Так говорил Гамабунта
Название: Голоса
Автор: Ксай Тэска
Бета: Сатанринь
Пейринг: Какузу/Хидан
Жанр: angst, romance
Рейтинг: R
Дисклеймер: все принадлежит Кисимото
Размещение: спрашивать в умыл
читать дальшеХидан собирает пальцем сахарные крошки по затертой до блеска деревянной столешнице. Тянет этот палец в рот, облизывает, вытаскивает кончик языка, задумчиво, на автомате, и снова принимается собирать рассыпанный по столу сахар. По краям ногтей потрескался и сошел лак. На большом пальце заусеница.
Взгляд у Хидана мутный, рассеянный от выпитого сакэ, плечи расслабленно опущены. Он поднимает руку, чтобы вновь поднести палец в белых крошках к губам, но останавливается и разом смахивает все оставшиеся со стола. Признается:
- Меня тошнит от этого города.
Какузу кивает. Они торчат в Амегакуре уже второй месяц. Миссий нет, и все, что им остается — пить сакэ и играть в карты. Какузу понимает, что даже при всей его выдержке он не сможет так долго находиться запертым в этом городе один на один с Хиданом.
Вода размывает дороги.
В сузившихся зрачках таится безумие. Шепот Дзясина, жадного до крови, становится все настойчивей.
Хидан слышит его зов, голодный скрежет зубов разгневанного бога. Он беззвучно шевелит губами и просит подождать еще хоть немного.
Какузу не нравится все это, не нравится взгляд напарника и ощущение, будто он против воли стал заложником.
У них обоих сдают нервы. Вопрос только в том, как скоро наступит момент, когда Хидану окончательно сорвет крышу.
- И Пейн может поцеловать меня в жопу, - ухмыляется Хидан, оголяя ровные белые зубы. - Если он скажет мне еще хоть слово про терпение, клянусь, я выпотрошу из него все то пафосное дерьмо, которым он напичкан, и заставлю сожрать.
Хидану не стоит слишком много пить, ведь тогда кровь закипает в нем еще быстрее. Какузу знает его норму гораздо лучше, чем он сам.
Теплое сакэ бежит по горлу, приятно согревает живот. Если бы еще Хидан мог заткнуться хоть на минуту.
- Честное слово... - шепотом начинает тот, наклонившись через стол к напарнику. - Придумай же что-нибудь, а? Послушай, Какузу, если мы останемся тут хотя бы на один долбаный день, я нахрен сойду с ума!
Последние слова он произносит громче, чем нужно. Тяжелый кулак яростно опускается на столешницу, жалобно звенит посуда. Хозяйка за стойкой суетливо оглядывается по сторонам, испуганно моргает, прижимая руки к груди. Но бар пуст, а она боится попросить единственных незваных гостей уйти.
- Заткнись, Хидан.
- Не волнуйся. Сдалась мне эта старая карга и ее забегаловка. Думаешь, как в прошлый раз все выйдет? Нееет, - тянет культист.
Высовывает кончик языка, в задумчивости проводя им по нижней губе. Рот блестит. Глаза Хидана пристально следят за выражением лица напротив.
- И Пейн тут не при чем, - добавляет он на всякий случай. - Дзясин, знаешь ли, не принимает любую жертву.
Какузу нет дела до Дзясина, будь он хоть в десятки раз могущественнее всех богов мира. Дзясин не обогатит его, не даст ему власти. Но с ним приходится считаться.
- Еще сакэ, - подзывает Хидан старуху за стойкой, машет пустой склянкой.
- Нет, хватит, - останавливает его Какузу. Кладет на стол пару монет, чтоб расплатиться за выпивку, и, помедлив, достает еще несколько, добавляет сверху.
- Здесь за комнату. Мы остаемся на ночь, - сообщает он хозяйке. Та часто кивает: поняла.
- С чего бы это? - Хидан смотрит исподлобья, упирается большими пальцами в край стола.
- Ты на ногах еле стоишь, а я не собираюсь тащить тебя через всю Деревню на себе. И уж тем более не собираюсь оставлять тебя здесь одного.
Старая лестница скрипит под тяжестью шагов. Какузу поднимается на второй этаж, к их комнате, слышит за спиной скрежет деревянных ножек стула по полу - Хидан недовольно, будто делает одолжение, встает из-за стола и плетется следом.
- Нахрена было тащится в эту дыру? - бросает он на ходу.
- Я заплатил за сакэ, что тебе еще надо?
Обстановка комнаты уныла так же, как картина за окном.
Какузу не хочет лишних проблем, но Хидан — совсем другое дело. Он не знает, когда нужно вовремя остановиться.
- Дзясин не принимает любую жертву, - объясняет он. - Но дело поправимое. Можно взять количеством.
Какузу, конечно, нет до этого дела. Хидан — голос в его голове, который он не может заставить исчезнуть.
Напарник становится к нему вплотную, так что дыхание с примесью выпитого сакэ ощущается на коже.
Взбухшая, пульсирующая, почти прозрачная венка на шее. Темная утопленная впадинка за воротником.
- Сдохнуть со скуки можно.
Взгляд Хидана на удивление ясный, и Какузу начинает казаться, что он ошибся, что это в нем самом бродит выпитое сакэ, а не наоборот.
Рука опускается на затылок, Хидан, подавшись вперед, проталкивает Какузу в рот свой язык, мягкий, словно устрица. Тот отвечает на жадные поцелуи и ощущает влажное горячее дыхание. Зубы Хидана неожиданно вцепляются ему в губу, и слюна становится с привкусом железа, как открытая рана.
Хидан довольно ухмыляется, шальной, развязный, чувствует, как рот наполняется пенящейся алой кровью. Этот вкус подхлестывает затаившееся было до поры до времени безумие, и в голове Хидана наверняка не смолкая звенит голос разбуженного Дзясина. Рев стоит в его ушах, звонкий, пронзительный и жадный. Хидан на секунду останавливается, поднимает подбородок в алых пятнах и смотрит на серый, поросший трещинами потолок, словно видит сквозь него небо.
Через ткань штанов Какузу чувствует, как ему в ногу упирается член Хидана, твердый, стоящий колом член. Впрочем, он и сам уже на взводе.
Ворот черного плаща распахнут, и видно, как дергается кадык на бледной изогнутой шее. Какузу брезгливо вытирает рот, думая, что позволяет напарнику слишком многое.
Простыни на кровати чуть желтоватые, похоже, стиранные по многу раз. Хидан скидывает на них свой плащ, сам садится поверх, снимает следом штаны. Кожа у него белая и гладкая, без единого шрама. Он становится на четвереньки, просовывает ладонь меж расставленных ног, прогибается в пояснице. Напряжено перекатываются гладкие мускулы на спине.
- Твою мать, Какузу, давай быстрее!
Хидан подставляет свой поджарый зад. Какузу опускает руки на его бока, сжимает пальцами бледную кожу — кажется, будто под ними остаются серые отметины, но это всего лишь иллюзия. Ровный ряд позвонков, взмокший затылок, шея блестит от пота. Плоский медальон на серебряной цепочке болтается в такт движениям, Хидан шипит сквозь зубы. Какузу не собирается давать ему поблажек — и в этот раз их желания полностью совпадают. Когда член до предела входит в узкий и тесный зад, Хидан кричит от переполняющей его боли и удовольствия.
- Твою ж мать! - он утыкается лбом в смятые простыни, начинает дрочить себе свободной рукой, и, наконец достигнув разрядки, вздрагивает всем телом.
Какузу тяжело дышит. Смотрит на бледную поясницу, на стекающую по ляжкам Хидана мутную влагу и чувствует в наступившей внезапно тишине странное успокоение.
Земля разбухает от дождя, покрывается рытвинами, напоминающими болезненную рану, с которой ободрали только-только запекшуюся корку.
Хидан с Какузу месят ногами грязь, перебираясь из одного конца Амегакуре в другой. На одном из верхних этажей центральной башни, среди множества выпростанных из ее металлического тела отростков, Какузу на мгновенье замечает человеческую фигуру. Заметив, опускает взгляд и продолжает идти.
- Эй, Какузу, погода сегодня так себе, - кривит губы в усмешке Хидан.
Какузу обещает себе, что завтра они во что бы то ни стало выберутся на сушу.
Автор: Ксай Тэска
Бета: Сатанринь
Пейринг: Какузу/Хидан
Жанр: angst, romance
Рейтинг: R
Дисклеймер: все принадлежит Кисимото
Размещение: спрашивать в умыл
читать дальшеХидан собирает пальцем сахарные крошки по затертой до блеска деревянной столешнице. Тянет этот палец в рот, облизывает, вытаскивает кончик языка, задумчиво, на автомате, и снова принимается собирать рассыпанный по столу сахар. По краям ногтей потрескался и сошел лак. На большом пальце заусеница.
Взгляд у Хидана мутный, рассеянный от выпитого сакэ, плечи расслабленно опущены. Он поднимает руку, чтобы вновь поднести палец в белых крошках к губам, но останавливается и разом смахивает все оставшиеся со стола. Признается:
- Меня тошнит от этого города.
Какузу кивает. Они торчат в Амегакуре уже второй месяц. Миссий нет, и все, что им остается — пить сакэ и играть в карты. Какузу понимает, что даже при всей его выдержке он не сможет так долго находиться запертым в этом городе один на один с Хиданом.
Вода размывает дороги.
В сузившихся зрачках таится безумие. Шепот Дзясина, жадного до крови, становится все настойчивей.
Хидан слышит его зов, голодный скрежет зубов разгневанного бога. Он беззвучно шевелит губами и просит подождать еще хоть немного.
Какузу не нравится все это, не нравится взгляд напарника и ощущение, будто он против воли стал заложником.
У них обоих сдают нервы. Вопрос только в том, как скоро наступит момент, когда Хидану окончательно сорвет крышу.
- И Пейн может поцеловать меня в жопу, - ухмыляется Хидан, оголяя ровные белые зубы. - Если он скажет мне еще хоть слово про терпение, клянусь, я выпотрошу из него все то пафосное дерьмо, которым он напичкан, и заставлю сожрать.
Хидану не стоит слишком много пить, ведь тогда кровь закипает в нем еще быстрее. Какузу знает его норму гораздо лучше, чем он сам.
Теплое сакэ бежит по горлу, приятно согревает живот. Если бы еще Хидан мог заткнуться хоть на минуту.
- Честное слово... - шепотом начинает тот, наклонившись через стол к напарнику. - Придумай же что-нибудь, а? Послушай, Какузу, если мы останемся тут хотя бы на один долбаный день, я нахрен сойду с ума!
Последние слова он произносит громче, чем нужно. Тяжелый кулак яростно опускается на столешницу, жалобно звенит посуда. Хозяйка за стойкой суетливо оглядывается по сторонам, испуганно моргает, прижимая руки к груди. Но бар пуст, а она боится попросить единственных незваных гостей уйти.
- Заткнись, Хидан.
- Не волнуйся. Сдалась мне эта старая карга и ее забегаловка. Думаешь, как в прошлый раз все выйдет? Нееет, - тянет культист.
Высовывает кончик языка, в задумчивости проводя им по нижней губе. Рот блестит. Глаза Хидана пристально следят за выражением лица напротив.
- И Пейн тут не при чем, - добавляет он на всякий случай. - Дзясин, знаешь ли, не принимает любую жертву.
Какузу нет дела до Дзясина, будь он хоть в десятки раз могущественнее всех богов мира. Дзясин не обогатит его, не даст ему власти. Но с ним приходится считаться.
- Еще сакэ, - подзывает Хидан старуху за стойкой, машет пустой склянкой.
- Нет, хватит, - останавливает его Какузу. Кладет на стол пару монет, чтоб расплатиться за выпивку, и, помедлив, достает еще несколько, добавляет сверху.
- Здесь за комнату. Мы остаемся на ночь, - сообщает он хозяйке. Та часто кивает: поняла.
- С чего бы это? - Хидан смотрит исподлобья, упирается большими пальцами в край стола.
- Ты на ногах еле стоишь, а я не собираюсь тащить тебя через всю Деревню на себе. И уж тем более не собираюсь оставлять тебя здесь одного.
Старая лестница скрипит под тяжестью шагов. Какузу поднимается на второй этаж, к их комнате, слышит за спиной скрежет деревянных ножек стула по полу - Хидан недовольно, будто делает одолжение, встает из-за стола и плетется следом.
- Нахрена было тащится в эту дыру? - бросает он на ходу.
- Я заплатил за сакэ, что тебе еще надо?
Обстановка комнаты уныла так же, как картина за окном.
Какузу не хочет лишних проблем, но Хидан — совсем другое дело. Он не знает, когда нужно вовремя остановиться.
- Дзясин не принимает любую жертву, - объясняет он. - Но дело поправимое. Можно взять количеством.
Какузу, конечно, нет до этого дела. Хидан — голос в его голове, который он не может заставить исчезнуть.
Напарник становится к нему вплотную, так что дыхание с примесью выпитого сакэ ощущается на коже.
Взбухшая, пульсирующая, почти прозрачная венка на шее. Темная утопленная впадинка за воротником.
- Сдохнуть со скуки можно.
Взгляд Хидана на удивление ясный, и Какузу начинает казаться, что он ошибся, что это в нем самом бродит выпитое сакэ, а не наоборот.
Рука опускается на затылок, Хидан, подавшись вперед, проталкивает Какузу в рот свой язык, мягкий, словно устрица. Тот отвечает на жадные поцелуи и ощущает влажное горячее дыхание. Зубы Хидана неожиданно вцепляются ему в губу, и слюна становится с привкусом железа, как открытая рана.
Хидан довольно ухмыляется, шальной, развязный, чувствует, как рот наполняется пенящейся алой кровью. Этот вкус подхлестывает затаившееся было до поры до времени безумие, и в голове Хидана наверняка не смолкая звенит голос разбуженного Дзясина. Рев стоит в его ушах, звонкий, пронзительный и жадный. Хидан на секунду останавливается, поднимает подбородок в алых пятнах и смотрит на серый, поросший трещинами потолок, словно видит сквозь него небо.
Через ткань штанов Какузу чувствует, как ему в ногу упирается член Хидана, твердый, стоящий колом член. Впрочем, он и сам уже на взводе.
Ворот черного плаща распахнут, и видно, как дергается кадык на бледной изогнутой шее. Какузу брезгливо вытирает рот, думая, что позволяет напарнику слишком многое.
Простыни на кровати чуть желтоватые, похоже, стиранные по многу раз. Хидан скидывает на них свой плащ, сам садится поверх, снимает следом штаны. Кожа у него белая и гладкая, без единого шрама. Он становится на четвереньки, просовывает ладонь меж расставленных ног, прогибается в пояснице. Напряжено перекатываются гладкие мускулы на спине.
- Твою мать, Какузу, давай быстрее!
Хидан подставляет свой поджарый зад. Какузу опускает руки на его бока, сжимает пальцами бледную кожу — кажется, будто под ними остаются серые отметины, но это всего лишь иллюзия. Ровный ряд позвонков, взмокший затылок, шея блестит от пота. Плоский медальон на серебряной цепочке болтается в такт движениям, Хидан шипит сквозь зубы. Какузу не собирается давать ему поблажек — и в этот раз их желания полностью совпадают. Когда член до предела входит в узкий и тесный зад, Хидан кричит от переполняющей его боли и удовольствия.
- Твою ж мать! - он утыкается лбом в смятые простыни, начинает дрочить себе свободной рукой, и, наконец достигнув разрядки, вздрагивает всем телом.
Какузу тяжело дышит. Смотрит на бледную поясницу, на стекающую по ляжкам Хидана мутную влагу и чувствует в наступившей внезапно тишине странное успокоение.
Земля разбухает от дождя, покрывается рытвинами, напоминающими болезненную рану, с которой ободрали только-только запекшуюся корку.
Хидан с Какузу месят ногами грязь, перебираясь из одного конца Амегакуре в другой. На одном из верхних этажей центральной башни, среди множества выпростанных из ее металлического тела отростков, Какузу на мгновенье замечает человеческую фигуру. Заметив, опускает взгляд и продолжает идти.
- Эй, Какузу, погода сегодня так себе, - кривит губы в усмешке Хидан.
Какузу обещает себе, что завтра они во что бы то ни стало выберутся на сушу.
ele_alvare, спасибо
это было очень... мм, в жанре критического реализма, но без перегибов. мне понравилось)