.
…Еще были женщины. Очень много женщин, откровенно проявлявших интерес к «симпатичному мальчику»… но Саске просто игнорировал их всех.
Он не собирался оставлять потомства, даже случайно. Сначала он думал иначе, но…
Их клан проклял сам себя, а значит, должен прерваться.
Чтобы ничего подобного не повторилось в будущем. Чтобы одному брату больше не пришлось мстить другому.
Чтобы этот кровавый позор забылся вместе с самим, некогда таким чистым и достойным, именем Учиха.
Пятая действительно поручила ему новую миссию. Но это было только предлогом, на самом деле Тсунаде хотела поговорить насчет Наруто. Ха, кто бы сомневался.
По предположениям медиков, память Наруто оказалась надежно запечатана внутри него самого. Она могла вернуться в любой момент, без предупреждения, полностью или же какими-то отдельными фрагментами… а могла и не вернуться вовсе. И что самое отвратительное – ни лично от Саске, ни от кого-либо другого в данный момент ничего не зависело.
- Если честно – мы надеялись, что все… станет лучше, когда ты вернешься.
Похоже, не стало.
Сам факт того, что Узумаки потерял память, старались удержать в строгом секрете. Правда была известна только Хокаге, самым ближайшим ее помощникам-медикам и друзьям самого Наруто, которые при первой же возможности приперлись в больницу все разом, выяснять, что произошло. Для всех остальных он просто незначительно пострадал во время миссии.
Впрочем, Саске подозревал, что на самом деле круг посвященных значительно шире.
В конце концов, Коноха полна высококлассных ниндзя-шпионов.
И не все они находились на стороне Пятой.
Основной проблемой являлось то, что совершенно неясно было, как теперь поведет себя Девятихвостый. В обычном состоянии Наруто хватало силы его контролировать… но сможет ли он справиться с запечатанным в нем демоном, если не помнит ничего ни о нем, ни о связанной с ним угрозе?
Если об этом станет известно остальным жителям деревни – вполне может начаться паника.
Если ни чего похуже.
- А у нас тут… грязновато.
Саске, механически распихивавший вещи по местам, оторвался от размышлений и перевел хмурый взгляд на Наруто. Тот стоял посреди комнаты и с откровенным любопытством оглядывался по сторонам. Было до сих пор непривычно видеть его в одежде дзенина. Не потому даже, что странной казалась сама возможность того, что этот идиот в итоге все-таки сумел сдать экзамен… Просто Наруто всегда был очень ярким. Выделяющимся. Его манера одеваться была вызовом всем и вся.
А теперь он выглядел слишком… обычным.
Пришлось заполнить кучу никому не нужных бумаг, но в итоге ближе ко второй половине дня Саске все-таки удалось забрать Наруто из больницы.
Чтобы находился рядом. Под присмотром.
- Меня не было больше недели, - наконец холодно ответил Учиха, вновь поворачиваясь к шкафу. - И в мое отсутствие здесь хозяйничал ты.
- Да? – Наруто взъерошил челку и беспечно улыбнулся. - Похоже, меня нельзя назвать хорошим хозяином!
Он без предупреждения прошел к шкафу – Саске почти вздрогнул от неожиданности, вдруг почувствовав за плечом чужое тепло – и с интересом заглянул внутрь. Учиха фыркнул, сдернул с вешалки одну из черно-оранжевых курток, впихнул ему в руки и отошел к столу, бросив через плечо:
- Переоденься. Это, - он отрывисто кивнул на пропыленную серо-зеленую жилетку, выкладывая на стол свитки Наруто, - явно не помешает постирать.
Узумаки с недоуменным выражением лица приложил к себе куртку, повертел рукав и изумленно воскликнул:
- Я что, правда носил это?!
Саске скрипнул зубами. Ксо, такими темпами он сотрет себе всю эмаль.
Неимоверно хотелось на чем-нибудь выместить накопившееся раздражение, но он все-таки сдержался.
Интересно, как долго они смогут хранить произошедшее в тайне?
Как долго удастся безвылазно удерживать Узумаки дома? Если он хотя бы нос высунет на улицу – остальные жители деревни мгновенно заподозрят, что что-то не так.
Уж слишком сильно этот Наруто отлчался от того Наруто, которого они все знали.
…Хотя – знали ли?..
Саске отбросил опустевший рюкзак в угол и снова посмотрел на Наруто, уже успевшего стянуть жилетку. Этот идиот где-то умудрился обветрить губы, и теперь они слегка шелушились.
Тонкие розовые трещинки на пересохших, чуть припухших губах… Заметив пристальный взгляд Саске, Наруто улыбнулся – и тут же зашипел от боли: нижняя губа треснула практически точно посередине.
Крошечная темно-красная бисеринка крови. Как точка, в которой сходятся все пространственно-временные линии.
Подойти, медленно-медленно, не отрывая зачарованного взгляда. Чуть наклониться, провести, едва касаясь, подушечками пальцев по полоскам на щеке и осторожно слизнуть солоноватую красную каплю… дождаться, пока выступит следующая, и слизнуть ее тоже…
Саске моргнул, отгоняя чересчур яркое видение. Нахмурился, глядя, как Наруто недовольно морщится, прижимая к губе тыльную сторону ладони, сухо бросил:
- Увлажняющий крем в холодильнике, - и, спрятав руки в карманах, прошел на кухню.
Надо заварить чаю. Покрепче. Может, тогда его хоть немного отпустит это дикое напряжение…
Вряд ли стоило удивляться, что через некоторое время Наруто последовал за ним. Огляделся с еще большим интересом, чем в комнате – вероятно, потому, что здесь было больше вещей.
Интересно, он хоть названия-то их помнит?..
Саске досадливо поморщился и достал вторую чашку. Порылся в коробочках с травами, подумал немного и в итоге всыпал в заварочный чайник чабрец и мяту. Наруто устроился за столом, внимательно следя за каждым его движением, отчего Учихе было здорово не по себе.
Проклятье…
Следующий, внезапно заданный вопрос едва не заставил Саске уронить чашку.
- А где твоя семья? Как они относятся к тому, что мы живем в одной квартире?
Сухие травы на столешнице. Концентрические круги на дереве. Тонкие царапины от ножа – Наруто всегда забывал использовать разделочную доску…
Вдох-выдох.
Не сорваться.
Протянуть руку, взять горячий чайник. Налить кипяток в две одинаковые белые чашки с оранжевыми стилизованными солнцами на боку.
Вдох.
- Никак, - выдох. - Они все мертвы.
На подвижном лице Наруто одновременно отобразились сочувствие, расстройство, вина и что-то еще.
- Ой, - очень тихо произнес он. - Прости…
И неожиданно захотелось ударить в ответ. Резко, безжалостно. Прежде, чем Саске успел сообразить, что делает, с губ сорвалось холодно-безразличное:
- Надеюсь, ты не собираешься теперь задать мне похожий вопрос насчет твоей семьи?
Вдох. Выдох.
Ксо.
- Нет. Мне еще в больнице сказали, что ее у меня нет и никогда не было, - Наруто просто пожал плечами с таким видом, словно все это его совершенно не беспокоило.
Поставить чайник на место. Осторожно налить заварку. Взять чашку.
- Так, - медленно произнес Саске, пристально глядя на него. Узумаки упорно смотрел куда-то в сторону. – И что тебе еще сказали?
- Ну-у… - Наруто нахмурился, задумчиво ероша волосы на затылке. – Что я был шиноби, ходил на миссии – иногда один, иногда еще с кем-то… выполнял разные поручения Тсунаде-сама… Словом, что я самый обычный житель Конохи, - он неожиданно широко улыбнулся и подхватил со стола свою чашку.
Самый обычный?..
Саске отвернулся, чтобы скрыть кривую усмешку.
Что ж… Пусть будет так. Наруто ведь всегда так хотелось быть «самым обычным»…
Кретин.
Семью еще приплел, чтоб его…
- Идиот!! Какое ты имел право на каждом углу вопить о том, что я тебе якобы как брат?! Да что ты вообще можешь знать о братстве?!
Какое-то время Наруто просто внимательно смотрел на него. Молча. Потом наконец очень тихо ответил:
- Но я же никогда не говорил, что ты должен считать меня братом…
Саске громко, презрительно фыркнул:
- Еще бы! Я надеюсь, ты не лелеял надежду заменить мне Итачи?
«Такого, каким он должен был быть».
Губы Наруто дрогнули. Не в улыбке. Однако уже в следующее мгновение он беспечно пожал плечами:
- Ну, это бы у меня не получилось хотя бы просто потому, что я тебя младше.
Саске резко шагнул к нему, схватил за плечи и без предупреждения впился в губы поцелуем. Кусая, подчиняя, подавляя сопротивление. Так же резко оторвался и хмуро бросил:
- Усоратонкачи. Ты мне нужен не как брат.
…Это был единственный раз, когда он признал, что Наруто ему все-таки нужен.
Учиха скривился и отошел к окну.
Узумаки прихватил свою чашку и смылся в комнату, к свиткам. Ха, кто бы мог подумать, что Наруто когда-нибудь проявит такой интерес к чтению…
Чай получился слишком крепким. Горьким. Впрочем, вполне под стать его настроению.
Осень. Самое мерзкое время года, если задуматься. Холод, сырость, частые дожди. В разноцветных опавших листьях Саске тоже никогда никакой особой прелести не находил, напротив, они только раздражали тем, что вечно шелестели под ногами.
Из их окна не было видно никаких романтических пейзажей. Пустая улица, глухие заборы, мусорные баки где-то сбоку. Все либо на работе, либо на миссиях. Саске уже думал отвернуться, как вдруг заметил на тротуаре неподалеку две фигуры в форменных жилетах. Прищурился, отставил чашку в сторону. Возникла пакостная уверенность, что им можно готовиться к приему гостей.
Сакура шла чуть впереди и, видимо, что-то рассказывала, возбужденно жестикулируя. Ли кивал в ответ почти каждому ее слову, потом неожиданно протянул руку и положил девушке на плечо. Сакура остановилась, удивленно обернулась. Ли, покраснев так, что видно было даже на расстоянии, и старательно глядя куда-то в сторону, достал из-за спины неаккуратно сплетенный венок из каких-то желтых осенних цветов и осторожно возложил на голову девушке, словно корону.
Саске презрительно фыркнул и прошел к входной двери.
Он не ошибся: примерно через минуту раздался до отвращения пронзительный звонок. Сидевший за столом Наруто удивленно поднял голову.
На пороге, как и следовало ожидать, стояли Ли и Сакура.
Желтые цветы на растрепавшихся розовых волосах смотрелись слишком ярко и безвкусно. Во всяком случае, так показалось Саске.
- А, ребята, как классно, что вы зашли! – Наруто отбросил в сторону свои свитки и подскочил к двери, широко улыбаясь.
Ли в ответ улыбнулся еще шире и с победоносным видом выставил вперед большой палец:
- Весна юности вам поможет!
За что тут же схлопотал несильный подзатыльник от идеально спокойной Сакуры. Негромко ойкнул, перевел на девушку виноватый взгляд.
Саске с трудом удержал устало-раздраженный вздох.
Только этой парочки им сейчас не хватало для полного счастья.
- Мы как раз шли в Академию, проходили мимо… ну вот и решили заглянуть, проведать, как вы тут, - объяснила Сакура, вежливо улыбаясь и окидывая квартиру внимательным взглядом.
- Все здорово! – Наруто выглядел каким-то почти неестественно счастливым. – Здесь столько всего нового!
Саске досадливо скрипнул зубами.
За что ему все это?..
- И это замечательно! – радостно возгласил Ли. – Гай-сенсей всегда говорил, что человек должен быть открыт всему новому!
Учиха почувствовал, что у него начинает болеть голова. Сильно.
Кучка восторженных идиотов…
Он по-прежнему придерживал дверь и сверлил незваных гостей пристальным взглядом, ожидая, когда до них все-таки дойдет, что внутрь их пускать не собираются и вообще им пора бы уходить.
Ли теперь работал в Академии учителем. Поначалу эта затея казалась почти всем диким сумасбродством, но, как ни странно, учитель из Ли получился замечательный: внимательный, терпеливый и на удивление не требовательный. А что касается редких чудачеств… дети его за них только любили.
К тому же, Ли стал выглядеть чуть менее «уникально». Сакура постепенно заставила его разнообразить гардероб и отрастить волосы, так что теперь он снова заплетал косичку, как когда-то в детстве. Ли очень долго разрывался между любимой девушкой и не менее любимым учителем, пока Тен-Тен, с которой Сакура успела сильно сдружиться за последние два года, не переговорила о чем-то с Гай-сенсеем – и тот решил вдруг неожиданно для всех резко переменить свой имидж. Саске как-то раз, проходя мимо, видел его в одной из закусочных, демонстративно рыдающим в жилетку Какаши, чье лицо было лицом истинного мученика, и подвывающим что-то на тему того, что «чего ни сделаешь ради любимого ученика» и «как же быстро растут дети». На данный момент Гай-сенсей вот уже больше года находился с долгосрочной миссией в стране Камня.
Сакура улыбнулась Наруто:
- Ну ладно, я вижу, у вас все в порядке, - и повернулась к Ли. - Пойдем уже, Зеленый Зверь, не будем мешать. К тому же, Ирука-сенсей хотел переговорить насчет предстоящих генинских экзаменов.
- Йощь! – парень вытянулся по стойке смирно и отсалютовал.
Физиономия Наруто заметно погрустнела:
- А вы зайдете еще?
Девушка скользнула быстрым взглядом по Саске и улыбнулась шире:
- Конечно!
Учиха еще какое-то время, прежде чем закрыть дверь, смотрел им вслед и задумчиво хмурился.
Женщины – иногда по-настоящему опасные существа. Они слишком хорошо умеют изменять мужчин по своему усмотрению.
Наруто почесал кончик носа и бескомпромиссно заявил с широченной улыбкой:
- Сакура-чан такая классная!
Саске молча скривился в ответ и прошел в кухню.
Почему он не вызывает у этого идиота таких эмоций?..
Сгружая грязную посуду в раковину, Учиха почти невольно снова бросил взгляд за окно.
Ли и Сакура остановились на углу улицы, парень что-то вещал, размахивая руками. Девушка раздраженно постукивала ногой по земле, потом без предупреждения привычно размахнулась и отвесила ему очередной подзатыльник. После сняла с головы венок, нацепила его на Ли, неожиданно широко улыбнулась и, взяв его за руку, двинулась вперед.
Саске негромко фыркнул, вытирая руки полотенцем.
Семейное счастье, ха?..
Когда Сакура два года назад сообщила, что все-таки решила принять предложение Ли – уже третье по счету - Наруто какое-то время просто молчал, неподвижно стоя с потерянным взглядом, несколько раз пытался что-то сказать… а потом широко-широко улыбнулся, закрыв глаза и взъерошив себе волосы на затылке:
- Э-э, ну, поздравляю! Я знаю, Густобровчик будет хорошо о тебе заботиться!
Сакура почему-то закусила губу, бросила на безразлично прислушивавшегося к разговору Саске почти ненавидящий взгляд – она никогда раньше не смотрела так на него – шепнула:
- Спасибо, - и, быстро поцеловав Наруто в щеку, развернулась и решительно зашагала прочь.
Теперь, по прошествии времени, Саске догадывался, почему был удостоен тогда именно такого взгляда.
Иногда он начинал думать, что самой сильной из них в итоге оказалась именно Сакура.
Она сумела отказаться – дважды.
- Знаешь…А ведь для них обоих было бы гораздо лучше, если б ты умер. Тогда они могли бы выплакать все слезы на твоей могиле, найти утешение в объятиях друг друга и наконец успокоиться. И зажить спокойной, обычной жизнью ради себя.
Сай вежливо улыбается, будто только что произнесенные слова принадлежали совсем не ему, и спешит вперед, чтобы догнать о чем-то возбужденно спорящих Наруто и Сакуру.
А он остается неподвижно стоять посреди пустой улицы.
Правую ладонь обожгло короткой вспышкой боли. Саске удивленно моргнул, перевел взгляд на собственную руку.
Хм, интересно, когда он умудрился порезаться? И откуда на полу керамические осколки?
Он что, разбил чашку? И не заметил?..
Саске глухо выругался, замотал ладонь салфеткой и вернулся в комнату.
- Схожу в магазин, у нас закончился тофу.
Он подхватил сумку и вышел за дверь прежде, чем Наруто успел как-либо отреагировать. Постоял немного на пороге и решительно двинулся вдоль улицы.
Тщетно прогоняя пакостную мысль о том, что он просто пытается сбежать.
Ха, от чего?..
Когда Саске вернулся, поздно вечером, Наруто уже спал. Свернувшись на кровати так, чтобы занимать как можно меньше места, и крепко обхватив руками подушку. Одеяло сползло на пол.
…раньше он обычно спал на спине, широко раскинув в стороны руки и ноги…
Саске, не включая света, прошел к своей кровати и долгое время неподвижно лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок.
Его память сейчас – девственно чистый белый лист. На котором можно легко написать все, что угодно.
Ты можешь сделать его таким, каким тебе всегда хотелось его видеть.
Ты можешь сделать так, что он во всем будет тебя слушаться и не станет больше ни с чем спорить.
Ты можешь сделать так, что он снова будет доверять тебе полностью и никогда не вспомнит, как вы пытались друг друга убить. Как ты пытался его убить.
Ты можешь сделать так, что он будет принадлежать только тебе.
Ты можешь…
Саске повернулся на бок и закрыл глаза.
продолжение в комментариях
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Блуждая по бесконечным коридорам,
Без надежды на освобожденье
От кошмаров, ставших частью жизни,
Я лишился чего-то,
Что заставляет мое сердце биться чаще.
Страх сжигает душу, делает её уязвимей,
Мне страшно от одиночества, пустоты и холода.
Есть ли кто-то, кто будет мне дорог,
Кто будет источать тепло и надежность,
Кто выведет из тьмы лабиринта,
Кто сможет дать мне уверенность?
Кто-то, кто даст мне воспоминания,
Взамен тех, что были безвозвратно утеряны?
Ради этого человека я попытаюсь,
Я попытаюсь вырваться
Из этого круга обреченности и отчаяния,
Я стану лучше и сильнее ради тебя...
(с) Ino-tyan
Без надежды на освобожденье
От кошмаров, ставших частью жизни,
Я лишился чего-то,
Что заставляет мое сердце биться чаще.
Страх сжигает душу, делает её уязвимей,
Мне страшно от одиночества, пустоты и холода.
Есть ли кто-то, кто будет мне дорог,
Кто будет источать тепло и надежность,
Кто выведет из тьмы лабиринта,
Кто сможет дать мне уверенность?
Кто-то, кто даст мне воспоминания,
Взамен тех, что были безвозвратно утеряны?
Ради этого человека я попытаюсь,
Я попытаюсь вырваться
Из этого круга обреченности и отчаяния,
Я стану лучше и сильнее ради тебя...
(с) Ino-tyan
читать
КОРИДОРАМИ ПАМЯТИ
Он сам себя убедил, дабы не пережить того горя вторично,
что ему достаточно того, что есть, и нечего желать большего.
Джованни Боккаччо, «Декамерон»
А мы идем по лабиринту снов
И не находим слов,
Чтобы обо всем сказать друг другу.
Но разбивается стекло,
И наше время истекло,
И мы летим в никуда,
Ты все дальше от меня…
4етыре 4етверти
что ему достаточно того, что есть, и нечего желать большего.
Джованни Боккаччо, «Декамерон»
А мы идем по лабиринту снов
И не находим слов,
Чтобы обо всем сказать друг другу.
Но разбивается стекло,
И наше время истекло,
И мы летим в никуда,
Ты все дальше от меня…
4етыре 4етверти
Глава первая: Лабиринты снов
Дыхание вырывалось из сорванного горла с натужным хрипом. Перед глазами плясали черно-красные пятна, ног он уже почти не чувствовал. В боку нестерпимо кололо.
На мгновение мелькнула неуместно веселая мысль: «Не самый лучший день в моей жизни!» - и тут же растворилась в мутном мареве, которым почему-то оказалась забита его голова.
Коридоры. Бесконечные темные коридоры, без конца, без начала, перетекающие один в другой, словно лабиринт. А может, это и был лабиринт.
Каменные коридоры, пахнущие сыростью и плесенью. Холод, остро кусающий за пальцы. Глухая темнота – беспросветная, безнадежная. Только кое-где бледнеют пятна светящихся грибов – их слабого сияния достаточно лишь для того, чтобы не пропустить очередной поворот.
Сотни одинаковых поворотов. Коридоры. Коридоры. Тьма за спиной, тьма по бокам, тьма впереди. А в этой тьме затаилось что-то страшное, вязкое, неотступное. Затаилось – и ждет, выжидает, когда можно будет напасть на беспомощную жертву. Когда надоест просто играть с ней.
Бесконечные темные коридоры. Откуда-то он знал, что ни в коем случае не должен останавливаться. Сначала он пытался бежать, потом, когда сил уже не осталось, продолжил ковылять, ежеминутно спотыкаясь, буквально полз вперед, цепляясь пальцами за липкие сырые стены. Воздуха почти не было, вместо него вокруг плескался жидкий страх. Забивал глаза и ноздри.
Черные и красные пятна.
И снег.
Белый-белый.
Воспоминание.
…цепочка четких следов на белом море бесконечного сияния, хмурый взгляд, теплые руки, бледно-желтое солнце, шелест сухих веток над головой…
Коридоры.
Коридоры.
Поворот.
Тупик.
Дверь?..
* * *
Рокуро одним четким, слитным движением стряхнул с лезвия крупные капли свежей крови и, наклонившись, вытер клинок о куртку лежавшего человека. Вернее, того, что всего минуту назад было человеком – чувствовало, мыслило… боялось.
Он позволил себе усмехнуться и повернулся к Нобу. Напарник почему-то хмурился, пристально разглядывая тела и потирая подбородок.
- Что-то не так? – уточнил Рокуро, не спеша убирать катану в ножны. Предчувствия Нобу игнорировать не стоило: они имели пакостную привычку сбываться.
Напарник слегка качнул головой:
- Слишком просто. Это ведь анбу, элитные воины Конохи…
Рокуро досадливо поморщился:
- Не забивай голову подобной ерундой. По мне, так это были не элитные воины, а сущие слабаки. Четыре идиота. Падали от одного удара! Ладно, забирай свиток и пойдем, думаю, нашего нанимателя задержка не обрадует…
Нобу кивнул и уже сделал было шаг к одному из поверженных людей в масках, сжимавшему в кулаке окровавленный свиток – но замер на середине движения и внезапно схватился на рукоять меча, резко развернувшись. Глухо прошипел, лихорадочно оглядываясь по сторонам:
- Четыре?.. Но почему тогда их здесь только три?!
Рокуро не успел ничего ответить, не успел поудобней перехватить катану – как почувствовал на шее холодное дыхание стали.
- На твое счастье я не люблю бить в спину, - раздался над ухом незнакомый, абсолютно безэмоциональный голос.
И в то же мгновение тела остальных анбу исчезли в клубах светлого дыма, оставив после себя черные от сырости поленья. Дзюцу замещения… Три черно-белые фигуры спрыгнули откуда-то сверху, с деревьев, и окружили Нобу.
- Ловушка на ловца, - с ясно слышавшейся в голосе улыбкой произнес, почти промурлыкал один из анбу, в кошачьей маске.
Сильный порыв ветра с шорохом закружил сухие рыжие листья.
…Так вот что значит – отчаянно, напоследок, вместе с финальными судорожными вдохами – чувствовать, мыслить… бояться.
Предчувствия Нобу игнорировать не стоило. С самого начала не надо было соглашаться на эту мисси…
* * *
Погода портилась. С северо-запада подул пронизывающий холодный ветер, нагоняя на пока еще ясное небо клубы черно-серых туч. Саске недовольно прищурился от слишком яркого солнца и, поплотней запахнувшись в плащ, зашагал быстрее. Еще только под дождь попасть не хватало. Благо хоть ворота Конохи уже виднелись впереди.
Миссия была завершена успешно. Нервная впечатлительная дама из какого-то аристократического рода страны Волн, вышедшая замуж за одного из шиноби Конохи, после смерти супруга решила вернуться домой и потребовала себе в сопровождение эскорт из самых сильных воинов деревни. Пятая поскрежетала зубами, но все же решила с престарелой истеричкой не ссориться и исполнила ее просьбу. Так и получилось, что Саске с половиной своего обычного отряда отправился на своеобразные «каникулы». Если не считать ежевечерних скандалов клиентки, миссия особых проблем не доставила… до последнего дня, когда на них вдруг напали какие-то два придурка из деревни Звука. Захватить живым удалось только одного, ничего вразумительного он не сообщил – якобы им с напарником поручили выкрасть у отряда анбу некий свиток. Дело обычное… если проигнорировать тот факт, что единственный свиток, который был у них с собой – это карта местности. Заказчика звуковик описать тоже не смог. А может, по каким-то причинам не захотел. В любом случае, Саске оставил разбираться с ним своих подчиненных, а сам поспешил в деревню, чтобы доложить о произошедшем. К тому же…
Он и так уже отсутствовал больше недели.
Ветер швырнул в лицо пригоршню сухих листьев, заставив недовольно отмахнуться. Внутри беспричинно назревало глухое раздражение. И беспокойство. Странно. Наверное, это из-за этих проклятых снов.
Мутная беспросветная серость каждую ночь. Туманная тревога. Не кошмары в традиционном понимании – но что-то вроде. Осложняло ситуацию еще и то, что по пробуждении Саске почти ничего не помнил. Только какие-то бессвязные обрывки… и еще оставалось неотступное чувство безысходности, которое преследовало потом весь день.
Эти сны его доводили. Выматывали, не давали нормально отдохнуть…
Что за бред.
Саске раздраженно скрипнул зубами, но тут же заставил себя успокоиться. Надеть на лицо маску – не маску анбу, та спокойно лежала в заплечном мешке вместе с формой – а свою обычную маску холодного безразличия.
Отчего-то он невольно задержал дыхание, когда проходил в ворота. Хотя, казалось бы, он вернулся сюда уже давно, больше трех лет назад… и все равно, каждый раз – словно возвращался заново. Не зная, что ждет его в родной деревне.
- Эй, Саске, не отставай! Ну что ты ползешь, как больная улитка?! Мы наконец-то возвращаемся домой – и только посмей мне сейчас опять заявить, что дома у тебя нет! Врежу Расенганом и заставлю строить!
- Эй, Учиха! – весело окликнул его откуда-то сбоку знакомый голос. – С возвращением!
Саске медленно повернулся влево. В будке, где обычно сидел привратник, вольготно устроился, закинув длинные ноги на свою огромную псину, Киба. Акамару приоткрыл один глаз, приветственно тявкнул басом и снова задремал.
- Что ты здесь делаешь? – чуть удивленно спросил Саске, приближаясь.
Киба усмехнулся, складывая руки на груди, и с наигранной беспечностью ответил:
- Да вот… Во время ночного обхода, когда была моя очередь дежурить, улизнул на свидание… а нээ-сан потом об этом узнала, - он невольно поежился, сразу растеряв всю свою беспечность. – Так что поставили нас двоих в качестве наказания на вахту. Жизнь несправедлива, правда? – закончил Инузука с широкой ухмылкой.
Саске проигнорировал веселость его тона, настороженно следя за выражением лица собеседника. Глаза Кибы нервно бегали.
- Что случилось? – отрывисто бросил Учиха. Похоже, сам этот придурок ничего не скажет, придется спрашивать прямо.
Поневоле вернулось то противное тревожное чувство, с которым он теперь просыпался каждое утро.
Киба отвел взгляд в сторону, пожевал губами – Акамару тихонечко заворчал, чувствуя настроение хозяина – и наконец негромко, хмуро проговорил:
- Наруто в больнице.
Удар. Пауза. Удар. Пауза.
Сердце продолжало спокойно биться, как ни в чем не бывало.
Сколько сразу вопросов… роятся, как надоедливые раздражающие насекомые…
- Почему? – голос прозвучал как-то слишком резко.
Киба вздохнул и нахмурился, по-прежнему не глядя на него и осторожно поглаживая покатый лоб своего пса:
- Ранили на миссии.
- Когда?
Интересно, ему так и придется вытягивать необходимую информацию по крупице?
- Почти сразу после того, как вы ушли. Через пару дней, - Инузука наконец решился искоса посмотреть на собеседника, и в его взгляде беспокойство мешалось с любопытством.
Остальные в Конохе, друзья и просто знакомые, не разбирались в слишком сложных взаимоотношениях Саске и Наруто. Если уж на то пошло, то и не хотели разбираться. Для них эти двое просто были вместе.
Ха. Если б хоть что-то в этой жизни было так просто…
Саске резко развернулся и, не говоря больше ни слова, решительно зашагал в сторону госпиталя.
И плевать на свинцовую усталость и гудящие ноги. Плевать. На все плевать.
Ничто не будет иметь значения, пока он своими глазами не увидит этого придурочного усоратонкачи и не выскажет вслух все, что думает о его поведении и умственных способностях.
Пока не убедится, что он…
* * *
Иногда коридоры заканчивались тупиками. А в тупиках были двери. Натужно скрипевшие на несуществующем сквозняке тяжелые деревянные двери. Которые медленно распахивались сами, стоило только к ним приблизиться.
А за этими дверями…
…садящееся в реку круглое рыжее солнце и скользкий старый причал. В воде серебристыми металлическими бликами тонет свет, режет отражение на мелкие кусочки. Руки, лицо – все распадается блескучей мозаикой. И не разобрать, кто же именно отражается в воде…
- А что такое «друг»?
- Друг? Ну-у… Это что-то очень-очень важное! Такое, без чего нельзя жить! Но его почти невозможно найти… А вообще, какая тебе разница?! Все равно у такого, как ты, друзей не будет! Никогда!
Потом двери снова закрывались, а в стене сбоку возникал новый коридор.
И так – до изматывающей бесконечности.
* * *
В больнице, как всегда, оглушающе пахло лекарствами. И почему-то яблоками. От этого странного сочетания у Саске закружилась голова, но он переборол минутную слабость и поспешил в сторону личного кабинета главного врача, который, как ему сообщили на проходной, в данный момент занимала Хокаге.
Перед дверью Саске невольно остановился, прислушиваясь к приглушенным голосам – Тсунаде и, кажется, Сакура – потом решительно толкнул дверь. Яркий свет закатного солнца, лившийся сквозь распахнутое окно, на мгновение ослепил его и дезориентировал. Голоса тут же стихли. Когда Учиха наконец проморгался, то увидел, что и Хокаге, и ее ученица сидят абсолютно неподвижно, как статуи, и молча смотрят на него. Стараясь ни о чем не думать, Саске полубезразлично отметил, что у Сакуры под глазами залегли серые тени, а в уголке губ Тсунаде притаилась беспокойная складка.
Может, имеет смысл спросить – вдруг случилась какая-нибудь большая неприятность вроде с треском проваленной важной миссии? Или гибели целого отряда? Или серьезного конфликта, например, с пеочниками? Иначе с чего бы вдруг этим двоим выглядеть настолько встревоженно?..
- Явился все-таки, - наконец недовольно пробурчала Пятая, прикладываясь к своей неизменной бутылочке с саке.
Саске проигнорировал сочувственный взгляд Сакуры, выпрямился и сухо доложил:
- Миссия выполнена успешна. Мелкие побочные неприятности устранены.
Тсунаде приподняла брови в притворном веселье:
- О, хочешь сказать, что ты озаботился отыскать меня здесь только для того, чтобы лично сообщить о проделанной работе?
Саске скрипнул зубами, но промолчал. Невольно стиснул кулак, не сразу заметив это… поспешно разжал пальцы.
Сердце продолжало размеренно стучать в груди. Медленно. Очень тихо и медленно.
Сакура перевела непонимающий взгляд с него на наставницу, отрывисто кивнула последней и, немного неуклюже поднявшись на ноги, направилась к выходу. Поравнявшись с бывшим товарищем по команде, она на мгновение замерла и негромко проговорила, глядя прямо перед собой:
- Саске-кун, все-таки мне, наверное, никогда тебя не понять. Как ты можешь оставаться таким спокойным?
И, сделав еще два решительных шага, вышла из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Саске раздраженно дернул уголком губ.
Конечно, она не поймет. И никто не поймет. Просто не сможет понять.
Разве только…
Он перевел взгляд на Хокаге. Но так и не смог заставить себя задать вертевшийся на языке вопрос.
Тсунаде какое-то время так же пристально смотрела на него, потом фыркнула и пробурчала:
- Идиот, эта чрезмерная гордость когда-нибудь тебя погубит…
Саске в ответ только безразлично передернул плечами, ожидая продолжения. Которое не замедлило последовать.
- Его жизни ничего не угрожает.
Но прежде, чем с губ Учихи сорвался отчаянный вздох облегчения, Пятая, помолчав, чуть менее уверенно добавила, нахмурившись:
- И здоровью, пожалуй, тоже.
Фраза повисла в воздухе оборванной страховкой канатоходца.
- Но? – Саске с трудом узнал собственный голос, настолько хрипло тот прозвучал.
Тсунаде глубоко вдохнула, как перед нырком в темный омут, и с силой потерла пальцами виски. И только после этого ответила:
- Но из-за удара по голове он потерял память. Полностью.
* * *
Он стоял у окна и смотрел, как закатное солнце золотило конохские крыши. Такой спокойный, тихий вечер… Слишком спокойный. Настоящая жизнь может быть только в постоянном движении. Подобное же мирное прозябание без цели и смысла размягчает человеческие души, превращая воинов в достойных жалости безвольных слабаков.
Он не собирался этого так оставлять. Да, первый раунд был проигран – но это не значит ничего.
Откуда-то с потолка спрыгнула гибкая, затянутая в черный костюм фигура и почтительно замерла у него за спиной.
- Докладывай.
- Один из исполнителей попал в плен, второй погиб, - голос, как всегда, ровный и совершенно безэмоциональный. После небольшой паузы продолжение. - М-м, я должен особенно отметить, что с миссией они не справились?
Он позволил себе едва заметно усмехнуться:
- Они и не должны были. Единственной задачей этих двоих было отвлечь внимание от нашей основной задачи и направить заносчивую стерву и ее псов по ложному следу. Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы попавший в плен не сообщил ничего лишнего?
- Разумеется. Бедный Рокуро-сан больше не вернется в родное селение Звука… впрочем, его там все равно никто не ждет.
- Хорошо, - он коротко кивнул. - В таком случае, продолжай следить за ними. Как только что-то выяснишь, немедленно сообщай мне.
Воин склонился в гипертрофированно уважительном поклоне:
- Как прикажете.
Белая кошачья маска анбу тускло блеснула, поймав несколько закатных лучей.
* * *
Саске неподвижно стоял в полутемном коридоре и гипнотизировал пристальным взглядом дверь напротив. Самая обычная, ничем не примечательная дверь, серая, с круглой металлической ручкой, с пластиковой табличкой-номером.
Похоже, такими темпами у него просто войдет в привычку неподвижно замирать перед закрытыми дверями.
С каких это пор он стал таким нерешительным?
- Дурацкая вообще получилась история, если, конечно, в данной ситуации применимо подобное определение, - Тсунаде нахмурилась, пристально глядя на собственные ногти. – Миссия-то была самая обыкновенная: одну из соседних деревень с недавнего времени взялись терроризировать разбойники. Как оказалось на поверку, шиноби, за какие-то проступки изгнанные из своих селений. Я отправила Наруто и двоих чуунинов, недавно сдавших экзамен – была бы им неплохая тренировка. Н-да… Ну, с разбойниками-то они справились быстро. Вот только один засранец захватил в заложники маленькую девочку из деревни и скрылся в лесных пещерах. Наруто, конечно же, бросился следом, - Хокаге замолчала, старательно не замечая неподвижного Саске. Прерывисто вздохнула и продолжила. – Девочку он спас. Но сам не успел вовремя выскочить из пещеры… и попал под обвал. Остальные его с трудом раскопали и сразу же доставили сюда.
Саске отрывисто кивнул и собрался было уже повернуться к выходу, но тут Тсунаде наконец-то посмотрела прямо на него с каким-то странно задумчивым выражением на дне глаз:
- Уже поздно. Ты можешь ненадолго зайти к нему, но потом отправляйся домой. И выспись. И, Учиха, - это приказ, - с нажимом добавила она, пристально изучая его лицо. – Все равно от тебя сейчас не будет никакой пользы. К тому же, мне не нужны подчиненные, которые валятся с ног от усталости.
Саске досадливо стиснул зубы.
Проклятая женщина!
Он глубоко вдохнул и наконец-то толкнул злосчастную дверь, заранее нахмурившись.
Просторная светлая палата, широко распахнутое окно, легкие полупрозрачные занавески танцуют в дыхании ветра. Совсем рядом с окном – узкая кровать с белоснежным одеялом.
В воздухе порхали две бледно-голубые бабочки. И одна точно такая же сидела на протянутой руке Наруто, легонько подрагивая тонкими крылышками. А этот идиот блаженно улыбался и щурился от падавших ему прямо на лицо солнечных лучей.
…Наруто терпеть не может насекомых… и регулярно спорит из-за этого с Шино…
Внешне он действительно выглядел вполне нормально. Никаких повязок с ржавыми пятнами крови, никаких лубков и капельниц. Только пластырь на щеке, узкая полоса бинтов на лбу и два аккуратно зашитых пореза на шее сбоку.
Саске поймал себя на мысли, что очень редко видел Наруто без любимой банданы, столько значившей для этого придурка. Так, чтобы пушистая челка свободно падала на лоб, затеняя глаза. Нет, конечно, на ночь Узумаки бандану снимал… но Учиха никогда раньше особо не приглядывался.
А теперь, в ярких солнечных лучах, золотивших светлые волосы, этот усоратонкачи с белоснежными бинтами на лбу, прикрытыми неровными прядями, выглядел слишком… непривычно. Уязвимо.
Это один из самых сильных шиноби Конохи? Надоедливый придурок, всегда добивающийся своего? Живая темница для древнего демона?
Уязвимо?..
Саске осторожно прикрыл за собой дверь, которая захлопнулась с тихим щелчком. Наруто вздрогнул и перевел на него удивленный взгляд.
Неузнающий.
Ксооооо… впрочем – с чего он счел себя каким-то особенным?.. Почему именно его должны были непременно узнать?..
Да уж, воистину – с чего бы это вдруг…
Бабочки еще немного покружили над Наруто и вылетели в окно. Он чуть склонил голову набок, с любопытством изучая гостя, и вежливо улыбнулся:
- Добрый вечер!
Удар. Пауза. Удар. Пауза.
Не сорваться.
Удар.
Пауза.
Саске отрывисто кивнул в ответ и приблизился к кровати, по привычке пряча руки в карманах, как он всегда делал, когда бывал чем-то раздражен.
Ха, раздражен – слабо сказано…
Проклятый ублюдок, не смей смотреть на меня так!!! Словно я не более, чем случайный прохожий на улице…
Наруто продолжал внимательно, открыто разглядывать Саске. Тонкие полоски шрамов на его щеках казались кошачьими усами.
Примерно минута прошла в абсолютной тишине. Потом улыбка Узумаки стала неловкой и почти виноватой:
- Простите… я совсем Вас не помню…
Учиха приложил все усилия, чтобы на его лице ничего не отобразилось.
Удар. Пауза.
Пауза.
Пауза?..
Ксо.
- Да, мне уже сказали, - ответил он гораздо более холодно, чем собирался, пристально глядя в доверчивые светло-синие глаза.
Как ты можешь, как ты смеешь быть таким спокойным?
- Я твой…
Соперник? Напарник? Любовник? Как сказать, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть это странное полузнакомое существо?..
-…друг.
Наруто перестал улыбаться и на целое мгновение стал выглядеть совершенно так же, как тот самый Наруто-придурок в те редкие минуты, когда он бывал абсолютно серьезен:
- Друг – это очень сильное и важное слово.
Саске с силой сжал в кулак спрятанную в кармане руку. Так, что ногти до боли впились в ладонь.
Не показывать… ни в коем случае не показывать, насколько эта короткая фраза его задела.
- Хорошо, - наконец глухо проговорил он. – Если я скажу, что всегда считал тебя своим…
…единственным…
-…другом, так будет лучше?
Ответом ему была широкая искренняя улыбка и простодушный ответ:
- Ты мне нравишься!
Х-ха. Что ж, и на том спасибо.
Усоратонкачи…
Еще какое-то время они просто молчали. Потом Саске решительно развернулся к выходу, лаконично бросив через плечо:
- Я зайду завтра.
Наруто даже не попытался его окликнуть.
Ах да, он ведь, похоже, не знает теперь его имени…
Ксо.
Саске осторожно прикрыл за собой дверь и без сил привалился к ней спиной. Он даже представить не мог, что это все будет настолько тяжело…
- Ты когда-нибудь оставишь меня в покое?!
- Ух ты, невозмутимый Саске-кун наконец-то показал свои эмоции! Наконец-то позволил себе разозлиться!
- Чтоб тебя!!!
- …знаешь, ответ очень простой. Нет.
- Впечатляющее зрелище, не правда ли?
Саске вздрогнул от неожиданности, быстро вскинул голову.
Неджи. В форме дзенина, с большим пластиковым пакетом в руке, в котором виднелись коробки быстрорастворимой лапши.
Бесстрастное лицо и ехидство в легком изгибе бровей.
Вот уж с кем сейчас хотелось говорить меньше всего…
- Что ты здесь делаешь? – голос прозвучал просто устало, даже без раздражения.
Сил на злость уже не оставалось.
- М-м? Только вернулся – и уже успел бессрочно арендовать весь больничный коридор? – ехидство стало заметно и в изгибе губ. – Или пока только эту палату?
Саске не счел нужным отвечать на это. Просто пристально посмотрел в бесцветные глаза давнего соперника.
Неджи сдался первым. Едва заметно пожал плечами:
- Я всего лишь пришел проведать его.
Разумеется.
Интересно, с каких это пор Хьюга таскает Наруто рамен?
Чего еще Учиха пропустил, пока был на миссии?..
- Он тебя не помнит, - хмуро бросил Саске.
Усмешка Неджи стала более очевидна:
- Ну и что? Все равно это все тот же Наруто.
Нет. В том-то и дело – это не Наруто.
Саске с силой оттолкнулся рукой от двери и двинулся вперед по коридору, держа спину идеально прямо.
В каком-то полуоцепенении он добрался до их дома, аккуратно разложил вещи и оружие, поужинал чем-то найденным в холодильнике, совершенно не ощущая вкуса, принял душ – опять отключили горячую воду – и уже совершенно без сил свалился на свою кровать.
Он подумает обо всем этом завтра.
У него теперь будет охрененная куча времени, чтобы думать об этом. Повезет еще, если не до самой смерти – не важно, кого из них двоих.
Проклятье…
Глава вторая: Место, что мы зовем домом
В коридорах не существовало времени. Впрочем – о каком времени может идти речь в постоянной темноте, глухой и пустой, разрываемой лишь свистом надорванного дыхания?
Может быть, он блуждает здесь уже целую вечность и выберется – если выберется – дряхлым рассыпающимся стариком.
Может быть, он не пробыл здесь и пары мгновений.
Намного хуже тьмы и страха была скука. Она окутывала вязкой пеленой апатии, замедляла и без того с трудом бьющееся сердце. Разъедала, как кислота.
Хотелось, чтобы неведомое чудовищное нечто, притаившееся где-то рядом, уже наконец-то напало – лишь бы только не изнывать больше от этой отчаянной скуки.
Двери теперь попадались все реже.
- Я буду защищать свой дом!!!
- В таком случае, ты защищаешь ничто, потому что у тебя нет дома. Ты так хочешь бездарно и бессмысленно отдать свою жизнь за ничто?
- …Да. Потому что для меня это «ничто» является домом.
Он падал, снова поднимался на ноги, непослушными руками отряхивал колени и продолжал двигаться вперед.
Просто он никогда не умел сдаваться.
* * *
Солнечные лучи узкими полосами струились сквозь листву, золотя все, с чем соприкасались. Саске привычно устроился в густой кроне старого дуба и размышлял, закинув руки за голову. И даже не заметил, в какой именно момент под выбранным им деревом появились Наруто и Сакура. Просто узнал голоса, какие-то до неприличия веселые и радостные. Нахмурился и недовольно скосил взгляд вниз, не шевелясь, чтобы не выдать своего присутствия.
Наруто плюхнулся прямо на траву и по-идиотски широко улыбался, а Сакура нависала над ним, грозно уперев кулаки в бедра:
- Кретин! Знаешь, что я с тобой сделаю, если еще хоть раз поймаю за подслушиванием наших с Тсунаде-сама занятий?!
- Что? – с придыханием спросил Узумаки, преданно и почти с восторгом заглядывая ей в глаза.
Девушка яростно зарычала и отвесила ему хороший подзатыльник.
- Ай!! – взгляд Наруто из восторженного стал обиженным. – Сакура-чан, ты такая красивая – и такая жестокая!!!
Девушка еще какое-то время хмурилась, потом протяжно вздохнула и положила ему на колени какую-то картонную коробочку:
- Держи, я приготовила тебе бенто. Я слышала, ты последнее время берешь себе столько миссий, что не успеваешь нормально поесть, даже в Ичираку почти не появляешься…
- А-а, Сакура-чан, ты великолепна!!! – с этим воплем Наруто неожиданно схватил девушку за руку и поцеловал запястье. Сакура вырвалась с протестующим вскриком, снова замахнулась… и оба весело рассмеялись.
Саске недовольно скривил губы и хотел уже было отвернуться.
- Ревнуешь? – вдруг прямо над ухом раздался негромкий ехидный голос. - Хотя бы знаешь, к кому из них?
Саске огромного труда стоило не подскочить на месте, немедленно атакуя врага Чидори или еще чем-нибудь столь же разрушительным. Вместо этого он медленно повернул голову, не меняя выражения лица.
Сай. Кто же еще. Проклятье, и как только он умудрился подобраться так незаметно?.. Сидит теперь на той же ветке, в расстоянии полуметра, и нагло лыбится.
- Чего тебе? – мрачно спросил Саске.
Сай изобразил удивление:
- Мне? Мне ничего не нужно, тем более от тебя. А вот тебе явно чего-то не хватает, - он улыбнулся еще шире и посмотрел вниз.
Наруто и Сакура мирно устроились рядышком и принялись распаковывать бенто, неуклюже сталкиваясь руками и по-идиотски хихикая.
- Тебе ведь до невероятия обидно, что они научились жить без тебя, не так ли? – продолжил Сай уже без улыбки.
Саске, не удержавшись, скривился. Ну что за бред! Бросил на бледного мрачный, тяжелый взгляд:
- Еще добавь, что они нашли мне замену. Уж не ты ли это? – против воли в голосе прозвучала досада.
Наруто и Сакура снова чему-то громко засмеялись.
Сай открыл глаза, внимательно, почти с удивлением посмотрел на Саске, словно на какую-то невероятную диковинку, медленно покачал головой:
- Ну ты и идиот, - и неожиданно спрыгнул вниз.
Парочка мгновенно прыснула в стороны, потом Сакура принялась громко возмущаться, а Наруто весело воскликнул:
- Привет, Сай! Ты Саске не видел?
Учиха вздрогнул и отодвинулся поглубже в тень. Если этот бледный урод его сейчас выдаст…
- Видел, - беспечно улыбнулся Сай и опустился на траву рядом с девушкой.
- А? Так чего ж ты его с собой не притащил?! Мы бы устроили пикник на природе все вместе!
Какой же невероятный идиот… Видимо, Сакура разделяла это мнение Саске, потому что раздраженно закатила глаза:
- Наруто, ты неисправим!
- А что?..
Саске не стал наблюдать дальше. Бесшумно поднялся на ноги и перепрыгнул на соседнее дерево, потом на другое, потом на третье… Даже не сразу сообразил, что убегает. Ха, от чего?
Надо не забыть одно новое важное дело: убить Сая, как только представится возможность. Впрочем – такое он вряд ли забудет.
* * *
- Что ты делаешь? – негромкий заинтересованный голос.
Саске вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив очередной документ. Похоже, не время сейчас предаваться воспоминаниям.
Наруто сидел на кровати и изучал свитки по истории и географии, которые ему принесли из библиотеки. Амнезия оказалась не настолько полной, чтобы он забыл, как говорить и читать, что уже не могло не радовать. Вдобавок у него в мозгу время от времени всплывали фрагментами какие-то отвлеченные понятия о мироустройстве (свитки были предназначены для того, чтобы эти фрагменты систематизировать). Общие представления о жизненных ценностях тоже не пострадали. По сути, Наруто забыл только то, что касалось его собственной жизни и его собственной личности. В том числе – даже какие-то свои привычки и пристрастия (хотя все-таки любовь к рамену осталась неизменной, что немного, но все же обнадеживало).
Разумеется, всех своих друзей и знакомых он забыл тоже. При виде нового человека, входившего в палату, на его лице не мелькало ни малейшего признака узнавания. Только непривычная тихая вежливая улыбка и выжидающий взгляд.
Еще предстояло проверить, помнит ли он, как сражаться – или этому его тоже придется учить заново.
Проклятье, как же все это… проблематично, как сказал бы Шикамару. Впрочем – вчера он так и сказал.
Ах да, кажется, Саске не ответил на заданный вопрос.
- Разбираю документы.
Сегодня забрать Наруто из больницы ему не позволили: хотели провести еще какие-то важные анализы. Никакой радости Учиха по этому поводу не испытывал, но все же спорить не стал, поймав предупреждающий взгляд Пятой, и просто перетащил большую часть необходимых вещей в палату к Узумаки. Оставлять этого придурка без присмотра он не собирался, хватит того, что и так отсутствовал больше недели. Точно так же он не собирался подпускать к нему всех остальных – по крайней мере, слишком близко.
- А-а, - Наруто озадаченно почесал затылок до боли привычным жестом. - А разве этим занимается не Тсунаде-сама?
Слышать от усоратонкачи почтительный хонорификс «сама»…
Тем более – по отношению к Тсунаде…
Бред наяву.
Ксо.
…вот и еще одно отличие – Наруто теперь обращался ко всем очень вежливо, без так свойственной ему беспечной фамильярности. Он даже Саске пытался называть «Саске-сан», пока последний не пригрозил врезать ему по башке за подобное.
Учиха мысленно скривился и холодно произнес:
- Документов слишком много, чтобы с ними мог разобраться один человек. Даже если он Хокаге.
Саске неожиданно поймал себя на том, что разговаривает с Наруто, как с маленьким ребенком. Специально выбирает простые, однозначные фразы…
Ксо.
Похоже, ему пора расширять запас своих ругательств.
От попытки сдержать раздражение, не дать ему отразиться на лице почти до боли свело скулы.
Наруто отбросил со лба лохматую челку и неожиданно простодушно поинтересовался:
- А я могу тебе помочь?
- Чем? – Саске поднял на него немигающий пристальный взгляд.
Улыбка Наруто поблекла, он сглотнул и, старательно глядя куда-то в сторону, забрался под одеяло. Сложил руки на коленях. И замер.
Саске с присвистом выдохнул сквозь стиснутые зубы и вернулся к документам. Бумаг за время его отсутствия накопилось немало.
…будь проклята эта истеричная взбалмошная аристократка из страны Волн, из-за дурацкого каприза которой его не оказалось здесь в нужный момент!..
Один раз по вине этого идиота ему уже пришлось целых пять месяцев ежедневно торчать в больнице по полдня. Как будто других дел не было. Так еще если б эта бессмысленная трата времени хоть как-то помогла…
Наруто тогда совершенно нахальным образом почти полгода игнорировал реальность, отказываясь приходить в себя.
…капельница и мерное, монотонное попискивание малопонятных приборов… и белое спокойное лицо на белой подушке…
Ха, забавно. В один из таких неразличимо-одинаковых дней, когда Саске снова, сам не зная зачем, пришел проведать этого усоратонкачи, то столкнулся случайно с Сакурой, сидевшей у постели Наруто. Девушка как-то странно посмотрела на него… а потом вдруг обняла. По-настоящему, с не женской силой. В первый – и последний раз.
- Спасибо, что вернулся, Саске.
Это также был единственный раз, когда она обратилась к нему без использования каких-либо суффиксов.
- …Я ничего не обещал.
Странная, едва заметная улыбка в ответ.
- Но все же выполнил неданное обещание.
Глупая женщина… Шикамару прав, они все такие…
Саске заполнял документы почти механически. Отчеты, ведомости, запрос на новое вооружение. Обычная рутина, которая составляет их жизнь.
…нет, наверное, в тот раз все-таки было страшнее.
Проклятье!
Краем глаза он незаметно следил за Наруто. Тот еще какое-то время сидел неподвижно, потом снова взялся за свитки. Читая, он слегка хмурился и время от времени пощипывал себя за нижнюю губу.
Одна из немногих сохранившихся старых привычек.
Дверь неожиданно скрипнула, и в палату нерешительно заглянула молоденькая медсестра. Огляделась, остановила смущенный взгляд на Саске и негромко позвала:
- Учиха-сан?.. Вас вызывает к себе Хокаге-сама.
Саске мысленно выругался и, недовольно поморщившись, поднялся на ноги. Очень хотелось смять заполненные документы, а еще лучше – порвать в клочья, чтобы хоть как-то избавиться от этого чудовищного раздражения… но, разумеется, ничего подобного он себе не позволил. Вместо этого аккуратно сложил бумаги и убрал в папку, хотя вся кропотливо проделанная работа показалась вдруг совершенно бессмысленной и бесполезной.
Наверняка опять какая-нибудь дурацкая миссия без особых смысла и цели… Ксо, до чего же невовремя!.. И почему всегда нужно отрывать именно его?! Как будто в Конохе мало дзенинов или, на худой конец, других анбу… Он и так только вчера вернулся!
- Ты… придешь еще?.. – неуверенно окликнул его Наруто, комкая край одеяла совершенно нехарактерным для него жестом.
Саске замер на середине движения. Мысленно витиевато выругался. Резко выдохнул сквозь стиснутые зубы.
- Да.
Такое простое, короткое слово.
Слово, которое всегда почему-то так сложно было произнести.
- Завтра я забираю тебя домой.
- Домой? – еще более неуверенно переспросил Наруто, словно не совсем понимал значение данного слова. - А… А мы что, живем вместе? – его глаза изумленно расширились. – Зачем?!
- Так удобней, - лаконично ответил Саске. Еще раз пристально посмотрел на Узумаки и вышел из палаты.
Это действительно было удобней – жить вместе. Вместе легче было платить за квартиру, следить за домом (хотя Наруто, когда выпадала его очередь заниматься уборкой, квартиру скорее громил, а не прибирал). Вместе ходить на миссии. Вместе заниматься какими-то незначительными повседневными делами.
Дом Саске за долгие почти пять лет отсутствия хозяина насквозь пропах затхлостью и унынием, и каким-то больным ожиданием; жить там было совершенно невозможно, это Учиха очень хорошо понял за те почти полгода, которые провел в своем бывшем доме после возвращения… поэтому в итоге все же согласился перебраться к Наруто. Правда, настоял на основательном ремонте, ибо обитать в свинарнике не желал.
…У них обоих не было семей. Они были слишком одиноки, чтобы и дальше жить в одиночестве. Хотя в то же время – слишком к этому одиночеству привыкли. Поэтому было сложно. Даже более чем сложно, особенно поначалу. Редкое утро обходилось без ссор, если не драк. Практически невозможно было перестроить друг под друга какие-то свои давние привычки. Научиться постоянно терпеть рядом с собой другого человека. Тем более такого, как Наруто, чьи взбалмошные выходки неимоверно раздражали. И чье присутствие безвозвратно уничтожало тишину.
Наруто, Наруто, Наруто.
Куда ни взглянешь, куда ни пойдешь – повсюду Наруто. Ядовито-оранжевый костюм, широченная улыбка, непокорная светлая шевелюра – уже на второй день их совместной жизни Саске приходил в тихое бешенство, вылавливая из супа очередной золотистый волос. На пятый день бешенство перестало быть тихим.
Наруто Раздражающий.
Когда они из просто друзей наконец превратились в любовников, стало только сложнее.
И тем не менее, несмотря ни на что – жить вместе было удобно.
А вот спать вместе – совершенно не удобно. Спать рядом с Наруто?.. Острые локти, утыкающиеся в бок в самый неожиданный момент, худое, все еще по-мальчишески угловатое тело, вечно холодные руки. Вдобавок Наруто во сне постоянно сопел. Негромко, но – опять же – раздражающе.
Так что неудивительно, что спать Саске предпочитал в одиночестве. Дожидался, пока Наруто уснет, выпутывался из цепких объятий и перебирался на свою кровать.
Хотя на самом деле основной причиной было то, что Саске просто не переносил посягательств на свое личностное пространство. С детства. И дальнейшая его жизнь развитию любви к чужим прикосновениям тоже не способствовала.
Он не любил, когда Наруто пытался трогать его. Почти никогда не позволял партнеру вести в их любовной игре, делал все сам. И еще никогда ничего не говорил.
Он и вообще не любил говорить вслух. Тратить слова попусту.
Еще одна из множества вещей, отношение к которым у них с Наруто было диаметрально противоположным. Еще одно различие между ними.
…Интересно, а чего вообще было у них общего?
Кроме одиночества?
* * *
Анбу. Маленькая личная армия Хокаге. Элитные воины, никому не показывающие своих лиц. Забывшие свои имена. Существующие только с единственной целью – защищать Хокаге. Любой ценой.
По крайней мере, так все выглядело внешне.
Очень мало кто знал, что на самом деле большинство анбу в свободное от своих элитных миссий время были обыкновенными дзенинами. Жили, как все остальные шиноби Конохи. Ходили по улицам без масок и улыбались, выбирая подарки к празднику для своих семей. И, конечно же, они прекрасно помнили свои настоящие имена.
Маски анбу были сконструированы так, что не только прятали лица, но и изменяли голоса, делая их неузнаваемыми. Вдобавок многие носили капюшоны, чтобы не было видно волос. Рядовые воины во время миссий не показывали своих лиц даже друг другу.
Но самой большой загадкой всегда оставалась личность капитана анбу, по слухам, одного из сильнейших шиноби Конохи. Кто-то говорил, что даже сама Хокаге не знала его имени. Единственное, что достоверно было известно про капитана, очень редко появлявшегося среди своих подчиненных, – это то, что он носил маску с черным крылом на левой щеке.
Журавль.
…Бесстрастная красно-белая маска с тонкими полосками на щеках, похожими на усы. Лис.
…Классическая кошачья маска с до невероятия ехидной улыбкой. Кот.
…Холодно-отстраненная маска с зелеными крестами вокруг глаз. Пес.
…Почти плоская маска с хищным черным узором. Медведь.
Капитан и четыре самых сильных воина-анбу.
…А еще говорили, шептались, настороженно оглядываясь по сторонам, что капитан – будущий преемник Тсунаде-сама, тренировками которого она занимается лично.
* * *
Когда Саске исполнилось пятнадцать лет, Орочимару с плотоядной усмешкой заявил, что «его новому телу» самое время начинать сексуальную жизнь, и предпринял попытку его изнасиловать. И очень удивился, когда предполагаемая жертва в ответ сама проявила инициативу.
Просто у Саске были другие планы.
…Чужое взрослое тело под ним. Подчинившееся, покоренное. Кожа холодная, липкая, бледная, бледнее даже, чем у него самого. Тяжелые узкие кости, сильные плечи. Длинная шея с бьющейся в сумасшедшем ритме синей жилкой. Впалые бедра, тонкие цепкие пальцы, которые больно запутываются в волосах. Сухие узкие губы прижимаются к его запястью, но Саске вырывает руку. Орочимару с усмешкой приподнимается, тянется к его лицу – но Саске отворачивается, вдавливает саннина в кровать, так, что тот раздраженно шипит и оставляет у него на спине длинные кровоточащие царапины. Насмешливые желтые глаза напротив и наконец почти болезненное высвобождения. И осадком оставшаяся где-то на дне души злость.
На себя?..
…Саске скатился с кровати, вытерся простыней и сразу потянулся к своей одежде. Он не хотел зря тратить время, на вечер еще были запланированы две тренировки.
Орочимару остался лежать, восстанавливая дыхание. Потом удовлетворенно потянулся, откинул с шеи длинные влажные пряди волос и медленно улыбнулся:
- Однако ты умеешь удивлять, Саске-кун. Еще никто не решался на подобную наглость! – он улыбнулся шире каким-то своим мыслям, потом негромко захихикал.
Этот смех невероятно раздражал. Хотелось как-нибудь заткнуть змееглазого ублюдка… но, видимо, все же придется терпеть. Пока.
Надевавший рубашку Саске на мгновение замер и чуть приподнял одну бровь:
- Скажешь, что тебе не понравилось?
Ответом был все тот же смех. Закончив одеваться, Саске подхватил свою катану и направился к выходу, не снизойдя до того, чтобы обернуться или добавить что-то еще. В спину ему донеслось тихое, но крайне довольное:
- Мое будущее тело действительно великолепно! Ради того, чтобы узнать это наверняка, вполне можно было позволить себя отыметь. Ку-ку-ку…
Взгляд ожидавшего под дверью Кабуто был еще даже более ненавидящим, чем обычно.
…Саске так и не позволил себя поцеловать. Ни теперь, ни потом.
…Еще был один странный парень из простых шиноби селения Звука. Кабуто зачем-то выбрал его себе в помощники, так что это неуклюжее недоразумение с длинными светлыми волосами часто ошивалось на территории основной базы. Саске постоянно натыкался на него в коридорах, пока наконец не сообразил, что его попросту преследуют. Притиснул блондина к стене и прямо спросил, что ему от него надо. Парень смущенно покраснел, но честно ответил.
В тот раз Саске отказался. Но парень продолжил свои преследования, и в итоге Учиха все же согласился.
Просто иногда даже ему нужна была физическая разрядка. Тело требовало своего.
Хотя на самом деле этот парень по-настоящему ему никогда не нравился. Что-то в нем было не то. Слишком высокий, слишком длинные волосы, слишком молчаливый – Саске более чем хватало своего собственного молчания. Слишком… чужой. Ну и, разумеется, Учиха не мог и не собирался ему доверять.
Саске намеренно не стал спрашивать его имени. Чтобы не создавать ненужных связей.
А через пару месяцев Кабуто убил этого парня и использовал его тело в каких-то своих экспериментах.
В тот день Орочимару пришлось серьезно постараться, чтобы спасти своего верного помощника. Их убежище и лаборатории оказались разнесены в мелкую каменную пыль, пришлось в срочном порядке переезжать на новое место.
Саске не любил, когда ломали его вещи.
Более чем достаточно того, что старший брат сломал всю его жизнь.
…Еще были женщины. Очень много женщин, откровенно проявлявших интерес к «симпатичному мальчику»… но Саске просто игнорировал их всех.
Он не собирался оставлять потомства, даже случайно. Сначала он думал иначе, но…
Их клан проклял сам себя, а значит, должен прерваться.
Чтобы ничего подобного не повторилось в будущем. Чтобы одному брату больше не пришлось мстить другому.
Чтобы этот кровавый позор забылся вместе с самим, некогда таким чистым и достойным, именем Учиха.
* * *
Пятая действительно поручила ему новую миссию. Но это было только предлогом, на самом деле Тсунаде хотела поговорить насчет Наруто. Ха, кто бы сомневался.
По предположениям медиков, память Наруто оказалась надежно запечатана внутри него самого. Она могла вернуться в любой момент, без предупреждения, полностью или же какими-то отдельными фрагментами… а могла и не вернуться вовсе. И что самое отвратительное – ни лично от Саске, ни от кого-либо другого в данный момент ничего не зависело.
- Если честно – мы надеялись, что все… станет лучше, когда ты вернешься.
Похоже, не стало.
Сам факт того, что Узумаки потерял память, старались удержать в строгом секрете. Правда была известна только Хокаге, самым ближайшим ее помощникам-медикам и друзьям самого Наруто, которые при первой же возможности приперлись в больницу все разом, выяснять, что произошло. Для всех остальных он просто незначительно пострадал во время миссии.
Впрочем, Саске подозревал, что на самом деле круг посвященных значительно шире.
В конце концов, Коноха полна высококлассных ниндзя-шпионов.
И не все они находились на стороне Пятой.
Основной проблемой являлось то, что совершенно неясно было, как теперь поведет себя Девятихвостый. В обычном состоянии Наруто хватало силы его контролировать… но сможет ли он справиться с запечатанным в нем демоном, если не помнит ничего ни о нем, ни о связанной с ним угрозе?
Если об этом станет известно остальным жителям деревни – вполне может начаться паника.
Если ни чего похуже.
- А у нас тут… грязновато.
Саске, механически распихивавший вещи по местам, оторвался от размышлений и перевел хмурый взгляд на Наруто. Тот стоял посреди комнаты и с откровенным любопытством оглядывался по сторонам. Было до сих пор непривычно видеть его в одежде дзенина. Не потому даже, что странной казалась сама возможность того, что этот идиот в итоге все-таки сумел сдать экзамен… Просто Наруто всегда был очень ярким. Выделяющимся. Его манера одеваться была вызовом всем и вся.
А теперь он выглядел слишком… обычным.
Пришлось заполнить кучу никому не нужных бумаг, но в итоге ближе ко второй половине дня Саске все-таки удалось забрать Наруто из больницы.
Чтобы находился рядом. Под присмотром.
- Меня не было больше недели, - наконец холодно ответил Учиха, вновь поворачиваясь к шкафу. - И в мое отсутствие здесь хозяйничал ты.
- Да? – Наруто взъерошил челку и беспечно улыбнулся. - Похоже, меня нельзя назвать хорошим хозяином!
Он без предупреждения прошел к шкафу – Саске почти вздрогнул от неожиданности, вдруг почувствовав за плечом чужое тепло – и с интересом заглянул внутрь. Учиха фыркнул, сдернул с вешалки одну из черно-оранжевых курток, впихнул ему в руки и отошел к столу, бросив через плечо:
- Переоденься. Это, - он отрывисто кивнул на пропыленную серо-зеленую жилетку, выкладывая на стол свитки Наруто, - явно не помешает постирать.
Узумаки с недоуменным выражением лица приложил к себе куртку, повертел рукав и изумленно воскликнул:
- Я что, правда носил это?!
Саске скрипнул зубами. Ксо, такими темпами он сотрет себе всю эмаль.
Неимоверно хотелось на чем-нибудь выместить накопившееся раздражение, но он все-таки сдержался.
Интересно, как долго они смогут хранить произошедшее в тайне?
Как долго удастся безвылазно удерживать Узумаки дома? Если он хотя бы нос высунет на улицу – остальные жители деревни мгновенно заподозрят, что что-то не так.
Уж слишком сильно этот Наруто отлчался от того Наруто, которого они все знали.
…Хотя – знали ли?..
Саске отбросил опустевший рюкзак в угол и снова посмотрел на Наруто, уже успевшего стянуть жилетку. Этот идиот где-то умудрился обветрить губы, и теперь они слегка шелушились.
Тонкие розовые трещинки на пересохших, чуть припухших губах… Заметив пристальный взгляд Саске, Наруто улыбнулся – и тут же зашипел от боли: нижняя губа треснула практически точно посередине.
Крошечная темно-красная бисеринка крови. Как точка, в которой сходятся все пространственно-временные линии.
Подойти, медленно-медленно, не отрывая зачарованного взгляда. Чуть наклониться, провести, едва касаясь, подушечками пальцев по полоскам на щеке и осторожно слизнуть солоноватую красную каплю… дождаться, пока выступит следующая, и слизнуть ее тоже…
Саске моргнул, отгоняя чересчур яркое видение. Нахмурился, глядя, как Наруто недовольно морщится, прижимая к губе тыльную сторону ладони, сухо бросил:
- Увлажняющий крем в холодильнике, - и, спрятав руки в карманах, прошел на кухню.
Надо заварить чаю. Покрепче. Может, тогда его хоть немного отпустит это дикое напряжение…
Вряд ли стоило удивляться, что через некоторое время Наруто последовал за ним. Огляделся с еще большим интересом, чем в комнате – вероятно, потому, что здесь было больше вещей.
Интересно, он хоть названия-то их помнит?..
Саске досадливо поморщился и достал вторую чашку. Порылся в коробочках с травами, подумал немного и в итоге всыпал в заварочный чайник чабрец и мяту. Наруто устроился за столом, внимательно следя за каждым его движением, отчего Учихе было здорово не по себе.
Проклятье…
Следующий, внезапно заданный вопрос едва не заставил Саске уронить чашку.
- А где твоя семья? Как они относятся к тому, что мы живем в одной квартире?
Сухие травы на столешнице. Концентрические круги на дереве. Тонкие царапины от ножа – Наруто всегда забывал использовать разделочную доску…
Вдох-выдох.
Не сорваться.
Протянуть руку, взять горячий чайник. Налить кипяток в две одинаковые белые чашки с оранжевыми стилизованными солнцами на боку.
Вдох.
- Никак, - выдох. - Они все мертвы.
На подвижном лице Наруто одновременно отобразились сочувствие, расстройство, вина и что-то еще.
- Ой, - очень тихо произнес он. - Прости…
И неожиданно захотелось ударить в ответ. Резко, безжалостно. Прежде, чем Саске успел сообразить, что делает, с губ сорвалось холодно-безразличное:
- Надеюсь, ты не собираешься теперь задать мне похожий вопрос насчет твоей семьи?
Вдох. Выдох.
Ксо.
- Нет. Мне еще в больнице сказали, что ее у меня нет и никогда не было, - Наруто просто пожал плечами с таким видом, словно все это его совершенно не беспокоило.
Поставить чайник на место. Осторожно налить заварку. Взять чашку.
- Так, - медленно произнес Саске, пристально глядя на него. Узумаки упорно смотрел куда-то в сторону. – И что тебе еще сказали?
- Ну-у… - Наруто нахмурился, задумчиво ероша волосы на затылке. – Что я был шиноби, ходил на миссии – иногда один, иногда еще с кем-то… выполнял разные поручения Тсунаде-сама… Словом, что я самый обычный житель Конохи, - он неожиданно широко улыбнулся и подхватил со стола свою чашку.
Самый обычный?..
Саске отвернулся, чтобы скрыть кривую усмешку.
Что ж… Пусть будет так. Наруто ведь всегда так хотелось быть «самым обычным»…
Кретин.
Семью еще приплел, чтоб его…
- Идиот!! Какое ты имел право на каждом углу вопить о том, что я тебе якобы как брат?! Да что ты вообще можешь знать о братстве?!
Какое-то время Наруто просто внимательно смотрел на него. Молча. Потом наконец очень тихо ответил:
- Но я же никогда не говорил, что ты должен считать меня братом…
Саске громко, презрительно фыркнул:
- Еще бы! Я надеюсь, ты не лелеял надежду заменить мне Итачи?
«Такого, каким он должен был быть».
Губы Наруто дрогнули. Не в улыбке. Однако уже в следующее мгновение он беспечно пожал плечами:
- Ну, это бы у меня не получилось хотя бы просто потому, что я тебя младше.
Саске резко шагнул к нему, схватил за плечи и без предупреждения впился в губы поцелуем. Кусая, подчиняя, подавляя сопротивление. Так же резко оторвался и хмуро бросил:
- Усоратонкачи. Ты мне нужен не как брат.
…Это был единственный раз, когда он признал, что Наруто ему все-таки нужен.
Учиха скривился и отошел к окну.
Узумаки прихватил свою чашку и смылся в комнату, к свиткам. Ха, кто бы мог подумать, что Наруто когда-нибудь проявит такой интерес к чтению…
Чай получился слишком крепким. Горьким. Впрочем, вполне под стать его настроению.
Осень. Самое мерзкое время года, если задуматься. Холод, сырость, частые дожди. В разноцветных опавших листьях Саске тоже никогда никакой особой прелести не находил, напротив, они только раздражали тем, что вечно шелестели под ногами.
Из их окна не было видно никаких романтических пейзажей. Пустая улица, глухие заборы, мусорные баки где-то сбоку. Все либо на работе, либо на миссиях. Саске уже думал отвернуться, как вдруг заметил на тротуаре неподалеку две фигуры в форменных жилетах. Прищурился, отставил чашку в сторону. Возникла пакостная уверенность, что им можно готовиться к приему гостей.
Сакура шла чуть впереди и, видимо, что-то рассказывала, возбужденно жестикулируя. Ли кивал в ответ почти каждому ее слову, потом неожиданно протянул руку и положил девушке на плечо. Сакура остановилась, удивленно обернулась. Ли, покраснев так, что видно было даже на расстоянии, и старательно глядя куда-то в сторону, достал из-за спины неаккуратно сплетенный венок из каких-то желтых осенних цветов и осторожно возложил на голову девушке, словно корону.
Саске презрительно фыркнул и прошел к входной двери.
Он не ошибся: примерно через минуту раздался до отвращения пронзительный звонок. Сидевший за столом Наруто удивленно поднял голову.
На пороге, как и следовало ожидать, стояли Ли и Сакура.
Желтые цветы на растрепавшихся розовых волосах смотрелись слишком ярко и безвкусно. Во всяком случае, так показалось Саске.
- А, ребята, как классно, что вы зашли! – Наруто отбросил в сторону свои свитки и подскочил к двери, широко улыбаясь.
Ли в ответ улыбнулся еще шире и с победоносным видом выставил вперед большой палец:
- Весна юности вам поможет!
За что тут же схлопотал несильный подзатыльник от идеально спокойной Сакуры. Негромко ойкнул, перевел на девушку виноватый взгляд.
Саске с трудом удержал устало-раздраженный вздох.
Только этой парочки им сейчас не хватало для полного счастья.
- Мы как раз шли в Академию, проходили мимо… ну вот и решили заглянуть, проведать, как вы тут, - объяснила Сакура, вежливо улыбаясь и окидывая квартиру внимательным взглядом.
- Все здорово! – Наруто выглядел каким-то почти неестественно счастливым. – Здесь столько всего нового!
Саске досадливо скрипнул зубами.
За что ему все это?..
- И это замечательно! – радостно возгласил Ли. – Гай-сенсей всегда говорил, что человек должен быть открыт всему новому!
Учиха почувствовал, что у него начинает болеть голова. Сильно.
Кучка восторженных идиотов…
Он по-прежнему придерживал дверь и сверлил незваных гостей пристальным взглядом, ожидая, когда до них все-таки дойдет, что внутрь их пускать не собираются и вообще им пора бы уходить.
Ли теперь работал в Академии учителем. Поначалу эта затея казалась почти всем диким сумасбродством, но, как ни странно, учитель из Ли получился замечательный: внимательный, терпеливый и на удивление не требовательный. А что касается редких чудачеств… дети его за них только любили.
К тому же, Ли стал выглядеть чуть менее «уникально». Сакура постепенно заставила его разнообразить гардероб и отрастить волосы, так что теперь он снова заплетал косичку, как когда-то в детстве. Ли очень долго разрывался между любимой девушкой и не менее любимым учителем, пока Тен-Тен, с которой Сакура успела сильно сдружиться за последние два года, не переговорила о чем-то с Гай-сенсеем – и тот решил вдруг неожиданно для всех резко переменить свой имидж. Саске как-то раз, проходя мимо, видел его в одной из закусочных, демонстративно рыдающим в жилетку Какаши, чье лицо было лицом истинного мученика, и подвывающим что-то на тему того, что «чего ни сделаешь ради любимого ученика» и «как же быстро растут дети». На данный момент Гай-сенсей вот уже больше года находился с долгосрочной миссией в стране Камня.
Сакура улыбнулась Наруто:
- Ну ладно, я вижу, у вас все в порядке, - и повернулась к Ли. - Пойдем уже, Зеленый Зверь, не будем мешать. К тому же, Ирука-сенсей хотел переговорить насчет предстоящих генинских экзаменов.
- Йощь! – парень вытянулся по стойке смирно и отсалютовал.
Физиономия Наруто заметно погрустнела:
- А вы зайдете еще?
Девушка скользнула быстрым взглядом по Саске и улыбнулась шире:
- Конечно!
Учиха еще какое-то время, прежде чем закрыть дверь, смотрел им вслед и задумчиво хмурился.
Женщины – иногда по-настоящему опасные существа. Они слишком хорошо умеют изменять мужчин по своему усмотрению.
Наруто почесал кончик носа и бескомпромиссно заявил с широченной улыбкой:
- Сакура-чан такая классная!
Саске молча скривился в ответ и прошел в кухню.
Почему он не вызывает у этого идиота таких эмоций?..
Сгружая грязную посуду в раковину, Учиха почти невольно снова бросил взгляд за окно.
Ли и Сакура остановились на углу улицы, парень что-то вещал, размахивая руками. Девушка раздраженно постукивала ногой по земле, потом без предупреждения привычно размахнулась и отвесила ему очередной подзатыльник. После сняла с головы венок, нацепила его на Ли, неожиданно широко улыбнулась и, взяв его за руку, двинулась вперед.
Саске негромко фыркнул, вытирая руки полотенцем.
Семейное счастье, ха?..
Когда Сакура два года назад сообщила, что все-таки решила принять предложение Ли – уже третье по счету - Наруто какое-то время просто молчал, неподвижно стоя с потерянным взглядом, несколько раз пытался что-то сказать… а потом широко-широко улыбнулся, закрыв глаза и взъерошив себе волосы на затылке:
- Э-э, ну, поздравляю! Я знаю, Густобровчик будет хорошо о тебе заботиться!
Сакура почему-то закусила губу, бросила на безразлично прислушивавшегося к разговору Саске почти ненавидящий взгляд – она никогда раньше не смотрела так на него – шепнула:
- Спасибо, - и, быстро поцеловав Наруто в щеку, развернулась и решительно зашагала прочь.
Теперь, по прошествии времени, Саске догадывался, почему был удостоен тогда именно такого взгляда.
Иногда он начинал думать, что самой сильной из них в итоге оказалась именно Сакура.
Она сумела отказаться – дважды.
- Знаешь…А ведь для них обоих было бы гораздо лучше, если б ты умер. Тогда они могли бы выплакать все слезы на твоей могиле, найти утешение в объятиях друг друга и наконец успокоиться. И зажить спокойной, обычной жизнью ради себя.
Сай вежливо улыбается, будто только что произнесенные слова принадлежали совсем не ему, и спешит вперед, чтобы догнать о чем-то возбужденно спорящих Наруто и Сакуру.
А он остается неподвижно стоять посреди пустой улицы.
Правую ладонь обожгло короткой вспышкой боли. Саске удивленно моргнул, перевел взгляд на собственную руку.
Хм, интересно, когда он умудрился порезаться? И откуда на полу керамические осколки?
Он что, разбил чашку? И не заметил?..
Саске глухо выругался, замотал ладонь салфеткой и вернулся в комнату.
- Схожу в магазин, у нас закончился тофу.
Он подхватил сумку и вышел за дверь прежде, чем Наруто успел как-либо отреагировать. Постоял немного на пороге и решительно двинулся вдоль улицы.
Тщетно прогоняя пакостную мысль о том, что он просто пытается сбежать.
Ха, от чего?..
Когда Саске вернулся, поздно вечером, Наруто уже спал. Свернувшись на кровати так, чтобы занимать как можно меньше места, и крепко обхватив руками подушку. Одеяло сползло на пол.
…раньше он обычно спал на спине, широко раскинув в стороны руки и ноги…
Саске, не включая света, прошел к своей кровати и долгое время неподвижно лежал, закинув руки за голову и глядя в потолок.
Его память сейчас – девственно чистый белый лист. На котором можно легко написать все, что угодно.
Ты можешь сделать его таким, каким тебе всегда хотелось его видеть.
Ты можешь сделать так, что он во всем будет тебя слушаться и не станет больше ни с чем спорить.
Ты можешь сделать так, что он снова будет доверять тебе полностью и никогда не вспомнит, как вы пытались друг друга убить. Как ты пытался его убить.
Ты можешь сделать так, что он будет принадлежать только тебе.
Ты можешь…
Саске повернулся на бок и закрыл глаза.
продолжение в комментариях
@темы: команда №7, angst, drama, гет, слеш, medb., romance, лист, авторский