Luminosus | Течение

[Luminosus]

Название: Течение
Автор: Luminosus
Персонажи: Мадара
Жанр: агнст, драббл
Рейтинг: PG
Предупреждения: POV Мадара

Небо постепенно темнело и падало всё ниже и ниже, словно хотело всей своей тяжестью придавить землю. Стояло раннее утро, но тучи стремительно сгущались, не оставляя ни одного просвета, а все предметы словно выцвели, растворяясь под лёгкой теневой плёнкой. Так было даже лучше. Остатки бессонной ночи теперь меньше скручивали изнутри, раздирая вязкой массой солнечное сплетение. Глаза словно окутал мягкий туман, смягчая постоянную раздражавшую резь. Всё-таки я никак не мог привыкнуть к тому, что цвета иногда начинали падать, скатываться песчинками со всех поверхностей, перемешиваясь где-то внизу. Солнце всегда так яростно блистало в этой разрушенной палитре, что мерзкая тошнота подступала к горлу. Слишком тонкие стены, деревья, люди. Трава, колыхавшаяся на ветру. Противники - как белые листы бумаги для каллиграфии. Наносимые раны - острые, тонкие, почти невидимые. Они кровоточили так, словно кто-то порезал пальцы о край книжной страницы. Красные расплывающиеся пятна - а ещё, бумага не умеет кричать. Она только старается впитывать.

Я боялся и любил темноту моих приступов. Во тьме не было кривых линий, живых цветов, игры света, она дарила лишь одну понятную и чистую боль. И когда становилось всё ясно - я переставал бояться и бороться. В тот, предпоследний, раз я просто ухнул вниз, как если бы падал с обрыва. Где-то, ещё ниже, текла вода, я её слышал. Неизвестность приятно и нестерпимо рвала сердце, глаза застилала кровавая плёнка, теплота каплями стекала с нижних век. Я видел, как растворялась скатывающаяся влага в невидимой чёрной воде, рисуя ветви, покрытые красными цветами, сворачиваясь в клубки, от которых, редея и редея вдалеке, расходились круги чёткими белыми бликами.

Нырнув, я не почувствовал воды. Я уткнулся в огненную шерсть ало-красного Кота. Облизав моё лицо, он сказал, что всё течёт. Он сказал, что всё будет так, как должно быть - и никак иначе. Кот был слеп – длинные клыки и пустые глазницы.

Когда я очнулся, то начал видеть, как мчится по проторённому руслу моя жизнь. Никакого сожаления. Ну, кроме того случая, на похоронах брата. Шёл непрекращающийся дождь, и мои латы проржавели. Сожалел.

Играющая в жилах сила, сила, стучавшая в моих висках все те непроглядные ночи, когда я спал под боком у кровавого Кота, придавала мне иссушающей уверенности. И лишь однажды, стоя в одиночестве перед обрывом, я понял, что силён настолько, насколько силён старик, умерший недавно на окраине города от голода и жажды. Насколько может быть силён человек, пустивший свою жизнь на самотёк.

@темы: angst, драбблы, Luminosus, джен, авторский

---

Эльверт | Расцепить руки | часть 3, окончание

[Эльверт]

автор: Эльверт
название: Расцепить руки
бета: Lido, Извини, солнце.
пейринг/персонажи: Итачи/Саске, также участвуют Какаши, Наруто, Сакура, клан Учиха...
рейтинг: R
жанр: драма, романс. Яой.
предупреждения: АУ, некоторое ООС Саске и Итачи. Яой, инцест.
статус: в процессе
ссылки на предыдущие главы:
Часть первая
Часть вторая
Часть третья, главы 1-2
Часть третья, главы 3-4
дисклеймер: Кишимото-сама тут главный. Все его.
примечания: Конец третьей части.

Из-за большого объема продолжение в комментариях.

Главы 5-6

5.

Весна закончилась, плавно перейдя в жаркое конохское лето. Гражданское население спасалось от солнца под зонтами и тентами, молодые генины проводили все свободное время на берегах прудов и речушек; их старшие товарищи более высоких рангов лишь с тоской косились на резвящуюся молодежь и украдкой попивали холодное пиво.

Для Саске это было время благоденствия. Хоть жара и донимала его на работе (полицейские были вынуждены носить полную форму независимо от погоды), голова у юного наследника Учиха была занята совсем другим. Он по-прежнему исправно выполнял все задания, так что к нему было невозможно придраться даже по мелочам, но это было для него чем-то второстепенным: своеобразной подготовкой, гарантией безопасности и покоя.

Итачи в начале июня исполнилось двадцать три, самому Саске скоро должно было стать восемнадцать. Они виделись уже почти каждый день – младший Учиха не мог выдержать неделю разлуки между выходными и все чаще и чаще искал встречи со своим братом. Это напоминало одержимость: безумная гонка за мгновениями, жажда прикосновений, настоящая жажда – неотступная, вытеснявшая все прочие мысли. Саске поддавался своим чувствам, слепо следуя за ними, и все реже ночевал дома.

Микото не ложилась спать допоздна, в волнении бродя по комнатам и не находя себе места. Спросить что-либо у сына, когда тот рано утром брел к себе, спотыкаясь о ступеньки, она не решалась. Фугаку, напротив, не волновался.

- Это нормально; мальчик растет, - говорил он. – Я в его возрасте тоже ходил по борделям и по ночным барам. Пускай, побесится, нагуляется - а там и успокоится. Молодость есть молодость, - несколько мечтательно добавлял он, после чего вновь разворачивал газету и углублялся в чтение.

Саске не знал, что думают о его ночных отсутствиях родители; он и не интересовался этим особо.

Ко всему прочему, у него добавилась еще одна причина для волнения – и снова связанная с Итачи. Старший Учиха стал более беспокойным; все чаще и чаще Саске замечал в его глазах странное, незнакомое выражение, подобрать определение которому он затруднялся. Но это выражение всегда наполняло Саске смутным страхом. Он начал бояться за своего брата – сам не зная, почему, - и это также стало одной из причин того, что юноша все реже появлялся дома: он не хотел оставлять Итачи одного, отдавать во власть этих непонятных мыслей. И он отчаянно цеплялся за брата, пытаясь использовать каждое мгновение, чтобы отвлечь его, отогнать прочь это темное неясное нечто, что, как он чувствовал, угрожало существующему положению.

Только в моменты близости, когда страсть и нежность переплетались и кружили голову, а мир сужался до них двоих, Итачи успокаивался. И Саске выбивался из сил, изворачиваясь и придумывая все новые и новые способы занять своего брата. Он напрягал фантазию и знания, даже взял у Какаши кое-какие из его книжек – и был поистине неистощим на выдумки, варьируя их от почти жестоких до сладко-веселых. День за днем, раз за разом, - доводя их обоих до изнеможения, когда невозможно было думать о чем-либо, а можно было только лежать, обнявшись; когда они были одним целым; когда ничто не отделяло их друг от друга. Обнаженная близость, единая плоть и кровь.

Покой, безопасность, отсутствие чужеродных элементов. Да и что чужого могло быть между двумя братьями?

Сакура только печально хмурилась, провожая юного Учиху озабоченными взглядами. Она понимала, что рано или поздно жизнь вырвет Саске из забытья, в котором тот пребывал, и она с одной стороны ждала этого, а с другой – трепетала от страха, представляя, к чему это может привести.

* * *

Это был день, ничем не отличавшийся от многих других, - один из немногих дней, когда Саске провел ночь дома. Впереди был выходной, и юный Учиха, ковыряясь палочками в завтраке, строил планы на вечер и завтрашний день, когда голос отца заставил его очнуться.

- Саске, завтра я хочу, чтобы ты пришел на ужин домой.

Юноша удержался от того, чтобы вслух не выругаться, и вместо этого поднял удивленный взгляд на Фугаку, стараясь спрятать раздражение.

- Но зачем, отец?

- Я пригласил Тецуо-сана с семьей, и тебе следует присутствовать.

Саске подавил вздох. Очередные родственники, будь они неладны. У них полный квартал родственников. Если ради каждого из них жертвовать свободным временем – жизнь пройдет мимо.

- Хорошо, отец, - покорно кивнул Саске. Хочешь – не хочешь, а смириться придется.

И чего вдруг отца дернуло их позвать?

* * *

Ужин прошел, как и ожидалось – скучно и чопорно. Они пришли всей семьей - офицер полиции Учиха Тецуо и его женщины (этому приятному начинающему седеть мужчине не повезло – его жена родила ему троих детей, и всех - девочек). Старшая – Юдзу – была на год старше Саске и уже имела счастье пробудить свой Шаринган; она сидела напротив юного наследника клана, скромно опустив глаза, но порой стреляла в него взглядом и вставляла в разговор пару милых, ничего не значащих реплик. Младшие девочки еще ходили в Академию, а за столом сидели молча, зато постоянно вертелись.

Когда утомительный ужин наконец-то закончился, Саске был искренне рад. Проводив гостей за ворота, он собирался уже уходить, чтобы провести с пользой хотя бы остаток выходного, но его остановил оклик Фугаку.

- Саске, иди в гостиную, нам надо поговорить.

В который раз за этот день подавив тяжелых вздох, юноша направился в дом, кляня про себя всех своих родичей за их утомительность.

В комнате царил полумрак и было тихо; Микото, сложив руки на коленях, сидела напротив места, предназначенного Саске. Фугаку тяжело опустился на пол рядом с женой и воззрился на сына.

- Скажи мне, Саске, тебе понравилась семья Тецуо-сана?

- Они достойные люди, - осторожно ответил юноша, пытаясь понять, к чему ведет его отец.

- Что ты скажешь об их старшей дочери, Юдзу?

- Она примерно моего возраста, чуунин, кажется. Девушка как девушка, симпатичная. С чего все эти вопросы?

Фугаку продолжал неотрывно смотреть на него, но взгляд его стал еще более серьезным.

- Мы с твоей матерью решили, что ты и Юдзу поженитесь.

- Что?! – Саске чуть не вскочил на ноги.

- Не сейчас, не волнуйся, - Фугаку успокаивающе поднял руки. – Когда ты решишь, что готов, и получше с ней познакомишься… Однако советую тебе не затягивать – клану нужны наследники. Больше года мы ждать не будем.

- Но… Но почему именно она? Я же ее совсем не знаю, она чужая мне, и вообще… - Саске не находил слов. – Я не люблю ее!

- Любовь – такое дело… Для хорошего, крепкого брака она не обязательна, – Фугаку был неумолим. – А она – молодая, сильная девушка из хорошей семьи, уже владеющая Шаринганом и, как ты сам заметил, весьма симпатичная. Она будет тебе прекрасной женой и отличной матерью для будущих детей Учиха.

- Но… - Саске лишился дара речи. Он просто не знал, что сказать, как реагировать на это неожиданное объявление.

- Как я уже сказал, мы не требуем от тебя мгновенного решения, - взгляд Фугаку стал мягче. - Просто скажи, когда будешь готов, и мы сыграем свадьбу. Подумай – и ты поймешь, что это вполне неплохо.

- Хорошо, - тихо ответил Саске. – Я могу идти?

- Да, конечно, - его отец чуть махнул рукой. – Ты свободен.

* * *

До дома Итачи Саске чуть не бежал.

- Нии-сан! – воскликнул он, влетая в квартиру, как только тот открыл дверь.

- Спокойно, спокойно, - Итачи слегка улыбнулся ему, - отдышись.

Саске послушно замер посередине комнаты, переводя дух. За окном начинало темнеть, и в квартире горел свет; на примятой постели лежала раскрытая книга. Здесь было спокойно и уютно, и все разговоры о женитьбе казались безумным сном.

- Что случилось? – заперев дверь, Итачи подошел к нему и слегка взъерошил ему волосы. – Ты весь взмыленный.

- Ты не представляешь, - Саске устало прикрыл глаза, откидывая голову навстречу ласке. – Не нальешь мне чаю?

- Пошли, - старший Учиха убрал руку, вызвав разочарованный стон, и с легкой улыбкой поманил его за собой.

Уже сидя с чашкой горячего напитка в руках, Саске поведал брату свою историю.

- Юдзу, да? – Итачи провел пальцем по подбородку и чуть усмехнулся. – Отец поразительно постоянен.

- В смысле? – не понял Саске.

- Я хорошо помню эту девочку. В те времена, когда я считался наследником клана, она была моей невестой.

- Твоей?! – юноша ошеломленно уставился на брата.

Итачи кивнул. Саске пару мгновений продолжал смотреть на него, потом устало потер лоб и бессильно рассмеялся.

- Нет, это просто невыносимо, - проговорил он в ответ на вопросительный взгляд брата. – Похоже, я обречен во всем быть вторым. Мне все достается после тебя – сначала книжки и сюрикены, потом титул, а теперь еще и невеста! Боги, какая ирония… - отсмеявшись, Саске поднял глаза, встретился с взглядом Итачи – задумчивым, чуть печальным, - и решительно поднялся из-за стола.

- Пойдем, - он обнял брата за шею, упирая подбородок ему в волосы. Тот накрыл его руки своими.

- Что ты будешь делать с женитьбой?

Саске поморщился.

- Рано об этом думать; время еще есть. Пойдем, - повторил он, высвобождаясь из объятий.

Итачи вздохнул и поднялся на ноги, следуя за братом; тот спиной чувствовал, как от его Нии-сана исходит то самое непонятное беспокойство. Юноша сжал зубы, ощущая, как ногти вонзаются в ладони. Нет уж; он не знает, что там такого творится у Итачи в голове, но мучить его какой-то глупой новости о невесте он не позволит. Он заставит Итачи забыть.

* * *

- Саске-кун!

Первой реакцией младшего Учихи было желание сделать вид, что он не услышал, и быстро скрыться из виду; рефлекс этот образовался у него еще во времена Академии. Однако он подавил его и обернулся: за ним спешила Юдзу.

- Здравствуй, Саске-кун, - сказала она, подбежав к нему и переводя дыхание. – Куда ты идешь? Я не мешаю?

- Нет, - покачал головой тот. Юдзу, конечно, мешала одним своим присутствием, но говорить ей об этом Саске благоразумно не стал. – Я в магазин – мама просила кое-что купить.

Они стояли посреди пыльной конохской улицы. Близился закат, жара спала. По земле, окрашенной рассеянным вечерним светом в красноватый цвет, протянулись длинные тени.

Юдзу кивнула.

- Хорошо; послушай, я знаю, мы с тобой почти не знакомы, да и ты не особо рад предстоящей свадьбе, - девушка умоляюще посмотрела на него. – Но я бы очень, очень хотела, чтобы мы с тобой поладили! Чтобы наш брак был, ну знаешь, если и не совсем по любви, - тут она чуть покраснела, - но и не просто союзом двух чужих людей. Вот я и подумала, может быть… мы будем чаще проводить время вместе? Выбираться куда-нибудь вдвоем, или еще что.

Юдзу смотрела на него с надеждой и затаенным обожанием, но сам Саске не чувствовал ничего, кроме тошноты и раздражения. Девушки-фанатки, привлеченные его внешностью и талантами, успели ему страшно надоесть еще в детстве, и видеть одну из них своей женой… Саске мысленно скривился. Он и раньше не слишком тепло относился к институту брака, когда он затрагивал его самого, а уж это…

Он не захотел даже думать о том, что Юдзу, может, и не относилась к числу типичных представительниц фан-клуба, или что в ней может быть много хорошего. Для Саске существовал Итачи – и точка. Представить кого-то другого на его месте юноша просто не мог. Это было бы… да, вот как раз это и было бы противоестественно.

- Не думаю, что получится, - холодно ответил наследник Учиха. – Я слишком занят на работе и тренировках. Извини, - вежливо закончил он, собираясь идти дальше.

Юдзу выглядела расстроенной и обиженной: она явно поняла скрытое значение слов Саске – что ее просто не желали видеть.

- Конечно, ничего, Саске-кун, - скрывая огорчение, проговорила она. Юноша отметил, что получилось это у нее не слишком хорошо. – Однако тебе все-таки лучше подумать, - бросила она ему вслед. – Нам с тобой все равно жить вместе, и рано или поздно тебе придется примириться со мной! – с этими словами она повернулась и убежала, провожаемая удивленным взглядом Саске, который ради такого даже остановился.

Смотри-ка, а у невесты-то, оказывается, есть коготки! И от своего она не отступает.

* * *

Юдзу действительно не отступила; правда, поняв, что от самого Саске ничего не добиться, она сменила тактику: принялась тихонько за ним наблюдать, изучать привычки и распорядок дня, знакомясь с человеком, который однажды станет ее мужем. Юдзу была по-своему весьма умной девушкой и прекрасно понимала, что вот так, наскоком, упрямого и замкнутого Саске не возьмешь; значит, надо было использовать обходные пути. Красивый молодой родственник ей всегда нравился, и она была только рада узнать, что будет его женой. А что он артачится – так это ничего; все уже обговорено, и рано или поздно он в любом случае будет принадлежать ей, а уж там она сделает все, чтобы он оценил свою супругу.

Да, уверенности в себе Юдзу было не занимать.

Неудивительно, что вскоре под ее пристальным взором оказались отношения внутри незабвенной команды номер семь. О какой-либо связи молодого наследника клана с Итачи девушка и не подозревала – Саске был одним из лучших шиноби деревни: проследить за его перемещениями, когда он желал оставаться незамеченным, было невозможно, так что тайна продолжала оставаться тайной. А вот встреч с бывшей командой он не скрывал. Юдзу была наслышана о знаменитой троице, которую прозвали «новыми Саннинами», и в итоге решила, что будущей жене Саске не грех познакомиться с его друзьями поближе.

Наруто ее особо не заинтересовал – голубоглазый молодой человек был «просто другом», то есть относился к той категории приятелей, с которыми ее будущий муж будет сидеть вечерами в барах и обсуждать работу, жен, техники и прочую чепуху, а значит – опасности не представлял. Их сенсей… Юдзу родилась и воспитывалась в примерной семье Учиха и была приучена относиться к Хатаке Какаши с отстраненным презрением. Чаще всего члены клана просто делали вид, то сереброволосого джонина не существует; наиболее злые языки поговаривали, что Какаши специально подстроил смерть товарища, чтобы забрать его Шаринган. Все прочие, лишенные возможности винить Обито, объявленного героем Конохи, в раскрытии секретных техник Учиха и передаче Шарингана за пределы клана, предпочитали считать, что Какаши забрал его обманом. Таким образом, сенсей тоже остался в стороне от внимательного взгляда Юдзу.

А вот четвертого члена команды следовало проверить получше.

* * *

Сакура вытянула руки, с наслаждением потягиваясь, и сделала несколько наклонов, разминая затекшие мышцы. Вечер принес с собой прохладный ветерок, шумевший в кронах деревьев, и мягкие тени, укрывавшие их излюбленное тренировочное поле от все еще жаркого солнца. До встречи с Наруто и Саске оставалось около получаса – дежурство в госпитале всегда заканчивалось немного раньше, чем рабочий день в полицейском корпусе, а Наруто во время перерывов между миссиями практически прописался в офисе у Цунаде: Хокаге, видя в нем преемника, любила сбрасывать на него кое-какую работу (в основном бумажную), дабы, как она сама выражалась, «приучать его к трудностям профессии».

Вечер обещал быть замечательным – они потренируются втроем (Какаши сегодня отсутствовал – ушел на какое-то срочное задание), а потом пойдут в Ичираку рамен. Даже Саске обещал не убегать сразу и посидеть с ними!

Мысли Сакуры были нарушены неожиданным шелестом кустов. Она удивленно обернулась – неужели кто-то из ребят пришел пораньше? – и увидела незнакомую девушку примерно одного с ней возраста.

- Привет, - улыбнулась ей девушка.

- Привет, - настороженно отозвалась Сакура. Что-то в собеседнице ей сразу не понравилось: самоуверенный вид? Что-то во взгляде, выдающее чувство некоторого превосходства?

- Меня зовут Учиха Юдзу, - представилась та. – А ты Сакура, верно?

- Харуно Сакура.

- Да, конечно. Я о тебе наслышана, и вот, решила познакомиться.

- Наслышана? – собеседница не нравилась Сакуре все больше и больше.

- Ну кто же не знает о новых Саннинах, - закатила глаза Юдзу, - А если серьезно, то ты ведь дружишь с Саске, не так ли? А мне полагается знать его друзей.

- С чего бы? – розоволосая куноичи чуть вздернула голову.

- Ну… как будущей жене, - Юдзу сладко улыбнулась.

Сакура почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

- Прости? – голос получился сдавленным.

Юдзу продолжала очаровательно улыбаться.

- А с каких это, позволь спросить, пор, ты у нас будущая жена? – Сакура подозрительно сощурила глаза. – Что-то я тебя рядом с ним не видела…

Тут пришел черед Юдзу несколько сдать позиции.

- Это было решение наших родителей, - объяснила она. – Саске и сам узнал недавно.

- А, вот оно как, - Сакура постаралась отогнать на время мысли о женитьбе Саске как таковой: сейчас нужно было сосредоточиться на другом. – И, несомненно, он был в восторге по этому поводу! - тут Сакура почувствовала себя в своей стихии. Она знала кое-что, чего не знала ее соперница, и это что-то доказывало, что у наглой девицы Учиха не было ни малейшего шанса.

Юдзу вспыхнула.

- Он мог и не очень радоваться поначалу – в конце концов, это все было так неожиданно, - но рано или поздно он привыкнет и полюбит меня.

- А, то есть ты ему даже не нравишься? – Сакура усмехнулась.

Юдзу начала злиться.

- Как будто ты ему так уж и нравишься! То-то он за все эти годы так ничего и не сделал.

Удар попал в цель – сердце дернулось, пропустив удар от боли. Однако сдаваться Сакура не собиралась.

- Я его товарищ по команде, а ты ему - никто!

- Това-арищ по команде, - насмешливо протянула Юдзу. – Ты хоть сама понимаешь, как беспомощно это звучит? Еще бы «друг» сказала! «Давай останемся друзьями» - знаешь такую отговорку? Означает: «Плевать я на тебя хотел!»

- Ха! – Сакура почувствовала, как предметы перед глазами начинают расплываться, но усилием воли сдержала подступающие слезы. - Держу пари, для тебя он и отговорок придумывать не стал!

Юдзу сжала зубы, заливаясь краской.

- Зато он все равно достанется мне! – выкрикнула она.

Две девушки замолчали, прожигая друг друга свирепыми взглядами; воздух вокруг них буквально звенел от напряжения. Сакура сжимала и разжимала кулаки, чувствуя, как непроизвольно собирается в них чакра. Одно дело Итачи – с ним она, скрепя сердце, все-таки могла смириться: эта связь временна, она ни к чему ни приведет и ничем не закончится. Но эта девица… эта девица, пришедшая ниоткуда – она может отнять Саске навсегда! Она, которая его даже не знает, из-за дурацкого родительского решения теперь распускает хвост перед ней, Сакурой, которая прошла с Саске огонь и воду, которая сотни раз лечила его, которая была с ним все эти годы!

Почему, почему, почему именно эта Юдзу?! Если родителям Саске захотелось внуков, почему они обязаны были выбрать ему жену сами?! Почему не позволили выбирать самому Саске – ведь он бы выбрал ее, ее! Единственную девушку, которая ему близка, единственную, с кем бы он хотел находиться рядом! Чем эта девица лучше ее?

Розоволосая куноичи враждебно оглядела соперницу. Юдзу была красива типичной красотой Учиха – невысокая, темноглазая, с правильными чертами лица и густыми черными волосами до лопаток, с пышной грудью, узкой талией и широкими бедрами – в самый раз рожать сыновей. Рядом с ней Сакура со своим миловидным, но простоватым лицом и мальчишеской фигуркой смотрелась весьма бледно.

Но Саске не любит эту Юдзу, не может любить. Она не знает его, ничего для него не делала – так какого же черта?! Какого черта именно эта стерва получит Саске, ее Саске, которого сама Сакура добивалась половину своей жизни, - ничего для этого не сделав?!

Какого черта все они отнимают у нее ее Саске?!

- Ты его даже не знаешь, - прошипела Сакура. – Если бы не ваши родители, он бы на тебя и не посмотрел!

- Зато теперь посмотрит! – в тон ей отозвалась Юдзу. – И заметь, ему наконец-то есть на что посмотреть.

- Ах ты..!

Сакура уже была готова броситься на соперницу с кулаками, но на поляну как раз вышел Наруто.

- Эй, что тут происходит? Сакура? – юноша изумленно оглядел двух разъяренных девушек, сейчас напоминавших готовых сцепиться кошек. – Кто это?

- Это, Наруто, - зло проговорила куноичи, - так называемая невеста нашего Саске. Которая явилась, чтобы трясти этим перед нами и указывать, кто тут, понимаешь ли, хозяин!

- Невеста Саске? – Узумаки ошарашено взглянул на темноволосую девушку. – Саске собрался… жениться?

- О нет, он-то не собрался, - ядовито продолжила Сакура. – А вот родители его, похоже, решили, что пора и собраться. Так что познакомься с их выбором!

- Нечего злиться, - заметила оскорбленная Юдзу. - Он станет моим мужем, смирись с этим. И тогда - я смогу заставить его полюбить меня.

- Да, разумеется, - Сакура была близка к слезам, и голос ее звучал особенно яростно. - У тебя куда больше шансов заслужить ее любовь, чем у меня – ты ведь тоже Учиха!

Наруто у нее за спиной в ужасе хлопнул ладонью по лбу.

- Жаль только, что ты недостаточно похожа на него, - продолжала яриться Сакура, - тогда бы он любил тебя еще больше! Попробуй еще…

- Сакура, прекрати! – Наруто схватил ее за плечи и оттащил в сторону. – Успокойся, прошу тебя!

Девушка всхлипывала, отрицательно мотая головой; плечи ее мелко вздрагивали. Наруто прижал ее к себе, гладя по волосам и не давая вырваться.

К счастью, Юдзу расценила слова Сакуры как сарказм.

- Ну и что, что мы оба Учиха! – покраснев, крикнула она. – Все равно родство очень дальнее, а это не считается! И вообще, в клане принято жениться на родственниках - чтобы не разбавлять кровь.

Плечи Сакуры задрожали сильнее, и тут рыдания начали мешаться с истеричным смехом. Наруто еще крепче обнял ее, бросая на Юдзу мрачные взгляды, красноречиво говорящие о том, что ей лучше бы удалиться.

- Что тут происходит?!

Все участники сцены одновременно вздрогнули. От края поляны к ним шел Саске; лицо его ничего не выражало, но в глаза было страшно смотреть. Быстро окинув взглядом присутствующих и оценив ситуацию, Учиха отрывисто бросил:

- Юдзу, я запрещаю тебе впредь приближаться к моим друзьям. Уходи.

- Но Саске…

- Я сказал – уходи, - он перевел тяжелый взгляд черных, совсем не отражающих света глаз на нее, и девушка, испуганно замолчав, поспешила скрыться.

Некоторое время наследник Учиха все так же тяжело смотрел ей вслед, после чего повернулся к по-прежнему обнимавшему Сакуру Наруто.

- Что с ней? – он указал на девушку.

- Истерика, как видишь, - ответил Наруто. – Похоже, эта Юдзу сюда зачем-то пришла, или они случайно встретились, не знаю. А потом схлестнулись. Из-за тебя. Саске, все эти разговоры о женитьбе – это что, правда? Почему ты ничего не сказал?

- Потому что я и сам не знаю, как к этому относится, - Саске сжал губы в тонкую линию. – Отец поставил меня перед фактом. Я в шоке, пытаюсь понять, что делать дальше. Я не могу об этом думать, это дико! А тут еще эта Юдзу, - он вздохнул. – Вот же въедливая… И чего ее к Сакуре потянуло?

- О-она хотела… Показать, что… имеет на тебя право, - Сакура, икая, подняла заплаканное лицо. – По-показать, что я ей н-не… соперница, - она всхлипнула и умоляюще потянулась к юноше. – Скажи, Саске, ты же… не любишь ее?

- Конечно, нет, - поморщился тот.

- А что же с… с женитьбой?

- Да не собираюсь я жениться! Ни на ней, ни на ком-либо другом.

Сакуру эти слова явно задели.

- Но твои родители…

- Я найду способ, как этого избежать, - уверенно сказал Учиха. – Время есть; я придумаю.

* * *

Через несколько дней вернулся с задания Какаши. Он получил подробный рассказ о произошедшем как от успокоившейся уже Сакуры, так и от Наруто. Саске что-либо обсуждать отказался, полностью игнорируя эту тему.

На известие о том, как Сакура чуть было не проговорилась, джонин укоризненно покачал головой.

- Зря ты так, - заметил он. – Я понимаю, что тебя до сих пор возмущает то, что происходит между Саске и Итачи, но если об этом узнает кто-то, кроме нас троих, информация быстро дойдет до Учихи Фугаку. Я не знаю, как он может отреагировать, но уверен, что ничего хорошего Саске не ждет.

Сакура пристыжено молчала, понурив голову.

Но, наблюдая со стороны и понимая всю опасность сложившегося положения, Хатаке в итоге пришел к выводу, что надо что-то делать. Все слишком запуталось, в игру вступили посторонние фигуры, а время шло; и Какаши решил поговорить с младшим Учихой.

- Саске, я надеюсь, ты понимаешь, в какую ловушку ты себя загнал? – осторожно спросил джонин, сидя с юношей у себя в квартире. Окно и дверь были плотно закрыты; Саске устроился на краю постели Какаши, в то время как сам мужчина занял стул.

- Ловушку? – Учиха приподнял брови.

- Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю; ты умный мальчик и должен осознавать, что дорога, по которой ты идешь, ведет в тупик.

- Сенсей, прекратите, - Саске устало покачал головой. – Вы все твердите мне о ловушках, запретных связях и тупиках. Почему вы не можете понять простую вещь: я люблю своего брата, он любит меня, мы давно вместе, и сейчас просто стали чуть ближе друг к другу? Что, что в этом плохого? Почему вам обязательно надо держать нас в каких-то границах?

- Я ничего не имею против вашей связи как таковой; но она затянулась. Вы побыли вместе, попробовали запретного плода – хорошо. Но ты, Саске, все больше и больше уходишь в эти… отношения и забываешь об окружающем мире. А он не даст о себе забыть! Взять хотя бы эту девушку, Юдзу. Ты утверждаешь, что не женишься на ней, но как ты себе это представляешь? Подойдешь к отцу и скажешь, что не можешь вступить в брак, потому что сожительствуешь со своим братом? Ты наследник клана, Саске, и на тебе висят определенные обязанности, от которых тебе не удастся отвертеться, на какие бы уступки твой отец не пошел ради тебя.

- Вот вы опять, Какаши-сенсей: «уходишь», «затянулась»… Вы говорите так, как будто для меня – для нас – это просто игра! Которую можно прервать по своему желанию. Мне не нужен никто, кроме Итачи, понимаете?

Какаши вздохнул.

- Сакура была права: вы замкнулись друг на друге. Я сочувствовал Итачи все эти годы; я видел, что с ним происходит, но ничего не говорил. Видят боги, ни он, ни ты ни в чем не виноваты, но это уже ненормально. Рано или поздно вы должны отпустить друг друга; вся ваша… влюбленность идет именно отсюда: вы не видите никого, кроме вас двоих.

Саске вспыхнул.

- Вот вы тут разговорились про неправильность… А знаете, что самое смешное, Какаши-сенсей? Если бы на месте Итачи была, например, та же Сакура, все бы всплескивали руками и восклицали: «Ах, они не могут жить друг без друга! Ах, как романтично! Какая прекрасная любовь!» Но нет, он мой брат, а потому это грязно и противоестественно. Вас возмущает то, что мы спим вместе? Вы считаете, что такие отношения не продлятся долго? А даже если так; желание пройдет, но любовь, она останется! Я не хочу просто затащить своего брата в постель, я люблю его, поймите, люблю! Почему вы отказываетесь верить?

- Я верю тебе, верю, - Какаши примиряюще поднял ладонь. – Просто именно это меня и волнует. За этой своей любовью ты забываешь, что существуют люди помимо Итачи и обязанности помимо рабочих. Прошу тебя… найди в себе силы отвлечься. Иначе твой секрет в итоге выйдет на поверхность.

- Все будет хорошо, - буркнул Саске, глядя в сторону. – Мы справимся.

* * *

Шло время; лето медленно перевалило через середину. Пролетел восемнадцатый день рождения Саске, отмеченный в клане с приличествующей совершеннолетию наследника пышностью, а в узком кругу друзей – скромно и куда более приятно. Юдзу, напуганная жутким, грозящим чуть ли не убийством взглядом юного Учихи, больше не появлялась перед кем-либо из команды номер семь, оставив, к тому же, попытки сблизиться с женихом.

Саске по-прежнему почти не ночевал дома. Задним умом понимая, что этим он сам создает себе проблемы, он не мог лишний раз оставить Итачи, и вновь и вновь оставался у него, прижимаясь к брату в надежде прогнать это проклятое, разъедающее их счастье беспокойство.

- Может, возьмешь отпуск? – как-то раз спросил его Саске, уютно устроившись у старшего Учихи на груди. Они, как и всегда, лежали на постели у того в квартире. За окном темнело, небо насыщенного густо-синего цвета было безоблачно, обещая светлую и тихую ночь. – Ты не очень хорошо выглядишь.

Итачи, у которого и правда в последнее время под глазами залегли тени, а линии на щеках стали глубже и заметнее, слегка приподнял уголки рта и качнул головой.

- Не стоит. К тому же, сильно сомневаюсь, что это от работы; скорее, от недосыпа, - он открыто усмехнулся и слегка ударил Саске по бедру. Тот вздохнул. То, что Итачи предпринял попытку отшутиться, ясно свидетельствовало о том, что эту тему он развивать не будет. Зная своего брата, Саске смирился; убедить Итачи говорить о том, что он решал обойти стороной, было невозможно.

- Что-то много всего на нас свалилось в последнее время, да? – юноша провел пальцами по щеке Итачи, отводя в сторону волосы.

- Вряд ли мы могли ждать меньшего, - Учиха-старший притянул его к себе, легко касаясь его губ своими. Саске закрыл глаза, наслаждаясь непривычно невинным, невесомым поцелуем. Как же хорошо… Ах, Нии-сан, как хорошо – быть с тобой, дополнять тебя; а кто может дополнить друг друга идеальнее, чем братья, в чьих жилах течет одна кровь?

Они продолжали целоваться, неспешно высвобождая друг друга из одежды, скользя руками по разгоряченной коже. Саске улыбнулся, откидываясь назад, и заглянул Итачи в глаза. Не отводя взгляда, он приподнял бедра, медленно опустился и не сдержал стона, почувствовав брата в себе. Ничто не могло сравниться с этим восхитительным ощущением полного слияния, наивысшей близости. Саске зажмурился и двинул бедрами, задавая ритм – сначала рваный, потом все более ровный и быстрый. В этот раз они не стал воплощать очередную изощренную фантазию - к черту! Просто любить друг друга, пока ноги не начнут подкашиваться, а мышцы не заноют от усталости…

Почувствовав, как тело начинают сотрясать волны приближающегося оргазма, Саске закусил губу и простонал на выдохе:

- Ах… Нии-сан!

Итачи замер, силой удерживая брата на месте.

- Ты зовешь меня Нии-саном… даже сейчас? – в его голосе звучала странная, сумасшедшая горечь.

Саске, ослепленный удовольствием и не способный соображать ясно, хватал ртом воздух, пытаясь понять, что не так и что ему ответить.

- Ты… мой Нии-сан… Я люблю… тебя… Только тебя, - младший Учиха задрожал, упирая руки в грудь брату. – Нии-сан… Пожалуйста!

Итачи прикрыл глаза, чуть вздрогнув, и толкнулся вверх. Саске вскрикнул и запрокинул голову.

- А-ни-киии!

* * *

Было уже далеко за полночь. Почти полная луна светила прямо в распахнутое окно, заливая белым светом подоконник и освещая спину спящего на постели Саске. Итачи сидел на полу, прислонившись к краю кровати и опустив голову; волосы в беспорядке рассыпались по плечам, теплый ночной ветерок, влетавший в распахнутое окно, чуть шевелил густую челку, скрывавшую глаза.

Послышался легкий скрип оконной рамы, и лунный свет заслонила темная фигура.

- Не спится? – тихо спросил Какаши.

Итачи не ответил, а лишь слегка качнул головой. Джонин вздохнул и уселся на подоконник, спустив ноги в комнату.

- Он..? – мужчина полувопросительно кивнул в сторону спящей фигуры.

Итачи снова промолчал.

- Желание взаимности – вполне естественная вещь, - после небольшой паузы сказал Какаши. – В этом нет ничего дурного.

- Но, как и любое желание, его следует держать под контролем, - лишенным выражения голосом ответил Учиха.

- Ты предпочел бы, чтобы ничего не случалось?

- Не знаю, - Итачи наконец оторвал взгляд от пола и посмотрел на джонина. – У этих отношений нет будущего. Мы не можем вечно прятаться; история с Юдзу – только первая ласточка.

Какаши вздохнул.

- Мне нечего тебе ответить.

Вполне понятно, что Итачи эти слова ничуть не успокоили.

- Давай попробуем жить сегодняшним днем, - ободряющим тоном предложил Какаши, - и решать проблемы по мере их поступления. Просто вспоминай иногда, что вы не одни. И что есть люди, которым вы оба дороги и которые всегда помогут. А сейчас иди спать, - он поднялся на ноги и подошел к краю подоконника, – И не думай об этом. Спокойной ночи.

Итачи чуть кивнул головой, и Какаши бесшумно скрылся. Комнату снова залил яркий лунный свет.

Старший Учиха подтянул колени к груди и устало закрыл глаза. Сон не шел; по правде говоря, в последнее время Итачи вообще почти не мог спать. Присутствие Саске обычно помогало, но теперь и оно потеряло влияние. Под сердцем что-то ныло и неприятно перекручивалось, - вот уже много дней, не переставая, - словно там поселился маленький, юркий когтистый зверь.

Итачи чувствовал, что попал в западню – причем выстроенную собственноручно. Решившись много лет назад остаться в Конохе, отбросить все мечты и стремление к силе, дающей абсолютную свободу, к тому, что он считал своим высоким предназначением, он сделал то, чего никогда себе не позволял – связал себя с другим человеком, отдал свою судьбу в его руки. Он добровольно запер себя в клетке – вместе с Саске. Учась подстраивать себя под людское сообщество, он снова опутывал себя связями – теми самыми, которые когда-то мечтал разорвать. И все – ради него, ради глупого маленького мальчишки, который рос и с каждым днем крепил свою собственную связь-привязь для Итачи – самую надежную, самую прочную.

Старший Учиха позволил снова вплести себя в сеть человеческого общества – но это значило, что он должен был принять и его законы. Но против всех законов – так любить своего брата.

Искать свободы значило отказаться от Саске. Оставаться в системе – запрещало быть с Саске. Замкнутый круг. Западня. Злая усмешка судьбы, доказавшей, что с ней нельзя спорить.

Как ни поверни – но получалось, что Саске не было места в его жизни.

Итачи нахмурился, вспоминая то, что было древней традицией их клана и что он когда-то называл своей мечтой. Вместе с этими воспоминаниями всегда приходило бессильное понимание, что теперь он отрезал себе путь к этой мечте. Собственной… глупостью? А глупостью ли?

Во что ему верить, к чему идти?

Тонкие руки обвились вокруг его шеи.

- Нии-сан, - сонно пробормотал Саске, зарываясь носом в его волосы. - Ложись спать.

Итачи прикрыл глаза, опуская ладони брату на запястья, и ощутил, как губы Саске нежно касаются его макушки. Зверь, угнездившийся в груди, больно впился когтями в сердце.

- Иду, - прошептал Итачи, вставая. Руки Саске соскользнули с его шеи и потянули его за собой. – Иду.

* * *

Август клонился к концу, когда Саске, по своему обыкновению, возвращался вечером домой – сегодня Итачи был на ночном дежурстве. Такие дни юноша использовал для того, чтобы отдохнуть и хорошенько отоспаться, ну и заодно повидаться с родителями.

Однако, войдя в кухню и поставив сумку с купленными по дороге продуктами на стол, Саске понял, что так просто ему не отделаться: его мать выглядела встревоженной и нервно теребила края рукавов, следя за ним широко раскрытыми глазами. Младший Учиха мысленно собрался и приготовился встретить бурю.

Буря налетела после ужина, прошедшего в безмолвии.

- Саске, я хочу с тобой поговорить, - произнес Фугаку, поднимаясь из-за стола и направляясь в гостиную. Он не оборачивался, не предполагая даже на секунду, что его сын может не идти за ним.

Оказавшись в гостиной, они сели в заведенном порядке – друг напротив друга. На мгновение Саске вдруг вспомнилось, как в этой самой гостиной точно так же сидели родители с Итачи – в ту ночь, когда они обсуждали его подозрительные отсутствия на собраниях клана.

- Саске, - начал Фугаку, и юноша тут же выбросил посторонние мысли из головы, весь обращаясь в слух. – Ты знаешь, что я горжусь твоими достижениями и старательностью. Все это время ты был образцовым сыном и шиноби, и ты прекрасно доказал, что являешься достойным наследником клана. Принимая во внимание все это, я избегал излишней строгости и закрывал глаза на некоторые мелочи, считая, что они тебе не повредят. Тем не менее, во всем надо знать меру, а я считаю, что ты начал переходить все возможные границы. Я не могу не обращать внимания на то, что в клане смеются за моей спиной и вовсю судачат о том, что сын командира, обрученный к тому же с дочерью уважаемого человека, предается разврату, шляясь по борделям непонятно с кем…

Саске, понятия не имевший о том, что думают о нем и его ночных отлучках в квартале Учиха, был шокирован до глубины души, и потому, не задумываясь, воскликнул:

- Но я не шляюсь по борделям! – и тут же пожалел о своих словах, потому что глаза Микото вспыхнули радостью и облегчением.

- Так у тебя есть девушка? Почему же ты не привел ее познакомиться с нами?

- Я… - Саске запнулся. Мысли его были в полной растерянности. Что сказать? Как объяснить его отсутствия? Бордели были бы неплохой отговоркой, нашептывал здравый смысл, но юноше была противна сама мысль прикрывать их с Итачи отношения такой… такой причиной. К тому же, уверить родителей – сурового, но честного отца и милую, любящую маму, - что он спит с проститутками из заведений на окраине Конохи, было бы даже хуже, чем рассказать им правду. Но этот вопрос про девушку… Нет, в общем-то, ход мыслей у его матери был верный – просто вместо девушки был его брат. С которым ему, кстати, запрещено видеться.

- В самом деле, Саске, - Фугаку нахмурился. – Ты обручен с Учихой Юдзу. Ты не должен заводить случайных знакомств; а если эта девушка для тебя много значит, ты тем более должен был сказать нам.

- Поверь, мы не будем ругать тебя, - мягко вступила Микото. – Твоя помолвка с Юдзу – дело серьезное, но вместе мы бы как-нибудь разобрались.

- Или, может быть, есть другие причины, по которым ты молчал? – это уже Фугаку. – С ней что-то не так? Скажи уже что-нибудь!

Юноша молчал.

- Саске!

- Мама, отец… Я не хочу говорить на эту тему, - он поднял взгляд и твердо посмотрел на родителей. – Прошу вас оставить меня и мои личные дела в покое.

- Саске, ты… промышляешь чем-то незаконным? – Фугаку медленно выдавил эти слова, а в глазах его закипал гнев.

- Нет, я не делаю ничего незаконного, - устало проговорил младший Учиха. – Я не пью и не хожу по борделям. Не увлекаюсь никакими сомнительными вещами и не общаюсь с подозрительными лицами. Прошу, оставьте меня в покое.

- Я не могу оставить тебя в покое, – тщательно скрываемая ярость все-таки прорывалась в голосе Фугаку. – Ты позоришь меня перед всем кланом! И если бы только меня – нет, ты позоришь еще и свою мать, и свое имя, и имя своей невесты!

- Как будто честь как-то связана с тем, о чем судачат болтливые языки! – насмешливо бросил Саске.

- Это не пара старушек-сплетниц с рынка, это клан Учиха!

- Значит, клан Учиха – это сборище сплетниц с рынка! – юноша тоже начал злиться.

- Не смей говорить в таком тоне о нашем клане! – Фугаку встал в полный рост. – Я запрещаю тебе отныне отлучаться из дома на ночь. После работы будешь сразу идти домой и сидеть под замком, как нашкодивший мальчишка!

Младший Учиха задохнулся, зрачки его сузились от ужаса.

- Ты не можешь мне запретить..! – «Не видеться с Итачи… Отец будет следить за каждым шагом. Итачи..!»

- Почему же? Если ты ведешь себя, как ребенок, я буду обращаться с тобой как с ребенком! – На смуглых щеках Фугаку проявилась краска.

- Отец..! – Саске тоже покраснел, щеки его пошли пятнами. – Я не сделал ничего, чем бы заслужил такое отношение! Посвящать вас во все свои дела я не обязан.

- Ты обязан вести себя достойно и соответственно своему положению. Ты бросаешь тень на свою семью! Так что либо ты сейчас все расскажешь, либо я прекращу это силой.

- Ничего я не собираюсь рассказывать! – «Я… не могу!» - Ты не сможешь мне запретить! – Саске сжал кулаки, тоже поднимаясь на ноги. Сейчас отец и сын были удивительно похожи – оба черноволосые, оба раскрасневшиеся, стоящие друг против друга с одинаковым выражением упрямого, с трудом сдерживаемого бешенства на лицах.

- Я твой отец, командир и глава семьи. Ты не имеешь права не подчиниться!

- Это уже мне решать, что я там имею, а что нет! Не вмешивайся не в свое дело!

- Я – твой отец!

- Вот именно… отец, - Саске глубоко вздохнул, пытаясь не сорваться. – Я… прошу тебя не вмешиваться. Так будет лучше для всех.

- Лучше?! Вот что, Саске, я старался сдерживаться, но мое терпение лопнуло! Я не позволю тебе и дальше позорить наш клан!

- Клан, клан, клан… Все, о чем ты думаешь, это клан! – Саске задрал подбородок; глаза его сверкнули. - Так вот знаешь что? Плевал я на клан и на твои приказы! Теперь я буду решать за себя сам! – с этими словами младший Учиха резко повернулся и выбежал из комнаты. Громко хлопнула входная дверь, и, когда Фугаку и Микото оправились от шока, их сына уже не было в доме.

@темы: Эльверт, drama, слеш, romance, лист, авторский

---

Mokushiroku | На полпути между прошлым и будущим | Глава 3

[Вансайрес]

Название: На полпути между прошлым и будущим
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Жанр: angst, drama, yaoi.
Рейтинг: R/NС-17
Персонажи/Пейринг: Наруто/Саске
Дисклэймер: Вся трава — Кишимото, мой только новый способ приготовления.
Состояние: в процессе.
Предупреждения: Оригинальные персонажи. Аффтарское видение повзрослевших Наруто и Саске (и не надейтесь, ООСом не назову )
Примечание: Этот фик является прямым продолжением «Жизни после жизни».
Summary: Спустя много лет заблуждения юности становятся очевидными, однако существуют ошибки, которые невозможно исправить. Невозможно?

Глава 1
Глава 2

Глава 3

Глава 3

На следующее утро не успел Нару дойти до Академии, как услышал позади себя окрик:
— Учиха!
Он обернулся.
— Ты знаешь, что скоро начнётся война со Страной Молний?
Инузука Рэн стоял в окружении троих приятелей, скрестив руки на груди, и ухмылялся.
Нару моментально вспомнил вчерашнюю встречу отца с АНБУ и слова офицера: «…это будет только твоя вина». Наверняка, разговор, происходивший на площади, слышала добрая половина деревни и за остаток дня успела донести подробности всем остальным жителям.
«Ну давай, попробуй, — подумал Нару, пристально глядя на Рэна, и потянулся рукой к сумке с кунаями. — Скажи мне это».
Пусть у него были проблемы с чакрой, но уж с холодным оружием он управлялся точно получше этих четверых.
— Не-а. Не выйдет, — злорадно объявил Рэн, уловив его движение. — Ты их где-то посеял. Что, уже старческий маразм, как у папаши?
Его друзья захихикали.
Нару вздрогнул и тут же обнаружил, что Инузука был прав.
После того, как Саске ушёл, он долго не мог уснуть, задремав только под утро, и с трудом разомкнул глаза, когда время было уже выходить. Ему пришлось собираться слишком поспешно, и в результате он забыл сумку с кунаями.
— Ни-и-и-индзя, — насмешливо протянул Рэн. — Без чакры и без оружия. Когда начнётся война, тебе лучше сразу сдаться. Только знаешь что? Не думаю, что твой папаша бросится вызволять тебя из плена.
— Мой отец прибьёт любого, кто посмеет оскорбить меня на его глазах, — добавил один из приятелей Инузуки, и Нару понял, что Рэн пересказал им вчерашние события. — А твоему плевать.
«Так вот почему», — отстранённо подумал он.
Его всегда не любили, но откровенно нападать не решались. Нару давно подозревал, что это из-за отца, которого всё-таки побаивались; теперь он убедился в этом окончательно. Значит, обнаружив, что Саске не собирается защищать своего сына, Рэн и его приятели посчитали, что могут издеваться над ним безнаказанно.
Нару прикрыл на секунду глаза и заставил себя выкинуть из головы все посторонние мысли, понимая, что драка неизбежна, и что нужно сосредоточиться на последовательности своих дальнейших действий.
У него было мало шансов на победу. Но они были.
— Наверное, он так же стоял и смотрел, как убивали твою мамочку, — проговорил Рэн вкрадчиво. — Как стоял бы и смотрел, как убивают тебя.
…Оказывается, если много раз бить по самому больному месту, то в конце концов боль притупляется — пронеслось в голове у Нару. Он слегка улыбнулся своему открытию. Впрочем, не сказать, чтобы оно сделало его намного счастливее.
— Ну что, Учиха, ты будешь исполнять свою клятву? — крикнул Рэн, отходя на несколько шагов. — Или ты уже забыл, как вчера обещался меня прикончить?
— Нет. Не забыл, — ровно сказал Нару.
— Тогда чего ты ждёшь? Вот он я.
Рэн сделал приглашающий жест рукой, изображая любезность, и засмеялся над собственной шуткой.
— Четверо против одного? — Нару приподнял бровь.
— Да, — не стал отрицать Инузука. — Победить в честном бою и полный дурак сможет. Но ты же у нас лу-у-у-учший. Давай, докажи. Или боишься?
Вместо ответа Нару скинул на землю рюкзак.
— Впрочем, если ты торопишься на занятия, то лучше иди. Это же единственный шанс для такого, как ты, выбиться в отличники — точно исполнять все правила.
Рэн переглянулся с друзьями, и все четверо расхохотались.
Нару пропустил его слова мимо ушей и сконцентрировался на ощущении чакры, пульсирующей в кончиках пальцев. Он хорошо знал свой организм и то недолгое время, в течение которого он мог драться в полную силу. Его единственным шансом было рассчитать это время так чётко, чтобы к тому моменту, когда у него иссякнет чакра, всё было кончено.
— Хватит строить из себя крутого, Учиха! Тебе не идёт! — запальчиво крикнул Рэн и первым метнул в него кунай.
Нару выпрямился и сложил руки в печать.
Во время боя он полностью отдавался воле инстинктов, выработанных за годы тренировок; он уклонялся от ударов и наносил их сам, не задумываясь, позволяя сознанию участвовать только в одном процессе — отсчёте остававшегося у него времени.
Десять… Он увернулся от шурикена, свалил противника на землю, оглушил его электрическим разрядом и сорвал с его бедра сумку с оружием.
Девять… Другой мальчишка подскочил к нему, чтобы наткнуться на бревно, и тут же получил сзади мощнейший удар, сбивший его с ног.
Восемь… Метко пущенный кунай со свистом пролетел в сантиметре от головы Рэна, срезав огненно-рыжую прядь волос.
Семь…
Внезапная резкая боль в глазах сбила Нару со всякого счёта, и он рухнул на колени, хватая ртом воздух. Его чакра иссякла за долю секунды, словно выпаренная огнём гигантского пожара. Мир исказился и поплыл кровавыми клочьями.
«Шаринган?!» — пронеслось в голове мальчика.
— Хватай его! — взвизгнул кто-то, и Нару почувствовал, как на него навалились, пытаясь задушить.
Рэн схватил его за волосы, заставляя откинуть голову, и приставил кунай к его переносице.
— Я выколю тебе глаза, придурок, чтобы ты стал похож на папашу!
Нару прошиб ледяной пот.
— Нет!.. НЕТ!!! — вырвалось у него, и он дёрнулся, что было силы вцепившись зубами в его руку.
Судя по крику, раздавшемуся рядом, и солоноватому вкусу, заполнившему рот, ему удалось прокусить её до крови. Пальцы, схватившие его горло, разжались.
Почувствовав себя свободным, Нару рванулся в сторону.
— Ты, су-у-ука!.. — понеслось ему вдогонку, и тут же перед глазами взорвалось что-то ослепительное, окончательно отправившее его в темноту.
Нару упал на землю, прижимая руку к глазам.
Потом он смутно слышал какие-то странные звуки — то ли лай, то ли вой, шум борьбы, испуганные крики мальчишек и чей-то окрик, но уже не обращал на них внимания.
«Неужели?! Неужели я ослепну?!» — вертелась в его голове одна-единственная мысль, парализовавшая всё тело смертельным ужасом. Он даже не заметил, как кто-то начал легко трясти его за плечи.
— Эй? Эй, ты в порядке? — голос, произнёсший эти слова, показался Нару знакомым, но он не стал даже думать о том, кто это мог быть.
— Я ничего не вижу! — выкрикнул он в отчаянии, обращаясь скорее к себе, чем к человеку, который находился рядом с ним.
— Это сейчас пройдёт, — уверил голос, но Нару его не услышал.
Он вцепился ногтями в собственное лицо, из последних сил пытаясь остановить приступ дикой, всепоглощающей паники.
— Пройдёт, слышишь? — повторили у него над ухом. — Это был всего лишь взорвавшийся свиток. НАРУТО!
Он вздрогнул.
Чьи-то пальцы сжали его запястье и отвели руку, прижатую к лицу, в сторону. Он попытался было вырваться и замер, заметив через мгновение, что темнота действительно слегка рассеялась, и перед глазами проступили знакомые очертания домов и деревьев.
Нару глубоко вдохнул, чувствуя себя так, будто только что вынырнул со дна океана, и огляделся. Рэна и его приятелей поблизости уже не было, зато был Сай.
— Лучше? — осведомился он.
Мальчик посмотрел на него с усталым равнодушием.
— Пойдём, — его легко потянули за руку, и Нару встал, не чувствуя в себе ни сил, ни желания сопротивляться. — Тебе надо прийти в себя.
Потом Сай повёл его, держа под локоть, через деревню, и это живо напомнило Нару, как он сам помогал передвигаться отцу. Он прикрыл глаза, заставляя себя снова пережить тот момент, когда решил, что останется в темноте навсегда. Испытывал ли отец то же самое, потеряв зрение?..
«Я понимаю тебя. Теперь я тебя понимаю!» — мучительно хотелось сказать Нару, но Саске рядом не было, как не было и уверенности, что ему будет приятно такое услышать.
Нару зажмурился и сосредоточился на своих ощущениях, пытаясь понять, что чувствует человек, когда ничего не видит, и как лучше вести себя тому, кто ведёт его за руку.
А дальше ему пришло в голову, что если бы Рэн выполнил свою угрозу, то он не смог бы больше помогать отцу, а отец… отец, наверное, не захотел бы помогать ему. Они оба остались бы беспомощными, причём он — совершенно.
— Две порции, пожалуйста, — сказал Сай, и Нару открыл глаза, обнаруживая перед собой вывеску «Ичираку рамен».
Он молча сел на стул.
Через пару минут перед ним появилась чашка с дымящимся раменом, и Сай наклонился к нему, почти касаясь носом его щеки.
— Я думаю, это тебе поможет, — заявил он, улыбаясь.
Нару отодвинулся и опустил палочки в чашку, по-прежнему не говоря ни слова.
— Болят глаза?
Мальчик покачал головой.
— Ты собираешься молчать всё время? В конце концов, мог бы и проявить немного благодарности, Наруто-кун. Я же, как-никак, помог тебе разобраться с этими парнями.
Нару захотелось сказать, что он не нуждался в помощи, но это было слишком очевидной неправдой.
— Что с ними случилось? — спросил он без особого интереса.
— Познакомились с моими зверюшками. Вот только боюсь, это знакомство пришлось им куда менее по вкусу, чем тебе — рамен, — Сай засмеялся. — Думаю, мне надо было устроить им встречу пораньше, но я, честное слово, был уверен, что ты справишься с ними и сам.
«Я бы справился», — промелькнуло в голове у Нару, и он помрачнел, вспомнив странный приступ боли в глазах и то, что чакра у него исчезла намного раньше, чем он предполагал.
— Кстати, что случилось с твоей чакрой? — поинтересовался Сай, будто услышав его мысли. — Почему она так внезапно иссякла?
— Так бывает всегда.
«Но не так быстро», — мысленно добавил Нару и внутренне сжался. Он привык по максимуму использовать то короткое время, в течение которого у него была чакра, но что с ним будет, если этот период станет ещё короче?..
— Всегда?
Мальчик опустил голову, ковыряя палочками лапшу. Потом неохотно проговорил:
— Я болел. В детстве. Из-за этого.
— Подожди-ка, — Сай облокотился на стойку и придвинулся к Нару, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Чем это ты болел?
— Не знаю. — Нару подцепил палочками рамен, поднёс его к губам, подождал несколько секунд и внезапно наклонил руку, заставляя лапшу соскользнуть и с громкий всплеском плюхнуться обратно в чашку. — Никто не знает. Отец запретил забирать меня в больницу.
— Запретил? — повторил Сай каким-то странным голосом. — Вот как?
Нару не понравилось выражение его лица, слегка удивлённое и одновременно довольное, как будто он всем своим видом хотел сказать: «Я так и знал».
— Он просто не любит больницы, — сказал он резко. — И я не люблю.
«Он просто не любит тебя», — ясно читалось в глазах Сая. Он покачал головой.
— Саске всю жизнь был таким эгоистом. Он никогда не умел любить. Хотя, может быть, пытался… один раз.
— Он. Любил. Маму, — произнёс Нару, нажимая на каждое слово, и непроизвольно занёс руку, как будто в ней вместо палочек был кунай, и с его помощью он собирался дать Саю понять, что не потерпит никаких возражений.
— Ты в самом деле думаешь… — начал тот, засмеявшись, но умолкнул, заметив, с какой неприкрытой ненавистью на него смотрят чёрные глаза. — Ну хорошо, пусть так. Но это всё-таки свинство с его стороны даже не попытаться тебя вылечить.
— Моя мама была лучшим медиком в деревне, — выдавил Нару, еле сдерживая злобу. — Никто не сумел бы разобраться лучше неё, а она не смогла понять, что со мной было.
— Да, — согласился Сай. — И куноичи она тоже была прекрасной, но… не смогла себя защитить.
Нару вздрогнул так, как будто его неожиданно ударили в спину.
— Так и не выяснили, что с ней случилось?
— Нет, — выдохнул мальчик, хотя не собирался ничего отвечать.
Сай криво усмехнулся, и Нару снова прочитал в его глазах невысказанную реплику: «Саске и на этот раз запретил расследование?»
— Всё это очень загадочно… — задумчиво протянул он. — Твоя странная болезнь, смерть Сакуры. Скажи… ты никогда не пытался что-нибудь выяснить сам?
По телу Нару пробежал неприятный холодок. Он чувствовал, что его усиленно к чему-то подталкивают, и это ему не нравилось. Очень не нравилось.
— Я не полицейский, что я могу выяснить? — пробормотал он, в глубине души прекрасно понимая, что опять пытается врать себе. Ему просто хотелось обо всём забыть, как можно быстрее, навсегда. Мама умерла, разве имело какое-то значение, почему это случилось? Для него нет. Её больше нет, вот единственное, что он знал.
— Твой отец бы так никогда не сказал, — произнёс Сай, приподняв бровь, и помолчал, прежде чем добавить: — Он бы стал мстить.
— Мстить? — повторил Нару ошеломлённо.
Сай окинул его долгим, внимательным взглядом.
— Именно, — подтвердил он уверенно. — Это принцип всей его жизни. Другое дело, что сейчас его возможности ограничены. Наверное… он ждал этого от тебя.
«Что за бред?» — растерянно подумал Нару. Он прекрасно знал, что такие возможности, как у Саске, не снились ни одному жителю их деревни; он был уверен, что ему если и не откровенно лгут, то говорят какую-то странную полуправду, и всё-таки в груди что-то ёкнуло. После смерти мамы отец стал ещё более холодным, ещё более безразличным, и, может быть, он действительно…
Нару передёрнулся и встряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Какого чёрта он вообще допускает возможность того, что в идиотских предположениях этого скользкого типа может быть хоть доля правды?!
— Не веришь мне? — догадался Сай. — Скажи… а ты знаешь историю своего клана?
Внутри Нару снова начинала медленно закипать злоба. Если первоначально ему хотелось, чтобы Сай рассказал что-нибудь про отца, то теперь он не желал слышать от него вообще ничего. И особенно этих бесконечных отсылок к таинственному прошлому Саске.
— Всё я знаю! — огрызнулся он.
— Знаешь? — переспросил Сай с сомнением. — И что же именно ты знаешь?
— Они погибли.
— Они не просто погибли.
— Хорошо, их убили! — раздражённо бросил мальчик.
— А ты в курсе, кто именно убил?
«Сейчас он скажет, что это был отец», — неизвестно почему подумал Нару и похолодел.
— Нет, — ответил он, стараясь казаться спокойным. — Не знаю и знать не хочу.
Когда-то мама рассказала ему в двух словах о трагедии клана Учиха, о том, что Саске был единственным выжившим, и попросила никогда не поднимать эту тему в его присутствии. Нару был любопытным, как и все дети, но нежелание причинить боль отцу всегда перевешивало в нём любые другие стремления и потребности. Поэтому он заставил себя вообще не думать об этом, чтобы ненароком не проговориться.
— Твой отец нашёл убийцу своей семьи. И сам покарал его, — сообщил Сай, впиваясь в него взглядом. — Он готов был отдать за это жизнь.
Нару отшатнулся, чувствуя, как к горлу снова подступает приступ безотчётной паники, такой же, как в тот момент, когда он решил, что ослеп.
— Ты же был последним, кто видел Сакуру… — прошептал Сай, наклонившись почти к самому его уху. — Только ты можешь узнать… Попытайся вспомнить.
— Я ничего не помню! — Нару закричал так громко, что люди на улице начали оборачиваться. — Мне нечего вспоминать!
Он вскочил и швырнул палочки на землю.
Сай смотрел на него очень внимательно.
— Только ты можешь узнать, Наруто-кун… — повторил он совсем тихо.
Нару попятился, дрожа всем телом, и, развернувшись, пустился бегом.
Он нёсся по улицам, по крышам, по веткам деревьев, потом снова по улицам — куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Минут через двадцать он оказался почти на окраине деревни и остановился, тяжело дыша. Потом медленно двинулся вперёд и внезапно замер, услышав знакомый голос, доносившийся из-за угла.

— …это ему так просто с рук не сойдёт. Его отца нет в деревне, он остался один, и хрен кто ему поможет посреди ночи. А сам он против пятнадцати человек, с его-то чакрой… У котёнка больше получится.
— Бля, Рэн, ты уверен, что мы потом об этом не пожалеем?
— Да спокойно ты, идиот. Я же не убивать его собираюсь. Скажем потом, что пытались привести его в чувство и случайно перепутали флаконы. Думали, что вода, а…
— Тебе легко говорить, а меня брат прибьёт! Он же сразу поймёт, что это я у него кислоту стащил!
— Слушай, тебе что, неохота посмотреть, как этот долбанный придурок будет ходить по Академии с перевязанными глазами, шаря рукой по стене? Он же боится этого больше всего на свете. Видел, что с ним сегодня было?
— А его папаша?
— Да я тебе сто раз уже говорил, что папаше наплевать!
— Ну, может, это тогда было наплевать, а если мы его сыночка без глаз оставим…
— Ты, дубина, я вчера с дядей разговаривал, он с его родителями в одном классе учился. Так вот, оказывается, Учиха его мамашу всю жизнь терпеть не мог и женился, только когда она забрюхатела. Она его наверняка заставила! Понятно, что ему этот груз нафиг не нужен был, и сейчас не нужен.
— Ни хрена себе! А чё тебе ещё дядя сказал?
— Да ничего, он не любит об этом говорить. Я и это-то из него еле вытянул. Пришлось притвориться, что страшно интересуюсь отношениями между парнями и девчонками, и попросить его рассказать что-нибудь из своего опыта.
— Тьфу, чёрт с тобой! А как мы заберёмся к нему в дом?
— Оставь это мне. Всё будет пучком! Я дождаться не могу момента, когда он очнётся и поймёт, что стал таким же, как папаша.
— Хех. Ладно, пошли, мне ещё маме надо сказать, что сегодня ночевать не приду.

…Нару слушал этот разговор, забыв о том, как дышать. Когда голоса стихли вдали, он прислонился к стене дома и сполз вниз, потрясённо уставившись на свои руки. У него по-прежнему не было чакры. Не было совсем.
— Отец… — прошептал он в отчаянии, как будто тот мог его услышать. — Папа!..
Он с мольбой посмотрел вверх, словно ветер, трепавший листья на деревьях, мог донести его слова до Саске, где бы тот ни находился. Небо серым, унылым полотном расстилалось над разноцветными крышами домов, тоже как будто посеревшими и поблёкшими, словно смазанные неловким движением кисти краски, бывшие минуту назад сочными и яркими.
Нару посидел несколько минут, закрыв лицо руками и прислушиваясь к собственному отчаянию, чёрному, безысходному, разрывавшему грудь вместе с каждым ударом гулко бившегося сердца. Потом поднялся на ноги.
Надо было что-то делать.
Обращаться к кому-то за помощью ему не хотелось совершенно, да и… не к кому было. Разве что Какаши, но его вечно где-то носили черти; вообще не факт, что он сейчас был в деревне.
Одно было ясно точно: ночевать сегодня дома ему не стоило ни под каким предлогом.
Но куда идти? Спать на скамейке на улице?
Нару осмотрелся, и внезапно его взгляд упал на угол здания, видневшегося из-за деревьев.
«Особняк… клана Учиха?..»
Он вздрогнул.
Ну конечно, окраина деревни, заброшенный после страшного убийства район, полуразвалившиеся дома, которые отец почему-то не захотел уничтожить.
Здесь никто и никогда не появлялся, и уж Рэн-то с его компанией точно не рискнёт сунуться в места, по слухам, кишмя кишащие призраками…
Нару не боялся призраков.
Он ещё раз поглядел в сторону особняка и медленно сделал шаг вперёд.
Нет, он действительно не боялся, и провести ночь в доме — да даже и с привидениями! — ему улыбалось гораздо больше, чем остаться без глаз, но…
Он не мог понять, отчего у него было такое нехорошее ощущение, что отсюда стоит бежать, сломя голову, и что Рэн с его дружками и замыслами являет собой куда как более приятную перспективу.
«Глупо», — решил Нару и сделал ещё несколько шагов. Потом ещё и ещё.
Когда он добрался до ворот, ведущих в опустелый район, странные ощущения почти пропали. Зато появилось чёткое подозрение, что за ним следят.
Нару сжал кулаки и резко развернулся, готовый к чему угодно. На мгновение ему почудилось, что в полуметре от него мелькнул чей-то силуэт; он почти разглядел сверкнувшие в лучах солнца золотистые волосы, но…
Но ему всего лишь показалось. Рядом никого не было. Вообще ни одного человека на улицах.
«Неужели опять этот Сай?!» — подумал мальчик со злостью.
Он ещё раз огляделся, стиснул зубы и прошёл под воротами.

***

Всё, что Саске знал о Стране Молний, когда ему было семнадцать — это то, что она входит в число пяти Великих Стран и находится на северо-востоке. Учиху Итачи никогда не видели в этих местах, и, значит, его брата они не интересовали.
В течение последующих тринадцати лет ему стало известно, что здесь растут самые чистые хвойные леса в мире (иголки жёсткие и колючие, они больно впиваются в обнажённое тело, а пальцы, скользящие по стволу дерева и обдирающие кору, все измазаны густой, липкой, пряно-пахучей смолой), на юге поднимаются скалистые горы (на такой высоте им действительно не хватает дыхания, и приходится отрываться друг от друга, хватать обветренными, искусанными, распухшими от поцелуев губами морозный разреженный воздух, обжигающий горло, словно абсент, который они пили в гостинице), а на западе берега омывает Коралловое море (солёная вода щиплет расцарапанные шею и спину, песок горячей, мягкой волной окутывает измождённое тело, когда он со стоном выгибается, приподнимая бёдра, а чайки пролетают над головой так низко, что, кажется, задевают крыльями лицо — и только в следующую секунду понимаешь, что это были чужие волосы).
Кумогакуре — Деревня, скрытая в облаках — расположена на склоне горы. Воздух здесь густой и влажный, и Саске было бы легко представить, что его кожи действительно касается мягкая, пышная пена облаков, если бы он любил фантазировать.
Весной в низинах распускаются первоцветы, и их нежный, терпкий аромат перемешивается с запахом талого снега, мокрой земли и подгнивших листьев. Саске хорошо помнил, как у него кружилась голова от этого запаха, слишком свежего, слишком пронзительного и весеннего, а кости ломило от холода, поднимавшегося с промёрзлой почвы, так что не спасал даже тёплый плащ, небрежно расстеленный на прошлогодней пожухшей траве.
Когда он был в Стране Молний последний раз, стояло лето — позднее, жаркое, перезрелое. Ночи пролетали, не успев начаться, а дни слились в один нескончаемый предзакатный час, когда всё застывает, словно в тягучем медовом сиропе, под лучами солнца, неподвижно стоящего над горизонтом. Густая, сладко пахнущая пыльца обильно сыпалась с цветов, стоило Саске случайно их коснуться, и он проклинал свою обострённую чувствительность к запахам и ощущениям; чувствительность, дарившую ему минуту назад настолько острое, невыносимое наслаждение, что он не в силах был даже дышать.
Теперь была осень, и Саске сделал новое открытие: конец августа и начало сентября в Стране Молний относятся к совершенно разным временам года. Он не видел солнца, но чувствовал, что оно где-то высоко-высоко, в прозрачном холодном небе, ясное и отстранённое, наблюдающее издалека за тем, как медленно умирает природа, рассыпаясь фейерверком ярких, насыщенных красок.
Алое сияние впереди сделалось почти нестерпимым, шуршание листьев под ногами казалось грохотом, с которым разбиваются о землю потоки гигантского водопада. Саске деактивировал шаринган ровно за секунду до того, как красное пламя поглотило последний участок темноты перед глазами, и тотчас же мир утонул в непроглядном ночном мраке, и наступила звенящая тишина.
Он прислонился к стволу дерева, глубоко вдыхая прохладный, свежий, напоенный запахом хвои воздух. Потом откинул с глаз волосы, ожидая реакции на этот жест, равносильный тому, что он бы поднял в знак безоружности руки.
Но ничего не произошло.
Саске поморщился и опустился на землю, пытаясь не обращать внимания на предательское чувство неуверенности, дрогнувшее в груди. О нет, он не мог ошибаться.
Но время летело, а он слышал только собственное дыхание и медленно выравнивающееся сердцебиение. Прошло пятнадцать минут, полчаса, час, потом два; лучи негреющего солнца скользнули последний раз по его щекам и исчезли. В воздухе запахло надвигающейся грозой. Ещё через четверть часа пространство вокруг наполнилось мерным, словно тиканье часов, звуком падающих капель дождя. Струйки воды потекли по лицу и шее Саске, пробираясь под ворот наполовину расстёгнутого плаща и покрывая кожу мурашками.
Он опустил голову и согнулся, как будто намокшие волосы и одежда клонили его, подобно растению, пережидающему ливень, ниже к земле.
«Нравится тебе видеть меня таким? Хочешь подольше полюбоваться?» — внутри всё обожгло унижением, и Саске усмехнулся, почти наслаждаясь внезапным отголоском давно утраченной юности, когда это чувство имело для него такое значение.
Но дождь закончился, его опять оглушила мертвенная тишина, и он понял, что больше не выдержит.
— Ну и сколько ещё часов ты собираешься просто стоять и смотреть на меня? — поинтересовался он резко.
Пятнадцать лет назад такие слова вырвались бы у него против воли, если вырвались бы вообще, и он бы мысленно проклял себя за них, но теперь он задал свой вопрос намеренно, чётко сознавая, что его силы подошли к концу. Да, он сдался первым, и, как ни странно, это понимание не вызывало в нём практически никаких ощущений. Они больше не были соперниками, давно не были.
Ветер, колючий, словно сосновые иголки, швырнул ему в лицо давно ожидаемый звук — чужое прерывистое дыхание, и Саске выпрямился, усмиряя колотившую тело дрожь.
— Ты ошибаешься, — раздавшийся через мгновение голос был спокойным, и уверенным, и невыносимо чужим. — Я появился минуту назад.
— Ты лжёшь, — быстро сказал Саске, в глубине души чувствуя, что это не так уж важно; важнее то, что внутри него уже поселилась эта едкая, тревожная неуверенность в собственных ощущениях. Он ненавидел свою обострённую восприимчивость, но она же была залогом того, что он может нормально существовать и без шарингана. И если она его подвела… Нет, дело даже не в глупом положении. Просто это означает начало конца. Его конца.
— Нет, не лгу… Саске, — голос Наруто слегка дрогнул, выговаривая его имя, и тут же выровнялся. — У меня много дел.
— Дел? — повторил Саске и хрипло засмеялся. — Не успел ещё всё переделать за четыре года?
Наруто никак не отреагировал на его язвительный тон.
— Многое успел. Но многое и осталось.
— Как интересно. Может, поделишься, что именно? Чем ты занимался сегодняшним утром, например?
Ветер донёс до него лёгкий вздох, и трава слабо зашелестела. Саске узнал этот звук: шорох длинной, тяжёлой одежды, стелящейся по земле.
— Встречался с разными людьми. Подписывал бумаги. И, разумеется, ел рамен. — Наруто закончил предложение весело, но наигранность в его голосе была слишком очевидной. — Поэтому я и опоздал.
— Это такой тонкий способ объявить мне, что я не вхожу в список твоих предпочтений? — губы Саске искривились в подобии улыбки, никак не затрагивающей глаза, отчего его лицо стало напоминать уродливую театральную маску.
Наруто молча опустился на землю рядом с ним, сорвал травинку, повертел её в руках.
— Зачем ты пришёл? — спросил он, наконец, не глядя на него.
Саске съёжился, чувствуя, как промокшая одежда неприятно липнет под плащом к телу, и хмуро бросил:
— Низачем.
— Саске.
— А ты?
Ответа не последовало, но Саске его и не ждал. Он подвинулся назад, прислонился спиной к дереву и, усмехнувшись, констатировал:
— В прошлый раз ты был рад мне больше.
Наруто тоже усмехнулся и пробормотал:
— А, что, есть какая-то разница?
— Если бы я был тобой, то сказал бы: «для меня есть». Но я не ты, и ты прав, разницы действительно нет никакой.
Саске поплотнее закутался в свой плащ и отвернулся.
— Если тебе будет так легче, я пришёл сказать, что ваш Раикаге затевает войну со Страной Огня, — сказал он, подождав несколько минут. — Не знаю, что ты будешь…
Он остановился, услышав смех.
— Саске… Ты что, в самом деле не понимаешь? — в голосе Наруто чувствовалось горькое изумление. — Раикаге — это я.
Саске застыл. Рука, которую он поднял, чтобы откинуть снова упавшие на глаза волосы, замерла в воздухе, а потом бессильно опустилась.
— Вот как… — проговорил он через силу, даже не предпринимая попытки казаться менее ошеломленным. — Я должен был догадаться.
Он и сам не ожидал, что его так поразит это известие. Поразит… и уязвит.
У Наруто была своя жизнь, в которой ему не было места, и так и должно было быть, он сам это устроил. Он ведь не думал, что чёртов идиот так просто сдастся.
Но… всё же…
Это было больно.
— Поздравляю, — сказал он, насмешливо улыбаясь и не подозревая, что его улыбка выглядит скорее жалкой. — Твоя мечта сбылась.
— Нет, — возразил Наруто куда-то в сторону. — Моей мечтой было стать Хокаге.
— Какая разница, — выдавил Учиха сквозь стиснутые зубы.
— Ты сам сказал, что я — это я, и для меня разница есть.
Они оба замолчали.
Саске отвернул голову ещё сильнее, практически вжимаясь щекой в шершавую кору дереву. А потом громко, неестественно захохотал, словно пытаясь таким образом защититься от стремительно завоевывавшей пространство тишины.
— Как же я был прав, послав их к чёрту с этой миссией, — он провёл по лицу рукой, смахивая слёзы, выступившие на глазах от смеха. — Знаешь, Наруто, они хотели, чтобы я отправился сюда и выяснил, что на уме у Раикаге. Было бы весело, не правда ли? Что бы ты сказал, увидев меня в составе официальной делегации?
Саске оставил бессмысленный вопрос повиснуть в воздухе и отодвинулся от дерева, практически сползая на землю и опираясь на согнутые в локтях руки. Он почувствовал, как сбилось дыхание Наруто, и запрокинул голову, сам с трудом удерживаясь от судорожного вдоха.
— Ну что ж, можно сказать, я выполнил эту миссию, хотя ни разу на неё не соглашался. Мне сообщить, что никакой войны не будет? — поинтересовался он с сарказмом.
— Сообщи, — невыразительно отозвался Раикаге.
«Да какого чёрта?!» — мелькнуло в голове у Саске, и он внезапно осознал, что просто физически не может находиться рядом с этим новым Наруто, спокойным, сдержанным и контролирующим себя.
— Узумаки, будь ты хоть двадцать раз Каге, но так и остался идиотом, — сказал он отрывисто. — Ты вообще что-нибудь смыслишь в дипломатии? Это ж надо было додуматься — разорвать отношения со Страной Огня безо всякого видимого повода.
— Я… — голос Наруто дрогнул, и он закончил сквозь зубы: — Это было невозможно.
— Я знаю! — почти крикнул Учиха. — Но у тебя, что, не хватило мозгов даже придумать какую-нибудь отговорку? Или тебе, как всегда, плевать на последствия, главное — это то, что ты решил?
— Заткнись! — прорычал Наруто, наконец-то теряя самоконтроль, и Саске не удержался от того, чтобы сильнее надавить на больное место:
— Ну конечно, ты же у нас всегда прав, и пусть весь мир погрязнет в войне, зато Узумаки Наруто, то есть, простите, Джудайме Раикаге сделал то, что посчитал нужным.
Он ожидал удара кулаком в челюсть и почти обрадовался, действительно получив его, потому что это значило, что тот Наруто, которого он помнил, ещё не окончательно похоронен под маской холодного и рассудительного главы Страны Молний.
— А... что Учиха Саске тринадцать лет тому назад сделал то, что посчитал нужным, и уничтожил жизнь Узумаки Наруто… это не имеет значения? — выдохнул Наруто и схватил его за ворот, притягивая к себе.
— Не имеет, — Саске жестоко улыбнулся, игнорируя охватившую его от прикосновения дрожь. — Потому что мне тоже наплевать на последствия, но я, в отличие от тебя, не буду мучиться, когда всё рухнет к чёртовой матери. И благодаря этому из нас двоих ты, Узумаки, всегда будешь проигравшим.
Это было ложью, от первого слова и до последнего. Они оба были проигравшими, и ничто уже не могло измениться. Но Наруто не умел читать мысли, тем более, мысли Саске.
— Ублюдок… — потрясённо сорвалось с его губ.
— Да, — прошептал Саске. — Да, это я, а это — ты.
— Нет, это не я и это не ты! — выкрикнул Наруто, с силой встряхивая его за плечи. — Я и ты умерли тринадцать лет тому назад, нет, даже ещё раньше!..
Саске бессильно повис в его руках, продолжая улыбаться и смотреть поверх него невидящим взглядом.
— Скажи… скажи Саске, — продолжал Наруто тоном, в котором явственно чувствовалось отчаяние, — ты ещё помнишь, как я выгляжу?
Саске поднял руку и дотронулся до его щеки.
— Нет, — просто сказал он.
Наруто застонал.
— Ну так вспомни…вспомни, чёрт тебя подери!.. — прорычал он через минуту, с силой прижимая ладонь Саске к своей щеке.
Учиха слабо усмехнулся и сильнее запрокинул голову, чувствуя, как по его лицу скользят лучи снова появившегося из-за облаков солнца. Потом высвободил пальцы и осторожно провёл ими по подбородку Наруто.
— Чего… чего ты хочешь, Саске? — спросил тот, задыхаясь. — Просто забыть обо всём? Сделать ненадолго вид, что ничего не было, как мы делали всегда?
Саске коснулся пальцами его губ, и он не выдержал, накрыл их, всхлипнув, ладонью, стал покрывать короткими поцелуями.
— Разве у нас есть другой выход?
Наруто вздрогнул и выпустил его руку.
— Я… — вымученно сказал он и остановился. А потом внезапно продолжил совсем другим тоном, тем, которым он разговаривал в самом начале — тоном... Раикаге. — Саске, я больше не могу. Я безумно устал от всего этого.
Саске показалось, что его со всей силы ударили кулаком под дых. Он оцепенел, чувствуя, как разжались пальцы, сжимавшие его плечо, и Наруто отодвинулся.
— Понятно. — Учиха резко поднялся на ноги. — Прощай.
Что ж, это вполне закономерный вариант развития событий. Если Наруто действительно хочет, чтобы было так, то он не собирается…
Саске не успел додумать, в голове внезапно зашумело и помутилось; где-то на краю сознания проскочила мысль, что он на слишком большой мощности использовал шаринган, чтобы добраться сюда.
А потом он бы, наверное, упал на землю, если бы его на неё не вернули руки Наруто, с силой обхватившие за талию и потянувшие вниз.
— Так мне уйти? — спросил Учиха. Он хотел бы, чтобы вопрос получился едким, но все силы пришлось потратить на то, чтобы не выдать голосом охватившую его слабость.
Наруто осторожно опустил его на ковёр из листьев и замер, нависая над ним, расставив руки по обе стороны от черноволосой головы. Его дыхание было тяжёлым, хриплым и обжигающим, и, кажется, он всё ещё думал, что пытается сделать мучительный выбор, но Саске понял, что в действительности он давно сдался. Даже не начинал бороться.
Откуда-то из глубины прошлого, залежей давно забытых, погребённых под тяжестью лет и событий, ощущений снова поднялся кровавый призрак — чувство собственного триумфа, злое, торжествующее. Промелькнуло и рассеялось, разорванное осознанием, тринадцать лет назад раз и навсегда поделившим его жизнь на «до» и «после», как когда-то уже поделил её Итачи.
— Нет… — выдохнул Наруто и наклонился, так что их лбы соприкоснулись. — Проклятье, нет…
Саске задрожал слишком сильно — проклятая восприимчивость, проклятый голос Наруто, проклятые губы, остановившиеся в полусантиметре от его собственных — и отвернул голову, впечатывая щёку в сырую, ещё не высохшую после дождя землю.
— Здесь мокро и грязно, — выдавил он с отвращением.
— И что? — голос Наруто дрожал от напряжения, готовый сорваться то ли в крик, то ли в рыдание. — Разве это нам когда-нибудь мешало?!
— Нет, но я подумал, — Саске растянул губы в ехидной улыбке, — что Джудайме Раикаге мог бы предложить своему гостю условия и получше.
— Тебе лучше не напоминать мне о Джудайме Раикаге, — яростно прошептал Наруто, вцепляясь в чёрные волосы и заставляя Саске повернуть голову обратно. — Потому что после разрыва дипломатических отношений он обязан выдворить любого жителя Страны Огня за пределы границы в течение суток.
— А тебе, что, не хватит суток? — поинтересовался Саске издевательски.
— Нет, — прошипел Наруто, дёргая ткань его плаща. — Не хватит!
— Не вздумай рвать мою одежду! — предупредил Учиха, хватая его за запястье. — Я не собираюсь возвращаться в твоей, как в прошлый раз.
— Ещё одно слово — и ты никуда не вернёшься, — пообещал Наруто сквозь зубы. — Просто потому что не сможешь ходить!
Саске внезапно замер, ошеломлённый эффектом этих слов, словно отбросивших его за долю секунды в прошлое восемнадцатилетней давности, во времена соперничества и яростной борьбы за превосходство, уже, наверное, тогда носившей отпечаток сексуального влечения.
— Наруто, — его лицо искривилось. — Нам не двенадцать лет.
Но тот, видно, и сам уже понял.
— Саске… — прошептал он в отчаянии и опустил голову ему на грудь. Его пальцы, терзавшие неподдающуюся застёжку на плаще Учихи, бессильно разжались. — Саске...
Саске лежал неподвижно, и только его рука, казалось, действовавшая отдельно от тела, бездумно поглаживала спутанные волосы Раикаге.
— Я так хочу тебя, — вымученно проговорил Наруто. — Безумно хочу, Саске. Я не знаю, как я не сдох за эти четыре года. И как не сдохну за четыре следующих…
Рука Саске быстро метнулась вверх, зажимая ему рот.
— Прошлого и будущего не существует, Наруто, — напомнил он. — Здесь и сейчас.
Тот судорожно кивнул, отвёл руку Учихи, стряхнул грязь с его перепачканной щеки и прижался к ней губами, отчего-то не решаясь поцеловать по-настоящему.
— Ты… позволишь мне?.. — спросил он тихо, осторожно проводя пальцами по открытой полоске белой кожи.
— Да. — Саске расстегнул плащ и приподнялся, выскальзывая из широких рукавов. Чёрная блестящая ткань с мягким шелестом упала на траву, и Наруто, обхватив Учиху за плечи, чуть подвинул его так, чтобы он лежал головой на ней, а не на земле. — Иди сюда.
Наруто, глубоко вдохнув, жадно приник к его губам как будто к драгоценному сосуду с водой после недели изнуряющего перехода через пустыню.
Саске слышал его бешено колотящееся сердце, ощущал дикий жар, исходивший от его кожи, чувствовал сквозь одежду его возбуждение и думал о том, что у Наруто наверняка кто-то был за эти четыре года и даже, скорее всего, не один, потому что невозможно с таким темпераментом и такой силой страсти вынести столь длительный период воздержания. То, что он сам вынес — так это только оттого, что от природы был гораздо холоднее и безразличнее к сексу, и глупо было злиться на собственный организм за то, что он не заставил его искать утешения на стороне. И всё-таки Саске злился, потому что в этом случае он, может быть, чувствовал бы себя в другом положении и не задыхался сейчас от яростной, бессмысленной, изъедающей душу ревности, отвечая на слишком умелые поцелуи Раикаге Страны Молний.
— Саске… — Наруто внезапно оторвался от губ Учихи и, словно угадав его мысли, спросил — явно через силу: — Скажи… у тебя кто-нибудь был?
Саске удивлённо распахнул глаза. Оказывается, Наруто мучился всё это время тем же самым вопросом?
Что ж, от этого было легче.
Или не было.
— Мы же договорились, — отозвался он, тяжело дыша. — Никакого прошлого не существует.
Наруто издал наполовину разочарованный, наполовину облегчённый вздох и взялся за пояс штанов Учихи.
Он торопился, страшно торопился, он весь горел от жадного, жгучего, рвущего изнутри нетерпения, изнывал неудовлетворённым — неудовлетворимым никакими силами, никакими любовниками, кроме одного-единственного — желанием, и Саске знал, что глупо просить его, чтобы он слегка утихомирил пыл. Первый раз у них всегда был таким. Больше напоминающим животный секс. Или изнасилование.
Сорвав с Саске штаны, Наруто дрожащими руками развёл его колени.
— Ты не разделся, — усмехнулся Учиха, почувствовав прикосновение бархатистой ткани к своим бёдрам.
— Что?.. — до Наруто с трудом дошёл смысл услышанных слов. — Ах, да… Чёрт.
Послышались звуки поспешно расстёгиваемой и сдираемой, скорее всего, через голову, одежды, и Саске ненадолго расслабился, вытянулся, подставляя лицо прохладным солнечным лучам.
Наруто тяжело опустился на него, обжигая лихорадочным дыханием, придавливая к земле горячим, дрожащим, напряжённым донельзя телом.
Саске шире раздвинул ноги, чуть приподнял их, прижимая к его бёдрам, и выгнулся в спине, чтобы облегчить проникновение.
— Сааааааске… — простонал Наруто и толкнулся в него.
Это было больно.
Всегда было, и особенно после многолетнего перерыва, но Саске только закусывал губу и вдыхал воздух сквозь стиснутые зубы; терпел. Наруто мог сколько угодно быть в самом начале грубым, резким и думать только о собственном удовольствии. Саске знал, что потом он, утолив первый, самый мучительный порыв страсти, вернёт ему всё сполна.
Он задышал чаще, и движения Наруто тоже участились; он с силой сдавил пальцами плечи Учихи, удерживая его на месте и продолжая вколачиваться в его тело, быстро, сильно, безжалостно.
Почувствовав, как он напрягся, весь покрываясь мурашками, Саске прижал его голову к своей груди.
— Сааас… — начал Наруто и замер, вжавшись в Учиху всем телом.
Он лежал так ещё несколько минут; по его груди катились крупные капли пота, а на лице застыла счастливая, но одновременно и горькая улыбка: Саске ощущал её кожей. Потом приподнялся на руках и подтянулся к лицу Учихи, принимаясь покрывать его короткими, судорожными поцелуями.
— Я сильно изменился? — внезапно спросил Саске.
Наруто поднял голову и внимательно его оглядел.
— Ты имеешь в виду внешне? — озадаченно уточнил он. — Да нет, не очень.
— Я имею в виду постарел, — Саске усмехнулся.
Наруто фыркнул.
— Капец, Учиха, такого бы даже Сакура-чан не спросила. Какой, к чёрту, «постарел»? Тебе, что, уже за полтинник перевалило, придурок?
«Можно сказать и так, Наруто, — промелькнуло у Саске. — В нашем с тобой случае счёт идёт на месяца, а не на года».
Вслух он ничего не сказал.
— Кстати, о Сакуре-чан… — неуверенно начал Наруто. — Как она там?
— Как обычно, — быстро ответил Саске и, не давая ему опомниться и что-то сообразить, недовольно спросил: — Долго ты ещё собрался тянуть? Мне что, довольствоваться собственной рукой?
— Я… — в голосе Наруто пробилось изумление, и Учиха понял, что совершил ошибку: он никогда не говорил в открытую о своих желаниях. Теперь главным было не позволить этому идиоту задуматься и связать концы с концами. Саске вплёл пальцы в спутанные пряди светлых волос и подтолкнул Наруто, недвусмысленно намекая на то, каких действий он от него ожидает. Тот шумно вздохнул и подчинился, заскользив губами по его груди, животу — и ниже.
Саске задержал дыхание и запрокинул голову, сгребая руками собственный плащ. Узумаки делал это потрясающе хорошо, так хорошо, что даже мучительная мысль о том, сколько же ему пришлось тренироваться, чтобы достичь такого совершенства, выветривалась из головы.
«Быстрее, быстрее, вот так, ещё…» — Саске никогда не выдавал своих ощущений, но когда Наруто внезапно отстранился, выпустив его изо рта, он не сумел сдержать отчаянного крика.
— Саске… — прошептал Наруто, успокаивающе поглаживая его бёдра. — Я хочу, чтобы ты… ну… когда я в тебе.
Учиха, не в силах препираться в этот момент, схватил его за волосы и подтащил к себе, обхватывая ногами за талию.
Теперь уже не было больно: внутри всё оставалось скользким после предыдущего раза, да и возбуждение перевешивало любые неприятные ощущения.
Пара толчков — и он замер, вцепившись одной рукой в траву, другой — в жёсткие волосы. Наруто прекратил двигаться, жадно вглядываясь в его искажённое наслаждением лицо, один вид которого мог, пожалуй, довести его до оргазма.
Так у них было всегда: Наруто нравилось доставлять удовольствие, Саске — получать его, и они не считали нужным менять вполне устраивавшую обоих схему, хотя иногда Саске и думал с усмешкой, что раньше гордость вряд ли позволила бы ему с такой лёгкостью согласиться с ролью того-кого-трахают. Но разве это могло иметь хоть какое-то значение после всего случившегося?
К тому же — чёртова обострённая восприимчивость. Он никогда не испытывал удовольствия в самом начале, но их первый раз и для Узумаки-то не был сексом ради оргазма, скорее, инстинктивной потребностью доказать всему миру и самому себе: «Саске мой». Зато потом, когда Наруто слегка успокаивался, он становился удивительно нежным и чутким, и его умелые, разнообразные ласки, затрагивающие последовательно все чувствительные места, которых у Саске было очень много, заставляли Учиху кончать по несколько раз подряд.
— Саске, ты спишь, что ли? — обеспокоенно спросил Наруто, заметив, что он уже несколько минут не шевелится.
Саске вздрогнул всем телом. Он не знал, осталось ли у Наруто это воспоминание, но сам он слишком хорошо помнил его слова: «Спишь?.. Н-ну ладно. Я подожду, пока ты проснёшься, не пойду завтракать один…» и свой не-ответ, разделивший их жизни на те самые «до» и «после». Да что там, просто разделивший их жизни. Навсегда.
— Нет. Не сплю, — тихо сказал Учиха. — Просто устал.
Это было правдой: отступившая было слабость снова вернулась.
— Холодно? — спросил Наруто, укладываясь рядом и обнимая его.
Саске покачал головой, но Раикаге всё равно накрыл его собственным плащом. И правильно сделал, потому что тут же подул ледяной ветер, швырнув им в лица жухлые листья.
Саске отлепил от щеки засохшую травинку и неожиданно прошептал:
— Наруто… Какого цвета листья?
Тот не удивился вопросу.
— Разного. Жёлтые, красные, рыжие. У нас осень в самом разгаре, — сообщил он со вздохом. А потом внезапно решился спросить: — А в Конохе?
Саске прикрыл глаза и ответил еле слышно:
— Зелёные. И жарко.
Наруто помолчал.
— Значит, всё как всегда?
— Да. Ничего не изменилось.
«Кроме нас».

TBC

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Eishi | Все грани ненависти

[Eishi]

автор: Eishi
название: Все грани ненависти
бета: Grethen
пейринг: Дейдара/Итачи
рейтинг: R
жанр: angst
саммари: Когда ненависть - единственное, ради чего ты живешь, не забывай, что у нее много граней.
предупреждения: UST, non-con
A/N: в подарок для Киттен.
Источник вдохновения - арт замечательной художницы Лили))
статус: закончен
дисклеймер: мир и персонажи «Naruto» принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.

У каждой эмоции свой цвет.
Зависть, к примеру, желта, как шкура старой болотной жабы. День за днем она травит своего хозяина медленно, но упорно.
У печали цвет темно-темно-синий. Ночи никогда не встретиться с закатившимся солнцем, а потому она грустна и укрывается синевой, будто кимоно.
Восторг ослепляет вспышкой – белый, не оставляющий места теням сомнений.
Гнев течет по венам густым багрянцем.
А вот ненависть черна, как уголь. Ее Дейдара знает лучше всех. Она согревает его в холодные ночи, она будит его с рассветом, она заставляет его сердце биться чаще. Ненависть похожа на змею, что свилась внутри него черным клубком. Любимый питомец. Дейдара не променяет ее ни на что другое, ведь именно благодаря ей он еще жив.
Именно ненависть не дала ему сломаться в тот день, когда человек с глазами цвета крови одержал над ним победу, не сделав ни единого движения. Самоуверенный ублюдок. Учиха Итачи. Он смешал его искусство с грязью. Назвал детской игрой, забавой, не более. И все это походя, не считая Дейдару за стоящего противника. Вообще никем его не считая. В тот самый день Дейдара поклялся, что однажды заставит Итачи пожалеть об этом. Затолкает его чертово презрение ему в глотку и будет смотреть, как он давится им, захлебываясь собственной кровью.
Дейдара просыпается от того, что ему трудно дышать. Ненависть пожирает его изнутри, бурлит и требует выхода.
Сасори сидит по другую сторону костра, подальше от плюющихся горячими искрами углей, и ковыряется в Хируко. Кажется, в последнее время его скорпионий хвост стал хуже слушаться нитей кукловода. К ароматам ночного леса примешивается резкий запах масляной смазки. Дейдара морщит нос.
Они остановились в лесу на ночлег по пути к новому логову Акацки. Через два дня очередное собрание, и они должны будут отчитаться о выполненных заданиях. В ненависти к этим отчетам они с Сасори солидарны.
Дейдара откидывает покрывало и садится. Сасори поворачивается к нему, без интереса глядя на то, как напарник зажимает нос руками. Он никогда не спит, а значит, времени у него вдвое больше, чем у Дейдары. И он тратит его на свою единственную страсть – марионетки.
- Проклятье, данна! Чем это так воняет?
Сасори невозмутимо перебирает гладкие пальцы Хируко, проверяя, хорошо ли они двигаются. В его руке маленький бутылек, из которого он капает какой-то тягучей жидкостью на деревянные фаланги.
- Масляная смазка.
Дейдара рывком подтягивает к себе покрывало и прижимает его к лицу, как защитную маску. Но запах пробирается даже под ткань.
- Раньше она так не воняла.
- Новый состав, - поясняет Сасори. - Я добавил туда несколько специальных ингредиентов. Теперь можно пользоваться ей реже, а на подвижности суставов это никак не скажется.
- Но от нее несет какой-то тухлятиной! Это убивает все ее преимущества! Я не хочу насквозь провонять этой дрянью, данна!
Сасори смотрит на него так, будто Дейдара только что сморозил несусветную чушь. Ну конечно, какое ему дело до этой отвратительной вони? В такие моменты Дейдара проклинает их вынужденное партнерство с удвоенной силой.
Ненависть все еще бурлит внутри, разбуженная мыслями о том, что на собрании он скорей всего снова встретится с обладателем проклятых глаз. Нужно пока унять ее, прикормить, положить у ног. А потом спустить на Итачи, словно свирепого пса.
Дейдара отбрасывает покрывало и резко встает. Выдавливает гнусавое «пойду прогуляюсь» – с зажатым носом особо не поговоришь – и, подхватив свой плащ, растворяется в тени.
Ночной лес не слишком гостеприимен: то и дело рискуешь сорваться с ветки или спутать тень с настоящим стволом. Даже острое зрение здесь мало помогает. К счастью, уже через несколько метров от места их ночлега отвратительный запах пропадает, и Дейдаре нет нужды мчаться прочь сломя голову. Можно осторожно вспрыгнуть на дерево, затем перемахнуть на толстую ветку, оценив расстояние, и двигаться так пару минут. Далеко отходить не стоит: глухой лес все-таки не ухоженный парк в селении. Немало тварей выбирается на охоту с заходом солнца. Дейдара утешает себя мыслью, что они примут его за своего, но нескольких глиняных стражников все же оставляет. Три толстых паука устраиваются справа, слева и над головой хозяина.
Дейдара оглядывается. Легкая лента дыма от костра качается над деревьями. Там Сасори-но-данна, его марионетки и чертова вонь. Там холодно, даже несмотря на близость огня. Лучше уж здесь посидеть. Хоть дышать можно спокойно, не боясь отравиться парами неизвестно каких добавок. Сасори-но-данна все равно, что в смазку добавлять, он же не дышит, а вот Дейдара порой от ее запаха то несварение желудка получает, то головные боли.
Он усаживается на толстую ветку, прислоняется спиной к гладкому стволу. Лес вокруг тихо шевелит листьями. Где-то рядом охает сова, в траве осторожно копошатся какие-то мелкие грызуны. Дейдара закрывает глаза и делает глубокий вдох. Взмах крыльев, стремительная атака, и шорох в траве стихает. Ночная хищница уносит добычу в острых когтях.
Дейдара сжимает зубы так, что начинают ныть скулы. Он не был похож на эту чертову глупую мышь в тот день, говорит он себе. Он не был зачарован силуэтом хищника, черт подери. Ни капли! Это просто гендзюцу. Жалкая уловка для слабаков, которые не желают участвовать в настоящем бою. У него нет ничего общего с искусством Дейдары.
Он говорит это себе уже не в первый раз и точно знает, что не в последний. Ненадолго это заставляет Дейдару поверить в то, что все действительно так и было. Но лишь ненадолго.
Он помнит тот день слишком хорошо, чтобы позволить себе тешиться самообманом. Он проиграл еще до того, как начал битву. Оказался оплетенным своей огромной глиняной многоножкой, хотя думал, что поймал чертова ублюдка в ловушку.
- Еще бы чуть-чуть, и из творца ты бы превратился к камикадзе, - насмешливо хмыкнул мечник Тумана.
Хошигаки Кисаме. Его имя Дейдара узнал позднее. В тот миг он был не способен даже шевельнуться. Он был ослеплен ярким светом, бившим в спину человеку в проломе стены. Всего мгновение. А потом в глазах потемнело от ненависти. Она взорвалась внутри, хлынула в вены расплавленной смолой, заставила очнуться.
- Ты проиграл.
Слова – как пара монеток нищему.
Дейдара помнит, как сжимал кулаки, и как ныли ладони от впившихся в них ногтей. Он был жалок тогда. Попался в паутину чужой силы. Теперь он знает – этого не повторится.
С каждым днем ненависть сжимает свои кольца все сильней. Дейдара знает, что болен ею. Она как опухоль, которую уже не вырвать. Слишком глубоко проникли корни, слишком поздно что-то менять.
Он трет лицо руками. Нет смысла думать об этом сейчас. Через два дня они встретятся, и тогда Дейдара сможет доказать, что перед его искусством даже улучшенный геном – не залог победы.
Итачи признает это. Дейдара заставит его признать.
Он слабо шевелит пальцами, и пауки-стражники послушно переползают к нему на руку. Пара движений, и они снова всего лишь куски глины. Дейдара запихивает их в сумку и встает. Как бы ни хотелось остаться, но ему нужно возвращаться. Завтра им снова в путь, и если он будет зевать и плестись позади, Сасори-но-данна точно разозлится. И почему именно ему достался такой придирчивый и мрачный напарник, с тоской думает Дейдара, перемахивая с ветки на ветку. Зануда. Никакого с ним веселья.
Он прыгает на землю и принюхивается.
- Я уже закончил, - раздается равнодушный голос Сасори. - Можешь подойти ближе.
- А вы уверены, что я не сдохну от запаха вашей новой смазки, данна? - раздраженно интересуется Дейдара, не спеша приближаться к костру. Он выглядывает из-за ствола и, вытянув шею, как гончая, втягивает воздух носом.
- Мыши в клетке рядом с составом перестали нервничать уже через полчаса.
О, мыши, значит. Дейдара кисло улыбается. Выходит, Сасори-но-данна проверял воздействие паров на подопытных зверьках. Как трогательно. Просто удавиться можно. Дейдара начинает чувствовать себя мелким грызуном.
- Очень смешно, данна.
Он снова настороженно принюхивается, но запаха и вправду нет. Ладно, Сасори не соврал. Дейдара, наконец, решает подобраться поближе к огню, тем более что уже успел продрогнуть. Он вообще быстро замерзает, что поделать.
Сасори обходит костер и садится рядом, наблюдая за тем, как напарник снимает плащ и с блаженным вздохом заворачивается в теплое покрывало. Дейдара знает этот взгляд. Он освобождает одну руку и протягивает ее Сасори.
- Холодная, - привычно поясняет он, когда Сасори кладет на нее гладкие деревянные пальцы.
Затем откидывает покрывало, задирает сетчатую ткань и прижимает ладонь Сасори к своему боку.
- Горячий.
Сасори завороженно смотрит на то, как вздымаются и опадают ребра Дейдары под его рукой. Он всегда говорит, что нет ничего прекрасней вечной жизни в идеальном теле, но в такие моменты, как сейчас, его зависть видна так четко, будто она проступает на отполированной коже отвратительными желтыми пятнами. Дейдара не хочет быть похожим на него. Его жизнь как череда взрывов, и смерть будет такой же – быстрой и яркой.
Сасори, наконец, кивает, словно уловил разницу, и отнимает руку. Дейдара снова заворачивается в покрывало и укладывается на бок, лицом к огню. Он уже привык. Сначала просьба Сасори показалась странной, но потом он понял: данна просто боится забыть, что значит быть живым. Иногда Дейдаре его даже жаль.
Еще два дня пути. Два дня, и он снова увидит те проклятые глаза. Засыпая, Дейдара думает только о них.
Ему снится огромная черная змея.

~~~~~~~

С утра небо затянуто тучами. Они напирают друг на друга, будто им не хватает места, нависают над землей клоками грязной ваты.
Сасори молчит, но в его взгляде нет ничего кроме раздражения. Он недовольно глядит на хмурое небо. Хуже сырости для его марионеток только огонь, но лесные пожары случаются гораздо реже обычного дождя.
Данна забирается в Хируко, и они возвращаются на заброшенную дорогу.
Сегодня Дейдара не в настроении идти пешком. Сасори не реагирует на реплику напарника о том, что тот его догонит, и Дейдаре остается только обиженно фыркнуть ему в спину. Через минуту на дороге уже стоит большая белая птица. Дейдара забирается к ней на спину, и они взмывают под серые тучи. Крохотная сгорбленная фигурка Хируко неспешно двигается внизу.
Дейдара борется с желанием плюнуть на него сверху – Сасори поднял его с рассветом. Можно было бы свалить все на какую-нибудь пролетающую мимо ворону, но как назло в небе нет ни одной. Дейдара досадливо морщится. Вот невезуха.
В конце концов, это ведь вина Сасори, что он не выспался. Кто принялся смазывать Хируко посреди ночи этим ужасающим новым составом? Такая вонь и мертвого бы подняла. Только попробуй сказать это напарнику – живо загремишь в коллекцию марионеток. Даром, что Сасори выглядит как ребенок. Терпение у него далеко не ангельское, и лишний раз испытывать его Дейдаре совсем не хочется.
Хотя данна многое ему позволяет. Взять, к примеру, вчерашнюю дерзость. Мог бы и пришпилить Дейдару отравленными иглами к дереву. Но не стал. Дейдара только сейчас понимает, как же ему повезло, что вообще остался в живых. За это он, пожалуй, готов простить Сасори ранний подъем.
Но спать все равно хочется.
Хорошо, что у птицы широкая спина. Дейдара ложится на нее и закрывает глаза. Глина еще теплая. Она почему-то всегда теплая сразу после лепки. Потом остывает, но пока что Дейдара чувствует щекой тепло, и от этого в сон клонит еще сильнее.
Вообще-то он вроде как должен следить сверху за появлением возможных противников, но откуда им взяться в такой глуши? Они специально выбрали этот путь, чтобы быстрей добраться до места встречи. Решили срезать через лес, вдали от главной дороги. Вряд ли кому-то придет в голову бродить тут перед надвигающейся бурей. Ничего не случится, если он вздремнет полчаса, решает Дейдара. Хотя бы перестанет клевать носом. Сасори-но-данна все равно ничего не узнает.
Из приятной дремоты Дейдару в буквальном смысле выдергивает. Как если бы к его руке привязали веревку и со всей силы дернули с земли. Он подскакивает, как ужаленный. Сонный разум толком не понимает, что случилось, но тело уже готово к бою. Вот только противника не видно. Дейдара все так же на спине птицы, а над головой висят грязно-серые тучи. Левая рука ноет, будто на нее с размаху обрушили что-то тяжелое.
Что за ерунда? Дейдара встряхивает головой и приказывает птице спускаться.
Сасори наблюдает за его приземлением, стоя на дороге среди трупов. Кажется, Дейдара проспал кое-что интересное.
- Ааа… Данна?
Дейдара отскакивает, уклоняясь от ядовитых игл, но скорпионий хвост Хируко не дает ему сбежать.
- Это ж я, данна! - Он пытается освободиться, хотя и знает, что если уж попался марионетке Сасори, лучше лишний раз не дергаться. - Что тут случилось-то? Это вообще кто?
- То же самое я хочу спросить у тебя, - очень спокойно отзывается Сасори. Так спокойно, что Дейдару прошибает холодный пот. Когда данна говорит таким голосом, как правило, это значит, что его противника в скором времени ожидает медленное и жестокое расчленение. - Сомневаюсь, что с такой высоты трудно не заметить кучку жалких дилетантов.
- А, - только и может выдавить Дейдара.
- Это не ответ.
Скорпионий хвост сжимается сильнее. Дейдаре кажется, что он слышит, как трещат его ребра.
- Ты должен предупреждать меня о появлении противника, а не просто болтаться в небе на своей чертовой птице. Мне нужно напоминать тебе об этом каждый раз?
- Они… хорошо спрятались… - пытается соврать Дейдара.
- В качестве оправдания тебе стоило придумать что-нибудь более убедительное. Они выскочили на меня всей толпой с криками о том, какая это будет легкая победа. Я ведь приказал тебе замести следы после ухода из той деревни.
- Я так и сделал!
- В таком случае эти идиоты тут бы не оказались. Думаешь, я поверю в то, что они смогли хорошо спрятаться, и ты не заметил их сверху? Лучше не лги мне.
Дейдара сглатывает. Надо же было этим неудачникам выскочить на данну именно тогда, когда он спал! Не раньше и не позже. Если бы не они, Сасори ничего бы не узнал. Даже не верится, что Дейдара так глупо попался.
Сасори не просто разозлен, он в бешенстве. Не время пререкаться. Сейчас любое лишнее слово может стоить Дейдаре жизни.
- Я… приношу свои… глубочайшие извинения… Сасори-но…данна… Этого больше… не… повторится…
«Отпусти, отпусти же, черт тебя подери!» - долбится в голове единственная мысль. - «Я не твоя марионетка!»
Дейдара уже почти не может дышать – скорпионий хвост сжимает грудь слишком сильно. И руки прижаты к бокам, до глины не дотянуться.
- Хочется верить, - роняет Сасори. - Иначе я буду вынужден просить Лидера о другом напарнике. А он не любит, когда кто-то не оправдывает его ожиданий.
Хвост Хируко наконец разжимается, и Дейдара падает на землю. Заходится хриплым кашлем, хватает ртом воздух. Перед глазами плывет от недостатка кислорода, но он думает лишь о том, как брызнули бы в стороны деревянные щепки, когда марионеточное тело Сасори разлетелось бы на куски.
Внутри растет волна ярости – горячая, захлестывающая. Дейдара сжимает кулаки, опускает голову. Волосы падают на лицо, липнут к испарине на шее. Его левая рука вдруг поднимается и скользит пальцами по светлым прядям. Сама. Убирает их с лица, бережно заправляет за ухо.
Тонкая, едва заметная нить чакры тянется от руки Дейдары к Сасори. Чертов кукольник.
Сейчас Дейдаре наплевать, если напарник переломает ему все кости или накачает ядом. Ему на все плевать. Бешенство бьется внутри кипящей лавой, и он уже не помнит себя, когда взрывается яростным:
- Никогда не смейте этого делать, данна! Слышите?! Я вам не кукла!
Нить чакры бесшумно отпадает от его руки. Сасори молча поворачивается и уходит.
Ярость ревет и беснуется внутри лесным пожаром. У Дейдары закладывает уши. Ему кажется, что кроме нее в мире ничего не осталось. Ее нужно выпустить, иначе он взорвется, как одно из своих творений. Разнести в клочья, разорвать, убить! Что угодно, кого угодно. Сейчас.
Сотни глиняных насекомых – пауки, саранча, многоножки – сыплются из рук Дейдары и разбегаются в стороны, повинуясь приказу. Тела всех мертвецов покрыты ими, как живым, шевелящимся ковром.
Взрыв!
В спину Сасори летят комья земли и деревянная щепа. А Дейдара смеется, как одержимый, кружа на птице над дымящейся воронкой.

~~~~~~~

Дейдара сидит, привалившись к правой лапе глиняной птицы, и с тоской смотрит на бьющий землю дождь. Сасори рядом, замер у левой лапы. Широкие грязно-белые крылья неподвижно нависают над ними, защищая от ледяных капель.
Дейдара зевает, трет рукой слезящиеся глаза. Воздух будто скатывается по горлу влажными холодными шариками. Черт бы побрал этот ливень. Они рассчитывали, что опередят грозу и доберутся до горного перевала раньше нее, но на стороне туч оказался неожиданно поднявшийся ветер. Дейдара едва успел спуститься вниз и забраться под крыло птицы, как небо будто прорвало. Струи воды хлынули на землю с такой силой, словно хотели смыть с нее всех, кто под них попадет.
Жаль, что Сасори довольно быстро добрался до птицы. К тому же промокла лишь его марионетка, а сам кукловод остался сух и невредим. А Дейдаре так хочется увидеть, как данна будет брезгливо стряхивать капли со своих деревянных рук. Однако еще больше он хочет увидеть его страх. Влага разрушает дерево, заставляя его разбухать и покрываться плесенью. Сасори ее ненавидит и боится. Раздувшийся и заросший отвратительными бледно-зелеными пятнами данна – о, да, Дейдара не отказался бы от такого зрелища
Дорогу размыло так, что по ней впору плыть, а не идти. Единственный способ для них двигаться дальше – это лететь на глиняной птице, да и то только, когда дождь утихнет хоть немного. Самое время ткнуть Сасори носом в очевидное: никуда он отсюда без Дейдары не денется. А ведь еще угрожал, что потребует от Лидера другого напарника. И что? Да кто с ним таким вообще рядом находиться сможет больше минуты? Дейдара злорадно хихикает, представляя, как Хируко шаркает по хлюпающей грязи, увязая в ней по колено.
А чертов дождь все не кончается. У Дейдары уже замерзли руки. Он принимается дышать на них, пытаясь согреть, и, даже не оборачиваясь, знает, что Сасори следит за каждым его движением с завистью ничего не чувствующей куклы.
Пустой. Сасори-но-данна как полый сосуд. Ничего там нет, все его эмоции – фальшивка. Лишь память о настоящих, тех, что были раньше. Он еще помнит, как надо злиться, вот и повторяет, чтобы окончательно не забыть.
Итачи совсем не такой, думает вдруг Дейдара. Тот только кажется равнодушным, делает вид, что ни до чего ему нет дела. Дейдара готов поклясться, что внутри Итачи пламя – живое и горячее. Он хочет увидеть его, вытащить наружу. Вспороть кокон его идеального безразличия. Закрыть чертовы всевидящие глаза и узнать, каков Итачи без них.
Его ненависть уже сменила имя, но Дейдара отказывается признаться в этом самому себе. Он греет у сердца свою черную змею, не замечая алых пятен на ее чешуе и горящих на шее знаков. Они появились не сразу, но с каждым днем становятся все ярче. Четыре багряных иероглифа. Для Дейдары имя не имеет значения. Оно горячее, оно дает ему цель и заставляет двигаться вперед. Большего не нужно.
Он невольно вспоминает, как управляемая нитью данны рука осторожно заправляла упавшие волосы ему за ухо. Его снова начинает тихо колотить от бешенства. Он заставляет себя успокоиться и забыть. Сасори никогда не понять, что быть живым в первую очередь значит самому решать, что делать. За весь день они не перекинулись и парой слов, и Дейдару это вполне устраивает. Сейчас он даже готов признать, что неразговорчивость Сасори – одна из лучших черт его характера, хотя раньше она его всегда раздражала.
- Дождь стихает, - говорит Сасори.
Дейдара не считает нужным что-либо отвечать. Он потрошит свою сумку в поисках чего-нибудь съестного и, выудив оттуда пару кусочков вяленого мяса, принимается задумчиво их жевать. Пока не поест, даже с места не двинется, а данна может хоть завалить его намеками, что пора в путь. Ну уж нет. Пусть это и не тянет на полноценную месть, а так, лишь мелкая вредность, Дейдара насладится ею сполна. В конце концов, Сасори этого заслуживает.
- Дейдара…- снова начинает данна, но замолкает, так и не договорив.
Дейдара самозабвенно чавкает. Потом достает флягу с водой и пьет намеренно мелкими глотками, чтобы растянуть время. Пусть Сасори не признает его как равного, но со злопамятностью Дейдары ему приходится смириться, потому что тот не дает о ней забыть.

~~~~~~~

Когда солнце скатывается за горизонт, и они наконец спускаются вниз, на скалистую площадку перед небольшой пещерой, каждая клетка в теле Дейдары жалобно стонет. Сидеть на спине глиняной птицы несколько часов кряду не так уж и удобно. Единственное желание Дейдары сейчас – это развести костер, согреться и рухнуть в объятия долгожданного сна.
Однако уже на первом пункте этого простого плана приходится напомнить себе, что жизнь чертовски поганая штука. Поблизости от пещеры валяется лишь сырой ствол поваленного ветром деревца, и зажечь его задача не из тех, с которыми Дейдара сейчас в состоянии справиться. Он скрипит зубами, но все же принимается за дело.
А как было бы хорошо отправить в костер пару марионеток данны. Все равно ведь еще наделает. Что ему стоит пожертвовать одну-две на дрова? Сущий пустяк. Дейдара представляет, как красиво будет болтаться пришпиленный к скале, если осмелится предложить Сасори такой вариант.
Когда слабый, едва разгоревшийся огонек затухает в четвертый раз, Дейдара начинает чертыхаться уже вслух. От этого вроде как даже становится чуть-чуть теплей. Только он знает, что надолго его все равно не хватит. Замерзшие пальцы плохо слушаются, а сырое дерево огню не по вкусу.
Когда Дейдара добирается до третьего поколения предков Лидера, заставившего их тащиться черт знает куда ради очередной встречи, и с удовольствием перечисляет все места, где бы им следовало оказаться, на сырой ствол деревца падают две деревянные руки. Дейдара тут же замолкает. К нему подкатывается голова с пустыми глазами. Дейдара таращится на нее так, будто ждет, что она его укусит. Кажется, где-то он ее уже видел. Уж не одна ли из…
- Сотня кукол?
- Номер тридцать четыре, - безэмоционально уточняет Сасори. - Все равно давно хотел ее заменить.
Дейдара подозрительно косится на голову. Не зная всех секретов, к игрушкам данны лучше вообще не притрагиваться.
- Ааа… - с сомнением в голосе тянет он, на всякий случай отодвигаясь от нее немного. - Отравленные игры?
- Я их вытащил.
- Взрывные печати?
- Убрал.
Голова все еще не выглядит для Дейдары достаточно безопасной, чтобы взять ее в руки.
- Смертельный газ?
- Дейдара, ты намекаешь на то, что я хочу тебя убить?
- Ну… в общем-то, да.
- Ты же прекрасно знаешь, что если бы я этого действительно хотел, то сделал бы уже давно. Я подчеркиваю, действительно. Потому что в среднем я хочу убить тебя как минимум дважды в сутки.
Дейдара выдавливает кислую ухмылку. Он что, должен чувствовать себя польщенным?
Сасори подходит ближе и, подняв голову с каменного пола пещеры, бросает ее к рукам и сырому полену. Дейдаре кажется, что выражение кукольного лица становится еще несчастней. Несколько капель специального горючего состава – личное оружие Сасори – и своды пещеры освещает вспыхнувшее пламя.
Тепло. Наконец-то. Дейдара тянет руки к огню, довольно жмурясь.
А теперь свернуться калачиком на своем плаще, укутаться в покрывало и уснуть.
Завтра они, наконец, доберутся до места встречи.
Завтра он встретится с хозяином проклятых глаз.
Черная змея внутри Дейдары ждет этого не меньше его самого. Он убьет его завтра. Пусть он гений, пусть в нем кровь Учиха, но Дейдара взорвет этого ублюдка, чего бы ему это не стоило.

~~~~~~~

Итачи не изменился с момента их последней встречи. Порой Дейдаре кажется, что время над ним не властно. Ненавистные глаза будто подчинили себе и его тоже. Песчинки мгновений текут, складываясь в дни и годы, но не касаясь Итачи.
У его напарника Кисаме перебинтована рука, и вид у бывшего мечника Тумана довольно потрепанный – видимо, нарвались на серьезного противника. А на Итачи ни царапины. Ровная бледная кожа, на плаще ни пылинки. Как обычно отсутствующий взгляд. Так и хочется схватить за волосы и впечатать в каменную стену, лишь бы стереть с его лица это вечное безразлично-презрительное выражение.
На встречу пришли лишь Дейдара с Сасори и Итачи с Кисаме. Остальные присоединятся, используя технику временного переноса сознания. Пять призрачных теневых силуэтов и четыре настоящих. Прямо кружок Будущих Властелинов Мира.
Дейдара помнит, как в детстве соседские мальчишки организовали какой-то секретный клуб. Его туда не взяли. Было бы интересно увидеть их лица, узнай они, кем Дейдара стал теперь. Те мальчишки стали последними, кто осмелился посмеяться над его искусством и уйти после этого живым. Они так и не выросли: чуть позже Дейдара опробовал на них своих первых глиняных птиц. Свежая кровь казалась алыми змеями, текущими вниз по стволу старого клена, в кроне которого дети построили свой маленький домик. Тогда Дейдара понял, что любит этот цвет.
Кто знает, не закончат ли этим же Акацки? Не найдется ли мальчика, который взорвет их всех одного за другим? Дейдаре наплевать, даже если так. Те цели, о которых твердит им Лидер, мало его волнуют. Пока он может наслаждаться своим искусством взрыва и своей ненавистью, остальное не имеет значения.
Но одно Дейдара знает точно: кто бы ни уничтожил Акацки в конечном итоге, Учиху Итачи он не отдаст никому.
Он нагло ухмыляется, встречаясь с Итачи взглядом. Это последний раз, когда он видит проклятые глаза. В бою Дейдара не должен смотреть Итачи в лицо, иначе все повторится, как тогда. Он хорошо усвоил тот урок. Никаких иллюзий на этот раз, говорит он себе. Только искусство взрыва.
Но пока еще не время.
Дейдара занимает свое место в круге теней, рядом с Сасори. Силуэт Лидера идет мелкой рябью, когда тот открывает глаза и начинает говорить. Какудзу докладывает, как они с напарником получили очередную награду за какого-то священника, а Хидан, то и дело перебивает его, вставляя глумливые комментарии. Дейдара искренне желает ему когда-нибудь напороться на собственную косу. За давнюю попытку затащить его к себе в постель и постоянное «Дейдара-тян» это еще самое малое, что Хидан заслуживает. В сравнении с двинутым на религии фанатиком Сасори-но-данна, в сущности, не так уж и невыносим.
Когда очередь доходит до Кисаме, тот бросает на напарника косой взгляд, будто спрашивая разрешения. Получив от него слабый кивок, Кисаме выдавливает лишь пару фраз. Были там-то, убили того-то, задание выполнено, ждем дальнейших распоряжений. С чего это он такой немногословный сегодня? Похоже, и впрямь неслабо потрепали его на последнем задании. Особо распинаться не тянет.
Теперь очередь Сасори. После его отчета они получат новые задания и смогут быть свободны. Наконец-то. Дейдара чувствует, как по телу проходит волна мелкой дрожи. Ненависть поднимает голову, сжимая тугие кольца. Совсем скоро, шепчет он ей тихо, совсем скоро.
Пять призрачных силуэтов исчезают. Растворяясь, тень Хидана все еще машет на прощание туманной рукой: «До скорого, Дейдара-тян!» Скотина. Дейдара не собирается тратить на него свое время, его мысли заняты совсем другим.
Он намеренно задерживается, ожидая пока Сасори и Кисаме пройдут мимо, направляясь к выходу из пещеры. Итачи неторопливо следует за напарником, его лицо все так же непроницаемо.
«Иди сюда, сволочь, иди. На этот раз твой Шаринган тебя не спасет».
Дейдара считает каждый шаг, не отрывая взгляда от его ног. Еще пять, и Итачи окажется позади него. И вот тогда Дейдара сделает свой ход.
Четыре.
Итачи задерживается на миг, но делает следующий шаг. Каменная крошка на полу хрустит под его ногами.
Три.
Шаг в сторону. С чего вдруг? Мысли Дейдары в беспорядке разбегаются, пытаясь найти причину. Итачи не останавливается.
Два.
«Отойти, нужно отойти, чтобы он прошел мимо!» - кричит голос в его голове, но Дейдара будто прилип к полу.
Один.
Итачи замирает прямо перед ним. Какого черта?
Дейдара чувствует его дыхание – оно щекочет ему кожу. В горле разом пересыхает. Взгляд упирается в шею Итачи. Его плащ чуть расстегнут, и вблизи Дейдара замечает свежий тонкий рубец над левой ключицей. Ему хочется победно ухмыльнуться, будто это он оставил на безупречно-гладкой коже Итачи эту метку. Гений клана Учиха совсем не так идеален, каким кажется.
Дейдара слышит собственный злорадный смешок.
- Не повезло, да? Видимо, Шарингана оказалось недостаточно.
Итачи не отвечает. Только слегка кривит бледные губы. Быстрей, чем Дейдара осознает, что делает, он уже смотрит прямо в ненавистные глаза. Еще через секунду он понимает, что же хочет в них увидеть, – признание того, что Учиха Итачи тоже совершает ошибки.
Узор Шарингана на радужке неподвижен, но Дейдаре все равно не сразу удается отвести взгляд. Эти глаза имеют над ним странную власть, и у нее нет ничего общего с гендзюцу. Морок. Наваждение.
Дейдара встряхивает головой и отступает в сторону. Итачи делает последние шаги и оказывается у него за спиной. Идеально.
Дейдара кидается вперед, а камни под ногами Итачи взрываются – глиняные черви в трещинах пола сделали свое дело. Итачи реагирует молниеносно: закрывает лицо рукавом, отпрыгивает вбок. Чего и следовало ожидать. Дейдара скалится в безумной ухмылке. Два огромных, только что созданных паука уже мчатся от него к противнику. Через миг вместо них на пол падают лишь тонкие полосы глины: кунаи Итачи не знают промаха. Только это все равно не важно – две многоножки, возникающие за его спиной, пеленают ему руки и растягивают их в стороны.
Итачи не шелохнуться.
Конец игры.
- Попался! - голос Дейдары звенит от напряжения и торжества. Как же долго он ждал этого, боги, как долго. - Теперь тебе никуда не деться, и чертовы иллюзии тебе не помогут.
Он не смотрит в глаза Итачи. Взглянуть в них сейчас – верная гибель, а Дейдара пока не собирается умирать. Только не сейчас, когда его цель так близка.
- Чистая победа. Признай это!
Итачи молчит. Что ж, Дейдара и не ждет от него громких откровений, но всего два слова – «ты победил» – он так или иначе из него выбьет. Итачи признает его равным. Даже больше – признает победителем. Едва слышный шепот, движение губ, немые звуки. Не важно как, но Итачи придется это признать. Дейдара не отпустит его, пока не добьется своего.
Ненависть внутри бурлит обжигающей чернотой. Она в каждой клетке, в каждом выдохе Дейдары.
Он подходит к пленнику, сжимает пальцы на его шее. Теплая. Итачи всего лишь человек. Обычный шиноби. Ну хорошо, он гений, это Дейдара признает, но он далеко не всемогущ. Если его ранить, пойдет кровь. Она нужна ему, чтобы жить, так же, как воздух и вода. В этом они с Дейдарой равны.
- Я победил твой Шаринган, - в его голосе скользят истерические нотки. Кровь шумит в голове, и хочется смеяться так, чтобы дрожали каменные стены. - Признай это.
Пальцы сжимаются сильней. Итачи дергает головой, пытаясь уйти от захвата, но его движение лишь заставляет Дейдару давить с удвоенной яростью.
- Признай!
Он может смотреть лишь на губы Итачи – тонкие, бескровные, сжатые в упрямую линию. Если бы не Шаринган, Дейдара мог бы заглянуть в его глаза. Взгляд загнанного в ловушку зверя. Он ведь был бы именно таким, Дейдара уверен. Он хочет увидеть, как Итачи будет молить его о пощаде. Хочет раздавить, втоптать в грязь гениальность клана Учиха. Хочет доказать, что с ним стоит считаться.
Дейдара проклинает себя, когда поднимает вторую руку и закрывает ею глаза Итачи.
- Не смотри, - шепчет он будто не своим голосом. - Черт бы тебя побрал, не смотри. Я ведь… победил. Я… признай это… признай… меня.
Он прижимается губами к открытой шее Итачи – порывисто, не думая. Целуя каждый след своих пальцев так, будто хочет стереть их с бледной кожи. Поднимается к подбородку, губам. Замирает.
Ненависть? Дейдара уже не уверен.
Безумие? Возможно.
Итачи – его личное проклятие. Дейдара жаждет лишь одного – владеть им безраздельно. Прижимаясь к его губам, он наконец понимает, что же толкало его вперед все это время.
Одержимость.
Это она заставляет его рвануть плащ Итачи, обнажая его плечо. Лизнуть тонкий след от раны, прикусить кожу, оставляя быстро краснеющий след. Дейдара хочет, чтобы Итачи сопротивлялся. Хочет быть достойным хоть каких-то его эмоций. Чего-то столь же сильного, как его собственная одержимость.
Но Итачи не произносит ни звука.
Он мог бы освободиться, мог бы попытаться, в конце концов. Дейдара готов кричать от бессильной злобы. На лице Итачи ни тени эмоций, а глаза закрыты чужой ладонью. И все равно, глядя на него, Дейдара чувствует себя проигравшим.
Он яростно сжимает в кулак волосы на его затылке, заставляя Итачи запрокинуть голову. Наклоняется к его уху, прижимается щекой к теплой коже, вдыхает ее запах.
Ну же, скажи хоть слово, сволочь.
Прошепчи.
Простони.
Сделай хоть что-нибудь.
Итачи слабо дергается, с тихим свистом втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы. И что-то будто взрывается внутри Дейдары. Он вцепляется в его волосы обеими руками и ловит чужое дыхание, словно без него задохнется. Его глаза плотно закрыты, а пальцы давят на затылок Итачи, не давая отвернуться. Дейдара не позволит ему сбежать.
«Мой, только мой!» - оглушающе звенит в его голове.
Он знает, что ждать ответа, по меньшей мере, глупо, и потому пропускает момент, когда Итачи разжимает зубы, впуская его язык. Будто в насмешку позволяет ненадолго насладиться иллюзией победы. Вперемешку с желанием ярость взрывается в Дейдаре новой вспышкой.
Короткий приказ, и многоножки послушно отползают в стороны. Руки Итачи падают вдоль тела безвольными плетьми. Дейдара не боится нападения. Все, что Итачи может сейчас, это упрямо молчать, намеренно игнорируя его слишком смелые прикосновения. Он ведь не хочет умереть: глиняные стражи еще рядом, и Дейдара, не думая, взорвет их вместе с ними обоими, если Итачи хоть дернется без его разрешения. Он живет на грани, и сейчас как никогда близок к тому, чтобы свалиться.
Дейдара сдергивает с Итачи плащ, заставляет опуститься на колени. Смотреть на него сверху вниз – это нечто особенное. Будто маленькие взрывы рассыпаются вдоль позвоночника, а внизу живота появляется знакомая тяжесть. Бледная шея, худые острые плечи, выступающие ключицы. Закрытые по приказу глаза. Они с Дейдарой похожи: почти ровесники, одного телосложения. Оба выбрали путь, отличный от того, что им с детства вбивали в голову наставники и родители. Такие похожие… и такие разные, что у Дейдары сводит скулы от одной только мысли об этом. Убить или обладать – он не знает, чего хочет больше. Мысли путаются, тонут в вязком багряном тумане и бешеном стуке в висках.
Дейдара толкает Итачи на пол, наваливается сверху. Тот слегка морщится от удара, отворачивается, пытаясь уйти от поцелуя, но Дейдара лишь скалится, хватая его за подбородок и поворачивая лицом к себе. Может, Итачи и похож на мраморную статую, но его кожа горяча, будто под ней горит живое пламя. Он снова сжимает губы, но Дейдара уже видел его слабое место и пользуется им без тени сомнений. Свежий след от раны над левой ключицей еще не зажил. Стоит лишь надавить, и Итачи послушно разомкнет губы, впуская чужой язык и позволяя украсть у себя новый вдох.
Дейдара чуть отстраняется, чтобы рывком перевернуть его, заставив опереться на колени и руки. Он готов на что угодно, лишь бы не видеть ненавистных глаз. Так легче убедить себя в том, что победил.
Острые лопатки Итачи будто маленькие неоперившиеся крылья. Он послушно запрокидывает голову, когда Дейдара дергает его за волосы и шепчет прямо в ухо:
- Ты признаешь меня, тварь, даже если тебе придется написать это на камнях собственной кровью.
Итачи молчит, а Дейдаре хочется бить его головой об стену до тех пор, пока он не услышит от него это чертово «ты победил».
Вместо этого он сжимает его бедра и насаживает Итачи на себя. Быстро, не заботясь ни о чем, кроме своих желаний. Итачи шипит от боли, и для Дейдары нет ничего слаще этих звуков. Он вжимается в него снова и снова. Каждый толчок как удар – жестокий и резкий. Итачи слабо покачивается в такт движениям, его голова низко опущена, а лопатки выпирают теперь еще сильней. Дейдаре кажется, что еще чуть-чуть, и они прорвут тонкую кожу.
Кровь пульсирует в висках. Он не видит ничего кроме прогнутой в пояснице спины Итачи и своих рук на его бедрах. На время ненависть уходит вглубь, забывается. Желание не оставляет места мыслям, взрываясь в голове Дейдары чередой ослепляющих вспышек.
До тех пор, пока он не слышит глубокий, протяжный стон.
Учиха Итачи.
Человек, победивший Дейдару всего лишь взглядом.
Своенравный ублюдок, не признающий никого кроме себя.
Он стонет сейчас под ним – громко, бесстыже. Он кончает ему в руку, содрогаясь, и валится на пол, часто и отрывисто дыша. Дейдара видит, как шевелятся его губы.
- Ты…
Признай это.
- Ты…
Признай!
- Ты снова проиграл.
Вспышка.
Дейдара вздрагивает, пытается отступить на шаг, но его разведенные в стороны руки крепко стянуты глиняными многоножками. Итачи стоит перед ним, не двигаясь. В полу зияет дыра, а вокруг каменное крошево.
- Ну вот, - слышится откуда-то слева ехидный смешок Кисаме. - Ты снова попался, мальчик. Сколько ж можно на одни и те же грабли-то, а? Итачи-сан, как думаете, может, ему нравится?
Итачи равнодушно пожимает плечами.
- Мне нет до этого дела.
Дейдара для него всего лишь глупая букашка, возомнившая, что может больше, чем ей отпущено природой. Он может пытаться сравняться с ним сколько угодно – пропасть между ними слишком широка. Дейдаре кажется, что из него выпустили дух. Внутри пусто и холодно.
Сороконожки отпускают хозяина, послушно сворачиваясь кольцами у его ног, а Дейдара падает на колени, надрывно и хрипло кашляя. Ему нечем дышать, и шея ноет, будто его душили целую вечность.
Итачи, дрянь. Будь проклят его Шаринган. Будь проклят день, когда Дейдара встретил его!
Все мысли и желания Дейдары у него как на ладони. Он знает, чего Дейдара жаждет, даже лучше его самого. Позволяет ему насладиться искусной иллюзией, а потом безжалостно сжимает удавку на горле. Изощренный садизм вполне в его духе.
Дейдара так похож на мышь. У него острые зубы, и он быстро бегает, но всего этого недостаточно, чтобы спастись от филина и уж тем более доказать ему, что Дейдара не просто добыча. Разница между ними слишком велика.
- Вам в напарники достался на редкость глупый мальчишка, Сасори-сан, - сочувствующим голосом бормочет Кисаме и задумчиво скребет подбородок.
- Упрямый, - слегка раздраженно поправляет его данна.
Они снова видели его поражение. Актеры и пьеса все те же, меняется лишь сцена.
Дейдара сжимает в кулаке каменное крошево с пола. Дышать уже легче, но он все еще хрипит при каждом вдохе. Итачи проходит мимо него, а он не может даже поднять руку, чтобы остановить его. Не дать уйти с новой, еще более унизительной для Дейдары победой.
- Силенок у него не хватит тягаться с Мангеке Шаринган, Сасори-сан.
Кисаме поднимает прислоненную к каменной глыбе Самехаду, закидывает ее за спину.
- Вы уж объясните ему, а то ведь совсем на этой идее двинулся. Лидеру все еще нужны его способности. И я не знаю, сколько еще Итачи-сан будет терпеть такие его выходки. Если убьется где-нибудь по собственной дурости, нам ведь опять придется искать замену. Помните, сколько в прошлый раз промучались?
- Кисаме.
Итачи уже у выхода.
- Иду, Итачи-сан.
Когда в пещере остаются лишь двое, Дейдара позволяет себе привалиться к шершавому боку одной из своих сороконожек, закрыв глаза. Он обнимает ее, прижимается щекой к остывшей глине. Она взорвется только по приказу; ей можно довериться. Это успокаивает.
Сасори подходит к нему бесшумно.
- Наигрался?
В ответ Дейдара начинает смеяться. Сначала едва слышно, затем громче. Нервно, истерически. Когда его смех заполняет каждую трещину в каменных стенах пещеры, он наконец открывает глаза.
- Знаете, данна, ненависть – она такая горячая. Помните мой бок, к которому вы прикасались? Так вот она еще горячей. И черта с два я от нее откажусь! Можете даже не начинать проповеди о том, чтобы я успоко…
- Проповеди? - брезгливо переспрашивает Сасори. - Делать мне больше нечего. Если убьешь Итачи, я сделаю из него прекрасную марионетку.
Дейдара хрипло и нервно хихикает.
- Вы страшный человек, Сасори-но-данна. Гораздо страшней, чем кажетесь.
Сасори достает из своего плаща флягу с водой и бросает ее напарнику.
- Только не вздумай сдохнуть прежде, чем добьешься своего, крысеныш.
Дейдара криво усмехается в ответ.


~конец

@темы: акацуки, angst, Eishi, слеш, авторский, редкие пейринги

---

Ambert | О любви

[Ambert]

Название: О любви
Автор: Ambert
Бета: Luminosus
Жанр: angst
Рейтинг: PG-13
Персонажи/Пейринг: Хеби, легкий намек на Саске/Суигецу
Состояние: завершен
Дисклаймер: герои не мои
Предупреждения: Возможен некоторый ООС Саске

Джууго любит блики солнца, проникающие сквозь преграду листвы, плач соловья в рассветные часы; голоса лесных птиц и тихий ветер, играющий верхушками травы, блеск чешуи в прозрачной воде ручья, облака золотого неба и сладковатый запах свежего хлеба. Сиюминутная красота, что давно приелась другим, приводит его в неописуемый, почти детский восторг. Джууго жадно впитывает частички мира, торопится – кто знает, когда окончится их путешествие, и будет ли хоть что-то «потом»? Он проживает каждый день как первый и как последний, не желая помнить прошлого, не пытаясь заглянуть в грядущее. И если счастье есть, то Джууго счастлив, как никто.
Другой Джууго любит тьму и боль. Чужую. Он наслаждается разрушая, слыша хриплые крики и безнадежные мольбы, упивается муками и агонией жертв, чувствуя себя немножко богом. Но блаженный экстаз быстро проходит – с последним ударом к Другому возвращается томящее ощущение неполности, негармоничности, заставляя искать все новые пути их восполнения.

Суигецу любит убивать. Для него нет ничего прекраснее блеска клинка в тот миг, когда сталь встречает живую плоть. Он любит напряжение, азарт смертельного боя, стук пульса в ушах. Вот она, настоящая жизнь в отрешении от всего. Убийство – красота и совершенство сущего, где последний взмах меча завершает портрет человека, величайшая честь coup de grace*. Это важнее, чем воздух, сильнее, чем может быть плотская тяга к другому, к подобию себя. Наибольшее счастье в понимании Суигецу, «завершить» сильного, достойного его меча. Убийство – это любовь, истинная. Суигецу нравится представлять собственную смерть. Он страстно хочет, чтобы это сделал Саске. Наверное, даже сильнее, чем сам желает убить его.

Карин любит Саске. Почему нет – она вообще любит всё красивое. Он кажется идеальным во всех отношениях, а холод и мрачное высокомерие не отталкивают, а, напротив, заставляют удвоить, утроить силы в погоне за желанным. Добиваясь цели с маниакальным упорством человека, привыкшего брать свое, не раздумывая над средствами и не отягощаясь принципами. Но иногда, когда сдержанность и холодный интеллект отступают под напором врожденной горячности, Карин ужасно хочется толкнуть его в грязь, наорать и бить со всей дури по бледным щекам, отплатить за унижение, приносимое постоянными отказами. Ведь себя она любит ничуть не меньше, чем Саске.

Саске же любит свою ненависть – если то, что существует в его искалеченном сознании можно назвать любовью. Есть цель, подчиняющая все основы существования, цель яркая, обжигающая. Ненависть въелась в тело и душу, и, направленная умелой рукой, бережно взращенная, пустила крепкие корни – уже не вырвать. В нем столько ненависти, что хватит на пятерых. Все остальные чувства будто мираж, лишь ее оттенки и жалкие подобия. Ненависть дает силы дышать, упав, подняться и идти вперед. Месть – единственное, что имеет значение, остальное – просто песок, уносимый ветром. Саске не может без своей ненависти, и теперь, когда цель близка как никогда, ему страшно. Ведь стоит ее достигнуть, и придется искать себе новый объект для ненависти.

*Coup de grace (фр.) – последний удар палача, «милосердие».

@темы: Амберт, angst, драбблы, авторский

---

Mokushiroku | На полпути между прошлым и будущим | Глава 2

[Вансайрес]

Название: На полпути между прошлым и будущим
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Жанр: angst, drama, yaoi.
Рейтинг: R/NС-17 (для всего фика)
Персонажи/Пейринг: Наруто/Саске (в дальнейшем)
Дисклэймер: Вся трава — Кишимото, мой только новый способ приготовления.
Состояние: в процессе.
Предупреждения: страшное слово OC. То бишь, оригинальные персонажи. Да, они будут. И будут они много. Одному из них фик посвящён как минимум на треть, если не на всю половину.
От автора: Этот фик является прямым продолжением «Жизни после жизни».
"Жизнь" должна была закончиться совершенно по-другому. Но, промаявшись год и так и не сумев воспроизвести 4-ю часть, которую похоронил Ворд, я решила, что не судьба, и полностью изменила окончание, превратив его в сиквел. Поэтому возможны некоторые логические несостыковки. Мелкие. А ещё у вас может появиться ощущение, что вы читаете совсем другой фик Но... с этим ничего не поделаешь. Аффтар мог оставить «Жизнь» незавершённой, и, возможно, кому-то покажется, что это было бы лучшим решением. Но он решил воспользоваться уже созданными условиями и впихнуть в них сюжет, который возбуждает его писательские способности сильнее, чем все НаруСасу, вместе взятые.

Глава 1

Глава 2

Впервые Нару увидел этого человека в закусочной Ичираку. Он был неприятно удивлён, когда к нему подсел незнакомый мужчина, однако решил промолчать и только ниже наклонил голову, всей своей позой выражая категорическое нежелание идти на контакт. Он надеялся, что незнакомец исчезнет, доев свою порцию рамена, однако тот отставил от себя пустую чашку, уселся поудобнее и принялся, ничуть не стесняясь, разглядывать мальчика. Это начинало граничить с откровенным бестактством, и Нару почти решился подняться и уйти, наплевав на испорченный обед, когда мужчина внезапно обратился к нему.
— Тоже любишь рамен? — спросил он, доброжелательно улыбаясь.
Нару одарил его самым мрачным взглядом, на который только был способен, однако на незнакомца это впечатления не произвело.
— Ты ведь Учиха Наруто-кун, верно? — продолжил он приветливо.
— Нет, — отрезал Нару, ясно давая понять, что на этом разговор окончен.
— Не может быть, — удивился мужчина. — Ты же похож на Саске, как две капли воды, а у него только один ребёнок.
«Он знает отца», — пронеслось в голове у Нару, и он почувствовал, что его намерение встать и уйти перестало быть таким решительным. Кроме того, ему нравилось слышать о своём сходстве с Саске, поэтому он решил всё-таки удостоить навязчивого незнакомца ответом.
— Просто Нару, не Наруто, — неохотно пояснил он.
— А, так вот что ты имел в виду, — мужчина рассмеялся с облегчением. — Тогда будем знакомы, меня зовут Сай.
Нару проигнорировал протянутую ему руку и снова уставился в чашку со своим давно остывшим раменом, не особенно представляя, что делать дальше. С одной стороны, этот странный мужчина, похоже, был знаком с Саске и мог что-нибудь про него сказать, с другой — Нару никогда не отличался общительностью и совершенно не горел желанием поддерживать светскую беседу.
— А почему ты не доедаешь свою порцию? — внезапно спросил Сай, возвращаясь к теме рамена.
Нару закатил глаза. Что ему было сказать — что он не мог есть, когда рядом с ним сидел подозрительного вида мужчина и разглядывал его, словно какое-то насекомое под увеличительным стеклом?
Однако Сай не обратил внимания на отсутствие ответа и продолжил с улыбкой:
— Мне странно видеть, что в тарелке человека по имени Наруто остаётся недоеденный рамен.
— Причём тут моё имя? — холодно спросил Нару.
Сай засмеялся.
— Просто человек, в честь которого тебя назвали, явно этого бы не понял.
«В честь которого меня назвали?..»
Нару ниже наклонил голову, пытаясь скрыть свою растерянность. Он знал, что имя ему выбирал отец. Когда-то, когда он ещё был совсем маленьким, на занятиях учитель попросил всех рассказать историю, связанную с тем, почему их назвали именно так. Тогда он спросил Саске и получил лаконичный ответ: «Потому что мне так нравится. Нет никакой истории».
— Впрочем, уже одно то, что я встретил тебя здесь, доказывает, что ты носишь это имя не зря, — заметил Сай. — Вот твой отец всю жизнь ненавидел рамен.
Нару вскинул голову.
— Это неправда, — твёрдо сказал он.
Конечно, неправда. Ведь это именно Саске водил его сюда в детстве. Для Нару закусочная Ичираку превратилась в вожделенное место, потому что здесь отец забывал обо всём, и он мог провести с ним побольше времени. Обычно так и происходило: Саске, доев свой рамен, сидел с отрешённым видом, а Нару заказывал порцию за порцией, лишь бы их не выгнали отсюда, и он мог ещё немного побыть рядом с ним. Лет пять назад совместные походы в Ичираку прекратились, однако он продолжал заходить сюда по привычке и часами сидел, думая о своём. Он ненавидел, когда к нему кто-то подсаживался, потому что это было место Саске, и обычно никто и не пытался. Нару мастерски научился всем своим видом выражать глубочайшее презрение к окружающим — спасибо фотографиям отца в юном возрасте — и чаще всего этого было достаточно. Поэтому он был так удивлён и раздосадован, когда утром к нему подсел незнакомец. Ко всему прочему, тот был чем-то похож на Саске, что с точки зрения Нару вообще приравнивалось к преступлению. А теперь этот Сай собирался рассказывать ему, что отец ненавидит рамен?
«Так, может, то, что он сказал про моё имя, тоже чушь?» — подумал Нару, не понимая, облегчение или разочарование принесла ему эта мысль.
Однако Сай не собирался сдаваться.
— Ну, не знаю, как теперь, — начал он, — но когда Саске было столько же лет, сколько тебе сейчас, он на дух не переносил рамен.
Нару смотрел на него с мрачным сомнением.
— Я с ним тогда не общался, — счёл нужным пояснить Сай и улыбнулся какой-то странной улыбкой. — Но Наруто столько говорил о твоём отце, что я знаю о нём почти всё.
Нару вздрогнул.
— Саске никогда не рассказывал тебе про него? — спросил Сай, приподнимая бровь, отчего на его лице появилось какое-то хитрое, лисье выражение. Похоже, он прекрасно понимал, что так и было, и что он нащупал слабое место мальчишки. Саске никогда ничего не рассказывал сыну. Он вообще редко с ним говорил.
Мальчик опустил голову.
— А ты спроси, — посоветовал Сай.
Нару резко встал.
— Мне пора, — сообщил он холодно.
Улыбка Сая стала ещё шире — как будто всё, что происходило, вполне вписывалось в задуманный им сценарий.
— Ещё увидимся, — приветливо сказал он и помахал рукой. — Наруто-кун.

Нару и не сомневался, что это случится — всё-таки, деревня была небольшой — но меньше всего ожидал встретить его в том месте, которое он привык считать исключительно своим.
Однако это был действительно Сай. Он положил ладонь на плечо мальчика и наклонился, разглядывая наброски, лежавшие у него на коленях.
— Я смотрю, ты тоже рисуешь? — заметил он с некоторым удивлением.
Нару отдёрнулся, спихнув с себя его руку, и хмуро переспросил:
— Тоже?
Он ожидал услышать, что художником был этот второй Наруто, чьё имя он носил, однако Сай указал на себя.
— Почему, ты думаешь, я здесь? Следил за тобой?
Нару посмотрел на него исподлобья, ясно отвечая взглядом, что именно так он и подумал.
— Нет, — Сай покачал головой, не переставая улыбаться своей кукольной, будто приклеенной к лицу улыбкой. — Просто я тоже люблю рисовать в этом месте, отсюда хороший вид. То есть, раньше любил, когда жил здесь.
Он внезапно наклонился ещё сильнее и проворно схватил один из рисунков.
«Реакция у тебя по-прежнему никудышная», — с болью вспомнил Нару слова отца.
— А у тебя хорошо получается, — задумчиво сказал Сай, присмотревшись к наброску. — Я бы даже сказал, что очень хорошо.
Нару на секунду представил себе, что эти слова произносит его отец. Потом подумал о том, что бы в реальности сказал Саске, узнав об увлечении сына. Вряд ли что-то хорошее. Наверное, заметил бы скептически, что ему очень подходит такое глупое и бесполезное занятие.
— Отдайте, — мрачно попросил он, пытаясь выдернуть из рук Сая рисунок.
— Ты показывал это кому-нибудь? — поинтересовался тот, крепко вцепившись в бумагу.
— Нет, — раздражённо ответил Нару и повторил: — Отдайте.
— Тебе необходим учитель, — уверенно заявил Сай, возвращая ему листок. — Такому таланту нельзя пропадать. Ты должен этим заниматься.
— Я не собираюсь этим заниматься, — сердито сказал Нару, свернув рисунок в трубку и запихнув его в рюкзак. — Это просто… способ успокоить нервы.
— Ого! Тогда, получается, с нервами у тебя всё очень и очень плохо, — рассмеялся Сай, переводя взгляд на многочисленные листки, покрытые карандашными набросками. — А тушью ты рисуешь?
Нару собрал оставшиеся рисунки в стопку и отодвинулся.
— Я не умею.
— Приходи ко мне, я тебя научу, — незамедлительно предложил Сай и ткнул пальцем в зелёную крышу, видневшуюся за домами. — Я живу вон там.
— Я же сказал, что мне это неинтересно.
— Ну хорошо, — с готовностью согласился Сай. — Тогда просто поболтаем. О твоём отце. И о Наруто. Мне будет приятно вспомнить прошлое. Хочешь?
Нару замер.
— Нет, — быстро сказал он. — Не хочу.
Сай смотрел на него, чуть наклонив голову, и в глазах у него плясали весёлые огоньки.
— О, а вот и сам Саске, — внезапно сообщил он и кивнул в сторону площади.
Нару вздрогнул и инстинктивно разжал пальцы. Порыв ветра подхватил листы бумаги и они посыпались с крыши, усеивая серую, пыльную мостовую разноцветными лоскутами. Нару оглянулся, прикусил губу, растерявшись, как терялся всегда, когда перед ним стоял выбор, и надо было быстро принимать решение. Потом перевёл взгляд на отца, медленно продвигавшегося по улице, вытянув вперёд руку. Отсюда, с высоты, он выглядел так, будто просил подаяние — неприкаянный странник, склонивший голову под бременем болезней и несчастий. Даже его одежда в лучах солнца казалась серой, изношенной, чересчур свободной, словно иссушенное ветрами тряпье бродячего старца.
У Нару перехватило дыхание. Он глубоко вдохнул, чувствуя, как в груди всё сжимается и леденеет. Ощущение было ему знакомо: в детстве мама изредка, когда он не был болен, покупала ему фруктовый лёд; он ел его торопливо — как и подобает ребёнку, нечасто получающему такое лакомство и подсознательно опасающемуся, что его отберут — и однажды, засмотревшись на что-то — кого-то — отца, наверное, случайно проглотил большой кусок.
Он замер, стиснув зубы, пережидая боль.
Чёрт бы побрал этого Сая.
Как он посмел задержать его здесь?
Как он смеет видеть отца таким?!
Он глянул на него через плечо. Сай улыбался всё той же пустой, бессмысленной улыбкой, какой он улыбался всё время, но что-то в его лице выдавало затаённое злорадство.
Впрочем, сейчас было не до него.
Нару подхватил свой рюкзак, спрыгнул с крыши и бросился к Саске, расталкивая прохожих.
— Отец… — начал он, подскочив к нему и не зная, как оправдаться в своём отсутствии.
Саске остановился.
— А, это ты, — произнёс он совершенно безразличным голосом, словно только что вспомнил о его существовании.
Нару затеребил завязки на своём рюкзаке, не зная, что делать, и о чём говорить дальше.
— Что сказали в Академии? — наконец, спросил он.
— Они больше не будут к тебе цепляться.
Нару вымученно улыбнулся.
— Да? Это хорошо. Я… ждал тебя, но…
Саске пожал плечами.
— Я думал, ты пошёл домой.
— Нет, я задержался. То есть, не совсем…
— Прошу прощения, это я его задержал, — раздался за спиной Нару голос, уже успевший стать ему ненавистным. — И рад встрече, Саске-кун.
Саске вздрогнул и поднял голову. В его глазах, скрытых под длинной, неровной чёлкой, начал было разгораться и тут же потух алый огонь.
Сай шагнул вперёд и протянул ему руку, будто издеваясь. Нару еле сдержался, чтобы не ударить со всей силы по его тонким, почти девичьим пальцам.
— Ой, прости. Я забыл, что ты меня не видишь, — сказал Сай, подождав пару мгновений, и по его тону совершенно невозможно было понять, то ли он насмехался, то ли в самом деле забыл. — Я Сай, ты меня помнишь?
Саске нахмурился. Он не собирался сегодня снова использовать шаринган, и уж тем более ради какого-то недоумка, вздумавшего напоминать ему об их знакомстве, наверняка, случайном, но что-то — смутная тревога, странное ощущение на грани бессознательного подсказывало ему, что эта встреча была неспроста, и что за ней ещё что-то должно было последовать. Хотя, вполне возможно, у него уже просто перепутались все ощущения после произошедшего на полигонах и в связи с приближающимся… Приближающимся. В любом случае, проверить не мешало.
Саске активировал шаринган и внимательно изучил чакру незнакомца. В ней не было ничего особенного: мужчина, чуть постарше его, по всей видимости, черноволосый и черноглазый… Вот только его голос. Обычный, ровный, в меру приветливый... Слишком обычный, слишком ровный, слишком в меру приветливый.
«Орочимару», — подумал Саске внезапно. Орочимару разговаривал совсем не так, однако почему-то вспомнился именно он. Что-то общее с ним в этом Сае явно было… одинаково лицемерное.
— Не знаю никого с таким именем, — наконец, сказал Учиха.
— Я был в команде с Наруто и Сакурой в те годы, когда ты уходил к Орочимару, — сообщил Сай и улыбнулся ещё шире.
Саске в долю секунду, даже не глядя на его чакру, понял, чего тот добивался этой своей игрой на грани откровенного вызова. И тут же внутренне собрался, не позволяя себе ни единым движением выдать то, что эти слова что-то для него значили.
— Это мне ни о чём не говорит, — произнёс он спокойно. — Хотя я что-то припоминаю.
Мимоходом Саске скользнул глазами по чакре сына — растрёпанной, взбудораженной, иллюстрировавшей растерянность, жадное желание знать и попытки его подавить или хотя бы скрыть.
Сай подождал немного и продолжил:
— Меня не было в деревне с тех самых пор, как ты вернулся. Я выполнял разные дипломатические миссии… в том числе в Стране Молний. — Он остановился, снова проверяя реакцию на свои слова, и Саске напрягся. — Но Раикаге разорвал с нами все отношения.
Учиха крепче стиснул зубы, чувствуя, как по спине под рубашкой у него потекли капельки пота. В глазах запульсировала тупая, требовательная боль, отбрасывавшая его на уровень инстинктов, первейшим из которых было — воспользоваться возможностью шарингана и моментально получить ответ на застучавший в голове вопрос: «Неужели?!»
Саске заставил себя деактивировать шаринган, преодолевая небывалое сопротивление организма.
— Это плохая весть для Конохи, — проговорил он сдержанно.
— Да, — согласился Сай и внезапно резко перешёл на другую тему, будто осознав, что здесь он больше ничего не добьётся. Или что уже добился всего, чего хотел. — Кстати, я тебя поздравляю. У твоего сына настоящий талант.
— Талант? — машинально переспросил Саске, с трудом приходя в себя после всплеска хаотичных мыслей и чувств.
Нару захотелось застонать. И прикончить Сая — одним взглядом, как умел только отец. Но у него не было сил даже попытаться его заткнуть, слишком велико было то напряжение, которое он испытал за предыдущие несколько минут, пытаясь понять, что за смысл несли слова, произнесённые этим бледноносым придурком и совершенно очевидно — по крайней мере, для него — ранившие отца.
— Он прекрасно рисует, — сообщил Сай. — Разве ты не знал?
Учиха устало прикрыл глаза.
— Понятия не имел.
— Так и есть. И я бы даже хотел немного с ним позаниматься. Только мне кажется, Наруто-кун боится, что ты будешь против…
Саске бросило в жар.
Наруто-кун.
— Мне всё равно, — ответил он резко. — Пусть делает, что хочет.
— Вот и прекрасно! Тогда мы с ним договоримся о занятиях… попозже. В любом случае, Наруто-кун, тебе придётся зайти ко мне, чтобы вернуть это, — Сай подмигнул ему и положил руку на свёрнутую в рулон бумагу, торчавшую у него из сумки. Нару потребовалась минута, чтобы понять, что это было такое — его собственные рисунки, разлетевшиеся с крыши.
Он инстинктивно рванулся вперёд, но Сай проворно отступил и покачал головой.
— Позже. Позже, Наруто-кун, — проговорил он ласково и отошёл от них ещё на пару шагов. — Не буду вам больше мешать. Только одно… Саске-кун, — он посмотрел на него. — Знаешь, кого я видел в Стране Молний?
Саске выпрямился, чувствуя на себе его испытывающий взгляд и с трудом сдерживая дрожь в пальцах.
Сай улыбнулся.
— Тебе не интересно?
Саске ничего не ответил.
— Ну что ж… Тогда до встречи.
Он помахал им рукой и отправился вниз по улице, но Нару этого даже не заметил. Он с ужасом смотрел на отца, побледневшего до такой степени, что это сразу напомнило ему маму… когда он увидел её мёртвой.
— Папа… — прошептал он, забыв о том, что никогда не решался называть отца так в лицо, и схватил его за руку — почти инстинктивно.
Саске слабо сжал его пальцы.
Но им не дали остаться наедине.
— Учиха! — донеслось со стороны площади, и Нару увидел стремительно приближавшихся к ним АНБУ — капитана и офицера. — Немедленно иди к Хокаге. У тебя миссия. В Стране Молний.
Саске глубоко вдохнул, не отнимая руку у сына, и его пальцы расслабились.
— Мой ответ — нет, — проговорил он глухо и твёрдо.
— Чего? — не понял капитан.
— Передайте Хокаге, что я отказываюсь, — повторил Саске бесстрастно.
Капитан и офицер переглянулись.
— Ты что, спятил? — взревел тот, который был помоложе. — Никто не может игнорировать приказы Хокаге. А это именно что приказ, причём уже подписанный!
— Да? — проговорил Саске мягко и активировал шаринган. Нару почувствовал, как его пальцы напряглись, точно лапа хищника, готовящегося выпустить когти и нанести смертельный удар. — Ну так попытайтесь меня заставить.
Оба АНБУ молчали.
Наконец, старший и, видимо, более опытный, хмуро осведомился:
— Это что, окончательный ответ?
— Другого не будет.
— Какого чёрта, Учиха?! — снова взвился офицер, не обращая внимания на капитана, подававшего ему знак остановиться. — Ты же наш последний шанс узнать, что на уме у этих уродов из Страны Молний!
Саске молчал и как нельзя больше походил сейчас на статую, отрешённую, безразличную ко всему, взиравшую пустыми глазами на пустое голубое небо.
Офицер скрипнул зубами и через несколько неправдоподобно долгих минут махнул рукой.
— Мы передадим твои слова Хокаге, — пообещал капитан ледяным тоном и развернулся.
— Ублюдок… — не удержался от прощальной реплики офицер. — Если Раикаге развяжет с нами войну, и мы её проиграем — а мы её проиграем! — то это будет только твоя вина. Равнодушная сволочь.
Он прибавил словечко покрепче, но Саске не шевельнулся.
Нару подождал, пока АНБУ скроются из вида, и несильно сжал руку отца, напоминая о своём существовании.
— Война со Страной Молний — это так плохо? — спросил он, потому что знал, что это единственный из мучивших его вопросов, на который он мог надеяться получить ответ.
— Плохо для деревни.
— Но для тебя деревня не имеет значения, — сказал Нару скорее утвердительно, чем вопросительно.
— А для тебя? — внезапно спросил Саске.
Нару растерялся.
— Для меня?.. — повторил он в некотором недоумении. — Ну… наверное. В какой-то степени.
Он любил рисовать Коноху, любил разноцветные, весёлые крыши её домов, на которые можно было забираться в поисках одиночества, и его восхищала гигантская статуя Учихи Мадары в Долине Завершения, но если бы Саске вдруг решил покинуть деревню, Нару последовал бы за ним, ни секунды не пожалев об этом и ни разу не оглянувшись.
— Домой? — тихо спросил он.
Саске сделал шаг и внезапно остановился, прижав руку к глазам.
— Я не смогу дойти. Мне плохо, — сказал он просто.
Нару застыл, ошеломлённый этим признанием, совершенно невероятным для отца, никогда не говорившего о своей слабости.
Более того, Саске, похоже, ожидал какого-то его, Нару, предложения о том, что делать дальше.
Его сердце застучало с бешеной скоростью.
Он порывисто обернулся в поисках какой-нибудь скамейки.
На противоположной стороне улице Инузука Рэн, ненавидевший Нару, пожалуй, сильнее всех мальчишек в Конохе, корчил ему убийственные рожи, и солнце превращало его рыжие волосы в пылающий костёр.
Скамейки не было.
— Может, тебе прилечь? Хотя бы на траве, — предположил Нару с сомнением.
К его удивлению, Саске кивнул в ответ.
Помедлив пару секунд, мальчик подхватил его под локоть и повёл в сторону лужайки.
Когда они поравнялись с Рэном, тот беззвучно захохотал и обхватил себя руками за горло, изображая приступ удушья и старательно выпучивая глаза.
Нару остановился.
— Сдо-о-о-охнет! — пропел Рэн одними губами. — Совсем скоро он сдохнет, как и твоя любимая мамоч…
Он вынужден был отскочить, уворачиваясь от куная, пущенного в его сторону. Тем не менее, лезвие пропороло ему рукав футболки, и он шёпотом — стараясь, чтобы услышал Нару, но не его отец — обматерил маленького ублюдка Учиху.
Второй кунай оставил на его плече царапину.
— Ты, немочь бледная! Хлюпик несчастный! — сорвался Рэн, не удержавшись, на крик и отбежал на всякий случай подальше. — Всё равно это единственное, что ты умеешь! Все знают, что твои долбанные лучшие оценки — лучшие только в классе, а в схватке с реальным противником ты двинешь коней на первой секунде! Где это ты поранил голову? Шестилетка уделал тебя ниндзюцу?
Нару стиснул зубы, пытаясь удержать злые, отчаянные слёзы. Он зажмурился, и перед глазами у него заплясали алые круги и зигзаги. Внутри всё полыхало жгучей ненавистью, давнишней и ненасытной, превратившейся благодаря унижению на глазах у отца, в беспощадный пожар.
— Я убью тебя, — выдавил он. — Клянусь.
— Болтай-болтай! — крикнул Рэн на ходу, запрыгивая на крышу и устремляясь в сторону Академии. — У тебя чакры не хватит даже на то, чтобы выдрать у меня клок волос!
Нару запрокинул голову, не позволяя собравшимся в уголках глаз слезам скатиться вниз.
«Если бы у меня только был шаринган…»
Эта мысль появлялась у него не впервые. Она обжигала резкой обидой на собственный организм, подводивший бесчисленное количество раз, и в то же время успокаивала, смягчала страдания, обещая спасение, которое должно было рано или поздно прийти.
Уже скоро.
Ведь отец смог впервые активировать шаринган, когда ему тоже было двенадцать?
Нару глубоко вдохнул, сощурил глаза, болевшие от яркого солнца и слёз, которым он не давал воли, и решился посмотреть на Саске.
Его губы были сжаты в тонкую полоску, а выражение лица казалось презрительным.
«Ты ненавидишь меня за это?! За это?! — чуть было не закричал Нару. — За то, что я слаб?!»
Но он сдержался. Вытер глаза рукавом, выдохнул, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком похоже на всхлип, и шагнул на траву, увлекая отца за собой.
— Вот… здесь лужайка, — сдавленно проговорил он.
Саске лёг на спину, подложив одну руку под голову и прикрывая второй глаза. Нару сел рядом, скинул с плеча рюкзак, обхватил колени руками и бездумно уставился в пронзительно голубое небо, теряющееся за кружевом нежно-зелёной листвы деревьев. Он принялся пересчитывать разлапистые, чуть зажелтевшие листья на нижней ветке ближайшего к ним клёна — это успокаивало, и через какое-то время мучившее его горькое, злое отчаяние сменились опустошающим безразличием. В голове Нару чувствовал характерную сонную тяжесть; казалось, послеобеденное солнце, рассеяло в воздухе какой-то дурман — по крайней мере, Саске уже спал. Или дремал, если судить по его позе: рука, которой он прикрывал глаза, теперь белела среди травы, волосы разметал ветер, черты приобрели измождённое выражение.
Нару подался вперёд, жадно вглядываясь в его лицо, запоминая каждую деталь: тонкие лучики морщинок, потянувшиеся от уголков глаз; чуть искривлённые, будто в обиде на что-то, губы; глубокие, выбеленные временем шрамы, перерезавшие левую бровь и щёку.
Отец был красивым, и Нару нравилось смотреть на него. Но это было не так просто: он давно отпустил длинную, доходившую почти до кончика носа, чёлку, полностью скрывавшую его глаза. Для шарингана волосы не были помехой, а то, что окружающие не могли толком разглядеть его лица, Саске, похоже, более чем устраивало.
Нару замер на несколько секунд, боясь дышать, а потом отвернулся. Ему неожиданно захотелось рисовать, до дрожи в руках. Мысль о том, что теперь он может больше не скрывать своё увлечение от отца, принесла странное, болезненное возбуждение, как будто он собирался делать у него на глазах что-то постыдное.
Он потянулся за рюкзаком, достал карандаши и единственный уцелевший от рук Сая рисунок. Работы с ним оставалось немного, и он сам не заметил, как увлёкся, а увлёкшись, потерял счёт времени.
— Наруто…
Нару вздрогнул, чуть не выронив карандаш из пальцев. Потом посмотрел на отца. Тот повернул голову в его сторону, чуть приоткрыв затуманенные чёрные глаза. В этот момент он совсем не походил на человека, который ничего не видит.
— Что?.. — спросил мальчик едва слышно.
— Скажи мне, какого цвета сейчас листья? — голос Саске был непривычно мягким и в то же время исполненным глубокой скорби.
Нару положил карандаш на траву, медленно поднял один из сорванных листьев и поднёс его к глазам, не понимая, что происходит, что он сам делает.
«Наверное, я всё-таки уснул, и сейчас вижу сон, в котором думаю, что сплю», — подумал он ошеломлённо, настолько призрачным, нереальным внезапно сделалось всё вокруг: странный голос отца, его непонятный вопрос, то, что он впервые назвал его полным именем. Солнце медленно садилось в прозрачном небе, сливаясь с огненно-красной полосой, очертившей горизонт, и в его предзакатном свете деревья казались схваченными пылающими, золотисто-багряными красками поздней осени — осени, которой в Конохе, по большому счёту, и не было никогда.
Вокруг была такая тишина, будто время застыло на месте.
— Зелёные, — сказал мальчик дрожащим голосом, отчего-то чувствуя себя так, будто этим словом он разрушал целый мир.
Саске снова закрыл глаза.
Со стороны леса повеяло прохладой. Нару зябко подёрнул плечами и перевёл взгляд на свой почти законченный рисунок. В стремительно сгущавшихся сумерках он уже почти не мог различить линий, но продолжал вглядываться в бумагу, по-прежнему не понимая, да и не пытаясь понять, во сне или наяву он услышал слова отца.
Раздавшийся позади шорох вывел его из оцепенения.
На этот раз Саске точно проснулся. Он сидел на траве, скрестив ноги, и его силуэт резко выделялся на фоне темнеющего неба.
— Сколько часов я проспал? — спросил он хрипло.
— Около двух.
— Чем ты занимался всё это время?
— Я… — Нару поймал себя на том, что машинально пытается придумать отговорку, в которой больше не было смысла. — Рисовал. …Дорисовывал. Один пейзаж, — закончил он, сам не понимая, зачем упомянул эти подробности.
— Пейзаж? Ты рисуешь Коноху? — в голосе Саске внезапно проскользнуло нечто, похожее на интерес.
— Ну да… В основном, — подтвердил Нару, удивлённый этим внезапным вниманием к тому, что по определению внимание отца занимать было не должно.
— Этот Сай сказал, что у тебя получается хорошо… — продолжил Саске задумчиво, словно разговаривая сам с собой.
Нару молчал, не понимая, к чему он клонит.
Следующий вопрос прозвучал для него, как гром среди ясного неба.
— Ты можешь отдать мне один из рисунков?
Нару чуть не поперхнулся собственной слюной.
— Но… зачем?.. — изумлённо выдохнул он. — Ты ведь даже не сможешь его увидеть!..
В темноте не было видно выражения лица Саске, но его голос прозвучал резко:
— Хорошо. Не хочешь — как хочешь.
— Нет, подожди! — спохватился Нару. — Конечно… бери хоть все… Какой тебе нужен?
— Любой, — ответил Саске безразлично, заставив сына снова недоумевать, зачем ему вообще могло понадобиться то, что его явно не интересовало.
Нару повертел в руках рисунок, сомневаясь.
— Тогда забирай этот, — решился он. — То есть нет… Я закончу его дома и отдам тебе. Сегодня. Хорошо?
— Да.
Саске поднялся на ноги и отряхнул одежду.
Нару, не дожидаясь напоминания, протянул ему руку, и они медленно отправились домой через сверкавшую вечерними огнями деревню.

***
Через несколько часов Нару постучал в комнату отца.
Саске сидел на постели лицом к распахнутому окну. По комнате гулял прохладный ветер.
Мальчик поёжился.
— Ты просил мой рисунок… — напомнил он нерешительно, в глубине души опасаясь, что сейчас отец холодно скажет, что он бредит, и подобные вещи его не интересуют. — Я закончил.
— Я заберу потом.
Нару помялся на пороге.
— Тебе нужен только один? Или… может быть…
— Может быть, — согласился Саске отстранённо.
— Чёртов Сай… — пробормотал Нару сквозь зубы ¬— чуть громче, чем собирался.
— А что Сай? — отец повернулся к нему; его шаринган снова был активирован.
Саске мог заставить сына сказать правду или просто прочитать его мысли, однако оно и не требовалось: Нару просто физически не мог врать под пронизывающим, ледяным взглядом жутких алых глаз.
— Ему что-то от меня нужно, — признался он. — Я понять не могу, какого чёрта он ко мне лезет и зазывает к себе домой.
— Ну так пойди и узнай, — Саске пожал плечами.
— А ты не против? — удивился Нару.
— А почему я должен быть против?
— Мне показалось… он тебе не нравится.
Саске чуть сощурил глаза, сложив руки на груди, и голос его прозвучал тяжело и хлёстко:
— Я много раз говорил тебе, что ты можешь делать со своей жизнью всё, что тебе вздумается.
Нару вздохнул.
«Жизнь устроена несправедливо, — подумалось ему. — У меня есть то, чего так хотят другие, но оно мне совершенно не нужно».
Он видел, как рыдала, скорчившись, на полу Академии девочка — самая красивая из их класса — и умоляла отца позволить ей продолжать учёбу, стать куноичи, а не женой шепелявого старикашки из страны Волн, какого-то там Даймё.
— Абсолютно всё? — уточнил Нару горько, думая о том, что бы сказал отец, если бы он вдруг сообщил ему, что собирается сделать его дедушкой в тридцать один год. Или что хочет оставить путь ниндзя и стать монахом-отшельником. Или что задумал покончить жизнь самоубийством.
— Да.
Но вслух он предположил почему-то другое. То, что считалось у них в Академии самым страшным грехом.
— Даже если я захочу… ну, например, предать деревню и отправиться в бега?
Саске внезапно как-то странно дёрнулся. Тонкие чернильные узоры в его глазах зашевелились, расползлись, словно начал с огромной скоростью плести паутину невидимый паук. Нару задрожал, почувствовав, будто в него одновременно воткнулись тысячи тончайших игл с крючками на концах, пробираясь под кожу, в мысли, в сознание. Однако — ещё пара секунд — и ощущение прекратилось. Саске стоял у окна, повернувшись к сыну спиной, и кончики его пальцев подрагивали.
— Даже если. Я не подумаю тебя останавливать, — проговорил он глухим голосом. — Только имей в виду, что за сделанную один раз ошибку можно расплачиваться всю жизнь.
Нару смотрел на него широко распахнутыми глазами, всё ещё чувствуя под кожей холод невидимых щупалец.
— Мне жарко, — проговорил Саске минуту спустя своим обычным тоном —равнодушным, но не допускающим возражений. — Я собираюсь открыть окна. Не спи раздетым, если не хочешь простудиться.
Нару едва заметно кивнул, забыв, что отец не может этого видеть.
— Спокойной ночи, — сказал он тихо.

***
В три часа ночи Саске ещё не спал.
Он настежь распахнул все окна в доме, принял холодный душ и надел лёгкую одежду, но ощущение жаркой, прелой, прилипчивой духоты не покинуло его даже после того, как на улице наконец-то пролился дождь, подарив ночи упоительную, нежную прохладу, какая бывает только в самом начале осени.
Саске не чувствовал свежести.
Он лежал на спине, положив под голову руки, и невыносимо-сладкий аромат цветов и мокрой листвы, заполнивший комнату, только усиливал давящее чувство в его груди, не позволявшее не то что пошевелиться — просто глубоко вдохнуть.
Саске ненавидел собственную обострённую восприимчивость к запахам, потому что её было гораздо труднее подавить, чем излишне чувствительный слух, и свою склонность к предчувствиям, появившуюся тринадцать лет тому назад, потому что эти предчувствия никогда не бывали просто предчувствиями.
Ему было жарко, и хотелось сменить позу, перевернуться на бок, отыскать на подушке прохладное место, но что-то не позволяло этого сделать, словно он был опутан по рукам и ногам невидимыми нитями.
Впрочем, а ведь это действительно так, подумалось ему.
Когда его и без того горевший лоб обожгло огненной чакрой, и в темноте рассыпался фейерверк оранжевых брызг, Саске почувствовал почти облегчение.
— Так это ты, — сказал он. — Я был почти уверен.
— Да, — подтвердил Кьюби, запрыгивая в окно. — Я пришёл напомнить о том, что близится срок.
— Знаю, — коротко ответил Учиха.
Некоторое время он просто наблюдал за игрой девяти ослепительно-рыжих хвостов, скручивавшихся клубками или разворачивавшихся, по желанию Лиса, на всю длину комнаты. За столько времени Саске почти забыл о том, как выглядел мир по-настоящему, но Кьюби почему-то представал перед ним в своём истинном обличье, и это было странно — видеть что-то, напоминавшее о той реальности, которая исчезла для него тринадцать лет тому назад.
— Тебя что-то беспокоит, — заметил демон и улёгся на подоконнике, положив морду на лапы.
Саске промолчал.
Жёлтые лисьи глаза с вертикальными зрачками уставились на него, не мигая.
— Тебе кажется, что ты всё просчитал. И ты не понимаешь, откуда берётся ощущение угрозы, — медленно продолжил Девятихвостый.
— Дальше, — ровно сказал Саске.
Лис заклокотал.
— Я тебе не советчик, Учиха.
— Я не прошу совета.
— Трудно разобраться в собственных мыслях? Хорошо, я скажу. Ты чувствуешь, что всё закончится тем, что ты не выдержишь и сорвёшься.
— Невозможно, — резко возразил Саске. — Я уже в пятнадцать лет не позволял себе срывов. Сейчас мне тридцать.
— Но сегодня ты несколько раз еле удержался, — вкрадчиво проговорил Девятихвостый, обнажая клыки в довольной ухмылке.
— Нет, — Саске покачал головой. — Это происходит каждый раз, когда… Когда. Просто нервы. Это не имеет значения. Ничто не заставит меня сорваться.
— Учиха, я всего лишь озвучиваю твои собственные мысли, — напомнил Лис, посмеиваясь, и спрыгнул на пол.
Один из пылающих хвостов скользнул по телу Саске, и он задохнулся, потерял себя в ощущении безжалостного пустынного солнца, плавящего тело до состояния жидкой, бесформенной массы.
— Ты научился идеально исполнять свою роль, — последние слова Кьюби донеслись до него откуда-то издалека. — Но это может обернуться против тебя.
Саске зажмурился и прижал руки, оказавшиеся неожиданно и приятно холодными, ко лбу. Когда жар схлынул, он активировал шаринган, и темнота перед ним раскрасилась бледными, ночными полутонами синего и зелёного. То, что он видел, другому показалось бы сюрреалистической картиной, хаотическими мазками красок по мокрому холсту, однако он легко ориентировался в своём призрачном мире, ничуть не похожем на реальный, но выстроенном по тем же логическим законам. Всё, что существовало там — предметы, явления, люди — здесь оборачивалось свечением разных оттенков и разной насыщенности. Это свечение было не совсем чакрой, но Саске, не зная другого определения, для удобства называл его так. Первые несколько лет ему приходилось прикладывать усилия для того, чтобы мысленно привести картинку перед глазами в соответствие с реальным обликом вещей, потом он научился мгновенно получать информацию о мире — пусть и неполную — непосредственно из того, что видел.
Девятихвостый куда-то пропал, и только мерцающий след лисьей чакры тянулся через темноту на несколько метров. Саске, встав с постели, отправился вперёд, используя его как ориентир. Он бесшумно прошёл по коридору, остановился перед наполовину раскрытыми дверями в комнату сына и, помедлив, шагнул внутрь.
Синяя чакра Нару причудливо переплеталась с ядовито-оранжевой — Лиса, сидевшего у него на постели и заинтересованно вглядывавшегося в лицо мальчика.
— Спи, — прошептал Саске, подойдя к кровати сына, и мягко провёл в воздухе рукой, успокаивая взметнувшуюся было чакру. Синие искры закружились, захолодили его пальцы, словно снежная пыль, подхваченная ветром, и медленно растаяли в воздухе.
— Странный мальчик, — сообщил Лис. — По-моему, он всё равно меня видит.
Саске прикрыл глаза.
Кьюби наклонил морду к лицу Нару, обнюхивая его, и тот беспокойно зашевелился во сне. Рядом с ним раздался какой-то шорох; Саске опустил руку, пытаясь понять, что послужило источником шума, и чуть было не порезался об острые края бумаги. Он осторожно разжал пальцы сына, вытащил полуизмятые листки, свернул их в трубку и сунул в карман своей юката.
— Боишься, Учиха? — спросил Девятихвостый, то ли в насмешку, то ли просто из любопытства.
— Нет, — ответил Саске ничего не выражающим голосом.
— Боишься, — возразил Лис и ухмыльнулся. — Но не стоит думать обо мне. Ищи опасность вокруг себя.
Саске ещё раз прокрутил в голове случившееся за день. Встреча с Саем, разговор с АНБУ, странное поведение сына — каждое из этих событий вызывало у него мрачные ощущения и носило отчётливый отпечаток угрозы. А ведь ещё это могло быть…
— Но ты можешь исключить хотя бы один вариант, — почти что промурлыкал Кьюби.
Действительно, это было легко.
Саске снова протянул руку к чакре сына, погрузив пальцы в насыщенно-синие потоки, словно в воду, наклонился ниже, напрягая глаза…
….Нет. Нет.
Он резко поднял голову, заставляя себя деактивировать шаринган.
Нару тут же зашевелился.
— Исчезни, — тихо приказал Саске Девятихвостому.
— Что случилось? — сонно спросил Нару, сев на постели.
Саске помедлил с ответом, сомневаясь.
— Я ухожу, — сообщил он в конце концов.
Нару поморгал, стряхивая с себя остатки сна, потом встал с кровати и нащупал на стене выключатель. Посмотрел на часы.
— В полчетвёртого утра?
— …Да.
Нару прикрыл глаза, всё ещё с трудом соображая.
— Когда ты вернёшься? — наконец, спросил он.
Саске снова помолчал. Потом ответил, и его голос прозвучал как-то странно:
— Не знаю. Неделя. Может быть, две.
Нару посмотрел на него в замешательстве.
Две недели? Куда отец мог отправиться так надолго?! Он же не ходил на миссии. Вообще не отлучался надолго из деревни. Только один раз, четыре года назад…
В распахнутое окно ворвался ветер, занося в комнату несколько сорванных с деревьев листьев. По стеклу забарабанили капли дождя; сначала редкие и крупные, потом — всё чаще и чаще.
Нару застыл. Он инстинктивно опустил голову — так, что волосы упали ему на глаза, словно это могло спасти его от мелькавших перед ними картин.
Он не хотел вспоминать события четырёхлетней давности, он гнал от себя эти воспоминания, как мог, но сейчас, внезапно разбуженный посреди ночи и огорошенный отцовским известием, он не мог себя контролировать. Нару видел всё снова и снова.

В тот день мама попросила его развесить бельё во дворе. Корзина оказалась тяжёлой, а он всегда был слабым, болезненным ребёнком — никто не понимал, как у его отца, пусть слепого, но обладавшего превосходными физическими данными, мог родиться такой сын — так что он еле её дотащил. Внизу Нару обнаружил, что за то время, пока он чуть ли не волок свой груз по ступеням, в корзину нападали сорванные с деревьев листья.
Он остановился, восхищённо повертел их в руках, посмотрел сквозь жёлтую, просвечивающую мякоть на солнце, ненадолго показавшееся между облаками, и засмеялся. Потом опомнился, кинулся развешивать бельё, с трудом дотягиваясь до высоко натянутых верёвок. Когда корзина наполовину опустела, начал накрапывать дождь. Нару откинул с лица намокшие и потяжелевшие волосы, мешавшие обзору, и только потом сообразил, что теперь в развешивании белья не было смысла.
Он растерялся, замер с отцовской рубашкой в руках, не зная, что делать — собирать всё обратно в корзину или пойти сказать маме. Он никогда не отличался быстрой сообразительностью или хорошей реакцией и ужасно мучился из-за этого; ему казалось, что отец был этим недоволен, хотя тот никогда такого не говорил — просто констатировал факт в своей обычной отстранённо-иронической манере.
Наконец, Нару поскидывал в корзину то бельё, до которого дотянулся с первого раза, и бросился назад.
— Мама! — крикнул он, распахнув дверь.
Она лежала на полу.
Он выронил из рук корзину; мокрые вещи рассыпались по полу вперемешку с жёлтыми листьями, которые он хотел ей показать. Ведь в Стране Огня был мягкий климат, и деревья редко меняли цвет, даже зимой.
— Мама, что с тобой?!
Он подскочил к ней, не помня себя от ужаса, перевернул на спину и подавился собственным криком.
Она не была похожа на его мать. Не похожа на человека вообще; такое страшное, звериное выражение застыло на её лице, в выпученных глазах. Он сразу понял, что она была мертва, хотя до этого никогда не видел покойников.
— У тебя плохая реакция, — много раз говорил ему отец.
Позже Нару будет думать, поэтому ли он несколько часов просидел возле трупа матери, не в силах ни выскочить на улицу, ни позвать на помощь, ни просто пошевелиться.
Когда в дверь постучали, он не нашёл в себе сил встать и открыть. А потом его вдруг затрясло от дикой, иррациональной паники, что сейчас сюда войдут, увидят его и поймут, что это он её убил, потому что кто ещё это мог быть?! В дом же никто больше не заходил, никто, никто.
Он на негнущихся ногах добрался до окон, задёрнул все занавески, закрыл все двери и свалился где-то в углу.
О том, что происходило дальше, у него сохранились неясные воспоминания. Дождь прекратился, это он знал точно, потому что хорошо помнил, как яркое солнце, какое бывает только часа в 3-4 дня, заливало, просочившись сквозь занавески, деревянный настил жидкой ярко-красной и оранжевой краской. Кажется, он пытался заставить себя уснуть, считая мух, круживших над полом. А, может, это была только одна муха, и у него двоилось в глазах.
Потом ему сказали, что прошло то ли двое, то ли трое суток, но он не помнил. Жизнь для него вернулась в тот момент, когда чьи-то руки оттащили его от тела матери, подняли в воздух и куда-то понесли, и он понял, что отец вернулся. Следующие несколько часов они просто сидели на полу комнаты, Нару — на коленях отца, Саске — крепко прижимая его к себе. Вокруг ходили какие-то люди, что-то спрашивали, отец отвечал — Нару было плевать; единственная мысль, которая у него оставалась, была: «Не отпускай, не отпускай, пожалуйста, не отпускай меня», и, хотя он не произносил её вслух, Саске, кажется, понимал. И не отпускал его.
Он не позволил забрать сына в больницу, вообще не подпустил к нему врачей и в течение, наверное, месяца — первый и последний раз в жизни — ночевал у него в комнате.
Нару с детства любил отца, но они всегда были далеки друг от друга. В тот момент что-то, не поддававшееся его пониманию, связало их так, как не могло бы связать ничто другое. Их отношения после произошедшего не изменились; Саске оставался всё так же холоден и безразличен, но для Нару было совершенно очевидно то, что он осознал, прижимаясь холодным сентябрьским вечером не-влажной от слёз щекой к пропахшей потом отцовской рубашке: если Саске когда-нибудь исчезнет из его жизни, он умрёт.

Он поднял голову, возвращаясь к реальности.
«Неужели он всё-таки согласился на эту миссию в Стране Молний?..» — промелькнуло у него в голове. Однако вместо этого Нару спросил:
— Ты оставишь мне денег?
Деньги волновали его в самую последнюю очередь, но он просто не мог придумать, что другое сказать, чтобы оттянуть момент, когда отец уйдёт непонятно куда, как ушёл четыре года назад. Задавать вопросы, ответом на которые будет тяжёлый, мрачный взгляд и ощущение собственной ничтожности, он не хотел. Тем более, накануне двухнедельной разлуки.
Просить Саске остаться было бесполезно. Нару никогда не стал бы даже пытаться. К тому же, он прекрасно понимал, что и так видел отца куда чаще остальных детей в деревне.
— Возьми у меня в комнате. Если что — обращайся к Какаши.
Нару кивнул.
— Я взял твой рисунок, — внезапно вспомнил Саске. — Ты заснул с ним в руках. Это был тот, который ты мне обещал?
— Аа… да, — растерянно ответил Нару, не сразу сообразив, о чём идёт речь. — Конечно, бери.
— Тогда всё.
Саске развернулся к двери, но на полпути к выходу неожиданно остановился и замер. Потом оглянулся и медленно, через силу, проговорил:
— Нару, — его губы мучительно искривились. — Не натвори глупостей.

***
Когда Саске вышел из дома, небо на востоке уже начинало светлеть. Он не видел того, как пробивалась сквозь завесу серых дождевых облаков розовая полоска на горизонте, но наконец-то чувствовал свежесть утра и прохладу ветра, трепавшего его волосы и полы тяжёлого непромокаемого плаща.
День обещал снова быть жарким, но он направлялся к северу, и в том далёком месте, где он рассчитывал оказаться не позднее полудня, был совершенно другой климат.
Шаринган, его шаринган, давал Саске немыслимую скорость и немыслимые возможности, но и платить за них надо было высокую цену. Впрочем, он не собирался думать о расплате. Не сейчас.
Воздух плотнел и сгущался, а темнота перед глазами покрывалась узором сплетающихся красных нитей, словно сетью артерий. В конце концов, они превратились в густой кровавый поток, расходившийся в обе стороны мощными волнами, словно морская гладь, пропоротая носом моторной лодки.
Но Саске смотрел только вперёд, туда, где на расстоянии тысяч километров находилась его цель, пылавшая здесь алой путеводной звездой.
— Ты придёшь? Придёшь? — колотилась в его висках мысль, выражавшая всю суть стремительного, разрывавшего пространство движения.
И ему не нужно было прибегать к помощи шарингана, чтобы узнать ответ.
Да.
Он придёт.
Наруто.

TBC

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Mokushiroku | На полпути между прошлым и будущим | Глава 1

[Вансайрес]

Название: На полпути между прошлым и будущим
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Жанр: angst, drama, yaoi.
Рейтинг: R/NС-17 (для всего фика)
Персонажи/Пейринг: Наруто/Саске (в дальнейшем)
Дисклэймер: Вся трава — Кишимото, мой только новый способ приготовления.
Состояние: в процессе.
Предупреждения: страшное слово OC. То бишь, оригинальные персонажи. Да, они будут. И будут они много. Одному из них фик посвящён как минимум на треть, если не на всю половину.
От автора: Этот фик является прямым продолжением «Жизни после жизни».
"Жизнь" должна была закончиться совершенно по-другому. Но, промаявшись год и так и не сумев воспроизвести 4-ю часть, которую похоронил Ворд, я решила, что не судьба, и полностью изменила окончание, превратив его в сиквел. Поэтому возможны некоторые логические несостыковки. Мелкие. А ещё у вас может появиться ощущение, что вы читаете совсем другой фик Но... с этим ничего не поделаешь. Аффтар мог оставить «Жизнь» незавершённой, и, возможно, кому-то покажется, что это было бы лучшим решением. Но он решил воспользоваться уже созданными условиями и впихнуть в них сюжет, который возбуждает его писательские способности сильнее, чем все НаруСасу, вместе взятые.

Глава 1

День 27-го августа был знойным и солнечным, как и все дни этого небывало жаркого лета, и занятия в младших классах Академии опять проводились на улице. Новый учитель был скучным и произносил стандартные, заученные фразы, поэтому дети почти его не слушали и занимались своими делами — кто чем.
— Первое правило, которое вам необходимо запомнить, гласит о том, что…
Девочка с золотистыми глазами повернулась в сторону, чтобы сорвать цветок и воткнуть себе в волосы, и внезапно замерла, почувствовав на себе тяжёлый, немигающий взгляд.
— Кто это? — испуганно спросила она, потянув за рукав другую девочку и показывая ей на человека, сидевшего на лужайке наискосок от них.
— Ааа, это… Учиха Саске, — небрежно отозвалась её соседка и взмахнула рукой, когда подруга начала нервно приглаживать волосы. — Не обращай внимания, Аюми, он всё равно ничего не видит.
— Но он на меня смотрит! Именно на меня, я это чувствую! — возразила Аюми, паникуя.
— Ну… он видит что-то своё, никто не знает, что именно, — неохотно признала её подруга. — Да успокойся ты, он не опасный.
—…и поэтому долг каждого шиноби — ставить интересы своих товарищей по команде выше собственных.
Порыв ветра донёс эти слова до противоположной стороны улицы, и Саске вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна. Потом раздражённо поморщился.
Он давно научился подавлять излишнюю чувствительность организма по отношению ко всем посторонним звукам и ощущениям, однако часто случалось, что барьер, выстроенный им вокруг себя для защиты от внешних раздражителей, пробивало что-то совсем малозначительное. Хуже всего было, если это происходило во время его экспериментов с шаринганом, потому что тогда он моментально терял с немалым трудом достигнутую концентрацию.
Саске попробовал было снова напрячься, заставляя прорезавшие воздух энергетические потоки искривляться послушно его воле, однако глаза тут же заслезились, и он понял, что вряд ли будет способен на серьёзные упражнения в течение ближайших нескольких часов.
«Ладно, — подумал он с неудовольствием. — Займусь чем-нибудь попроще».
Попроще было — снова скользить взглядом по средоточию разноцветных нитей чакры метрах в стах от него, на этот раз расслабленно, и определять возраст, пол и прочие характеристики её обладателей.
«Мальчик, 10 лет, тип чакры — огонь, рыжие волосы, зелёные глаза».
«Девочка, 9 лет, тип чакры — молния, светлые волосы, золотистые глаза».
Совсем рядом темноту пронзила ярко-синяя вспышка, и прежде, чем Саске успел сообразить, кто это, мозг привычно констатировал: «мальчик, 12 лет, тип чакры...»
— Привет, — раздался над ухом знакомый голос. — Что ты тут делаешь?
Саске провёл ладонью по глазам.
— Хороший вопрос, — он усмехнулся. — Могу переадресовать его тебе.
— Я… — голос его собеседника внезапно дрогнул. — Ну…я гулял.
— С каких это пор ты любишь гулять по главной улице в солнечные дни? — поинтересовался Учиха с иронией.
— А ты?
— Мне было необходимо многолюдное место.
— Аа… хм.
— Тебе тоже?
— Я…
Синяя чакра внезапно как-то неестественно замерцала, и Саске мгновенно понял, что собирался сделать её обладатель. Не особенно задумываясь, он резко схватил мальчика за запястье и заставил его разжать пальцы. Послышался сдавленный вскрик, и что-то упало на землю. Учиха свободной рукой пошарил по траве.
— Что это? — спросил он, нащупывая бумагу.
— Ничего.
Саске собрал разлетевшиеся листки и протянул их владельцу.
— Как хочешь. Мне, в общем-то, всё равно. Однако реакция у тебя по-прежнему никудышная. Я уж не говорю про бессмысленность такого действия, как попытка спрятать что-то за спину от человека, который ничего не видит и только предугадывает движения по изменениям чакры. Если ты при этом всё равно считаешься лучшим в Академии, то я не представляю, что можно сказать про уровень остальных.
Ему не ответили.
Саске пожал плечами и отвернулся, казалось бы, напрочь забыв о том, что он не один.
— Ты правда знаешь наперёд всё, что я собираюсь сделать? — услышал он через несколько минут.
Учиха хмыкнул и снова повернулся в сторону голоса.
— Это возможно и при помощи обычного шарингана.
— А что тогда можешь ты?
— Много чего.
— Прочитать мои мысли?
— Например.
Синие сполохи, окружавшие невидимую для Саске фигуру, задрожали и заметались, словно языки пламени, потревоженного ветром.
— Ну и… о чём я сейчас думаю? — в голосе, произнёсшем эти слова, не чувствовалось ничего, кроме обычного любопытства, и Учиха едва заметно приподнял уголки губ: всё-таки мальчишка научился скрывать свои эмоции. Иногда. И не от него, разумеется.
— Ты правда хочешь, чтобы я это выяснил? — спросил он, вглядываясь в переливающиеся потоки энергии.
Синяя чакра стремительно меняла оттенки, свидетельствуя о крайней степени неуверенности её обладателя. Однако вслед за очередной вспышкой искристо-бирюзового послышалось упрямое:
— Да.
Саске прикрыл глаза и сложил руки на груди.
— Нет.
— Почему?!
— Мне это не интересно.
Синий цвет моментально потускнел и сделался едва отличимым от тёмно-серого.
— Кроме того, это требует довольно больших усилий. Сейчас я не в лучшем состоянии, — добавил Саске менее жёстко. — Если тебе так хочется, чтобы я что-то узнал, то почему бы просто не сказать об этом вслух?
Снова последовало несколько минут молчания, завершившихся не слишком уверенным:
— Это… вопрос.
— Ну спрашивай.
В очередной раз подул ветер, порывистый, слишком холодный для августовского дня. Он приносил облегчение на солнцепёке и в то же время казался чуждым и даже враждебным летней природе, словно вестник из далёких северных стран, появившийся в разгар праздника жизни и неумолимо напоминавший о том, что скоро придёт время для неизбежной смены времён года. Листва на деревьях зашуршала, заглушая звук дыхания мальчика, которое Саске всё время слышал у себя над ухом. А, может, тот просто перестал дышать.
— Кто такой Наруто и почему ты назвал меня его именем?
Саске застыл на месте. Он знал, что рано или поздно это должно было произойти, и всё-таки не ожидал. В голове промелькнуло, что лучше было и в самом деле прочитать мысли мальчишки. Тогда бы он, по крайней мере, имел несколько минут для того, чтобы сообразить, как действовать дальше.
— Кто тебе рассказал? — произнёс он резко, отказываясь от соблазна сделать вид, что ничего не понимает.
— Неважно.
— В таком случае обращайся за подробностями к тому же человеку, от которого ты получил эту информацию.
— Ты мне не ответишь?
— Ты же не отвечаешь мне.
В третий раз между ними повисла тишина.
Саске подождал несколько минут, гадая, что победит в его сыне: желание выяснить правду или упрямство. Потом, так и не дождавшись реакции, сказал с лёгкой усмешкой:
— Ты же понимаешь, что я в любом случае узнаю всё, если захочу. В отличие от тебя… Нару.
Он так и не сумел заставить себя называть его полным именем. Просто не мог выговорить. Произносить было нелегко даже этот сокращённый вариант, и каждый раз внутри всё противилось.
— Ты не захочешь, — пробормотал мальчик.
— Откуда такая уверенность? — Учиха приподнял брови.
— Ты же не пойдёшь против собственных слов. А ты сказал, что тебе не интересны мои мысли, — пояснил Нару, вздохнув.
Саске снова усмехнулся.
— Что же, ты прав. Кажется, ты научился иногда делать правильные умозаключения. Поздравляю.
Чакра Нару вяло всколыхнулась в ответ на сомнительную похвалу и сильнее — когда Саске поднялся с травы и вытянул вперёд руку.
— Помоги мне.
Нащупав ладонь сына, он деактивировал шаринган, позволяя отдохнуть давно болевшим от напряжения глазам, и мир вокруг погрузился в кромешную тьму. В такие моменты Саске был совершенно беспомощен, и это напоминало ему дни тринадцатилетней давности, когда он так же, как сейчас, мог нормально передвигаться, только держась за руку Наруто. Другого Наруто.
Иногда это казалось Саске забавным: в мире существовало только два человека, от кого он принимал помощь в таком состоянии, и обоих звали одним и тем же именем.
— Здесь ступенька, — предупредил его Нару.
Саске остановился.
— Имей в виду, что если ты собираешься начать задавать вопросы потом, то ответов не будет, — внезапно сказал он.
Рука, сжимавшая его пальцы, дрогнула.
— Я не знаю этого человека, — проговорил Нару медленно. — Первый раз видел в деревне. Но он, кажется, знает тебя.
— И что он тебе сказал?
— Что человек, чьим именем меня назвали, тоже любил рамен.
— И всё?
— Всё.
«Ладно, — подумал Саске. — Скорее всего, совпадение».
— Наруто был моим другом, — сказал он вслух. — Тебе этого достаточно?
Нару помедлил.
— Он… жив?
Саске нащупал свободной рукой шершавую стену дома и прислонился к ней, пережидая вспышку острой боли в глазах.
— Это не имеет значения, — ответил он глухо. — Пойдём.

***
— Нару.
Голос учителя доносился до него откуда-то издалека, сквозь обволакивающую пелену сна наяву.
— Нару.
Он приоткрыл глаза и посмотрел через ресницы на опустевший класс. Значит, занятия уже закончились, и все ушли, а он даже не заметил.
— Учиха!
Нару обречённо вздохнул и поднял голову с парты, встречая встревоженный взгляд Ируки-сенсея.
— Что? — хмуро спросил он.
— Это я хочу узнать «что», — возразил Ирука. — Что с тобой происходит все последние недели? Ты опаздываешь, спишь на занятиях, не выполняешь задания. Я не хотел отчитывать тебя при остальных, но это уже переходит всякие границы. Ты забываешь о том, что до экзаменов осталось меньше полугода. Такими темпами ты скоро окажешься в числе худших учеников выпуска, хотя всегда был первым.
Нару пожал плечами.
— Мне всё равно.
— С каких пор? Я же знаю, какого труда тебе стоили эти неизменно лучшие результаты. И теперь ты собираешься перечеркнуть четыре года усилий?
Нару подпёр рукой голову, потеребил чёрные пряди, посмотрел скучающе в окно. Потом сказал:
— Я пришёл к выводу, что усилия не имеют значения при отсутствии таланта.
— Не говори глупостей! — сердито отозвался Ирука. — С чего ты взял, что у тебя нет таланта?
Мальчик невесело усмехнулся.
— Скажите ещё, что мои успехи ничуть не хуже, чем у отца в таком же возрасте.
Учитель досадливо поморщился. И почему только все Учихи были одержимы стремлением догнать и перегнать кого-то из своих родственников?
— Саске это Саске, а ты — это ты. Незачем сравнивать.
— Конечно, потому что тут и сравнивать нечего, — согласился Нару с мрачной иронией.
Ирука покачал головой. Перед глазами внезапно встали дни восемнадцатилетней давности, когда он только-только начинал преподавать в Академии; Саске, такой же замкнутый и необщительный, как его сын сейчас, и Наруто, устраивавший из каждого занятия балаган. Нару внешне не отличался от первого и носил имя второго, однако характером не был похож ни на одного из них. Он старался — осознанно или нет — подражать поведению отца, однако любой, кто знал того в детском возрасте, сразу замечал разницу. Глаза Саске всегда были полны мрачной решимости, придававшей его облику какую-то законченность и обречённость, и этого Нару не мог скопировать при всём желании. Он оказался не менее упрям, чем отец, но его упрямство было другого рода — надрывное и саморазрушительное. С первых же дней в Академии он до потери сознания выматывал себя тренировками, стремясь добиться лучших результатов, что было не просто сложно, но и опасно, учитывая его серьёзные проблемы с системой чакры — последствие какой-то тяжёлой болезни в младенчестве, вроде бы. Однако что-то — кровь Учихи, или, чёрт его знает, имя Наруто? — сыграло свою роль, и мальчишка сделал почти невозможное. Вот только теперь он, похоже, поставил перед собой цель уничтожить всё, чего сумел достичь, и собирался добиваться её с не меньшим неистовством.
— У тебя есть все предпосылки для того, чтобы стать хорошим шиноби, — твёрдо сказал Ирука. — А гениальность… поверь, иногда от неё только вред.
«Жаль, что он не знает всей этой истории с Итачи… да и с самим Саске. Может, тогда бы понял меня», — пронеслось у него в голове.
— Для того, чтобы быть лучшим, вовсе не обязательно обладать какими-то особыми талантами. Самое главное — уверенность в своих силах, — продолжил учитель, мысленно добавляя, что Наруто именно так бы и сказал. Впрочем, помогло ли это Наруто?..
Ирука вздохнул.
«Если считать, что главной целью Наруто было вернуть Саске жизнь, то да, помогло», — пришёл сам собой ответ.
Нару поднял на него большие чёрные глаза. На этот раз его взгляд был просто печальным, лишённым привычной колючей неприязни ко всем окружающим.
— А кто вам сказал, что я когда-то хотел быть лучшим?
— Но зачем-то же ты этого добивался.
Нару покатал по парте карандаш, забытый его соседкой. Потом сжал его в пальцах, дождавшись характерного хруста, и скинул обломки на пол.
— Я думал, это поможет.
Чувствительный к беспорядку Ирука болезненно поморщился, глядя на разлетевшиеся по недавно вымытому полу щепки. Спрашивать «поможет в чём?» не было смысла — он и так всё понимал. Какаши однажды предположил, то ли в шутку, то ли всерьёз, что помешанность на ком-то из членов своей семьи была одной из передающихся по наследству особенностей улучшенного генома Учих. А уж в чём именно выражалась эта помешанность — в ненависти или в любви — не имело, если судить по проявлениям, большого значения.
Впрочем, — мелькнуло у Ируки — было бы всё-таки хуже, если бы Нару ненавидел отца и мечтал его убить. По крайней мере, друга, который вытащил бы его после этого из ада, у него не было.
— Нару. У тебя какие-то проблемы с отцом? — решительно спросил Ирука, подумав, что с этого и надо было начинать.
— Нет.
«Ничего такого, чего не было раньше», — мысленно добавил Нару и опустил голову, разглядывая собственные аккуратно обмотанные бинтами руки.
— Тогда что с тобой случилось?
— Ничего. Просто… сентябрь. Скоро будет.
Ирука смотрел на него пару секунд с непониманием, а потом вдруг хлопнул себя по лбу.
— Чёрт, я ведь забыл совсем, что в сентябре… Прости меня.
— Четыре года прошло, — сказал Нару с тоской и посмотрел в окно на залитую солнцем площадь.
— Послушай. Ты можешь, если хочешь, не ходить какое-то время на занятия. Я же всё понимаю. Отдохни дома.
— Я предпочитаю быть здесь. Если вы не возражаете, конечно, — Нару криво усмехнулся и встал из-за парты. — Я могу идти?
Ирука кивнул, чувствуя себя абсолютно измотанным этим не приведшим ни к чему разговору.
— Нару! — позвал он внезапно, когда мальчик уже ступил за порог аудитории.
Тот обернулся, хмуро посмотрел через плечо.
— Скажи Саске, чтобы он зашёл в Академию.
— Он не придёт.
— А ты всё-таки скажи. Хорошо?
Мальчик пожал плечами и зашагал по коридору.

***
Выйдя на улицу, Нару постоял немного возле дверей Академии, позволяя ветру играть с его волосами.
— Скоро осень, — сказал он вслух. Он имел привычку разговаривать сам с собой, когда никого не было рядом.
Откуда-то принесло несколько пожелтевших кленовых листьев и бросило ему под ноги. Нару наклонился, поднял один, провёл пальцем по твёрдым прожилкам.
— А потом зима.
Он вздохнул и оглянулся, чтобы удостовериться, что никто не слышит его монолога. Потом разжал пальцы и выпустил черенок листа, позволяя ему плавно спикировать на нагретую солнцем землю и продолжить свой путь вниз по улице.
— Куда мне идти?
Вариантов было немного. Он мог либо вернуться домой, либо забраться на какую-нибудь крышу и заняться рисованием. Нару склонялся ко второму варианту. Было часа три дня и довольно немноголюдно на улицах, так что вряд ли его мог кто-то заметить. И это было лучше, чем дожидаться дома полночи, пока отец пойдёт спать.
Отец…
«Я должен передать ему, что его просили зайти в Академию», — пронеслось в голове. Внутри всё сжалось от невольной надежды и тут же оборвалось — от осознания её фальшивости. Саске, скорее всего, вообще пропустит его слова мимо ушей. В последние дни он был занят исключительно своими тренировками и приходил домой с настолько мрачным выражением на лице, что Нару почти не решался с ним заговаривать, тем более что ни одного достойного повода не находилось.
Теперь повод был.
Более того, можно было сказать, что его попросили позвать отца немедленно. Тот, конечно, не пойдёт, но зато ему будет чем оправдать нарушение негласного запрета прерывать его тренировки.
Нару развернулся и решительно направился к полигонам.

Саске был там. Просто сидел, прислонившись спиной к одному из врытых в землю деревянных столбов — наверное, отдыхал. Нару постоял немного, наблюдая за ним и не понимая, почему отец не чувствует его присутствия. Или чувствует, но слишком разозлён? В любом случае, сейчас он не был ничем занят, и не поворачивать же назад, так что…
Нару сделал несколько шагов по направлению к столбам.
— Привет, я… — начал он.
И не успел договорить.
Саске повернул в сторону голоса мертвенно-бледное лицо. Жуткие узоры шарингана проступили в его глазах алыми волнообразными линиями, словно кровавая лава, растёкшаяся по выжженным дочерна склонам вулкана, и Нару внезапно ощутил вокруг себя пустоту. А дальше в голове что-то взорвалось отчаянной болью, и он увидел перед собой странное существо, которое так часто ему снилось: лисицу с девятью огненными хвостами. Потом Нару обнаружил себя бредущим через бескрайнее золотистое поле, и тут же — склонившимся над чьим-то бездыханным телом. Последним, что он запомнил, был собственный исступлённый шёпот: «Ты убьёшь меня?..»
Впрочем, может быть, он просто произнёс это вслух.

Когда он очнулся, Саске стоял рядом, и глаза его были пустыми и чёрными. Нару с трудом приподнял голову и обнаружил себя лежащим на груде искорёженных сучьев. Судя по всему, его отшвырнуло на несколько сотен метров, и он врезался в дерево, которое не выдержало чудовищной силы удара и просто-напросто треснуло пополам.
— Сломал что-нибудь? — осведомился Саске будничным тоном.
Нару встал, упираясь руками в колени и еле удерживая равновесие. Тело болело адски, но кости, вроде бы, были целы.
— Кажется, нет, — выговорил он с некоторым усилием.
— Жаль. Был бы тебе урок.
По шее текло что-то тёплое. Нару поднял руку, ощупывая пораненный затылок, а потом долго смотрел на окровавленные пальцы сквозь до сих пор не рассеявшуюся перед глазами мутную пелену.
— А то, что я остался жив… тоже жаль? — прошептал он, не глядя на отца.
— Будешь строить из себя несправедливо обиженного? — поинтересовался Саске ледяным голосом.
Нару оглянулся на поваленное дерево. Удивительно было ещё, что его не пришибло рухнувшим на землю стволом. Он молча достал из прикреплённой к поясу сумки бинт, обмотал им голову и вытер с шеи кровь.
«Он же не знал, что это я. То есть, знал, но не успел остановиться…Чёрт».
Нару любил врать самому себе, но, увы, совершенно не умел этого делать.
— А ты бы смог… убить меня? — внезапно спросил он севшим голосом.
Губы Саске сжались в тонкую полоску.
— Я никого не убиваю, — отрезал он и тут же переменил тему: — Что тебе здесь понадобилось?
Нару отошёл на пару метров и прислонился к непострадавшему дереву. У него до сих пор дрожали колени, и он боялся, что его в любую минуту может стошнить.
— Пришёл сказать, что тебя зовут в Академию.
— Зачем?
— Сделать тебе выволочку по поводу моей отвратительной учёбы.
— Вот как? Мне казалось, что ты хорошо учился.
— Всё изменилось, — сказал Нару с некоторым вызовом.
Саске пожал плечами.
— Меня не волнуют твои успехи или неуспехи в Академии.
— Зато их волнуют. Впрочем, я сказал, что ты вряд ли придёшь.
Саске попятился, пошарил рукой вокруг себя и, нащупав ствол дерева, прислонился к нему, неосознанно повторяя действие сына. Теперь они стояли друг напротив друга в одной и той же позе, и Нару заворожено смотрел на отца. Саске практически всегда ходил с активированным шаринганом, который в какой-то степени заменял ему зрение, и поэтому за столько лет он так и не научился, подобно большинству слепых, более-менее ориентироваться в условиях полной безвидимости. Однако иногда ему всё же приходилось давать глазам отдых, и в такие моменты он выглядел жалко. Когда Нару видел его неуклюжие движения, неловкие жесты, вытянутые вперёд руки, внутри у него всё разрывалось от странной, мучительной боли, и в то же время волнами накатывал восторг от сравнения этой беспомощности отца с чудовищной, невообразимой силой, скрытой в его невидящих глазах.
Мальчишки, которые терпеть не могли Нару за неприветливость и нежелание участвовать в играх, любили дразнить его отцом-калекой, и каждый раз он содрогался от бессильной ненависти, не понимая, почему Саске не ходил на миссии, не показывал никому этой своей силы, позволял так к себе относиться.
— Хорошо, я схожу, — неожиданно сказал Учиха.
— В Академию?.. — растерянно уточнил никак не ожидавший подобного ответа Нару.
— В Академию — подтвердил Саске. — Всё равно благодаря тебе, — подчеркнул он, — сегодня я тренироваться уже не смогу.
Нару опустил голову. Извиняться он не умел, да и, кроме того, был абсолютно уверен в том, что отцу его извинения нужны не были.
— Сейчас?
— Сейчас.
Нару подождал несколько минут, вглядываясь в красивое, утомлённое лицо отца. Когда его шаринган был деактивирован, чёрные глаза казались пустыми, однако Нару любил их именно такими — расфокусированный, ничего не выражающий взгляд, со стороны казавшийся взглядом безумца.
«Он же сказал, что не сможет больше тренироваться. Тренироваться… или вообще использовать шаринган?»
Его снова затошнило, но на этот раз не от боли, а от мучительного ожидания, вызвавшего дрожь во всём теле. Ведь если отец не станет активировать шаринган, то…
— Чего ты ждёшь? — тихо спросил Саске, и Нару проклял себя за то, что не решился протянуть ему руку раньше. Впрочем, точно так же он проклял бы себя, если бы сделал это, а оказалось, что отец собирался идти сам.
Обратно они шли молча; Саске, сосредоточенный на каких-то своих мыслях, и Нару, сжимавший его пальцы, оглушённый этой внезапно случившейся близостью, не замечавший за своей спиной насмешек. Саске редко позволял себе деактивировать шаринган прямо на улице, и вот уже — второй раз за последнюю неделю. Значит, что-то было неладно, не так? Нару никогда всерьёз не думал о том, что отец мог тоже умереть, однако…
— Подожди меня где-нибудь здесь, — голос Саске оторвал его от мрачных размышлений. — Дальше я пойду сам.
Нару кивнул, отпустил его руку и тут же отвернулся, не желая видеть, как отец медленно идёт вдоль здания Академии, ощупывая рукой стену.
Рядом нарисовалась стайка ребятни, оккупировала с визгом поляну и принялась оспаривать друг у друга права на качели. Нару поморщился, совсем не желая находиться в центре этой шумной возни. Он посмотрел на солнце, ощутимо склонившееся к горизонту, потом на часы, которые никогда не надевал, но неизменно таскал с собой в рюкзаке вместе с бумагой и карандашами, и попытался прикинуть, сколько времени у отца займёт разговор. По его представлению, выходило никак не меньше получаса, а, значит, у него была возможность закончить начатый утром рисунок. Да и освещение сейчас было самое подходящее.
Он свернул на центральную улицу и продолжил свой путь уже бегом. Когда сверху показалась знакомая крыша, неровно покрытая серо-голубой краской, он легко запрыгнул на неё, скинул с плеча рюкзак и растянулся на животе, рискуя съехать вниз по наклонной поверхности. С этого места открывался прекрасный вид на деревню; несколько минут Нару просто лежал, впитывая тепло нагретой солнцем черепицы, и скользил взглядом по разноцветным домам, утопавшим в ещё по-летнему беззаботной, зелёной листве. Потом он пересел на конёк крыши, разложил вокруг себя карандаши и вытащил из рюкзака пачку незаконченных рисунков.
Погрузившись в своё занятие, он и не заметил, как по голубой черепице растеклась длинной чернильной кляксой чья-то тень.
А когда заметил, было уже поздно.
— Привет, Наруто-кун, — раздался позади него весёлый голос. — Я же говорил, что мы ещё увидимся.


***
Академия оглушила Саске ворохом неожиданных, давно забытых ощущений. Сколько лет он уже тут не появлялся? Семнадцать, восемнадцать? Кажется, ни разу с тех пор, как сам здесь учился. Знакомые звуки — хлопанье дверей, топот ног, чей-то далёкий смех, запахи — свежевыкрашенные стены, обструганное дерево, подействовали сильнее, чем мог бы подействовать вид знакомых мест, и в сознании моментально воскресли картины двадцатилетней давности, точно ожил призрачный, многократно повторяющийся, но каждое утро ускользающий из памяти сон. Саске остановился, опустил голову, позволяя себе на пару минут погрузиться в давно исчезнувший мир собственного недолгого детства и скомканной юности — мир, скорбной, светло-печальной тенью скользнувший перед глазами, чтобы через несколько мгновений вновь погрузиться, теперь уже навсегда, в мрачные глубины небытия.
Задумавшись, Саске споткнулся обо что-то, и это окончательно вернуло его в реальность. Он встряхнул волосами, и последние отголоски минувшего рассеялись, словно пар от дыхания, исчезающий в морозном воздухе.
Мимо ходили люди, и Саске поморщился, досадуя, что не может позволить себе активировать шаринган. Он не любил, когда его видели в таком состоянии, а в последнее время приходилось допускать это довольно часто. Глаза нельзя было перенапрягать — особенно сейчас, когда приближался срок, и уже тем более после произошедшего на полигоне. Еще непонятно, чем это всё отзовётся, какие будут последствия. По идее, всё должно было быть в порядке, ведь он же не делал ничего намеренно, не хотел, но кто его знает… Чёртов мальчишка, понимал же, что нельзя. Сам и поплатился, и хорошо ещё, если на этом всё закончится.
Саске сказал кому-то, что пришёл поговорить по поводу своего сына, Учихи Наруто, попросил позвать его учителя и толкнул дверь в одну из аудиторий — свободную, судя по тому, что из неё не доносилось никаких звуков. Он прошёл вперёд, сел за парту, положил на стол вытянутые руки и опустил на них голову, только в этот момент понимая, насколько же сильно он измотался. Он посидел несколько минут, заставив себя расслабиться и отключиться от мыслей, до тех пор, пока пальцы, бездумно скользившие по нагретой солнцем поверхности стола, не нащупали какие-то странные неровности. Тактильная память сработала первой, и Саске напрягся, ещё сам не понимая, отчего. Потом ещё раз исследовал вырезанные на парте знаки и усмехнулся. Конечно же, фамильный знак клана Учиха, который он выцарапывал кунаем во время особенно скучных лекций. Значит, где-то рядом должно быть и… Саске сместил руку вправо, и, разумеется, они были там — неаккуратно выдолбленные в дереве иероглифы: «Учиха Саске — придурок».
За столько лет эта фраза не истерлась. Наруто хорошо постарался.
— Надо же, кого я вижу, — дверь хлопнула, и позади раздался знакомый голос. — Очень мило с твоей стороны вспомнить, наконец, о существовании сына.
— Какаши? — Саске поднял голову, но не обернулся в его сторону. — С каких это пор ты преподаёшь в Академии?
— Не преподаю и не собираюсь. Однако, видишь ли, Ирука не ждал, что ты появишься так скоро, поэтому не успел отменить все свои встречи и лекции, а также расстелить красную ковровую дорожку.
Саске сделал нетерпеливый жест рукой.
— Может, обойдёмся без этого? — спросил он раздражённо.
Какаши прислонился к стене и скрестил на груди руки.
— А, может, ты всё-таки повернёшься ко мне лицом?
— Я сейчас всё равно ничего не вижу, к чему это?
— Зато я вижу. Не спорю, твой затылок выглядит очень… живописно, но я как-то привык к другому стилю общения. Когда видишь лицо собеседника.
— И это говорит человек, всю жизнь проходивший в маске? — съязвил Саске, но всё-таки повернул голову и демонстративно откинул с лица волосы. — Так что ты здесь делаешь?
— А я тебе уже сказал. Ирука занят и попросил меня поговорить с тобой.
— Занят, вот как? — губы Саске саркастически искривились. Он не стал озвучивать своей уверенности в том, что учитель просто-напросто не смог заставить себя говорить с тем, кого считал повинным в случившемся с Узумаки Наруто.
— Да, — подтвердил Какаши холодно. — Кроме того, мне и самому всё это небезразлично. Всё-таки Нару сын твой и Сакуры, а вы оба что-то для меня значили.
— О, да. Ведь он мог быть твоим сыном, не так ли?
— Я смотрю, ты как был сволочью, так и остался, — сказал Какаши спокойно.
— Спасибо, но это я уже слышал, — Саске слабо усмехнулся. — Всё ещё не можешь простить мне, что я увёл её у тебя тогда?
— Хватит, Саске. Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я всегда желал ей… вам обоим только счастья. К сожалению, не сложилось. Но давай вернёмся к нашей теме.
— Ну я тебя слушаю.
Какаши подошёл к Саске вплотную, наклонился над ним, посмотрел в подёрнутые мутной пеленой невидящие глаза.
— Чего ты добиваешься?
Саске отстранился от него и провёл рукой по лбу.
— Чего я добиваюсь? — повторил он с какой-то безграничной усталостью, словно слышал этот вопрос каждый день по десятку раз.
— Саске, я ведь тебя знаю. Я помню, что было с тобой четырнадцать лет назад, после смерти Итачи. Ты можешь нормально жить… нет, не жить, хотя бы просто функционировать, только когда у тебя есть цель. Во имя которой можно принести в жертву всех окружающих с их чувствами и себя самого. Ты по-другому не можешь.
Саске дёрнулся и недовольно, почти зло — хотя теперь он почти никогда не позволял себе резких выпадов — произнёс:
— Это что, имеет какое-то отношение к моему сыну?
— Да. Я не знаю, какая у тебя цель все последние двенадцать лет, но Нару, по всей видимости, к ней не относится и попадает в число тех, кому предстоит быть сметёнными на твоём пути непонятно к чему, — Какаши помолчал. — Я только одного не понимаю, Саске. Какого чёрта ты всё это затеял? Ведь это было твоё желание, не Сакуры — иметь детей.
— Возрождение клана не является, по-твоему, достаточным основанием? — спросил Саске, помедлив, словно он собирался произнести нечто совсем другое и передумал только в последний момент.
— Учиха, тебе не десять лет, чтобы считать, что возрождение клана заключается в том, чтобы нарожать побольше детей. К чему было заводить ребёнка и целенаправленно губить его спустя двенадцать лет? Или ты проникся философией Итачи и считаешь, что таким образом делаешь его сильнее?
Саске всего передёрнуло, как будто в лицо к нему прыгнула крыса. Он до крови закусил губу, явно стараясь взять себя в руки и не допустить вспышки бешенства.
— Хватит. Хватит, — повторил он, тяжело дыша. — Я не пытаюсь сделать его сильнее. Я вообще ничего с ним не делаю.
Какаши кивнул.
— И именно этим ты его и губишь. Саске, он совершенно на тебе помешан, и это только прогрессирует. Он не видит ничего и никого, кроме тебя. — Какаши невесело усмехнулся. — Иногда мне кажется, что он просто в тебя влюблён.
— Не говори глупостей. — Учиха поморщился. — Дети не влюбляются в собственных родителей.
Какаши посмотрел на него каким-то странным взглядом.
— А младшие братья — в старших, не правда ли?
— Мне было пять лет, — не стал отрицать Саске. — А ему уже двенадцать.
— Всего двенадцать, — поправил Какаши. — Кроме того, существует такая вещь, как психологический возраст, и он не всегда совпадает с реальным.
— Хочешь сказать, что реальный возраст моего сына — пять лет?
Какаши вздохнул.
— Нет. Но психологические травмы, полученные в детстве, всегда в чём-то задерживают развитие и фиксируют его на том возрасте, в котором произошло шокировавшее событие. Заметь, что Нару было восемь, когда умерла Сакура. Столько же, сколько тебе тогда.
Саске прикрыл глаза, успокаиваясь, и сказал уже ровным, бесстрастным тоном:
— Потерять мать — не то же, что потерять абсолютно всех.
— Да, — согласился Какаши. — И её не убивал его родной брат. Но, Саске, вы двое были для него всем. Он лишился матери, которую любил безумно, и все свои чувства перенёс на тебя. А ты ведёшь себя с ним совершенно по-свински, наплевательски. Так что считай, отца у него тоже нет. Он абсолютно замкнулся в себе, ни с кем не общается, не дружит.
Саске усмехнулся.
— Предлагаешь мне учить его дружить? — спросил он с горькой издёвкой.
— Предлагаю тебе не повторять историю с Итачи. Ты уж прости, что я сегодня столько раз произношу это имя, но пока то, что я вижу, сильно напоминает мне ваши с ним отношения. Только в ещё более жестоком варианте.
Саске вздрогнул.
— История не повторится. Хотя бы потому, что нет людей, которых он любит, и которых я мог бы убить, — сказал он всё ещё ровным, но уже слегка напряжённым голосом.
— Саске, ты прекрасно понимаешь, что я говорю не об убийствах. Не делай из сына свою копию.
— Он не моя копия. Он вообще на меня не похож.
— Не похож, — подтвердил Какаши. — Но очень старается. И ты этому всячески способствуешь. Иногда мне начинает казаться, что ты сознательно заставляешь его пройти по твоему пути.
На этот раз Саске не выдержал.
Он вскинул голову, вцепившись побелевшими пальцами в край стола, и глаза его вспыхнули яростным алым цветом.
— Прекрати говорить о вещах, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия! — выкрикнул он в бешенстве. И тут же осёкся, согнувшись пополам, точно от сильной боли.
— Что с тобой? — удивился Какаши.
Саске прикрыл глаза ладонью и выставил вперёд другую руку, не позволяя ему подходить слишком близко.
— Ничего, — проговорил он с усилием. — Просто перенапрягся сегодня с шаринганом.
Какаши покачал головой, глядя на его сгорбленную, худую фигуру, мучительно сжатые губы, морщины, прорезавшие вертикально лоб.
— Слушай, — сказал он примирительным тоном. — Я знаю, что тебе тоже нелегко. Но постарайся быть к сыну хоть немного внимательнее. Он же единственный, кто у тебя остался.
Саске убрал руку с глаз и выпрямился, запрокинув голову, будто увидел на потолке что-то необычайно интересное. Потом вздохнул устало и внезапно кивнул, то ли действительно задумавшись о возможности собственной неправоты, то ли просто смиряясь с необходимостью сделать уступку, чтобы от него отвязались.
— Хорошо. Я подумаю над твоими словами, — сказал он невыразительным тоном и встал из-за парты. — Чего-то другого гарантировать не могу.
Какаши усмехнулся.
— Зная тебя, уже и это можно считать достижением. Если ты, конечно, выполнишь своё обещание.
— Я всегда выполняю свои обещания.
Он медленно дошёл до двери и, только перешагнув через порог, понял, чьи слова только что произнёс.

Глава 2

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Mokushiroku | Жизнь после жизни | Часть 3

[Вансайрес]

Название: Жизнь после жизни
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Рейтинг: R (для всего фика)
Жанр: angst, drama, yaoi
Пейринг: Наруто/Саске
Состояние: закончен
Предупреждения: уже практически точно АУ по отношению к последним главам манги, ибо это писалось год назад.
Дисклэймер: права не мои.
От автора: Это отредактированная и слегка доведённая до ума версия.

Часть 1
Часть 2

Часть 3

1. Саске
Давай! Ну давай же!
Нужно просто протянуть руку…
Почему она меня не слушается?..
Не слушается.
«Саске, ты во всём должен слушаться брата».
КРАСНЫЙ!
Когда глаза у Итачи-ниисана становятся красными, я пугаюсь…
Да нет же, СМОТРИ на красный, идиот!
…Идиот? Наруто, ты идиот.
ПРОТЯНИ РУКУ!!!
…Больно.

— Настоящая сила даётся только в обмен на настоящие страдания.
Сила? Что такое сила?
— Есть ли в этом мире хоть один человек, которого ты любишь?
Что такое любовь?

Орочимару… Кто такой Орочимару?
Итачи… Кто такой Итачи?

Почему здесь темно?
«Саске, ты уже слишком большой мальчик, чтобы бояться темноты».
«Саске сейчас во тьме».
Кто это говорит?
Пусть… замолчат.
Слишком громко.
Громко, чёрт побери!!!
Наруто, ты всегда такой громкий.

Наруто…
Кто такой Наруто?

2. Саске плюс Наруто
…Так тихо. Наконец-то.
Я умер?
Нет, всё закончилось.
Я могу пошевелить рукой, я чувствую солёные капли у себя на губах — кровь? слёзы? — меня что-то слабо щекочет, кажется, травинки. Больно. Какие странные, давно забытые ощущения. И — такая пустота внутри. Помню, что кто-то говорил мне о том, что так будет. Орочимару мёртв, Итачи мёртв, мир есть, я есть. Как всё бессмысленно. Ничего не осталось. Совсем ничего. Зачем я жив?
— Саске!
Как громко…
— Саааскеее!!!
Саске. Это моё имя. Меня кто-то зовёт.
Наруто.
Наруто!.. Я помню, что должен был что-то сделать, чтобы он не… Значит, всё получилось. Это хорошо. Хотя… Всё равно бессмысленно. У него своя дорога, у меня… Нет, теперь у меня ничего нет. Почему я не умер?
— Саске, даттебайо!..
У него странный голос, не такой, как обычно. Он плачет? Хм… Почему-то мне кажется, что если я открою сейчас глаза, то увижу наш дом, маму, папу. Брата. Ах, да, ведь я… Впрочем, это и к лучшему.
— Саске, только не умирай теперь, когда всё уже позади!..
Вот. Вспомнил. Я не умер, потому что он этого не хотел. Что ж, тогда это хорошо, что я жив. Иначе, ему было бы слишком больно. Как мне тогда… Наруто, не беспокойся. Я не умру. Только это всё равно ничего не меняет…
На грудь ложится что-то тёплое. Странные ощущения. Странно вообще то, что я снова чувствую своё тело. И боль тоже чувствую. Очень больно. Но это неважно, это даже хорошо.
…Эй. Что он делает? Потащит меня на руках до самой Конохи? Вот упрямец. Наруто… Ты всегда, всегда добивался своей цели. Кажется, раньше меня это раздражало. Надо же, у меня ведь было какое-то раньше. Когда я вспоминаю это, мне даже… Грустно, так называется это чувство? Ко мне возвращаются мои эмоции? Нет, всё бессмысленно, безразлично.
Он остановился. Тяжело дышит. Наверное, ему больно. Он ведь был ранен? Или нет? Ну, даже если нет. Отдохнул бы. А, я снова чувствую под собой землю, она такая холодная, твёрдая. Он всё-таки решил отдохнуть?
Нет, что-то делает. Трогает мою руку. Потом волосы. Это щекотно.
Всё. Снова холодно. Он, кажется, куда-то ушёл. Оставит меня здесь? Правильное решение, Наруто.
…Спать.
А, опять боль. Он свалился на меня?
— Уссуратонкачи.
Что это за звук? …Мой голос. Зачем я это сказал? «Уссуратонкачи». Кажется, я так называл Наруто когда-то. Он не откликается. Потерял сознание?
Мне хочется спать. Спать, и не видеть сны.

***
Приятно. Прохладно. Простыни такие холодные, от этого жжение в руках слегка утихает. Где это я? Наверное, в больнице.
— Ну пожалуйста, Цунаде-сама!..
Сакура.
— Нет, нет и нет. Ему сейчас необходим полный покой. Кроме того, похоже, что у него очень сильный шок. Он тебя не узнает, даже если очнётся. Ты три года его не видела, потерпи ещё несколько дней.
— Но вы его… вылечите?
Голос звучит откуда-то издалека, кажется, она уже у двери.
— Ну… У него довольно сильные повреждения внутренних органов, но опасности для жизни это не представляет.
Дверь хлопает. Сакура ушла, интересно? Хотя нет, не интересно.
— Дааа, Саске-теме!.. Я знал, что ты так просто не сдашься!..
Какой же он громкий. Ай, опять больно. Кажется, он сейчас оторвёт мне руку.
— Наруто, ты спятил, отойди от него сейчас же! Я сказала, что он не умрёт, и ты решил это исправить?
— Ну, Цунаде-сама, я просто не мог не поздравить Саске с этой замечательной новостью! Слышишь, Учиха, поправляйся быстрее! Мне ещё надо как следует тебя отделать за то, что мы по твоей вине натерпелись в течение этих трёх лет. Да ты… Да ты ровно столько же будешь кормить меня раменом за свой счёт, понял, придурок?
И счастливо смеётся.
— Узумаки, выходи отсюда сейчас же, или я позову охрану!
— Неет, Цунаде-баачан, чёрта с два я отсюда выйду до тех пор, пока он не откроет глаза!.. Мне надо сказать этому ублюдку пару ласковых! Я просто не смогу спать спокойно до тех пор, пока не сделаю это. Так что я ни за что не уйду, приводите хоть всё отделение АНБУ.
Наруто, какой же ты всё-таки ребёнок. Неужели ты ничего не понимаешь?
Надо это сделать. Вздыхаю. Медленно открываю глаза.
— А?!.. Саске? Цунаде-баачан! Он проснулся! Саске! Саске-теме, скажи что-нибудь! Например, как ты рад меня видеть!
Снова смеётся.
— Саске? Ты нас узнаёшь? — Женщина.
— Саске?! Это же я, Наруто! И бабка Цунаде тут, ты её помнишь?
Молчу. Да и что я могу сказать?
— Цунаде-баачан, что с ним? Почему он так странно смотрит?
Голос звучит жалобно, испуганно. У меня какое-то странное ноющее ощущение в груди. Странно, вроде бы до этого там не болело.
— Наруто, я же, кажется, предупредила, что у него шок. Не забывай, что он столько времени находился под полным контролем Орочимару.
— Но… Ведь после того, как всё… случилось… я говорил с Саске. Он был нормальный! Он был прежний Саске! Почему он теперь меня не узнаёт?
— Наруто, успокойся. Мне надо его осмотреть. Всё-таки выйди, пожалуйста. Видишь, не всё так просто. Ему потребуется долгое время для того, чтобы вернуться в нормальное состояние.
Мне хочется усмехнуться, но я не уверен, что помню, как это делается. В нормальное состояние?
Наруто подчинился, выходит. Кажется, он слишком ошарашен. Прости, Наруто, но по-другому невозможно. Я не могу. Учихи Саске больше нет. Тебе лучше всё забыть.
А, эта женщина. Она всё спрашивает что-то, спрашивает. Мне снова хочется спать. Мне постоянно хочется спать. Раз уж умереть я не могу, то буду хотя бы спать.

***
— Саске, смотри, что я тебе принёс? Это, конечно, не та одежда, но ведь похожая. Ты же любишь синий цвет, правда? Фуу, какой ты стал худой, даже смотреть страшно. Ничего, я тебя быстро откормлю… Раменом!
Снова смеётся. Наруто. Придурок. Всё никак не окажешься от своей идеи?
— Ты уверен, что хочешь забрать его к себе?
Я даже запомнил имя женщины, которая сейчас говорит. Цунаде.
— Конечно, а где же ему ещё жить?
— Он может остаться в больнице.
— Саске уже столько дней тут, а ему ни черта не лучше! Я уверен, что со мной он поправится куда быстрее! Вот увидите, Цунаде-баачан, пара пинков — и ему точно полегчает.
— Ох, Наруто… Не думаю я, что всё так просто.
— А Я думаю!
Его голос становится угрожающим.
…Наруто.
— Я вытащил его из лап Орочимару, вытащу и из этой летаргии! Он меня вспомнит!
— Ох. Хотя… Может быть, у тебя и получится. Точнее… Если у кого-то это и может получиться, то только у тебя. Ладно, переодевай его, и идите.
— Переодевать?!! Я?!!
Кажется, он недоволен. Впрочем, я и сам могу. На это у меня хватит сил. Где одежда, которую он принёс?
— Саске?.. Цунаде-сама, видите, он сам одевается! Ха-ха, не думал, что нарутотерапия подействует так быстро!
Хохочет. Какой же он всё-таки громкий. Я очень долго жил в тишине, мне трудно переносить настолько сильный шум. Это меня… раздражает? Нет, просто тяжело привыкнуть.
— Наруто, он может выполнять большинство простых действий. Только почему-то не хочет, или не всегда понимает, что от него требуется. Мы пока не в состоянии разобраться, в чём тут дело. Физически он здоров, но в его сознание я не проникну, ты же понимаешь.
— Лень это, это всё лень, Цунаде-баачан! Ничего, у меня он быстро отучится, что за него всё делают другие! Пошли, Саске.
Хватает меня за руку. Почему это всегда так болезненно, раны же, вроде бы, зажили? Хотя, если подумать, боль придаёт ощущение реальности всему происходящему. Всё остальное время я как во сне. Не могу понять, ради чего мне двигаться, говорить, что-то делать? Чего добивается Наруто? Неужели он думает, что я смогу стать прежним? Учиха Саске жил исключительно ради мести. Месть завершена, месть оказалась бессмысленной. Учихи Саске больше нет. А кто я? Я даже не помню, каким был раньше. Я не хочу вспоминать, мне слишком…
Я просто не хочу вспоминать.
— Ну вот, мы дома! Заходи, Саске-теме, и оцени, я даже прибрался по такому случаю! Спать будешь вот тут, на диване. Или ты думал, что я тебе свою кровать предоставлю? Чёрта с два, хе-хе! А знаешь, что у нас с тобой на обед? Правильно, РАМЕН! Иди сюда, я же вижу, как ты рад такой прекрасной возможности вновь испытать этот божественный вкус… Наверняка у Орочимару ты питался какой-нибудь гадостью, недаром же так отощал. Змеями, например. Шутка, ха-ха! Слушай, я надеюсь, ты ешь-то хоть сам, мне не придётся кормить тебя с ложечки, точнее, с палочек?
Беру палочки в руки. Рамен. Ну что же, пусть будет рамен, какая разница? Хотя, это всё-таки гадость. А он постоянно говорит, говорит, говорит. Неужели ему никогда не надоест? Может быть, он и в одиночестве постоянно сам с собой разговаривает? Хотя… Если подумать, раньше было почти так же. Я ведь редко отвечал ему. Чёрт, опять это раньше. Почему я не могу просто всё забыть?

***
Утро. Здесь тепло. Наверное, солнце. Где это я?.. Кажется, распахнуто окно. Какие-то странные запахи. Летние. Кто-то гладит меня по голове.
…Мама?
— Мдяя, Саске, ну и причёска же у тебя со сна. Скажи честно, ты вообще когда-нибудь расчёсываешься? По-моему, нет. Хорошо, что хоть одеваться и чистить зубы не забываешь. Ладно, так и быть, я сегодня добрый и приведу твою голову в порядок.
Оооо, как же это больно! Что он со мной делает?!
— Не вертись, придурок, если не хочешь, чтобы я тебе все волосы выдрал!
Орёт над самым ухом. Чёрт, моя голова!
— Тьфу, да дай же мне тебя нормально расчесать, раз уж сам не можешь этого сделать! Ну вот, так куда лучше. Теперь ты больше похож на того Саске, к которому я привык. Твоя причёска всегда казалась мне дебильной, но уж лучше она, чем то воронье гнездо, которое образуется у тебя на голове, когда ты не расчёсываешься по нескольку дней. Вот тебе зеркало, полюбуйся на себя, ты же всегда любил это делать, я знаю, даттебайо!
Не успев толком подумать, со всей силы отпихиваю его руку, зеркало вылетает и разбивается. ...Чёрт.
— Ты чего это, Саске? Обиделся, что ли?
Говорит медленно, настороженно. Потом внезапно заливается смехом, и я чувствую на себе его руки. Когда он вот так хватает меня, все зажившие раны начинают снова болеть.
— Ааа, Саске!.. Ты обиделся, обиделся, да?! Ну скажи же, что обиделся, даттебайо!..
Нет, Наруто. Я знаю, что тебе очень хочется, чтобы я обиделся, разозлился, обозвал тебя идиотом. Наверное, если бы я сейчас, как в старые времена, отшвырнул тебя к стене, ты бы просто прыгал от счастья. Иногда мне кажется, что я мог бы доставить тебе эту радость. Почему нет? Но… Ведь этим дело не ограничится. Я не могу один раз отреагировать, а потом снова перестать тебе отвечать. Да ты тогда просто от меня не отстанешь. Ты же такой навязчивый. И упрямый.
— Саске, ну перестань, наконец, молчать и смотреть на меня этими пустыми глазами!..
В его голосе звучит отчаяние. Я знаю, он на пределе… И всё-таки не могу ничего с собой поделать.
— Я же знаю, что ты понимаешь меня! Ну скажи… что понимаешь… Скажи, что просто притворяешься… Чтобы позлить меня…
Он переходит на шёпот.
— Я ведь так устал, Саске. Я больше не могу. Что я такого тебе сделал, чтобы заслужить эти мучения? Я думал, этот кошмар закончился, когда Орочимару... Ты ведь на недолгое время стал прежним Саске! Я был так счастлив… Это из-за Итачи, да?
Я вздрагиваю. Надеюсь, он не заметил. Итачи. Сколько лет это имя придавало каждому дню моей жизни хоть какую-то осмысленность. А теперь мне всё равно, я ничего не чувствую. А что чувствовать? Жалость? Я никогда не знал, что это такое. Как глупо. Глупый маленький брат. Именно.
— Что-то произошло во время твоей битвы с ним, когда я отключился, да? И почему я не умер, кстати? Интересно. Ведь должен был, вроде, — после того, как выпустил Девятихвостого. Знаешь что, Саске? Я никому не рассказывал об этом, просто потому, что тогда придётся подробно описывать и всю нашу с тобой битву. А я не хочу. Это слишком личное. Неужели ты и это забыл?.. Саске.
Опять эта ноющая боль в груди. Мне, бывает, хочется ему что-то сказать, иногда я даже не выдерживаю и говорю… Но… Наруто, как бы тебе объяснить. У меня такое странное ощущение, что между мной и миром находится какая-то толстая стеклянная перегородка, сквозь которую пробиваются с запозданием обрывки видений, звуки, притуплённые ощущения… Периодически это бывает даже интересно, особенно с тобой, но ответить я не могу. Нет сил. Я опустошён. У меня получается воспринимать, и только. Иногда что-то заставляет меня отреагировать, ТЫ каким-то образом умудряешься меня заставить… Но ненадолго. Потом снова приходит это безразличие. И я ничего не могу с собой поделать, даже когда понимаю, как тебе плохо.
Знаешь… Когда-то что-то такое уже было. В детстве я часто просил брата позаниматься со мной, и когда он подзывал меня в ответ… Я бежал к нему сломя голову, бросив все дела. Прямо как ты сейчас, стоит мне произнести хоть слово. А ведь я всегда знал, что меня ждёт лишь очередной подзатыльник и равнодушное «в другой раз». И ты понимаешь, что я не отвечу. Но у меня, как и у тебя, каждый раз возникала какая-то глупая, отчаянная надежда, что — вдруг? — сегодня что-то изменится. Но ничего не менялось. И не изменится. Это жизнь, Наруто. Таков уж этот бессмысленный мир. Так что я понимаю, почему ты меня сейчас ударил. Ты прав. Равноценный обмен — моя боль в ответ на твою. Пусть будет так. Мне всё равно.

3. Саске минус Наруто
*Спустя несколько месяцев*

Он и сам не понимал, как ему могла прийти в голову такая дурацкая идея — отправиться в дом погибших родителей. Просто в один прекрасный момент Наруто повёл себя очень странно, и у Саске в ответ начало резать в глазах. Боль была настолько сильной, что его разум на мгновение отключился, и с губ практически машинально сорвались эти слова — «Я хочу домой». А потом… Не мог же он взять и сообщить Наруто, что передумал.
Теперь он и сам — нет, не то чтобы жалел, ему, как обычно, было практически всё равно — но испытывал какое-то неприятное чувство. Впрочем, и это для него было в новинку. Тем более что чем ближе они подходили к особняку, тем более живым он себя ощущал.
Когда Саске услышал звук открываемой двери, какой-то импульс толкнул его вперёд, и он вырвал свою руку у Наруто.
«Это гостиная. Налево — коридор и кухня. Сейчас будет лестница. Наверху — спальня родителей», — проговорил он про себя.
Ему даже стало почти интересно. Он исследовал появляющиеся у него ощущения с энтузиазмом учёного, наблюдающего в лаборатории за ростом и развитием какой-нибудь экспериментальной крысы. Это было немного похоже на раздвоение личности.
«Неужели я снова смогу что-то чувствовать?» — подумал он с некоторым удивлением.
Но всё быстро прекратилось.
Как только Саске добрался до спальни родителей на втором этаже и практически упал в кресло — передвижение в абсолютной темноте без помощи Наруто оказалось довольно нелёгким — его снова охватило безразличие. Узумаки что-то делал — возился, гремел и шуршал вокруг него — он не обращал внимания. Единственное ощущение, которое сейчас оставалось у Саске — невероятная усталость, буквально изнеможение. Впрочем, нет. Кое-что занимало его.
«Что-то случится», — внезапно подумал Саске, не зная, откуда ему пришла эта идея. Или предчувствие?
Но в эту ночь ничего не произошло.
…Произошло в следующую.

***
Он проснулся от прикосновения к своему лицу, точнее, к губам, чего-то мягкого, тёплого и влажного. Одновременно что-то другое поползло по его шее, зарылось в волосы.
«Змея!..» — в панике подумал Саске, не успевая сообразить, что змеи не бывают такими горячими и шершавыми. Впрочем, он сейчас вообще с трудом мог соображать. Все мысли начисто выветрились из его сознания, уступив место единственному, давным-давно позабытому чувству, которое непонятно с чего вдруг вернулось и за какую-то долю секунды успело поработить весь его организм.
…Страх. Густой, липкий, опутывающий. Он вливался в его приоткрытый рот чем-то горячим, мучительно-сладким и в то же время отвращающим. Он медленно и влажно пробирался куда-то вниз под его футболкой, по груди и животу, покрывшимся ледяными капельками пота.
Ему не удавалось кричать. Что-то, проникшее ему в рот, вдавливало его язык прямо в горло, заставляя задыхаться и таращить глаза от немыслимого ужаса.
Тогда Саске поднял руку и со всей силы ударил кулаком куда-то вперёд, в пустоту. Это неожиданно помогло, и все пугающие ощущения прекратились.
На несколько минут в комнате воцарилась тишина, и Саске слышал только громкие удары собственного бешено колотящегося сердца и чьё-то хриплое дыхание в углу. Потом оттуда же, из угла, донеслись какие-то нечленораздельные звуки.
Оно — это существо — что-то говорило, и Саске с ужасом осознал, что НЕ ПОНИМАЕТ его слов, не понимает языка, на котором они произнесены, хотя, вроде бы, и должен его знать. Должен?.. Он не помнил. Он ничего не помнил. Ни в какой стране сейчас находится, ни в чьём доме, ни как его зовут, ни сколько ему лет. Он понимал только одно: рядом с ним сейчас находится кто-то, переполненный ненавистью и отчаянием.
Почему-то появилось странное покалывающее ощущение в глазах.
«Началось», — вспыхнуло в его сознании за секунду до того, как чьи-то руки сомкнулись на его горле.
Саске почувствовал, как его толкнули назад, и он сильно ударился головой обо что-то тяжёлое.
Его пальцы почти машинально сложились каким-то определённым образом, и он почти готов был произнести «Катон! Гокакью но дзюцу!», хотя даже не понимал значения этой фразы, но в сознании снова мелькнуло:
«Бесполезно. Ты потерял тогда свои техники».
Тогда он собрал все силы и ударил, не целясь, коленом в невидимого противника. Тот что-то хрипло пробормотал и отступил.
Саске, леденея от ужаса, прислушался к внезапно наступившей тишине. Самым жутким во всём этом было сражаться с пустотой. Быть готовым каждую секунду к нападению и не понимать, с какой стороны его ждать. Всё его тело, так долго остававшееся почти неподвижным, колотило от напряжения. И почему-то резко усилилась боль в глазах. Окружающая темнота внезапно наполнилась десятками прыгающих разноцветных точек, сливающихся в какие-то причудливые зигзаги.
…Враг набросился на него откуда-то сверху и схватил за волосы, да с такой силой, что Саске показалось, будто с него сейчас снимут скальп. Он рвал на нём одежду — зачем? — драл когтями кожу, душил, впивался зубами в шею, выкрикивал какие-то непонятные фразы. Звук его голоса, страшного, безумного голоса заполнял всю комнату от пола до потолка, накатывал огромной волной, хлестал Саске по лицу, и он пытался заткнуть уши, но его руки оказались чем-то крепко сдавлены. Он вырывался и дрался, дрался, дрался, наносил удары, не понимая, куда попадает и попадает ли вообще, да это и не было важно, ведь он знал, что всё равно не сумеет убежать и это существо сделает с ним всё, что задумало… ЧТО ОНО ЗАДУМАЛО?!!! Саске и малейшего представления не имел о его планах, но он чувствовал, что если сейчас проиграет, то случится что-то страшное. И он отбивался изо всех сил, он позволял своему телу действовать машинально, драться так, как оно привыкло за долгие годы тренировок, и ему даже начало казаться, что сейчас удастся…

АААААААААААА
Это… Это… Невозм… Нет…
АААААААААААА

Дикая, нечеловеческая боль в глазах моментально парализовала его тело, заставила рухнуть куда-то вниз и застыть каменных изваянием. Он больше не слышал, не двигался, не чувствовал ничего, кроме чудовищной боли, сосредоточенной в центре зрачков. В его глаза будто лили раскалённое железо, и эти огненные потоки медленно, капля за каплей, проникали в него и растекались по всему организму, сжигая всё на своём пути.
Одновременно какая-то другая боль пронзила его тело снизу, и эти два потока — потока боли — устремились навстречу друг другу, соединились и опутали всё его тело коконом, внутри которого он не мог ни двинуться, ни пошевелиться, да что там, даже просто приоткрыть губы и произнести — хотя бы шёпотом — слово, которое непонятно почему вертелось у него на языке.
«Наруто!..»
Он не понимал значения этого слова, но ему почему-то казалось, что если он сейчас скажет его, то боль, быть может, прекратится. И он мысленно повторял, как молитву, дающую единственный шанс на спасение, это бессмысленное сочетание букв: «Наруто, Наруто, Наруто, Наруто».
Но боль только нарастала. В какой-то момент он понял, что это, наверное, ВСЁ, и он сейчас умрёт, если уже не умер, и смирился с этой мыслью. Он стал ждать конца, нетерпеливо, страстно, и так как не мог вытянуться навстречу освобождению всем телом, просто раскрыл как можно шире глаза.
— Закрой глаза, иначе ты убьёшь его.
Саске не понимал, кто произнёс эти слова, не понимал, кого это он может убить, но послушно исполнил приказ.
Разноцветные сполохи вокруг него слились в какое-то ослепительное северное сияние. Это было бы, пожалуй, даже красиво, если бы он мог сейчас обратить на что-то внимание.
— Давай, Саске. Ты знал, что так будет, когда соглашался.
«Соглашался?..»
Внезапно перед его глазами встало воспоминание из далёкого-далёкого детства. Ему было года два, он сидел на коленях у матери, и она зажимала ему нос, вливая в горло противное, горькое лекарство. Он выдирался, но отец сзади крепко держал его руки и приговаривал что-то успокаивающее.
Саске замер, понимая, ЧТО он должен сделать. Нет, не на физическом уровне — его тело всё равно было полностью парализовано, и он не мог даже пошевелить рукой. Но внутренне он перестал сопротивляться боли, принял её, открылся ей навстречу.
…В него словно вливался какой-то мощнейший поток. Поток информации — незнакомые лица, образы, имена, характеры, судьбы, чьё-то прошлое, настоящее, будущее, он уже ничего не соображал. Боль ушла, осталось только ощущение невозможной переполненности чем-то, и ещё… Сила. Он физически, экстатически ощущал, как заряжается его измученное тело какой-то невероятной, нечеловеческой Силой, не знающей преград — ни пространство, ни время не было ей помехой. Однако внезапно чей-то голос произнёс:
— Хватит на сегодня.
И всё резко прекратилось. Как будто катана со свистом перерезала нити разноцветного покрывала, в которое сложились под конец все эти безумные сполохи перед его глазами. Как будто отрубили электричество, и комната, только что пестрившая светом, шумом и весельем, погрузилась во тьму. Как будто все его мысли, чувства и остатки воспоминаний смахнули тряпкой от пыли, оставляя на их месте влажный, пустой и сверкающий след.
— Оденься, Учиха, — снова услышал Саске и не смог понять, кто произносит эти слова — может быть, он сам?
Тем не менее, он поднялся, с первого раза нашёл свои вещи, одел их, упал обратно на кровать и тут же почувствовал, как проваливается на дно какого-то глубокого колодца. Он летел, наслаждаясь ощущением невероятной лёгкости — во всём теле, да и в сознании тоже.

***
Первым, что он увидел, очнувшись от обморока, были огромные жёлтые глаза прямо перед ним.
— Учиха. Саске.
Девять пылающих хвостов слегка подрагивали в темноте, словно девять огромных факелов, расположенных веером.
— Так ему всё-таки удалось разбудить тебя.
Саске посмотрел на него настороженно, исподлобья.
— Кто ты? Почему я вижу тебя? — резко произнёс он.
— Ты не помнишь?
— Нет.
— Хм. Что ж… Понятно… Впрочем, я знал, что это случится. Твой шаринган реагирует на крайнюю степень злобы или отчаяния, проявляющихся в человеке.
— Шаринган? — недоверчиво переспросил Саске, словно слышал это слово впервые.
— Но ты ещё не… Конечно же, ты пока не сможешь этого сделать. Всё не могло произойти в один этап, иначе твоё тело просто разорвало бы на куски.
Саске ничего не понимал, но от девятихвостого исходило явственное ощущение угрозы, и он неосознанно принял боевую стойку.
— Что ты помнишь? — спросил лис как будто бы задумчиво, если можно говорить о задумчивости в отношении полуживотного-полудемона.
— С какой стати я должен отвечать тебе? — вроде бы, это странное существо пока не предприняло по отношению к нему никаких действий, которые можно было бы расценивать как враждебные, но Саске по привычке никому не доверял.
— Как хочешь. Мне не ты нужен.
Он повернулся, собираясь уходить.
«А кто нужен?» — мелькнуло в сознании Саске.
— Стой!
Ну… ладно. Кто-то же должен ему объяснить, какого чёрта вообще происходит? А здесь он видит только эту девятихвостую уродливую тварь.
— Где мы находимся?
Лис усмехнулся, но ничего не ответил. Он задал свой вопрос:
— Ты знаешь, кто такой Узумаки Наруто?
…Узумаки Наруто? Саске поневоле усмехнулся.
— Этот придурок со мной в одной команде. А… — он внезапно спохватился, ощутив смутную тревогу. —…а с чего это ты вдруг о нём спрашиваешь?
«Это Наруто ему нужен», — моментально вспыхнул в голове ответ.
Он судорожно огляделся, разыскивая глазами друга. Но вокруг была кромешная темнота и никаких признаков присутствия другого человека. Его беспокойство росло, и Саске внезапно вспомнил ситуацию из прошлого, в которой он испытывал сходные чувства, — какой-то незнакомый город, и он, бегающий в поисках Наруто и пытающийся спасти его от… спасти от… От кого же он пытался его спасти?
— Сколько тебе лет? — продолжил, тем временем, лис.
— Чего?
— Сколько. Тебе. Лет? — терпеливо повторил свои слова демон, не обращая внимания на гримасу недовольства, появившуюся на лице Саске.
— Да я не собираюсь отвечать на такой идиотс… — начал тот и замолчал, внезапно осознав, что вопрос-то, может, и идиотский, а ответа на него он не знает. Его воспоминания были как будто продырявлены во множестве мест. Из них словно взяли и вытерли самые важные куски, оставив в насмешку какие-то чётко выписанные второстепенные детали, вроде того, что Наруто жить не может без рамена, а Какаши-сенсей постоянно опаздывает на их тренировки и любит читать всякие глупые книжки.
— Почему я ничего не помню? — он посмотрел на Девятихвостого с вызовом, как будто считал именно его виновником своего непонятного состояния.
— Скоро вспомнишь, — ухмыльнулся тот. — Это защитная реакция организма на пробуждение. Я бы даже остался и понаблюдал за процессом. Всегда интересно, как это происходит с каждым отдельным человеком. Ведь вас было и будет совсем немного. Но… у меня нет времени. Слишком много других дел. Жаль. Жаль.
Саске зажмурился и потряс головой, пытаясь отогнать видение, которое казалось ему бредовым. Когда он открыл глаза, лис и в самом деле исчез, но вокруг была по-прежнему глухая, непроницаемая темнота. Он стоял несколько минут неподвижно, не понимая, что делать дальше — идти куда-то? искать кого-то?
Что-то внезапно вспыхнуло в отдалении, и такой же вспышкой мелькнуло перед глазами ещё одно воспоминание: чёрная комната в отблесках сверкающей молнии, капли воды и его слёз на полу, безумный кошачий взгляд.
Он затравленно огляделся.
— Где все?!! Есть здесь… хоть кто-нибудь?!
Никто не отозвался.
Саске снова повторил свой вопрос, стараясь перекричать эту пугающе бесконечную тишину.
Потом беспомощно упал куда-то вниз — на пол? Но он не видел здесь пола. Он вообще ничего здесь не видел.
— Ну… почему?!
«Потому что ты сам прогнал всех от себя, Саске».
Он сжал кулаки.
— Заткнись… Я… вспомню… сейчас.
«От этого будет только хуже».
— Да какого чёрта?!..
«Лучше вообще ни о чём не думать».
Он опустил голову на колени.
«Наруто».
Эта внезапная короткая мысль заставила его вздрогнуть. И Саске опять что-то припомнил: такая же темнота, чьи-то слёзы, собственный детский голос: «Ты поможешь мне выбраться отсюда?»
«Если я позову его…»
Но слабый отблеск надежды, появившийся было на его лице, сменился гримасой какого-то упрямого отчаяния.
«НЕТ!!! Мне не нужна ничья помощь! Тем более помощь… Наруто».
Саске снова опустил голову. Позади него была темнота и тишина, впереди него — темнота и тишина. Всё было кончено. Оборвано. Раз и навсегда. Почему?!
Но у него уже не было сил об этом думать. Он почувствовал, что начал засыпать.

***
— …Или, хочешь, я принесу тебе завтрак сюда?
«А?! Мама, я, что, проспал занятия в Академии??»
Чуть дрожащий голос Наруто будто вырвал Саске из чьих-то мягких удушающих объятий. Он едва не подскочил на кровати от неожиданности, и только дикая слабость и ломота во всём теле воспрепятствовала этому непроизвольному движению. Сил достало только на то, чтобы повернуться на другой бок.
«Ох, нет, это Наруто. Наруто?! Так он всё-таки здесь! Но что он делает в моём доме? И почему тут так темно?»
«Кто-нибудь, включите свет!…»
— Ну так что, всё-таки на кухню?..
«На кухню? Зачем? А, завтрак. Хочу есть. Я зверски голоден. Такое ощущение, что не ел ничего больше суток».
Он почувствовал прикосновение к своим пальцам тёплой руки Наруто и чуть не вздрогнул от неожиданности. Впрочем, Саске почти не мог соображать сейчас, он был слишком сбит с толку своим странным сном, вообще всем, что происходило. Он почти ничего не помнил. Поэтому он не оттолкнул Наруто и послушно пошёл вслед за ним.
«У него рука дрожит. Сильно. Почему? Он чего-то боится? И что он всё-таки делает в моём доме? Разве мы не должны быть сейчас в Академии?»
«А, да. Мы уже закончили учиться».
«Оооооо, какая боль!..»
«Почему у меня так болит всё внизу?»
«Вчера… Вчера что-то случилось… Помню, что было очень больно. Глаза болели ужасно. Что же… Мы дрались с Наруто. Мы дрались с Наруто?! Какого чёрта?..»
«Пахнет раменом».
— Эээ… Саске, я знаю, ты его не любишь… Да он мне и самому-то надоел, если честно… Но…
«Да ладно тебе, Наруто. Когда так хочется есть, даже такая гадость, как рамен, покажется наслаждением».
Саске внезапно почувствовал себя счастливым. И что-то такое странное было в этом ощущении беспричинной радости, настолько необычное, просто из ряда вон выходящее, что это вызывало в нём тревогу. Ему захотелось улыбнуться, и он пришёл от этого желания в полный ужас, не понимая ни своих чувств, ни своей же странной реакции на них.
«А… А почему мы едим рамен, когда мама могла бы приготовить нам полноценный обед?»
Саске ещё не помнил ответа, но его горло непонятно отчего сдавило, и он вдруг понял, что немедленно, сию же секунду, не теряя ни мгновения должен найти кого-нибудь — маму, папу или… Нет, просто маму или папу. Он бросил рамен и вышел из-за стола. Вокруг по-прежнему было темно, но он прекрасно помнил расположение комнат в доме и быстро пошёл в спальню родителей, не обращая внимания на Наруто, что-то кричащего вдогонку.
Но ещё до того, как Саске успел раздвинуть двери, его буквально придавило непонятно откуда взявшимся осознанием того, что родителей он в спальне не найдёт. Что он вообще нигде их не найдёт. Почему?! У него подкосились ноги, и он еле успел продвинуться вперёд, чтобы рухнуть не на пол, а в кресло. Наруто защёл следом — Саске понял это по звуку его шагов. Он отвернулся. Ему не хотелось, чтобы тот видел сейчас его лицо. Ему просто нужно было побыть одному — и заставить себя вспомнить. Но он не мог произнести этого вслух, опять-таки не понимая, почему.
«Какого чёрта со мной происходит?!»
— Саске, у тебя футболка… эээ… порвана.
«Чего?..»
Слова Наруто звучали настолько неуместно и даже как-то глупо, что Саске совершенно отвлёкся от своих мыслей.
— Давай, я тебе другую дам. Я несколько штук из дома захватил… Вот. Тебе… помочь?
Саске резко выпрямился. Что-то в словах, нет, в интонации Наруто заставило его напрячься. У него появилось отчётливое ощущение угрозы.
— Саске, знаешь… Я, конечно, сожалею о вчерашнем и всё такое… Но… может быть… повторим ещё разок, а?..
«Ещё разок?..» — Саске замер.
Но не успел он как следует задуматься над тем, что же именно Наруто имел в виду, как почувствовал его руку на своей талии. Рука двигалась вверх, собирая его футболку и заставляя Саске поёжиться от неприятного ощущения: в комнате достаточно холодно из-за распахнутого настежь окна.
Тем не менее, он приподнял вверх руки, облегчая Узумаки его задачу.
«Что на него нашло, интересно? С каких это пор я не могу самостоятельно переодеться?»
Внезапный порыв ледяного ветра заставил полуобнажённого Саске содрогнуться и буквально взмолиться о том, чтобы Наруто поскорее дал ему новую футболку. Однако тот совсем не торопился прекращать его мучения, даже наоборот — начал стаскивать с него ещё и шорты.
«Да какого чёрта? Они что, тоже рваные?..»
У него не возникло предосудительных мыслей даже тогда, когда Наруто недвусмысленно хриплым голосом произнёс: «Пойдём, Учиха», и толкнул его к кровати.
Саске захотелось пожать плечами. Он всё ещё ни о чём не догадывался и опустился на постель, тут же почувствовав себя придавленным к ней чем-то тяжёлым. Его мысли были в смятении, они скакали, запутываясь друг в друга, он с трудом понимал, какой на дворе год, и что из себя представляет его собственная жизнь. Всё происходящее слишком походило на сон — не то, чтобы кошмарный, но совершенно алогичный и непредсказуемый, в котором нарушены все причинно-следственные и пространственно-временные связи.
Поэтому Саске оказался даже не слишком поражён, обнаружив губы Наруто у себя на шее, а потом и на плечах, груди, животе, бёдрах.
«Что он делает, этот идиот?..» — удивился он как-то вяло, скорее, для проформы.
Наруто продолжал гладить и целовать его, и Саске поймал себя на том, что его судорожные ласки, горячее хриплое дыхание и тихие полустоны вызывают в нём какое-то странное ответное чувство. Да, он почти не помнил свою прошлую жизнь, но что-то подсказывало ему, что вот уже много лет никто не прикасался к нему так нежно. Вообще никак не прикасался. Он сам не позволял. С тех пор, как умерла мама.
«Мама умерла!.. — наконец-то вспомнил он, и эта мысль вызвала в нём щемящее чувство, которое почти тут же сменилось каким-то болезненным нетерпением, как будто он должен был добраться сейчас до чего-то важного, очень важного… — Почему?!..»
Однако в этот момент Наруто поцеловал его в губы, и странное, обжигающее чувство отвлекло Саске от дальнейших размышлений. Ему стало тепло, даже жарко, несмотря на то, что на нём не было одежды, а по комнате гулял ледяной ветер. Его губы непроизвольно приоткрылись, и Наруто, как-то судорожно всхлипнув, проник языком внутрь.
Некоторое время Саске изумлённо прислушивался к собственным трудноописуемым ощущениям. На какую-то секунду ему даже захотелось оттолкнуть Наруто, который так бесцеремонно нарушил все границы его личного пространства, все барьеры, воздвигавшиеся на протяжении стольких лет для защиты от внешнего мира. Но… ему было слишком приятно. Внутри всё дрожало, хотелось изогнуться, прижаться к Наруто посильнее и…
Что «и»? Саске не знал. Его ответный поцелуй получился почти бессознательным, он действовал, действовал интуитивно и повторяя действия самого Узумаки. Он ничего не понимал в этих делах, в этих неожиданных, ни на что ни похожих ощущениях, в этом желании — желании чего?! — которое заставило его согнуть ноги и обхватить ими бёдра Наруто. Тот, почувствовав это почти непроизвольное движение под собой, оторвался от губ Саске и прошептал изумлённо:
— О, Саске. Саске… это так…
Несколько секунд Наруто пытался оправиться от потрясения, вызванного этим, казалось бы, простым действием со стороны Учихи, вызвавшим у него такую бурю невероятных, неописуемых эмоций. Потом, дрожа, приподнялся.
Саске почувствовал одновременно и облегчение — всё-таки вес у Наруто немаленький, — и непонятное разочарование. Он напряжённо прислушался к странным шелестящим звукам, раздающимся возле кровати. Что-то тихо падало на пол.
В следующую секунду Саске буквально задохнулся — то ли от тяжести Наруто, снова неожиданно оказавшегося прямо на нём, то ли от мучительного чувства, вызванного прикосновением к его телу обнажённой разгорячённой кожи. Каждая попытка вдохнуть отдавалась в его груди тягучей медленной болью, распространяющейся куда-то вниз, к животу.
Наруто дышал ещё тяжелее и отрывистее. Его движения стали резкими, грубоватыми, он больно сдавил и без того покрытые синяками запястья Саске своими сильными руками, как будто боялся, что тот куда-то убежит.
«Наруто, ты мне сейчас все кости переломаешь», — захотелось сказать Саске, но он не смог.
Впрочем, тот, кажется, и сам понял, что слегка перегнул палку. Его поглаживания снова стали мягкими, плавными. Он чуть приподнял Саске и обхватил его обеими руками. Потом положил голову ему на плечо и несколько минут лежал, не двигаясь и давая им обоим возможность восстановить сбившееся дыхание. Наконец, Наруто приподнялся и прошептал у Саске над самым ухом:
— Я знаю… что это нехорошо, но я… не могу. Пожалуйста… не сердись на меня.
Он снова начал его целовать, со всей страстью, со всем отчаянием утопающего, цепляющегося за последнюю соломинку. Потом медленно, очень медленно провёл рукой по груди Саске, спускаясь всё ниже, ниже и ниже…
«Ну же, ну! Давай, Наруто!..» — мысленно закричал Учиха, не совсем понимая, о чём он, собственно, просит.
Его колотила крупная дрожь, из головы выветрились последние остатки мыслей, осталось одно только нетерпеливое ожидание. Ожидание чего?
…Внезапная резкая боль заставила Саске из всех сил дёрнуться, но рука Наруто крепко придавила его к постели. В то время как другая его рука…
«Что он делает другой рукой?!!! — в ужасе подумал Учиха, чувствуя, что его лицо начинает нестерпимо гореть от стыда и смущения. — Это же…»
Он попытался вывернуться, но Наруто неожиданно оказался гораздо сильнее.
— Тихо ты, Саске!.. — яростно зашептал он. — Я просто не хочу, чтобы тебе было так больно, как вчера.
«Как вчера?!..»
И тут до него начали доходить обрывки воспоминаний.
«Вчера… тоже?! Но… нет… тогда болели глаза… Да, очень сильно болели глаза…»
В этот момент Наруто внезапно отпустил его.
Но не успел Саске порадоваться своему освобождению, как почувствовал, что нижнюю часть его туловища резко приподняли вверх, и…
«АААААА!..»
У него только что слёзы из глаз не брызнули от жгучей боли.
«Чёртов Наруто, что ты делаешь, идиот?!! Такое ощущение, что меня сажают на кол…»
Саске из всех сил вцепился пальцами за что-то на постели — простыню, или подушку, или матрас, он сам не понимал. Попытался вырваться, но Наруто держал его железной хваткой. В то же время, сам он двигался очень резко и быстро, и от этих толчков внутри него у Саске начала туманиться голова. Он не чувствовал ничего, кроме боли, не замечал, как Наруто неловко пытается погладить его свободной рукой по волосам — видимо, успокаивая, — он просто куда-то проваливался.
«Пусти меня, пусти меня, пусти!.. Придурок!.. Наруто!!! Больно! Мне ТАК больно! Я не хочу!! Не надо!.. Ну пожалуйста… Пожалуйста… Не надо, ИТАЧИ!!!! Не убивай меня!..»
Последняя мысль заставила его буквально заледенеть от ужаса, моментально перестав ощущать боль или что-либо ещё. Он упал на подушки и застыл, не шевелясь и не слыша громких стонов Наруто.
«Итачи».
«НЕЕЕЕЕЕТ».
Вокруг него была сплошная темнота — как, впрочем, и всегда, и теперь он вспомнил, почему, — а ещё тишина. Не было ничего. Абсолютно ничего. Только стук собственного бешено колотящегося сердца. И это имя. Это страшное, невыносимое имя.
«Это он… всех».
«Я — мститель».
«Я должен убить его».
«Я УЖЕ убил его».
Вселенная сжалась до размеров этих последних четырёх слов, с невыносимой скоростью пульсирующих, извивающихся и дробящихся в его мозгу на тысячу, множество тысяч смыслов. Он прижал руки к голове и начал кричать, кричать, кричать, не зная, что в реальности просто неподвижно лежал на постели, закрыв, как обычно, глаза, — и только интуиция подсказала Наруто, что что-то не так, заставляя его быстро, испуганно заговорить:
— Саске, Саске, ты чего?! Так больно? Чёрт, я идиот, не надо было этого делать сразу после вчерашнего…
Он обнял его, прижимая к себе, и в сознании Саске внезапно всплыла картина из прошлого: дикая, нечеловеческая боль, появившаяся после того, как Орочимару поставил на нём свою печать, и мягкое тело Сакуры, в которое он уткнулся, ничего не соображая, лишь бы как-то приглушить эти невыносимые страдания.
Он тянулся к Наруто, как ему показалось, долгие сотни лет и, наконец, прижался пылающим лбом к его лицу — хотя на самом деле всё происходило наоборот: у Саске не доставало сил даже руку поднять, и это Наруто тряс его неподвижное тело, целовал, гладил по волосам.
И боль постепенно затихла.
— Саске?.. — зашептал Наруто. — Очнись… Ну… ну хочешь, мы больше никогда не будем этого делать? Я же не знал, что так больно… Мне казалось, тебе приятно…
Ему хотелось сказать, что это вовсе не из-за того, что произошло между ними только что, он уже открыл было рот, чтобы произнести эти слова… И тут на него снова обрушилось то самое безразличие, равнодушие ко всему и всем на свете, делавшее его немой, послушной марионеткой на протяжении предыдущих десяти месяцев. Появившееся ощущение было похоже на то, как в доме внезапно захлопываются все двери, задёргиваются занавесками все окна, остаются только темнота и духота — и ничего, напоминающего о реальном мире. Но эта мысль уже не вызвала у Саске никаких эмоций.

***
Когда он проснулся на следующее утро (или же это день? вечер? — Саске давно потерял всякий счёт времени), то обнаружил руку Наруто у себя на груди. Он помнил, что вчера такая близость вызывала в нём какие-то странные, необъяснимые ощущения, но теперь ему было абсолютно всё равно. Точнее, нет: хотелось отодвинуться от горячего тела. А ещё появилось какое-то подобие желания встать и пройтись по комнате. Он попытался высвободиться из объятий Узумаки, но тот даже во сне не отпускал его от себя. Впрочем, Саске и не настаивал. Просто лежал, перебирая в уме случившееся за вчерашний день.
Он снова помнил всё, и ему казалось совершенно невозможным, глупым, до абсурда нелепым то, что сутки назад он так мучился от непонимания происходящего — вообще испытывал какие-то чувства. Впрочем, нет: не какие-то чувства, а такие, о существовании которых он забыл десять лет тому назад — радость, удивление, нежность. Ему хотелось посмеяться над собой.
«Меня как будто на целый день вернули в детство. Если бы… »
Он почувствовал внутри себя какую-то тупую, давящую боль.
«Бред!»
В этот момент Наруто, как всегда, громко возвестил о своём пробуждении:
— А? Саске, ты как?!
«Встать сейчас или подождать, пока он уйдёт?»
— Учиха, ты что, до сих пор без сознания?..
Он казался по-настоящему встревоженным, даже испуганным. Обычно Саске не реагировал на такие изменения в его голосе, разве что появлялось какое-то болезненное ощущение в груди, но сейчас он почувствовал что-то вроде слабого укора совести и заставил себя — медленно, очень медленно — открыть глаза и повернуться в сторону предполагаемого местонахождения Наруто. И все эти несколько секунд Саске казалось, что он продирается сквозь густые заросли каких-то буйно вьющихся растений, больно царапающих его и дурманящих своим сонным ароматом.
Наруто вздохнул.
— Ты меня уж было напугал, — тихо произнёс он, но в его голосе почему-то не было слышно большого облегчения. — Пойдём, поедим.
«Ну, уж до кухни-то я мог бы и сам дойти», — подумал Саске, когда Наруто повёл его по коридору. Но ему почему-то не хотелось выпускать эту тёплую, слегка дрожащую руку.
«Кажется, у меня начали появляться какие-то желания», — вяло констатировал его мозг.
Наруто довёл его до стула и аккуратно усадил, потом куда-то отошёл, и до Саске донёсся аромат рамена.
«Ну а что ещё это могло быть?» — ему неожиданно захотелось усмехнуться.
— Эээ… Вот. Последняя упаковка, кстати. Придётся, видимо, всё-таки выбраться в магазин. Хотя совершенно не тянет выходить на улицу…
Саске не притронулся к чашке.
— Ты почему не ешь? Так надоел рамен?
«Ешь сам, придурок. Не буду же я отбирать у тебя последнюю порцию».
— Саске, если ты будешь продолжать в том же духе, мне придётся покормить тебя насильно! Я уже смотреть не могу на твою худобу… САСКЕ, чёрт тебя дери!!!
Наруто перетянулся к нему через весь стол, и Учиха буквально кожей ощутил его яростный взгляд. Но когда он опять начал говорить, в его словах уже не было злобы:
— Ну поешь… Пожалуйста…
Его голос звучал так умоляюще, что Саске почти был готов взять в руки палочки и начать давиться этим чёртовым раменом, но… В последнее мгновение его опять охватило тупое равнодушие, отступившее было на предыдущие несколько минут. Это было похоже на усталость, на невыносимую усталость, которая физически не позволяет сдвинуться с места, да даже просто пошевелиться, открыть рот.
— А, Саске… — горько произнёс Наруто, и в его голосе смешивались нотки тоски, раздражения и обречённости. — Чёрт с тобой. Тогда…
Он подошёл к нему, резко схватил под руку и куда-то потащил.
Саске начал догадываться, что за этим последует. Он уже не удивился, когда Узумаки со всей силы толкнул его на кровать и придавил сверху своим весом.
Наруто вел себя агрессивно и грубо. Он даже не тратил время на какие-то предварительные ласки — сразу же сорвал с Учихи шорты и приступил к делу.
На какую-то секунду в сознании Саске мелькнуло возмущённое «Да что этот идиот себе позволяет?!», возвращая его в те времена, когда наследник клана Учиха одним движением пальцев разделывался с самыми сильными противниками.
«Он бы не стал терпеть подобного унижения, — думал Саске, пока Наруто торопливо стаскивал с себя штаны. — Впрочем, он — это он. А я… А меня просто нет».
Он устало закрыл глаза — по привычке, ведь теперь в этом не было никакого смысла, и приготовился к повторению вчерашней пытки.

Продолжение в комментариях

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Mokushiroku | Жизнь после жизни | Часть 2

[Вансайрес]

Название: Жизнь после жизни
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Рейтинг: R (для всего фика)
Жанр: angst, drama, yaoi
Пейринг: Наруто/Саске
Состояние: закончен
Предупреждения: уже практически точно АУ по отношению к последним главам манги, ибо это писалось год назад.
Дисклэймер: права не мои.
От автора: Это отредактированная и слегка доведённая до ума версия.

Часть 1

Часть 2

Наруто открыл глаза и дёрнулся, стараясь стряхнуть нахлынувшие воспоминания. Столько времени он хотел вернуть Саске обратно, жил этой целью — и вот, добился своего. Лучший друг сидел рядом с ним, он выглядел почти так же, как и в счастливые времена их полудетства-полуюности. И от этого было ещё больнее.
— Что случилось, Саске, чёрт побери? Ты ведь даже Орочимару не позволил сломать себя. А сейчас? Неужели только желание мести заставляло тебя выживать? И теперь, когда Итачи мёртв, ты не видишь смысла бороться? Неужели я настолько мало для тебя значу? Или…
«Или они все правы …и Саске давно мёртв?»
Наруто содрогнулся. Он знал, что пятая Хокаге, да и Какаши-сенсей, и Эро-саннин считали, что Саске погиб во время той битвы, а Наруто… каким-то образом применил запретную технику и воскресил его. Воскресил тело, без души. А потом просто забыл об этом. Вытеснил воспоминание куда-то глубоко в подсознание. Это слишком походило на правду, и это было страшно. Наруто давным-давно запретил себе даже думать об этой возможности, утешаясь тем, что он никак не мог научиться технике от Орочимару, поскольку даже толком не виделся с ним. А кто ещё, кроме легендарного Саннина, мог научить его такому? И всё-таки тревога, порождённая этой мыслью, не покидала его даже во сне. Ведь Девятихвостый… Куда он потом делся?
— Саске, это ведь… неправда? — прошептал Наруто, чувствуя себя провинившимся ребёнком. — Ведь ты не умер, ты — не оболочка, воскрешённая мной, или Девятихвостым, или ещё не знаю кем? Саске, чёрт бы тебя побрал, я…
Он порывисто наклонился к лицу Учихи и внезапно задрожал от ощущения его близости.
«Может, мне не стоит хотеть чего-то большего? Те три года у нас не было возможности просто увидеться, а теперь я могу к тебе прикоснуться… — Наруто слабо улыбнулся, — …и ты даже не обзовёшь меня в ответ идиотом».
Внезапный стук в дверь отвлёк его внимание от Саске. Наруто недовольно поморщился — в данный момент ему совершенно не хотелось принимать незваных гостей — но всё-таки спросил: «Кто?»
— Сакура, — раздалось с улицы.
Ей он не мог не открыть.
— Привет, Наруто, — произнесла она радостно, заходя в дом.
С Саске она, как и все остальные, не здоровалась, и это обстоятельство неизменно заставляло Узумаки мрачнеть, хотя — и он сам не раз приходил к этому выводу — глупо было ожидать от людей приветствий в адрес человека, который вообще ни на что не обращал внимания.
— Ты, я смотрю, тоже воздержалась от употребления «чудо-напитка», — Наруто хитро прищурился.
— Нуу, неужели ты мог предположить, что Цунаде-сама оставит меня в неведении относительно истинного положения дел?.. — Сакура засмеялась. — Зато с остальными нехорошо вышло, да? Мы сейчас пытаемся узнать, как же такое могло произойти…
Наруто пару мгновений колебался, размышляя, не выдать ли ему Конохамару, но в последний момент решил всё-таки пощадить мальчишку.
— Угу. Мы там, кстати, были и видели это… ммм… распрекрасное зрелище.
— Мы? — переспросила Сакура каким-то странным голосом.
— Ну да, я и Саске.
— А.
Наруто отвёл глаза, заметив её потемневший взгляд.
— Наруто, а я ведь как раз об этом и хотела поговорить. Ты всё время дома, если куда-то и выходишь, то только с Саске, отказываешься от миссий…
— Ты же знаешь, я сейчас другим занят, мне не до миссий, — ответил он несколько раздражённо.
— А… как же твоя мечта стать Хокаге? Помнишь, ты столько раз обещал себе и другим…
— Я и другое обещал, — резко оборвал её Наруто.
— Ты выполнил то обещание.
— Нет, не выполнил.
— …Наруто. Кончай хоронить себя. Ничего уже не изменить.
— Ты предлагаешь мне сдать его в больницу? Или… оставить умирать одного в доме родителей? — преувеличенно спокойно произнёс он.
— Наруто, Саске давно уже умер! — взорвалась Сакура. — То, что с ним происходит сейчас, нельзя назвать жизнью.
— Так. Ты, получается, тоже считаешь, что я воспользовался запретной техникой и превратил Саске в зомби?
— Нет, конечно! — Сакура взмахнула руками. — Просто… эээ… Просто его сознание, по всей видимости, не смогло выдержать происходящего, и та часть мозговых клеток, которая отвечает за аналитику, эмоции и так далее, была разрушена. Саске теперь полурастение — реагирует на какие-то внешние раздражители, делает вещи, не требующие обработки сознанием, отвечает на простейшие вопросы — так, как он привык отвечать на них в прошлом, по стандартной схеме, которая, видимо, сохраняется в другом отделе нервной системы…
— Сакура, может, хватит уже медицинских терминов?
— Наруто, я просто не хочу потерять и тебя тоже! Я не могу смотреть на то, как ты медленно убиваешь себя постоянным напоминанием о том, что было и могло бы быть, но не случилось. Ты ведь даже одеваешь его в одежду, точь-в-точь похожую на ту, которую он носил, когда нам всем было по двенадцать лет!..
Наруто вздрогнул и нерешительно посмотрел на Саске, чувствуя себя человеком, которого поймали с поличным за каким-то нелицеприятным занятием. Что и говорить, ему нравилось представлять себе порой, будто ничего не произошло: что они по-прежнему в седьмой команде и скоро пойдут тренироваться под предводительством Какаши-сенсея. Вообразить это, глядя на Саске, одетого в синюю футболку и белые шорты, было нетрудно: за последний год он сильно похудел и теперь казался младше своего возраста.
Сакура, тем временем, продолжала воспитательную беседу, всё больше распаляясь от собственных слов:
— Ты утверждаешь, что пытаешься помочь Саске. Но… Наруто, я не хочу тебя обижать, только со стороны это выглядит так, будто ты используешь его как игрушку, которая напоминала бы о прошлом, о тех счастливых временах, которые никогда не повторятся!
Наруто аж задохнулся от такого несправедливого обвинения. Несколько минут он молчал, тупо уставившись на Сакуру, которая густо покраснела, видимо, сообразив, что перешла дозволенную грань. Потом он заговорил с плохо скрываемой яростью:
— Как игрушку, говоришь?.. Значит, я три года гонялся за Орочимару и теперь фактически забил на собственную жизнь просто потому, что мне хотелось иметь живое воплощение своих «счастливых» воспоминаний? О том периоде, когда никто в Конохе не воспринимал меня всерьёз, а вы с Саске не удостаивали и презрительным взглядом? Да… а если говорить о тебе… то как кого использовала Саске ты, когда говорила о вечной любви и умоляла, рыдая, вернуть его в Коноху? Что-то быстро прошли все твои чувства, как только он перестал быть крутым парнем, на которого западали все девчонки в Академии, и оказался беспомощным инвалидом!
Сакуру, видимо, очень сильно задели его слова. Она закричала, практически себя не контролируя:
— А, может, тебе просто нравится видеть его в таком состоянии?! Разве не ты всегда хотел превзойти Саске, увидеть его побеждённым, униженным, ни на что не годным! Теперь ты всласть можешь потешишь своё самолюбие тем, что он без твоей помощи и шага не ступит!
— У… уходи, — прошипел Наруто, опасаясь, что ещё одно слово с её стороны — и он забудет о том, что перед ним девушка, да к тому же его лучшая подруга.
Сакура выскочила на улицу, громко хлопнув дверью.

***
— А ведь это ты во всём виноват, — произнёс Наруто просто для того, чтобы что-нибудь произнести и нарушить тягостное молчание, повисшее в комнате. — Не ушёл бы тогда в погоне за идиотской силой… Ну и где она теперь, твоя сила? А, что об этом говорить…
Он устало отмахнулся.
— А ты слышал, Саске, ЧТО про тебя Сакура сейчас сказала? Что ты моя игрушка. Последний из прославленного клана Учиха, гений всех возможных джуцу, обладатель Мангекьо Шарингана — и игрушка какого-то там Узумаки Наруто, придурка, лентяя и несостоявшегося Хокаге!.. Тебя это не раздражает, а? В былые времена ты не позволил бы никому так о себе думать.
Наруто подошёл к нему поближе.
— Как ты терпишь, что я тобой командую, вожу за собой, как собачонку, заставляю носить одежду, которая мне нравится, есть рамен, который ты ненавидишь? Как ты можешь быть таким покорным, ты, который никогда и никому не подчинялся?! А если я заставлю тебя…
Наруто осёкся. Услужливое воображение с радостью подкинуло картинку того, ЧТО он мог бы заставить Учиху сделать.
«Узумаки», — предостерёг его внутренний голос.
Но Наруто был слишком потрясён недавними воспоминаниями, слишком расстроен словами Сакуры, слишком распалён собственной обвинительной речью, чтобы суметь взять себя в руки и изгнать неподобающие мысли.
Его рассудок отключился.
— С-саске. Давай-ка сегодня я сам тебя переодену, — выдохнул Наруто и непроизвольно зажмурился, подсознательно ожидая, как минимум, удара в челюсть за такие слова.
Разумеется, ничего не произошло. Впрочем, Узумаки не был уверен, что так уж хочет, чтобы Саске именно в данный момент стал прежним Саске и применил к нему одно из своих джуцу.
Наруто медленно достал его пижаму из шкафа, подошёл и нерешительно протянул к Учихе руку. Сердце подпрыгнуло и провалилось куда-то в пустоту.
«Ох, Ками-сама… Что… что это?»
Он едва мог думать, все обрывки мыслей, воспоминаний, чувств моментально сгорали в огне желания, распространяющегося внутри со скоростью ураганного ветра, налетающего совершенно внезапно и сметающего на своём пути всё. Это было немного похоже на то ощущение, когда Девятихвостый вырывался из своей клетки и наполнял его кровь пылающей чакрой, заставляя разум взрываться в предвкушении абсолютной свободы и силы, способной сокрушить мир.
Наруто осторожно дотронулся до бархатистой ткани синей футболки, проскользнул под неё, провёл рукой по груди Саске. На мгновение ему показалось, что его дрожащие пальцы сожгут эту тонкую прохладную кожу, оставят на месте своих прикосновений глубокие шрамы, заполненные кипящим ядом — и ему внезапно захотелось терзать, терзать, терзать эту нежную плоть, вгрызаться в неё зубами, рвать на мелкие части.
Он не выдержал и громко застонал от наслаждения.
Саске вздрогнул и отодвинулся.
Это немного отрезвило Наруто. Он посмотрел на Учиху испуганно, чувствуя, что только что зашёл в своём воображении куда-то непозволительно далеко, за ту грань, которая отделяет нормальное желание близости с любимым человеком от звериной похоти. Ему внезапно вспомнилась прошлогодняя сцена в лесу и обещание, данное самому себе, которое исправно удавалось выполнять на протяжении долгих десяти месяцев.
«Я просто переодену его».
Он знал, что откровенно лжёт самому себе, но уже не мог остановиться.
Наруто снова придвинулся к Учихе и быстрым движением сдёрнул с него футболку. Замер. Тяжело задышал. Саске выглядел каким-то потерянным и жалким, особенно учитывая его теперешнюю худобу и извечную болезненную бледность. Тем не менее, Наруто снова почувствовал уже знакомое лёгкое головокружение и приятную дрожь во всём теле. Он протянул руку к волосам Саске и начал перебирать длинные тёмные пряди, всматриваясь в его лицо, пытаясь отыскать какие-то признаки реакции на происходящее. Бесполезно. Учиха оставался абсолютно равнодушен.
«Может, оно и к лучшему».
Наруто медленно опустился на колени и придвинулся к нему так, что они почти соприкоснулись носами.
Внезапно ему вспомнились сегодняшние слова Сакуры, но теперь они уже не казались обидными, скорее, наоборот.
«Игрушка. Ты — моя игрушка. Я могу сделать с тобой всё, что захочу».
И Наруто стало сладко и больно от этой мысли.
Он обхватил рукой шею Саске и наклонился к его губам.
…И тут Учиха сделал такое, отчего Наруто почувствовал, будто на него внезапно вылили — нет, не ушат, — целую бочку ледяной воды.
— Я хочу домой, — безразличным тоном произнёс он и отвернулся.

***
Они отправились туда на следующее утро. Наруто до сих пор был зол на Саске, хотя и понимал, что глупо обижаться на человека, который вряд ли понимает происходящее.
«Да даже если и понимает — всё равно был прав», — эта мысль заставила Наруто съёжиться и ускорить шаг, почти таща за собой Учиху.
Он не знал, зачем согласился выполнить эту дурацкую просьбу. Саске ничего не интересовало, он не смотрел по сторонам, просто шёл, схватившись за его руку. А Наруто было противно и жутко в этом заброшенном, опустошённом квартале. Он совсем не был уверен, что пребывание в доме убитых родителей пойдёт Саске на пользу. Даже наоборот. Внутренний голос настойчиво от чего-то предостерегал, хотя Узумаки пытался успокоить себя мыслью, что потрясение, вызванное видом этого страшного места и воспоминаниями десятилетней давности, возможно, заставит его друга очнуться.
— О-ох, — выдохнул Наруто, когда они подошли, наконец, к особняку.
Ему почему-то очень не хотелось туда заходить. Он почти был готов развернуть Саске и отправиться с ним обратно — желательно, побыстрее, — но тот несильно потянул его за руку.
«Н-ну ладно. Может быть, ему правда станет лучше… В конце концов, это чуть ли не первое его желание, высказанное за весь год».
Заходя в дом, Наруто старался не смотреть на оборванное тряпьё, полуистлевшее на стенах и когда-то представлявшее собой знамя клана Учиха.
«Тут как в склепе».
Он содрогнулся от ощущения затхлости и мрачной тишины.
— Саске, может, пойдём обратно, а? — произнёс он почти умоляющим тоном.
Но тот внезапно отпустил его руку и направился к лестнице.
«Он ведь в первый раз идёт куда-то сам, по собственному желанию. Чёрт, я же должен прыгать от счастья!» — ошарашенно подумал Наруто. Но ему почему-то совсем не было радостно. Наоборот, неприятное ощущение, охватившее его на улице, только усиливалось.
Он обеспокоенно следил глазами за Саске, который поднимался на второй этаж, вцепившись в перила лестницы так, будто он вот-вот упадёт.
«Куда его понесло? И… и почему мне так не хочется идти за ним?»
Преодолевая отвращение и страх, Наруто осторожно прошёл по пыльному полу, поднялся на верхний этаж и заглянул в первую комнату.
— Саске?..
Саске неподвижно сидел в кресле, обхватив руками колени. Его взгляд по-прежнему ничего не выражал, но поза казалась странной.
— Это спальня твоих родителей?..
Зная, что ответа не последует, Наруто вздохнул и осмотрелся. Комната могла бы выглядеть жилой, если бы не толстый слой пыли, покрывающий все без исключения предметы. Вещи, по всей видимости, были оставлены нетронутыми и находились на тех же местах, что и десять лет тому назад.
«Они, что, музей из этого дома хотели сделать? Его же снести надо было к чёртовой матери сразу после всего», — растерянно подумал Наруто.
— Саске, и долго ты хочешь тут оставаться?
Будь его воля, он бы прямо сейчас побежал без оглядки из этой заброшенной комнаты и мрачного особняка. Но…
«Ему может стать здесь лучше. Ему может стать здесь лучше».
— Ладно… Я пойду поищу что-нибудь вроде тряпки. Хоть пыль вытру. Тут же дышать невозможно.
Он распахнул окно, и легкий ветер ворвался в годами не встречавшее его помещение. Наруто готов был поспорить, что вся комната буквально загудела и застонала, потревоженная внезапным вторжением. Однако сейчас ему было не до этого: он заворожено следил за тем, как разлетаются с каждым новым порывом ветра тёмные пряди Саске.
«Что такого в его волосах, что мне всё время хочется на них смотреть?..»
Наруто вспомнил, как около полугода назад он решил поиграть в парикмахера и подстричь уже изрядно отросшую гриву Учихи. ЧТО из этого получилось, трудно было даже словами описать. В тот момент Узумаки был как никогда рад, что Саске не может применить к нему одну из своих смертельных техник. С тех пор он больше не пытался экспериментировать над его причёской, оставив чёрные волосы свободно отрастать, как им вздумается.
«Саске с длинными волосами… — Наруто усмехнулся, представив себе такую картину, и внезапно вздрогнул. — Ох, нет. Тогда он станет слишком похож на Итачи… Надо будет его снова подстричь. Может, у Сакуры получится лучше?»
Но после вчерашней сцены ему совсем не хотелось просить Сакуру о помощи с причёской Учихи.
Вздохнув, он отвлёкся от волос Саске и отправился воплощать в жизнь своё намерение прибраться. В качестве тряпки для пыли замечательно подходила скатерть, сдёрнутая с какого-то из столов, и Узумаки, довольно насвистывая себе что-то под нос, принялся за уборку. Сколько он себя помнил, всегда ненавидел мытьё посуды и полов и прочие «приятные» домашние хлопоты, но теперь ему даже понравилось. По крайней мере, это отвлекало от угнетающих мыслей, которые плодились в этом доме в огромном количестве.
— Ну вот, теперь тут хоть как-то переночевать можно, — произнёс Наруто через несколько часов, невероятно довольный собой.
В качестве завершающего штриха, он сдёрнул с кровати пыльное покрывало и, недолго думая, вышвырнул его прямо в окно.
«А постель-то одна…»
«Постель одна, зато комнат много».
«Ну как это — я оставлю Саске одного в бывшей спальне его родителей?! Ему же кошмары будут сниться… Наверное».
Сказать по правде, Наруто не имел ни малейшего представления о том, снятся ли Саске сны вообще, но мысль провести с ним ночь в одной кровати отдавалась такой приятной дрожью в груди, что он радостно ухватился за версию с кошмарами.
Он присел на постель, обозревая результаты своих усилий. Уборка заняла у него почти весь день, и за окном постепенно сгущались сумерки. В мягко падающих лучах предзакатного солнца взгляд Саске выглядел не бессмысленным, как обычно, а задумчивым. Наруто знал, что это всего лишь иллюзия, но старался не думать об этом сейчас. Он просто сидел и смотрел на друга. Любовался. Красота Саске была какой-то неправильной, болезненной — красотой экзотического растения, пересаженного на неподходящую для него почву и постепенно умирающего в неволе. Когда-то этот цветок был диким и ядовитым, теперь, вместе с засохшими и отпавшими шипами иссякла и его жизненная сила. Он оставался лишь бледной тенью, жалким подобием того, кем был когда-то.
«Может быть, ты ненавидишь меня, Саске? Ведь это я виноват в твоём теперешнем состоянии. Не выпусти я тогда Девятихвостого, ты бы стал, наверное, знаменитым Саннином. Преступником, злодеем, убийцей, но — твоё имя гремело бы по всей стране, заставляя содрогаться великих шиноби. Да, это был бы не совсем ты… Но разве сейчас — это ты?»
Наруто продолжал изучать его лицо, словно пытаясь удостовериться в том, что это действительно Саске. Его кожа стала ещё бледнее, чем раньше, хотя Узумаки и старался чаще бывать с ним на свежем воздухе. Иногда они приходили на поле, где когда-то тренировались, и Учиха подолгу сидел на одном месте, не меняя позы и уставившись в одну точку, в то время как Наруто, по старой привычке, отрабатывал разные техники.
«Как это вообще возможно — столько времени разглядывать одни и те же предметы? Как у него глаза не устают? Не понимаю».
Саске уже несколько часов смотрел на него — точнее, поверх или сквозь него, не отворачиваясь и даже почти не моргая.
«Может быть, мне тоже попробовать поиграть с ним в гляделки? — Узумаки невесело усмехнулся. — Всё равно больше в этом доме делать нечего. Мне тут даже простые движения даются с трудом».
Он поднял голову. Упрямый взгляд ярко-голубых глаз столкнулся с равнодушным — чёрных. Наруто напрягся, сжал кулаки, словно готовясь к серьёзной битве.
«Пусть это глупо, но в этот раз тебе меня не одолеть, Учиха Саске».
А потом время как будто остановилось. Они смотрели и смотрели друг на друга, точнее, Наруто смотрел на Саске, а Саске — в никуда. Это было слишком похоже на то невыносимое ощущение, которое Наруто испытал однажды после того, как Итачи применил к нему Мангекьо Шаринган. Это чувство — глубокая безысходность, клаустрофобия, когда кажется, что тебя сдавливает со всех сторон, заливает какой-то тёмной плотной субстанцией; не хватает воздуха, и хочется одного — бежать, бежать, бежать подальше, на край света… но ты не можешь даже пошевелиться.
Может быть, и Саске теперь?..
Нет, его глаза оставались чёрными.
…Сколько часов они сидели так — друг напротив друга — в одинаковой позе? Из окна давно уже струился лунный свет, придавая коже Саске таинственное мерцание. У Наруто сильно болели и слезились глаза, ему хотелось прекратить эту медленную, сводящую с ума пытку, отвести взгляд от слабо фосфоресцирующего в темноте лица и жутких немигающих глаз. В этот момент ему вспомнились детские страшилки про привидения. Наруто никогда серьёзно не относился ко всей этой чертовщине, но теперь он почти готов был поверить, что этот Саске — не человек, а какое-то дьявольское порождение потустороннего мира, вызванное им самим же, не сумевшим справиться с болью от потери лучшего друга.
Ему стало страшно.
«Наверное, мы оба умерли тогда, и просто попали в ад».
Наруто вздрогнул, его пальцы, до сих пор бывшие сомкнутыми в кулаки, разжались. Он опустил глаза.
«Ты снова победил, Саске. Как всегда. Даже теперь, превратившись в растение, ты заставляешь меня почувствовать себя беспомощным и ни на что ни годным».
Страх уступил место печали. Мог ли кто-нибудь подумать в тот день, когда их троих объединили в команду номер семь, что всё закончится вот так? Как же давно это было — их совместные тренировки, задания, препирательства, занудное «Саааске-куууун!..» Сакуры, высокомерная улыбка Учихи… Наруто тяжело вздохнул. Если бы он тогда знал, что их, казалось бы, совершенно обычные дни подарят ему самые счастливые воспоминания… Как права была Сакура. Неужели ему до конца жизни суждено жить прошлым? Неужели Саске навсегда останется тихо помешанным?
«Это — расплата», — внезапно пришло ему в голову.
И, не в силах сдержать какую-то детскую обиду, Наруто сжал кулаки и почти выкрикнул:
— А мне-то за что?!..

***
Утром Наруто проснулся с ужасной головной болью и желанием послать Саске вместе с его кошмарным домом куда подальше.
— Вставай, нам пора возвращаться, — произнёс он решительно и схватил Учиху под локоть.
Тот выдернул руку и забился поглубже в кресло, в котором, похоже, так и провёл всю ночь. «Видимо, это стоит расценивать как знак несогласия», — мелькнуло в голове у Наруто. Обычно Саске был послушен и не сопротивлялся его инициативе, но иногда на него что-то находило, и он начинал упрямиться из-за всяких пустяков. Такое поведение типично для сумасшедших; Наруто об этом знал, поэтому и не воспринял его поступок как признак улучшения.
«Ну и чёрт с тобой, — устало подумал он. — А я не могу здесь больше находиться».
— Ладно, Саске, тогда я схожу куплю нам чего-нибудь поесть.
«Хоть бы головой кивнул в ответ, ублюдок!.. Сам же сказал, что слышишь…»
Наруто посмотрел на него ещё раз и, раздражённо махнув рукой, направился к выходу.
На улице ему резко полегчало. Ясное небо, летнее солнце, сочная зелень деревьев, — казалось, он видит всё это впервые за долгие годы. Вздохнув, Наруто повалился на траву, взметнув при падении целый рой пёстрокрылых бабочек. Потом он долго лежал, вдыхая полной грудью запахи цветов и бездумно наблюдая за неторопливо плывущими в синеве облаками.
«Облака… — Наруто усмехнулся, вспоминая Шикамару с его извечной привычкой лениво валяться на земле, разглядывая небесные пейзажи. — Как же я давно никого не видел. Киба… Шино… Чёджи… Толстобровик… Какаши-сенсей… Всё это было словно в прошлой жизни. Даже с Сакурой, и с той, умудрился поругаться...»
Он приподнялся, с неудовольствием вспоминая о том, что так и не купил ничего из еды. Медленно добрёл до закусочной Ичираки, старательно пряча глаза от окружающих. Меньше всего ему хотелось сейчас рассказывать какому-нибудь случайно встреченному знакомому незамысловатое содержание своих будней. Впрочем, никто и не порывался накинуться на него с расспросами. Его узнавали, но в деревне уже давно привыкли к тому, что Узумаки Наруто — потерянный для общества человек, не интересующийся ничем, кроме своего полусумасшедшего друга.
«Не думал я, что так будет. Чёрт, Саске, во что ты превратил мою жизнь!..»
От рамена Наруто уже просто тошнило, тем не менее, он взял несколько упаковок. Продумывать сейчас какое-то более оригинальное меню на обед было выше его сил.
Обратно он пошёл по наиболее длинному из всех возможных маршрутов. Слишком ему не хотелось возвращаться в этот пропахший ужасом и обречённостью дом, не хотелось видеть бессмысленный взгляд Саске, не хотелось в очередной раз с утра до вечера разговаривать с самим собой, делая вид, что разговаривает с другом.
В итоге, Наруто обошёл пару раз вокруг всей деревни и оказался возле квартала Учиха уже тогда, когда послеполуденное солнце начало ощутимо склоняться к западу.
«Часа три дня, — недовольно подумал Наруто и ощутил что-то вроде слабого укора совести. — А ведь он не ел ещё ничего. Как, впрочем, и я. Ладно, надо идти».
— Наруто-кун!..
Он так и замер на месте. Ну, началось.
Позади стояла Хината, мило улыбаясь и краснея. Как ни странно, первоначальное раздражение Наруто моментально улеглось. Он попытался придать лицу доброжелательное выражение.
— О, Хината, привет. Эээ… Давно не виделись.
Она молчала, собираясь с мыслями.
— Наруто-кун, — опять проговорила Хината робко. — Как… твои дела?
— Ну, дела… не очень, если честно.
Она смотрела на него с таким неподдельным сочувствием и беспокойством, что ему внезапно захотелось рассказать ей всё. Про безжизненный взгляд Саске, доводящий его до умопомешательства, про бесконечные разочарования после тех моментов, когда на секунду кажется, что он вот-вот придёт в себя, про свои неконтролируемые желания… Стоп, нет. Вот в последнем он точно не признается никому и никогда.
— Наруто-кун… А у меня… меня сегодня день рождения, — выпалила, наконец, Хината и зарделась сильнее прежнего.
— О, — только и сумел вымолвить Наруто. Он и забыл уже, что существуют такие вещи, как дни рождения, именины и прочие праздники, во время которых собираются всей семьёй и дарят друг другу подарки. — П-поздравляю…
— М-м-м… М-может быть, ты заглянешь на пару часиков? — внезапно решилась Хината и взглянула в его глаза с мольбой.
«Да ведь я ей нравлюсь», — неожиданно понял Наруто, и эта мысль заставила его ощутить сильную горечь. На секунду ему представилось, какой бы могла быть его жизнь, если бы он никогда не встречал Саске.
«Чёртов Учиха!..» — подумал Наруто с тоской и внезапно осознал, что готов идти куда угодно, хоть на новоселье к Орочимару, лишь бы не встречаться сейчас с этим равнодушным ублюдком.
— Хината! Ты это серьёзно?
Она посмотрела на него, не смея поверить в своё счастье.
— Конечно!..
— Но… у меня нет подарка.
— Н-наруто-кун… Мне… мне совсем не нужен подарок…
Она выглядела очень смущённой. Наруто улыбнулся, стараясь её подбодрить.
— Тогда вперёд!
На секунду промелькнула мысль о Саске, но он отогнал её усилием воли.
«К чёрту Учиху, он всё равно сидит круглые сутки, не двигаясь… А от одного дня голодовки ещё никто не умирал».

***
Наруто не ожидал этого, но всё получилось куда лучше, чем он мог даже представить. Все настолько обрадовались его приходу, что ему стало совестно перед Хинатой — как-никак, это был её праздник, а действие постепенно перетекало в грандиозную пирушку под лозунгом «Да здравствует Узумаки Наруто».
Впрочем, Хината не выглядела недовольной. Она сидела где-то в уголке и робко ему улыбалась.
«Вот чего мне не хватало», — думал совершенно счастливый Наруто, глядя на друзей.
Он наконец-то чувствовал себя самим собой: весёлым, довольным, полным энтузиазма. Внутри него хлестала через край какая-то буйная, залихватская энергия. Он почти готов был запрыгнуть на стол и устроить бешеную пляску, даром, что не умел танцевать.
Но было и кое-что другое. Смутная тревога, постепенно зреющая в глубине души и грозящая рано или поздно отравить весь праздник, каким бы замечательным он ни был.
«Я имею на это право».
Наруто раздражённо провёл рукой по лбу.
«Да какого чёрта я вообще перед собой оправдываюсь? Нет, Саске, я не позволю тебе испортить мне настроение!»
— Эй, Шино, подлей-ка мне ещё!
Он повернулся в его сторону, протягивая свою чашечку для саке, и встретился взглядом с Сакурой. Она почему-то тоже была здесь, хотя, вроде бы, никогда особенно не дружила с Хинатой.
«Ну ладно, сделаем вид, что ничего не случилось», — подумал Наруто и улыбнулся ей.
Сакура подошла со смущённым выражением лица.
— О, Наруто… хорошо, что пришёл.
— Ну да… ммм… рад тебя видеть.
Разговор не клеился.
— Как… Саске?
Наруто вздрогнул.
— Да всё так же.
Он видел, что ей очень хотелось спросить, почему Учихи нет рядом с ним, но решил не подыгрывать. Обида на Сакуру уже прошла; тем не менее, он испытал какое-то мстительное удовлетворение, заметив разочарованный блеск в её глазах.
— Ну ладно, мне тут хочется … эээ… свежим воздухом подышать.
И Наруто быстро пошёл к двери, избегая дальнейших расспросов.
На улице его снова охватила тревога. Солнце зашло уже несколько часов назад, и теперь в беззвёздном небе стояла луна, заливая пустынные улицы призрачным, мертвенным светом.
«Чёрт… Сколько сейчас времени?… Ну почему я не ношу с собой часов? У кого бы спросить…»
Он беспокойно оглянулся и заметил под фонарём чью-то сгорбленную фигуру.
—Извините, вы не подска… Ой! Ка…Какаши-сенсей?
Точно он. Знакомое лицо под маской, вздыбленная шевелюра, в руке — очередная книжка из серии “Come, Come Paradise”.
— Здравствуй, Наруто, — улыбнулся он как-то грустно.
— А что вы здесь…
— Хочешь спросить, что такой пожилой человек, как я, делает на этом празднике юности и веселья?
— Ой, я не то имел в виду…
— Да ты прав Наруто, ты прав. Видишь, всё-таки это буйство — не для меня, я предпочитаю более спокойные способы времяпрепровождения, — он повертел книжкой в руке. — Но… Сакуре я не мог отказать.
— Сакуре?..
— Ей не хотелось идти одной, а Хината пригласила почти всех куноичи в деревне.
Наруто опустил голову, впервые задумываясь о том, что Сакуре тоже пришлось нелегко. Сначала она столько лет страдала от неразделённой любви к Саске и комплекса собственной боевой неполноценности. Потом случилась эта история с Орочимару, и пока сам Наруто гонялся за Учихой, она просто мучительно ждала в деревне вестей. Теперь же… она осталась совсем одна.
«Надо обязательно с ней помириться».
— Какаши-сенсей, Сакура на меня злится?
— Она просто беспокоится, Наруто.
— Вы… вы считаете, что я не прав?
— Только время может расставить всё по местам и показать, кто был прав, а кто — нет. Но… — он вздохнул. — Но я бы на твоём месте поступил так же.
— Я так устал, Какаши-сенсей, если бы вы знали!..
— Я знаю, Наруто, — совсем тихо проговорил он.
Несколько минут они стояли в молчании, а потом Какаши неожиданно произнёс:
— Ты… ведь до сих пор не можешь простить его, так?
— Простить? — переспросил Наруто в замешательстве.
«Что за чёрт?.. Почему сначала Сакура, а теперь и Какаши-сенсей обвиняют меня в каких-то негативных эмоциях по отношению к Саске?»
— Ладно, Наруто, не бери в голову. Я рад, что ты пришёл. Тебе бы надо немного развеяться.
— У…угу. Тогда я пойду в дом?
Какаши кивнул.
Очутившись внутри, Наруто попытался было вновь развеселиться, но недавнее беззаботное настроение к нему не возвращалась. Беспокойство ощутимо росло. Он ежеминутно оглядывался на окна, пытаясь представить, сколько часов прошло с того момента, как он оставил Саске в доме его родителей.
«Пусть побудет один. Пусть помучается», — уговаривал себя Наруто, прекрасно понимая, что мучается только он сам, а Саске его отсутствие, скорее всего, безразлично.
И всё-таки он не уходил. Притворялся весёлым, заставлял себя шутить, обнимался с друзьями. Последние почти все уже были навеселе и не замечали в его поведении наигранности.
«Посижу ещё часик и пойду», — это была какая-то мучительная и, главное, непонятно зачем устроенная себе же агония.
— Наруто-кун, — раздался позади него тоненький голосок Хинаты. — М…может быть…
И тут он не выдержал.
— О, Хината, огромное спасибо за вечер, мне всё очень понравилось, я ужасно рад, что зашёл, поздравляю ещё раз, желаю самого лучшего… — последние слова Узумаки договаривал уже возле двери. — Но мне, правда, срочно нужно домой!..
Выскочив из дома, он столкнулся с Сакурой и Какаши. Они удивлённо посмотрели на него, но Наруто просто махнул им рукой на прощание и бросился в темноту.
Сакура долго глядела ему вслед.
— Какаши-сенсей… Я так переживаю за Наруто… — проговорила она с отчаянием в голосе.
— Мы все переживаем, Сакура, — мягко ответил тот.
— Но… он же просто помешался на Саске! У меня такое чувство, что всё это очень плохо закончится!
Какаши тяжело вздохнул.
— Это его собственный выбор.
— А собственный выбор Саске был — уйти к Орочимару!
— Каждый совершает свои ошибки… Не грусти. Другие люди — это другие люди. Надо всегда пытаться помочь, но бессмысленно приходить в отчаяние, если ничего не получается… Это жизнь.
Сакура замолчала и отвернулась.
…Наруто, тем временем, нёсся, сломя голову, по пустынным улицам Конохи. Больше он не пытался притворяться перед собой, что судьба Саске ему не интересна, что его не беспокоит то, как он провёл целый день в одиночестве и без еды. Его беспокоило. Он просто с ума сходил от тревоги. Мало ли, что может прийти в голову помешанному?
Очутившись перед домом, он остановился на пару секунд — отдышаться — и задумался.
…Полный провал. Теперь ему становилось отчётливо ясно, что с прежней жизнью покончено раз и навсегда. Жалкая попытка доказать себе, что он может забыть о Саске хотя бы на один день, только подтвердила неумолимую истину: его судьба неразрывно связана с ним, и только с ним.
— До тех пор, пока смерть не разлучит нас, — горько усмехнулся Наруто и прибавил тише: — А, может быть, и ещё дольше…
Он вошёл в дом.
— Саске!
Поднялся на второй этаж, зашёл в комнату.
Его не было.
Наруто похолодел от ужаса, чувствуя, что ноги становятся ватными.
— САСКЕ!!!
Он бросился, не помня себя от страха, по коридору, распахивая, одну за другой, двери во все комнаты.
«Чёрт, чёрт, ч-чёрт…»
Добежав до конца коридора, он повернул, резко выскочил на террасу… и еле успел затормозить и не скатиться кубарем вниз.
Саске был во дворе. Просто сидел на земле, подставив лицо лунному свету.
— О-ох…
Наруто прижал руку к бешено колотившемуся сердцу, чувствуя невероятное облегчение.
— Ну ты и дурак…
Он спрыгнул с террасы и медленно подошёл к Учихе.
— Простудишься же.
И не выдержал, сгрёб его в охапку.
— Саске… Идиот… Почему не лёг спать?.. Часов двенадцать ночи ведь. Ждал… меня?
Ему было грустно и хорошо одновременно.
— Пойдём уже внутрь.
Он потянул его за руку, и Саске послушно встал.
На минуту мелькнула мысль об ужине, но Наруто так хотелось спать после пережитого потрясения, что он решил оставить запасы рамена нетронутыми до следующего утра.
Глаза буквально слипались, и он еле дотащился до комнаты на втором этаже.
«Ооо, кровать…» — подумал он счастливо и на сей раз без задних мыслей.
…И просто рухнул на мягкий матрац, не раздеваясь и не обращая внимания на Саске, который медленно, словно остерегаясь чего-то, опустился на подушку рядом с ним.

***
Однако сон Наруто оказался недолгим.
Он проснулся среди ночи от каких-то странных ощущений и звуков. Всё в комнате шипело и взрывалось, как будто она была полна огня или, в крайнем случае, разрывающихся с громким треском хлопушек.
«Пожар?! Нет, тогда был бы дым…»
Ему почему-то очень не хотелось открывать глаза, хотя лежать вот так, в темноте, и слушать эти непонятные, но явно не предвещающие ничего хорошего звуки было ещё страшнее. Даже сквозь закрытые веки он различал источник сконцентрированного света, из которого расходились во все стороны потоки ослепительно-ярких лучей. Существо приближалось к нему, и Наруто вздрогнул от ужаса, чувствуя прикосновение к своей груди чего-то тяжёлого и обжигающего.
«Неужели это?..»
Он. Девять невероятно длинных хвостов вращались перед глазами Наруто, соединяясь в подобие какого-то гигантского огненного колеса величиной во всю комнату.
— Н-не может быть… — потрясённо зашептал Наруто, и тут же осёкся, потому что прекрасно понимал: может. Сколько раз он задавался вопросом о том, куда же делся лис после своего высвобождения из его тела? И почему рана на его животе так неожиданно затянулась? Впрочем, Наруто старался не слишком усердствовать в поисках ответов, потому что чувствовал: дальнейшие размышления могут привести его к страшному выводу — он действительно с помощью Кьюби провёл над Саске обряд воскрешения.
— Зачем ты явился?
Наруто беспокойно оглянулся на Учиху. Ему в голову лезли какие-то дурацкие мысли вроде того, что лис сейчас заявит, что пришёл исправить содеянное ими и отправить Саске туда, где ему и надлежит находиться — в мир иной. Как ни странно, ответ Девятихвостого не слишком противоречил этим параноидальным предположениям:
— За тобой.
«Ха-ха. Очень смешно».
— Я же освободил тебя. Что ещё может быть от меня нужно?
Лис покачивался на лапах, вглядываясь проницательными глазами в его рассерженное лицо.
— Освобождение на физическом плане ещё не означает освобождения полного. Связь между нами так легко не порвать. Ты и я фактически стали за эти годы единым целым. Более того, разве ты не ощущаешь моего присутствия, когда тебя охватывает это желание — владеть им? — Лисья морда чуть заметно повернулась в сторону Саске. — Я — огонь внутри твоего тела, который заставляет тебя терять над собой контроль, забывать все нормы приличия и собственные принципы только ради того, чтобы добраться до его вожделенной плоти.
— Что ты несёшь? Я никогда не…
«Такое было всего один раз. Ну… два. Это ещё не значит, что я…»
— Брось, Наруто. Уж кому, как не мне знать все твои желания, сознательные и бессознательные — такие, в которых ты бы сам себе никогда не признался?
«Отлично. Похоже на то, что все вокруг — Сакура, Какаши-сенсей, теперь ещё и этот — разбираются во мне куда лучше, чем я сам», — не будь Наруто так зол и напуган, он бы, пожалуй, как следует посмеялся над этой мыслью.
Лис, тем временем, продолжал:
— Но, признайся, тебе ведь нужна его душа…
— Бляяя!.. — Наруто откинулся на подушки, чувствуя невероятное раздражение от абсурдности всего происходящего. — Ты меня с Орочимару, что ли, перепутал?! Какие-то разговоры про тело, душу…
— Подумай, — медленно произнёс Кьюби и соскочил с него, передвигаясь прыжками по направлению к распахнутому окну.
Наруто запустил в волосы пятерню, наблюдая в смятении за тем, как последний из пылающих хвостов исчезает в уличной темноте.
«Чёрт, да что это за… Ааааа!!!»
Он так и подскочил на кровати, осознав внезапно, что упустил свой, быть может, единственный шанс узнать правду о том, что случилось во время поединка Саске с Итачи.
— Стой, ты, тварь!..
Бесполезно.
Наруто повернулся к Учихе.
— Эй… — прошептал он и несильно потряс друга за плечи. — Эй, Саске, проснись.
«Наверное, это эгоистично с моей стороны, но я не могу сейчас оставаться тут… один. Этот бред, который творится…»
— Учиха!
Он повернул его к себе лицом. Саске спал так крепко, будто ему подмешали за ужином снотворное. Впрочем, ужина-то и не было, — вспомнил Наруто некстати.
— Саске… — пробормотал он и, не удержавшись, погладил чёрные волосы. — Мне очень плохо. Мне страшно. По-моему, я теряю рассудок…
Ответа не было. Как всегда.
— Я разговариваю с пустотой. Может быть, тебя вообще нет, ты мне только кажешься? Может, во время той битвы, или ещё даже раньше, ты умер, а я сошёл с ума от горя? Наверное, я на самом деле нахожусь в психушке, и всё, что происходит — только плод моего больного воображения?.. Да?
Ему стало трудно дышать. Лицо Саске белело прямо перед ним, красивое, безмятежное, а Наруто было так одиноко, так хотелось немного любви и ласки, обычного человеческого тепла… Вздрагивая и непроизвольно озираясь, как ребёнок, задумывающий нашкодить, он быстро наклонился и припал к его губам.
Потом Наруто немного отодвинулся. Несколько мгновений он настороженно смотрел на Учиху, словно ожидая наказания за свой непозволительный проступок, но тот по-прежнему крепко спал.
«Чёрт», — в смятении подумал Наруто, чувствуя, как знакомая теплота внизу живота распространяется на всё тело, заставляя его тяжело дышать и содрогаться от невыносимого жара.
«…который заставляет тебя терять над собой контроль, забывать все нормы приличия и собственные принципы…» — вспыхнуло на секунду в сознании, чтобы тут же исчезнуть, потонуть в лавине дикого, безудержного желания.
Наруто торопливо сдёрнул с себя футболку и снова поцеловал Саске — на этот раз глубоко, страстно, жадно; одной рукой он судорожно вцепился в густые тёмные волосы Учихи, другой потянулся к его белым шортам…
— Ааааа!
Он не успел толком понять, что происходит, как оказался отброшенным сильным ударом к противоположной стенке.
«Ка… какого чёрта?..» — изумлённо подумал он, вытирая кровь у себя с подбородка.
Саске лежал на постели с открытыми глазами и бесстрастным выражением на лице.
— Так ты… — начал Наруто, всё ещё отказываясь поверить в происходящее. — Так если ты всё понимаешь…
Он замолчал, переводя дух и собирая силы для последующего яростного выкрика:
— ТО КАКОГО ЧЁРТА СТРОИШЬ ИЗ СЕБЯ НЕВМЕНЯЕМОГО, СУКААААА?!!
Тишина.
Наруто затрясло. Он чувствовал, что неудовлетворённое желание его до предела возбуждённого организма никуда не делось, а только дополнилось бешеной злобой.
— Ну всё, Саске, ты попал!.. — произнёс он дрожащим от ненависти голосом и одним прыжком подскочил к Учихе, хватая его за горло и изо всех сил ударяя головой о спинку кровати.
Но Саске оставался Саске. Долгие годы тренировок сделали своё дело, и даже теперь, несмотря на его странное состояние, ученика легендарного Саннина было не так просто победить. Он вырвался из рук Наруто и поддал ему коленом в пах, заставляя того согнуться пополам от режущей боли.
«Ах ты… ублюдок…» — потрясённо подумал Узумаки, наблюдая за его бесстрастным лицом, на котором не мелькнуло и тени каких-либо эмоций. Всё-таки это выглядело жутко, и Наруто в который раз вспомнил слова Сакуры о том, что тело Саске живёт «само по себе», просто выдавая те реакции, которыми оно привыкло отвечать в прошлом.
Но сейчас это было не важно.
Он глубоко вдохнул и снова бросился в бой. Схватив Саске за волосы и, ещё раз приложив его головой о спинку кровати, Узумаки одним движением содрал с него футболку и попытался проделать то же самое с шортами. Его подхлёстывал бешеный азарт, ему нравилось наконец-то видеть Учиху не пассивной и покорной марионеткой, а прежним Саске, который никогда и никому не подчинялся. Ему хотелось драться, сражаться, ПОБЕДИТЬ.
Саске сопротивлялся так сильно, что это заставило Наруто вспомнить их спарринги в двенадцатилетнем возрасте. И это только завело его ещё больше. Он ударил Саске наотмашь по лицу, схватил обеими руками за горло и начал душить. Саске захрипел, но продолжал вырываться, не произнося ни слова и не меняя каменного выражения на лице.
— Бесполезно, Учиха! — торжествующе заорал Наруто, у которого, казалось бы, только прибавлялось сил от этого безмолвного сопротивления. Ему наконец-то удалось содрать с Саске шорты вместе с нижним бельём, и комок тряпья полетел через всю комнату к двери, а вслед за ним — и оранжевые штаны Узумаки.
«Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу… — пульсировало в его воспалённом мозгу. — Ты мой, сукаааа!!! Ну же, посмотри на меня с бешенством, с яростью, обматери меня, убей меня, сволочь!..»
Саске в этот момент пнул Наруто ногами в живот — так, что тот чуть не слетел с кровати прямо на пол, но всё-таки удержался и в ответ ударил его со всей силы кулаком в солнечное сплетение. Учиха подскочил на кровати, согнувшись пополам и кашляя кровью. Наруто воспользовался этим, чтобы придавить его к кровати, схватив обеими руками за запястья и раздвинув коленом ноги.
— Я сильнее, Саске!.. Я наконец-то сильнее!!! — Наруто отпустил его запястья и потянулся вниз, одной рукой схватив Учиху за волосы, чтобы тот не слишком дёргался и не мешал ему сделать то, ради чего, собственно, эта драка и затевалась.
Когда у него получилось, он издал яростный победный вопль, наполненный восторгом и экстазом, и снова вцепился в запястья Учихи. Он чувствовал, что это неправильно, что нельзя вот так резко, но ему хотелось сделать Саске как можно больнее. И тому действительно было больно. Он внезапно разжал пальцы, вцепившиеся было в плечи Наруто, рухнул на кровать, хватая ртом воздух, и зашарил руками по простыням, надеясь найти хоть какую-то точку опоры.
— Что, больно?! Больно тебе, Саске?! — заорал в бешенстве Наруто, глядя на его — наконец-то — страдальчески искривлённое лицо. — Мне тоже было больно! Мне было гораздо больнее все эти четыре года, нет, ещё раньше, когда учились в Академии, и ты смотрел на меня как на полное ничтожество! А-ах!..
Он не мог больше говорить, он двигался всё быстрее и быстрее, и ему было плевать, что по коленям текла кровь Учихи, а тот, кажется, уже потерял от боли сознание. Наруто наполняла какая-то безумная смесь ярости, азарта и наслаждения. Когда он почувствовал, что конец уже близок, то снова схватил Саске за волосы, приподнимая его голову, и дьявольски захохотал:
— Я победил тебя, Учиха Саске!! Победил!
Что-то внутри него взорвалось. Наруто запрокинул голову, в полном смятении от раздирающих его чувств — невероятного, неописуемого и не испытанного никогда ранее удовольствия и одновременного омерзения к самому себе.
Через секунду он упал на кровать рядом с Саске, полностью обессиленный, и лежал какое-то время, не думая ни о чём и тупо уставившись в потолок.
…Потом начало приходить медленное осознание того, ЧТО же именно он только что сделал.
«Я его изнасиловал».

Продолжение в комментариях

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Mokushiroku | Жизнь после жизни | Часть 1

[Вансайрес]

Название: Жизнь после жизни
Автор:  Mokushiroku
Бета:  Essy Ergana
Рейтинг: R (для всего фика)
Жанр: angst, drama, yaoi
Пейринг: Наруто/Саске
Состояние: закончен
Предупреждения: уже практически точно АУ по отношению к последним главам манги, ибо это писалось год назад.
Дисклэймер: права не мои.
От автора: Это отредактированная и слегка доведённая до ума версия.

Часть 1

— Хеей, Наруто, ну разве не весело? Давай же, поблагодари меня за то, что я вытащил тебя сюда. И заметь, я единственный во всей деревне с самого начала знал правду.
Конохамару стоял прямо перед ним, хитро улыбаясь и всей своей позой выражая нетерпение. Услышать, наконец, признание собственных гениальных способностей от самого Узумаки Наруто — не об этом ли он мечтал? Но последний не собирался сдавать позиций:
— Видишь ли, Конохамару, я уже слишком взрослый, — объявил он с плохо скрываемой ноткой самодовольства в голосе, — чтобы смеяться над такими вещами. И вообще, это скорее грустно, что ниндзя деревни Коноха оказались сражены при помощи всего лишь нескольких лишних градусов спирта в алкогольном напитке.
Наруто скривился, старательно изображая на лице глубокое презрение, но где-то в глубине его голубых глаз предательски заиграли весёлые чёртики, и он едва сдержался, чтобы не расхохотаться и не дать Конохамару очередной повод возгордиться — в последнее время тот и так раздражал его своей излишней самоуверенностью. Неужели он сам когда-то был таким? Но, надо признать, на этот раз внук третьего Хокаге оказался прав. Наруто давненько так не веселился, наблюдая за лицами своих товарищей и учителей, явившихся отпраздновать пятидесятипятилетие Цунаде-самы. Этот же Конохамару и рассказал Наруто, что, оказывается, пятая Хокаге в пух и прах проигралась Джирайе в карты, и в ответ Эро-саннин потребовал от неё объявить, наконец, народу во всеуслышание свой возраст. Впрочем, Цунаде в долгу не осталась и таки придумала, как выбраться из этой сомнительной ситуации без особых потерь для своего имиджа Юной Красавицы. Точнее, придумала не совсем она… Неизвестный умелец — и где только Конохамару всё это пронюхал? — предложил пятой Хокаге решить проблему при помощи чудодейственного напитка, который должен был изменить память у всех присутствовавших на празднике. Не полностью изменить, впрочем, а лишь исправить первую цифру в числительном «пятьдесят пять». Но на поверку спаситель чести и достоинства Цунаде-сама оказался банальным шарлатаном, а его волшебное средство, которым усердно опаивали всех гостей, — невероятной крепости алкогольным напитком. Наруто, заранее предупреждённый обо всём Конохамару, от употребления «средства», разумеется, воздержался и теперь предстал едва ли не единственным трезвенником среди всей компании.
— Мдя, но ведь память-то утром у большинства гостей практически точно отшибёт… Так что этот волшебник-проходимец, надо признать, выполнил свою задачу. Интересно, откуда он только… — задумчиво проговорил Наруто, запуская руку в свои лохматые светлые волосы, и внезапно подозрительно посмотрел на Конохамару. — Слушай, а ТЫ-то как обо всём проведал? Подслушивал под дверью Цунаде, говоришь? Но ведь ты, похоже, прекрасно знал и о настоящем эффекте «чудо-средства», поэтому и потащил меня на праздник полюбоваться на пьяную оргию… Эээ, да уж не ты ли всё это и?..
Наруто не потребовалось договаривать свой вопрос — невероятно довольная ухмылка на лице Конохамару подтвердила его подозрения.
— Ну ты и маленькая хитро… — начал Узумаки, рассмеявшись, и отвернулся от Конохамару, чтобы не видеть торжествующего выражения на физиономии мальчишки.
И тут вдруг всю весёлость Наруто как рукой сняло. Препираясь с Конохамару, он совсем было забыл об истинной цели своего прихода. А истинная цель стояла в пяти шагах от него, на расстоянии вытянутой руки.
— Эй, Саске, — пробормотал Наруто. — Правда, это так тупо? Я прямо не могу на них всех смотреть, а ты-то и подавно. Тебе же противно, да? Я знаю, тебя всегда раздражали пьяные. Ну скажи же, что тебе тут плохо и ты хочешь уйти!.. Неужели ты даже не отвесишь мне хорошего пинка за то, что я притащил тебя сюда?
Саске безмятежно смотрел на него пустыми чёрными глазами.
— Эээ, Наруто, да он же тебя не понимает, — осторожно сказал Конохамару, с которого внезапно слетела вся спесь. — Он, по-моему, вообще не слышит, чего ему говорят.
— Всё он понимает, так что помолчи… придурок! — Наруто еле сдержался, чтобы не прибавить словечка покрепче. — Да, Саске?
Учиха ничего не ответил, и Наруто в который раз почувствовал знакомую тяжесть в груди и предательский комок в горле. Он ощущал себя маленьким забитым мальчиком, над которым возвышался кто-то невидимый и злобно ухмылялся: «Бесполезно, бесполезно, глупый Узумаки Наруто. Ты возомнил себя Богом, и в который раз пытаешься переломить судьбу и добиться невозможного. Обычно тебе везёт, и ты возомнил себя всемогущим. Но не теперь».
— Заткнись! — со всей силы крикнул Наруто в пространство и почувствовал себя полным идиотом, ничуть не лучше жителей деревни, валявшихся на траве и распевавших пошлые песни.
— Да я же ничего и не говорил, — обиженно протянул Конохамару.
— Эээ, Конохамару, я не тебе… — замялся Наруто и, стараясь избежать дальнейшего объяснения, схватил Саске за руку и потащил подальше от площади. — Я домой, тут действительно тупо, и эти пьяные меня раздражают.
Саске покорно шёл за ним, не выражая ни малейшего сопротивления или неудовольствия.
— Чёрт, чёрт, вот дерьмо, — тихо ругался Наруто, вцепившись в бессильной ярости в запястье Учихи — так, как будто хотел его сломать.
— Больно, — послышался равнодушный голос.
Наруто так и опешил. Та десятая доля секунды, в течение которой он оборачивался к другу, показалась ему вечностью. Может быть, сейчас?..
— Сса-а-ске, — протянул он жалобно, словно пятилетний ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку, и который внезапно почувствовал надежду вернуть её обратно — надежду, в которую одновременно очень хотелось и слишком трудно было поверить.
Но взгляд Учихи по-прежнему оставался пустым и ничего не выражающим. Наруто внезапно ощутил такую же пустоту и в своей душе. У него не оставалось уже ни злобы, ни боли.
— Чтоб тебя, Саске. Лучше бы ты умер тогда, чем стал таким, — проговорил Наруто и внутренне содрогнулся, сознавая лживость собственных слов: нет, не лучше. Пусть уж такой Саске, больше похожий на куклу, чем на нормального человека, но всё-таки живой, и даже иногда реагирующий на какие-то события. Собственно, вся жизнь Наруто теперь и подчинялась одной цели: вызывать эти события, добиваться от Учихи — точнее, от того, кто когда-то был Учихой, — хотя бы слова, жеста, какого-то ответа.
«Он среагировал на боль в запястье — так, может, сломать ему руку или обе, чтобы, наконец, очнулся?.. — пронеслось в голове у Наруто. — Тьфу, ну о чём я думаю…»
Тем не менее, мысль причинить Учихе боль, заставить его страдать, кричать, может быть, плакать принесла странное удовлетворение и отозвалась приятной дрожью в груди.
«Я, наверное, всё-таки садист… Хотя, блин, Саске и не такого заслужил».
За этими мыслями Наруто не заметил, как они подошли к его дому. Внутри, как всегда, царил беспорядок, несмотря на то, что он и старался прибираться чаще с тех пор, как поселил у себя Саске.
«Как будто бы для него это хоть что-то значит», — очередная горькая мысль заставила Наруто сжать кулаки и заскрежетать зубами. Правда заключалась в том, что все в деревне уже давно относились к его бесконечным попыткам вернуть Саске в нормальное состояние снисходительно — как к какой-то навязчивой идее полупомешанного, которому из вежливости не противоречат, но смеются и качают головами за его спиной. Даже Сакура, и та порой смотрела на него с какой-то странной жалостью в глазах, как будто она, как и все прочие жители Конохи, знала что-то, чего не понимал или не желал понимать он сам.
—Я не сдамся, — упрямо прошептал Наруто и внезапно почувствовал нарастающее раздражение по отношению к Учихе. — Чёрт, Саске, ну почему с тобой всегда вот так?!
Тот молчал, уставившись в какую-то одному ему ведомую точку в пространстве.
— Я... Я устал доказывать другим… и себе, что ты не безнадёжен.
«А тебе, как всегда, плевать на меня».
Резкая обида захлестнула Наруто. Он подскочил к Учихе и со всей силы толкнул его — так, что тот отлетел чуть ли не на несколько метров и рухнул на пол возле стола, неуклюже зацепившись рукой за скатерть. Чашки, тарелки, стаканы, пустые упаковки из-под рамена полетели ему вслед. На миг Наруто почудилось лёгкое удивление в глазах Саске, и он, не помня себя, бросился к нему… чтобы снова увидеть всё то же бесстрастное выражение лица и взгляд, устремлённый в пустоту. Настоящий Саске обязательно отвесил бы Узумаки за такое отношение хороший пинок, и был бы прав.
— Эй, да ты поранился, — пробормотал Наруто, обессиленный после своего злобного порыва. — Стакан разбился, и у тебя вся рука в крови. Тебе не больно? А, Саске? Чёрт, ну скажи же что-нибудь, я ведь так с ума сойду — постоянно разговаривать, не зная даже, слышишь ты меня или нет!..
— Слышу.
— А? — Наруто в очередной раз застыл с выпученными глазами, не зная, что ему делать — радоваться или злиться. — Ну так почему же ты мне никогда не отвечаешь, ублюдок?!
Но он и в этот раз не ответил — за что получил от окончательно потерявшего над собой контроль Узумаки сильный удар кулаком в челюсть. Струйка крови потекла из уголка его рта, и Наруто внезапно ощутил сильнейший приступ дежа-вю. Так уже было. Битва у водопада. Тогда он с таким же тупым отчаянием избивал Саске, надеясь, что сможет подобным образом вправить ему мозги, а тот лежал под ним, сплёвывая кровь и усмехаясь. «Глупый, глупый Узумаки. Ты всё пытаешься решить свои проблемы силой, а это, знаешь ли, не всегда помогает. Особенно в случае с Учихой», — снова сказал голос у него в голове.
— Саске, знал бы ты, как мне не хватает твоего «Уссуратонкачи», — грустно сказал Наруто, вытирая ему кровь с лица и руки носовым платком. — Ну, пожалуйста, скажи, какой я придурок. Можешь даже меня побить…
И снова ответом ему была пустота и бессмысленность в огромных чёрных глазах, таких красивых когда-то и таких страшных сейчас. «Я больше не могу», — внутренне содрогнулся Наруто. Слёзы заструились по его лицу и закапали на окровавленную руку Саске.
Наруто замер — слёзы, кровь, Саске. Опять дежа-вю?
…Воспоминания захлестнули его.

***
— …Наруто.
«Улыбаешься. Гаденько так улыбаешься, ехидно. Ну почему, Саске, почему? Что теперь тебе мешает?..»
Наруто старался говорить спокойно.
— Саске. Я… просто хочу помочь тебе. Ты не справишься с Акацки один. Давай объединим наши усилия, и уничтожим… Итачи и Лидера, — он сглотнул. — А потом вместе вернёмся в Коноху.
Ответ был резким, холодным и жёстким, как будто Саске рубил словами:
— Ты. Мне. Не. Нужен.
— Саске!..
— Убирайся. Мне не хочется тратить чакру на битву с тобой. Прямо сейчас передо мной стоят цели поважнее, так что просто исчезни. Надоел.
Несмотря на то, что у Наруто от его слов внутри всё просто оборвалось, он попробовал съязвить:
— Поважнее? Не относись ко мне так легкомысленно. Разве у тебя не появится Мангекьо Шаринган после убийства лучшего друга? Думаю, он бы тебе не помешал в твоих целях…
— Ха-ха-ха! Ну какой же ты всё-таки идиот, Наруто, — Саске зло рассмеялся, явно наслаждаясь его замешательством, — кто тебе сказал, что у меня ещё нет Мангекьо Шарингана?
И, в подтверждение этих слов, его глаза налились кроваво-красным.
Наруто отступил. Он чувствует, как под его оранжевый костюм липко пробирается ужас , ползёт по рукам, заставляя их оцепенеть, повиснуть парализованно вдоль тела, хватает за горло, выдирая из него безмолвный, полный отчаяния крик.
«Откуда, Саске?.. Откуда он у тебя?..»
— Всё, я пошёл. Счастливо.
— Стой, Саске!..
Невероятным усилием воли Наруто стряхнул с себя наваждение и послал ему вдогонку стрелу из чакры. Саске остановился, обернулся. На его холодном, бесстрастном обычно лице была написана ярость.
— Меня от тебя ТОШНИТ! Пошёл вон, маленькая, ни на что ни способная дрянь! Не путайся под ногами!
Наруто почувствовал, как внутри него всё заполыхало оранжево-красным. Девятихвостый заскрёб и зацарапал стены своей тюрьмы.
«Нет, нет, если я его сейчас выпущу, это будет конец. Почему-то мне так кажется. Надо ещё попробовать, не сдаваться. Почему, Саске?.. Почему всё, что я говорю, абсолютно бесполезно? Ведь когда-то ты ценой своей жизни хотел защищать «дорогих друзей»…»
Саске продолжал кричать.
«Что ж, это хотя бы больше похоже на прежнего Саске, чем те ледяные презрительные издевательства, которыми ты награждал меня до этого».
— Ну ЧТО тебе ещё от меня нужно? Ты, кажется, говорил, что не хочешь позволить Орочимару захватить моё тело. Всё, он больше не захватит, Орочимару больше нет, я убил его, ты можешь успокоиться и валить ко всем чертям! Оставь меня, наконец, в покое!
Наруто внезапно почувствовал безумную усталость. Ему захотелось просто лечь и умереть прямо здесь.
«Бесполезно. Ты не вернёшься. Действительно, от чего тебя теперь спасать? От самого себя? У меня не получится, тебе просто на меня плевать. И никакие джуцу тут не помогут. Я бесполезен. Никчёмен.
…Не сдаваться».
— Саске… ты говоришь о теле… но ведь… — начал Наруто, чувствуя, как предательски задрожал его голос, — …есть ещё и душа…
Его хохот прогремел на всю долину. Или это только так показалось Наруто?.. Ему захотелось закрыть глаза, заткнуть уши, только бы не видеть того, во что он превратился. «…Лучший друг».
— Душа? Ой, Наруто, ну и дерьмовый же из тебя проповедник! Ты мне ещё сейчас про Богов начни, и про карму, и про воздаяние за грехи! Мне нет дела до всего этого. Я хочу отомстить, и остальное меня мало интересует.
— А потом… Что будешь делать потом, когда отомстишь?..
— Это моё дело.
— Саске, ты так ненавидел брата… а стал… стал абсолютно таким же, как он. Тебе нужна сила, и ты предаёшь абсолютно всё ради этого. Поверить не могу, что это ты тогда спасал меня от Хаку, и от Гаары, и искал, как безумный, в чужом городе, чтобы защитить от Итачи…
«Чёрт, я сейчас просто зареву от этой безысходности, и ярости, и отчаяния, и боли!..»
— Всё, Наруто, реально ДОСТАЛ! Чёрт с ней, с чакрой, у меня куда больше сил уходит на выслушивание этого твоего морализаторского бреда, так что готовься к смерти.
«Опять биться. Сейчас, когда у меня уже вообще ни на что нету сил?..
...Не сдаваться. Ну что ж. Попробуем ещё раз. Теперь точно последний».
Он медленно выпрямился и сложил руки в печати — точнее, попытался это сделать. Саске налетел на него, как ураган, как ливень из стрел, и внутренности Наруто разорвало электрическим ударом огромной мощности. Он содрогнулся и рухнул на колени, почувствовав, что тело его больше не слушается.
«Всё?.. Так быстро?»
Лицо Саске было прямо передо ним: злобная усмешка, ненавидящие чёрные глаза, развевающиеся на ветру волосы.
«Какой ты красивый».
— Больно? — Саске посмотрел на него торжествующе и презрительно.
— Очень, — честно ответил Наруто. — Но… не от удара. Больно видеть тебя. Это лицо. Такое же лицо… было у одного дорогого мне человека. Мы с ним много ругались, но в глубине души сознавали, что ближе друг друга у нас никого нет, и не будет. Только он мог понимать, насколько я одинок, потому что чувствовал то же самое. Я никогда бы ему этого не сказал, но я очень сильно его любил… и восхищался им. Он давал мне силы жить, двигаться вперёд. И мне казалось, что я тоже что-то для него значу, потому что он всегда меня защищал, даже если я… — он вымученно улыбнулся, — страшно от этого бесился. Когда он ушёл, весь мир рухнул. Мне стало плевать и на мечту быть Хокаге, и на попытки завоевать Сакуру-чан, и даже на рамен. То есть я, конечно, делал всё это — представлял себя в мантии, и клеился к Харуно, и ходил в закусочную Ичираки… Но в глубине души я жил единственной целью — вернуть его обратно. Я тренировался, тренировался и ещё раз тренировался. Я стал сильнее. То есть, даже таким образом он заставил меня совершенствоваться. Без него я — ничто. Вот только он… теперь умер.
— А в этом ты прав.
Второй удар сокрушительной силы раздробил тело Наруто на куски. Он медленно сполз на землю, проваливаясь в какую-то бездну. Последним, что он видел, были глаза Саске, тёмные красивые глаза с неестественно длинными ресницами, медленно исчезающие в кроваво-мутной пелене. На мгновение ему почудилось, что они как-то странно заблестели. Слёзы?..
Одна эта мысль выкинула Наруто обратно, заставив забыть о чудовищной боли.
Но нет. Саске оставался всё так же бесстрастен, и только лёгкое удивление проступило на его насмешливо улыбающемся лице.
— Что? Ты ещё жив? Отдаю должное твоей стойкости. Ладно, Наруто, признаю: уж этого-то тебе всегда было не занимать, и я, в какой-то степени, уважал тебя за силу воли. Но… куда тебе против моего гения? Упорство упорством, а недостаток таланта ничем не исправишь.
— Идиот.
Наруто собрал последние силы и со всей дури залепил по его красивому, отчуждённому лицу. А потом встал, сам не понимая, каким образом ему это удалось. Боль внезапно перестала иметь какое-либо значение.
— Мой лучший друг умер, и я отомщу тебе за его смерть. Видишь, мне тоже хочется мстить! Это последнее, что у меня осталось. Так что… теперь я понимаю твои чувства, Саске. Мы стали с тобой ещё больше похожи. Действительно, когда у тебя отбирают самое дорогое, что было в жизни, — любимого человека или любимых людей — всё остальное теряет смысл. И если существует кто-то, кому можно отомстить за разрушенный мир… Я не уверен, что ненавижу тебя так, как ты ненавидишь Итачи — всё-таки, у тебя та же внешность, что и у моего погибшего друга, и это сложно, — но я попытаюсь.
Саске выглядел немного удивлённым.
«…Сейчас. Вся моя сила, вся моя жизнь, все эти шестнадцать лет, наполненные мечтами, стремлениями, радостью, болью, одиночеством, счастьем, — я отдаю это тебе. Забирай, ешь, подавись, наслаждайся, только дай мне возможность отомстить. Один раз».
И Лис услышал. Что-то взорвалось внутри Наруто невозможным огнём, он весь вспыхнул кроваво-дымящимся факелом, мир вокруг него превратился в чёрно-белую картинку, очертания предметов потерялись. Он видел только одно — сверкающие тёмные глаз на смертельно бледном лице, и это была его цель. Наруто физически ощущал, как затягивались его раны, несовместимые с жизнью, и это приводило его в какой-то экстатический восторг.
Он прыгнул на Саске и, занося для удара лапу, увидел страх в его глазах.
«А ведь ты так и не успел убить Итачи. …Саске. Прости, Саске. Вот так вот и рушится жизнь, так и наступает Апокалипсис».
По лицу Наруто — если это ещё можно было назвать лицом — потекли слёзы. А перед глазами проносились картинки: их дурацкий поцелуй в Академии, высокомерно приподнятые брови Саске, истекающее кровью тело на его руках, отражённое в десятках зеркал, фотография команды номер семь на столике перед кроватью…
«Как же больно. Прощай. Саске!..»
— Саске? — вкрадчивый голос оборвал поток его рефлексии. — Ну, не совсем.
И тут произошло нечто странное, что заставило Наруто опустить руку и оторопело следить за изменениями в его лице. Саске, конечно же, сразу воспользовался тем, что он ослабил хватку, и опрокинул его на землю. Впрочем, это было уже не важно. Потоки красной энергии исчезли, Лис возвратился в свою конуру, и Наруто даже не почувствовал удивления, когда лилово-бледное лицо с золотистыми вытянутыми глазами наклонилось над ним. Длинные чёрные пряди коснулись его шеи, защекотали кожу.
— Привет.
Наруто охватило какое-то тупое равнодушие.
— Даже не поинтересуешься, что же случилось с твоим драгоценным Саске? Впрочем, тебе и так всё ясно, не правда ли? Ты как-то странно смотришь, тебе нехорошо? Или, может быть, не нравится это лицо? Так будет лучше?
И он снова превратился в Саске.
— Ты всё-таки сделал это.
— Угу, — Орочимару ласково улыбнулся. — А вы думали, меня так просто уничтожить?
«Я… не смог. Не смог тебя спасти. Но… это всё-таки был не ты, только что, несколько минут тому назад».
От этой мысли по всему телу Наруто разлилась какая-то болезненная нежность, и ему снова захотелось плакать.
— Как тебе удалось? Он же убил тебя?
Орочимару расплылся в довольной улыбке.
— Ох, ох. Неужели вы думали, что я два раза подряд буду использовать одну и ту же технику? Мне не нужно было проводить обряд выселения, поскольку он начался… уже три года тому назад. Мои дорогие помощники хорошо постарались. Я ведь уже тогда знал, что они не успеют к рассвету, и мне придётся ждать ещё долгих три года. К слову сказать, я об этом не жалею теперь, но не важно… Они предупредили Саске-куна о том, что ему придётся умереть, но он, видимо, воспринял эти слова как метафору. Хе. А потом началось самое интересное. Я постепенно, шаг за шагом, перебирался в Саске-куна, сливая наши эмоции, желания и стремления воедино. Ох, как же это было приятно! Особенно мне понравилось вытеснять твой образ из его памяти и заставлять моего дорогого ученика тебя ненавидеть. Он даже пытался сопротивляться, сам того не понимая. Правда, не надейся, что я один во всём виноват — если бы у Саске-куна изначально не было злобных чувств по отношению к тебе, мне бы не удалось ничего сделать. Впрочем… ты всё равно был единственным человеком, который что-то для него значил, — Орочимару немного помедлил, наслаждаясь эффектом, произведённым этими словами на Наруто. — Ну, ещё эта розоволосая дура, но с ней всё было гораздо проще. Я давно не развлекался так замечательно. В благодарность за доставленное удовольствие, я даже осуществлю заветную мечту Саске-куна и убью его братца. Не знаю вот только, что с тобой делать?
— Убей, — равнодушно произнёс Наруто.
— Ой-ой-ой, — Орочимару захихикал. — Надеешься встретиться со своим обожаемым Саске в загробном мире? Боюсь, мне придётся тебя разочаровать. Ты правильно подметил, что помимо тела существует ещё и душа. Так вот, моя гениальная технология забирает и её тоже. Но… Наааруто-кун, зачем тебе его душа? Вот он я, разве я не выгляжу так же? Разве у меня не его замечательные чёрные глаза, тёмные волосы, нежная белая кожа? Безусловно, тело Саске-куна — самое красивое из всех тел, которые я мог бы использовать. Надо признаться, это сыграло большую роль в моём выборе. Как и в твоём, не так ли, хе-хе? А ведь я даже могу… доставить тебе удовольствие… Признайся, ты всегда этого хотел.. Ну, Наруто? Что скажешь?
Но Наруто его даже не слышал.
— Саске… — прошептал он, пристально глядя в непроницаемые чёрные глаза, будто надеясь отыскать в их глубине своего потерянного друга. — Саске, я не выполнил обещания. Как мне жить теперь?
На лице Орочимару — точнее, Саске — отобразилась задумчивость.
— Ну ладно. Не хочешь — как хочешь. Тогда я последую твоему собственному совету. Ты и в самом деле полный идиот, как любил повторять Саске-кун, раз отказываешься от такого заманчивого предложения… Я бы… — Орочимару облизнулся. — Любил тебя так нежно… Уссуратонкачи…
Наруто вздрогнул. Чёрные глаза смотрели на него ласково, с неподдельной любовью и скорбью, холодная рука осторожно дотронулась до его щеки, погладила. Наруто знал, что это подделка, что никогда бы в жизни настоящий Саске не посмотрел на кого-либо так, и всё равно не смог сдержать слёз. Они текли по его лицу, шее, попадая на бледную руку Орочимару, и тот брезгливо её отдёрнул. В чёрных глазах появилась ядовитая ухмылка.
— Фу, до чего же ты предсказуемый. Ты мне не интересен. Пора это заканчивать. Предсмертные пожелания есть? Нету? Мангекьо Шаринган!
И Наруто провалился во тьму.

***
Кап-кап. Кап-кап-кап-кап. Кап!..
Слезинки срывались с его щеки и исчезали в темноте, чтобы через секунду разлететься о каменный пол тысячью хрустальных осколков. Маленький Наруто сидел, обхватив колени руками, и плакал. Иногда он поднимал голову и вглядывался в огромные лисьи глаза, тускловато мерцавшие напротив и внимательно изучавшие его фигуру.
Кап-кап.
— Эй…
Детский голос.
Наруто не обернулся. Ему не хотелось никого видеть.
— Эй, почему ты плачешь?
Кто-то осторожно вышел из темноты и встал прямо перед ним, загораживая своей маленькой фигуркой кроваво-красные глаза.
— Тебя кто-то обидел, Наруто?
Наруто вздрогнул, услышав собственное имя.
— Ты… меня знаешь?
Мальчик доверчиво поглядел на него огромными чёрными глазами.
— Ты же мой лучший друг. Так кто тебя обидел?
Наруто посмотрел на него с тоской, с недоверием, с надеждой.
— Обидел?.. Ты, Саске. Ты.
— Я?!.. Нет, я не мог.
Саске широко улыбнулся и покачал головой.
— Наверное, ты перепутал, Нару-чан. Или я случайно.
— Случайно? — горько повторил Наруто. Если бы. Та битва у водопада… Орочимару ведь далеко не сразу полностью завладел душой Саске. Это был его, его собственный выбор. Уйти из деревни, оттолкнуть Сакуру, пытаться убить лучшего друга.
— Нару-чан, прости меня!.. — Маленькая ладошка дотронулась до его руки, чёрные глаза посмотрели с мольбой. — Ведь у меня никого, кроме тебя, нет. Прощаешь?
Наруто вздохнул, прижал к себе маленькое тело.
— Конечно, прощаю, Саске.
— Ты поможешь мне выбраться отсюда?..
— Пойдём.
Наруто встал и решительно протянул ему руку.
— Ха-ха-ха! Куда это ты собрался, Саске-кун?
Огромная фигура неожиданно выросла из темноты, заполняя собой пространство, и обхватила тело Саске длинным языком. Тот истошно закричал, протянув к Наруто руки и лихорадочно пытаясь высвободиться.
А дальше всё происходило очень быстро.
Наруто ослепила яркая вспышка, и он обнаружил себя отброшенным к клетке с лисом. Напротив него снова стоял Саске, но уже взрослый, такой, каким он выглядел несколько минут (минут? или часов? а, может быть, дней?) тому назад. Его глаза были закрыты, темноволосая голова опущена. Орочимару обнимал его и похотливо улыбался.
— Неет, Наруто-кун, никуда вы не уйдётё. И знаешь почему? Потому что Саске-кун хочет быть здесь, со мной. Если бы он действительно этого пожелал, то выбрался бы. Ведь у него очень, очень сильная воля. Но он не хочет.
— Саске!..
— Уходи, Наруто.
— Саске, ну почему?!..
— Я… не могу. Не могу захотеть. Мне нечего там делать.
— Саске… — В третий раз бессильно произнёс Наруто и отступил, упираясь спиной в прутья клетки.
Жаркое дыхание гигантского зверя обожгло его сзади, и он внезапно услышал вкрадчивый шёпот:
— Наруто. Выпусти меня, и я уничтожу этого змея. Хочешь?..
— Ч-что?.. — до него не сразу дошёл смысл услышанного.
— Ты же хочешь его уничтожить? Сними печать. Я помогу тебе…
— Н-но…
— Это единственный выход. Больше ты ничего не сможешь сделать.
— Но ведь Саске тоже умрёт?
— Нет, он останется жить.
— Это правда?
— Демоны никогда не лгут.
Наруто растерянно поднял голову и столкнулся взглядом с Саске.
— Узумаки, не смей.
— Я обещал Сакуре-чан вернуть тебя домой… — прошептал Наруто и протянул руку к печати.
— Не смей, я тебе сказал! Ты же умрёшь!
— Если… если он поможет мне добиться моей цели, то пусть забирает мою жизнь, и то, что будет после жизни. Это твои слова, Саске. Помнишь? Моя цель — спасти тебя.
— Идиот!..
Саске вырвался из рук Орочимару и подскочил к нему. Наруто выдохнул.
— Слишком поздно, Саске.
Гигантская фигура девятихвостого демона заполнила собой всё пространство, и мир потонул в кроваво-огненных сполохах. Наруто почувствовал дикую боль внутри себя. Он опустил глаза на свой живот и увидел, как распространяются вверх, вниз, по кругу, по всему его телу метки печати, выжигая кровавые шрамы, как будто его клеймили раскалённым железом. Струйки крови сочились из появляющихся отметин, заливали пол под его ногами, забрызгивали ярко-алыми пятнами белую рубашку Учихи.
Наруто не следил за лисом. Он вглядывался в глаза Саске, желая унести с собой в иной мир последнее воспоминание — этот печальный, устало-обречённый взгляд. Всё вокруг внезапно заполнилось ярко-голубым светом, раздались омерзительные звуки раздираемой и пожираемой с огромным наслаждением плоти — Девятихвостый выполнял свою часть договора. Наруто глубоко вздохнул, прижимая руки к животу, и упал на руки к Саске, успев пробормотать: «Т-ты… Не умирай».

***
А потом наступила тишина. Сколько часов они лежали, не шевелясь, друг напротив друга? Боль терзала Наруто, раздирая внутренности когтями и клыками невидимого зверя, подкатывала мучительной тошнотой к горлу. Кровь равномерно сочилась из открытой раны у него на животе и пропитывала оранжевый костюм, траву, землю омерзительным сладковато-гнилостным запахом. «Только не закрывать глаза. Только не терять сознание», — шептал себе Наруто, сжимая кулаки. Он не питал никаких надежд относительно возможности своего спасения, он просто хотел удостовериться в том, что его жертва была принесена не напрасно. И он лежал, не имея сил даже пошевелить губами и произнести имя своего заклятого друга-соперника, и только вглядывался с немой мольбой в его полуоткрытые чёрные глаза.
«Нет уж, девятихвостая тварь, потерпи ещё немного. Я хочу только удостовериться, что с ним всё в порядке, а потом можешь тащить меня хоть прямо в ад», — мысленно зарычал Наруто, прикладывая к животу скрюченные заледеневшие пальцы.
И Саске его как будто услышал. С трудом приподняв голову, он опёрся на локти и пополз в его сторону. Наруто замер, боясь выдохнуть.
— Уссуратонкачи…
Неестественно бледное, скорбное лицо наклонилось над ним. В немигающих чёрных глазах застыла тоска.
— Это ты, — удалось, наконец, выговорить Наруто.
Он медленно кивнул. Движения, очевидно, давались Саске с большим трудом, хотя он, вроде бы, и не был ранен.
— Ты идиот. Зачем?.. — проговорил он устало и тихо.
— Саске. Ты только больше… не вытворяй всяких глупостей. Не заставляй меня... там пожалеть, что спас тебе жизнь. И ещё… съешь за меня побольше рамена, хорошо?..
— Наруто…
Лицо Учихи исказила мучительная гримаса. Потом он с трудом приподнял отяжелевшее тело друга и положил его голову себе на плечо.
«Не думал я, Саске, что проведу последние минуты жизни в твоих объятиях, — пронеслось в голове у Наруто. — Вот чёрт. Ну почему я должен умирать именно теперь, когда мне так хорошо? Девятихвостый, подожди ещё маленько, а?»
И то ли от близости Саске, то ли от осознания факта, что ему всё-таки удалось выполнить главную задачу своей жизни, Наруто внезапно почувствовал себя гораздо лучше и даже попробовал усмехнуться:
— Знаешь, мне это напоминает сражение с Хаку, после которого ты свалился мне на руки, и я подумал, что тебе конец. Помнишь? Только теперь всё наоборот.
— Не болтай так много, придурок. Тебе вредно.
— Да какая теперь разница? — горько улыбнулся Наруто. — Мы же оба знаем, что после такого не выживают. Дай хоть поговорить напоследок с лучшим другом…
И он крепче прижался к его плечу, не отрывая взгляда от бледного лица.
«О чём бы таком приятном подумать, чтобы с пользой провести оставшееся мне недолгое время? Представить себе какую-то параллельную реальность, в которой никогда не существовало ни Итачи, ни Орочимару, ни Девятихвостого? У нас с тобой были бы семьи, мы бы отделывали друг друга на тренировках по утрам, потом ходили есть рамен, прикалывались над всей деревней, соперничали, чем чёрт не шутит, за благосклонность Сакуры… Интересно, был бы ты там таким же высокомерным и угрюмым? Или же улыбался и звал меня «Нару-кун»? Я ведь никогда толком не видел твоей улыбки. Хотя не уверен, что смог бы вынести приветливого Саске. Придурок, ну почему всё случилось именно так? Саске, я не хочу умирать».
И, словно услышав его мысли, Учиха пробормотал:
— Уссуратонкачи, я не хочу, чтобы ты умирал.
— Вы… выглядите довольно трогательно.
«Это ещё кто? — Сердце Наруто сжалось от недоброго предчувствия. — Чёрт, только не сейчас, когда я уже собрался спокойно отойти в мир иной, удостоверившись, что с этим придурком всё будет в порядке!..»
— Глупый маленький брат. Мне сказали, что ты пришёл меня убивать.
Саске не пошевелился.
— Мне только кажется, или под влиянием любовного томления вся твоя лелеемая на протяжении стольких лет ненависть испарилась бесследно? — Итачи чуть приподнял бровь.
Наруто заёрзал на руках у Саске.
— А я ведь почти поверил, что из тебя выйдет в конце концов нечто особенное. Ты подавал большие надежды.
— Оставь меня в покое, — равнодушно ответил Саске.
Наруто посмотрел на него с нескрываемым изумлением, переходящим в смутную тревогу.
«С Саске явно что-то не то. Это вообще Саске или нет?..»
— Оставить тебя в покое? — переспросил Итачи с лёгким удивлением. — Но ведь это ТЫ столько лет преследуешь меня, мечтая убить. Может быть, всё-таки поднимешься и сделаешь то, что хотел?
— Я не собираюсь больше играть в твои игры.
— Хм. Похоже, я всё-таки сделал ошибку, оставив тебя тогда в живых. Впрочем, это никогда не поздно исправить. Глупый брат, ты сделал свой выбор. У тебя был шанс, и ты им не воспользовался. Значит, умрёте в объятиях друг друга, как и полагается возлюбленным.
Наруто начал паниковать, пропустив мимо ушей слова Итачи о возлюбленных.
— Саске, — прошипел он, — чёрт тебя дери!.. Ты же столько мечтал о мести! Ты же столько раз говорил: «это моя битва»!
Саске насмешливо приподнял бровь. Но его ухмылка была горькой, горькими оказались и слова:
— И это ТЫ говоришь мне о мести, Уссуратонкачи?..
— Да плевать я хотел на твою месть! — Наруто перешёл на громкий яростный шёпот. — Просто если ты не сделаешь чего-нибудь прямо сейчас, он прирежет тебя, как кролика! Я не для того совершал это лисье харакири, чтобы ты издох через пять минут от руки своего ненормального брата! Саске, твою мать, ты же за эти три года далеко превзошёл самых лучших ниндзя, ты сможешь победить этого ублюдка!..
— Ты забываешь… — медленно произнёс Саске, — что это был не совсем я.
— Хочешь сказать, ты не помнишь ни одной из выученных техник?!
— Помню. Но я не могу. Это тело меня плохо слушается. И…
Его перебил голос Итачи:
— Саске. Признаться, не ожидал от тебя. Столько сил потрачено впустую. Столько преступлений совершено… — он задумчиво погладил рукоятку своей катаны. — И теперь ты собираешься вернуться на путь добра и справедливости?
— Нет. Не собираюсь.
— Саске, придурок, дерись с ним!.. — закричал, не помня себя от ужаса, Наруто.
«Проклятье, проклятье, именно сейчас, когда я ничего не могу сделать!..»
— Не могу, Уссуратонкаччи, — устало сказал Саске. — Мне уже всё равно.
— Всё равно?!! Он же убил твоих родителей!.. Всю твою семью!..
— А я только что убил своего лучшего друга. Причём с третьей попытки. Я — то же самое, что и он.
Итачи наблюдал за ним, чуть наклонив голову:
— Ты раскаялся, глупый маленький брат? Или, может быть, вымаливаешь себе право на прощение в загробном мире? Жаль тебя огорчать, но… вряд ли ты будешь прощён.
С этими словами он обнажил свою катану.
— Саске!!!
— Пусть делает всё, что хочет, мне плевать.
— А мне не плевать, чёрт бы тебя побрал, идиот! Почему ты всегда думаешь только о себе?!
Наруто, поднялся на ноги, превозмогая боль. Он знал, что ничего не сможет сделать. У него больше не было ни лисьей чакры, ни возможности моментально залечить свои раны, у него подкашивались колени, а в глазах темнело.
«Н-но, придурок, не думаешь же ты, что я буду спокойно лежать и смотреть, как ты добровольно подставляешься под тесак брата?!»
Саске оттолкнул его рукой и медленно встал.
— Сядь, идиот. Я буду с ним драться.
Наруто упал на землю. Боль окутала его густым покрывалам, запульсировала, усыпляя, в веках, и он подумал, что через несколько минут точно потеряет сознание — и, скорее всего, обратно в него уже не придёт. Всё это время, достаточно долгое, он невероятным усилием воли удерживал себя от обморока. Но теперь последние силы, вырванные обманом у изнемогающего организма, подошли к концу.
«Прости, Саске, что оставляю тебя именно сейчас. Надо было всё-таки поторопиться и сделать это, пока ты ещё был рядом. Не было бы так… — а, к чёрту, перед кем теперь строить из себя героя? — …страшно».
Наруто с отчаянием посмотрел на сгорбленной фигурой в окровавленной рубашке.
«Он не сможет, — мелькнуло у него в голове. — Он совершенно опустошён. Итачи убьёт его. Всё было бессмысленно. Или?..»
Сознание Наруто отчаянно ухватилось за мысль об «ином мире». До этого он никогда не задумывался о Богах, загробном существовании и прочей эзотерике, но теперь ему больше всего на свете захотелось верить, что хотя бы там ещё раз удастся встретиться со всеми… с Саске…
«Встретиться? — Но для этого Саске тоже придётся умереть — Он и так умрёт, у него нет шансов справиться с Итачи в таком состоянии — Нет, не хочу, идиот, живи!.. — Ты его жизни всё равно не увидишь — Пусть живёт, я хочу… хочу, чтобы сумел с этим справиться, преодолел свою боль — Он не сможет — Я всегда падал, и поднимался, и шёл дальше — Тебе никогда не приходилось столкнуться с тем, что главная цель жизни является ошибкой, причём страшной — Он сильнее меня — Ему, в отличие от тебя, некого любить — Хочу, чтобы научился любить — Кто его научит?..»
Новый приступ обжигающей боли оборвал внутренний диалог Наруто. Он скорчился на траве, еле удержавшись от отчаянного вопля — внутри всё как будто разъедало кислотой.
«Нет, нельзя… отвлекать… Саске».
Из последних сил он попытался сфокусировать замутнённый взгляд на обоих Учихах, не понимая, что между ними происходит. Они просто стояли друг напротив друга, не пытаясь начать битву или применить какое-то джуцу.
«Что за?.. Ах, да… Мангекьо Шаринган… У обоих… — мелькнуло у Наруто. — В таком случае, у Саске есть шанс на победу».
А потом ему стало всё равно. Боль растирала его в порошок, выворачивала наизнанку, заставляла кататься по земле, расцарапывать ногтями лицо, кусать до крови губы, задыхаться, выкрикивая мольбы об освобождении и скорейшей смерти. В конце концов, сил перестало хватать и на это. Он распластался на траве, не понимая, где и зачем находится.
«Чёрт бы тебя… Учиха… — прошептал он перед тем, как мир окончательно поплыл перед его глазами, меняя местами верх и низ, левое и правое. — Вот и конец».

***
…Но он не умер.
Очнувшись, Наруто долго не мог понять, что произошло. Последнее, что он помнил, было ощущение адской боли. Но теперь он чувствовал себя вполне нормально. Оставалась лёгкая слабость во всём теле, и только.
«Что за?.. — Наруто непонимающе оглядел свои конечности. Порезы исчезли, рваная рана на животе затянулась, оставив как напоминание об этом дне жутковатый узор из многочисленных шрамов на загорелой коже. — Лис?.. Но… откуда бы?»
Наруто поднялся на ноги, посмотрел по сторонам и внезапно так и застыл, чуть не подавившись собственным криком. Перед глазами предстала жуткая картина, смешение трёх цветов. Сочно-зелёная трава, расцвеченная пятнами алой крови, и две копны густых, чёрных, переливающихся под утренним солнцем волос.
«Проклятье… Двигайся, Наруто, двигайся. Хотя бы шаг… Давай, Узумаки, будь ты проклят!..»
Но он не может.
«Ну!»
Наруто наклонился и прокусил себе бедро в том месте, где сквозь разодранный комбинезон проглядывала обнажённая кожа. Тоненькая струйка крови тепло заструилась по его голени. Это помогло. Он заставил себя сделать шаг. Ещё два. Четыре. Не кричать.
Но он сорвался и закричал, не узнавая собственного голоса:
— Саске!!!
Оба Учихи лежали неподвижно. Итачи, раскинув руки по сторонам, вперив пустой, безжизненный взгляд в небо. Саске — на животе, с закрытыми глазами, неловко подвернув под себя руку. Рубашка наполовину сползла с него, оголяя белую-белую тонкую кожу, уродливые шрамы, покрывающие плечо и часть шеи, — отметины от печати Орочимару.
— «Саааскеее!!!»
Ответом ему были шелест травы, пение птиц, жужжание насекомых.
— Саске, даттебайо!..
Его голос опять сорвался в рыдание.
«Чёрт, Узумаки, сколько можно реветь, придурок? — Яростно прошептал он, сжимая кулаки. — Ты за сегодняшний день выплакал, наверное, больше слёз, чем за все предыдущие шестнадцать лет жизни. Ты не девчонка, чёрт тебя подери!»
Он собрался с силами и остановил слёзы. Перевернул тело Саске, напряжённо вглядываясь в его расслабленное лицо. По крайней мере, Учиха дышал. Ран у него не было видно, хотя изо рта текла тоненькая струйка крови. Однако что там сделал с братом Итачи своим Мангекьо — этого Наруто знать не мог. Саске не откликался, не подавал признаков жизни, у него были ледяные, как у покойника, руки.
— Саске, только не умирай теперь, когда всё уже позади, придурок!..
Наруто прижался головой к его обнажённой груди, прислушиваясь к биению сердца, медленному, но ритмичному — и внезапно ощутил волну нарастающего тепла во всём теле.
«Так».
Он отстранился от Учихи, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Потом посидел некоторое время неподвижно, позволяя ветру играть с непослушными прядями у себя на затылке.
«Надо идти в Коноху, сам я ничего не могу сделать».
Он нерешительно оглянулся на Саске. Потом на Итачи.
«Этот определённо мёртв».
Наконец, Наруто решился и взвалил почти бездыханное тело Саске себе на плечи. Оно весило, к его удивлению, совсем немного; или же это он сам — Узумаки ухмыльнулся — стал таким сильным? И тут же почувствовал, словно в опровержение своих самодовольных мыслей, сильную слабость в ногах и головокружение. И ещё что-то: голова Саске лежала у него на плече, длинные чёрные пряди свешивались вперёд, приятно щекотали плечи и грудь, а губы при всяком резком движении прижимались к шее так, как будто…
Наруто вздрогнул и остановился, тяжело задышав. Он почувствовал, как по спине под оранжевой липкой тканью стекают струйки пота.
«Что за чёрт, Узумаки? Ты совсем спятил? Не смей даже думать об этом».
Он присел на траву, осторожно опустив Саске на землю.
«На-ру-то», — себе.
И всё-таки он не смог оторвать взгляда от его безжизненного белого лица с такими тонкими, красивыми чертами. Саске выглядел безмятежным.
«А ведь я и не видел никогда, как он спит, — задумался Наруто. — Ему идёт. Обычно на его лице презрительная ухмылка, или преувеличенно равнодушное выражение. А так… Он даже кажется похожим на нормального человека».
Он улыбнулся. И внезапно снова почувствовал тревогу. Потянулся к груди Саске, чтобы проверить сердцебиение, но на полпути неожиданно передумал и резко отклонился назад.
«Кажется, у меня жар», — неуверенно.
«Н-н-но, я же должен знать, в каком он состоянии!»
Он приподнял руку Учихи, нашёл пульсирующую жилку на запястье, начал считать удары. Рука была тонкой, изящной, и в то же время сильной. Наруто хорошо помнил свои спарринги с Саске. Его никогда не удавалось победить. Тем более странно было видеть его таким… беспомощным.
Наруто вздохнул, отпустив бледные пальцы. Потом, почти инстинктивно, протянул руку к лицу Учихи и убрал прилипшие к щеке тёмные пряди.
«У Саске красивые волосы».
«Наруто, по-моему, тебя понесло не в ту степь. Причём КОНКРЕТНО не в ту».
«Эээ… Ну, мы же не виделись с Саске так давно, — он нервно захихикал, — это нормально, что мне хочется до него дотронуться».
Наруто аж передёрнуло, настолько фальшиво звучало это объяснение, наспех придуманное для самого себя.
Он склонился над Саске, чувствуя, как прокатываются по телу волны экстатической дрожи, а сердце сбивается со своего привычного ритма и начинает какую-то немыслимую, безумную пляску. Он опустил голову ниже… ещё ниже, — так, что пряди его коротких золотистых волос почти касались лица Учихи. Сладковато-болезненное ощущение внизу живота резко усилилось и превратилось в почти невыносимую пытку. Ему почему-то хотелось произнести его имя, хотя бы шёпотом.
«Саске».
«Саске… — и, совершенно неожиданно, даже для себя, — …наконец-то ты мой».
Это произвело внезапный эффект. В звуке собственного голоса ему почудилось шипение змеи, а перед глазами явственно встало лицо Орочимару.
Наруто в ужасе отскочил и почти упал на землю, в последний момент цепляясь рукой за ствол ближайшего дерева. Приложил руки ко лбу.
«Бред… Бред…»
Он судорожно оглянулся. Потом практически дополз до ручья и всмотрелся в свое расплывающееся отражение. Его сердце всё ещё бешено колотилось, руки тряслись, мысли беспорядочно скакали. Но, что самое страшное, в глубине души Наруто даже не был особенно удивлён собственным поведением. Хотя, надо признать, никогда ещё до этого он не думал о Саске в таком ключе.
…И не подумает больше.
«Послушай меня, Узумаки Наруто. Сегодня я тебя прощаю, поскольку был крайне тяжёлый день, и всё это безумие можно списать на эмоциональный шок, нервное потрясение и так далее. Но! Если ты ещё ХОТЯ БЫ РАЗ попробуешь допустить подобные мысли… Нет, даже малейший намёк на то, что подобные мысли могут прятаться где-то на чердаках твоего идиотского подсознания…»
Он резко наклонился вперёд и окунул голову в ледяную воду. Потом ещё и ещё, до тех пор, пока не почувствовал, что наваждение схлынуло. Тогда он медленно поднялся и, шатаясь, возвратился обратно. Посмотрел на Саске.
«Вот так-то лучше».
И тут земля ушла у него из-под ног.

***
…Очнулись они уже в главном госпитале Конохи. Точнее, очнулся Наруто. А Саске так и продолжал пребывать в своём странном полулетаргическом состоянии.
С тех пор прошёл почти год.

@темы: команда №7, angst, Mokushiroku, drama, слеш, лист, авторский

---

Риджер | Переводные драбблы

[Риджер]

Автор: desolate butterfly
Переводчик: Риджер
Название: Last One Standing
Переведенное название: На прощанье
Пейринг/персонажи: Ино, Сакура, упоминание команды семь.
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Предупреждения: смерть персонажей
Статус: закончен
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: Сакура умирает, Ино празднует.

Похороны вышли очаровательными, ничего не скажешь.
Ино бесцельно крутила повязку на запястье и наблюдала, как бармен достает охлажденную бутылку с напитком, название которого она не могла произнести - и даже не пыталась.
- Вам нужен бокал? - спросил мужчина угрюмо. Он смотрел на девушку с настороженностью человека, вынужденного приблизиться к раненному животному.
Она знала, что он видит черные круги под глазами, следы ярко-красной помады на щеке - в том месте, где она прижималась к нагруднику Чоджи. Ино улыбнулась бармену, и тот инстинктивно отшатнулся.
- Два бокала, пожалуйста, - выдохнула она, указывая на пустое сидение рядом с собой. - Я хочу сказать тост.
Напиток пенился, когда его наливали в бокалы. Ино эффектным жестом отсалютовала потолку, прежде чем позволить сладости проследовать вниз по горлу и дать пузырькам пощекотать язык.
- С днем смерти, Сакура! - громко произнесла она и потянулась за вторым бокалом. - Ты получила, что хотела. Как и всегда. Самодовольная, безмозглая, маленькая...
Наклоняясь, чтобы положить цветок на гроб, Какаши выглядел на все восьмьдесят вместо ранних сорока. Он так и застыл, разглядывая рисунок на крышке, пока Гай-сенсей не увел его прочь. Какаши был единственным, кто остался, но Ино знала, что это вряд ли надолго.
Они все были самодовольными эгоистами, эта команда семь. Безмозглые и самодовольные. Они вели себя так, будто кроме них никого и не существовало. Они ушли, бросив всех остальных, будто никто, кроме их дурацкой команды, ничего не значил.
Что ж, теперь они были вместе. Ино заказала еще два бокала.
- Всего тебе наилучшего.
Когда она смеялась, её язык приклеивался к нёбу.

------

Автор: Falconfire
Переводчик: Риджер
Название: Sister
Переведенное название: Сестра
Пейринг/Персонажи: Ханаби Хьюга, Хината Хьюга
Рейтинг: G
Жанр: Общий/Драма
Предупреждения: нет.
Статус: закончен.
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: А теперь послушаем злую сестру Ханаби Хьюга.
Примечание переводчика: Переведено в подарок LiLarange

Когда я иду по Конохе, я слышу, как люди восхваляют мою сестру, призывают её не сдаваться, восхищаются её добротой. Они попались на её удочку, поверили в её ангельский облик.
Стоит мне повернуться спиной, те же люди шепчут, что я злая, завистливая и что я ненавижу Хинату.

Слышали сказку про Золушку и её злых сестер?

Хьюга Хината - Золушка Конохи. Люди легко забывают о том, что она не бедна и отнюдь не служанка в своем доме. На должность героини в сказке наших жизней выбирают ту, кто невиннее выглядит.

Я, в свою очередь, играю роль злой завистливой сестры. Отец предпочитает меня, потому что я более талантлива. Ах, этого нет в моей роли? Конечно, легко забыть, что я не хочу становиться наследницей. И ничего не значит, что мы обе много работали, вот только ей недостает харизмы. О, я же не дура. Это она сделала меня темной тучей на своем безоблачном небе.

Хината не такая невинная, какой старается казаться. Она просто умная, куда более умная, чем я - я искренне верила в этот фасад. Она использует миленькое личико, мягкий нежный голос; ей не нужно ничего, кроме доброты, чтобы управлять толпой. Она изображает застенчивость, стараясь показать себя неуверенной куноичи, которая стремится избегнуть ужасного будущего наследницы клана.

Единственный раз, когда я поймала её на выходе из роли, был в день, когда отец сообщил о моей помолвке с Казекаге Песка - мужчиной, которого в тот момент хотела заполучить моя сестра. Почему я должна была отказать себе в одной-единственной улыбке при взгляде на её взбешенное лицо? Все семнадцать лет моей жизни она не сдерживалась.

После этого она посмотрела на окружающих еще более широкими, детскими глазами и объявила, что быть наследницей клана - это честь, а не ноша, быть женой Гаары - это ужас, а не её главное желание, что она по-прежнему любит меня, как и следует сестре. Она купалась в их сострадании, она завоевала их сердца и выставила меня воплощением злобы. Я знаю, однажды она позовет их на расправу своим тихим, застенчивым голосом и они последуют за ней, послушные, как потерявшиеся щенки - чтобы разорвать меня на части.

Но разве это имеет значение?

Я же Ханаби, злая сестра, и кому есть дело до того, что значит быть мной?

------

Автор: Dawn Horizon
Переводчик: Риджер
Название: Underneath
Переведенное название: Суть
Пейринг/персонажи: Ханаби и Хината Хьюга
Рейтинг: G
Жанр: Общий/ангст
Предупреждения: нет
Статус: закончен.
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: Ханаби - про Хинату

Её замечали. Её боялись.
Её знали как любимицу отца. Её знали как избранную старейшинами. Её знали как кузину Неджи (она считалась такой же сильной, как Неджи, или может даже сильнее, потому что её отец был главой клана).
Но никто и никогда не думал о ней как о сестре Хинаты.

В детстве её держали в отдалении от сестры, не желая, чтобы Хината на неё влияла. Они не хотели, чтобы Ханаби выросла слабой, неуверенной или заикающейся. Им нужна была сильная безжалостная женщина, похожая на своего отца.
Она такой и стала, заставив всех поверить, что она ненавидит свою сестру.

Считали, что она хочет избавиться от проклятой печати. Считали, что она хочет стать главой клана.

Она тренировалась, чтобы у неё были причины.
Она становилась сильнее, чтобы стала сильнее она.

Изредка встречая её в коридорах, Ханаби хотела, чтобы сестра посмотрела на нее и улыбнулась.
Она не смотрела и не улыбалась. Хината никогда на неё не смотрела, словно ей и в голову не приходило, что у неё есть сестра.

Люди думали разное, но о чем она думает - не знал никто.

Ханаби только и хотела, чтобы сестра стала лучшей.

Она снова мысленно услышала голос отца:
"Ханаби, настоящий шиноби всегда смотрит в суть сути".

Тогда почему никто туда не заглянул?

-----

Автор: Snitwick
Переводчик: Риджер
Название: Spectrum
Переведенное название: Спектр
Пейринг/персонажи: Неджи/Хината
Рейтинг: Авторский М(для взрослых), но я бы поставила PG-13 максимум.
Жанр: Романс/ангст
Предупреждения: нет
Статус: закончен.
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: Метаморфозы чувств Неджи Хьюга
Примечания: Переведено в подарок Лау

С момента рождения кузины Неджи испытывал к ней тысячу разных чувств, но никогда - желание. До сих пор.

Когда она только родилась, он любил её без меры. Она была милым ребенком, тихим, нежным и очаровательным. У неё рано выросла копна черных волос и Неджи хотелось запустить в них пальцы. Он всегда представлял, что они мягкие, как пух новорожденного утенка или щенячья шерстка. Он никогда не касался её. И отец, и дядя строго наказали бы его, подойди он к малышке слишком близко, и Неджи не знал, чьего наказания он боялся больше.

Потом ей исполнилось три, ему выжгли на лбу печать и, прежде чем он успел перевести дух, отняли отца. Неджи был так ошеломлен его смертью, что не сумел принять ни трагедии, ни участия в ней Хияши. Любовь, которую он когда-то испытывал к своей кузине, ушла, и сердце его опустело.

Он ненавидел её так пламенно и так долго, что забыл, как чувствовать что-то еще. Ненависть поглощала его время и его самого. Ненависть текла по его венам, заменяя кровь, и он больше не чувствовал себя ни живым, ни мертвым.

Он почти убил свою кузину в глупом, бессмысленном озлоблении. Он мог обезвредить её тысячами разных способов, ни один из которых не был бы смертельным, но все-таки выбрал целью жизненно важные органы, в тайной надежде наконец отомстить. Он так хотел убить её!

Он смотрел в бездну. Он видел, во что превращается, и не отступил. Он знал, что медленно уничтожает себя, так же точно, как и то, что становится сильнее. Он бы принял этот путь целиком и полностью, если бы Наруто не остановил его.

Оглядываясь назад, Неджи мог оценить иронию. Чтобы разобраться в своих чувствах к Хинате, ему понадобились Наруто, который его побил, и Хияши, который наконец рассказал ему правду про отца.

Вскоре после чуунинских экзаменов Неджи понял, что любит её снова, но это была уже не та невинная, нежная любовь их детства. Теперь он не хотел прикоснуться к её волосам, чтобы проверить, насколько они мягкие.

Он хотел провести ладонями по её обнаженной коже - снимая с неё одежду и касаясь самых укромных уголков её тела. Он хотел узнать её вкус; он хотел почувствовать её жар, накрыв её тело своим. Он хотел слышать, как она кричит его имя, как извивается под ним и как задыхается, когда он рисует знак бесконечности на её животе и груди.

К своему удивлению, Неджи обнаружил, что хочет свою кузину - и что ему это нравится.

-----

Автор: Hey-Diddle-Diddle
Переводчик: Риджер
Название: Locks
Переведенное название: Замки
Пейринг/персонажи: Неджи, Хината
Рейтинг: G
Жанр: Общий
Предупреждения: нет
Статус: закончен.
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: Темной-темной ночью, когда все спят....

На двери Неджи нету замка. Наоборот, дверь открывается легко и мягко. Дверь открывается каждую ночь, как только в доме становится тихо и гаснут огни. Тогда в комнате слышатся шаги и Хината садится на край футона Неджи.
- Неджи, - говорит она, и он поворачивается, чтобы её видеть. Она касается его лба; её пальцы, прижатые к его горячей коже, кажутся холодными. Потом она улыбается. Он может видеть блеск её зубов, белеющих в темноте, белки глаз, лицо и волосы - волосы у неё белые, потому что Хината постарела.
- Хината-сама, - говорит он, и она наклоняется вперед, легко целуя его в лоб, а потом в висок. Она убирает волосы с его лица, целует закрытую ранее часть лба, другой висок, а затем встает. Поднявшись, она вздыхает и убирает руки за спину. Неджи гадает, когда же она стала такой уверенной в себе.
- Спокойной ночи, Неджи-ониисан.
Она уходит, закрывая за собой дверь. Теперь это традиция - поцелуи и дверь, и даже если Неджи такая традиция не нравится, дверь он не запирает.
В конце концов, он бы все равно не сумел отгородиться от призраков замком.

-----

Автор: J-Pop Princess
Переводчик: Риджер
Название: His Toy, His Tool
Переведенное название: Его игрушка, его орудие
Персонажи/пейринг: Саске/Хината
Рейтинг: R (авторский - M)
Жанр: драма/трагедия (авторский - общий)
Предупреждения: насилие, уклон в PWP
Статус: закончен.
Дисклеймер: я только переводила.
Разрешение автора на перевод: Запрос отправлен.
Оригинал: оригинал
Саммари: каждый любит как умеет. А кто-то не умеет вовсе.

...Она принадлежала ему, и он хотел лишь убедиться, что она это знает.

Он не был глупцом, он знал, что наследница Хьюга любит Наруто. И всегда любила, вот только её кровь была слишком драгоценна, чтобы тратить её на этого идиота. Саске хотел возродить клан Учиха, и Хината с её бьякуганом подходила ему как нельзя лучше.

Она уклонялась от ухаживаний, поэтому ему пришлось использовать шаринган. Он изменил её мысли, чувства и заставил поверить, что она любит его. Они поженились вскоре; на их свадьбе Наруто улыбался, даже не догадываясь о прошлых чувствах Хинаты Хьюга.

Саске взял её той ночью, грубо и жестко, заботясь лишь о своем удовольствии. Хината плакала, несмотря на дзютсу, которое он поместил в неё - дзютсу, заставляющее тело пылать от желания. Когда Саске брал её сзади, она прорыдала имя Наруто. Её руки беспомощно вцепились в простыню.
Выглядело так, будто память сердца оказалась сильнее разума. И, кажется, могущества шарингана не хватало.
Саске пришел в ярость. Она была его игрушкой. Его орудием. Опрокинув девушку на спину, он заставил смотреть, кто овладевает ей раз за разом, заставляя её выгибаться от смешанного с болью наслаждения.
Она забудет все, кроме него, и будет подчиняться каждому его слову. Он был её хозяином и ей стоило хорошенько запомнить это.

Она забеременела еще первой ночью, но Саске приходил к ней и каждую следующую ночь, жестоко напоминая, что она принадлежит ему и только ему.

Их ребенок должен был появиться со дня на день, её живот раздулся и округлился, но Саске с нетерпением ждал, когда она вернется из больницы, чтобы начать все снова.
Она полюбит подчиняться ему.

@темы: команда №7, angst, драбблы, перевод, general, drama, гет, джен, romance, лист, редкие пейринги, Риджер

---

Lido | Перекресток

[Айтор]

название: Перекресток
автор: Lido
персонажи: Итачи (5 лет), Минато, на бэкграунде резвится Куюби
рейтинг: PG (за правду жизни)
жанр: мини-фик
дисклеймер: "Богу богово, кесарю кесарево" (с)
В роли бога сегодня Кишимото...




Оранжевые отсветы на изрубленном песчанике: четыре хмурых лица, выступившие из темноты.

В дрожащем воздухе очертания плавятся, реальность тает восковой маской в погребальном костре. Костре для тех, кого Коноха недосчитается завтра. Кто был разорван или сожжен, или просто исчез во взрыве чакры – чьи крики разносит по округе ветер, от которого Итачи прячет лицо в воротник. Одежда пахнет гарью, потом и древесной трухой, и Итачи дышит ртом, мелко и часто – но это лучше, чем не дышать вовсе, когда воздух опаляет незащищенную кожу.

В первый раз ударная волна застала его врасплох: сдавила грудь раскаленными тисками, выжав горький кашель, протащила по земле... если там, где шел бой, от взмаха лисьего хвоста валились деревья, то здесь, на три километра южнее, его силы вполне хватало, чтобы сбить с ног ребенка.

Учиха учатся быстро. Итачи вжимается в ствол, ищет в замшелой коре щели, держит что есть силы – не оторвать. На маленьких ладошках бессчетные царапины. Он шипит, если ранки достаточно глубоки, чтобы налиться красным, но продолжает идти. Он видит багровое зарево и девятихвостого зверя, хищного зверя со странно разумными глазами, которого нужно остановить, - и, слишком слабый еще, чтобы участвовать в бою, хочет увидеть, как это произойдет.

Историю в свитках лакируют, превращают в изящную, красивую ложь, дающую неверные предпосылки и ведущую к неверным заключениям. В легендах шиноби парят над землей, а чакра переливается всеми цветами радуги. Попытки летать подарили Итачи перелом предплечья и память о внезапно побелевшем, испуганном лице матери.

Теперь он хочет правды. Неприглядной, жестокой – какой угодно, если она выдержит его вес.

Но глядя ей в лицо – сморщенное, красное личико младенца – Итачи чувствует лишь растерянность, и та же растерянность отражается во встречном взгляде Четвертого: детям не место на поле боя, пока за его пределами есть надежда. Дети должны оставаться в неведении о цене собственной жизни, или жизнь станет для них лишь средством оплаты. Минато удивлен и зол, и беспомощен – потому что он слишком умело жонглирует будущим, чтобы не видеть, какие возможности таятся в этих черных глазах, сколько ошибок уже допущено и скольких можно было бы избежать… но к утру его сын станет джинчуюрики, а сам он – остывшим телом. Нет времени. Нет сил.

Хокаге проходит мимо. Итачи кажется, что белое одеяние лижут языки пламени, что огонь крадется все выше, расцветая золотыми стежками, – он впервые видит чакру.

Минато слышит за собой легкие, почти невесомые шаги, чувствует, как натянулась ткань – и уголки его губ подрагивают, когда сзади доносится тихое шипение. Не старше семи, раз еще не добрался до свойств чакры… Случайность. Любая случайность грозит неудачей, но с этой – похожей на котенка, прищемившего хвост – придется работать.

- Покажи.
- Не болит.
- Я настаиваю, - не просьба, приказ.

Итачи недоверчиво протягивает руку. Минато осматривает, не прикасаясь: взгляд его пробегает по сетке царапин, от едва заметных розоватых линий до глубоких, с запекшейся в них кровью, задерживается на красных, словно обваренных пальцах – и останавливается на лице.

- Вы спешите, - в безмятежных черных глазах вопрос.
- Несколько минут у меня найдется, - он выступит на сцену лишь в последнем акте, когда исполнят все остальные роли.
- Моя рука не так сильно болит, - Итачи бросает взгляд на север.
- Ей я могу помочь, - глухо отвечает хокаге, снимая с пояса мазь, - им – нет.

Через полчаса Сарутоби завершит приготовления. Возможно, быстрее не справился бы сам Минато: в теории, как ниндзюцу, так и печатей, равных Профессору нет. Полчаса – и медленная пытка ожиданием закончится, а Девятихвостый заплатит за каждый крик, каждую каплю крови на земле Конохи…

- Тогда надо найти того, кто сможет.

Странный тон для ребенка: слишком бесстрастный, слишком разумный. Словно все чувства вытравили – и Минато жалеет, что не успел высказать Фугаку всего, что хотел. Не успел сделать ничего, чтобы упредить близящуюся катастрофу, когда рамки, границы, стены, жизни, расчерченные на клетки, клетки, похожие на семьи, тайны и ложь – все это обрушится, погребя под собой своих создателей. Пара слов – вот его прощальный подарок клану Учиха.

- Нет, - он аккуратно накладывает мазь на ожоги, - надо его создать. Герои живут ровно секунду: когда они совершают подвиг. До этого был человек, после этого начинается легенда. И только.
- Создать? – слово перекатывается на языке, словно леденец, - Как новую технику?
- Почти. Складываешь вместо печатей место, время, лица. Но главное – разглядеть человека.

Минато видит, как сменяют друг друга на детском лице понимание, подозрение, догадка – и потому, когда взгляд Итачи останавливается на сопящем в руках хокаге свертке, ответ упреждает вопрос:

- Наруто. Узумаки Наруто.

Час спустя рассвет находит будущего убийцу клана спящим перед алтарем, где плачет в окружении свечей ребенок, о котором Коноха предпочтет забыть.

@темы: драбблы, Lido, джен, лист, авторский

---

nomad_child | Так проходят дни by hiasobi

[nomad_child]

автор: hiasobi
переводчик: nomad_child
название:The Days Passing By
переведенное название: Так проходят дни
бета: Лау
пейринг/персонажи: Неджи/Хината
рейтинг: PG
жанр: Romance
статус: закончен
дисклеймер: я не я
разрешение автора на перевод: получено
ссылки: оригинал, фанфикотворческий ЖЖ автора, профайл автора на ФФ.нет
саммари: Неджи случайно становится свидетелем того, как Хината покидает отчий дом, и, поддавшись порыву, приглашает переехать к нему. Надо как-то уживаться даже с такой почти незаметной соседкой.
Author's Note: Because I believe in happy endings.

Иногда, когда он возвращался, у нее как раз был готов ужин. Иногда, когда открывал дверь, она уже мыла посуду и собиралась спать. Иногда она тихонько смотрела телевизор, устроившись на диване. Время от времени он заставал ее неподвижно глядящей в окно, а то и вовсе не заставал, потому что она еще не вернулась или уже спала.

Совместное проживание смущало обоих. Это было непривычно, и в ближайшее время привычным стать не обещало.

Слишком часто она забывала готовить на двоих. Слишком часто он допоздна задерживался на тренировках, забывая, что кто-то ждет дома. Слишком часто приготовленная ею еда успевала остыть. Слишком часто он удивленно замирал на пороге, обнаруживая кого-то в своем доме.

Такие важные вещи – и все наперекосяк.

Но он ни за что не позволил бы ей уйти. Неважно, сколько тарелок выскальзывало из дрожащих от волнения рук, или как часто она, забывая, что находится в чужом доме, раскладывала везде свои травы.

Она, в свою очередь, не хотела оставаться, но и уйти не могла. Как бы неловко себя не чувствовала и сколько бы раз не складывала свои вещи в маленький чемодан - ей некуда было идти.

В тот раз он по чистой случайности оказался у одной из почти неиспользуемых дверей Поместья, когда вдруг увидел ее и ее отца во дворе. Они стояли друг напротив друга – глава семьи с ничего не выражающим лицом и поникшая девушка с дорожной сумкой через плечо.

Не было ни улыбок, ни жестов, ни слов. Они с отцом долго молча смотрели друг на друга, а потом она повернулась и ушла.

Вот так просто.

Ни один мускул не дрогнул на лице Хьюга Хиаши, пока тот провожал взглядом спину удаляющейся дочери.

Неджи плохо понял, что произошло между этими двумя, но сумка за спиной Хинаты была явно велика для короткого путешествия.

Глава дома Хьюга, так и не окликнув дочь, вернулся в Поместье. Она же скрылась за углом, не замедляя шаг и ни разу не споткнувшись.

Неджи замер на мгновенье, а потом кинулся вслед за ней. Он как-то сразу понял, что она не знает, куда теперь идти. Может быть по ее бесцельной походке, а может по пустому взгляду – понял. Чтобы найти Хинату, пришлось пробежать три километра и перепрыгнуть четыре стены. Она прислонилась к столбу, бросив к ногам сумку, и выглядела такой крохотной и неподвижной, что это странным образом задело Неджи.

Хината удивилась его появлению, но постаралась не подать виду. Заикаясь и нервно оглядываясь по сторонам, она пробормотала слова приветствия и сделала шаг вперед в попытке заслонить собой сумку. Неджи только молча кивнул, глядя на нее сверху вниз. Она беспокойно переступила с ноги на ногу, все так же пряча вещи за спиной.

Ей было некуда идти.

Ему было не с кем жить.

В тот момент решение казалось логичным и приемлемым, потому он и предложил пожить у него первое время. Хината заикалась и отказывалась, но Неджи был прав – альтернативы все равно не было. Она с минуту молча смотрела себе под ноги, а потом согласно кивнула. И переехала к нему.

Не так уж важно, что в его квартирке была всего одна спальня. Одна ванная, один шкаф, одна гостиная и одна кухня. Жилище было во всех смыслах рассчитано на одного человека, но это не имело никакого значения.

Раз уж Хинате некуда податься, он не собирался оставлять ее на улице. Он отмахнулся от ее предложения снять себе комнату в мотеле или найти собственное жилье. Если у нее есть деньги – пусть бережет, они пригодятся в будущем.

Неджи заверил, что она не причинит неудобств и пусть не волнуется - все разрешится само собой. Она не ответила, но и возражать не стала.

Вот так он позволил Хинате остаться, и она старалась не отягощать Неджи своим присутствием. Она даже пыталась выразить свою благодарность, готовя ему еду и содержа дом в чистоте.

Каждая кастрюля находилась на своем месте, а на плите не было ни единого пятнышка грязи – Хината всегда старалась убедиться в этом лично. Она никогда не спрашивала, куда он идет и когда вернется. Старалась быть незаметной и ничем его не беспокоить.

Ее сумка так и осталась нераспакованной – когда он приходил домой переодеться между тренировками, у двери стояли две пары ботинок, но только одни тапочки.

Когда он являлся рано, до возвращения Хинаты, в квартире не было никаких следов присутствия еще одного человека. Когда ее команда отправлялась на затяжную миссию, это никак не отражалось на распорядке дня Неджи.

Хината жила с ним, но в то же время ее будто бы и не было.

Чуть позже случилось то, что случилось бы с кем угодно на их месте – они привыкли. Он старался каждый день возвращаться к ужину, а она не кидалась убирать свои травы, когда его появление заставало ее врасплох. Он привык к горячей пище, она – к звуку открывающейся двери и шарканью снимаемых в прихожей ботинок.

Все постепенно менялось. Ее сердце так же замирало от каждого его жеста, а он невольно искал ее, едва вернувшись домой. Но все менялось - медленно и наверняка.

Она уже не спешила покинуть комнату при его появлении. Он не всегда ругал ее за малейшую ошибку. Она перестала плакать в подушку по ночам. Он перестал стоять под ее дверью, не решаясь войти и успокоить. Маленькие детали приобретали все большее значение, а серьезные ошибки уже не приносили былой неловкости.

Так проходили дни. Так медленно текли недели.

Она все реже терялась в окрестностях, его перестала беспокоить необходимость делить жилище с кем-то еще. Он перестал скучать по временам, когда жил один, а она перестала приглядываться к нему, боясь увидеть неудовольствие от ее присутствия. Дома больше не было исчерканных газет, в которых она пыталась найти подходящее объявление о сдаче жилья.

Она каждый вечер готовила ужин для двоих, а он прерывал тренировки, чтобы вернуться домой к закату. Рутина была им в новинку, но вскоре они привыкли и к этому. Она больше не боялась пойти и купить что-то для дома, когда заканчивались припасы. Он без задней мысли делал ей маленькие подарки.

Со временем изменилось и многое другое. Так, мелочи.

Они начали здороваться друг с другом, приходя домой. В первый раз, когда это произошло, Хината задержалась после тренировки и пришла домой позже, чем Неджи. Он на автомате обронил приветственное «Окаэри». Она расшнуровала ботинки и ответила тихим «Тадайма». Он вдруг застыл на месте, но она, не замечая его замешательтва, потупила взгляд и скрылась в спальне.

Они больше не делили грязное белье, и Хината просто стирала для обоих. Он перестал загуливаться допоздна с товарищами по команде. Она убирала в шкаф всю одежду, не разбираясь где чья. Он больше не буравил взглядом отодвинутые на край его рабочего стола травы вместо того, чтобы писать отчет. Она безбоязненно заменила в доме занавески, купила новые тарелки вместо разбитых. Он стал чаще покупать нужные вещи для кухни – кастрюли и сковородки, которые в жизни бы не купил себе, потому что толком не умел готовить.

Мелочи накапливались и влекли за собой дальнейшие перемены.

Она улыбалась ему, встречая вечером. После завтрака на столе всегда было два о-бенто. Он не позволял своим друзьям даже заподозрить присутствие в его квартире кого-то еще. Отправившись за зимней одеждой, он вернулся с двумя комплектами. Она больше не убегала от него, а он не уходил от нее.

Со временем он стал заботиться о ней.

Менял перегоревшие лампочки. Всегда наблюдал за тем, как она готовит. Просил быть осторожнее на миссиях. Каждый день провожал на тренировки и встречал, если она задерживалась по вечерам. Ходил с ней на рынок, старался убедиться, что она хорошо ест, и справлялся о здоровье.

Все это - мелочи, само собой разумеющиеся для большинства людей.

Все это - мелочи, о которых ей так мечталось в детстве.

Постепенно, чувствуя рядом его крепкое плечо, она расцвела.

Стала смелее в его присутствии. Говорила, улыбалась, даже смеялась немного. Ее глаза загорались при его появлении, и все тепло ее робкой улыбки предназначалось только ему.

В ответ он смягчился рядом с ней. Не ругался, не унижал других. Стал менее циничным и улыбался с куда большей искренностью. Из взгляда исчезла привычная отстраненность, а сердце вздрагивало, когда рядом оказывалась она.

Друг в друге они находили покой и тепло, которого обоим не хватало с самого детства.

Им было хорошо в своем маленьком мире. Хината стала увереннее в себе, все реже опускала глаза. Неджи перестал видеть во всем негативные стороны, стал чуточку добрее. Цепи, сковывавшие ее, ослабли, а лед в его сердце дал трещину.

Маленькими, осторожными шагами они шли к свободе.

Спустя какое-то время перемены начали замечать и другие.

Киба сказал, что Хината становится сильнее.

Тен-Тен заметила, что Неджи стал мягче.

Шино обратил внимание, что Хината чаще улыбается.

Ли как-то упомянул в разговоре, что Неджи не так задумчив, как раньше.

Куренай понимающе улыбнулась Хинате.

Гай заявил, что ему, наконец, удалось достучаться до Неджи.

Как заживает разбитое сердце, так Неджи и Хината находили недостающее им друг в друге. Он был сильным там, где она была слабой. Она оказывалась сильной там, где он давал слабину. Он бросал другим вызов, когда она уступала. Она продолжала верить, когда он давно уже сдался.

В конце концов, они поняли, что разница между ними была не так уж важна. Ведь даже если по отдельности им чего-то и не хватало, вместе они могли преодолеть что угодно.

Поэтому Хината старалась взвалить на свои хрупкие плечи все, с чем только могла справиться.

Поэтому Неджи отказывался отпустить ее.

Постепенно перемены достигли и их сердец.

Хрупкая и сильная Хината. Сильный и мягкий Неджи.

Они осторожно перекраивали друг друга, помогали друг другу расти. Время уносило старые обиды, рубцевало давние шрамы, залечивало саднящие раны.

Каждый день они открывали для себя новые чудеса.

То, как она смущенно улыбалась, отвечая на его приветствие. То, как теплел его взгляд, обращаясь к ней. То, как он брал ее за руку – нежно и крепко. То, как смущенно и бесхитростно она смотрела на него.

То, как просто и небрежно он нырял в постель, которую они делят. То, как она тянулась к нему под одеялом и сворачивалась клубочком в его руках. То, как тепло и привычно он ее обнимал.

Хьюга узнали последними. Даже удивительно, как долго до них доходило. Кое-кто из побочной ветви пытался расспрашивать Неджи о дошедших до них странных слухах, но тот с легкостью положил конец обсуждению.

Так и шло, пока однажды кузены не отправились на рынок, по дороге с которого их увидел Хиаши. Глава Хьюга и его младшая дочь в перерыве между тренировками прогуливались по городу. Заметив Хинату и Неджи, они воздержались от приветствия. Хиаши взял Ханаби за руку и собрался, было, повернуть в сторону Поместья, когда Хината поскользнулась.

Хиаши-отец хотел было подбежать и помочь ей, но его опередил находящийся ближе к девушке Неджи. Именно тогда, не успев подумать, что Хинате следовало, прежде всего, крепче держаться на ногах, старший Хьюга застыл от удивления. Он и его младшая дочь ошарашенно смотрели, как гений из побочной ветви вместо того, чтобы немедленно отпустить неуклюжую наследницу клана, притянул девушку ближе и зарылся лицом в ее шею.

Хиаши и Ханаби остолбенели, когда Хината не залилась краской стыда и не оттолкнула нахала. Вместо этого она казалась смущенной, но вполне довольной происходящим. Подняв, наконец, голову, Неджи слегка улыбнулся и нехотя отпустил девушку. Не произнеся ни слова, они продолжили свой путь и не замедлили шаг, даже когда его рука скользнула на ее талию.

Молодые люди ушли, не придав значения произошедшему, а Хиаши и его младшая дочь так и остались на месте с перекошенными лицами.

Снова полетели дни.

Квартира на одного была рассчитана всего лишь на одного. Поэтому, какой бы уютной она ни казалась, Неджи и Хината решили, что пора перебираться в местечко попросторнее.

Они вместе искали новый дом. Как только оба оказывались свободны от миссий, тут же устраивались за заваленным газетами и журналами столом, склонив головы друг к другу.

Она настаивала на самом экономном варианте.

Он невозмутимо заявлял, что деньги - не проблема.

Хината выбирала просторные квартирки, все же приспособленные скорее для одного человека, хотя и с двумя-тремя комнатами. Она все боялась, что рано или поздно ей придется уйти.

Неджи отвергал все варианты, награждая ее тяжелым взглядом, и настаивал на собственном доме. Он больше не собирался жить один.

Она чувствовала себя неловко, все никак не могла решиться, и он был готов подождать. Но однажды газеты с объявлениями о продаже и сдаче квартир просто исчезли из дома, и Хината постеснялась спросить, что с ними стало. Тогда она дрожащими от волнения руками начала листать журналы с объявлениями о продаже домов.

Когда той ночью Хината нырнула в кровать и свернулась клубочком рядом с Неджи, он обнял ее и прижал к себе крепко-крепко. Как будто никогда и никуда от себя не отпустит.

@темы: nomad_child, перевод, гет, romance, лист

---

LGKit | "Путь ниндзя".

[Кито]

автор: LGKit.
название: "Путь ниндзя".
персонажи: Минато и саннины.
рейтинг: PG-13.
жанр: humour
предупреждения: много алкоголя. И да, это небечено даже Вордом.
дисклеймер: манга Наруто принадлежит Кисимото Масаси.
саммари: шёл себе будущий Четвёртый Хокагэ и никого не трогал, а тут ему навстречу саннины. Все трое – и нетрезвые.

* * *

* * *

- Минато-кун! – расплылась в улыбке Цунадэ, увидев идущего навстречу Минато. Был вечер пятницы, и уже известные на всём континенте – в определённых кругах – саннины праздновали это событие. Или, быть может, просто напивались под настроение – кто же их, великих, знает? Но факт оставался фактом: Цунадэ была изрядно нетрезвой, Дзирая блаженно щурился и смеялся о чём-то своём, вечном, и даже вечно невозмутимый Оротимару сейчас выглядел на редкость счастливым – возможно, благодаря румянцу на щеках. Минато мгновенно оценил ситуацию и попытался ретироваться, желательно, в другой конец Конохи, чтобы великие не смогли – или не захотели – его догнать. Впрочем, удрать не получилось: Дзирая резво ухватил своего любимого ученика за шкирку.
- Ты это куда?
- Да я это... тренироваться! – нашёлся Минато.
- Вр-рёшь! – непреклонно заявил Дзирая. Оротимару глупо хихикнул и – о ужас! – икнул. А потом уставился на Минато – тот тут же понял, что значит быть нежеланным свидетелем. – Как-кая т-такая трен-ниров-вка?! Поч-чему не знаю? – пробурчал Дзирая. – Всё вр-рёшь!
- Как можно, учитель? – пискнул Минато, пытаясь вырваться из железной хватки. – Ничего я и не вру. Да правда же!
- Дзирая, отпус-сти мальчиш-шку, - расплылся в улыбке нетрезвый Оротимару, не сводивший глаз с Минато. – Я с-с ним потренируюс-сь... – Минато тут же перестал вырываться и тихо-мирно повис в руке Дзираи.
- А что такое? – спросил он как можно более невинно. – Я вам зачем-то понадобился, да?
- Мальчики! – вмешалась, наконец, в происходящее Цунадэ. – Дайте мне поговорить с Минато-куном, я его сто лет не видела! А вам, мужикам, только бы порвать мальчонку! Поначитались, понимаешь, всякого... – «Мальчики» залились густой краской, Дзирая поспешно отпустил Минато. Тот не успел сориентироваться и плюхнулся на землю.
- Ну, вставай, вставай, - нежно улыбнулась ему Цунадэ. Больше всего это походило на голодный оскал львицы. Минато сглотнул, но на ноги поднялся. Бежать было некуда: над ним уже нависла Цунадэ, за спиной – чуть в отдалении – стояли и сверлили спину взглядами Дзирая и Оротимару. Тягаться в скорости с саннинами в полном составе не хотелось. Особенно с двумя за спиной – больно у них настроение было... странное. – Пойдём, выпьешь с нами.
- Да я несовершеннолетний, Цунадэ-сама... – пробормотал Минато, отчаянно прикидывая, как бы ему отвертеться от надоедливых великих и добраться уже до Итираку, тем более что до него оставалось-то метров пятьдесят, не больше. – Мне...
- Плевать! – непреклонно заявила Цунадэ. – Или ты меня не уважаешь?
Минато внимательно посмотрел на нахмурившуюся Цунадэ и поспешил заверить, что уважает. А то как же без уважения-то, к старшим-то?
- Молодец, - протянула Цунадэ. – А Дзираю уважаешь? – Минато буквально чувствовал, как два недовольных взгляда сверлят ему спину между лопаток.
- Уважаю! – громко сказал он. Один из взглядов стал явно недовольнее. Минато поёжился. – Оротимару-сама, вас я тоже очень-очень уважаю! – пискнул он.
- Вот и с-славно! – Оротимару тут же нарисовался у него за спиной и по-хозяйски положил руки на плечи. – Пош-шли!
- Вот-вот! – взбодрилась Цунадэ. – Оротимару дело говорит, пацан! Веди!
И Минато повёл – в ближайший бар. Он, конечно, бросил полный тоски взгляд на Итираку, но Дзирая тут же пресёк все его попытки попасть, наконец, в достойное для ужина место. Проще говоря, взял за шкирку и развернул на сто восемьдесят градусов. Минато поплёлся в означенном направлении, лихорадочно вспоминая, где обычно собираются синоби. Желательно, дзёнины или ребята из отрядов специального назначения. На ум ничего не приходило – возможно, потому что никогда раньше для Минато этот вопрос не был актуальным. Он повертел головой в надежде увидеть кого-нибудь знакомого из старших синоби – может, его всё-таки спасут от саннинов? Конечно, вряд ли кто станет за него драться, но намекнуть-то могут? Как назло, никого рядом не было. Минато тяжело вздохнул и покосился на ближайшую вывеску. Оротимару ненавязчиво сжал руку на его плече, и Минато тяжело вздохнул.
- В-вот, - пробормотал он, - сюда можно зайти.
- А у тебя губа не дура, малыш! – восхитилась Цунадэ. – Мой любимый бар! Я как раз хотела предложить отправиться сюда напоследок – ближе к вечеру. Но не проблема, зайдём и сейчас. Хозяин! Сакэ нам!
Минато зашёл следом за Цунадэ, за ним с грохотом вломились Оротимару и Дзирая. Он тяжело вздохнул. Если для учителя всяческий грохот и возня редкостью не были – честно говоря, Минато был уверен, что мастер Дзирая не может быть тихим, если только не подглядывает за девчонками и не выполняет опаснейшее задание. Что же до Оротимару, то те звуки, с которыми он вломился в бар, и слова, которыми он сиё действо сопроводил, настораживали. Оротимару был чертовски нетрезв и, соответственно, неадекватен. Даже больше, чем обычно. Минато в очередной раз поёжился и от всей души пожелал оказаться за тридевять земель от треклятых великих синоби с их треклятой выпивкой. – Эй, пацан! – Кто-то помахал рукой у него перед глазами, Минато вздрогнул и удивлённо уставился на наклонившегося к нему мужчину – огромного, раза в три больше его самого. – Сколько лет тебе, спрашиваю? – хмуро вопросил мужчина. Минато лучезарно улыбнулся, воспряв духом. Он же не виноват в том, что несовершеннолетним в заведениях Конохи не наливают? Не виноват. А стало быть, и сердиться Цунадэ будет не на него – чем не чудо?
- Да двадцать стукнуло, вторую неделю гуляем, - услышал Минато над своей головой. Он возмущённо вскинулся: как можно, Дзирая-сэнсэй! Дзирая только посмотрел на него – и Минато увял. Угораздило же его связаться с нетрезвыми саннинами... Они и трезвыми-то наводили ужас на большую часть Конохи, и Минато, несмотря на всю свою гениальность, исключением вовсе не был.
- Мелковат он у вас, - пророкотал хозяин, ставя поднос с четырьмя бутылками сакэ на стол. – Не пить тебе, пацан, надо, а тренироваться побольше.
- Да я... – начал Минато и задохнулся от тычка в бок – со стороны Оротимару.
- Вс-сегда это з-знал, - прошелестел тот, широко улыбаясь хозяину. – Дз-зирая, с-слышиш-шь?
- Т-так я эт-то всегда ему и гов-ворю, - подхватил Дзирая. Минато наградил его убойным взглядом – мол, кто это кому говорит? – Глянь-ка, не нрав-вится мальчонке. Прав-вда глаза режет?
- Наливай лучше, - процедил Минато. Страх таки уступил место злости. Сначала его чуть ли не насильно затаскивают в бар, врут насчёт его возраста, а потом ещё и в алкоголизме обвиняют? Ну, раз уж так сильно его хотят напоить... Минато храбро опрокинул в себя первую рюмку. Горло и желудок тут же обожгло – так огненные дзюцу обжигают лёгкие. По телу разлилось приятное тепло – вот только не было бы его так много... Минато выдохнул через нос и, не удержавшись, покосился вниз – не пошёл ли пар и ноздрей? По ощущениям было очень похоже.
Дзирая расхохотался, за ним – Цунадэ с Оротимару. Минато шумно вдохнул и поставил рюмку на стол. Ему казалось, что он чувствует, как в желудке – пустом, кстати, поесть он так и не успел – перекатывается жидкость. В груди приятно потеплело. Ни головокружения, ни тошноты Минато не чувствовал – вопреки всем рассказам об алкоголе и опасностях, с ним связанных.
- Ещё? – осведомился Дзирая. Минато с трудом припомнил, что только один раз видел его таким довольным. Помнится, тогда ему было безумно стыдно за своего учителя. А ещё безумно неловко за ничего не подозревающих девушек.
- Ты сам-то пей, - ответил он. Ничего лучше в голову не пришло, а ко второй рюмке Минато ещё не был готов. По меньшей мере, он не собирался пить до тех пор, пока не разберётся, что именно с ним происходит после первой порции. Язык его слушался – хотя сколько раз он видел выпивших людей, разговаривали они весьма несвязно. Голова тоже работала – может, не так хорошо, как обычно, но глупо было бы сваливать всё на алкоголь. В конце концов, он шёл поужинать после тренировки. А у кого хорошо работает голова на пустой желудок, да ещё и после четырёх часов прыжков и ужимок в горах? К слову, двигать тоже получалось без труда – Минато тайком сложил несколько печатей, пальцы слушались прекрасно. Но что-то тем не менее происходило.
- Да я-то уже, - насмешливо ответил Дзирая. Минато хмуро посмотрел на него – мол, только попробуй ещё налить, пока сам не выпьешь.
Оротимару, оценив выражение его лица, коротко хохотнул и расплылся в широкой улыбке. - Мы, Минато-кун, с мис-с-сии вернулис-сь. Отмечаем. Так что тебе догонять и догонять...
- Чего привязались к мальчишке? – вмешалась Цунадэ, по-хозяйски подвигая к себе сразу две бутылки. – Он нам компанию, между прочим, составил. Можно сказать, честь оказал. Так пейте уже тоже!
Минато почувствовал мимолётную благодарность Цунадэ за то, что она отвлекла Дзираю и Оротимару от безбожно увлекательного спаивания гэнина. Впрочем, стоило благодарности появиться, как она тут же улетучилась. В конце концов, кто первый потащил его в бар? Не подай Цунадэ эту безумную идею – может, сидел бы сейчас Минато в Итираку и жевал вторую порцию рамэна со свининой. Он тяжело вздохнул. Вместо рамэна перед ним стояли сушёные рыбки, вместо чая – вторая рюмка сакэ. Вечер не складывался. Дзирая с Оротимару, глупо улыбаясь, во все глаза смотрели на него.
- Ну что вы на меня смотрите? – пробурчал Минато, взяв вторую рюмку в руки. Не всё ли равно, что с ним происходит? С первого раза от алкоголя точно не умирают. А судя по более чем живым и здоровым саннинам, со второго – и триста второго – тоже. Минато выпил, стало ещё теплее. Неужели в баре было так же жарко, когда они зашли? – Что смотрите, ну? Я не для того.
- Он не для того! – довольно воскликнула Цунадэ и расхохоталась. – Мальчики, вы слышали? Дзирая, а у твоего ученика глаз-алмаз! Сразу почуял, что вы не о том думаете!
- Чего?! – вскинулись Дзирая и Оротимару. Минато даже показалось, что они немного протрезвели. И правда, в словах Цунадэ было слишком много... опасных намёков. Синоби не любят упоминаний неуставных отношений, а уж за обвинение в гомосексуализме можно получить в ухо практически от любого. И неважно, мужчине ты это сказал или женщине. Синоби – они не для того. И Минато тоже ничего особенного в виду не имел.
С другой стороны, в Конохе не было ни одного человека, достаточно безумного, чтобы дать в ухо пьяной Цунадэ. Минато это понял давно, даже до встречи этим вечером. Но всю важность этого факта он осознал только сейчас, когда Дзирая и Оротимару вскипели от праведного гнева, но ровным счётом ничего не сделали – если не считать невнятного шипения в сторону. Даже в ответ ничего не сказали: кто-кто, а Цунадэ на любой намёк в свою сторону ответила бы оплеухой. Учитывая силу её оплеух, никто бы и не рискнул что-то сказать. Дзирая и Оротимару исключением не были.
Минато расплылся в довольной улыбке. Всё, что ему требовалось, - не перегнуть палку, чтобы Цунадэ не присоединилась к возмущению Дзираи и Оротимару. Минато почти зажмурился от удовольствия: ну разве способна нетрезвая и весёлая Цунадэ возмущаться?
- А ничего, - ответил он негромко, протягивая рюмку Цунадэ, - просто взгляд у вас нехороший, Дзирая-сэнсэй. Вот вы так на девчонок у водопада смотрите, а я-то тут при чём? – Дзирая вспыхнул, Оротимару нахмурился, Цунадэ с довольным смехом налила Минато ещё сакэ.
- С-с малыш-ша хватит на с-сегодня, - сказал ей Оротимару. Его безобидное пьяное заикание (Минато видел десятки нетрезвых синоби, которые лыка не вязали, ничего страшного в этом не было) звучало теперь вовсе не таким безобидным свистом. Змея, подумал Минато, как есть змея. Шипит – стало быть, недовольный. За друга обиделся.
Цунадэ же, напротив, казалась весьма счастливой. - Брось, Оротимару! – ухмыльнулась она. – Малыш шутит.
- Шучу, - согласился Минато и выпил четвёртую рюмку. Что-то ему подсказывало, что пора остановиться – в конце концов, можно было уже и не пить. Дзирая и Оротимару ему ни за что не нальют – идея выпить вместе с учеником им обоим явно разонравилась. А Цунадэ, быть может, и не заметила бы вовсе. А там, глядишь, можно было бы и улизнуть под шумок... И тем не менее, остановиться Минато уже не мог. Во-первых, было очень тепло и уютно – зачем тащиться в Итираку, если и тут хорошо? Во-вторых, можно было отыграться на учителе за все часы изнурительных тренировок. В-третьих... ну когда ещё ему дадут выпить сакэ в лучшем баре города? Лет через восемь?.. А когда ещё доведётся подоставать Оротимару, да ещё и без оглядки на то, что от него может и попасть?
Не то чтобы Минато так не любил учителя или Оротимару. В общем-то, они оба были неплохими. Да, заносило их иногда, но кто из синоби этим не грешит? И сакэ ему не настолько нравилось, чтобы всерьёз оставаться с саннинами только из-за него. Просто... Минато не любил упускать уникальные возможности – такой уж у него был характер. И путь ниндзя, конечно. Дают – бери, бьют – давай сдачи. В данный конкретный момент ему давали. – Шучу, - повторил Минато и поставил рюмку на стол, к Цунадэ поближе. – Но, во-первых, в каждой шутке есть доля правды. А во-вторых, зачем вам такой язык, Оротимару-сама?
- Кстати, меня это тоже всегда интересовало, - отозвалась Цунадэ, не забыв наполнить рюмку Минато. – Оротимару, у тебя комплексы?
- Может, расскажете, Дзирая-сэнсэй? – ухмыльнулся от уха до уха Минато. В голове приятно гудело, тепло разлилось по всему телу. Он попытался сложить пару печатей – проверить, что у него с координацией. Ничего не вышло, Минато, впрочем, решил не задумываться на эту тему. Подумаешь, печати. Можно подумать, ему придётся отбиваться от кого-то этой ночью.
- Это делается не так, Минато, - пробурчал Дзирая, увидев жалкую попытку Минато. – Печать тигра...
- ...правда, у него ловкие пальцы, Оротимару-сама? – с самым невинным видом, на который он был способен, Минато толкнул Оротимару в бок. Тот наградил его убийственным взглядом и что-то прошипел в ответ в унисон с Дзираей. Они оба были уже трезвые. Слишком трезвые для вечера пятницы и, естественно, настроения это ни одному из них не улучшало.
- Спокойно, мальчики! – Цунадэ хлопнула Оротимару по плечу. – Ну что вы напряглись? Мы всех посетителей распугали, нельзя же так?.. Оротимару, да прекрати ты шипеть, выпей лучше! – Цунадэ рассмеялась и взъерошила волосы Дзирае. – Ой, ну что ты насупился... мальчик пошутил, я посмеялась, ну...
- Отстань, доска, - зло отмахнулся тот. Цунадэ помрачнела и сурово уставилась на него.
- Ты кого это доской назвал, вуайерист обдолбанный?
- Кто это обдолбанный? – взвился Дзирая. – Да ты на себя посмотри, пья-янь!
- Чего? Кто тут пьянь, так это он! – Цунадэ мотнула головой в сторону Оротимару. Минато с трудом припомнил, что тот и правда вечером был пьянее всех троих вместе взятых. Пока не протрезвел со злости, конечно.
- Цунадэ-химэ, ты не права... – прошелестел Оротимару, поднимаясь со своего места.
- Драться на улице, - мрачно пробасил хозяин заведения из-за своей стойки. Ему не первый раз приходилось видеть взъерошенных и орущих друг на друга саннинов. Не то чтобы он их не боялся. Боялся, конечно, и до дрожи в коленях – в конце концов, он даже синоби не был, обычный гражданский. Дело было в другом: разнеси ему какие-нибудь ниндзя бар, на что жить дальше? Осознание сей простой истины прибавляло храбрости – и даже позволяло вовремя отправить особо разбушевавшихся подальше от заведения.
- Да ладно, Ороттян...
Оротимару сверкнул глазами – выглядело чертовски впечатляюще. – А ну выйдем, - сказал он. Цунадэ только развела руками.
- Ну, раз кто-то хочет получить в лоб...
- ...дам я тебе и в лоб, и по ушам, - отозвался Оротимару.
- Да ты что? – Теперь на ноги встала и Цунадэ. Минато посмотрел в её полные решимости глаза и немного сполз под стол. Его тут нет – и не просите. – И по ушам, да-а-а?
- Да-а-а! – передразнил её Оротимару. – Дзирая, подъём, будешь судьёй.
- Какой, в жопу, подъём? – окрысился Дзирая. – Ты мне тут покомандуй...
- ...да тебе лишь бы в жопу, - немедленно отозвалась Цунадэ, даже не дослушав, что Дзирая хочет сказать. Тот немедленно вскочил на ноги: мол, всё, господа-товарищи, ваши намёки мне поднадоели. Минато с любопытством посмотрел на просвистевший у него над головой сюрикэн: саннины всё-таки не дошли до улицы и начали драться прямо в баре. Хозяин цыкнул на них и кинул в Дзираю свёрнутым полотенцем.
- На улице драться! – Дзирая, Оротимару и Цунадэ посмотрели на него. – На улице... пожалуйста, - повторил тот дрожащим голосом. Минато прекрасно его понимал: встречал он как-то, не далее как час назад, взгляды недовольных саннинов. Надо было отдать хозяину заведения должное: для гражданского он повёл себя чертовски достойно.
А сам Минато на достойные поступки готов уже не был. Каким-то нелепым образом он оказался на полу, и его так приятно покачивало... немного тошнило, конечно, но всё равно было приятно. И когда он успел опьянеть? Минато прикрыл глаза. Вот пусть саннины себе дерутся, а он немного тут... С улицы донеслись задорные крики и странный грохот. Минато улыбнулся сквозь сон: хорошо всё-таки. И качает.
Проснулся он без головной боли – опять же, вопреки всем рассказам об алкоголе. Но пить хотелось ужасно. Хотя самым странным было то, от чего Минато проснулся: его ласково, но твёрдо взяли под руку – вернее, обе руки.
- Пить хочешь? – спросил кто-то. Голос был смутно знакомый. Минато сонно кивнул.
- С-сейчас-с напоим... – ответил второй голос – и тут уже пришлось проснуться. Минато медленно посмотрел направо. Оротимару, тащивший его к выходу, даже не посмотрел на него. Минато так же медленно посмотрел налево. Дзирая, напротив, удостоил Минато взглядом – настолько убийственным, что лучше бы он этого не делал. Минато сглотнул. Цунадэ рядом не наблюдалось – видимо, после разборки саннинов она благополучно отправилась домой. А вот Оротимару и Дзирая не забыли о том, кто изрядно подпортил им прошлый вечер.
- Да нет, - хрипло сказал Минато, вяло надеясь на чудо, - я не слишком-то и хочу...
- А это, - хором заявили Оротимару и Дзирая, вытаскивая его из бара в серое летнее утро, - уже неважно, Минато-кун.
- Я, кстати, - задумчиво добавил Дзирая, - давно хотел научить тебя дышать под водой.
- Да? – спросил Оротимару. Они втроём – Минато беспомощно болтался между двумя взрослыми синоби – резво прыгали по крышам в сторону водопада. – А ты в курсе, что это невозможно? – Минато с тоской взглянул на Дзираю: взгляд у него был полон решимости. Не хуже, чем у Цунадэ прошлой ночью.
- Научим, - мрачно ответил Дзирая. Минато тяжело вздохнул.
Кажется, ему надо внести изменения в свой путь ниндзя.

@темы: саннины, humour, Кито, джен, авторский

---

Драббл-челлендж

[Anair]

upd
Так как в нашем челлендже один участник не написал драббла, то - лучше поздно, чем никогда - второй драббл по моей заявке написала orocchan в соавторстве с Котей Хеллой. А точнее даже не драббл, а замечательный минифик
Авторы: orocchan и Котя Хелла
Жанр: юмор
Рейтинг: G
На заявку "Маленькие саннины пошли в зоопарк"

Сарутоби оглядел вверенное ему подразделение и вздохнул. Идея казалась ему все менее привлекательной, но отступать было поздно.
- Сегодня вы отправляетесь на миссию без меня.
Ноль реакции. Если паршивцы и слушали, то внешне это никак не проявлялось. Один только вечно голодный Джирая, хоть и грыз смачно какой-то сухарик, но все же смотрел на сенсея, а не в свиток или на ногти.
- Не уверен, впрочем, что вы к этому готовы, - и после короткой паузы внушительно добавил. - К миссии ранга А.
Джирая от неожиданности подавился сухариком, Орочимару изумленно приподнял брови, отвлекаясь от чтения, а Цунаде выронила пилочку, которой полировала свои когти. Совсем девочка одичала с этим двумя варварами - раньше бы она ни за что не позволила себе наводить красоту и поправлять макияж в присутствии мужчин.
Сарутоби кивнул со всей серьезностью. Он очень наделся, что малыши ему поверят.
- Да, миссия ранга А – разыскать одного преступника из книги Бинго. По нашим сведениям, добытыми ценой жизни многих шиноби, - сенсей заложил руки за спину и принялся хмуро вышагивать перед внимающими ему учениками, - этот преступник скрывается где-то в Конохе. В последний раз его видели… в зоопарке.
Джирая вопросительно поднял бровь.
- Да?
- Да, Джирая. Мы полагаем, что он превратился в одного из зверей с помощью техники хенге. Надо его найти, но нельзя ненароком спугнуть. Трое же школьников на экскурсии подозрений не вызовут. Поэтому миссию решено поручить вам, - Сарутоби угрюмо посмотрел на них. – Справитесь?
Генины нетерпеливо топтались на месте.
- Вот его портрет, - он сунул ученикам бумажку, и они чуть не порвали ее, хищно потянув каждый к себе. – Свободны.
Детишек как ветром сдуло. Сарутоби довольно потянулся и пошел неторопливо в сторону пивной. Сегодня у него будет заслуженный выходной, а ученики пусть веселятся в зоопарке. Вот и Учиха Мадара – земля ему пухом – пригодился Конохе. Генины не знают, что охотятся на мертвого преступника.

- Ну долго нам еще ждать?! - Цунаде изнывала от нетерпения и, по правде, уже успела порядком достать Орочимару. Они ждали всего пять минут, но вожделенную фразу про "долго ждать" девчонка успела сказать раз пятнадцать. Услышав ее в шестнадцатый раз, Орочи явственно скрипнул зубами и решил, что никогда не женится. Это ж с ума можно сойти – терпеть такую незатыкающуюся пасть 24 часа в сутки.
Джираю они увидели издалека - трудно было не заметить красную рубаху с оранжевыми кляксами в сочетании с пестрыми сине-зелеными шортами.
- Ты что нацепил?! - выдавил Орочимару, первым обретая дар речи.
- А что такого? - Джирая удивленно оглядел себя. - Оделся в нормальный прикид, как и договаривались.
- Идиот! - взвизгнула Цунаде, отвешивая ему затрещину и вцепляясь в налобную повязку Джираи. - Сними немедленно! Ты бы еще взял плакат "я - ниндзя на миссии", придурок!
- Не отдам! - орал Джирая, отбиваясь. - Мне его сенсей вручал!! Я ради этого столько пахал!!!
- Ты еще скажи, что спишь и моешься в нем, кретин!!!
Орочи фыркнул. Цунаде даже не подозревала, насколько она близка к истине.
- А тебе завидно, да?! Дура!
- Извращенец!
- Сама такая!!!
Орочимару развернулся и молча пошел прочь. Как всегда это подействовало - позади раздался дружный вопль "эй, ты куда?!", потом - топот. А потом спорщики пристроились по обе стороны от мальчика, кидая друг на друга злобные взгляды поверх выданного сенсеем портрета.
Дети подошли к кассе и, вытряхнув последнюю мелочь из карманов, купили билетики.
- Нам надо разделиться, - предложила Цунаде, когда они остановились у карты. – Тогда мы сможем охватить больше территории.
Пока Орочимару с девчонкой изучали план зоопарка, Джирая угольным карандашом задумчиво выводил усы и бороду на физиономии Учихи Мадары.
- Я иду к хищникам, - решила Цунаде. – Встречаемся здесь через полчаса и обмениваемся информацией.
- Я – в террариум, - объявил Орочимару и, не дожидаясь ответа, умело затерялся в толпе детей с родителями.
Джирая фыркнул и пошел купить себе мороженое на честно стащенные у замечтавшегося прохожего деньги.

На улице стояла послеполуденная жара, а в террариуме было прохладно, как в морге. Приятный холодок щекотал кожу. Орочимару меланхолично понаблюдал за разными видами тараканов, не нашел среди них ни одного похожего на Мадару, и отправился дальше.
Любопытные лягушки провожали его вылупленными глазенками – к ним нечасто заходили посетители, а этот был очень даже ничего, правда, бледный немного.
Орочимару остановился перед стеклом, за которым ползали гигантские удавы, и замер в восхищении. Какие формы, какая расцветка! Столько скрытой силы! Чешуйки переливаются, когда змея неторопливо обвивает высохшую корягу. Голова чуть покачивается, гипнотизируя наблюдателя…
Орочимару вздохнул и начал читать описания видов представленных в террариуме змей. Atractaspididae, Colubridae, Elapidae, Viperidae… Генин в задумчивости остановился. Африканский бумсланг… да, любопытное создание, но его яд уже был в его коллекции. Неожиданно в глаза бросилось еще одно имя. «Черная мамба». У него аж ладошки вспотели от волнения. Этого яда в его коллекции не было!!!
Он подскочил к нише с мамбой и влюблено уставился на спящую серо-оливковую змею. Ее яд мог убить человека всего за двадцать минут… да плевать на человека, даже льва мог убить! Ниндзя осмотрелся. Так, с этой камерой наблюдения он разберется в два счета. Другой охраны здесь не было. И посетителей тоже.
Отлично.
Осталось незаметно вынести эту очаровательную крошку длиной два с гаком метра из зоопарка.

Где-то в это время Цунаде закончила с хищниками и отпустила бурого мишку досыпать. Тигры, поджав хвосты, жалобно мяукали за спинами работников зоопарка. Те же, отгородив живность вилами и лопатами, умоляли внучку Хокаге пойти посмотреть на птичек и вообще выйти из вольера со львами, ибо те уже плевали на древние инстинкты и прыгали в бассейн к морским котикам, спасаясь от девочки. Цунаде тоскливо посмотрела вслед кошечкам, но признала, что Мадары среди них нет, получила горсть леденцов от директора зоопарка и неспешно отравилась по тропинке к месту встречи.
Орочимару уже сидел на скамейке. Он выглядел как-то странно: улыбался и гладил раздувшийся живот.
Наверное, успел пообедать, - решила девочка и села рядом ждать Джираю. Она не стала спрашивать, чем подзакусил Орочимару. Меньше знаешь – крепче спишь.

Джирая не появился ни через пятнадцать минут, ни через полчаса, поэтому Цунаде и Орочимару сами отправились на его поиски, втайне надеясь, что его растоптал какой-нибудь шальной слон. Но надежды не оправдались – мальчишка нашелся возле загона с обезьянами. Он сидел на заборе, разглядывал листок с Мадарой и дразнил гориллу связкой бананов. Работники зоопарка не вмешивались – просто толпились рядом и курили. Захватив багры, чтобы потом вытащить труп проказника из вольера.
- Ребята, смотрите! Он похож на сенсея! Может, это Сарутоби за нами присматривает? – хихикнул Джирая и кинул банановой шкуркой в гориллу.
Находившийся тут же смотритель обезьян ахнул и схватился за сердце.
Горилла заинтересованно протянула огромную лапу к возмутителю спокойствия и осторожно сняла его с забора за ногу. Поднесла к сморщенной морде, обнюхала.
- Джирая! Ты, придурок, выбирайся оттуда, а то я щас сама тебя вытащу за яй… - Цунаде опомнилась и поправилась, - За уши вытащу!
- Она меня держит! – Джирая весело раскачивался вниз головой и дрыгал свободной ногой. – Ой, щас умру!!
Цунаде пихнула Орочимару локтем в надутый живот и свирепо прошипела:
- Вытащи его оттуда! Я не могу лезть через забор, я в юбке!
Но Орочимару ничего не ответил, только прикусил губу и в панике схватился за бока. Под рубашкой что-то зашевелилось. Цунаде несколько секунд смотрела, как из его рукава выползает оливкового цвета змея, а потом отпрыгнула и пронзительно завизжала. Люди вокруг бросились врассыпную. Работники зоопарка опознали гадюку:
- Черная мамба!
- Черная мамба?! – девчонка перешла на ультразвук, - Орочимару, сдурел, да?!
- Не ори, напугаешь! – прошипел Орочимару, но было поздно. Змея молниеносно разинула пасть и сомкнула зубы на шее мальчишки. Сделав свое грязное дело, она скользнула вниз и кинулась к вольеру. Горилла круглыми глазами уставилась на пресмыкающееся, потом нервы ее сдали, и она помчалась прочь, отшвырнув Джираю.
- Лови ее, Цунаде! – Орочимару кинулся за убегающим подопытным экземпляром, не обращая внимания на укус, но Цунаде расставила приоритеты по-своему. Больных надо лечить. Она жестко схватила напарника за пояс и опрокинула на землю. Сама уселась на него сверху, чтобы не дергался и не мешал лечебному процессу.
- Щас я буду тебя спасать, Орочимару! – угрожающе заявила она.
Джирая в это время приземлялся в загон с пятнистыми гиенами.

… Потом, когда трое генинов уже сидели в АНБУвском изоляторе, и сенсей допрашивал их в пятый раз, тогда они рассказали всю правду.
Джирая вовсе не понял сразу, что одна из гиен оказалась фальшивкой. Поэтому он не бросился, как он рассказывал сначала, на нее с кунаем. На самом деле, он просто шмякнулся ей на голову. От неожиданности гиена кинулась прочь, а Джирая, тоже запаниковав, вцепился ей в лапу и заорал благим матом, колошматя ее по морде листком с портретом Мадары. Нет, он не знал, что гиена была Учихой Мадара, пока та не обернулась человеком. Нет, мальчишка не сражался до последней капли крови с легендарным ниндзя. Он просто с перепугу отпустил зверя, когда тот поднялся на задние лапы, взвыв глухим голосом «да так эту Коноху и растак!», и оба бросились в разные стороны…
Кстати, конохские АНБУ не сумели поймать Мадару, хотя многие ясно видели, как он улепетывал прочь. Сарутоби почесал в затылке. Вот тебе и дохлый ниндзя. Живее живых, да еще и шпионил таким оригинальным образом. Наверное, готовил очередной план уничтожения деревни.
Цунаде тоже созналась во всех грехах. Да, она перепутала бутылочки и дала Орочимару не то противоядие. Да, она действительно вскрыла тайник в медицинском центре с секретными препаратами. Но она же всегда хотела стать куноичи-медиком!...
Только Орочимару ни в чем не сознавался. Он грустно сидел в углу и пытался справиться с результатом «лечения» Цунаде – закатать свой теперь двухметровый язык в трубочку и упихать в рот. Желтые глаза с теперь змеиными зрачками грустно сверкали в полутьме камеры. А поскольку он не мог говорить, то никто не спрашивал, куда юный гений спрятал черную мамбу, и, конечно, юный гений делал вид, что он не знает такого зверя вообще.
- Так, - сказал Сарутоби решительно, - С Орочимару будут разбираться опытные медики. Я запрещаю любые эксперименты над напарниками, Цунаде! Джирая… тебя тоже полечат. И еще. На следующей неделе будем учиться технике призыва. Чтобы знали, как обращаться с животными, изверги!!!



Недавно мы проводили небольшой драббл-челлендж по заявкам. Переношу его на сообщество, надеюсь, понравится
Драбблы все получились юмористические, невысокого рейтинга.

Автор: Folie

На заявку  Samishige - "Сасори с Дейдарой отправили на сверхсекретную миссию: парочке нужно замаскироваться, и поэтому Дейдара изображает прЫлестную юную блондинку, а Сасори - кавайного маленького мальчика".

Сасори ловко увернулся от потянувшихся было к нему хищно скрюченных старческих рук и, не оглядываясь, зашагал по коридору.
- Напомни мне, чьей идеей было устроить этот маскарад, - недовольно прошипел он, услышав тихий щелчок дверного замка за спиной.
- Данна, но вы же сами согласились, что неразумно будет тратить чакру на поддержание хенге, - нимало не смущенный холодностью тона его спутник с размаху плюхнулся на ближайшую к окну кровать и довольно хмыкнул. – Надо же, мягкая! К тому же, из вас получился очень миленький младший братик.
Сюсюканье Дейдары лишь добавило раздражения, которое неуклонно нарастало с тех самых пор, как они вошли в ворота этой кишащей благостными идиотами, - каждый второй из которых норовил погладить «малыша» по голове или ущипнуть его за щечку! - деревеньки. Если бы не строжайший приказ лидера о соблюдении полной конспирации, пара тройка особо навязчивых старушенций, вроде только что покушавшейся на его достоинство хозяйки здешнего пансиона, уже познакомились бы с его новым ядом и мирно скончались в муках, позабыв о разных глупостях. В том числе и о слишком вольном обращении с детьми.
Подумать только, ему придется терпеть этот кошмар еще пять дней! До тех пор, пока помешанный на собственной безопасности местный дайме не изволит посетить занюханный деревенский храм для ежегодного моления об урожае. Ну, и расстаться с фамильным артефактом, заодно. Благо, этот параноик питает слабость к юным сговорчивым блондинкам. Примерно к таким, какую сейчас изображал из себя Дейдара.
Сасори оглядел развалившегося на кровати напарника и внутренне поморщился. Конечно, девица из того получилась на загляденье: ухоженные светлые волосы, скромное, но достаточно нарядное кимоно, невинные голубые глазки… вообще-то, последнее определение выглядело достаточно сомнительным, но нельзя не признать, что на людях Дейдара вел себя вполне пристойно и не вызывал подозрений.
Еще бы не эта дурацкая конспирация! Разумеется, путешествующие вместе брат и сестра привлекут к себе меньше внимания, но…
- Данна, помните того симпатичного охранника на воротах? Пока вы дулись… эээ… проводили рекогносцировку, он пригласил нас в кафе. То самое, что я вам показывал по дороге в гостиницу! И даже обещал купить вам сладостей. Знаете, Данна, кажется, я ему понравился!
Боги милосердные, за что ему это наказание? А ведь он клятвенно обещал лидеру приглядывать за напарничком и удерживать того от «экспериментов в области искусства». Придется идти, иначе рано или поздно Дейдара забудется и прощай, конспирация.
- Я даже не знаю, любите ли вы данго. Все дети любят… нет, я помню, что вы уже давно не ребенок, но все-таки…
- Дейдара…
- Да, Сасори но Данна?
- Заткнись.
- Какой вы грубый, Данна. Разве можно так обращаться к девушке? Тем более, к своей старшей сестренке. Вам точно нужно попробовать местных сладостей, может, тогда вы немножечко подобреете…
…по окончании этого издевательства лидеру придется выплатить ему кругленькую сумму за каждый безвременно погубленный нейрон.

На заявку [J]orocchan[/J] - "Совместная миссия Орочимару и Джираи ранга А - нянчиться с маленьким Итачи, у которого только появился шаринган".
Предупреждение: хронологическое АУ (шаринган у Итачи появился в 8 лет)
Отдельное спасибо  Eide, клещами вытянувшей из меня финал.

За час до миссии:
- К чему такой похоронный вид, Джирайя? Неужели твой обожаемый ученик посмел расстроить учителя? Ай-яй-яй, как нехорошо…
- Смейся-смейся, посмотрим, как ты будешь смеяться, когда я сообщу тебе подробности будущей миссии.
- Удиви меня?
- Ты, конечно, в курсе, что сегодня у клана Учиха день поклонения предкам?
- Пока ничего нового, Джирайя, а я теряю терпение.
- Именно оно тебе сегодня и потребуется, Орочимару, потому что первенец Фугаку не нашел лучшего дня для активации шарингана.
- О! В пять лет? Какой любопытный мальчик…
- Рад, что он кажется тебе интересным, потому что Фугаку надавил на Хокаге, а в результате мы с тобой будем до заката присматривать за юным гением. Ну как, мне удалось тебя удивить?
- Не слишком. Скорее, заинтересовать.

Миссия, час первый:
- Учихи, конечно, та еще семейка, но умения воспитывать своих детей у них не отнять.
- Это ненормально! Пятилетний ребенок не должен быть таким тихим.
- Тебя бы больше устроило, окажись он стихийным бедствием, наподобие твоего любимчика, да, Джирайя?
- Бррр… не напоминай!
- И чем ты тогда недоволен? Итачи-кун читает книгу у себя в комнате под охраной твоей же жабы…
- Это не жаба, а лягушка!
- Хорошо, земноводное. В любом случае, мальчишка под охраной… а мы можем позволить себе кратковременный и, заметь, оплачиваемый отпуск.
- Отпуск я предпочитаю проводить в компании какой-нибудь симпатичной девушки, а лучше трех. Но и ты можешь на что-нибудь сгодиться…
- Это расценивать, как предложение, Джирайя?
- Как предложение распить бутылочку другую саке из моих личных запасов.
- Неплохо для начала.

Миссия, час второй:
- Тебе не кажется, что тишина выглядит как-то подозрительно?
- Ты старый параноик, Джирайя.
- Нет, я все-таки проверю.
- …
- …
- Надо же… первый раз вижу лягушку, связанную ее же языком. Кажется, мне начинает нравиться стиль мышления этого мальчика.
- Чем молоть языком, лучше бы подумал, куда мог деться маленький паршивец!

Миссия, час третий:
- Говоришь, в поместье его нет?
- Именно, как сквозь землю провалился.
- Неужели, твои жабы не могут взять след?
- Лягушки!!! Они взяли след, но пока мы прохлаждались на веранде, мальчишка выбрался за пределы поместья.
- Хочешь сказать, что ты уже сдался, Джирайя? Может, тебе поможет напоминание о том, какой скандал закатит Фугаку по возвращении, обнаружив, что двое не самых слабых шиноби прошляпили его драгоценного наследничка?
- Вместо того чтобы трепать языком попусту, Орочимару, мог бы найти ему более интересное применение.
- Ммм? Ты меня интригуешь, Джирайя… жаль, сейчас немного не до того, чтобы демонстрировать тебе все возможности моего языка. Лучше удели немного внимания тому несчастному земноводному, что битый час пытается привлечь твое внимание.
- О, черт! Бежим! Мальчишка решил прогуляться по лесу!

Миссия, час четвертый:
- Вот видишь, Джирайя, не о чем было волноваться – Итачи-кун всего лишь пошел прогуляться, правда, Итачи-кун?
- Стихия пламени! Огненный шар!
- Скорее, потренироваться, не находишь, Орочимару?
- Маленький... Итачи-кун, Джирайя-сенсей тоже хотел бы посмотреть, как ты исполняешь это дзюцу.
- Не сме…
- Стихия пламени! Огненный шар!
- Ах ты!..
- Тише, Джирайя. Ты ведь не хочешь напугать нашего подопечного, правда? Не бойся, Итачи-кун, Джирайя-сенсей так шутит. А у тебя очень хорошо получаются огненные дзюцу… только не надо их больше демонстрировать! Лучше покажи нам, чему ты еще научился.
- …
- Кто ж тебя за язык тянул?..
- Отменная меткость, Итачи-кун! Ах, ты…
- Не рой другим могилу, а Орочимару?

Миссия, час пятый:
- Как ты думаешь, Джирайя, у маленького мерзавца еще остались кунаи?
- Кунаев точно нет, а вот насчет сюрикенов я как-то сомневаюсь…
- …
- Правильно сомневался. Иногда меня просто поражает твоя интуиция, Джирайя.
- Заткнись! Лучше напомни, пользуются ли Учихи сенбонами.
- Насчет этого конкретного Учихи я уже ни в чем не уверен…
- Тогда придется сдаваться. Между прочим, ребенок с самого утра некормленый.
- Какой ты заботливый, Джирайя… вперед!
- …!
- Не ругайся при ребенке.
- Ты нарочно меня столкнул!
- Но ведь это ты беспокоился, что Итачи-кун остался без обеда.
- Ах, ты…
- Итачи-кун, мы сдаемся.

Миссия, час шестой:
- Ну что, Джирайя, твои материнские инстинкты полностью удовлетворены?
- Про удовлетворение, Орочимару, мы поговорим после окончания миссии… кто-то крупно задолжал за то, что столкнул меня с дерева на милость этого маленького любителя метательного оружия. А если бы я не успел увернуться?
- Но ты же успел? Кроме того, зачем ждать окончания миссии? Ребенок сыт, умыт и тихо спит у себя в кроватке… думаю, Фугаку не будет против, если мы воспользуемся одной из многочисленных комнат этого дома.
- Думаю, он будет сильно против. Если узнает.
- Ты собираешься посвящать его в такие незначительные подробности?

Миссия, час седьмой:
- Кажется, у нас гости, Джирайя.
- Гости? Вот же…
- Не ругайся при ребенке. Мне больше любопытно долго ли он тут стоит… Твою…
- Заметил, наконец? И… не ругайся при ребенке, Орочимару.
- Итачи-кун, ты не мог бы выйти на минуточку? Вот молодец, хороший мальчик.
- Теперь мне тоже любопытно, сколько он тут стоял - Фугаку нас кастрирует, если этот маленький проныра записал на шаринган все в подробностях.
- Даже если так, не думаю, что он станет демонстрировать отцу свои новообретенные навыки… но воспитательную беседу придется провести.
- Чей язык по праву считается самым длинным в Конохе? Вперед!

Миссия, час восьмой:
- Ты все понял, Итачи-кун?
- Да.
- Какой умный мальчик… кстати, а ты не хочешь рассказать дяде Орочимару, почему у тебя такие красивые глазки.
- Вы не знаете, что такое шаринган?
- Конечно, знаю, но…
- Тогда вы должны знать, что о нем запрещено рассказывать.
- А показывать?
- Об этом папа ничего не говорил…
- Вот видишь! Могу я посмотреть?
- А что вы хотите увидеть, Орочимару-сенсей? Я пока запомнил только ту секретную технику, которую вы просили никому не показывать.
- Не надо эту технику! Если ты не против, я бы просто хотел поближе посмотреть на твои глазки.
- Хорошо.
- Тогда открой их пошире и не моргай… так, что тут у нас?.. Любопытно, а если сделать...
- Орочимару!
- Обязательно так орать?
- Немедленно убери свои лапы от ребенка!
- Джирайя, твой пример наглядно демонстрирует тезис о неизлечимости паранойи.
- А твое выражение лица – о противоестественном влечении к шарингану.
- Уже и посмотреть нельзя…

Миссия, час девятый:
- Джирайя-сенсей, а вы так и будете ходить за мной по пятам?
- Не обращай на меня внимания, Итачи-кун. Вам ведь уже объясняли в академии, что шиноби обязан всюду сопровождать охраняемый объект?
- В туалет тоже?
- Гхм…
- Решил переквалифицироваться в педофилы, Джирайя?
- Решил оказать тебе небольшую услугу, Орочимару. Не думаю, что Фугаку обрадуется, узнав о твоем нездоровом интересе к тайнам генома Учиха.
- Какая трогательная забота…
- Будешь должен… кстати, тебе не кажется, что он там слишком долго сидит?
- Опять?!!
- Техника призыва!
- Джирайя-сенсей, Орочимару-сенсей, что-то случилось? Ой! Вы умеете призывать жаб?
- Лягушек!
- Лягушек!
- Извините. Нам еще не преподавали биологию. Может, вы объясните, как их отличать друг от друга?
- В следующий раз, Итачи-кун. Твои папа и мама вернулись.

Через час после миссии:
- Как ты смотришь на то, чтобы немного расслабиться после миссии? Кажется, у меня где-то завалялась еще пара бутылок того саке.
- Предполагаешь отделаться парой бутылок, Джирайя? Определенно, ты начинаешь стареть.
- Я?! Ну-ка, пойдем. Только грозиться и можешь... кто обещал показать ВСЕ, на что способен твой язык?

Автор: Anair

На заявку  Folie - "Распределение Акацук по парам".

В очередном сверхсекретном логове Акацук, замаскированном под бар, закрытый на частную вечеринку, шло срочное совещание. Лидер еще раз обвел своих соратников тяжелым взглядом и достал из кармана книжку с надписью на обложке «Практическая психология для любознательных».
- Сегодня мы будем делиться на пары, - мрачно изрек он. – ...Не в том смысле, что вы сейчас подумали.
Лидер откашлялся, прогоняя неожиданные ассоциации от собственных же слов, и продолжил:
- Для эффективной преступной деятельности нам надо сформировать команды, которые смогут плодотворно работать на благо организации. И не поубивать друг друга в процессе. В прошлый раз мы тянули бумажки из шляпы, но этот метод оказался… в корне неверным. Так что сейчас, - он еще раз продемонстрировал книжку, - я почитал соответствующую литературу, и мы попробуем еще раз. Каждый из вас будет работать в паре. Кроме Зетсу.
Кокон Зетсу слегка разомкнулся и вопросительно помахал отростками.
- Ты съел всех предыдущих напарников. Наши финансы не позволяют кормить тебя членами Акацуки. С тобой будет Тоби.
Кокон обиженно сомкнулся.
- Итак, - продолжил Лидер, - в книжке написано, что ничто так не объединяет, как общие интересы. Поэтому Дейдара – ты теперь работаешь с Сасори. Только он способен выдержать твои многочасовые монологи об искусстве, не опускаясь до расчлененки. К тому же вы оба достаточно уравновешенны и вряд ли дойдете до драки, - конечно, Лидер знал, куда существеннее было то, что бойцы, предпочитающие дальние дистанции, редко опускаются до мордобоя в состоянии аффекта. Или, по крайней мере, их драки проходят без серьезных последствий. – Вам будет, о чем поговорить. Дейдара, главное относись уважительно к Сасори-сану и никогда, слышишь, никогда больше не залезай ему на спину с криками: «Вперед, машинка!»
Дейдара что-то проворчал, однако, спорить не стал. Только задрал подбородок, тряхнул хвостом и встал рядом с Сасори.
- Теперь Хидан и Какудзу. Вы будете хорошо работать вместе. Во-первых, Какудзу – религия всегда была доходным бизнесом, а церковь – крупнейшей и успешной коммерческой организацией. Во-вторых, Хидан, для того, чтобы нести веру в массы, нужны не только энтузиазм и море крови, но и финансы. К тому же только вы сможете работать друг с другом. Главное, обеспечить целостность и сохранность наших команд. Особенно целостность – в случае Хидана. Какудзу с этим справится.
Какудзу хмыкнул, покосился на Хидана и тоже ничего не сказал.
- И, наконец, Кисаме. Мы все тут преступники класса S, убийцы и нервные творческие личности, к которым лучше не подходить в период обострения. Но работать с таким полным психом… как Итачи, не сможет никто, кроме тебя. Иными словами, мне просто больше не из кого выбрать.
- А как же Конан? – ехидно встрял Дейдара.
Лидер проникновенно посмотрел на него риннеганом. Дейдара ретировался.
- Несправедливо… и зарплата у вас в шесть раз больше… - пробормотал он еле слышно.
- Значит, решено, - заключил Лидер. – А теперь раз с деловыми вопросами покончено, можно наконец выпить!
И Акацуки с радостными воплям повалили к барной стойке. Кроме непьющего Итачи, который сидел в углу и потягивал минералку.

***

На следующей встрече Акацук выяснилось, что сформированные команды работают отлично. Дейдара и Сасори в каждой острой ситуации немедленно переходят к разговорам о прекрасном и сразу мирятся. Какудзу и Хидан организовали секту, устранили «Свидетелей Иеговы» и вовсю работают на освободившемся рынке. Напечатали брошюрок, в свободное от основной деятельности время ходят по домам и вербуют членов секты (попутно убивая и грабя нежелающих вербоваться). Но лучше всего обстоят дела у Итачи и Кисаме. Почему-то эта парочка сработалась превосходно, понимают друг друга с полуслова и никогда не конфликтуют. И даже Лидер с его всевидящим риннеганом не мог понять, в чем тут загадка. А Зетсу до сих пор не съел Тоби. Тут уж Пейн как раз не удивлялся. Только он и Конан знали, что Тоби ему по зубам.
- Превосходно, - объявил Лидер остальным Акацукам. – Команды работают прекрасно, и можно приступать к поимке джинчуриков. А если что-то вдруг пойдет не так, то… - он достал из кармана и продемонстрировал всем очередную книжку, на обложке которой было написано: «Эффективный тимбилдинг».

На заявку [J]orocchan[/J] - "Домашние любимцы Гаары".

- Еще раз приношу свои глубочайшие извинения, Темари-сан.
- Ничего, раз ситуация настолько срочная, как вы говорите…

Посол дайме едва поспевал за девушкой. Было уже за полночь. Они шли по коридору, ведущему в личные покои Казекаге. Освещение на стенах, видимо, приглушили на ночь, от этого все вокруг, погруженное в неприятные грязно-красные тона, казалось слегка сюрреалистичным. Вопрос, по которому послал его дайме страны Ветра и, правда, был срочным: наследный принц, выехавший из страны с дипломатической миссией, пропал прямо на границе. Ради этого можно было разбудить Казекаге посреди ночи. По крайней мере, он очень на это надеялся. Про недавно избранного годайме ходили разные слухи. И все – зловещие. Посол точно знал только то, что он очень молод. Хорошо хоть невелика вероятность оторвать его от чего-то более существенного, чем сон. Хотя, говорят, нравы у шиноби совсем не похожи на те, что при дворе.
Посол сам был нестар, но уже начал задыхаться, пытаясь поспеть за своей спутницей.

- Это какая-то техника шиноби, Темари-сан? Странно, вы вроде идете обычным шагом, а мне приходится почти что бежать, чтобы не отставать от вас…

Темари улыбнулась через плечо и сбавила шаг:
- Мы почти пришли.

И в самом деле, за следующим поворотом их ждала высокая дверь, а за ней, по всей видимости, и долгожданная цель. Как послу пришлось себе признаться, слегка пугающая.
Темари-сан два раза стукнула в дверь и крикнула: «Гаара!». Посол вздрогнул. Разве можно так будить годайме?
Дверь открылась беззвучно, никто внутри не крикнул: «Какого черта вам надо в такое время?», не было слышно скрипа кровати или шаркающих шагов человека в ночных тапочках. Посол слегка оторопел, когда увидел нового Казекаге. Еще почти ребенок! Ребенок со строгими, правильными чертами, возмутительно яркими волосами и татуировкой на лбу. И недовольным лицом. Казекаге явно не спал. Он казался бодрым, и на нем был надет – тут посол еще больше удивился - фартук. А из комнаты слышался… плеск.
- Гаара, познакомься, это Изуми-сан, посол от дайме страны Ветра, у него срочное дело, - заговорила Темари.
Казекаге – или как его назвала Темари-сан – Гаара невозмутимо кивнул и открыл дверь, приглашая их войти. Зрелище, которое открылось внутри, посол никак не ожидал увидеть. Он был бы меньше шокирован толпой голых девиц или привязанному к стулу преступнику, подвергающемуся пыткам. По комнате плавали пузыри и клочья мыльной пены. Они затрудняли обзор, но посол увидел, что пена разлеталась из центра, где стоял большой низкий таз. А рядом с ним сидели какие-то… животные?
- Это еноты, они нам не помешают, - раздался рядом голос Казекаге.
- Еноты? – слабо повторил посол. И не удержался от еще одного вопроса: - Простите, а что они здесь делают?
Теперь он уже мог рассмотреть, что у таза и, правда, сидели два пушистых полосатых зверька с большими хвостами, маленькими цепкими лапками и огромными черными кругами вокруг глаз. И увлеченно что-то делали… в тазу.
- Полощут белье, - ответил Казекаге, словно в деревне Песка это было самое тривиальное зрелище. – Это мои домашние животные, еноты-полоскуны. Им нравится все полоскать. Так что у вас случилось?

Слушая это, посол с ужасом понял, что не помнит, что уже случилось, но весьма вероятно, что прямо сейчас у него случится обморок.

Автор: Samishige

По заявке [J]orocchan[/J] - "Домашние любимцы Гаары".

Пустыня была не так уж и пуста.
Кроме песка, солнца и вездесущих колючек, не слишком подходящих в качестве собеседников и соучастников по играм, в пустыне водилось множество мелких животных. Все они предпочитали ночную прохладу дневному жару, и среднестатистическому жителю деревни Скрытого Песка сложно было встретиться с девятиглазым игольчатым толстопузиком. И даже обыкновенного желтогривого пустынного енота среднестатистический житель в своей жизни не встречал ни разу, хотя тот давно питался с ним с одного стола. Вернее отбросами оного…

Пустыня была живой, дышащей и густонаселенной территорией, где каждую ночь среди песчаных барханов разгорались настоящие битвы за место под луной. А лунного света на всех не хватало…

Гаара приоткрыл для себя эту маленькую, самостоятельно охраняющую себя тайну, когда в одну из бессонных ночей Зверь внутри него тоскливо и протяжно заныл, что хочет на свободу. Гулять по ночным переулкам деревни не хотелось – перед глазами нелюбимого сына Казекаге до сих пор стояли неприятные воспоминания о пробуждении на помойке и вытаращенных в ужасе глазах торговки, пытавшейся выбросить мусор. Слухи об этом событии до сих пор мучительно ползали по деревне, обрастая фантастическими подробностями среди которых обглоданный труп торговки был лишь самым невинным предположением. Людям всегда нужно кого-то бояться, страх для них как приправа, без которой жизнь теряет остроту ощущений. Понимание этого нехитрого правила пришло к Гааре уже давно, но думать о себе как о жертве обстоятельств было слишком мучительно, и он раз за разом отпихивал от себя неприятные мысли, воссоздавая на их месте более изысканные концепции собственного мира и взаимоотношений с ним. Изысканными их называл все тот же демон-тануки с годами приобретший неприятную привычку сдабривать своими едкими комментариями и без того несладкую жизнь носителя. Вот и сегодня ночью, когда мучительная жажда приключений, бурлившая в метафизической крови демона, смешивалась с вполне понятной жаждой убийства в крови Гаары, неожиданное предложение отправиться на прогулку с пустыню не вызвало у нелюбимого сына Казекаге обычных яростных протестов.

Прошло всего несколько минут, и мальчик вышел к запретной для всех жителей деревни территории. Никто не осмеливался выходить за пределы поселения ночью, когда пустыню заполоняли демоны и страшные чудовища. Даже бесстрашные шиноби предпочитали обходить бесконечные гряды песка с опасением – для этого им хватало одного взгляда на демонического выкормыша, результат неудачного эксперимента Казекаге, которым и был Гаара.
И сейчас этот мальчик замер у каменной стены, служившей естественной защитой для жителей деревни, не решаясь идти дальше. Внезапно рядом с ним что-то зашелестело, и прямо из песка в воздух поднялась стайка крошечных, похожих на птиц, жуков, которая уверенно развернулась в воздухе и направилась прямо к деревне.
Прошло еще несколько минут, и мимо пронеслась хвостатая тень – она тоже направлялась к деревне. Гаара удивленно огляделся вокруг себя и робко двинулся к ближайшему бархану. Оттуда на него посмотрели удивленные, слегка фосфорицирующие в темноте глаза, но комментариев не последовало.
- Демон, - подумал Гаара.
- Сурки, - отозвался демон. – Настоящие демоны так близко к людям не живут, не успеешь оглянуться, как поймают, запихнут куда-нибудь или вообще работать припашут.
- А чудовища? – спросил мальчик, бесстрастно рассматривая целую колонну ежей, уверенно топающую в сторону селения.
- Вымерли еще во времена моей молодости, - проворчал демон. – Единственные чудовища, населяющие этот прекрасный мир - это люди и ты, пожалуй, главное из них, о, самый мрачный из носителей.
Гаара, не ожидавший такой откровенности со стороны демона, надолго замолчал. Правда, ожидаемых тишины и покоя ждать не приходилось – целые толпы разнообразной живности бродили по песку, то удаляясь в сторону селения, то прибегая оттуда с добычей. Рядом уверенно прополз увлеченный охотой скорпион.

- Вообще-то я пошутил, - неожиданно продолжил разговор демон. – Ты не такой уж чудовищный… даже совсем не чудовищный по сравнению другими образчиками.
Гаара ничего не ответил, пытаясь осмыслить признание Зверя. Мучительнее всего было то, что от его слов в душе мальчика разливалось уютное тепло, а не сковывающий сознание ужас, который он просто обязан был испытать.
- Странно слышать такое от другого чудовища, - наконец ответил он.
- Я же сказал тебе, что они давно померли, - легкомысленно отозвался демон. – Не путай демонов и чудовищ, такие вещи плохо заканчиваются для людей. И вообще… - перед глазами Гаары вспыхнули знакомые искры, и он понял, что демон снова начинает впадать в безумный экстаз, - ты должен быть благодарным мне, мальчик. Немногие из людей способны увидеть то, что сегодня увидел ты и понять то, что ты совсем скоро осознаешь. Чужой страх – это небольшая плата за могущество, не так ли?
В голос демона вернулись знакомые, липко-льстивые нотки, но Гаара снова не мог заставить себя испугаться – ему стало еще спокойнее, и уютнее, как будто с сердца упал огромный камень.
- Хееех, а ты умен не по годам, - неожиданно захихикал демон. – Того и гляди, как мозги совсем на место встанут.
- В смысле? – серьезно спросил мальчик.
- В прямом, - еще пуще развеселился демон. – Можешь считать это небольшим пророчеством с моей стороны.
Их напряженный внутренний диалог прервал вороватого вида енот, потянувшийся к карманам Гаары (в которых еще с утра завалялись остатки медового пряника) и получивший по носу от вскинувшегося в праведном гневе песка. Енот, если это был он, взвизгнул и начал отфыркиваться от попавшего в ноздри песка.
А потом сел рядом с Гаарой и посмотрел на него ласковым взглядом мученика, страдающего за веру. Мальчик неожиданно смутился и, вынув из кармана остатки пряника, протянул их обитателю пустыни. Тот понюхал и, снова фыркнув, принялся жадно уплетать лакомство.
- Ну, знаешь ли, - неожиданно возмутился демон внутри Гаары. – Вообще совесть потеряли!
Гаара только слабо улыбнулся.

Автор: orocchan
Бета: Котя Хелла
По заявке от  Дарада - "Тренировки маленьких саннинов - 33 несчастия Сандайме с его командой".

Ничего необычного – сенсей и трое генинов, с пылу с жару, из Академии, на первой тренировке. Хулиган и непоседа Джирая, который сидит на траве и увлеченно ковыряет пальцем в носу. Цунаде, внучка Первого Хокаге – у нее на лбу написано, как она презирает выбранных ей в команду мальчишек. И гений Орочимару, которого Сарутоби растит как собственного сына.
Их ждет первое испытание.
Справиться в одиночку сможет только Орочимару, но смысл задания в том, чтобы привить юным ниндзя навыки командной работы.
- Значит, так, ребятки, - Сарутоби порылся в кармане и вынул два медных колокольчика, - Ваша задача, - он помахал рукой, колокольчики зазвенели. Джирая прервал свое медитативное занятие и уставился на сенсея. Ниндзя привязал бубенцы к поясу и продолжил инструктаж, - Отобрать у меня эти колокольчики, как только я...
Сарутоби взвился в воздух, уворачиваясь от куная – нож пролетел в паре сантиметров от его самого ценного. Он мысленно похвалил Джираю за «точность», которая позволила сенсею не лишиться способности к размножению. Он отвлекся, и Цунаде подпрыгнула и врезала пяткой по почкам. Удар такой силы мог расколотить череп средних размеров слону.
Сарутоби порадовался, что сегодня не поленился и одел под рубашку кольчугу. Но даже в ней было больно. И он пропустил момент, когда Орочимару змеей скользнул к нему. Зубы приемного сына хищно клацнули над пахом. С печальным звоном колокольчик исчез за щекой мелкого ниндзя.
Сенсей, ошарашенный подобной наглостью, швырнул в него сеть, но Орочимару уже и след простыл.
- С дороги! – и пятка Джираи врезалась сенсею в живот. Паршивец перепрыгнул через него и рванул за сиганувшим в лес Орочимару. Поляну накрыл визг Цунаде, когда она увидела, что мальчишки скрываются с добычей. Вслед беглецам полетели сюрикены, один из которых срезал клок белых волос и едва не отхватил торчащее ухо.
Джирая обернулся и швырнул кунай.
«Добрый мальчик», подумал Сарутоби, сгреб девчонку и кувыркнулся назад, создавая перед собой земляную пирамиду. Раздался мощный взрыв – кунай оказался с заклинанием – и вершину пирамиды аккуратно срезало, засыпав учителя и ругающуюся ученицу мокрыми комьями. Над землей поползли клубы подозрительного дыма.
Сарутоби зажал девчонке рот и нос и поспешил убраться с поляны. Засел на дереве, первым делом связал кусающуюся Цунаде, подвесил к ветке и начал думать.
Откуда у мальчишки запретные свитки с ядовитым газом?! Их только вчера конфисковали у лазутчиков из деревни Дождя!!
Хотя яд – это полбеды. Но Орочимару украл один колокольчик! И Джирая – сумасшедший, напичканный ядовитой взрывчаткой Джирая – охотится за ним!
А должен – помогать.
Одно хорошо: второй колокольчик оставался при нем, и кто-нибудь из мальчишек за ним вернется (тут-то его и поймают). Сарутоби протянул руку к поясу и похолодел от ужаса. Бубенца не было.
Под веткой развевался огрызок веревки.
Родилось смутное подозрение, что денек выдастся непростой. Из этих сопляков получатся великие ниндзя, несомненно, но сначала из великих ниндзя надо выбить дурь.
Сарутоби укусил палец и расправил свиток призыва. Стая обезьян всех мастей весело рассыпалась по деревьям.
- Найдите мне этих …недониндзя, пока они друг другу глотки не перерезали, - мрачно приказал сенсей.

***
Через полчаса обезьяны пригнали тройку генинов обратно на поляну.
Орочимару громко икал. Маленький негодяй таки проглотил чертов колокольчик, и теперь смотрел на всех обиженными желтыми глазами.
Два других генина над ним даже не смеялись – им было не до смеха.
Джирая, проклиная все, пытался выпутать сонного детеныша бабуина из своей шевелюры, но тот только крепче цеплялся за волосы и громче храпел.
Крупная горилла тащила Цунаде, вытянув руку перед собой и сжав в огромном кулаке тонкую щиколотку. Девчонка раскачивалась вниз головой, упрямо сцепив руки на груди. Видимо, обиделась на то, что ее поймало это мохнатое вонючее животное.
Сарутоби грозно подпирал плечом один из столбов на поляне.
- Орочимару!
Бледный мальчишка жалобно икнул.
- Я не виноват, сенсей! Джирая сбил меня на лету, я упал с дерева в куст, а это шиповник, и пока я застрял там, Джирая пытался кинуть в меня навозной бомбой, и мне пришлось проглотить колокольчик, потому что он пытался залезть пальцами мне в рот, представляете, он даже руки не помыл!...
- Тихо!
- Сенсей! – возопил Джирая, отмахиваясь от радостно облепивших его мартышек, - Я его все равно достану! Я бы первый до колокольчика добрался, но эта дура набитая, - он обвиняюще ткнул пальцем в сторону Цунаде (она показала язык), - меня привязала невидимой леской к столбу, пока мы тут сидели, и мне пришлось сначала перерезать леску, потом влепить толстожопой между глаз (тут Сарутоби заметил, что под глазом девчонки разливался знатный синяк), а к тому времени Орочимару уже укусил вас за задницу и забрал колокольчик…
- Сам дурак! Я тебе в рис червяков подсыплю. А, подожди, я уже это сделала в первом классе! – злобно орала Цунаде, - В трусы тараканов насыплю, чтоб тебя…
У Сарутоби заалели уши. Он не подозревал, что у наследницы первого Хокаге настолько глубокие познания в анатомии.
- Тихо!!!
Сенсей убедился в том, что юные ниндзя его слушают. Впрочем, у них не оставалось выбора, поскольку обезьяны заткнули им рты добытыми откуда-то гигантскими дайконами.
Он вытащил из нагрудного кармана еще одну пару колокольчиков – на этот раз стеклянных. Они и предназначались для первой тренировки.
- Слушайте сюда. Это – настоящие колокольчики. Те – лишь наглядный материал.
Генины возмущенно дернулись.
- Так вот. Времени у вас до полудня, - он взглянул на тени на земле, - То есть уже мало. Задание – отобрать у меня колокольчики и не разбить их. Подсказываю – в одиночку вы не справитесь.
Детишки снова дернулись, еще больше возмутившись.
- А теперь... и только когда я скажу «на старт»… начнется ваша миссия, - он сверкнул глазами на Джираю в воспитательных целях. – То была тренировка и проверка ваших умений слушать задание и мыслить тактически. Что вы абсолютно завалили. Сдайте все ваше оружие. Действовать будете голыми руками.
Генины виновато выстроились перед учителем и начали кидать на землю в кучу кунаи, сюрикены, взрывчатку, леску, боевые перчатки с когтями, свитки с ядовитыми заклинаниями, набор кинжалов танто, отравленные иглы, шипы, мини-арбалет со связкой стрел, скромную секиру, коробок с железными опилками, бамбуковые хидакэ-динамиты, кольца с шипами, стальные заточенные веера, кастеты, цепи, обтянутый кожей щит, горсть заколок для волос, крюки, дубинки и складное копье-яри.
Куча дошла сенсею до пояса.
Он мысленно покрылся холодным потом.
- Отлично. Готовы? На старт!...

запись создана: 15.02.2008 в 19:48

@темы: саннины, акацуки, песок, Anair, драбблы, humour, джен, авторский

---

Эльверт | Расцепить руки | часть 3, продолжение

[Эльверт]

автор: Эльверт
название: Расцепить руки
бета: Lido
пейринг/персонажи: Основной - Итачи/Саске, присутствует Какаши/Итачи. Также участвуют Наруто, Сакура, клан Учиха...
рейтинг: R
жанр: драма, романс. Яой.
предупреждения: АУ, некоторое ООС Саске и Итачи. Яой, инцест.
статус: в процессе
ссылки на предыдущие главы:
Часть первая
Часть вторая
Часть третья, начало
дисклеймер: Кишимото-сама тут главный. Все его.
примечания: Я хотела выложить остаток третьей части целиком, но она вышла больше, чем я ожидала. Так что... Разбиваю на два поста. Извините. Возможно, эти главы вы уже читали у меня на дневнике.
Продолжение в комментах.

3.

Саске лежал на своей постели, уставив пустой взгляд в потолок. Мысли крутились в голове, толкаясь и мешая друг другу, бесцельно и беспокойно.

Итачи поцеловал его. Итачи – поцеловал – его. В губы. Его брат. Было так тепло… Обрывочные воспоминания – легкие прикосновения пальцев, контраст стылого воздуха и жара, окатившего щеки, мягкие губы Итачи на его, сухих и потрескавшихся…

Саске застонал и закрыл лицо руками. Боги, его брат поцеловал его. Как… Как… Братья не должны так целовать друг друга. «Это – достаточный ответ на твой вопрос?» Какой вопрос? Что он спросил за пару мгновений до того? Воспоминания стерлись начисто. Черт побери… Что ему теперь делать? Зачем Итачи так поступил?

Саске чуть поморщился в замешательстве и в который раз дотронулся до своих губ. Итачи словно отметил их, оставил на них частичку себя – и они никак не могли забыть чужое тепло, будто впитав его. Почему-то не было ни отвращения, ни недоумения – все вышло так просто, так естественно…

Юный Учиха вздохнул и решительно поднялся с постели. Хватит. Сейчас он пойдет в душ и ляжет спать. Утром он подумает об этом на свежую голову.

Где-то внизу переговаривались родители – они заканчивали ужинать (сам Саске от ужина отказался). Юноша бесшумно, стараясь не привлечь внимания, прокрался в ванную и, аккуратно прикрыв за собой дверь, начал раздеваться.

Горячая вода ударила по плечам, и Саске устало прислонился к стене, запрокинув голову. Ему требовалось расслабиться, забыться… Но забыться не удавалось. Что же он спросил тогда? Почему получил такой ответ? Итачи… Саске и сам не понял, что произнес имя брата вслух. Распаренное тело стало тяжелым и с трудом подчинялось приказам, все более-менее четкие мысли были смыты обжигающими струями. Он вяло поднял руку до уровня глаз и упер рассеянный взгляд в свое запястье. Он где-то слышал, что научиться целоваться можно, тренируясь на тонкой коже запястья, потому что это место почти такое же чувствительное, как и рот. Целоваться… Итачи поцеловал его.

Саске бездумно поднес руку к лицу и дотронулся до нее губами. Глаза закрылись сами собой. Каково это – целоваться по-настоящему? Он чуть повернул руку, чтобы было удобнее, осторожно собирая губами капельки воды. Приятно… Рот приоткрылся, кончик языка робко скользнул по влажной коже. Итачи. Что было бы, если бы Итачи поцеловал его так? Зашел дальше? Это было бы так же приятно?

Тут застилавшая разум дымка словно рассеялась, и Саске резко отдернул руку. Что он творит?! Такие мысли - о собственном брате… Нельзя! Неправильно, противоестественно. Но Итачи поцеловал его…

Саске тряхнул головой и поспешно перекрыл воду. Нет, нет, нет. Никаких мыслей об Итачи. Мало ли, что он сделал. Это не повод для Саске сходить с ума. Сейчас он пойдет спать, и не будет думать о произошедшем. Потом, потом…

* * *

Утро пришло вместе с солнцем, бьющим прямо в лицо. Саске открыл глаза и рассеянно окинул взглядом пылинки, танцующие в лучах света. В памяти сразу же пробудились образы предыдущего дня – точно он и не засыпал вовсе.

Впрочем, сейчас мысли текли неожиданно ясно и четко, создавая странный контраст с путаницей вчерашнего вечера. А еще – он наконец-то вспомнил, что он спросил тогда.

«Почему ты то притягиваешь меня к себе, говоришь такие слова, то отталкиваешь?»

«Это – достаточный ответ на твой вопрос?»

О да, вполне достаточный. Все словно становилось на свои места. В это было трудно поверить, это не укладывалось в голове, но «ответ» Итачи действительно тяжело было понять по-другому.

Саске прикрыл глаза рукой. Его брат… любил его? Сейчас, когда в голове с огромной скоростью проносились воспоминания об их многочисленных встречах, младший Учиха видел это, видел мельчайшие признаки, едва заметные доказательства, которые – не будь поцелуя – никогда бы и не подумал интерпретировать подобным образом. Боги, как такое вообще могло произойти? Его брат любит его… так. Перед глазами невольно возникли образы того, как обычно проводят время влюбленные пары, и Саске почувствовал, что краснеет. Боги…

А еще – ему почему-то было… приятно. Многочисленные признания со стороны Сакуры и прочих девушек Конохи не вызывали у него ничего, кроме раздражения. Но Итачи… Его брат, любимый – несмотря ни на что, - боготворимый старший брат. Знать, что ты желанен – для него, нужен - ему, было упоительно. Даже при всем безумии ситуации. И пусть Саске никогда не сможет ответить на его чувства…

- Саске! Саске, завтрак готов! Просыпайся, засоня! – голос матери, донесшийся снизу, поразил его, словно громом. Родители. Мать, отец… И то, что вчера сделал Итачи. Просто поставить эти слова рядом было дико. Что бы подумал отец, если бы узнал! Черт, он поклялся убить Итачи за малейший слух о том, что они с Саске видятся. А уж за то, что случилось… Младший Учиха вздрогнул при одной мысли об этом. И мама, что скажет мама..!

Так, минуточку! Саске запустил пальцы во взъерошенные со сна волосы. Спокойно. Родители ничего не знают. Нужно просто вести себя как обычно – в конце концов, хранил же он тайну своих встреч с Итачи все это время! Ничего не изменилось, он по-прежнему должен просто молчать о некоторых вещах.

Совершенно некстати пришли воспоминания о том, что он творил вчера в душе. Саске залился густой краской и сильнее стиснул пряди волос в кулаках. Нет. Нет-нет-нет! Он был не в себе, в состоянии аффекта. Все глупости. Сейчас он возьмет себя в руки, перестанет краснеть, спокойно оденется и спустится на кухню.

- Саске!

- Иду! – крикнул юноша, поднимаясь с постели. Боги, сделайте так, чтобы все прошло нормально…

Родители уже сидели за столом, когда он спустился вниз.

- Доброе утро, отец, мама, - Саске, избегая смотреть на них, проскользнул на свое место и взял в руки палочки. Фугаку пробормотал что-то из-за утренней газеты, а Микото поставила перед сыном тарелку с завтраком.

- Как спалось? Ты какой-то бледный, - она озабоченно взглянула в лицо сыну.

- Все хорошо, - Саске заставил себя принять свой обычный невозмутимый вид. – Заснул вчера поздно, - он опустил взгляд в тарелку и поспешил приняться за еду.

- Какие у тебя планы на день? – Фугаку решил принять участие в разговоре. Саске невольно напрягся: все его мысли в последнее время были заняты Итачи, а в присутствии родителей нужно было быть особенно бдительным.

- Собираюсь потренироваться, а потом Какаши-сенсей обещал узнать что-нибудь насчет миссий.

Фугаку недовольно сложил газету.

- Мне не нравится, что ты так полагаешься на Копирующего ниндзя. Он больше не ваш наставник, и тебе следовало бы больше внимания уделять собственным делам.

Саске раздраженно стукнул палочками о край тарелки. Смятение, владевшее им со вчерашнего дня, внутреннее напряжение, вызванное присутствием родителей, - все это сильно пошатнуло его душевное равновесие. А тут еще и отец с его претензиями. Но следовало вести себя осторожно.

- Мы работаем как одна команда. Не имеет значения, кто из нас получает задания. Решение все равно принимает Хокаге-сама.

- Хатаке Какаши достойный джонин, но шиноби нельзя настолько полагаться на других. Особенно тебе.

- Хорошо, отец, - устало согласился Саске. Ему требовалось как можно быстрее выбраться из дома, чтобы спокойно подумать в одиночестве. Не при отце. И не при матери, чей нежный взгляд обеспокоенно следил за ним и вносил еще большее смущение в его и без того путаные чувства.

- Спасибо за еду, - Саске аккуратно отложил палочки и поднялся из-за стола. – Я пошел.

- Удачного дня, милый! – крикнула ему вслед мама. Фугаку кашлянул и вновь принялся за газету.

* * *

Тренировка прошла нормально – Саске смог отбросить все мешающие мысли и полностью сосредоточиться на работе. Наруто и Сакура, похоже, не заметили в нем ничего необычного, а если и заметили, то не придали этому значения. В общем и целом, Саске был собой доволен: ему удалось правильно провести день, сделав его похожим на любой другой. Можно было забыться и представить себе, что все идет как раньше и ничего из ряда вон выходящего не случилось…

- Эй, Саске, - Наруто, на ходу вытирая мокрые от пота волосы полотенцем, удивленно взглянул на собиравшегося было уходить Учиху, - а ты с братом сегодня что, не встречаешься?

Саске вздрогнул и на мгновение остановился.

- Нет, - помедлив, ответил он, - не встречаюсь. Не сегодня, у меня дела, - он обернулся и как-то робко взглянул на стоявшего в стороне и прислушивавшегося к разговору Какаши. – Вы… ему скажете, да?

- Скажу, - сенсей медленно кивнул, и Саске показалось, что в его взгляде проскользнуло понимание.

Юный Учиха чуть вздохнул, вновь повернулся к выходу с площадки и быстро пробормотал:

- Я пошел домой. Пока.

Наруто и Сакура проводили его недоуменными взглядами.

* * *

Потом они взяли миссию – долгую, затяжную, - потом еще одну, и еще. В перерывах между заданиями Саске старательно избегал упоминаний о своем брате, не находя в себе сил и смелости попробовать увидеться с ним. Что бы он сказал при встрече – теперь, когда он все знает? Теперь, когда Итачи раскрыл все карты, оборвал все возможности вернуться к прежней размеренной жизни?

Если они встретятся… Сможет ли все быть как прежде? Смогут ли они притвориться, что Саске ничего не подозревает?

А он-то думал, что все было сложно, когда он увидел, как Итачи и Какаши целуют друг друга на аллее парка! Три раза ха-ха.

И Саске продолжал уклоняться от малейшей возможности увидеться с братом, не способный даже ненавидеть себя за трусость. Сам Итачи встреч тоже не искал, и Какаши больше не улыбался своему бывшему ученику, сообщая, что его ждут там-то и там-то.

И жизнь постепенно… вошла в свою колею. Новое положение дел стало привычным, и Саске уже не бродил бесцельно по дому, не зная, куда ему податься и как унять беспокойно бегающие руки. Все вновь стало как раньше… Как было до того, как Наруто так удачно столкнул его с лестницы. И противное ощущение пустоты, тоски по чему-то важному тоже вернулось.

Конечно, можно было рассказать обо всем Наруто; он бы понял, Саске был уверен. Но какое-то мелкое, ноющее чувство где-то в глубине не позволяло ему произнести ни слова. Чувство неуверенности… в самом себе.

* * *

Шло время; вновь установленный порядок не менялся. С течением дней буря чувств в Саске успокаивалась, зато тоска становилась все более непереносимой. Миссии за миссиями, тренировки за тренировками, требования отца, собрания клана… Все это изнуряло, истощало его, заставляло искать отдыха и покоя. Отвратительное ощущение потери, как будто он лишился члена своей семьи, - да так оно и было. И однажды вечером Саске решил-таки, что с него хватит.

Глупо отрицать очевидное. Итачи был нужен ему – и он был нужен Итачи, Саске знал это, - так почему они должны бежать друг от друга? После всего, через что они прошли, после всех трудностей, которые они преодолели, добиваясь возможности быть вместе, – неужели они дадут этим отношениям погибнуть из-за какого-то поцелуя?

Да! Он встретится с Итачи, и все станет на свои места: Саске объяснит ему, что любит его, очень любит – просто как брата. Итачи поймет – он же сейчас, наверное, думает, что Саске испытывает к нему отвращение, - но Саске объяснит ему, расскажет, что ему все равно, и все наладится! Они останутся просто братьями; и Итачи больше не придется нервничать, скрывая свои чувства, боясь, что Саске оттолкнет его. Потому что Саске этого не сделает. Итачи – его брат, несмотря ни на что.

Так Саске говорил себе в мыслях… но планы так и оставались планами. Потому что возникла другая проблема.

Если раньше он сомневался из-за Итачи, то теперь он начал сомневаться из-за самого себя.

Саске решил остаться «просто братьями»; но любое решение подразумевает наличие альтернативы. И, прокручивая в голове сценарий будущей их встречи с Итачи, младший Учиха не мог не задумываться о том, какой она могла быть – эта альтернатива. Эти… мысли посылали дрожь по всему телу; Саске закрывал глаза и обхватывал плечи руками, пытаясь прогнать нежеланные, непрошеные образы, но невольно представлял, что это пальцы Итачи сейчас касаются его плеч, дразня кожу, точно посылая электрические разряды, даже сквозь одежду. И Саске отдергивал руки, - но все же недостаточно быстро, недостаточно резко, словно пытаясь уцепиться за ускользающие клочки ощущения.

Он бежал этих моментов слабости, словно чего-то постыдного, недостойного. Но они приходили – вновь и вновь, - и Саске поддавался им, пусть на минуту, пусть на пару мгновений позволяя себе заглянуть туда, куда заглядывать не смел. Любопытство, неотступное, медленно тлеющее где-то на задворках души, но постепенно разгорающееся, - Саске был далеко не первым, кого оно сгубило.

И однажды, лежа на своей постели в ночной тишине, когда никто не мог его видеть, Саске позволил своей фантазии зайти достаточно далеко. Этого не может быть, этого не будет – он повторял эти слова раз за разом, убеждая себя в безопасности того, что делает, но в глубине души зная, что лжет самому себе.

Что будет, если руки Итачи скользнут по его груди, ласково, и в то же время требовательно? Что он почувствует, если Итачи опустит голову ему на плечо, уткнется носом в его шею – нет, не целуя, нет – просто щекоча кожу дыханием? Итачи… хотел бы это сделать, наверное? Они будут прикасаться друг к другу – как братья; нет ничего страшного в простом объятии. Но ведь простое объятие так легко может перерасти во что-то большее. Итачи, его Нии-сан…

Нии-сан. Брат.

Саске охнул; по телу пробежала волна сладко-холодной дрожи. Он словно пришел в себя и с внезапной отчетливостью осознал, что рука его сама собой гладит бедро, другая мнет ткань рубашки на груди, а в голове стучит имя Итачи…

Так, стоп. Холодный душ. Быстро!

Саске соскочил с кровати, будто подгоняемый чем-то, и кинулся в ванную. Щеки горели, предательницы-руки нервно подрагивали.

Но вид ярко освещенной ванной только ухудшил ситуацию: в памяти пробудились воспоминания о том, что Саске делал здесь в вечер того дня, когда Итачи поцеловал его. Капли воды на бледной коже, теплые губы, ласкающие запястье… О, нет.

Душ, душ, душ! Холодный, нет, ледяной!

Впрочем, ледяной душ Саске выдержал недолго. Обжигающий холод быстро привел его в более-менее спокойное состояние, и он немного увеличил температуру воды. Стоя под прохладными струями, он откинул голову, прислоняясь спиной к стене, и закрыл глаза, погружаясь в раздумья.

Что с ним в последнее время творится? Хотя нет, не так: что с ним вообще творится? Вся эта история с Итачи и его своеобразным признанием окончательно его запутала.

Может… Может, и он сам тоже?..

Саске зажмурился и помотал головой. Опасная мысль, неправильная! Этого не может быть; он любит Итачи, очень сильно любит, но исключительно как родственника. Ничего большего нет и быть не может.

Не может быть, чтобы он влюбился в своего старшего брата.

Саске застонал, закрывая лицо руками и медленно сползая по стене на пол. Боги, что за мысли у него в голове?! С каких пор все в его жизни так перевернулось, что он вынужден разбираться с такими вещами? Где вы, славные деньки, когда главными проблемами было угодить отцу, заботиться о чести клана, выполнять миссии и разучивать новые техники?

Так, ладно. Все не так уж и плохо. Он зря паникует; нельзя сразу разбрасываться такими сильными словами, как «влюбился». На него просто так подействовала вся эта история. Признай, Саске, ты всегда слишком бурно на все реагируешь.

«Возможно… мне просто нравятся мальчики.»

Саске тяжело вздохнул, вцепляясь в мокрые волосы. Одно другого не лучше. Но если подумать… Девушками он и вправду никогда не интересовался; вон их сколько за ним бегало. А Итачи был его самым близким человеком, вот после поцелуя какой-то внутренний механизм и сработал, и начались фантазии.

Юный Учиха задумчиво закусил губу. Да, вполне возможно. Кошмар. И что скажут на это родители? Мама, наверное, примет его в итоге, а вот с отцом сложнее… Он ведь – наследник, на нем висит обязанность породить на свет новое поколение маленьких Учиха.

С другой стороны, может, он и не совсем… «того». По мальчикам. Может, он, это, бисексуален. И вообще, Наруто прав – не такая уж это и редкость: вон, тот же Какаши-сенсей с Итачи…

При этой мысли Саске ощутил всплеск острой, злой ревности и поспешил перейти на другую тему.

Пожалуй, ему просто следует попробовать подумать о ком-нибудь другом, для проверки. Вот… ну хотя бы тот же Какаши-сенсей! Он близкий знакомый, и просто приятный человек, и красивый, должно быть, под этой своей маской. Взглянуть бы на его лицо… Интересно, а Итачи его видел? Наверное, видел; они же с Какаши и целуются вон на каждом углу («Ненавижу!»), и в постели, небось, так еще кувыркаются…

Сознание затопили непрошеные картины, и Саске издал нечленораздельный рычащий звук, зажмуриваясь еще крепче. Не думать об этом! К черту Какаши; срочно переключиться на кого-то другого. Наруто?

Нет, нет, точно не Наруто! Саске нахмурился. Наруто – друг, так же, как и Сакура. Невозможно даже подумать о нем как о – пусть и возможном - любовнике.

«Ага, о друге, значит, нельзя, а о брате можно?» - проклятый внутренний голос.

«О, заткнись!»

* * *

- Саске! Саске! Эй, Саске!

- А..? Что? – Саске разлепил веки, с трудом выдираясь из сетей сна, и сощурился. Прямо над ним маячило обеспокоенное лицо Наруто.

- Тебе, похоже, кошмар снился, - сказал Узумаки, откидываясь назад. – Ты все метался и, - он запнулся, - брата своего звал.

Саске нахмурился, припоминая свой сон, и тут же залился краской, надеясь, что в неровном свете костра этого не будет заметно. Во сне действительно присутствовал Итачи, а также он сам, причем в весьма недвусмысленных положениях. Об этом также явно свидетельствовало небольшое неудобство физиологического характера. Как же хорошо, что он лежит под одеялом! Саске покраснел еще гуще и поерзал, устраиваясь так, чтобы Наруто ничего не заметил.

- Все в порядке, - буркнул Учиха, поворачиваясь набок. Он буквально чувствовал на себе пристальный взгляд друга.

- Саске, у вас… Что у вас случилось?

- Я же сказал: все в порядке! – он чуть повысил голос, но не настолько, чтобы разбудить спящих рядом Какаши и Сакуру. – Если я не ошибаюсь, твоя смена еще не закончилась. Так что сиди и не дергай спящих людей по пустякам.

Наруто ничего не ответил, и Саске невольно стало стыдно. Не надо было с ним так… Он же помочь хотел, да и от сна этого его вовремя разбудил. Не дай боги Саске сболтнул бы что-нибудь этакое, что не позволило бы принять его сон за кошмар!

О да, сон… Саске чуть скрипнул зубами, натягивая одеяло по самые уши. Его «неудобство» никуда не делось, а при воспоминании о содержании сна еще и болезненно заныло. Черт…

Саске всегда считал мастурбацию ниже своего достоинства и предпочитал хорошую тренировку или холодный душ, а в случае, если ни то, ни другое не было возможно, он просто думал о чем-нибудь крайне неприятном. К сожалению, сейчас даже это ему не удавалось.

В последнее время такие вот сны стали его бичом. Раньше ему казалось, что буйство гормонов, кружившее головы его сверстникам, почти не затронуло его самого, и Саске только с удивлением косился на безумства своих друзей, провожающих страстными взглядами и горячо обсуждающих всех более-менее симпатичных девушек. Но если когда-то Саске мог с чистой совестью не обращать на требования своего организма внимания, то сейчас проблема встала перед ним во всей красе. В буквальном смысле.

Итачи начал ему сниться. И если бы просто сниться! Но нет, после этих снов Саске просыпался в поту, тяжело дыша, и ему срочно приходилось бежать в тот самый холодный душ. Или, как вот сейчас, обходиться так. Проклятье…

Но это была только маленькая часть проблемы. Куда больше Саске волновал другой аспект. При одной мысли о брате его буквально скручивало от тоски; воспоминания об их прогулках в парке, о маленькой квартирке Итачи, где они любили сидеть, вертелись в голове, будто дразня его тусклыми иллюзорными подобиями реальных прикосновений, улыбок, звуков голоса. С какой-то болезненной методичностью Саске восстанавливал в воображении мельчайшие жесты Итачи – от того, как он заправляет за ухо выбившуюся из хвоста прядь, до походки и излюбленных выражений. Эта скрупулезная точность, этот лихорадочный восторг от припоминания подобных ничего не значащих деталей пугал Саске, отталкивал его; но остановиться он не мог. Подобно запретному плоду, воспоминания привлекали его, соблазняли, словно упрашивая: «Давай же, попробуй еще, мы знаем, ты хочешь».

Это было неуловимо похоже на тоску, которая грызла Саске в то время, когда отец запретил им видеться, застав их вместе после фестиваля. Похоже – и в то же время по-другому, как будто он узнал, открыл что-то, что раньше только смутно чувствовал.

Нет, он положительно сходил с ума.

* * *

Саске раздраженно мерил шагами свою комнату, машинально подстраивая ходьбу в такт громкому тиканью часов. Сколько недель уже прошло с тех пор, как они с Итачи в последний раз виделись? Безумие, безумие какое-то… Он ни о чем не может думать с тех пор, кроме него. Миссии? Команда? Дзюцу? Что вы! Наш Саске не может посвящать им свое время, наш Саске занят: он о брате думает.

И ведь хотел же встретиться с Итачи, поговорить, привести отношения в норму. Так почему не встретился? Струсил. А почему струсил? Давай же, Саске, признайся! Потому что… Потому что…

Потому что, возможно, наверное, похоже, он не хочет… оставаться с ним просто братьями.

О, боги.

Саске стиснул голову руками и опустился на пол рядом с кроватью. Ладно, хорошо. Спокойно. Ты это признал, Саске, молодец. Что будем делать дальше?

Попробуем рассуждать логически: без Итачи плохо. Значит, нужно быть с Итачи. Итачи его любит. Он любит его в ответ. Проверено временем, так что на реакцию на поцелуй это не спишешь. Какая-нибудь девчонка может вообразить, что влюблена в симпатичного ей человека, если он окажет ей знак внимания, но он-то не какая-нибудь девчонка! Он от этого чувства долгое время пытался избавиться, а не вышло. Да и Итачи – не мальчик с соседней парты, а его брат. Одного с ним пола, заметьте. Просто так, без серьезной на то причины Саске о нем мечтать не стал бы.

В этом-то и заключается главная проблема. Они – единокровные братья. Рожденные одной матерью, зачатые одним отцом. Братья. Как ни поверни – а так нельзя.

С другой стороны – кому какое дело? Родителям знать об этом уж точно не полагается, как и всем прочим. Наруто, Какаши и Сакура… Тут сложнее, но их его личная жизнь по сути дела тоже не касается. Ну, возможно, Какаши касается, но здесь он как-нибудь разберется. Единственным по-настоящему заметным препятствием остается мораль.

О да. Мораль. Та самая, что заставила Итачи выдать себя, показать своему брату, что он к нему испытывает. Та самая, что заставляет теперь самого Саске сидеть тут в смятении, не зная, что ему делать. Но если вдуматься… Что такое мораль? Свод указаний, регулирующий и облегчающий жизнь общества в целом. Она нужна, конечно, кто спорит. Но какой вред – если подумать – какой вред они с Итачи могут нанести? Что себе, что другим? Они никого не принуждают, никому не мешают, они просто любят друг друга – чуть иначе, чем предписано. Почему людям надо на все ставить ограничения? Даже на любовь? И это притом, что они называют ее самым прекрасным чувством и утверждают, что она побеждает все.

Ограничения, вечные ограничения! Саске зашипел. Все его терзания, все его душевные метания – все из-за этих дурацких ограничений! Не будь их – разве стал бы он сомневаться, стал бы отрицать очевидное?

А все же… Неужели очевидное?

Саске еще ниже опустил голову, зарываясь пальцами в жесткие пряди. Да, очевидное. Признай. Хватит трусить. Твой брат никогда не бежал от себя самого. А ведь Саске так и не знает, за что его вышвырнули из клана… Итачи не хочет об этом говорить, а отец отвечает, что у него был «опасный образ мыслей». Да, Саске помнил, - и речь перед разбитым гербом, и секреты от отца. Но ничего конкретного

Ладно, сейчас не об этом речь. Саске должен решить, что ему делать. В ближайшую… скажем, неделю. Да. И ровно через неделю он претворит свое решение в жизнь, каким бы оно ни оказалось.

* * *

Но через неделю Саске так ничего и не сделал. И через две недели – тоже. Он тянул и тянул с действиями, а время шло, и тоска становилась все более невыносимой. Они не виделись с осени; сейчас же за окном бушевала весна, как всегда, ранняя и пышная в стране Огня.

А потом Саске устал. Он устал колебаться и сомневаться, устал прятаться, устал стыдиться своих чувств и опасаться за свою нормальность. И он сдался; просто перестал бороться с собой.

Все вдруг стало простым и понятным. Безумная путаница эмоций, не дававшая ему покоя несколько месяцев, вдруг словно отошла на второй план, отпустила его, и юный Учиха с каким-то отстраненным изумлением обнаружил в себе уверенную, спокойную решимость. Теперь он твердо знал, что для него по-настоящему важно, а что нет, и это наполняло его такой смелостью, о какой он и помыслить не мог раньше.

Да; Учиха Саске решил взять судьбу в свои руки.

А потому, выгадав удачный момент между миссиями, когда у него не было тренировок, Саске направился к окраине конохского парка, находившейся неподалеку от дома Итачи. За годы общения с братом Саске успел хорошо изучить его привычки и знал, какой дорогой тот обычно возвращается домой от офиса Цунаде. Итачи всегда стремился передвигаться быстро и незаметно, а потому избегал людных перекрестков и предпочитал короткий путь через кроны деревьев, тем более что улица, на которой он жил, упиралась в буйно заросший уголок парка, где редко кто бывал.

Саске знал, что Итачи теперь был командиром элитного отряда АНБУ, отвечавшего за безопасность в самой Конохе, а потому бывал дома почти каждый день. Оставалось только надеяться, что сегодня у него не было ночного дежурства.

Младшему Учихе повезло. Солнце уже садилось, когда он уловил в молодой, но уже густой листве движение и ощутил легкий след знакомой чакры. Отойдя от парковой ограды, к которой прислонялся, Саске поднял голову и негромко позвал:

- Нии-сан.

Несколько мгновений ничего не происходило; пара листков упало к его ногам, а потом Итачи бесшумно опустился на землю перед ним.

Сердце подпрыгнуло в груди, когда Саске впервые за несколько месяцев взглянул на своего брата. Он ничуть не изменился: все то же бесстрастное лицо, все те же непроницаемые глаза. На нем была стандартная униформа АНБУ, только ненужная уже маска висела на поясе.

- Ты что-то хотел… Саске? – он говорил тихо. Ни одной эмоции, ни одного проявления чувства – холодно-ровная сдержанность.

- Итачи… - младший Учиха сам поразился тому, как хрипло прозвучал его голос, но тут же запретил себе думать об этом; не время. Он подошел ближе, медленно, не чувствуя ног; темные глаза его брата притягивали, не позволяли отвести взгляд. Шаг, еще шаг, - и они уже стоят лицом к лицу, так близко, что можно разглядеть свое отражение в черноте зрачков. Саске поднял руку, легко касаясь щеки брата кончиками пальцев, и отвел прядь волос от его лица. Сердце бешено колотилось, но Саске не замечал этого. Чуть прикрыв глаза, он подался вперед и наконец дотронулся до губ Итачи своими.

Он успел ощутить сладость, уловить вкус того, чего так давно желал; несколько секунд дурманящего счастья. Но потом Итачи отстранился, - лишь немного, так что их дыхания по-прежнему смешивались, - но все же прервав поцелуй.

- Зачем?.. – прошептал он, глядя на Саске жуткими, больными глазами. Шок, недоверие… Младший Учиха почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он ошибся? Не так понял?

Нет, нет, нет! Не думать об этом! Он сжег за собой все мосты, решившись на такой шаг, и сейчас собирался идти до конца. Любой ценой добиться понимания – он должен, должен! Это его единственный шанс!

- Я люблю тебя; больше всего на свете, - в голосе Саске начало прорываться отчаяние. – И я думал, ты тоже…

Итачи ощутимо вздрогнул, его глаза потемнели.

- Если ты делаешь это для того, чтобы убедить меня быть рядом, - или, еще хуже, из жалости…

- Нет! – выкрикнул Саске, в ужасе от осознания слов брата. Боги, что он вообразил себе?! – Нет, все совсем не так!

- А как же? – взгляд Итачи стал почти злым. Саске невольно отступил на шаг, но тут же остановился.

- Итачи, послушай… Я многое передумал за это время. И многое перечувствовал. Мне было сложно, очень. Я поначалу боялся, путался, пытался в чем-то себя убедить. Но это глупо – заниматься самообманом. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы понять одну простую вещь, но теперь, когда я ее понял, я не собираюсь молчать и прятаться.

Саске твердо вздернул подбородок и вновь подошел к брату вплотную. Итачи молчал, на первый взгляд слушая его спокойно, но краем глаза Саске заметил, как подрагивали его пальцы.

- Это все странно, и запутано, и незнакомо… Ты… Я… Я уже и сам не понимаю, что это такое. Но одно я могу сказать тебе точно, - Саске вновь внимательно посмотрел в глаза брату и улыбнулся, - Я делаю это, потому что хочу.

И он вновь прикоснулся к губам Итачи своими – мягко, осторожно, так же, как когда-то брат поступил с ним. Его руки лежали у Итачи на плечах, и он ощутил, как мышцы под его пальцами расслабляются, услышал легкий вздох, – и в следующий миг Саске оказался сжат в судорожном, почти болезненном объятии, а его губы были смяты жарким, безумным поцелуем. Шокированный в первую секунду юноша быстро пришел в себя – а может, окончательно забылся? О, он не собирался отставать от своего брата: Саске обвил руками шею Итачи и ответил на поцелуй с такой яростью и страстью, каких прежде и не подозревал в себе. Все мысли, донимавшие его несколько месяцев, исчезли, сметенные одним-единственным чувством восторга. Восхитительно, боги, как же восхитительно!

Когда голова начала кружиться от недостатка кислорода, Итачи отпустил его губы, но лишь на мгновение – для того, чтобы вновь накрыть их поцелуем, столь же горячим, но более ласковым и нежным. Он прекрасно владел искусством доставлять удовольствие, и Саске упивался новыми ощущениями, еще крепче прижимаясь к Итачи, какой-то частью все еще не смея поверить, что это происходит на самом деле. Маска АНБУ, висевшая на поясе у Итачи, больно впивалась в бедро, но юноша не обращал на это никакого внимания, пытаясь отвечать на уверенные, жаркие ласки. Кто бы мог подумать, что его суровый, сдержанный брат может быть таким… Таким.

Они оба знали, что переступают сейчас какую-то границу. Оба чувствовали, что делают что-то запретное; но одно осознание того, что они – родные братья, пьянило и заставляло с еще большим остервенением целовать друг друга.

Нет, проносилось у Саске в голове, это не влюбленность. Или не совсем влюбленность. Влюбляются в чужих людей, в незнакомых. Итачи же был рядом, сколько Саске себя помнил. Итачи был близким. Итачи был родным. Зачем нужен кто-то чужой, если есть Итачи? И Саске любил его, любил всегда; он тянулся к своему старшему брату, даже если тот отталкивал его, и ни на минуту не переставал любить. А потом… Да, может, потом Саске в него влюбился.

И потому он не чувствовал ни вины, ни смущения. Они снова вместе. Они любят друг друга. Они больше не расстанутся.

Учиха Саске был счастлив.

* * *

Когда позже вечером Какаши зашел в квартиру Итачи, он застал Учиху стоящим у окна, облокотившись о подоконник. Джонин сразу же почувствовал, что случилось что-то важное, и опустился на кровать, ожидая, когда его младший друг решит заговорить.

- Я целовался с Саске сегодня.

Какаши ошеломленно поднял на него взгляд.

- Что?!..

- Я думал, что отвадил его от себя, и, узнав о моих чувствах к нему, он станет держаться от меня подальше, - Итачи продолжал смотреть в окно. – Я просчитался. Как вышло, я только его привлек.

- Как ты вообще с ним столкнулся? – озадаченно спросил Какаши, пытаясь привести мысли в порядок. Да, Учиха определенно умеют преподносить сюрпризы!

- Он сам меня нашел. Сам меня поцеловал; сказал, что хочет этого. И он не врал.

- Вот как, - пробормотал Какаши, чувствуя, как в сердце закрадывается печаль. Итачи, а теперь и Саске... Бедные дети. Что, когда пошло с ними не так? – И… что ты будешь делать?

Итачи резко повернулся, и Какаши, наконец встретившись с ним взглядом, чуть вздрогнул. Глаза у старшего Учихи были совсем безумные.

- Я буду видеться с ним. Он сам это начал. Он пришел ко мне, сам; ты же видел, Какаши, ты же знаешь, - это прозвучало чуть ли не умоляюще, - Я сделал все, чтобы оттолкнуть его, я отпустил его, но он вернулся – все равно. Он мой брат, он не сдастся; и я не хочу больше бороться. Я буду видеться с ним, Какаши! – голос у Итачи сорвался.

- Успокойся, - мягко произнес джонин, осторожно беря Учиху за плечи и усаживая на постель рядом с собой. – Я ни в чем не виню тебя, и никто не может тебя винить. Успокойся.

Некоторое время они молчали.

- Я не знаю, чем это обернется, - глухо пробормотал Итачи, уперев отсутствующий взгляд в пол.

- Мы посмотрим, - ответил Какаши.

- Ты не возражаешь, если мы сегодня… не будем спать вместе? – голос у Учихи был по-прежнему тихий.

- Конечно, - Какаши успокаивающе сжал его плечо. - Не думай об этом.

* * *

- Отец.

Фугаку поднял взгляд от утренней газеты и посмотрел на сына, стоявшего перед ним.

- Где ты был вчера до позднего вечера?

- Гулял, - беспечно отмахнулся Саске. В общем-то, это было правдой – после вчерашнего свидания с Итачи младший Учиха находился в слишком возбужденном состоянии, чтобы идти домой, так что он часов до одиннадцати бродил по улицам Конохи, не разбирая дороги и не в силах стереть с лица счастливую улыбку.

- Отец, я хочу попросить тебя кое о чем. Я хочу вступить в полицейский корпус.

- Саске, неужели! – Фугаку аж привстал со стула. – Кажется, ты наконец-то вырос! Я очень рад слышать эту просьбу; пора бы тебе войти в семейное дело и бросить эти свои бесконечные миссии вне Конохи. Я устрою тебя в полицейский корпус. Но не думай, что я так же буду помогать тебе в чем-либо еще; по карьерной лестнице ты будешь взбираться абсолютно самостоятельно.

- Конечно, отец, я понимаю. Иного я бы сам не пожелал, - Саске благодарно поклонился.

- Ты действительно мой сын, - удовлетворенно произнес Фугаку, с гордостью оглядывая юного наследника клана. – Я надеюсь, ты не запятнаешь честь клана Учиха.

- Ты можешь на меня положиться, отец, - Саске улыбнулся ему и, кивнув, удалился, ничем не выдавая внутреннего ликования. Итак, теперь он может все время находиться в Конохе. Конечно, в этом есть и минусы, да и миссий с привычной и любимой командой номер семь больше не видать… Ну да они все уже джонины, пора бы уже каждому заняться своим делом.

Зато теперь он сможет чаще встречаться с Итачи! Саске зажмурился от радости и широко ухмыльнулся, пользуясь тем, что его никто не видит. Вчерашняя эйфория, когда хотелось просто бегать и смеяться от счастья, не прошла, а только подуспокоилась. Саске по-прежнему казалось, что он готов взлететь, но теперь это чувство оказалось под его строгим контролем. Словно вдруг пропала вся нерешительность, все опасения: Саске начал действовать смело и уверенно. Стоя перед отцом, он ни секунды не колебался, точно зная, что ему нужно сделать и зачем.

Оставалось только сообщить обо всем Наруто и Сакуре.

* * *

Когда Саске появился на тренировочной площадке, там был один Наруто. Заметив Учиху, он прекратил разминаться и широко улыбнулся. Саске заулыбался в ответ, снимая куртку и вешая ее на ветку.

- Привет, Наруто.

- Привет, Саске. Судя по твоей довольной роже, ты наконец-то помирился с братом.

Учиха на мгновение замер и изумленно взглянул на друга.

- Что..? Откуда ты..?

- Ой, да ладно тебе. Ты полгода ходил как в воду опущенный, как раз с тех пор, как вы прекратили общаться. На каждое упоминание о своем брате аж вздрагивал весь. А тут появляешься весь сияющий, да еще и с улыбкой до ушей…

- Ладно, ладно, хватит, - Саске хмыкнул. – Ну да, мы… помирились. Хотя, если честно, мы и не ссорились вовсе.

- Да? – Наруто с интересом склонил голову набок. – А что тогда у вас произошло?

Тут Саске понял, что с этой темой следует заканчивать – он и так зря углубился в подробности. Еще не хватало, чтобы Узумаки начал что-то выяснять.

- Какая разница, все равно все уже в прошлом, - он натянул на лицо безмятежное выражение. – Не хочешь размяться, пока Какаши с Сакурой не пришли?

- Да я собственно этим и… - начал было Наруто, но его прервали.

- Саске-кун, Наруто, привет! – к ним подбежала Сакура. – Простите, что опоздала – мне нужно было занести к Цунаде-сама результаты разработок… Ну вы знаете, то лекарство, над которым она просила меня подумать.

В последнее время Сакура буквально разрывалась между своим ученичеством у Цунаде и командой. Медицина увлекала ее, а задания Пятой Хокаге были весьма сложными, но об уходе из ставшей второй семьей команды номер семь девушка не могла и помыслить.

Известия Саске определенно будут для нее ударом.

- Ничего страшного, Сакура-чан, Какаши-сенсей все равно пока не объявился, а мы собирались новую командную тактику попробовать. Так что, если хочешь, можем…

- Начать тренировку, - донесся откуда-то сверху голос Какаши. Трое его бывших учеников задрали головы и обнаружили его сидящим на ветке ближайшего дерева. – Простите, мне пришлось помочь милой девушке…

- Знаем, знаем, - недовольно прервали его Наруто и Сакура. – Спускайтесь уже.

Саске промолчал, размышляя над тем, рассказал ли Итачи их сенсею о вчерашней встрече или нет, а если рассказал, то насколько подробно. Поймав на себе быстрый, но очень заинтересованный взгляд Какаши, Учиха почувствовал, что у него начинают краснеть уши.

Так, к делу.

- Какаши-сенсей, Наруто, Сакура… У меня важные новости, – дождавшись, пока все обернутся к нему, он продолжил: - Боюсь, я вынужден прекратить работу с вами в команде. Я поступаю на работу в полицейский корпус. Вы знаете, это наше семейное занятие, и от меня ожидалось, что рано или поздно я займу в нем свое место.

- Что… Как?.. – на Сакуру было больно смотреть; да и Наруто не выглядел особо обрадованным. А вот Какаши казался скорее печальным, но по какой-то иной причине.

- Полицейский корпус, да? – тихо пробормотал он, но тут же повысил голос. – Что ж, поздравляю тебя. Думаю, ты не подведешь свою семью.

- А что будет с командой номер семь? – этот вопрос задал Наруто. Не зло, не обиженно – просто поинтересовался.

- Думаю, команду расформируют, - спокойно ответил Саске, глядя другу в глаза.

- Но Саске-кун, как же так?! – Сакура была готова заплакать. – Мы же… Мы же не можем вот так…

- Это будет лучше для всех, - мягко сказал Учиха, повернувшись к ней. – Мы все носим звание джонинов, мы не можем вечно ходить на миссии вместе. Ты теперь сможешь заняться медициной вплотную; я же знаю, тебе очень это нравится, - он чуть улыбнулся, пытаясь ободрить расстроенную девушку. – Команда только мешала тебе, но ты не хотела бросать ее. К тому же, то, что мы больше не будем выполнять задания вчетвером, вовсе не значит, что мы перестаем быть одной командой. Нас связывает куда больше, чем простая формальность – разве я не прав? – он обвел всех троих вопрошающим взглядом.

Наруто улыбался.

- Знаешь, Саске-теме, иногда я тебя просто обожаю, - Узумаки повернулся к Сакуре. – Не расстраивайся, Сакура-чан. Он прав: мы давно стали куда ближе друг другу, чем просто боевые товарищи. И не думаю, что место работы как-то может повлиять на наши отношения. Так что не надейся, Саске-теме, - Наруто подмигнул ему, - ты от нас так просто не избавишься.

- А я и не надеялся, придурок, - усмехнулся Учиха. - Главное, чтобы ты не забыл об этом, когда станешь Хокаге и будешь ходить по деревне весь такой важный и занятой.

- Хокаге никогда ничего не забывает, - Наруто с достоинством поправил воображаемую четырехугольную шляпу.

- Ну что ж, смотрю я, вы сами уже со всем разобрались, - улыбка Какаши, как всегда, была скрыта маской. – Горжусь своими детками; вы уже совсем выросли. Старому учителю пора уходить на покой.

- Но, может, мы хотя бы тренироваться будем вместе… иногда? – взмолилась Сакура.

- Почему бы и нет, - согласился Наруто. – Совместные тренировки – это всегда полезно; а ты ко всему прочему еще и сможешь дать лишний раз по шее гаду Саске. А, Сакура-чан?

Все еще подавленная девушка попыталась робко улыбнуться.

Саске чуть покачал головой, глядя на них. Ну почему Сакура все никак не откажется от своей идеи о влюбленности в него? Ведь Наруто она по-прежнему очень нравится, просто Узумаки перестал так уж явно это проявлять. И ей самой он не безразличен; но нет, она все еще продолжает убеждать себя и окружающих, что ей нужен только Саске. По привычке, что ли?

Хотя – не ему рассуждать о чужой личной жизни.

Решив оставить их наедине, Саске быстро попрощался, отговорившись какими-то делами, и поспешил удалиться; Какаши последовал его примеру.

@темы: команда №7, Эльверт, drama, слеш, romance, лист, авторский

---

medb | Summoning Jutsu

[medb.]

автор: medb
название: Summoning Jutsu
персонажи: Тсунаде и...
жанр: angst, сюрр
рейтинг: PG
саммари: Люди редко задумываются над последствиями.
статус: закончен
количество слов: 642
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
от автора: Я продолжаю переосмыслять и раскладывать по полочкам ниндзячьи техники. Пост-383 глава.
посвящение: 4 Дарада =^^=

читать

I know I can't stay by your side forever,
But I know I won't forget your beauty...
Stratovarius

По ровной глади реки, похожей на лезвие огромного клинка, играют блики рыжих огней. Вдоль берега прямо на ветвях деревьев тянется длинная цепь красно-белых фонариков, неподвижных и полупризрачных в летних сумерках. А над головой простирает крылья темно-темно сиреневое небо, тоже ровное и гладкое, без луны, без единой звезды.
Ти-ши-на.
Фонарики дышат в темноте, как души невинных детей. И если замереть и не шевелиться, и долго-долго смотреть куда-нибудь в сторону, или даже прямо на поверхность реки, может показаться, что эти фонарики куда-то плывут. Медленно-медленно плывут прямо по воздуху, словно их держат не ветви деревьев, а чьи-то невидимые руки.
Узкий горбатый мостик похож на выгнувшую спину кошку. Тсунаде неподвижно стоит в самом центре, тяжело опираясь на резные деревянные перила, и молча, неподвижно смотрит вниз. Под мостом вода темная и глухая, как бездна колодца. А где-то чуть сбоку мерцают фонарики.
Тсунаде не верит в призраков.
Поэтому, когда в черно-сиреневой воде вместо ее отражения вдруг медленно всплывает чужое лицо, она не удивляется, ничего не говорит и просто закрывает глаза. Потому что не хочет видеть чужую устало-спокойно-виноватую улыбку.
Летняя ночь теплая и совершенно безветренная. Пауза в бесконечном движении. Затянувшийся антракт.
Или... закулисье?..
Тсунаде больше не смотрит ни вниз, на воду, на гладкую поверхность речного клинка, ни на красно-белые, как татуировки на чужом бледном лице, фонарики на ветвях.
Но когда бездеятельную глухую тишину ночи вдруг самым бесцеремонным образом разбивает, словно старое зеркало, самый пошлый и нелепый звук, который только можно было придумать в подобной ситуации, Тсунаде вздрагивает, почти содрогается всем телом и стремительно распахивает глаза.
В воде больше нет никакого отражения. Только сиреневое небо и огни фонариков вдоль берега.
А на перилах прямо рядом с ее левым локтем сидит большая бородавчатая жаба. Чуть щурит хитро-насмешливо-добрые желтые глаза с горизонтальными зрачками и басисто повторяет:
- Ква.
Тсунаде по-прежнему молчит – потому что горло перехватило, сдавило до боли – и неотрывно смотрит на неожиданного собеседника.
Ти-ши-на.
А потом медленно поднимается ветер, и река перестает быть лезвием клинка, морщится мелкими всплесками, как смятая салфетка, а отражения фонариков вздрагивают и плывут куда-то вперед, вниз по течению.
Но Тсунаде по-прежнему не обращает на них никакого внимания.
Она стоит и молчит, и почти не дышит. И ни о чем, совсем-совсем ни о чем не думает.
А потом достает из запаха кимоно красно-белый шелковый платок, медленно, осторожно, почти бережно берет в руки жабу, стараясь не надавить слишком сильно на ее нежное желтоватое пузико, мельком мысленно поражается тому, что кожа жабы совсем не холодная и мокрая, а почти сухая, чуть-чуть шероховатая, и так же осторожно заворачивает жабу в платок, оставляя снаружи голову с насмешливо-ласковыми желтыми глазами. Обеими руками, почему-то дрожащими, прижимает жабу к груди, переводит взгляд на темно-сиреневое небо и с силой зажмуривается, до черно-красных пятен перед глазами.
И почти слышит в голове чуть обиженно-шутливый голос:
А как же поцелуй?
Тсунаде по-прежнему молчит и только хмурится, одновременно улыбаясь, хотя хочется смеяться и плакать, а потом отворачивается от реки и медленным шагом спускается с моста, выпрямив спину, гордо расправив плечи.
И впервые за много-много лет снова по-настоящему чувствует себя принцессой.

...Редко кто задумывается, откуда берутся те разумные тотемные животные, которых призывают ниндзя.
И, разумеется, очень нечасто кому-то приходят в голову мысли о последствиях сделок с другими Мирами.
...Техника Призыва, несмотря на всю свою внешнюю простоту и легкость, считается одной из самых сильных и опасных. Прежде всего – для того, кто пытается ее использовать. Одно время данная техника даже относилась к Запрещенным.
...Человек, желающий научиться Технике Призыва, подписывает договор с другим Миром, Миром тотемных животных. Пункты этого договора настолько просты и понятны, что зачастую опускаются, не озвучиваются, остаются без внимания. И большинство ниндзя просто не знают о главном Правиле.
Равно как никто не задумывается, почему можно научиться призывать только какой-то один вид животных.
...Человек, хотя бы раз в жизни использовавший Технику Призыва, обречен после смерти возродиться тем тотемным животным, которое когда-то призывал.
Круг замкнется.

А через четыре дня Митараши Анко найдет на пороге своего дома пригревшегося в солнечных лучах маленького белого ужика.

15.01.08

@темы: саннины, angst, medb., лист, авторский

---

Рекомендации

[WebKitten]

Давным-давно обещала я colombine отредактировать свой старый список рекомендаций, да и выложить его на БЦ...
Пока меня окончательно не догрызла совесть, надо обещание выполнять

Рекомендации по англоязычным фикам Наруто х Саске (multi-chaptered)

В качестве вступления:
1. Многое из моих рекомендаций покажется слишком очевидным, настолько эти фики известны в фэндоме. С другой стороны, как можно их не рекомендовать?.. К тому же я сама неоднократно проходила мимо вещей, которые уже считаются чуть ли не классикой фэндома…
2. При всей моей любви к яою, определяющее для меня в фике – это все-таки интересный, проработанный сюжет и хороший стиль изложения.
3. Жанры. По любимому пейрингу WebKitten читает почти все, кроме фиков с mpreg, incest, deathfics, darkfics (бывает, но очень редко)… Ну и всякие threesomes - тоже отказать, OTP есть OTP.
4. Собственно OTP. Скажем так: я определенно больше люблю НаруСасу. Но по большому счету мне все равно, кто их них семе, пока они равноправны в отношениях. Произведения с weeping uke – точно не мое, так что тут их не будет.
5. Длина рекомендуемых фиков - multi-chaptered. Хороших ваншотов по этому пейрингу слишком много, ну а самые мои любимые уже давно переведены на русский язык (в т.ч. с моим же скромным участием )
6. Фики с рейтингом ниже R WebKitten читает крайне редко.
7. Все приведенные ниже оценки являются моим личным мнением, к дискуссии не взывают, но будут рады комментариям.

Поехали!

***

Questofdreams&Lazuli

Parallels
Chapters: 12
Completed: Yes
Published: 2005-12-19
Pairing: SasuNaru
Genre: AU, Adventure, Drama, Romance
Summary: Naruto wakes up one morning in an unfamiliar room, in a place where the Yondaime is still alive...
WebKitten: Вряд ли этот фик фообще нуждается в рекомендациях, и особенно после прекрасного перевода на русский, которым занимается Uchiha Avenger. Поэтому просто напишу, за что это произведение люблю я.
А люблю я его, как ни странно, даже не за развитие отношений в любимом пейринге.
А за Йонда и за другую жизнь, которая могла бы быть у Наруто – но которой у него никогда не будет. За то, как это показано. За то, что иногда от этого хочется плакать.
Мой абсолютный фаворит в этом фэндоме, сколько бы фиков до и после него я ни прочла.

Questofdreams

Conviction
Chapters: 30 (13 edited)
Completed: Yes (being edited)
Pairing: NaruSasuNaru
Genre: Drama, Adventure
Summary: Convictions are what guide a ninja. But even those can fade. Where, then, does the stability lie? Naruto once thought he had found it in his rival and friend...but comes to the realization that Sasuke's future is one that lies apart from his. The two ninja, now men fully grown, must learn that when convictions fail, all that's left is each other.
WebKitten: Это вещь более ангстовая, чем "Параллели", но качество проработки сюжета и характеров все так же на высоте.
В данный момент фанфик переписывается. Зачем – не знаю, для меня этот фик и так - почти совершенство. К сожалению, автор удалила старую версию со всех архивов, так что если кто вдруг не читал этот фик – будет читать уже только новую версию.
Остается еще добавить, что начинать читать Conviction лучше с приквела -
The Beginning of Good-bye
Takes place about 5 years before Conviction when Naruto and Sasuke are still chuunins...and therefore, much less mature (LOL...and certainly less tolerant of each other) than they are currently.

***

Becca Amon

Spiral Falling
Chapters: 32
Completed: Yes
Published: 2006-07-20
Pairing: SasuNaruSasu
Genre: AU
Summary: Finding companionship and maybe more from your most hated rival. Falling willingly with arms wide open.
WebKitten: Это произведение в полном соответствии со своим названием затягивает, развиваясь от школьной романтики до полновесного ангста. Для меня - лучший фанфик по Наруто в категории AU. Еще один фанфик из разряда абсолютной классики, и одна из тех вещей, о которых очень сложно писать отзыв. Это надо читать.

***

AkaiTsume

Chasing Naruto
Chapters: 24
Completed: Yes
Published: 2006-03-15
Pairing: NaruSasu
Genre: AU
Summary: Sasuke doesn't want to come to terms with his feelings, but when rivals show up, he has to take things into his own hands...
WebKitten: Снова AU. Совсем AU. Это очень _американский_ фик. Что для меня обычно отнюдь не является плюсом произведению, но данный случай – исключение. Как AkaiTsume вписала характеры «Наруто» в свой мир, не нарушив ни того, ни другого – это просто чудо. От начала и до конца она делает основной акцент на Саске и его восприятии происходящего, с редким вниманием, любовью и юмором вырисовывая этот, мягко говоря, сложный характер – и нигде не оступается и не впадает в ООС, что само по себе огромная редкость.
Наруто… Наруто можно считать несколько ООС, потому что он в этом фике гораздо умнее, чем мы привыкли его видеть. Но, в конце концов, здесь им почти по двадцать лет, надеюсь, к этому времени Наруто и в каноне поумнеет.
И да, в этом фанфике именно Наруто соблазняет Саске, медленно, расчетливо и весьма изобретательно. Бедный Саске!!
Этот фик – один из моих любимых, более того, я именно из-за него когда-то начала читать NaruSasu вообще. А песенка Accidentally in love из Шрека-2 теперь вызывает у меня совсем другие ассоциации...
Это не ангст, это романтика и юмор. И хотя среди перечисляемых тут мною фанфиков у этого, пожалуй, самый низкий рейтинг, но это не значит, что сексуального напряжения будет мало. Его будет более чем достаточно!

***

Erisabesu

Everyone’s Got Secrets
Chapters: 15 (11 edited)
Completed: No (WIP)
Last updated: 2007-12-22
Pairing: SasuNaruSasu, KakaIruKaka
Genre: Drama, Romance, Humor
Summary: It has been nearly 6 years since Naruto and Sasuke became teammates, and formed a bond of rivalry that had always held something more- though they’d never quite acknowledged it for what it was. Now, with Konoha preparing for a major festival, the two have an encounter that forces them to consider what they really want. Kakashi and Iruka inevitably become entwined in the issue, and their own relationship is put to the test as they try to mentor their two students in a situation whose outcome no one can predict.
WebKitten: Канонная вселенная, только Саске никуда не сбегал, а Итачи, вместе с Орочимару вообще пока отсутствующий на горизонте, между тем в убийстве своего клана замечен не был.
Собственно, это фик о развитии отношений Наруто и Саске. Атмосфера сексуального напряжения такая, что воздух искрит. Абсолютно шикарно написанная вещь!
Наравне с Наруто и Саске внимание сосредоточено на паре Какаши х Ирука. Если быть точнее, этот пейринг выглядит как IruKakа… Да уж, фантазия у автора – это что-то.
Не так давно после долгого перерыва Erisabesu начала выкладывать отредактированные главы этого фика. Дело движется медленно - размер глав огромный! - но все-таки движется. Так что надежда увидеть этот прекрасный фик завершенным все-таки есть!

***

Zrina

The Sound of Dreams
Chapters: 73
Completed: No (WIP)
Last Updated: 2007-09-25
Pairing: NaruSasuNaru
Genre: Adventure, Drama, Romance
Summary: Naruto has to choose which is more important; Sasuke or being loyal to Konoha. The decision makes him re-evaluate his goals and dreams in life.
WebKitten: Прежде всего надо отдать должное автору за прекрасно продуманный сюжет. Правдоподобность описываемых событий такова, что до определенного момента в выходе манги можно было предположить, что события будут развиваться именно таким образом (ну разве что за вычетом яойной составляющей… хотя кто знает, Кишимото уже себя и в этом качестве показал )
Прекрасно, опять-таки очень правдоподобно, выписаны характеры Наруто и Саске (в случае с Саске, повторюсь, это особая редкость), да и не только их.
Очень качественная вещь, и очень интересная. Читать одно удовольствие.
Да, и в этом фанфике Наруто намнооого более сексуально образован, чем Саске. Почему - почитайте, узнаете.
Минус: ИМХО, автор уже начал затягивать свою историю. Тем не менее, этот фик по-прежнему достоен самых горячих рекомендаций.

***

Rasengan22

No Such Things As Heroes
Chapters: 21
Completed: Yes
Published: 2006-12-08
Pairing: SasuNaruSasu
Genre: Angst
Summary: Naruto's a troubled youth, bent on self-destruction, and Sasuke's the new transfer student hoping to save them both from their loneliness
WebKitten: Завидую тем, кто читал или будет читать его фик уже после его завершения. Потому что до сих пор с содроганием вспоминаю, как это было – ждать каждую новую главу. Особенно последнюю… Такой уж это автор!
Rasengan 22 – мастер ангста. Впрочем, не менее великолепно ей удается и романтика. Добавьте к этому мастерскую проработку сюжета, и получитcя просто убойный коктейль под названием No Such Thing as Heroes, мой самый любимый фик этого великолепного автора.

Masquerade
Chapters: 6
Completed: No (On hiatus)
Last updated: 2006-11-09
Pairings: ItaNaru, GaaNaru, SaiNaru, NaruSasu
Genre: Angst
Warnings: NC-21. Rape, Slave, BDSM, humiliation.
Summary: Naruto obliges a friend that’s invited him to a party where couples and singles alike mingle and live out different fantasies dark and otherwise. Naruto’s caught the attention of one man in particular. Though Naruto believes he’s only in for one passionate night of anonymous sex with a beautiful stranger. Little does he know that he’s bound to be there for a lot longer as he’s forced to become a (sex) slave in the Uchiha household.
WebKitten: *откашливается* Пожалуйста, прочтите внимательно пейринг и саммари. И еще внимательнее - предупреждения. В которые, на мой взгляд, нужно бы добавить слово «dark». Если не ошибаюсь, автор где-то упомянула, что не планирует хеппи-энда для этого фика, поэтому не могу сказать, что очень жалею об его текущем статусе. Однако этот фик - безусловно вещь в своем роде, а постельные сцены по своей откровенности почти не имеют аналогов. Могу точно сказать, что НаруСасу мне в этом фике нравится. Но общая атмосфера… *вздрагивает* Фик точно на любителя, и между тем и не упомянуть его нельзя, потому что, опять-таки, – сильная вещь.

Talk to me
Chapters: 10
Completed: No (WIP)
Last updated: 2007-09-20
Genre: AU, Fluff, Romance, Pinch of angst.
Pairing: Ha, like you have to ask by now. SasukexNaruto. DO NOT ask me who is seme or uke. That stuff doesn’t matter to me. Enjoy.
Summary: Sasuke gets back at his brother by calling a 900 number and charging it to him. He meets Naruto in the process. Funny thing is, they have lots in common.
WebKitten: Ни у кого другого я, пожалуй, не стала бы читать фик с таким саммари и предупреждением Phonesex. Да и здесь стала читать не сразу - однако все-таки решила поверить, что этот автор даже такую, на первый взгляд, малоперспективную, тему сможет вытащить. И она смогла!
Единственное предупреждение: pinch of angst в исполнении Rasengan22 – это неслабый такой pinch.

***

Shakster

Avenger’s Choice
Chapters: 7/10
Status: WIP (on hiatus)
Last updated: 2006-06-03
Pairing: SasuNaruSasu
Genre: Angst
Summary: Vengeance was always a deep part of Sasuke, something Naruto had to accept when they became lovers. But now that Uchiha Itachi is dead, the blond shinobi discovers that the real battle to become the most important part of Sasuke’s life has just begun.
WebKitten: Саске, помешанный на своей главной цели в жизни, со всеми своими задвигами, холодностью и расчетливым умением ударить в самое больное место. Наруто, помешанный на Саске, со своим безграничным оптимизмом, не менее безграничным терпением по отношению к Саске и вместе с тем прекрасно умеющий дать ему отпор.
И жизненно важный вопрос, на который каждый из них отвечает по-своему. И ни один не собирается сдаваться.
Это чистой воды ангст, причем ангст даже в самые счастливые моменты. До такой степени, что иногда это даже трудно читать. Да, это неоконченный фик, который неизвестно, будет ли когда-либо дописан. Однако прочитать его, несомненно, стоит.

***

hina88

Volatile
Chapters: 53
Completed: Yes
Published: 2008-01-13
Pairing: NaruSasu
Genre: Angst
Summary: It’s been five years since Sasuke returned from Orochimaru and though everything returned to normal for a while, something happened which made Naruto accept a year long mission away. Now he’s back and nothing’s been forgotten…
WebKitten: Еще один фик для любителей ангста – поначалу его здесь более чем достаточно. Но написано так хорошо, что даже такая не-любительница ангста, как я, фик с удовольствием читала и ждала новых глав. Впрочем, где-то с середины накал страстей спадает, в сюжете появляется ОFС в одной из худших своих ипостасей - маленькой девочки, – и в итоге получилось то, что называется «автор не дотянул». До пятерки не дотянул, но четверка с плюсом заслуженная.

***

Mashiro

Almost Susks
Chapters: 63
Completed: No (WIP)
Last updated: 2007-10-27
Pairing: NaruSasu
Genre: AU
Summary: Dragged from his life in the city, Sasuke is expected to make a new home among white picket fences and faked friendly neighbors. And a rather persistant stalker. A story about growing up, about family and about that love thing.
WebKitten: А вот это пример произведения, не утратившего своего качества с увеличением количества глав.
Последняя фраза саммари абсолютно точно описывает, о чем этот фик, лучше не скажешь. От себя же добавлю – это еще и серьезная история, написанная очень правдоподобно в плане передачи переживаний и чувств, к тому же - редкий случай! - написанная мужчиной.
Интересно, правда?..

***

Repeated Love Song

Smile
Chapters: 18
Completed: No (WIP)
Last Updated: 2007-12-02
Pairing: NaruSasu
Genre: AU, Romance, Humor
Summary: Naruto, the most popular guy on campus. Sasuke, the guy in the corner who never smiles. One never knew what an innocent dare and a determined blonde could to do make everything completely insane...
WebKitten: Эту историю можно назвать более легкой и незамысловатой по сравнению с остальными, в ней есть штампы и недочеты, но с каждой главой напряжение растет, сюжет развивается, и читать его действительно интересно. Честно признаюсь, мне очень тяжело поверить, что в 14 лет можно так писать - особенно ангстовые части, - да и очень бросается в глаза разница между стилем самих глав и Author’s notes к ним. Как такое может быть? Не знаю! Но все это весьма интригующе и подогревает мой интерес к дальнейшему чтению этого фика.

***

samptra

Melek in Olum
Chapters: 13
Completed: Yes
Published: 2003-08-20
Pairing: NaruSasu
Genre: Romance, Mystery
Summary: Everyone knows him as a chunin working at a ramen shop, the silent, patient Naruto that could never pass the jouinin exams...but when things start happening to ninja's with the blood limit Sharingan, Sasuke soon learns that Naruto isn't who he thought he was...
WebKitten: Этот фик, написанный почти пять лет назад, давно уже считается классикой англоязычного фэндома. С тех пор появились более сильные авторы и более захватывающие истории, но я все же рекомендую эту историю к прочтению – особенно тем, кто переживает за судьбу и качество наполнения развивающегося фэндома русскоязычного. Прочитайте, что считалось безусловным шедевром на заре зарождения одного из мощнейших фэндомов Наруто!

***

Hestia

D/s Naruto
Chapters: 89
Completed: No (WIP )
Last Updated: 2007-11-25
Pairing: NaruSasu and many others
Genre: PWP
Warnings: NC-21 Abuse Anal AU BDSM BMod Bond CBT DP Exhb Fet Inc HJ Hum Lang Oral Rim Slave SoloM Spank Toys WS Voy
Summary: At the D/s Club Uchiha's, everyone struggles to find love.
WebKitten: Этот фик - явление в своем роде, и могу поспорить на что угодно – он очень скоро станет классикой PWP с рейтингом NC-21. Прежде чем начинать его читать, стоит внимательно изучить предупреждения, недаром они у автора занимают почти две строчки. Хотя, собственно, главное предупреждения заключено уже в самом заголовке – D/s, оно же dominance/submission, и этим почти все сказано.
Однако не всё. При том, что я не большой поклонник таких вещей и иногда этот фик для меня «почти слишком», я продолжаю и буду продолжать его читать (если Hestia все-таки восстановит главы, утерянные при поломке компьютера, и продолжит его писать ).
Почему? А потому, что помимо собственно секса, где автор не устает меня поражать своей изобретательностю (даже представить боюсь, откуда она набралась таких знаний ), мне здесь очень нравится собственно развитие НаруСасу. Честно скажу – остальные пейринги я не читаю, здесь фантазия автора меня просто пугает Но Hestia недавно озаглавила каждую главу по пейрингу, в ней описанному, так что проблема прочитать что-то нежелаемое отпала сама собой.
Еще один плюс – полное отсутствие ангста, и это при такой-то тематике и количестве предупреждений!! Чем для меня этот фик выгодно отличается от других собратьев по жанру (или ворнингам?) - например, вышеупомянутому Masquerade by Rasengan22.
Что еще осталось добавить? Не рекомендуется читать на работе, абсолютно и однозначно!

***

Mignonne422

High Stakes
Chapters: 7
Completed: No (WIP)
Last Updated: 2008-02-08
Pairing: NaruSasuNaru
Genre: AU, Angst
Summary: When the stakes of a poker game escalate, will the boys be willing to risk everything for what they really want or will they lose it all?
WebKitten: Несмотря на заявленный автором ангст, его в этом довольно свежем фике не наблюдается. Пока, во всяком случае. Зато есть в нем то, что я очень, очень люблю в НаруСасу – sexual tension самого высокого накала. И, несмотря на AU, очень "вхарактерные" герои. И чувства. И… я уже упоминала sexual tension?

---
Ну вот и все. Составление этого списка заняло у меня гораздо больше времени, чем я думала, потому что постоянно приходилось бороться с желанием что-нибудь перечитать.

Кто нашел для себя что-то новое – приятного чтения!
Кто уже читал - делитесь впечатлениями!
Кто может сам что-то порекомендовать – welcome!!

@темы: WebKitten, рекомендация, in english

---

Bijou_ | Сырость

[November_Charlie]

Название: Сырость
Автор: Dinah Logan aka Bijou_
Бета: -
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Кисамэ/Итачи
Дисклеймер: все принадлежит Кисимото
Размер:огрызок (т.к. по формату больше драббла, но меньше рассказа/повести)

Несколько минут Кисамэ смотрел на засаленные уголки книги, которую только что закончил перечитывать. Потом встал и пошел на кухню.
Можно было бы сказать, «сегодня опять идет дождь», но в Городе он никогда не прекращается. Кисамэ это нравится, только временами он боится подхватить гниль на плавники.
Итачи хандрил.
Кухня была маленькой и удобной. Окно, дверь – все на одной линии. Только потолок немного низковат. Приходилась постоянно об этом помнить.
Кисамэ прислонил Самэхада к стене, нашарил рядом с мойкой резиновые перчатки, включил воду. И сразу перестал слышать стоны напарника за стеной. У Итачи никогда не было бессонницы и кошмаров, но иногда, редко, только здесь, он стонал во сне.
Хлюпает вода, Кисамэ в хорошем настроении – он качает головой в такт модной песенки, которую услышал на днях. Что-то про улитку и горошек. Или жабу с эльфом. Он не прислушивался к словам и вот теперь путает их.
Если бы Итачи любил сладкое, можно было бы принести ему шоколада. Его продают в той лавке – с песенкой. Кажется, доктора говорят, что помогает от хандры. Кисамэ не вслушивался.
Тапочки созданы для того, чтобы шаркать по полу. Поэтому они не пользуются ими. Хотя в шкафчике для обуви лежит одна пара «гостевых». Еще в шуршащей магазинной упаковке. «Тапочки для гостей» - это их, с Итачи, шутка.
А вот и он стоит в дверях. Бесшумный – ходит босиком.
Хосигаки скалит зубы в улыбке и берет следующую чашку.
Итачи молчит, разглядывая своего напарника. Сам он остался в форме Акацуки, только плащ снял. Кисамэ все равно, что носить. Сейчас он в грязно-белой майке: вид синей кожи в ярком свете электрической лампы кажется знакомым.
- Поесть что-нибудь… - начинает Итачи и бросает фразу незаконченной.
Кисамэ еще давно заметил, что его напарник не разговаривает, а бросается словами. Разжал губы – полетело слово.
Рука соскальзывает, летят во все стороны брызги. Теперь штаны во влажных потеках. Кисамэ вздыхает, переступая с ноги на ногу. Пол холодный. Итачи должен мерзнуть в форменной сетке. Но ведь никогда не скажет. Впрочем, Кисамэ слушать не станет.
- Посмотри там, - хорошее настроение не то, чтобы пропадает, но становится таким же, как погода в Городе. Хосигаки любит воду, однако эта плесень…
- У тебя ловушка на холодильнике, - все тем же малоэмоциональным голосом замечает Итачи.
Кисаме, не оборачиваясь, кивает.
- Иначе Тоби все сожрет.
Итачи садится на корточки перед холодильником.
Упаковки лекарств, ампулы, белые коробки с красными крестами или вообще без маркировки.
Им не часто приходится останавливаться здесь. И у них не так уж много личных вещей.
- Мне шаринган применять?
Кисаме косится на черную макушку.
- Средняя полка.
Звякнуло стекло. Итачи встает, держа в руке кусок засохшего сыра.
Кисамэ споласкивает последнюю чашку. На дне цинковой раковины тает шапка мыльной пены.
Иногда Кисамэ думает, что его напарник сидит на лимонной диете – невозможно все время ходить с такой кислой рожей по естественным причинам. Но чаще Хосигаки думает, что он слишком много думает. А Итачи тот еще фрик, и хорошо, что кухонные ящики зеркальные.
- Съем здесь, - говорит Итачи, и у него глухой голос.
Кисамэ молча включает чайник и достает только что вымытые чашки – они еще теплые.

@темы: акацуки, Blueberry pie, драбблы

---

Luminosus|Все оттенки власти

[Luminosus]

Название: Все оттенки власти
Автор: Luminosus
Персонажи/Пейринг: Мадара/брат Мадары
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst
Дисклеймер: забираю только своё
Предупреждения: POV Мадара

“I have no words that
I could say to you to make you
understand.
Everything is lost,
Everything is mine now.
All the beauty, gone
All the faith...”

Diary of Dreams “Dead Letter”

Уже второй день я везде чувствовал кровь. Ощущал её запах, обычно такой незаметный, но теперь словно обволакивающий мои ноздри; привкус, солью разъедающий мой язык; цвет...

Клинок лежал на столе. Чистый, блестящий, умиротворённый после совершённого дела. Мир играл на его гранях, разделённый чёткими линиями без полутонов. Я уже привык к этим строгим контрастам, которые поначалу отзывались болью в висках, заставляя постоянно закрывать веки. Я поборол этот каприз. Теперь всё вокруг лопалось нежно-красными прожилками, словно сосуды в глазных белках. «Сеточки» пронизывали чёрные линии теней, которые упрямо отбрасывал каждый, сверкающий жуткой белизной, предмет.

Брат тяжело дышал, застыв на пороге. Я ничего не спрашивал, я уже знал – всё, что нужно, сделано. Воздух стал тягуч, каплями стекая сквозь чужое дыхание и алый тяжёлый привкус. Кончик языка слизнул влагу, скатившуюся к краю верхней губы. Оставалось выждать, когда регенерация закончится до конца.

***

Спустя пять минут после того, как я убил лидера клана, ряды наблюдавших один за другим повалились ниц. Они падали коленями в землю, не обращая внимания на пыль, летевшую в их лица. Пламенные Веера на спинах были покорно обращены ко мне, но вожделение я чувствовал кожей. Невероятное желание, пронзившее до костей каждого, кому выпала доля родиться с кровью Учиха в жилах. Иссушающая жажда Силы.

«Дай её нам!» - кричал ветер, ёрзая по открытым поясницам, хлопая тканью рубах по покрывшимся мурашками спинам.

«Дай её нам!!» - вопили комья земли, от безысходности сминаемые сотнями упрямых рук.

«Дай её нам!!!» - подобострастно скулил песок, скрежещущий на зубах, стиснутых от бессильной злобы.

Позволь я им сделать один единственный свободный прыжок – и меня бы разорвали на куски в неистовой надежде добыть хотя бы частицу этого яркого звериного чувства, агрессивно взлохмачивающего блестящую чёрную шерсть. Я никогда не думал, что Сила может быть так материальна. Но я всегда надеялся, что когда-нибудь она будет смотреть на мир моими глазами.

Я никогда не дам им, покорившимся, шанса на рывок. Брат стоял позади меня, сцепив руки на пояснице. Его Мангекьо угрожающе взвивался клиньями. Он видел свободу, отхарканную, расплывавшуюся в пыли кровавыми лужами, отданную добровольно во имя Власти.

***

В детстве я очень любил слушать рассказы своего отца. Он не замыкал себя на клановой действительности и полжизни провёл в разъездах и дальних миссиях. Он удивлялся тому, во что верят люди по всему свету.

И как-то раз, отец рассказал мне, что один народец, живущий где-то в жарких и дальних краях, верит в то, что Врата в Загробный мир охраняются чудовищем. Громадным Зверем о трёх головах, зовущимся Цербером.

Теперь я стоял, всматриваясь в бескрайнее колыхавшееся море леса, сливавшееся с меркнувшим солнцем на горизонте, а поодаль, расслабленно прикрыв глаза, скрестил руки на груди брат. Наши спины чувствовали, как волнуется тело животного позади нас. Ветер трепал волосы и не давал проникать в лёгкие кислый запах подчинения. Мне казалось, что тот самый мифический Цербер бессильно клацает своими зубами, пытаясь в очередной раз достать нас, словно не веря в собственное поражение.

Брат положил ладонь мне на плечо, и я довольно улыбнулся. Цепи поводка и намордника плотно намотаны на руку. Приказывай, Хозяин клана Учиха. Ты можешь обрушить нас всех с этого обрыва так, что мы переломаем себе шеи.

***

Меня подкосил дальний, затяжной поход. Противников было много, я захлебнулся в красном в самый неудачный момент. Я плавал в вязком непроглядном мареве, поняв, что спасён и уже дома только тогда, когда мои лопатки начали саднить от бесконечного трения о родные доски. На меня накатывали волны агонии, из которой я тщетно пытался выбраться. Последним, что я видел, был растекающийся, покрытый кровавой плёнкой, невообразимый закат.
Когда тьма опустилась, все прочее стало чётким до остроты. Я чувствовал каждую каплю воды, что стекала на моё лицо с повязки, которую брат менял непрестанно. Я чувствовал гнетущий запах ткани, пропитанной потом и ушедшим жаром. Я лежал недвижно и ощущал, как красные муравьи копошатся под моими веками, разъедая глазные яблоки. Грудную клетку сдавило и скрутило душащей пустотой. Я дёрнулся, с ожесточением сминая простыню, удерживая себя от того, чтобы вцепиться в неё зубами.

«Тебе. Нужен. Свет» - монотонно говорил непонятно откуда взявшийся голос. Где-то совсем рядом скулил и гремел цепями брошенный Цербер. Он всё ещё надеялся получить подачку.

«Тебе. Нужен. Свет» - голос пронизывал холодными металлическими лентами, грозя вырваться наружу через рот, нос, пустые круги глазниц, выскрести себя из-под ногтей.

«Тебе. Нужен. Вечный Свет?» Мою голову словно сжали в тисках, и я знал, что всё уже решено.

«Прости меня» - сказал мой, такой незнакомый голос, и в глаза хлынул дождь. Радуга красок заново ткала моё зрение, наполняя зрачки звёздной пылью. Нить за нитью создавался острый узор, тьма распалась на тускнеющие чёрные клочки, и я увидел... себя.

Я сидел на полу, прижав к себе тело находящегося без сознания брата, глядя в одну точку своими новыми глазами, мерцавшими в темноте, и раз за разом разлеплял спекавшиеся губы, чтобы беззвучно, безо всякой интонации повторять одно и то же слово.

- Прости.

Моё юката – грязное и всё в мутной крови, сочившейся из твоих растерзанных пустых глазниц. У тебя всегда были красивые и длинные ресницы.

- Прости.

Теперь они превратились в комки спёкшейся сукровицы. Твои волосы разметались по бледному лицу, словно чёрные тонкие ветки на белом холодном снегу.

- Прости.

Я почти ничего не вижу, когда склоняюсь к твоим губам. Всё расплывается – и мне кажется, что твой рот сейчас тоже растечётся, и его смоет с лица вместе с этими стремительными каплями крови, которые мерно падают с узкого подбородка на грудь.

- Прости.


С выматывающим захлебнувшимся поцелуем, я сорвал глоток того душного лета, когда мы впервые дрались как враги, чтобы вместе взойти выше.

Прости за то, что мы с рождения были предназначены друг другу.

***

Я знал, что в других странах существуют люди, называемые Джинчуурики – те, в ком были заключены древние могущественные демоны. Временами, я задумывался, насколько такой человек мог слиться с тем существом, которое он хранит внутри себя. Могут ли они однажды стать полностью единым целым? Может ли Зверь поглотить своего владельца настолько, чтобы катиться по венам с каждым ударом его сердца и отсчитывать вместе с ним вечность так, как это делала ниспосланная мне Власть?

Своими новыми глазами я больше не могу видеть оттенки красного.

@темы: angst, Luminosus, слеш, авторский, редкие пейринги