NeruBobovai | Полдень для двоих

[NeruBobovai]

Название: Полдень для двоих
Автор: NeruBobovai
Бета: Luminosus
Персонажи: Итачи и Саске
Рейтинг: G
Жанр: ваншот
Дисклеймер: Герои принадлежат Кишимото.
От автора: На заявку «Итачи/Саске A- (рейтинг не высокий) ромашки и очки.»


Почва комковатая, неровная, но Итачи уверенно движется вперед, лишь слегка касаясь пальцами локтя брата – чтобы не потерять направление. Трава и мелкий кустарник цепляются за ноги, пытаясь удержать, запахи сухой земли, полуденного солнца и травяного сока кружат голову. В траве пищат мелкие птахи, шуршат невидимые обитатели, кузнечик оглушительно трещит, а Саске ведет его все дальше и дальше, пока внезапно не останавливается и тянет присесть.
- Помнишь? В детстве ты часто приходил сюда тренироваться.
- Возможно, - Итачи не помнит. Слепые глаза не видят окружающее, а детская память не хранит запахи и ощущения. Он протягивает руку и бездумно срывает какую-то травинку. Горьковатый сок на пальцах, хрупкое кружево листьев и мягкие нежные лепестки. Ромашка.
- Иногда я увязывался за тобой, - Саске осторожно снимает тяжелые очки, аккуратно складывает и запихивает их в карман брюк. Не потерять бы! А то хороши они будут – двое слепцов за 5 миль от Конохи. – Чтобы я не мешал тебе, ты просил меня найти ромашку с красной сердцевинкой. Помнишь? Ты обещал, если я ее найду, ты проведешь со мной весь день, только со мной – и мы будем играть, во что я захочу.
- Я помню, - Итачи усмехается, вспоминая, как в детстве часто отваживал младшего при помощи подобных «миссий». Малыш никогда не спорил и покорно пытался найти красную ромашку или поймать кузнечика с желтыми крылышками, пока Итачи спокойно тренировался. Саске никогда не находил искомое, но с детским упрямством продолжал поиски, в надежде, что успешно выполненное задание вернет ему внимание брата. – Ты привел нас сюда за воспоминаниями?
- Нет. За исполнением обещания.
- Ты нашел ее?
- Она в твоих руках.
- Красная сердцевинка?
- Я не знаю. И ты не знаешь. Мы потеряли наши цвета в погоне за силой. Но ты можешь представить. Какого она цвета, брат?
Итачи улыбается. Откидывается на спину, вертя ромашку в руке. Невидимое солнце заливает лицо, грудь, проникая теплом до самого сердца.
- Красного.
- И ты проведешь со мной весь день? – Саске победно улыбается и тоже ложится на спину рядом с братом. Примятая трава одуряюще пахнет, ромашки склоняют венчики, качаются у самого лица – белые облачка без капли красного. Солнце на выцветшем небе тоже кажется ромашкой.
- Проведу, - отвечает Итачи, поворачиваясь к Саске. Касается нежной плотью цветка лица младшего брата. – Во что будем играть, братишка?

@темы: драбблы, джен, лист, авторский

---

NeruBobovai | Массаж

[NeruBobovai]

Название: Массаж.
Автор: NeruBobovai
Бета: Luminosus
Пейринг: Тоби/Дейдара
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор
Дисклеймер: Герои принадлежат Кишимото.
От автора: написано на третий тур мини-феста, на заявку: «Тоби, Дейдара. "Семпай, я знаю хорошее средство для расслабления. Массаж."»


— Семпай, сегодня в городе ярмарка. Давайте сходим!
— Нет.
— Семпай, Вы собираетесь весь вечер просидеть в гостинице?
— …
— Семпай!
— Да!
— Семпай, Вы отчего такой сердитый?
— …
— Неужели переживаете, что эти коноховцы побили Вас?
— Они не побили меня! И я не переживаю!
— А может, Вы до сих пор сердитесь, что Итачи так легко победил Вас?
— Легко?! Меня?! Да мое искусство...
— А может, у Вас творческий кризис? Говорят, это как импотенция, только...
— Что?! У-у-у-у-убью!
— А-а-а-а-а, Лидер не велел Вам убивать Тоби! Лидер сказал...
— Я знаю, что он сказал!
— Тоби только...
— Заткнись уже!
— Семпай, Вы не должны гневаться на Тоби! Тоби — хороший мальчик!
— Когда же ты замолчишь?!
— Тоби молчит, когда спит.
— Так иди спать!
— Тоби сейчас не хочет спать. А Вам, семпай, надо расслабиться.
— Я расслаблюсь, когда ты замолчишь.
— Семпай, я знаю хорошее средство для расслабления. Массаж.
— Ты хочешь сделать мне массаж?
— Нет-нет, семпай! Вы можете сделать массаж мне.
— Я?!
— Ну да! У вас вон и язычки на ладонях есть.
— Причем тут мои рты на ладонях?
— Язычки, губки. Очень способствуют расслаблению.
— Я не собираюсь делать тебе массаж, придурок!
— Когда Тоби делают массаж, он молчит. Тоби — очень чувствительный мальчик!
— Все равно.
— Ну как хотите. Хотя говорят, это очень приятно. А Вы делали кому-нибудь массаж?
— …
— А у Вас рты только на ладонях? А Вы, когда моетесь, облизываете себя?
— !!!
— А правда, что Сасори-сама зашил вам рот на груди из-за того, что...
— Все, хватит, раздевайся! Будет тебе массаж.
— С язычками и губками?
— Да, только молчи!
— Конечно, семпай, Тоби будет молчать. Тоби — послушный мальчик.

@темы: акацуки, humour, авторский

---

Хэлтья | Ещё один летний день

[Хэлтья]

Автор:  Хэлтья
Название: Ещё один летний день
Персонажи: Наруто, Саске, эпизодически – Кушина, Минато, Сакура и пр.
Рейтинг: G
Жанр: встречается и юмор, и ангст
Предупреждения: АУ (Минато и Кушина живы, клан Учиха жив), ООС в связи с этим
Дисклеймер: Наруто мне не принадлежит, и ему повезло!
Примечания: Маму Сакуры здесь зовут Харуно Ханако. Если имя есть в каноне, пожалуйста, скажите мне об этом Ещё – чтобы не плодить лишних сносок – у Саске день рождения 23 июля. Пригодится))
Спасибо несравненной Леориэль за "внимательное чтение" и поддержку, а так же дорогой Leponier за помощь и классные обсуждения

Минато провожал их рано утром, стоя на пороге и мучительно зевая, с зубной щёткой в руках – недостаточно проснулся, чтобы вспомнить, что с ней делать. Он сонно прикрыл глаза, целуя Кушину в щеку, и привычно уклонился от любящего тычка в солнечное сплетение. Наруто широко улыбнулся, махнул рукой – «Пока, пап» - и сын с матерью бодро вышли на улицу, оставив Хокаге-сама разбираться с недосыпом и зубной щёткой.
Раннее солнце успело разогнать ночную темноту, но в воздухе ещё осталась ясная свежесть. Небо, синее и далёкое, обещало жаркий день, но сейчас, в утреннюю прохладу, Коноха спала за закрытыми дверьми и окнами, и только бодрые птицы щебетали над пустыми дорожками.
- Ыххх, как хорошо-то, - потянулась Кушина. Наруто кивнул и тоже вытянулся во весь рост, привстав на цыпочки. Он давно избавился от привычки «никогда и ни за что не делать то же самое, что Узумаки Кушина, потому что они ведь наверняка сделают это одинаково». Узумаки Кушина делала слишком много вещей, которые сам Наруто считал хорошими и правильными – так зачем лишаться удовольствия?
«Нужно реагировать естественно», - напомнил себе Наруто.
- Рамен? – спросил он, улыбаясь ещё шире.
- Рамен! – бодро подтвердила Кушина, радостно подпрыгнула и резко ускорила шаг. Её волосы развевались, словно паруса, а тяжёлый рюкзак, собранный для долгой миссии, казался легче пёрышка. Вся она – от алой макушки до чёрных сандалий на толстой подошве – просто дышала энергией и свободой. – Рамен-рамен-рамен! И желательно не один.
- Давай вещи понесу? – предложил Наруто.
- Обойдёшься. Твоя мама – джонин для специальных поручений, а не домашняя клуша, и, разумеется, в состоянии понести свои вещи!
- Как скажешь, как скажешь, - Наруто шутливо поднял руки, уворачивась от материнского тычка.
- Подхалим, - припечатала Кушина.
- Тиран!
- Папочкин сынок!
- Деспот!
- Я добегу до Ичираку быстрее!
- Три-два-один!
…Они ворвались в любимую раменную одновременно, довольные и чуть запыхавшиеся. Владелец улыбнулся, уже держа наготове две огромные тарелки для своих самых преданных посетителей. Кушина скинула рюкзак на пол, с удовольствием устроилась на высоком стуле и привычно откинула волосы за спину. Наруто уселся рядом, в пол-оборота к ней, и довольно прищурился.
«Вести себя естественно. Как ни в чем не бывало». С мамой это было даже просто – не обманывать, но играть.
- А теперь можешь мне рассказать. Сколько рёбер ты сломала папе, и как ему удалось так быстро вылечиться?
- Не понимаю, о чем ты, - Кушина задействовала свой особый, совершенное невинный взгляд: о чём это вы говорите? Наруто передразнил её, наивно округлив глаза – и чуть не слетел со стула, не успев увернуться от подзатыльника.
Когда ему было лет десять, он начал строить планы набега на тайники отца с оружием, а Кушина внезапно вернулась к манере поведения, весьма запомнившейся шиноби её поколения: перестала, по её словам, «строить из себя благообразную мамашу». («Будто, - слышал Наруто ворчанье грозных старух у фонтана, - она хоть когда-то не вела себя, как пожелает!»). На любые замечания Кушина, скрестив руки на груди, задирала нос и отвечала:
«У меня сын-подросток! У меня все основания вести себя как его ровесница!»
Для десятилетнего (равно как и пятнадцатилетнего) мальчишки Кушина была слишком… опытной. Наруто никогда не расстраивал маму честным признанием, что ни один мальчишка его возраста не отважится на такие же смелые и изощрённые выходки, как лучше-забыть-сколько-летний джонин и жена Хокаге.
- Миссия! – напомнил он, не давая сбить себя с толку. - У тебя уже года два не было таких долгих миссий! В прошлый раз папа неделю отлёживался в больнице.
- Наруто, - строго взглянула на него Кушина, - мамочка совершенствуется. Теперь она куда лучше знает, как сделать папочке больно, не давая ему потом расслабиться на больничном.
- Это клановое дзюцу или как? – Наруто подпер щёку кулаком.
- Клановое, - кивнула Кушина. - Передается от одной Узумаки к другой. Ты пролетаешь, сынуля, - она довольно облизнулась, заполучив дымящуюся тарелку рамена с мисо. – О, спасибо! Итадакимас!..
Довольный голос Наруто вторил ей, и они – привычно, радостно и совершенно одинаково – принялись за уничтожение первой порции, а владелец Ичираку смотрел на них с удовольствием и частичкой профессиональной гордости.
Привык.
Про Наруто и Кушину говорили: «Двойной Узумаки, взболтать, но не смешивать». Ещё говорили: «Где объявится один – жди одну проблему, где оба – пять». Говорили… в общем, слухами деревня кормится, даже Наруто не слышал их всё. Кушина всегда делано оскорблялась и долго пыталась любыми способами выбить дурь из шиноби и болтливых гражданских, но присказка распространилась незаметно и молниеносно, словно зараза. Бойкая жена Хокаге была вынуждена смириться. Наруто до сих пор не считал нужным признаться, что автором большинства был он, а Саске помогал их запускать.
При мысли о Саске его улыбка чуть было не исчезла, и он с усилием сжал палочки, сосредоточившись на вкусе рамена. О Саске он подумает позже.
Это была их с Кушиной традиция: Наруто всегда провожал маму на миссии, она угощала его завтраком, и они легкомысленно шутили, будто элитный джонин идёт за покупками в соседний гипермаркет. На этот раз Наруто увидел свиток с миссией, прокравшись накануне вечером в родительский кабинет. Задание не выглядело опасным, и он надеялся, что увидит маму через месяц или два.
Сейчас он думал, отстранённо уничтожая рамен, что может быть… только может быть… папа отправил маму на миссию не только потому, что требовалось вмешательство опытного джонина.
Вести себя естественно – означает говорить. Безостановочно. Это у Наруто получалось превосходно.
- Надеешься пополнить свою коллекцию в Камне? – спросил он, пока им готовили следующую порцию.
- А как же! Твой придурочный крёстный привез оттуда пару занятных штук, так что, надеюсь, у них ещё есть, - Кушина предвкушающее усмехнулась. Наруто фыркнул: её коллекции холодного оружия позавидовал бы и клан Тен-Тен. А после того, как он с детства насмотрелся «игрушек мамы», пыточные подвалы Ибики не сильно его удивили.
Когда оба наелись до отвала – а это значило много, целую гору, отменного рамена – Кушина заплатила, и они вышли на залитую солнцем улицу.
Коноха оживала, медленно просыпалась. Мимо прошли двое гражданских, неся куда-то большой мешок и активно обсуждая прошедшую накануне пьянку. В соседнем доме открылось окно, и оттуда выглянула девочка лет семи, зевая и яростно тря глаза. Кушина помахала ей, и девочка помахала в ответ – а потом, услышав строгий голос матери, скрылась в квартире. Наруто улыбался, щурясь на солнце, шагал в ногу с мамой и слушал лавину её наставлений. Кушина обещала запытать их с отцом до смерти, если вернётся в захламлённую квартиру, которую придётся ещё неделю приводить в порядок.
Мама была лучшей в мире. Но уж очень пугающей.
Они остановились у ворот, и Кушина вдруг разом растеряла свой задор. Она взлохматила волосы Наруто, а он широко улыбнулся и быстро обнял её, проведя рукой по длинным алым волосам. На мгновение ему показалось, что он вернулся в детство, когда ото всех проблем можно было спрятаться за штаниной мамы и её увесистыми кулаками, а в жизни не бывало пасмурных дней. Когда-то Кушина обнимала его так после того, как спасла от врагов деревни, или вручая на день рождения первый кунай, или… Наруто поразило, насколько остро ему было необходимо почувствовать это сейчас, хоть на мгновение. Почти сразу он устыдился глупых детских мыслей и отстранился.
Ему пятнадцать лет и он шиноби. Уже чунин. Он точно не собирается поддаваться каким-то там глупым страхам и прятаться за мамочку, как ребёнок.
Его улыбка была такой широкой, что казалось, ещё немного – и лицо треснет. Кушина улыбалась точно так же.
- Бывай, сын.
- Пока, мам. Сувенир привези.
- Обязательно!
Она кивнула и, больше не медля, отправилась в путь.
Улыбка Наруто гасла медленно, словно лампочка, у которой уменьшали мощность. Когда он взлетел на крышу соседнего дома и помчался к восточным воротам, его лицо было серьёзно, а от утреннего веселья не осталось и следа.

*

У них с Саске было своё место – полянка размером в пяток шагов, под густыми ветвями старого клёна. Его кора была испещрена старыми шрамами, словно хроника их истории: здесь они метали кунаи, прибив к стволу листок с мишенью, здесь учились контролю чакры, взбегая по стволу дерева и делая засечки лезвием. Когда-то Саске случайно опалил Катоном нижнюю ветку, и теперь она чернела безжизненным скелетом. Когда-то Наруто, выпустив слишком много чакры, выжег в стволе огромное дупло.
Здесь отец учил его печатям, которые не давались до сих пор, и сейчас на каждом дереве красовался знак беззвучия. Забавно: крошечная полянка в глухом лесу была защищена не хуже, чем кабинет Хокаге. Тогда, в детстве, играя в шпионов и заговорщиков или строя коварные планы по получению поста Хокаге, он не мог представить, что когда-нибудь будет сидеть на поваленном дереве и обсуждать с Саске что-то по-настоящему серьёзное. Вернее, двое мальчишек только об этом и мечтали – и сейчас мечта горчила, словно чай с избытком лимонного сока от не знающей меры Кушины.
Саске уже ждал его, мрачно ссутулившись на низкой ветке. Завидев Наруто, он бесшумно спрыгнул в листву и приветствовал его кивком. Наруто коротко махнул рукой в ответ. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, напряжённые, будто два шиноби перед боем – ждали, кто же сделает первый удар. Заговорит.
Наруто подумал, что за каких-то два дня взгляд Саске стал непривычно тяжёлым и чёрным. Он был бледнее обычного, кожа плотно обтянула скулы, а волосы падали на нахмуренные брови. Что-то подсказывало Наруто, что эта настороженность уже давно не сходила с лица Саске.
- Здоро́во, - наконец, сказал он, подражая беззаботному приветствию Какаши.
Саске снова кивнул. Он шагнул к поваленному дереву рядом с клёном и медленно, словно бы пытаясь отсрочить разговор, опустился на него. Наруто устроился рядом, скрестив ноги, и спиной опёрся о сухой ствол.
Между ними снова повисла тишина, поглощённая лесом: ветер шелестел листьями в вышине, соседнее дерево долбил клювом дятел, а птицы звонко щебетали в густой зелени. Гудящая стрекоза пролетела мимо них и скрылась в шуршащей листве.
Это случилось два дня назад.

*

Всё началось с того, что Наруто просто заносил отцу еду, по случайности оказавшись дома во время обеда, а Кушина по такой же случайности решила что-нибудь приготовить. Стража на входе в башню пропустила сына Хокаге, но дверь в кабинет была закрыта, а до встречи с Сакурой и Саске оставалось всего десяток минут. Наруто прошмыгнул мимо охранников на следующий этаж, где Кушина когда-то показала ему единственную брешь в защитных печатях Хокаге, и был шанс хоть что-то расслышать.
Так это и началось.
Наруто не нужны были секреты S-класса (хотя, конечно, раньше он никогда не отказался бы узнать дюжину-другую). Он хотел всего лишь убедиться, что никто в кабинете будет не против, если он тихонечко вломится внутрь и оставит на крае стола упаковку с едой.
- …поэтому Шисуи придётся убить.
Наруто замер, услышав голос Итачи, как всегда невозмутимый и холодный. Шисуи? Учиха Шисуи? Который друг Итачи, нет?
Убить?!
Итачи продолжал:
- Без его глаз я не смогу получить Мангекё, и тогда он не поверит моим словам.
- Нужен именно Шисуи? - голос отца.
- Да, Хокаге-сама. Глаза лучшего друга.
Ошарашенный Наруто вдруг понял, Минато совершенно не удивлён. Минато говорил отстранённо, словно на совещаниях со старейшинами или официальных приемах. Безлико.
- С этим ожидаются проблемы?
Наруто достаточно хорошо знал отца, чтобы понять: они не шутят, и это не какой-нибудь дурацкий розыгрыш или представление на публику. Гендзюцу?
- Нет, Хокаге-сама, - в холодном голосе послышалось удивление. – Он ничего не подозревает и даст заманить себя в ловушку. Шисуи считает, что держит меня под контролем.
- Как далеко ты собираешься зайти, Итачи?
Наруто затаил дыхание. Он не мог видеть, что происходит в кабинете, но знал, что отец сидит за своим массивным столом, соединив кончики пальцев, а Итачи стоит перед ним – тонкая фигура в форме АНБУ, прямая и бесстрастная, как скала. Он не мог поверить, что это происходит на самом деле.
«Кай», - шепнул он, пытаясь развеять гендзюцу.
Наруто никогда не был мастером иллюзий, в отличие от Итачи. Или отца.
- Внешний фактор усложняет ситуацию. Но если потребуется уничтожить клан, я это сделаю, - сказал Итачи. Через секунду – Наруто показалось, что Хокаге кивнул – он продолжил: - Это наиболее разумный выход. Или Коноха, которую мы знаем, исчезнет. Начнется война. Вы сами об этом говорили, Хокаге-сама.
«Коноха… исчезнет?» - беззвучно повторил Наруто, неверяще глядя себе под ноги. Его руки всё ещё сжимали упаковку с обедом от Кушины, и он, забыв про свою посылку, чуть не уронил её на пол.
«А Саске знает?» - вспыхнула внезапная мысль.
- Хорошо. Жду твоего доклада завтра, Итачи, - сказал Минато, и тут же последовал бесстрастный ответ:
- Да, Хокаге-сама.
Наруто беззвучно перевел дыхание, прижимая мокрую от потных ладоней упаковку к груди. Солнце светило из окна настырно и зло, в кабинете Хокаге скрипнула закрывшаяся дверь.
Наруто не знал, послышалось ему или нет – но сразу после того, как Итачи ушел, его отец тяжело вздохнул.
И стало тихо.
«Саске… я должен поговорить с Саске!» - пронеслось в голове, и он, забыв про всё остальное, кинулся на тренировочную площадку.
В глубине души Наруто мечтал услышать, что всё это – просто чушь и глупый розыгрыш, придуманный тем же Саске, например. Хотя он прекрасно знал, что кто угодно, только не Итачи, станет устраивать такие глупые розыгрыши.

*

- Я говорил с Итачи, - глухо сказал Саске. У него был хриплый голос, словно он давно ни с кем не разговаривал, и Наруто мельком подумал, что, вероятно, так оно и есть.
Он нахмурился:
- Сдал меня, да?
- Я задавал общие вопросы, - сухо уточнил Саске.
- А. Извини.
- Кто-то же должен будет вытащить меня из тюрьмы, - добавил Саске, и его голос прозвучал слишком серьёзно для шутки. Наруто хотел съязвить по этому поводу, но передумал – сейчас явно не время.
- Мой отец не станет… - он осёкся.
- А мой даже не думал о предательстве деревни, - Саске саркастично скривил губы. Он вытащил из чехла на бедре кунай и принялся бездумно вертеть его в руках.
- Сюрприз тебе ко дню рождения, - хихикнул Наруто.
Саске ухмыльнулся, в чёрных глазах мелькнул весёлый огонек – и пропал.
Наруто вздохнул.
- Ты узнал что-нибудь про это Мангекэ?
- Мангекё, - поправил Саске и покачал головой. – Ни разу не встречал упоминаний о нём. Ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о высшем додзюцу Учиха.
- А Итачи?..
- Я не стал рисковать.
- А кем может быть человек со стороны? Шпион? Поставщик? – Наруто провёл рукой по шее, взъерошив волосы на затылке – задумался. Саске досадливо мотнул головой: «Не знаю».
В голову лезли глупые мысли и совершенно ничего, что могло бы помочь. Даже шиноби в детстве учат, что подслушивать нехорошо, а Кушина говорила, что нехорошо подслушивать так, чтобы тебя поймали. Наруто редко слушался кого-либо, только вот с тех пор, как он случайно услышал разговор отца и Итачи, всё пошло наперекосяк. Он никогда столько не думал, как в эти два дня.
Очевидно, Саске тоже.
- Надо что-то делать, - пробормотал Наруто, сжимая руки в кулаки. Земля попадала под ногти, а влажная трава сминалась в его ладонях, выдираемая с корнем.
- Что? – взгляд Саске снова стал тяжёлым. Наруто отвёл глаза, поневоле гадая, как сейчас выглядит он сам. Когда он вернётся в деревню, то снова будет улыбаться и шутить, и в этой мысли было что-то успокаивающее.
- О чем ты говорил с Итачи? - спросил Наруто. Саске дёрнул плечом и неохотно ответил:
- О будущем назначении, в основном. О клановых техниках. Задавал неопределенные вопросы, и Итачи решил, что я пытаюсь вытребовать себе миссии посложнее.
- Ха, тебе удалось его провести?
- Удалось, - улыбка Саске была тенью его обычной самодовольной усмешки, но это уже показалось Наруто личным достижением. – Итачи завёл нравоучительную речь, как обычно, – Наруто кивнул, вполне знакомый с нравоучительными речами Итачи. Они были коротки, но доставали до печёнок. – А потом я сказал, что, на мой взгляд, клан готовится к чему-то и спросил – к чему.
- Ты рассчитывал, он что-то расскажет? – удивился Наруто.
Саске невесело хмыкнул и ядовито ответил:
- Он сказал, что это не моё дело. Чтобы я забыл и не совал свой нос куда не надо.
В его голосе слышалось торжество. Наруто никак не мог понять, что доказывает очередное «не суйтесь, дети» от важного Учихи Итачи, капитана АНБУ.
- Ну и что с того? – нахмурился он.
- Да в любом случае он должен был меня высмеять и развеять любые подозрения! – воскликнул Саске, вскакивая с дерева. – Не понимаешь? То, как он ответил, означает, что за этим действительно что-то есть, и что-то серьёзное.
Наруто следил, как друг меряет шагами поляну.
- А ты?
- Я вцепился в него и потребовал объяснений. Он уже понял, что совершил ошибку. Сказал, что я не пострадаю, если только буду делать то, что он мне говорит, – Саске остановился, сжав кулаки, и яростно посмотрел на Наруто: - Он что, думает это всё, что меня заботит? Что я не пострадаю?! Ублюдок.
Наруто пожал плечами. «Тоже мне новость», - хотел сказать он, но промолчал.
- Итачи хотя бы намекнул, сколько у нас времени? – спросил Наруто вместо этого.
- Разумеется, нет, - язвительно ответил Саске. - Просто отшвырнул меня с дороги и пообещал, что свяжет и запрёт в какой-нибудь пещере, если проболтаюсь или начну лезть не в свои дела, - он потёр плечо. Видимо, разговор с братом прошёл куда более трудно, чем младший Учиха пытался показать.
- А он слов на ветер не бросает, - мрачно заметил Наруто, справедливо подозревая, что в случае чего в пещере будут заперты они оба. С полного согласия Минато: отец тоже не захочет, чтобы он участвовал в чём-либо.
Надо было решать что-то, здесь и сейчас. В деревне их постоянно окружали шиноби, способные угадать эмоции по едва заметному движению. Если бы отец пригляделся к нему повнимательнее, то наверняка бы заподозрил что-то, если бы Какаши меньше читал джирайину «Ича-ича» и имел повод что-то подозревать – они бы уже сидели под замком как нежелательные свидетели. Они с Саске назывались «утечкой информации». Наруто, сын Хокаге, прекрасно знал, как её затыкают.
Он отказывался думать о них с Саске как о потенциальных врагах деревни. Отказывался думать о семье Саске как о потенциальных предателях. Отказывался…
Слова повисли в утреннем воздухе, тяжёлые, словно занесённый топор. Саске молчал, плотно сжав губы, а Наруто хотелось схватить его за грудки и потрясти, треснуть головой о дерево, повалить на землю, ударить – что угодно, лишь бы он не сидел с мрачной мёртвой рожей, а думал и искал выход.
Может, Саске и искал выход, но что-то было не похоже.
Наруто вот выхода не видел.
- Но не все же виновны в предательстве, - рассудительно начал он. – Твоя мама вряд ли в нём участвует, а? Или… кузены, нашего возраста и младше. Дети.
- Ты предлагаешь вырезать половину клана и жить дальше счастливо? – резко вскинулся Саске. – Это моя семья, Наруто! Мой клан! И они хотят просто его уничтожить!
- А твой клан, - резко ответил Наруто, - хочет убить моих родителей!
Саске глубоко и шумно вздохнул, Наруто отвёл взгляд, скрестив руки на груди. По оранжевому рукаву полз муравей, и он наблюдал, как тот упорно взбирается по складкам. В конце концов, Наруто поднёс руку к травинке, аккуратно ссаживая муравья на широкий стебель. Саске следил за ним – на бледном застывшем лице жили лишь чёрные глаза.
Это всё было неправильно. Совершенно неправильно.
- Саске, - позвал Наруто, низко и решительно. – Мы в одной команде. Ты мой лучший друг. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Ведь так? – и в этом «ведь так» было больше силы, чем в иных приказах Хокаге.
Саске поднялся, и Наруто протянул ему руку. Долгие мгновения между ними звучали лишь шелест травы, шёпот листьев и птичий щебет. На ярко-синем небе появились облака. Саске молчал и целую вечность смотрел на Наруто нечитаемо-чёрным взглядом, а потом протянул руку, медленно, словно к ней был прицеплен груз весом в тонну, и вложил её в ладонь Наруто.
Тот крепко сжал холодные пальцы и выпрямился, отряхивая оранжевые штаны.
- Думаешь, Какаши-сенсей задержится как обычно? – спросил Наруто, но голосу его не хватало обычной жизнерадостности.
- Понятия не имею. Но в Ичираку мы не успеем, обломись, - подначил Саске голосом мёртвым, как у трупа.
- Ублюдок.
- Идиот.
Они вышли из поляны, где действовали печати беззвучия.

*

Жара наступала, разрушая последние бастионы прохлады. Тени становились всё короче, а улицы – оживлённее, солнце пекло камни дорог и черепичные крыши. Девушки за прилавками обмахивались веерами и газетами, а шиноби использовали навыки работы с чакрой не по назначению. Только дети радовались – с самого утра убежали к реке на целый день. Наруто купил по дороге два яблока и тут же вгрызся в сочный бок одного, бросив второе через плечо Саске. Тот ловко поймал его и поблагодарил коротким «хн».
Встречаться с Какаши-сенсеем ни одному, ни другому категорически не хотелось.
Комнада номер семь собиралась вместе всё реже, и всё реже тренировалась с учителем-джонином: чаще всего обходились спаррингами с другими командами или друг с другом. Сложные техники отрабатывались в секретном углу подальше от чужих глаз, чтобы вероятный противник не узнал, как сказала бы Цунадэ, припрятанный в рукаве туз или просто не помер со смеху, увидев первые попытки. Наруто считал, что в жизни всегда должно быть место сюрпризу, и куда больше ему хотелось удивить друга, обрушив на его голову новую технику, чем отрабатывать её вместе.
Сегодняшний день был особенным.
Сакура уже ждала их: устроилась, скрестив ноги, в траве под тенью дерева и читала очередную книгу. Наверное, что-то по медицине и контролю чакры: она озадаченно хмурила брови и покусывала костяшку указательного пальца, а потом вдруг совершенно нарутовским жестом взъерошила волосы на затылке.
- Сакура-чааан! – радостно крикнул Наруто, махая ей. – Утречка!
Сакура мгновенно выпрямилась, невозмутимо поправила волосы и сунула книгу подмышку.
- Привет, Наруто, Саске, - она улыбнулась. Наруто пришло в голову, что ещё пару-тройку лет назад она бы здорово разъярилась (почему-то на него) за то, что они застали её в столь неподходящий момент. Но теперь они – команда.
Сказать Сакуре? Это значит – впутать её в это. Чтобы её мир тоже раскололся на два лагеря, его и Саске. Сакура – их друг, член Команды номер Семь. Она имеет право знать. Но…
- Что за книжка? Что-то из Джирайиного? – подначил Наруто, пытаясь посмотреть на обложку.
- Пожалуйста, просвещайся, - Сакура треснула его томиком по голове, и Наруто оценил совершенно не иллюзорный вес знаний.
- «Смещение потоков чакры при ранениях среднего уровня. Практическое и теоретическое пособие», - прочитал он и скривился. – Сакура-чан, ты сильно умная. Ты пугаешь меня почти как мама.
Это был лучший комплимент: куноичи гордо выпрямилась. Выше Кушины на пьедестале была только Цунадэ, одна из великой Троицы и наставница Сакуры.
Саске отобрал у них увесистую книгу и перелистнул несколько страниц, потом вздёрнул бровь и, явно найдя что-то для себя интересное, уселся в корнях дерева.
- Ты же не против, да, - сказал он скорее утвердительно, чем спрашивая разрешения.
- Всё, скажи книжке «пока», - хмыкнул Наруто, и Сакура закатила глаза. – Может, мы с тобой тем временем…
- Даже не думай. Когда в прошлый раз ты уломал меня сходить в Ичираку, мы пропустили назначение миссий!
- Да Хокаге всё равно не разозлился!
- На тебя!
- На тебя! Я-то потом домой пришёл, - Наруто широко ухмыльнулся, глядя, как смеётся Сакура.
От её смеха сердце больно сжималось: Сакура могла улыбаться коварно или кокетливо, врагам выдавала боевой оскал, от которого бросало в дрожь, у неё была дежурная вежливая улыбочка, идеальная и благочестивая, как нарисованная маска… но товарищам она улыбалась так. По-особому.
Он предаст эту улыбку – если расскажет? Или не расскажет? И о чём думает Саске, ублюдок скрытный?
- Может, перепихнёмся по-быстрому? – подмигнул Наруто Сакуре, и та, состроив грозную гримасу, многозначительно натянула чёрные перчатки. Она никогда не теряла надежду отучить его от пошлых шуток.
Улыбка Наруто стала шире - во время спарринга с Сакурой нет времени глупым мыслям.
Какаши-сенсей пришёл спустя час. Наруто на глаз оценил количество прочитанных страниц в последней «Ича-Ича» и пришел к выводу, что учитель-извращенец просто не смог оторваться от жаркой сцены в онсене на четверых. Наруто до сих пор – даже после того, как проиграл спор Джирайе и был посажен выправлять ошибки ещё не вышедшей рукописи – не мог понять, как Какаши-сенсей может читать эту скукоту днями напролёт.

*

Хокаге встретил их широкой улыбкой и лукавым взглядом. Наруто привычно завалился в кабинет, махнул рукой АНБУ, которые стояли по обе стороны двери, и громко заявил: «Привет, Хокаге-сама», отчего улыбка Минато стала чуть шире. Сакура и Саске склонили голову, здороваясь, Какаши коротко махнул рукой, и Минато ответил им дружелюбным кивком. Затем он наклонился вперёд, подпирая подбородок кулаком, и смерил троицу хитрым взглядом, под которым Сакура начала явственно ёжиться.
Добившись нужного драматизма, Хокаге выпрямился и кинул в них три зелёных свёртка со своего стола.
- Ловите, бестолочи.
Наруто первым поймал свой свёрток и громко завопил:
- Йей!!! Наконец-то! – после чего счастливо напялил на себя чунинский жилет. – Я крут, да? О да, я просто супер-крут!
- Не круче, чем Саске, Сакура, отряд джонинов и АНБУ, - заметил Минато.
Сакура застегнула молнию и украдкой бросила взгляд на открытые створки окна – в стекле было маленькое отражение. Саске невозмутимо накинул жилет и тут же начал проверять, удобно ли расположены карманы.
- Поверить не могу, что этот миг настал, - продолжил Хокаге в своей притворно-добродушной манере и тяжело вздохнул. – Нашу деревню ждут жуткие времена.
- Да не преувеличивай, пап, всё путем, - Наруто продолжал белозубо лыбиться и теперь демонстративно любовался Сакурой. Та грозила ему кулаком. Саске глубокомысленно изрек коронное «хн» и, когда внимание Хокаге переместилось на него, спросил:
- Для нас будут задания?
- Разумеется, - Минато расцвёл улыбкой. Наруто тут же насторожился.
- Тебе, - Хокаге щелчком пальца отправил свиток в сторону сына. – Тебе и тебе, - ещё два свитка Сакуре и Саске. - Развлекайтесь.
- Подменить Ируку-сенсея для тренировки Конохомару, Моэги и Удона?!
- Они много пропустили.
- Да знаю я, но это что, задание для чунина?! – взорвался Наруто.
- Ну не для генина же. Генин, обучающий учеников Академии – душераздирающее зрелище, - заметил Минато.
- Но я уже год с ними занимаюсь!
- А теперь будешь это делать официально, - Минато наслаждался представлением. Сын демонстративно насупился.
- Да нафиг такое официально, - буркнул он. Хокаге так же демонстративно не услышал.
- Сакура, Саске? У вас тоже претензии?
- Никаких претензий, Хокаге-сама, - ответила Сакура, улыбаясь, а Саске просто покачал головой.
- А что у тебя? – Наруто вытянул шею, пытаясь прочитать текст на её свитке. Сакура повернула его и довольно улыбнулась:
- Помочь в госпитале Цунаде-сама.
- Скукотаааа… Саске?
- Дежурство на воротах, - нехотя ответил тот.
- Ну вот, - разочарованно вздохнул Наруто. – Выходит, ничего не изменилось? Как были дурацкие миссии, так и остались. Причём такие же.
- Зато платят больше, - заметил Минато.
- Ну, это тоже… - согласился сын.
- Вы закончили жаловаться? Тогда выметайтесь вон, - так же жизнерадостно улыбаясь, сказал Хокаге. – Какаши, останься.
Наруто быстро взглянул на отца, молча кивнул и пошёл к выходу. Сакура и Саске, переглянувшись, последовали за ним. Наруто знал Минато лучше всех и всегда понимал, когда заканчиваются семейные шуточки. Им оставалось только рассчитывать на его чутьё в этом вопросе.
- Ладно, тогда я в Академию, - решительно объявил Наруто, пряча свиток в один из карманов новенького жилета. Не удержавшись, он провёл рукой по зелёной ткани и поправил стоячий ворот.
Саске посмотрел на него, задержав взгляд на мгновение дольше обычного, и Наруто кивнул едва заметно. Сакура, рассовывая по новым карманам содержимое сумки, ничего не заметила.

*

Наруто сидел на траве, скрестив ноги, и флегматично жевал бутерброд. Конохомару махал руками, листками с мишенями и кунаями – что, к сожалению, положительных результатов не давало. Пока дистанция в тридцать метров была для него пределом, и большая часть кунаев улетала в «молоко», теряясь в соседних кустах.
- Ску-ко-та! – яростно ругался Конохомару. Удон методично метал кунаи в нетронутый лист, Моэги ждала своей очереди. – Почему мы должны заниматься этой скукотой? Давайте кого-нибудь выследим лучше! Кунаи любой дурак может кидать!
Наруто поймал на лету выпавший листик салата и сунул его в рот.
- Воды? – предложила Моэги.
- Спасибо, - улыбнулся он.
- Наруто! Хватит есть! Научи нас чему-нибудь классному! Полезному! Как Ойроке!
- Сам придумай, - Наруто доел бутерброд и отряхнул крошки с колен. – Ладно, мелюзга. Покажу вам класс. Доставайте все мишени, которые у вас есть, и развешивайте.
- Все? – не понял Конохомару.
- Ага. Давайте-давайте. Где угодно на этой поляне.
- Вообще где угодно?
- Да!
Наруто улёгся на траву, подложив под затылок ладони. Пахло землей и цветами, солнце сквозь листву оставляло пятна тёплого света на узловатых корнях деревьев. Он закрыл глаза, слушая, как суетятся дети, и по звукам мысленно прикидывал расположение мишеней.
Угроза от клана Саске казалась такой же далёкой, как синее небо сквозь ветви деревьев. Наруто смотрел на небо, чуть прищурившись, и пытался поверить в скорую войну. Когда угроза будет такой же осязаемой, как камень рядом с его щекой, когда волна адреналина волной пройдёт по венам, такая же обжигающая, как чакра Лиса – тогда он придумает, найдёт способ.
Обязан.
Удон предложила прятать мишени за первой линией деревьев, чтобы в них невозможно было попасть прямым ударом. Вот же наивные.
Дети.
Но ведь они-то с Саске должны быть умнее? Наруто злился на себя: в последнее время ему казалось, что на самом деле он не так уж далеко ушёл от взбалмошного Конохомару. Но им с Саске пятнадцать лет, и они чунины, уже могут возглавить отряд генинов. Наруто мечтает когда-нибудь возглавить деревню.
Сыну Хокаге не нужно рассказывать, зачем нужны хантер-нины и что делают с предателями. А семья Саске – предатели.
Он перевернулся на бок, сгибая колени и подтягивая их к груди.
Чего ждет отец? Удобного времени? Проступка, за который он имеет право карать? Может, надеется, что Итачи сможет что-то изменить? Если нельзя спасти всех, то хоть помочь тем, кто невиновен... спрятать их...
- Эй, Наруто! Мы закончили! Давай, показывай!
Он быстро поднялся, с усилием улыбаясь. Беспокойные мысли ушли на задний план, когда Наруто окинул внимательным взглядом поляну. На деревьях белели листки с круглыми мишенями, кое-где неумело спрятанные корой и ветками. Некоторые листки были прикреплены с обратной стороны стволов – значит, модифицировать траекторию – и... Что, закопать никто не догадался? Жаль.
- Давайте ваши кунаи. Моих не хватит, - скомандовал Наруто.
- Лууузер, а если врагов много? – подначил его Конохомару, собирая по поляне своё оружие.
- Хорошего шиноби не количество спасает, - ухмыльнулся ему Наруто. Получив кунаи, он мимоходом проверил их баланс и зажал между пальцами.
Выпрямился.
На мгновенье он закрыл глаза, сосредотачиваясь. Мышцы привычно напряглись и бросили тело в полёт – первый кунай, второй, третий, пятый, десятый, перевернуться в воздухе, три на перенаправку, пятнадцатый, двадцать первый и… всё. Он бесшумно приземлился на траву, а на деревьях вокруг белые листы бумаги пронзили кунаи, прямо в круглое чернильное сердце.
- Клааас, - уважительно протянула троица генинов.
- А то, - согласился Наруто. – Сами научитесь.
- Что, научимся?
- Да конечно, - он уселся обратно на землю и сунул в зубы травинку. – Год-два после Академии, и не то уметь будете.
- Да! Тогда я точно тебя уделаю! – Конохомару воинственно закружился по поляне, едва не запнувшись о длинный шарф. Моэги и Удон с трудом вытаскивали кунаи из деревьев.
- Подрастёшь – увидим, - хмыкнул Наруто. – Работать, марш!
- Дааа, Наруто-сенсей!
Издеваются, поганцы.
Наруто снова прикрыл глаза, жуя травинку. На языке от неё оставался горький привкус. Предатели…
…Он близко познакомился с предателями деревни лет в пять. Мама отстояла своё право ходить на миссии, папа пропадал в башне Хокаге. Его-ребенка оставляли на провинившихся шиноби или достаточно храбрых гражданских, и именно такой была Мишино-сан. Наруто звал её (с разрешения) Ми-чан и страшно гордился, что уже может звать девушку на «чан». У неё были чёрные волосы и глаза, а от улыбки на щеках появлялись ямочки. Наруто играл с ней, ходил по магазинам и в лес. Ми-чан рассказывала про самые скучные вещи так, что невозможно было не слушать. Деревья выдавали им свой возраст количеством колец, пчела, покачивающаяся на ярком цветке, породила целый рассказ о том, как две принцессы пчёл соревновались в величине улья и что из этого вышло, а норка лисичек под корнями старого клёна у реки мигом превратилась в обитель кицунэ. Лисичек-оборотней Ми-чан предложила разоблачить, наблюдая за их повадками, а потом с сожалением признала: «Ну, значит не кицунэ, а обычные лисы. Отрицательный результат тоже результат!» Она исподволь учила читать следы и бесшумно красться, плавать и ловить рыбу. Наруто был страшно горд, поймав на ужин мелкую рыбешку со сверкающей на солнце чешуей! И разумеется, он совершенно не боялся, когда Ми-чан предложила ему погулять в лесу со своей подругой, которая почти всё время смотрела в землю и один лишь раз слабо ему улыбнулась, неумело и не по-настоящему. Он сразу должен был понять, что что-то не так – но не понял.
Потом, когда подруга Ми-чан оказалась предателем из соседней деревни, которой обещали неплохую цену за голову сына Хокаге, Наруто понял, что такое страх – дикий ужас, от которого подгибаются колени, а тело застывает, словно глыба льда. Когда подруга Ми-чан ласково обещала вырвать ему ногти, если он посмеет что-нибудь вытворить, любые мысли украсть кунай и сбежать покинули голову. Он ведь как-то поцарапал кожу под ногтём, когда пытался, как папа, почистить ногти кончиком куная… это было очень больно.
«Ну почему?!» – беззвучно плакал он, кусая губы от ужаса и злости на себя. Шиноби не должен бояться! Шиноби не должен плакать! Шиноби должен думать! Он должен… что-нибудь… придумать…
Из прокушенной губы потекла капелька крови, и в голову пришла идея, пробившись в заторможенное страхом сознание. Палец, который он прокусил до крови, почти не болел; Наруто заворожено следил, как срываются с него капли крови, падая на траву.
Кушина нашла сына по едва уловимым следам и перерезала горло страшной подруге Ми-чан одним мгновенным движением – а потом обняла Наруто так крепко, что он не мог вдохнуть, и прошептала, проводя рукой по его вздрагивающей спине:
- Какой же ты молодец, Наруто. Храбрец и умница. Мой сын.
Это звучало гордо. Очень гордо.
Наруто, плача уже от облегчения, гладил маму по теплым рыжим волосам и вдыхал знакомый запах железа и солнца. Рядом с ней он чувствовал себя невероятно счастливым и абсолютно защищённым. Так же, когда он обнимал маму сегодня утром, отправляя её на миссию. Так же, как больше всего на свете мечтал бы чувствовать себя сейчас.
Наруто знал предателей – и видел, что с ними случается. Ему снились в кошмарах злые глаза подруги Ми-чан и красный фонтан из её горла, когда тело упало на испачканную кровью траву.
Семья Саске – предатели.
Наруто знал, что Намикадзе Минато, улыбчивый Хокаге и лучший в мире папа, - всегда старается решить всё малой кровью, меньшим злом. Лучшим выбором из поганых. Только вот малая кровь не означает, что её совсем не будет – этому отец не раз учил его.
Предатели должны быть наказаны, таков закон. Семья Саске будет приговорена к смерти.
Наруто, резко выпрямляясь, сжал зубы: ерунда. Чушь. Мы что-нибудь придумаем.
Мы что-нибудь… обязательно… придумаем.
Потому что мы команда. Потому что мы семья.
- Эй, Наруто! А может, покажешь ещё раз? – пронзительно крикнул Конохомару, уже начав подбираться бросками к черному кругу в середине листа.
- Да-да, покажи, покажи, покажи! – воодушевленно попросили Удон и Моэги.
- Ладно, ладно, сейчас… - он поднялся с травы, отряхивая штаны, и расстегнул неудобный чунинский жилет. Высокий ворот непривычно упирался в скулу, новые непривычные карманы сбивали с толку. Наруто потянулся, улыбнулся воспитанникам и протянул руку:
- Давайте оружие, бестолочи, - любимое словечко отца оказалось на редкость прилипчивым.
В этот раз, как и в первый, каждый кунай вонзился в свое место – легко и чётко.

*

Ворота в квартал Учих сторожил Мирако. Они с Наруто были неплохо знакомы – часто стояли в карауле у ворот деревни, а потому уже успели обсудить все мыслимые и ряд немыслимых тем. Сейчас Мирако, явно страдающий от безделья, прицепился к букету жёлтых лилий, которые небрежно нёс Наруто. Несчастный букет был уже рассмотрен со всех сторон и проверен тремя различными техниками для обнаружения ловушек.
- Ты ещё откуси, пожуй, – предложил Наруто, пытаясь отобрать цветы обратно. – Вдруг яд?
- Не учи ученого, сам у меня жевать будешь, - ухмыльнулся Мирако, – для проверки. Ладно уж, чист.
- Медленно работаешь, - не преминул заметить Наруто. – Бабка Цунадэ быстрее отравление вылечит, чем ты яд найдёшь.
- Ты шагай, шагай, - напутствовал его Мирако и глумливо добавил напоследок: – Надеюсь, цветы Саске-куну понравятся!
- Надеюсь, жопе твоей кунай тоже понравится, – огрызнулся Наруто, обернувшись и сверкнув улыбкой.
За садом клана Учиха тщательно ухаживали. Солнце заливало аккуратные дорожки и ярко-зелёную траву, рядом с домом лениво покачивала ветками старая вишня. Когда Наруто подошёл к входной двери, она неожиданно открылась, и на пороге появилась Микото.
- Видела тебя из окна, - улыбнулась она. – Здравствуй, Наруто.
- Здравствуйте, Микото-сан. Как поживаете?
- Хорошо, - ответила Микото. – А ты?
Микото пропустила его в дом, и Наруто неожиданно подумал, что сюда не так-то просто попасть постороннему. Страж на воротах, ловушки, гендзюцу – и десятки тренированных шиноби, которые выполнят любой приказ главы клана.
Крепость в крепости. Особая территория.
Предателей.
- Лучше не бывает, - он сверкнул улыбкой и торжественно вручил ей букет жёлтых лилий, купленный в магазине у Ино. Микото рассмеялась и, зарывшись носом в цветы, неожиданно стала похожа на выпускницу Академии, едва-едва получившую чунина. Улыбка Наруто стала шире.
- Очень мило с твоей стороны, но не стоило беспокоиться, - Микото ласково взъерошила ему волосы, словно ребёнку.
- Какое беспокойство? С удовольствием бы дарил вам цветы каждый день. Только складывать будет некуда, - ухмыльнулся Наруто, откидывая чёлку со лба.
Кушина была лучшей на свете, но в детстве он любил Микото почти как маму. Она была ласковая, добрая и внимательная, к ней можно было прибегать с нерешающимися задачками, разбитыми коленками и просьбой дать ещё конфет. Где Кушина ограничивалась направляющим пинком по попе и вразумляющим подзатыльником, Микото внимательно выслушивала и предлагала помощь. Наруто никогда и ни за что не променял бы Кушину на кого-либо, даже на Микото, но это не мешало ему вовсю наслаждаться добротой мамы Саске. Благо, её вполне хватало на сына лучшей подруги.
Наруто смотрел ей в глаза и не мог не думать, участвует ли она в заговоре против его родителей. Против лучшей подруги. Против Хокаге.
- Хочешь чаю? Я приготовила данго для Итачи, порций много, а Саске всё равно не ест сладкое, - предложила она, плавно двигаясь к кухне. Цветы Микото поставила в оранжево-фиолетовую вазу, когда-то подаренную Кушиной.
- Нет, спасибо. Я к Саске, он у себя?
- Да, у себя, - Микото снова ему улыбнулась. – Оставайся на обед, Наруто.
- Всенепременно, - он шутливо раскланялся.
«Нет, - думал Наруто позже, шагая по длинному коридору. – Микото ни при чём. Фугаку – да, безусловно. Но Микото – ни за что».
Ему хотелось в это верить.
Когда Наруто вошёл в комнату, Саске поднял голову от свитка и коротко кивнул. Он сидел на кровати, поджав под себя одну ногу, и свет от окна падал на исписанную неровными строчками бумагу. Его взгляд был непроницаемо-чёрным, а лицо – бледнее обычного. Наруто отметил непривычный бардак на столе, чего Саске никогда себе не позволял. Чунинский жилет был небрежно свален вместе с остальной одеждой.
- Здааарова, - протянул он, плюхаясь на кровать рядом с Саске. Тот недовольно подвинулся. – Чего читаешь?
- Тебе не интересно, поверь, - усмехнулся Саске.
Наруто глянул на запутанные схемы.
- И правда, - согласился он.
Окно было раскрыто нараспашку, упираясь деревянной рамой о стену, и по комнате бродил летний ветер. С ним проникал запах трав и пыли, голос Мирако у ворот, приветствующий очередного знакомого. Наруто откинулся назад, удобно развалившись на Саскиной кровати, и сложил ноги на спинку его стула.
- Представляешь, отец поручил разбирать и классифицировать задания, - бодро сказал он. – Никогда не думал, что это так забавно. Правда, иногда становится скучно.
- Ты определись, - предложил Саске, - весело тебе или скучно.
Наруто по голосу услышал: насторожился. Понял.
- Да чего только не встречается. Я нашёл, откуда в Ичираку поставляют продукты! – продолжил он беззаботно.
- Гениально, - кисло заметил Саске. – Разумеется, всё остальное вылетело у тебя из головы.
- Что может сравниться с раменом? Всякие дурацкие встречи и какие-нибудь конвои – скукота. А рамен – это важно, - он наставительно поднял вверх палец.
Саске приподнял брови.
- Ты уже приносишь рамену жертвы как божеству, или ещё нет?
- Вся моя жизнь – жертва во имя его прославления! – с энтузиазмом откликнулся Наруто.
Они тоскливо переглянулись – разговаривать о заговоре в доме заговорщиков было необычайно глупо, но тянуть остальные темы оказалось так же приятно, как жевать резину. Новой информацией хотелось поделиться просто нестерпимо.
- Я нашёл дзюцу, которое может тебе подойти, - неожиданно сказал Саске, указывая своим свитком на стол. – Бери тот, с зелёным краем.
- Ага, спасибо, - Наруто с интересом раскрыл свиток и почти сразу жизнерадостно добавил: – Ничего не понимаю.
- Ну разумеется.
- Сам ты разумеется, - передразнил его Наруто. – Пошли ко мне после обеда. Покажешь.
- У меня миссия, - скучающим тоном возразил Саске.
- Ну, после миссии.
- Ты же не планировал воспользоваться тем, что моя мать окажет продовольственную помощь двум лентяям от кулинарии? – подозрительно спросил он.
- Да нет, конечно, какое там планировать? - широко улыбнулся Наруто. - Я только на это рассчитывал!
Саске поднялся, аккуратно свернул свиток и положил его на стол к остальным. Пожалуй, решил Наруто, они достаточно поговорили, чтобы случайный наблюдатель ничего не заметил. Саске, очевидно, тоже так решил.
- До обеда есть время. Пошли, потренируемся, - предложил он. Наруто тут же кивнул.
Знакомая тропинка вела их за пределы деревни. Учиха принадлежал большой квартал у западных ворот с крепкой стеной с защитными печатями и караулом, похожий на маленькую крепость. Часть территории за Конохой тоже считалась владениями клана – в лесной чаще прятались личные тренировочные площадки, склады, всё то, что Учиха не хотели хранить на виду. У них были свои поставщики продуктов и оружия, свои люди не только в полицейском участке, но и на большинстве административных должностей. Наруто только сейчас задумался, как много людей из клана Саске работают в деревне. Если они все последуют приказу главы клана…
Саске мотнул головой, указывая вглубь леса, и сделал знак: «Тихо!». Наруто кивнул:
«Понял».
Они бесшумно прыгали с ветки на ветку, выравнивая ток чакры, сливаясь с окружающим лесом. Наруто ненавидел выслеживать кого-то и скрываться: при блокировке чакры сердце стучало глухо, будто бы издали, а тело казалось неуклюжим, как марионетка кукловода на ниточках. Без чакры обоняние, зрение, слух ослаблялись чуть ли не на половину, а рефлексы…
Он едва не пропустил миг, когда Саске остановился на толстой ветке дерева, прямо над небольшой поляной. Наруто удивлённо взглянул на него, потом перевёл взгляд на огороженную площадку впереди.
Около двадцати изнурённых шиноби упражнялись, складывая длинные последовательности печатей.
Все были Учихами.
Наруто больше не приходилось следить за тем, чтобы оставаться незаметным, от удивления он застыл на месте, не дыша, не двигаясь. Саске бросил на него быстрый взгляд – убедиться, что друг всё видит.
«Отходим», - знаком показал Саске. Наруто в последний раз глянул на тренировочную площадку, где большая часть клана Учиха разучивала огненные техники под руководством старших. Он готов был поклясться, что на часть из них Хокаге наложил запрет. Вряд ли отец расщедрился на столько дозволений…
На территорию клана Учиха не мог проникнуть никто, кроме членов клана и – Наруто, которого привёл Саске.
Интересно, а клан решит, что Саске его предал? Думает ли Саске, что он предатель клана, раз показал лучшему другу подтверждение предательства клана?
О чем вообще Саске думает, биджу ему под зад?!
Они добрались до пустой площадки и спрыгнули на неё, больше не заботясь о скрытности. В этих краях давно не убирались: сквозь каменные плитки проросла трава и настырные полевые цветы, площадку покрывали прошлогодние листья и обломки веток. Прятаться больше не было смысла – они же просто пришли потренироваться, наследник клана Учиха и его друг, сын Хокаге. Ничего удивительного.
Саске молча встал у дальнего края и принял защитную стойку. Наруто ухмыльнулся довольно, как он обычно улыбался перед боем, и бросился в атаку.
Они отрабатывали техники, дрались и спорили, пару раз поругались и мгновенно выместили злость в поединке тайдзюцу. Они вели себя совершенно обыкновенно, как всегда, когда собирались вместе. Об увиденном ни один из них больше не обмолвился и жестом.

*

Саске вполне отдавал себе отчёт в том, что он находится в кабинете Хокаге. Он сидел в кабинете Хокаге, в доме Хокаге, и место действительно внушало уважение. Стены, покрытые печатями, не пропускали наружу ни звука, на окно было настроено гендзюцу такого уровня, что они едва-едва могли его ощутить, а на ящиках и полках стояла такая мощная защита, что у него от концентрации чакры мурашки шли по коже. На огромный стол из тёмного дерева падал свет из окна, а стену за ним полностью скрывал стеллаж, забитый книгами. На столе лежало несколько ручек и бумага для записи – черновики из старых отчётов какого-то из отделов Конохи – а большое кресло за ним манило мягкой спинкой.
Саске очень, очень уважал Хокаге. К сожалению, впервые в этот кабинет его провел Наруто, после чего сразу запрыгнул в кресло и потребовал обращаться к себе исключительно по титулу. Они тут же подрались – что неудивительно для семи с половиной лет – и бумажки с бывшими отчётами продовольственного отдела разлетелись по всей комнате, а охранные печати вышибли их прочь, едва не наградив парой увечий.
Хокаге очень, очень разозлился. Хорошенько отчитал «бестолочей и бездельников» и… перенастроил печати. Наруто в семь лет, вынужден был признать Саске, было невозможно ограничить, особенно – инстинктом самосохранения. За восемь лет это, на самом деле, не сильно изменилось.
Сейчас, в пятнадцать, Наруто вламывался в кабинет знаменитого отца столь же бесцеремонно и с такой же непоколебимой уверенностью занимал отцовское кресло. На мгновение Саске показалось, что он вернулся назад во времени, и сейчас последует:
- Ну что, мой верный глава следственного отдела, докладывай! Сколько шпионов мы поймали сегодня?
А Саске бы сказал:
- Всего одного, Хокаге-сама. И он перед тобой, идиот!
- Чего?
- Готовься к смерти!..
- Саскеее?.. – громко позвал его Наруто. – Ты меня слышишь?
- Чего? – Саске потряс головой и уставился на Наруто. – О чём ты?
- Я спрашиваю, - терпеливо повторил тот, - свиток хочешь посмотреть?
- С заданием для Учиха?
- Ага.
- Ты думаешь, мой клан столь глуп, что будет проводить секретные встречи ради свержения и убийства Хокаге через его же систему назначения миссий?
Наруто пожал плечами и облокотился о стол.
- Ну а что? Смотри в суть вещей. Спрячь секретное в самом видном месте.
- Это S-класс, Наруто, - с нажимом сказал Саске. – Разгадкой не может быть урок для генина!
- Да хватит уже умничать, возьми да посмотри, там всего-то три миссии! – Наруто достал сложенный вчетверо листок из кармана чунинского жилета и подвинул на край стола. – Достал, придурок самоуверенный.
- Идиот, - прошипел сквозь зубы Саске, беря листок.
- Я тебя тоже люблю, - согласился Наруто.
Некоторое время Саске продирался сквозь его каракули и, наконец, недоуменно приподнял бровь:
- «…с каким-то типом с красной повязкой»?
- Я по памяти писал, - Наруто барабанил пальцами по деревянной поверхности стола и смотрел в окно – выглядывал отца. – Там что-то такое было: встретиться с типом с красной повязкой на руке.
Саске покачал головой и снова вернулся к свитку. Конечно, совершенно непонятно, как идиот собирается стать Хокаге с таким стилем изъяснения, но, по сути, он всегда запоминал инструкции достаточно чётко. Правда, в своей собственной манере и какие-то свои собственные инструкции.
- Ну как? Ты что-нибудь об этом знаешь?
- Впервые слышу, - Саске скатал свиток обратно и задумчиво склонил голову. Его пальцы неподвижно застыли на бумаге, почти такие же белые. Наруто смотрел, как свет от окна падает на его худые щёки и напряжённый лоб с вертикальной складкой над бровями. Взгляд чёрных глаз, обычно острый и цепкий, теперь был болезненно напряженным – словно Саске в любое мгновение ждал нападения, даже здесь. – По-моему, обычное заключение договора. Поставка лекарственных трав… жаль, названий ты не запомнил, дубина. Хираката Моэри… - он задумался. Складка на лбу стала заметнее. - Впервые слышу. Ты точно имя записал?
- Точно, - Наруто закатил глаза. – И я сделал уроки, папочка.
- Я не виноват, что ты идиот, - заметил Саске.
- Я не виноват, что ты ублюдок, - в тон ему ответил Наруто. – Значит, мимо.
- Значит, пока мимо, - Саске выдавил деревянную улыбку. Наруто показалось, что солнце стало светить чуть ярче – он поднялся из мягкого кресла и подошел к окну, запрыгивая на подоконник. Саске следил за ним ленивым взглядом.
– Это все задания для Учих? Встреча, конвой для советников даймё и охота на предателя в стране Воды? – спросил он.
- Ага. Все.
- Тогда, у нас ещё есть время, - Саске положил свиток на стол, но, глянув на отсутствующий взгляд Наруто, убрал к себе в карман. Забудет ведь, бестолочь.
На самом деле, времени у них не оставалось.

*

Окна были раскрыты навстречу западному ветру, и лучи заходящего солнца заливали кабинет. Листы на широком столе Хокаге казались тёпло-оранжевыми, а край куная, который придерживал стопку от ветра, сверкал огненной полосой. Хокаге, как и положено его титулу, прятался в тенях - в душных тенях от умирающего солнца.
Он почему-то светился от радости и довольно жмурил глаза. Это сразу насторожило команду новоиспеченных чунинов, достаточно часто сталкивающихся с Минато.
- Настал этот ужасный миг, - начал он, как только Наруто и Саске закрыли за собой дверь, и картинно прижал руки к сердцу в лучших традициях переигрывающих уличных актеров. - Я отправляю вас вон, дети мои.
Наруто иногда было интересно, придуривается ли отец так перед кем-то ещё. Потом до него дошло.
- Ты – что?
- Лови, - Минато бросил ему свиток, который Наруто рефлекторно поймал. - Читай.
Саске шагнул к другу и заглянул за плечо, потянув на себя бумажный край. Наруто повернул свиток, чтобы ему было удобнее читать, и пробежал взглядом по строчкам.
Потом ещё раз.
- Быть не может! - по его лицу расплылась восторженная улыбка. - Миссия! А-ранг! Нам!
- Да, - Хокаге картинно вздохнул. - У меня закончились джонины для битья. Приходится отправлять на всякую мелочь вас. Ранг там больше для важности, жена даймё все-таки, но не смейте расслабляться!
- Есть, Хокаге-сама! - вытянулся Наруто.
-Хн, - Саске дернул его за край завязки хитая, утихомиривая. Наруто пихнул его локтем в бок. - Когда нам выступать?
- Послезавтра утром, к обеду вы должны быть в столице. Так как это ваша первая самостоятельная миссия вне Конохи, даю день на подготовку – уж надеюсь, этого вам хватит?
- Отлично, - Наруто скатал свиток с заданием и положил его обратно на стол Хокаге – Саске все равно уже запомнил задание дословно. - Тогда мы пошли собираться!
- Валите, глаза бы мои вас не видели, - вздохнул Хокаге.
- Да, мамочка, - выпалил Наруто прежде, чем закрыть за собой дверь.
Стоило выйти из башни Хокаге, как улыбка мгновенно сошла с его лица. Он взглянул на Саске – и наткнулся на такой же настороженный, понимающий взгляд.
Что-то тут было не так. Совершенно не так.

*

Итачи шёл по коридору лёгким стремительным шагом, незаметный, словно тень. Саске едва не налетел на него, выходя из своей комнаты, и на какое-то мгновение они застыли друг напротив друга, запертые узким коридором. Саске не спешил уступать дорогу.
- Доброе утро, - негромко сказал он, внимательно оглядывая брата. Итачи был славен тем, что даже шиноби экстра-класса не могли что-либо прочитать по его лицу. Итачи был славен тем, что сам был шиноби экстра-класса – но что-то в нём, в непроницаемых глазах за опухшими веками, цепляло взгляд. Он был словно айсберг, холодный и непоколебимый: вода всегда скрывает большую часть.
- Добрый день, - поправил Итачи. - У тебя ко мне дело, Саске?
У Саске не было дела, Саске тревожила мысль, сосланная на самый край сознания: брат замешан в этом, брат встревожен, а значит, что-то идёт кардинально не так.
- Ты выглядишь усталым. У тебя проблемы? - спросил он и смело воспользовался невинным взглядом Наруто, с каким тот отчитывался перед Хокаге после очередных счетов за порушенную частную собственность. Или частную собственность, сравненную с землей.
Итачи бледно улыбнулся и вместо ответа поднял руку, будто намереваясь щёлкнуть его по лбу. Саске привычно отпрянул, раздражённый - "я больше не ребёнок, Итачи, сколько тебе повторять?!" - и брат прошёл мимо.
- Всё в порядке, Саске, - донёсся его тихий голос.
"Да ничего не в порядке!" - хотелось крикнуть вслед, но Саске сдержался, крепко стиснув зубы. Итачи не должен знать, что им с Наруто всё известно, иначе на любом из их планов можно заранее ставить крест.
Саске посмотрел вслед брату, отмечая каждое движение усталых мышц. Чёрный, словно вороново перо, хвост развевался за его спиной, и это почему-то казалось Саске утончённым издевательством: тебе не поймать меня, глупый брат, никогда не поймать.
Саске резко отвернулся и зашагал в другую сторону, зло печатая шаг. Хотелось рычать, крушить, чакрой сбивать горы, словно он какой-нибудь биджу с неограниченной чакрой. Он рвался на свободу из давящих стен и неистребимых мыслей. Всё сложнее было оставаться в родном доме, где всё вокруг - от родных додзё до людей его клана, знакомых с детства - вызывало приступы паранойи. Тренированное чутьё шиноби непрошенно пробудилось и разбирало его соседей, друзей, родных на противников и союзников, словно он шёл по пристанищу врагов. Чувствовал ли то же Итачи, или для него они все были окрашены в чёрный цвет будущих мишеней? Проклятый Итачи, который упорствует в своей проклятой исключительности, собирается вырезать весь клан из каких-то неясных соображений и совершенно ничего не говорит Саске!
Он так увлёкся злостью на брата, что сам едва не сбил Микото с ног, как недавно чуть не врезался в Итачи. Она прижалась к стене, пропуская сына, и позвала:
- Саске!
- Не сейчас, мам, - бросил он.
- Саске! - Микото повысила голос. - Мне нужно тебе кое-что сказать.
Хлёсткий ответ застыл, едва не сорвавшись с губ. Саске замер и неохотно обернулся - мать стояла посередине коридора, скрестив руки на груди, но глаза у неё были не сердитые, а печальные. Он почувствовал, как от дурного предчувствия внутри всё сжимается.
Саске на мгновение прикрыл глаза, удерживая внешнее спокойствие, и кивнул:
- Я слушаю.
- Не здесь, - Микото указала на одну из пустующих гостевых комнат. - Идём.

*

…Саске не помнил, как добрался до дома Намикадзе. Тело действовало само, по привычке, пока разум захлебывался открывшейся картиной. Получалось, он все-таки, несмотря на логические доводы, до сих пор сердцем отказывался верить, что всё это не часть какого-то хитрого плана или раскидистого гендзюцу.
Саске не знал, чего ожидает услышать от Наруто. В какой-то мере он чувствовал себя предателем, раскрывая информацию о семье посторонним. С другой стороны, скоро об этом наверняка станет известно всей деревне, а Наруто заслужил право знать – ведь это он с самого начала рассказал Саске о предательстве.
К тому же кто-кто, а этот придурок посторонним точно не был.
Дом Хокаге располагался на пригорке, в середине тенистого сада. Насколько Саске знал, Кушина мало интересовалась садоводством и предпочитала полежать с книжкой по тайдзюцу в гамаке или мотивировать Наруто на прополку овощных грядок. Выложенная камнем дорожка вела к дому через плохо скошенную траву и полевые цветы, которые превращались в заросли подсолнухов и сорняков у окна. Саске утёр пот со лба - была середина дня, и солнце пекло изо всех сил - и лишь тогда заметил троих клонов, моющих деревянное крыльцо. Двое уже забыли о почётной миссии и охаживали друг друга тряпками, а третий гонял их с вымытой площади. Саске ткнул носком сандалии его под зад, привлекая внимание, и спросил:
- Главный ваш где?
Клон кивнул на дверь дома:
- В саду. Ээй, стоять, засранец! - Саске остановился, недоумённо вздёрнув бровь. - По чистому не ходи. Переступить ноги отвалятся?
- Всё равно те два придурка натоптали, - заметил Саске и, вытащив кунай, ткнул исполнительного клона под рёбра.
Надо же предупредить о своём приходе.
Сам Наруто лежал в гамаке под старой яблоней, хрустел яблоком и смотрел в безоблачное небо. Мокрая рубашка валялась рядом с пустым ведром у колодца, и Саске пришёл к выводу, что друг отдыхает после тренировки - в саду у Намикадзе было несколько простых снарядов, где по утрам разминалась семья шиноби. На самом деле, Наруто во главе армии клонов провёл наступление на грязные полы, изничтожил пыль на шкафах и мужественно расправился с целым легионом посуды, дожидающейся своего звездного часа уже не один день - но этого Саске не знал.
Когда его фигура заслонила солнце, Наруто лениво перевел взгляд на друга и явно собирался выдать какое-нибудь из своих идиотских приветствий, но что-то заставило его остановиться. Он выпрямился, торопливо глотая недожёванный кусок, и выпалил:
- Что случилось?
Саске недовольно нахмурился - он надеялся, что достаточно контролирует выражение лица. Впрочем, Наруто, может, и был идиотом, но всегда чуял, когда что-то шло не так.
- Шисуи мёртв.
- Что?!
Саске опустился на гамак, прижав ступни Наруто к сетке. Тот ухватился за край, удерживая равновесие.
- Как он умер? - спросил Наруто и тут же поправился: - В смысле, мои соболезнования...
Саске махнул рукой, отбрасывая пустые слова.
- Известно, что Шисуи умер на миссии, - сказал он ничего не выражающим тоном. - Ему на пути попался Хошигаки Кисамэ, миссинг-нин скрытого Тумана, с которым он не смог справиться. Тело нашли хантер-нины Мидзукагэ.
- И насколько это выглядело... убедительно?
Саске пожал плечами.
- Достаточно. С другой стороны, гендзюцу Итачи тоже очень убедительны.
- Твоя семья подозревает Итачи? - Наруто нахмурился, пытаясь составить полную картину. По части вопросов и умозаключений всегда был лучше Саске, а теперь приходилось выпытывать информацию из него самого.
- Мне они не докладываются, - сухо ответил Саске. - Не могу сказать.
- А как Итачи? - спросил Наруто. - Ты его видел?
Саске пожал плечами.
- Мне кажется, у Итачи дела неважно, хотя по нему ничего не скажешь. Он казался расстроенным. Но если это он виновен...
Какое-то время они сидели молча, слушая звуки с улицы и шелест деревьев.
- Ты хорошо знал этого Шисуи? - спросил Наруто, и Саске раздраженно подумал, что это вариант ненавистного "ты в порядке?".
- Нет, - коротко ответил он. Подумав, что это можно расценивать как ответ на второй, незаданный, вопрос, неохотно добавил: - Я же сказал, он был другом Итачи.
Ему не нужна ничья жалость и сочувствие. Наруто это прекрасно знает, должен.
- Когда похороны? - спросил Наруто. Саске быстро взглянул на него - в светлых глазах было сочувствие, никакой унижающей жалости.
Он отвернулся.
- Завтра. В полдень.
Наруто тяжело вздохнул. Оглядел жёсткий профиль и предложил:
- Может, пойдём, потренируемся?
«Может пойдём, поговорим?»
- Нет. У меня миссия, - Саске помолчал и нехотя добавил: - Может, вечером?
- Договорились, - кивнул Наруто.
Они разошлись, больше не сказав друг другу ни слова.

Продолжение в комментариях

@темы: команда №7, angst, Хэлтья, humour, джен, авторский

---

Mariam B. Blue | Неслучившееся

[Mariam B. Blue]

Неслучившееся.
Автор: Mariam B. Blue
Бета: Навья Усладовна
Пейринг: намек на Саске/Наруто, Минато, Итачи
Рейтинг: PG-13 исключительно за намек
Жанр: ангст, похоже
Размер:мини
Статус: закончен
Дисклеймер:не мое, Кишимото
Размещение: запрещено
Предупреждение: совершеннейшее АУ, ООС
От автора:идея более чем банальна, затертое "что было бы, если бы". Я тоже приложила к этому руку в меру своих сил. Вы предупреждены

- Это уже вообще черт знает что! – громко возмущается Наруто.
Саске лениво поворачивается в его сторону.
- Прочитал?
Сам-то он уже прочел книжку от корки до корки, и не один раз, но ни за что не признается. Наруто кривится, как от зубной боли:
- Бесит уже! Почему этого ублюдка до сих пор не вычислили? На черта нужны АНБУ, если они не могут поймать одного-единственного писаку?
Они сидят в комнате Учихи. Вернее, сидит Саске, а Наруто развалился по-хозяйски на кровати.
- Скажи это своему отцу, - хмыкает Саске. – Он Хокаге или кто?
- А твой - глава полиции или кто? Не могут ничего сделать. Со своим я говорил уже, - отмахивается Наруто, - по-моему, его забавляет все это дерьмо. Готов поставить порцию рамена против твоей катаны, он знает, кто рисует эти мерзкие каракули.
Он гневно потрясает томиком манги. Саске удивленно приподнимает брови:
- Катана против рамена? И не мечтай!
- Да подумаешь! Как ты можешь быть таким спокойным? Саске, с этим надо что-то делать! – Наруто резко садится, поджав под себя ноги.
Учиха тихо вздыхает, откидываясь на спинку стула. На протяжении последнего года он постоянно слышит эти слова. Черт побери, его достало не меньше, чем Наруто. А может, даже больше. В конце концов, не из Наруто сделали психа с маниакальными наклонностями.
Началось все чуть больше года назад. Мангу принес домой Итачи и отдал Саске со словами: «Забавная вещица!». Поначалу Саске тоже так показалось, когда, пролистнув том, он обнаружил в главных героях свою команду. Правда, у автора оказалась извращенно-злобная фантазия, зачем-то ему понадобилось убить ныне здравствующего Хокаге вместе с женой и сделать из Наруто изгоя и неудачника. Да еще и джинчуурики впридачу. Саске очень веселился, глядя на возмущение Намикадзе, которому не было границ. Наруто бесился и на каждом перекрестке вещал о том, что он сделает с неизвестным автором, если тот попадет в его руки. Автор, несомненно, чуял что-то подобное, потому предпочел остаться неизвестным, но живым. Благо, к тому времени добрая половина Конохи мечтала растерзать его, а другая – с безумным блеском в глазах жаждала продолжения. И оно не замедлило. Когда Саске прочитал историю своей семьи, он понял, что просто обязан уничтожить зарвавшегося мангаку, если Итачи не сделает это раньше. Потому что… Впрочем, этому чувству не существовало определения. Зато чувство к автору было хорошо узнаваемо. Учиха никого никогда так не ненавидел. В особенности, когда понял, что ему страшно посмотреть Итачи в глаза.
Саске буквально припер брата к стенке, требуя назвать имя. Он был уверен, что Итачи – как АНБУ – все известно. Старший брат только пожал плечами, снисходительно улыбнувшись. Никто не знал, кто автор, тем более, что манга не поступала в магазины на продажу, а распространялась так, загадочным образом, что в деревне ниндзя не составляло труда. Почему в деревне ниндзя невозможно вычислить одного художника, осталось загадкой для Саске. Наруто вот, например, был уверен, что Четвертый знает и покрывает автора, отчего бесился еще больше.
Как бы то ни было, манга стала бешено популярна. Автор талантливо сочетал реальные факты с причудливым вымыслом, придуманных персонажей с живыми людьми. Весьма увлекательное повествование, только не для тех, кто выступал главными героями против своей воли.
- Ну и какого черта ты молчишь? – не выдерживает Наруто. – Или тебе нравится, что все сплетничают про нас? После этой главы, представляю, Киба опять ржать начнет и шутки свои тупые отпускать. Урод!
Саске медленно покачивается на стуле. В последнее время, и правда, друзья стали активно подкалывать по поводу их отношений. Чертов мангака подпустил столько намеков в своей истории, что все как-то незаметно перенесли выдумку на реальную жизнь. Наруто психует, а сам Саске до сих пор не может решить, что он чувствует. По идее, должен бы негодовать, а что-то не получается.
- Не будет, - отвечает, наконец, Саске. – Снова по шее получит и заткнется.
Наруто устало вытягивается на кровати, закидывает руки за голову.
- Найти бы эту сволочь… - мечтательно произносит он. – Я б ему показал, как из меня идиота делать… И из тебя тоже. Надо же такое придумать… Больная фантазия, чесслово! Блин, каким он Итачи сделал, мне аж до сих пор не по себе… - он резко умолкает, смотрит виновато.- Э-э, я не то хотел сказать… Просто…
Саске хмурится. Это по-прежнему болезненная тема, несмотря на то, что самого Итачи, кажется, совсем не задевает. Саске не понимает. Впрочем, он также не понимает, почему у раздражающе идеального старшего брата появилось столько поклонников из-за манги, в которой он изображен просто чудовищем. Девушки - так вообще, еле дышат, стоит только взгляду Итачи остановиться на ком-либо из них. Их даже не смущает тот факт, что старший из братьев Учиха обручен.
- Да ладно, Саске, забей! – провозглашает Наруто громко. – Орочимару вон, вообще, таким гадом выставили, а он не обижается.
Саске не сдерживает смешка. Орочимару-сенсей просто в бешенстве из-за того, что оказался героем такой скандальной истории, только тщательно скрывает свой гнев, чтобы не оказаться в еще более глупой ситуации. Лично Саске взял пример со своего уважаемого учителя, встречая подначки снисходительно-злой усмешкой. Но, конечно, она не идет ни в какое сравнение с плотоядной ухмылкой Орочимару, которая заставляет задуматься, а так ли уж приврал автор. Единственный, кого это не впечатляло, был, разумеется, Джирайя.
- Зато твой жабий приятель вышел самим собой, - ехидно замечает Саске. Наруто хохочет.
- Это точно! Не поверишь, он страшно гордится этим. Хотя, кажется, и завидует. Его-то порнуха не так популярна. Но никому не говори, иначе он меня убьет!
Саске облокачивается на стол. Поза не слишком удобная, тело уже затекло. Он зло думает, что раньше непременно бы плюхнулся на кровать, бесцеремонно потеснив Наруто. Сейчас что-то мешает. С некоторых пор он заметил, что в присутствие друга чувствует некую… неловкость, что ли. Словно с малознакомым человеком. Это с Наруто-то, которого он знает с детства!
- Хотя бы согласись, что неизвестный ублюдок талантлив. – осторожно говорит Саске. – Он очень хорошо все продумал. И характеры точно показал, как будто… - он задумывается. Ну да, они уже сто раз разговаривали на эту тему. Такое отличное знание предмета доказывает, что автор знаком со своими героями, и не просто знаком, а очень близко, долгое время.
Наруто переворачивается на живот, взбивает подушку, чтобы устроиться поудобнее. Саске думает, стоит ли ему сказать, что это его подушка и его кровать.
- Мы уже обсуждали, - угрюмо отзывается Наруто, не поворачиваясь. – Я все равно не верю, что это кто-то из своих! Никто из наших друзей не мог бы поступить так подло. Как будто сплетничать за нашей спиной… И все неправда! Никакого сходства! – бурчит он в подушку. – Не понимаю, что я такого ему сделал? Почему я?!
- А, по-моему, он к тебе неровно дышит, - не может удержаться Учиха. – Вечно ты такой весь из себя герой, всех-то ты побеждаешь. И вообще…похож.
Наруто живо вскидывается, в синих глазах недоверие.
- Ты совсем того? На кого я похож?! – обижается он. – На этого дебила, которого он рисует? Да я клонов еще до Академии делал! И все экзамены нормально сдал! И ни одной миссии не слажал, если что!
Саске вспоминает первую серьезную миссию команды №7. Они тогда сопровождали какого-то торговца, но никто на них не нападал, и единственное, что запомнилось Учихе – бесконечные перебранки с Намикадзе.
- Я имел в виду… а, неважно, - обрывает себя Саске. И в самом деле, что за глупости приходят ему в голову? Уж он-то, как никто другой, знает, что Намикадзе Наруто не имеет ничего общего с Узумаки Наруто. Кроме, разве что, внешности и раздражающей шумности.
Наруто с подозрением вглядывается в лицо друга, несомненно, размышляя о том, каким странным тот стал в последнее время. Саске выдерживает испытующий взгляд, не моргнув. Наруто расслабляется, вновь откидываясь на подушки.
- Знаешь, мне показалось … - задумчиво произносит он, - показалось, что ты тоже…
- Что – я тоже? – спрашивает Саске, сердце на миг сбивается с ритма.
- Знал бы ты, как это достало! – неожиданно зло бросает Наруто. – Все так смотрят на меня, как будто чего-то ждут! Сравнивают, я чувствую, постоянно сравнивают с ним! А он – не я! Мне что – на лбу у себя написать? Даже Конохамару, и тот… представляешь, вчера заявляет мне: «Наруто, научи своей технике соблазнения! Ты умеешь, я знаю!» Каково, а?
- Ни за что не поверю, что ты не пытался ни разу, - улыбается одними губами Саске. Наруто прищуривается чуть смущенно.
- Ну… пытался, – ворчливо отвечает. – Не получилось. Да все это ерунда, Саске! Ну, правда же? - он перекатывается набок, опираясь на локоть. – Только не говори, что тоже думаешь, что было бы, если бы оно все так и было. Это же глупо!
Саске не отвечает. Потому что на самом деле он думает об этом. В последнее время все чаще и чаще. Он знает, что ни к чему хорошему эти размышления не приведут, но оно само как-то… Более того, Учиха готов поклясться, что не он один задумывается на тему «Что было бы, если». Все они примеряют на себя роль героев и преодолевают страх, пытаясь решить, вели бы они себя точно также или нет. Страх от того, что – да, все было бы именно так. Проклятая манга что-то сдвинула в их сознании, по крайней мере, насчет себя Саске уверен. И его злит, что Наруто так упорно отрицает это.
- Возможно, – не спорит Учиха, - просто мне интересно…
Наруто обрывает его протяжным стоном:
- О, нет-нет-нет! – картинно вскидывает руку ко лбу, взъерошивая светлую челку. – Саске, ты же мой друг, черт подери! Неужели ты тоже ждешь, что я кинусь тебе на шею с воплем, что мы друзья до гроба и умрем вместе?
- Намикадзе, ты дебил! – со всем возможным достоинством отвечает Саске. Иногда убийство Наруто кажется ему единственным возможным выходом.
Наруто хихикает, глядя на него из-под ладони. Потом резко серьезнеет.
- Я тоже не верю, Саске, что ты мог бы предать деревню. И что можешь ненавидеть своего брата и желать ему смерти – не верю.
Саске криво усмехается. Наруто порой такой наивный… Почему-то становится тяжело дышать.
- А ты? – тихо спрашивает он. – Ты бы защищал меня, если бы я… предал тебя и пытался убить?
И ждет, хотя уверен, что знает, какой будет ответ. Просто ему надо услышать это от Намикадзе. Наруто не отворачивается от прямого взгляда.
- Предательство – самое страшное преступление, а предатели хуже, чем грязь, – спокойно говорит он. – Так нас всегда учили, и я в это верю, Саске. Как и ты. У предательства нет оправданий, а у предателя нет друзей.
- Я знаю, идиот.
Саске встает, подходит к окну. В комнате совершенно нечем дышать. Он впускает вечернюю прохладу, распахивая створки. Закатное солнце окрашивает верхушки крыш в алый цвет. На миг ему кажется, что дома квартала Учих залиты кровью. Саске молча смотрит, и не чувствует ничего. За спиной слышна возня Наруто, затем легкое шлепанье босых ног по деревянным половицам. Он подходит почти вплотную, задевая Саске плечом, подставляет лицо свежему ветерку.
- Зачем ты вообще заговорил об этом? – осуждающе спрашивает Наруто. – Зачем говорить о том, чего не было и никогда не будет? Ох, как же мне хочется придушить того ублюдка, который все это придумал!
Саске с ним полностью согласен. Из-за какой-то дурацкой манги теперь уже ничего не будет так, как прежде.
- Саске, что с тобой происходит? Я же вижу, ты сам на себя не похож.
Наруто усаживается на подоконник, чуть откидывает голову, чтобы видеть лицо друга. Учиха слегка отодвигается. Обсуждать с Наруто свое состояние он не собирается.
- Случаем, ты не влюбился, а, Учиха? – Наруто хитро улыбается, приглашая к откровенности.
Саске закатывает глаза, выражая отношение к умственным способностям приятеля.
- Какая чушь! И я веду себя как всегда, не выдумывай, – с досадой говорит он и тут же меняет тему: - А ты опять поссорился с Сакурой?
Наруто недовольно болтает в воздухе босой ногой.
- Да ну ее! Вечно находит какие-то глупые причины для ссор.
- Что на этот раз?
По правде, Саске не интересно, да и Сакура ему никогда не нравилась, но должен же он хоть что-то спросить.
- Я же говорю, ерунда! – уходит от ответа Наруто. – Помиримся, не переживай.
Саске фыркает. Уверенность Наруто, что весь мир вращается вокруг него, просто раздражает. Хотя, может, Намикадзе не так уж и не прав.
- Мне пора, - с сожалением говорит Наруто, - а то опять от матери попадет, что пришел поздно и не ел.
Конечно, Саске мог бы предложить ему поужинать с ними, но сейчас ему очень хочется остаться одному.
Когда Наруто уходит, Саске, зачем-то оглядываясь, берет мангу и ложится на кровать. Томик послушно распахивается на определенной странице. Учиха вглядывается в нарисованное лицо с забавными полосками. Боль и непреклонная уверенность в своей правоте придают серьезное выражение тому Наруто, на щеке кровь из пореза. Саске знает, что кунай был отравлен Сакурой, и знает, что будет дальше. Несомненно, автору очень нравится выставлять Наруто в дурацком виде. Но при этом Саске с какой-то болезненной ревнивостью уверен, что неизвестный художник прямо-таки влюблен в Намикадзе. Или все-таки в Узумаки? Ему сложно ответить на этот вопрос. Он и сам в последнее время их путает. Как-то, забывшись, Саске назвал Наруто Узумаки, на что тот с неприкрытой яростью ответил, что Узумаки – девичья фамилия его матери, а сам он Намикадзе. Саске начал тщательно следить за собой.
Он проводит кончиками пальцев по бумаге. Так хочется стереть кровь с этой щеки, прижать к себе и сказать, чтоб не смел расстраиваться из-за этого идиота, что Учиха кретин, что все будет хорошо, и прочую сентиментальную чушь. Разозлившись на себя, Саске отбрасывает мангу в сторону. Бред какой! Просто листы бумаги, просто карандашные рисунки и ничего – ничего! – больше.
Он прижимается щекой к подушке. Кажется, она еще хранит запах волос Наруто, реального Наруто. Саске скидывает ее на пол и закрывает глаза. Так хочется уснуть, а, проснувшись, понять, что все было сном. Наруто – это Наруто, а Узумаки просто девичья фамилия Кушины.


- Я дома! – кричит Наруто в глубину квартиры. Уже стемнело, и в комнатах царит полумрак. Только из-под двери кабинета вырывается тонкий лучик света. Значит, отец дома.
Аппетитно пахнет жареной рыбой. Наруто сглатывает слюну. Сначала нужно поздороваться с отцом.
Минато поднимает голову от бумаг и усталой улыбкой приветствует сына.
- Привет! – Наруто падает на диванчик у стены.
- Гулял с Сакурой? – интересуется Четвертый, откладывая свиток в сторону.
- Неа, у Саске был. Вы уже ужинали?
- Да. А ты, конечно, голодный. Мама велела мне проследить, чтобы ты поел как следует. – Минато пытается скрыть улыбку, видя негодование Наруто.
- Я не маленький! – возмущается сын. – А где она сама, кстати?
- Ушла к соседке. У них там что-то вроде девичника.
- Ясно.
Наруто перемещается к столу, пытаясь заглянуть, над чем работает Хокаге. Взгляд цепляется за знакомую обложку. Наруто с недоверчивым возгласом достает новенький том ненавистной манги.
- Поверить не могу! Мой собственный отец! – обвиняет он, нависая над столом. – Ты читаешь эту дрянь!
- Вся деревня читает, - парирует Минато. – Должен же я быть в курсе событий. К тому же, неплохо написано.
Нет, он определенно издевается, решает Наруто. Невозможно поверить, что отец серьезен.
- Неплохо написано?! Да это же ложь от первого до последнего слова! Натуральная клевета! – вопит Наруто. – Девчачьи сопли какие-то! Почему ты не запретишь?
Минато смотрит на сына долгим внимательным взглядом.
- Ну, рассказывать истории не является преступлением, Наруто. Я не могу никому это запретить. Так же, как и читать эти истории, пусть они и с «девчачьми соплями». Хотя не понимаю, что тебе там так не нравится?
- Да все! – Наруто никак не может успокоиться. – Ну что это: «Саске, я верну тебя!» Или еще хлеще: «Саске, мы умрем вместе!» Как девчонка, чесслово! Если уж этот козел решил про нас истории сочинять, почему он сделал из меня такого хлюпика и размазню, а? Я бы себя так никогда не вел, будь уверен.
Он с гордым видом скрещивает руки на груди, кивая в подтверждение своих слов.
- А как бы ты себя вел? – с интересом поднимает бровь Минато, явно забавляясь.
- И ты туда же! Вы с Саске сговорились, что ли? – морщится Наруто.
- Он тебя спрашивал? Хотя, ему, как действующему лицу, это наверняка интересно, - хмыкает Четвертый. – И что ты ответил?
Наруто пожимает плечами.
- Разве не ясно? Он предал деревню и пытался убить меня… то есть, не меня…неважно. Друг, называется…какая уж тут дружба! Такое не прощают.
- Действительно, яснее некуда, – бормочет отец. – Ладно, иди уже ешь, герой романа!
Минато появляется на кухне, когда Наруто доедает ужин. Он вскидывает ехидный взгляд на отца.
- Решил проследить все-таки?
Четвертый по-доброму усмехается, прислоняясь к дверному косяку.
- Вообще-то, я хотел поговорить с тобой, Наруто. Мне нужна твоя помощь.
- Ого! – Наруто удивлен и обрадован. – Это миссия, да? Скажи, что класса «А», ну пожалуйста!
- Наверное, можно и так сказать, - прячет улыбку Минато. – Действительно серьезное задание.
- Да! Именно этого я и ждал! – ликует Наруто. – Наконец-то! Куда надо идти?
- Никуда. К нам послезавтра приезжает Казекаге с визитом. Нужно обсудить кое-что. Он приедет с младшим сыном. Ты знаешь его.
Наруто меняется в лице.
- Гаара! О, нет, ты же не хочешь…
- Наруто, мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за ним, пока мы с Казекаге заняты. Я не хочу, чтобы он бродил по деревне без присмотра. Но приставлять к нему АНБУ будет не совсем…политкорректно. – серьезно говорит Минато. – Надеюсь, ты найдешь, чем его занять.
- Я похож на няньку? – стонет Наруто. – Гаара… Да я до сих пор его без дрожи вспомнить не могу. Мы же поубиваем друг друга! На экзамене он вел себя, как полный отморозок. Зачем ему вообще нужно приезжать?
- Полагаю, Казекаге метит его в наследники. Кстати, о наследниках. – Минато окидывает взглядом поникшую фигурку сына. – Если ты не передумал стать Хокаге, вот тебе случай потренироваться. Вполне возможно, Гаара станет следующим Казекаге, и тебе придется иметь с ним дело. Самое время учиться находить общий язык. Так я могу рассчитывать на тебя, Наруто?
- Бедные жители Суны! – качает головой Наруто. – Они совершат коллективное самоубийство, когда Гаара станет Казекаге.
- Наруто!
- Да, папа, - твердо отвечает младший Намикадзе. – Разумеется, ты можешь на меня рассчитывать. Я не подведу.
Настроение портится окончательно. В своей комнате он забирается с ногами на постель, не зажигая свет. И почему ему кажется, что он что-то упускает? С недавних пор все ведут себя как-то странно. Сакура, Саске, отец вот теперь… Что им всем надо? Смотрят так, как будто ждут от него чего-то. Чего? Наруто не понимает. Наверняка все дело в проклятой манге! Черт, они же не думают, что Наруто должен вести себя, как его нарисованный двойник? Или думают?
Сакура ревнует его к Саске, Учиха смотрит странным взглядом и задает дурацкие вопросы, отец толкает к Гааре. Которого, кстати, Наруто на дух не переносит, считая чуть ли не чудовищем. Да после того, что отпрыск Казекаге сделал с Ли, его вообще в Коноху пускать нельзя! А чертов загадочный урод сделал из этого случая такую слезливую историю о несчастном мальчике, что просто обрыдаться можно. Нет, Наруто совершенно искренне не понимает. Как можно верить, что такой отморозок, как Гаара, может резко стать добрым и заботливым? Что глава преступной организации так проникнется разговором, что отречется от старых взглядов? Как можно цепляться за предателя, бывшего друга, который обещает тебя убить? Определенно, что-то тут не так. Наруто нужно хорошенько обдумать и понять, в чем дело. Почему всем, включая отца, так нравится эта история. Его самого просто бесит до невозможности глупый двойник, чертов неудачник, постоянно попадающий в дурацкие ситуации.
Намикадзе Наруто не понимает, просто не в состоянии понять Узумаки Наруто.


Саске снятся синие глаза, полные ярости, боли и…надежды. И звонкий голос, произносящий его имя так, как может только он.
- Саасскее!..
Просыпается от того, что его бесцеремонно тормошат за плечо.
- Саске, хорош спать, проснись уже!
- Наруто?
У Намикадзе улыбка заговорщика. Саске приподнимается на локтях, удостоверяясь, что он дома, а Наруто ему не снится.
- Что ты з…
Теплая ладонь накрывает рот.
- Ш-ш, не ори, весь дом разбудишь, – шепчет Наруто, наклоняясь близко-близко, глаза кажутся черными провалами на лице. – Я придумал план, как нам вычислить ублюдка.
Саске откидывает его руку с лица, укладывается обратно.
- А что, до утра твой план не мог подождать? – гневно шепчет он в ответ. – Я спал, между прочим, как все нормальные люди.
- Я вижу, - хихикает Наруто. – А почему без подушки?
Саске недовольно фыркает, когда Намикадзе забирается на кровать, отдавливая ему ноги.
- Что, так не терпится поймать гада?
- Да, черт! Он мне всю жизнь портит, - откликается яростным шепотом Наруто. – Думаешь, я не замечаю ничего? Даже ты начал нас путать.
Саске замирает, ожидая продолжения, но Наруто, похоже, думает о другом.
- Даже мой отец, представляешь? Он тоже читает. И мать наверняка.
- Не удивлен, - бормочет Саске. По его мнению, Хокаге не мог пропустить такое событие мимо. – Твой ладно, но мой…
Даже в полутьме видно, как округляются глаза Наруто.
- Фугаку-сан?!
- Вот именно.
Саске всегда думал, что отец выше таких глупостей. Но однажды, придя домой, он застал родителей на кухне. Отец хмурился, слушая увещевания матери.
- …всего лишь выдумка.
- Нет, Микото, это слишком далеко зашло.
Отец резко оборвал разговор, увидев сына, быстро спрятал что-то за спину. Поздно – Саске успел разглядеть знакомую яркую обложку. Кажется, в этом томе раскрывается вся правда об Итачи. Тогда гнев отца понятен.
- У меня встреча с Хокаге, - бросил Фугаку,- не ждите обедать.
Вернулся отец поздно, и от него явственно пахло саке. Как прошла встреча, никто не узнал. Но манга продолжала выходить, а в доме Учих даже на упоминание о ней было наложено табу. Правда, Саске пару раз все равно засекал отца с разноцветными томиками. Свои Саске тщательно прятал.
- Черт возьми, ему же не может это нравиться, правда? – в голосе Наруто ужас.
- Не думаю, учитывая, что наша семья изображена там не лучшим образом. – Саске зевает. – Ну, давай свой план. И вали домой, я спать хочу.
Пока Наруто демонстрирует свои стратегические таланты, Саске думает о вещах, не относящихся к делу. Например, о том, что Итачи, возвращающийся со свидания, не должен увидеть Наруто в комнате Саске. Чертов идеальный братец и так посматривает на младшего с легким сочувствием и пониманием. Как будто он действительно что-то понимает! Черт бы его побрал!
Наруто тыкает его локтем в бок, требуя внимания, и они еще некоторое время обсуждают детали. Наконец, договорившись обо всем, он собирается домой, и Саске неожиданно вызывается проводить. Наруто награждает пытливым взглядом, но соглашается.
Когда они идут по пустынной улице, Саске ощущает пугающее чувство. Идти рядом с Наруто, молчать, изредка соприкасаясь руками, так уютно, так правильно, что хочется испытывать это вечно. Еще хочется, чтоб все исчезло, провалилось к черту: деревня, друзья, даже семья, чтоб был только Наруто. Всегда. И это его жаркое: «Сааскее!» Нет, не его, Наруто никогда так не произносит…
Становится холодно, то ли от мыслей, то ли от того, что Саске в легкой майке, а ночной ветерок весьма прохладный. Наруто первым нарушает сонную тишину:
- Знаешь, я все-таки хочу вызвать Хьюгу.
Саске досадливо морщится.
- Ты все еще не оставил эту глупую мысль?
- Никогда! Или ты не веришь, что я могу надрать задницу этого высокомерного выскочки? – возмущается Наруто.
- Хьюга очень сильный противник, даже для тебя, - терпеливо поясняет Саске, напоминая себе прибить Кибу, который усомнился в том, что Наруто мог бы одолеть Неджи в бою, как это было показано в манге. Чистой воды выдумка, потому что Намикадзе сражался с парнем из Камня, и Саске уже не может вспомнить его имени. Наруто так задела насмешка Кибы, что уже некоторое время он носится с идеей вызвать Неджи на поединок и победить его, разумеется. Что Хьюга может навалять ему, Наруто даже не рассматривает как вариант. – К тому же Неджи откажется и будет прав.
Хитрая улыбка растягивает губы Наруто.
- А я его так вызову, что он не откажется, - тянет он довольно.
- Наруто, если ты затеешь ссору с Хьюгой, Хокаге тебя по стенке размажет. И тоже будет прав.
Наруто немедленно надувается, как обиженный ребенок.
- Саске, я не пойму – ты мой друг или Неджи?
-Ты ведешь себя по-идиотски, ты знаешь?
- Пфф, подумаешь, умный нашелся, - обижается Наруто. – Вы бы с Неджи спелись, тот тоже много о себе воображает.
Саске молчит, не желая ссориться. Хотя очень хочется взять Наруто за воротник и шарахнуть как следует о ворота, до которых они, кстати, незаметно дошли. Или взять Наруто за воротник и прижать к воротам всем телом, и … Он отгоняет неуместные мысли, вспоминая тот факт, что у Наруто есть девушка. Кстати…
- Ты так и не сказал, почему вы с Сакурой поссорились.
- Ерунда, говорю же, - бурчит Наруто все еще обиженно. – С чего это тебя заинтересовало?
- Очевидно, очень секретная ерунда, раз ты говорить не хочешь, – подкалывает Саске.
Наруто отворачивается, потом решается:
- Ну ладно, сам хотел услышать… Она… Она не хочет, чтобы я общался с тобой! – он упорно смотрит в сторону.
Саске медленно выдыхает, он ждал чего угодно, но точно не этого. И снова сдавливает все внутри. Перед глазами мелькает картинка: непонимание в зеленых глазах сменяется ужасом, когда сверкающее острое лезвие почти неуловимо скользит к беззащитной шее. Он не сразу соображает, что только что пришло ему в голову. А когда понимает, отшатывается назад. Наруто разворачивается к нему, на лице тревога. Саске не может заставить себя посмотреть другу в глаза. Косо ухмыляется:
- Сакура принимает все очень близко к сердцу, да?
Наруто облегченно вздыхает. Смеется, подходя почти вплотную.
- Саске, надеюсь, хоть ты не будешь делать из такой глупости трагедию?
- А ты? – шутливо спрашивает Саске, но глаза серьезны.
- Я же здесь, тупица! – толкает его Наруто. – Не хватало, чтоб мной девчонка командовала…
- Ну, она же не заставит тебя выбирать, - неуверенно говорит Саске, ненавидя себя за эту неуверенность. И за то, что вообще сказал такое. Он не хочет услышать ответ.
Наруто улыбается, но лишь тенью привычной улыбки.
- Надеюсь, до такого не дойдет… Не понимаю, почему она на тебя так взъелась, Учиха? Может, я чего-то не знаю?
Ничего ты не знаешь, думает Саске. Пожимает плечами, мол, кто этих женщин разберет.
- А если я скажу тебе выбрать между мной и ей? – вырывается неожиданно даже для самого себя. Он испуганно захлопывает рот, видя шокированный взгляд Наруто. – Забудь, я не то хотел сказать.
- Саске, ты меня пугаешь, – говорит, наконец, Наруто после недолгого молчания, во время которого Саске хочется провалиться сквозь землю. – Что с тобой происходит? Определенно, между тобой и Сакурой что-то не так.
Что-то не так? Саске стискивает зубы, чтобы не рассмеяться нездоровым смехом. Это у Наруто с головой что-то не так, если он до сих пор не понял, что происходит между его девушкой и его лучшим другом.
- Давай поговорим об этом в другой раз, - бросает он. – Иди домой, Наруто. Сейчас ночь, если помнишь.
Наруто смотрит тяжелым взглядом.
- Мы обязательно поговорим, Учиха. И ты мне все расскажешь, – непререкаемым тоном говорит он.
Саске закатывает глаза, подталкивая Наруто к выходу.
- Я еще подумаю, Уз… Намикадзе. Иди уже. – Он готов убить себя за оговорку. Наруто прищуривается, но ничем больше не показывает, что он расслышал и понял. Саске буквально чувствует, как появляется между ними невидимая трещина, отделяя друг от друга. А может, она уже давно, просто Саске заметил только сейчас.
Учиха приваливается плечом к воротам, глядя в спину уходящему Наруто, и не спешит домой. Внутри сворачивается тугой комок непонятной тоски и требует действий. Саске заставляет себя стоять неподвижно, обдумывая информацию. Значит, Сакура… Пока беспокоиться рано, но все равно неприятно. Сакура еще только настороже. Но если она заставит Наруто выбирать… Что ж, теперь Саске не нужно предавать деревню, чтобы узнать – Наруто никогда не выберет его.
Пальцы до боли впиваются в ладонь, не помогает. Видение Сакуры с перерезанным горлом ужасает разум и греет сердце. Он закусывает тыльную сторону ладони, чтобы придти в себя.
Легкий шелест сбоку.
- Саске.
Итачи. Возвращается от своей девушки. Интересно, много он видел и слышал?
Старший брат осторожно отнимает ладонь Саске от лица.
- Не надо, – тихо говорит Итачи. – Это не он. Никогда им не будет. Ты и сам знаешь.
Ненавижу, приходит неожиданная мысль. Все ненавижу: деревню эту, всех вокруг, а больше всего – тебя, брат. За то, что ты всегда прав. Идеальный Учиха Итачи.
Интересно, и давно брат понял? Понял то, о чем Саске догадался лишь недавно – что он влюблен, до одури, до глупых сердечек в глазах влюблен в Наруто.
Узумаки Наруто.
Замкнутый круг, из которого выбраться невозможно. Потому что человека с таким именем не существует. Никогда не существовало. И – все.
От осознания этой простой истины темнеет в глазах, во рту разливается горечь. Хочется выплеснуть свое отчаяние и раздражение, хоть как-нибудь.
- Интересно, родители знают, как поздно ты приходишь домой? – звучит глупо и по-детски, но на большее Саске сейчас не способен.
- Я уже большой мальчик, Саске, - мягко улыбается Итачи. Младшему брату никогда не удается вывести его из себя, хотя так хочется. Может, тогда он заметит существование Саске?
- Большой, да? Не собираешься осчастливить маму с папой внуком?
- Может быть. Идешь домой или собираешься простоять здесь до утра? – Итачи за плечо увлекает его прочь от ворот в квартал Учих.
Саске плетется за братом, чувствуя себя пустым воздушным шариком. Ненависть куда-то ушла, осталась черная всепоглощающая пустота.
Он уже и не помнит, когда они с Итачи нормально разговаривали последний раз, без дежурных обменов колкостями. Может быть, год назад? Или десять? Они не ссорились, просто не общаются. У лучшего шиноби Конохи, гордости клана Учиха Итачи никогда не бывает времени на младшего брата. Он постоянно на миссиях, а когда свободен, проводит все время со своей невестой. Саске уже не обижается. Почти.
И тему манги Саске не обсуждал с Итачи, никогда. Не потому, что – табу. Просто он не знал, как начать. «Ты правда бы убил всю семью, кроме меня?» звучало как-то…не очень. Да и, если честно, Саске не хотел ничего обсуждать. Он не знал даже, как Итачи со всем этим справляется. Хотя явное стремление брата, как можно меньше бывать дома, говорит само за себя.
- Итачи, как думаешь, зачем ему это? – Саске останавливается. – Ну, рисовать … Денег ему не надо. Известности тоже, – он усмехается. – Если Наруто поймает его, то просто убьет. Какой тогда смысл?
Итачи ненадолго задумывается.
- Не знаю, Саске. Может, ему нравится сам процесс? А может, нравится чувствовать себя богом? Переделывать существующее, совершать неслучившееся. Кто знает? Но он не остановится. Все хотят знать, чем закончится эта история, – и добавляет: - Не забивай себе голову, маленький глупый брат.
Саске потрясенно застывает на месте, а Итачи идет дальше, не дожидаясь его. Темная фигура брата на пустой улице, луна окрашивает все в черно-белый цвет. Саске испытывает легкое головокружение, реальность смешивается с придуманным, ему кажется, что он уже когда-то стоял вот так, такой же ночью, и было так же страшно. Хочется зажмуриться и убежать, но он не может даже пошевелиться.
- Ну, чего ты там застыл? Идешь домой? – голос брата, недовольно-усталый и оттого такой живой и настоящий, разбивает вдребезги застывший мир вокруг Саске. Он снова чувствует ночную прохладу, слышит приближающиеся шаги патруля на соседней улице.
Саске чуть ли не бегом догоняет Итачи, и, унимая бешено бьющееся сердце, думает, что обязательно поможет Наруто в поисках автора.
Он больше не хочет знать, чем закончится эта история.

@темы: angst, слеш, лист, авторский

---

серафита | То, что ценится больше

[серафита]

Название: То, что ценится больше
Фэндом: Наруто
Автор:  серафита
Бета:  Kalahari
Пейринг: Хаширама/Изуна
Рейтинг: увесистое PG-13, оно же дохленькое R
Жанр: задумывалось как романс, в середине попробовал вылезти юмор, а под конец откуда-то выполз ангст и тяпнул автора за яойную часть
Размер: драббл
Дисклеймер: Кишимото
Размещение: с моего разрешения
Саммари: Никто не ценит то, за что не заплачено кровью
Варнинг: умный Мадара

Погоня длилась уже третий день.
- Да, был тут недавно… сам страшенный, патлы дыбом, а глазищи! - почтенная торговка трясёт подбородками, закатывает глаза — видимо, изображает те самые глазищи. Смотрит с почтительным подобострастием. Хаширама кивает благодарно.
Слухи о битве в Заозёрной долине дошли уже и сюда. Долины больше нет, озёр тоже, но ландшафт пострадал сильнее, чем люди. Со стороны Сенджу потерь почти нет. С Учиха хуже.

- Давеча проходил, почтенный господин, а как же. В лохмотьях весь, подранок, как на ногах-то держится, но как глянул — душа вон!
О да, этот может глянуть, мысленно соглашается Хаширама. И душа вон — очень даже. Правда, этот крестьянин вряд ли испытал это на себе, не то сейчас они бы не говорили. Хаширама даёт ему медную монету.

- Прошёл. Час, может, меньше… - мальчишка смотрит исподлобья, кусает губу. Но отвечает честно. Сам шиноби, пускай и не союзник Сенджу. Но одиночке вдали от клана не следует ссориться с заведомо более сильным противником, и это вынуждает к откровенности.

Нагоняя добычу, Хаширама вспоминает.
Ах, как неудачно всё вышло там, в Долине! И ведь поди докажи теперь, что первый удар нанесли не с их стороны… тем более, что в действительности — с их. Что нашло на троюродного брата, всегда поддерживавшего идею мира и союза между кланами — неясно. И останется неизвестным: мёртвые не говорят, а кузен оказался в числе немногих жертв со стороны Сенджу.

***

Учиха лежит на земле, в яме под корнями наполовину выкорчеванного бурей дуба. На то, чтоб попытаться укрыться, его ещё хватило. На то, чтобы выставить сколько-нибудь серьёзную защиту — нет.
Что ж. Добыча загнана. Охота удалась на славу.
Добыча совершенно неподвижна и, кажется, намеревается испустить дух. Хаширама кусает губу, окидывает взглядом обступившие со всех сторон заросли и решительно тянет из сумки запасной плащ.

Место оказалось преотличное, надёжное и безлюдное, рядом ручей. Что ещё надо? А уж дом себе Сенджу в состоянии вырастить даже на бесплодной почве.
Тащить полумёртвого Учиху в деревню не имело смысла: вряд ли тамошние знахари могут сделать больше самого Хаширамы, а до ближайшего ниндзя-медика пара сотен километров. Использовать технику перемещения — рискованно, гарантий, что раненный переживет её, не было никаких.

Первую ночь Хаширама сидит над Учихой до рассвета, пытаясь поделиться чакрой, пичкая стимуляторами и жаропонижающим, ловя дыхание. Под утро пленник начинает собираться на тот свет, и Сенджу пугается всерьёз.
И кой чёрт дёрнул за руку покойного родича?! Это заняло столько времени и сил, столько бессонных ночей ушло на обдумывание и планирование! Учиха Мадара был в ловушке, ему некуда было деваться: либо подписать перемирие, либо сцепиться с собственными людьми, уставшими от кровопролития. Оставалось только устроить напоследок демонстрацию силы, окончательно показать Учихе, что перед ним только одна дорога. Поразительно, сколько бед может устроить один несдержанный дурак.
И в результате Хаширама получил развалившийся союз, разобиженный клан и полуживого брата Учихи Мадары. Который, кажется, вознамерился умереть у него на руках самым подлым образом. О том, что делать в последнем случае, Сенджу даже думать не хочется.

Открыв глаза ранним утром, Хаширама понимает, что забылся-таки тревожной дрёмой. И что умирающий братец Мадары мирно сопит ему в ухо, умудрившись за ночь перетянуть на себя оба плаща и отпинать главу клана Сенджу на самый край неудобного ложа.

***
На второй день Учиха запросил есть.
На третий попробовал сидеть в постели.
На пятый назвал своё имя и милостиво позволил обращаться к себе по фамилии.
На восьмой Изуна придушил Хашираму его же плащом, приложил походным котелком и попытался бежать.
Хаширама выпутался из плаща, со вздохом повертел в руках изрядно помятый котелок и отправился за пленником, добравшимся ровно до порога.
Что ж, по крайней мере, теперь можно перестать волноваться — умирать Учиха не собирается.

Следующие три дня пленник молчит, не отвечая даже на утренние приветствия. Не будь упрямый мальчишка нужен Хашираме, как последняя надежда решить дело миром, Сенджу с удовольствием поучил бы его манерам.
На четвёртый день рискнувший все же выбраться на охоту Хаширама по возвращении застаёт дом пустым. Каким-то неведомым образом Изуна сумел взломать защиту. С бешено бьющимся сердцем обшарив окрестности, Хаширама обнаруживает пленника у ручья драящим злополучный котёл. Поскольку с охоты Сенджу вернулся с добычей, котёл пригодился.
Весь следующий вечер глава клана Сенджу и брат главы клана Учиха проводят, споря о классической поэзии.

Если удастся нажать на Мадару с помощью его брата, союз еще будет возможен. Не шантажировать, конечно — Мадара не потерпит посягательств на свою власть в клане, но своего младшего он слушает… Собственно, говорят, что Изуна — единственный, кого глава клана слушает вообще.
К исходу четырнадцатой ночи Хаширама меньше всего думает об этом.

У Изуны нижняя губа полнее верхней и под ключицей длинный рваный шрам — от лески. Ещё у него постоянно холодные руки и привычка греть ледяные ладони о Хашираму. Сенджу дёргается от прикосновений, забавно морщит лоб, но не пытается отодвинуться от прикосновений чужих пальцев к чувствительной коже между лопаток.
- Кто грел тебе руки раньше?
- Брат.


Когда заканчивается двадцать первая ночь, Хаширама решительно произносит:
- Завтра мы уходим отсюда. Ты уже совсем здоров.
Изуна не говорит ничего.

Наутро они отправляются в путь. Изуна и вправду уже совсем здоров, и двигаются они быстро. Возле первого крупного поселения Хаширама останавливается. Теперь нужно что-то говорить, но он не совсем представляет себе что. Охота удалась, добыча поймана, вот только что теперь делать с трофеями?
Изуна улыбается.

Враг и брат врага, который умеет стонать низко и сладко и лозой гнуться в позвоночнике, как ни одна из женщин в жизни Хаширамы, красивый, как гейша, со стальной хваткой синоби и тесным входом девственницы.
Изуна с пьяняще жарким ртом, с крепкими бёдрами, стискивавшими Сенджу до синяков на боках, с холодными пальцами. Изуна, заплетающий Хашираме волосы в косы. Драящий его походный котелок и знающий наизусть все его любимые стихи …
- Наверное, - тяжело говорит Хаширама, - здесь наши пути расходятся.
- Я поговорю с братом, - невпопад отвечает Изуна и улыбается шире.

Когда путь Хаширамы становится невозможно проследить даже с помощью Шарингана, Изуна поворачивает в другую сторону. Он вспоминает разговор с братом накануне встречи в Долине.

- Это будет непросто, но я полагаюсь на тебя. В клане Сенджу тоже есть недовольные, которым не по нраву этот союз.
- Я так понимаю, что к исходу встречи недовольных не будет ни с одной из сторон.
На первый взгляд может показаться, что Изуну всё происходящее неимоверно забавляет. Мадара смотрит на него тяжёлым взглядом.
- Этот родственничек Сенджу полагает, что оказывает мне услугу, помогая расстроить планы Хаширамы. На деле он мне поможет эти планы осуществить... на моих условиях.
Ещё бы. Мадара и вправду не терпит посягательств на свою власть. Кое-кому придется об этом напомнить. Те, кто недоволен решениями главы клана, не вернутся с завтрашней встречи. Что может быть проще, чем скрыть среди кучи случайных трупов пару-тройку нужных? И кто станет разбираться, в спину ли били покойникам, или же они встретили смерть лицом к лицу?
- Итак, ты останешься дважды в выигрыше, старший брат, - Изуна легонько покачивает ногой, перекинутой через подлокотник кресла. - Избавишься от помех и получишь повод расторгнуть соглашение.
- Да. Но союз мы заключим.
Вот теперь Изуна смотрит на него с неприкрытым изумлением.
- И здесь мне понадобиться твоя помощь, - добавляет Мадара.
- Но зачем тебе?.. - растерянно спрашивает Изуна. - К чему так сложно?
- Потому что никто не ценит то, что достаётся без усилий, - серьёзно отвечает Мадара. - И ничто не ценится выше, чем мир, за который заплачено кровью. Хашираме не удастся купить Учиха по дешёвке.

Что же, всё вышло, как и хотел брат. Мир будет заключён. А Изуна сможет оставить себе Сенджу с тёплым телом, о которое так приятно греться, с волосами такими длинными, что в них можно нырять, как в водопад, целующего нечаянного любовника нежно, как невесту. Старший брат не откажет. Мадара любит его и балует — единственного кровного родственника, всю его семью с тех пор, как умерли родители. Он позволяет Изуне всё. И наверняка будет встречать на пороге дома, когда младший придёт… Он подставляет лицо солнечным лучам и ветру, зажмуривается и смеётся.

Когда Изуна добирается до дома, Мадара и вправду ждёт его на пороге. В кабинете на его столе сквозняк небрежно ворошит свитки, озаглавленные «Высший Шаринган. Предание о Девятихвостом демоне».
Впрочем, Изуна пока что об этом не знает.

@темы: angst, слеш, romance, лист, авторский, редкие пейринги

---

NeruBobovai | Агония

[NeruBobovai]

Название: Агония.
Автор: NeruBobovai
Бета: Luminosus
Персонажи: Мадара, Изуна
Рейтинг: PG-13
Жанр: даркфик
Дисклеймер: Герои принадлежат Кишимото.
Предупреждение: POV Изуны, смерть персонажа
От автора: написано на третий тур мини-феста, на заявку: «Мадара, Идзуна. Тяжелые раны, пропитанные кровью бинты, агония. "Ты не посмеешь уйти, пока я тебя не убью!"»


Ты приходишь на исходе ночи. Я не вижу ее, но слышу предрассветный гомон птиц, мельчайшие звуки и шорохи, которые сопровождают начало нового дня. Всю эту долгую ночь ты был поблизости, но не рядом со мной – оставил меня мучится одного. Сейчас, почувствовав конец, ты зашел попрощаться.
Ты присаживаешься на край кровати, проводишь пальцем по моим пропитанным кровью бинтам. Боль и жар утихают, в кипящий ток крови словно влили прохладную струю. Ну надо же! Ты можешь заставить боль отступить? А смерть? Я перехватываю твою кисть – сломанное запястье прошивает руку ядовитыми стежками. Лучше уж боль и жар, чем ты.
- Откуда они узнали? – наконец я слышу твой сердитый голос. Мне смешно, ведь мы оба знаем ответ. Маленькая деревня в горном захолустье не может служить целью элитных шиноби Сэнджу. Кто-то точно знал, что именно здесь спрятан с малой охраной слепой брат главы клана Учиха. И кто-то хорошо знал, что этот слепец не дастся похитителям живым.
Ты скидываешь с меня простыню. Своих ног я не чувствую – к счастью. Я помню, в бою мне раздробили колено, но, по крайней мере, от этой боли я избавлен. Правая рука обожжена до кости, ничего не ощущает. Живот, этот горячий сгусток боли, еще сохранил чувствительность. Дуновение холодного ветра щекочет грудь, вызывая мурашки. Ты задумчиво разглядываешь мои раны. Опоздав и не увидев моей битвы, воссоздаешь ее в воображении.
Жар затягивает, принося видения. Реальность плывет, смешивая прошлое с настоящим. Я вижу тебя бегущим через лес, впереди, ты никогда не оборачиваешься. Я смеюсь и следую за тобой, и подобно тебе вырываюсь из чащи, опасно балансируя на краю пропасти. Вижу, как ты стоишь на самой кромке, ветер треплет твои волосы, лижет лицо, как преданный пес, а ты хохочешь, подставляя лицо ветру, раскинув в стороны руки. Я смотрю и смотрю на тебя, не в силах оторвать взгляд. Я хочу быть тобой, всегда хотел. Ты вечно впереди, вечно первый, но в этом я единственный раз обошел тебя. Я получил, что хотел, исполнил мечту и сейчас смеюсь, оглядываясь на тебя. Догонишь?
Дождь шумит, капли падают на лицо – это наша гроза, помнишь? Нет, не дождь – это соленые брызги моря, на берегу которого ты принес страшную клятву, навсегда изменив нашу жизнь. Жар отступает, и я осторожно слизываю капельку с разбитых губ.
- Ты плачешь?
Если это так, я тебя возненавижу.
- Это пот. Здесь жарко, - твой голос холоден и спокоен.
Да, наверняка это так. Раненых непременно держат в тепле, а ты всегда ненавидел жару. В душе я довольно улыбаюсь. Если бы ты плакал по мне, я бы убил тебя. Даже сейчас.
Внезапно я чувствую шквал боли, сметающий сладкий бред и забытье. Жестокая реальность возвращается под твоими руками, грубо трясущими меня за плечи. Я слышу, как вскакивают вокруг люди, что-то кричат, но различаю только твой голос, яростно шепчущий мне в лицо:
- Помереть собрался?! Ты не посмеешь уйти, пока я тебя не убью!
Захлебываюсь кровью. Поздно, брат, поздно. Незачем напоминать мне о клятве, что мы дали друг другу в ночь, когда пробудили чертов Калейдоскоп. Мы оба клятвопреступники. Я не смог прикончить тебя, ты не смог убить меня – наша слабость всегда была в нас самих. Что ж, сейчас есть возможность все исправить. То, что не убивает, делает нас сильнее – так, кажется, говорила наша бабушка тогда, давным-давно. Она была умной женщиной, зря мы, балбесы, ее не слушали. Ты стал сильнее, брат, ты станешь сильнее, и не смей сомнениями отравлять последние минуты моей жизни.
Я чувствую щекочущее касание твоих волос, когда ты наклоняешься, а затем твои губы на своих. Ты осторожно слизываешь кровь, целуешь меня – нежно, не страстно. Да уж, на страсть меня явно не хватит, но – ты и нежность? Я внутренне смеюсь. Неужели надо умереть, чтобы на пороге смерти удостоиться твоей нежности? Нечестная сделка.
Ты выпрямляешься, я слышу скрип кровати, чувствую движение воздуха. Наверное, сейчас ты похож на демона. Мне представляется бледное лицо, красные глаза, кровь на губах. Невыносимо хочется увидеть тебя, но все, что я могу – рисовать твой портрет в воображении.
Время тонет в реке боли. Забытье так больше и не пришло, и я в молчании отсчитываю минуты по твоему дыханию. Ты ждешь моей смерти, а ее все нет. Я тоже жду. За окном, должно быть, совсем рассвело. Изредка слышатся вздохи твоих людей, кто-то входит-выходит, что-то спрашивают шепотом. Никогда не думал, что самое длительное мое ожидание будет связано с собственной смертью.
Наконец я чувствую ее приближение. Холод накрывает, словно мокрая простыня. Я чувствую на лице твое учащенное дыхание, живой жар тела и зачем-то торопливо шепчу:
- Я всегда буду с тобой. Я тебя...
Ты знаешь. Я всегда с тобой, я в тебе, я – это ты. Я – твои глаза, для Учихи нет ничего ценнее. Я – твоя сила, твоя свобода и твоя мечта. Тьма и холод накрывают меня с головой, но мне не страшно. Пока ты жив и смотришь на мир моими глазами, я тоже буду жить.

@темы: angst, слеш, лист, авторский

---

NeruBobovai | Письма неримскому другу.

[NeruBobovai]

Название: Письма неримскому другу.
Автор: NeruBobovai
Бета: Luminosus
Персонажи: Итачи, Мадара, Саске
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор
Дисклеймер: Герои принадлежат Кишимото.
Предупреждение: ООС Итачи и прочих
От автора: написано на третий тур Naruto NonKink, на заявку: «Итачи уехал на Гавайи (аналогичный выдуманный остров у них в мире). Стеб, юмор.»


«Дорогой пра-пра-родственничек!
Спешу сообщить, что добрался я благополучно. Всегда знал, что у Вас отличный вкус к развлечениям. Отправившись по указанному адресу, я прибыл на славный маленький остров с великолепными курортами. Выбрав самый симпатичный и малолюдный (за счет ценников, а не каких-либо недостатков), я с блаженством погрузился в ничегонеделание. Поселился я в миленьком бунгало на самом берегу океана. Персонал курорта оказался очень дружелюбен и предупредителен. Служащий, лично отвечающий за мое бунгало, поначалу встретил меня холодно. Однако, когда по моей просьбе он распаковал мой багаж, его внимание ко мне стало выше всяческих похвал. Он начал живо интересоваться, все ли мне нравится, все ли меня устраивает и даже напрочь (и очень настойчиво) отказываться от чаевых. Девушка, убирающаяся у меня дважды в день, очень тактична и всегда скрупулезно уточняет, можно ли ей войти и не мешает ли она мне хоть в малейшей степени. После всех рассказов о хамстве и грубости горничных подобное поведение греет мне душу. Они даже сами и совершенно бесплатно нашли неплохого оружейника, который регулярно чистит и смазывает все то колюще-режущее барахло, которое Вы зачем-то заставили меня взять с собой.
Пляж прекрасен, но многолюден. После Ваших утомительных миссий я рад поспать подольше. Из-за чего, когда я выхожу на пляж, все лежаки уже заняты. Однако это не стало проблемой. Отдыхающие девушки ( и некоторые юноши) чрезвычайно рады уступить мне свои лежанки, иногда забывая с них слезть. На пляже также находится неплохой бар, где готовят огромное количество разнообразных коктейлей, как меня уверили, совершенно бесплатных. Пользуясь халявой, отдыхающие целый день угощают меня ими. Коктейли очень освежающи и приятны на вкус, но от них сильно шумит в голове. К вечеру шум перерастает в шторм, пару раз меня заштормило в чужие бунгало, но, кажется, обитающие там девушки не огорчились.
Местная кухня изумительна. Я произумлялся над двумя блюдами, но так и не решился попробовать. К счастью, здесь есть отличная традиционная кухня, а кондитерская – просто мечта. Они готовят превосходные данго, сладости и конфеты. Мне сразу сделали скидку, а потом, вероятно, как основному покупателю, стали готовить фирменные пирожные, украшенные моим именем, конфетными розочками, бантиками и сердечками. Неплохо, но сладко до приторности. Мне не очень понравилось, но у остальных они стали пользоваться большим спросом. Говорят, мое имя придает пирожным особый вкус.
Первые дни пролетели быстро и приятно. Как Вы и предсказывали, мои познания в человеческой природе быстро улучшаются. Однако чрезмерное внимание вышеупомянутой природы начинает утомлять. Как дела у Вас? Как поживает глупый младший брат? Если Вы отправите его в страну Снега, не забудьте снабдить варежками и длинным теплым шарфом. Братишка легко простужается.
С уважением,
Ваш законный наследник Учиха Итачи.»

«Дорогой мой прародитель!
А чего Вы, собственно, ожидали? Я предупреждал, что Саске – проблемный ребенок. Вы думаете, это он сейчас капризничает? Подождите, пока он попросит Вас о совместных тренировках.
Сыпь не трогайте – сама пройдет. Я ведь просил вас не давать ему молоко! Следите, чтобы не расчесывал, будет ныть – спойте колыбельную. Только не ту, что Вы пели мне – у меня до сих пор мурашки по коже.
Не разрешайте ему тренировать Чидори в помещении. Если обломок упадет ему на голову, с Вас спросят, Вы его опекун. И не кричите на него за неудачу с Хачиби! У ребенка трагедия, а Вы вздумали развлекать его охотой. Лучше бы на рок-концерт сводили. И не уверяйте меня, что этот громила тоже музыкант!
Да, и не забудьте проверить эту девочку. Карин, кажется? Неизвестно, кто ее кусал до Саске.
Ну вот, с братишкой разобрались. Подумать только – оставил Вас на неделю и уже не справляетесь!
У меня тоже не все благополучно, но я же не жалуюсь. Отдыхающие с каждым днем становятся все более невыносимыми. Из-за них мне пришлось отказаться от удовольствия есть данго на пляже – стоит мне полакомиться любимым десертом, как они словно мухи налетают, пытаясь меня облизать даже там, куда соус никак не может попасть. Это раздражает.
Тем не менее, я нашел неплохое решение. Когда фан-клуб меня слишком утомляет, я заплываю подальше в океан. (Надо ли упоминать, что я прекрасно плаваю?) Часть настырных фанатов тонет, часть, к сожалению, спасают. Самые упорные, заплывающие далеко от берега, идут на корм акулам. Меня смышленые рыбки не трогают. Возможно, понимают, что я их поставщик пищи, а возможно, это действие акульего амулета, который мне подарил Кисаме. Передайте ему привет, кстати. Как бы то ни было, рыбы довольны моим обществом, а я их. Пару раз они меня даже покатали. Признаюсь честно, они нравятся мне куда больше людей – они не пытаются стянуть с меня плавки в воде.
Но в целом отдых проходит великолепно. Жаль, что скоро придется возвращаться.
Еще раз напомню: у Саске низкая морозоустойчивость. Вы считаете его капризным, но представить не можете, каков этот милый ребенок, когда простынет. Одевайте его теплее.
С уважением,
Ваш преемник и советник, Учиха Итачи».

«Мой любимый маразматик!
О чем Вы думали, разыгрывая дурацкий фарс на Совете Пяти Каге? Да, я в курсе. И не спрашивайте откуда. Зачем Вы позорите фамилию Учиха, она не только Вам принадлежит! И перестаньте уже вести себя как ребенок, гоняясь за Данзо. Никто, кроме Вас, не виноват в Вашем карточном проигрыше. Я еще тогда говорил, что неразумно играть на глаза клана и еще неразумнее – на собственный. Но Вы никогда не слушаете! Разбирайтесь с Вашим Данзо сами, не втягивайте в это глупого младшего брата!
Я очень рад узнать, что тренировки Саске идут полным ходом. Однако не переусердствуйте, братишка – хрупкий ребенок! Следите, чтобы он правильно питался и отдыхал на свежем воздухе. Не запирайте его в Вашем квадратичном измерении, это не гуманно! Что Вас, как Орочимару, всему учить приходится!
Я также рад узнать, что Вы ручаетесь за девушку, но не отказался бы взглянуть на нотариально-заверенные копии анализов.
Что касается меня, у меня для Вас есть новости. Расскажу по порядку.
Как я Вам уже писал, местные жители и отдыхающие очень невоздержанны в проявлении симпатии. На днях за мной стал настойчиво ухаживать нелицеприятный гражданин (по виду Ваш ровесник), обещая райские горы и делая похабные предложения. Дважды я вежливо отказывался. В третий раз он пришел ко мне в сопровождении двух адвокатов и с ворохом бумаг, из которых следовало, что я – новый владелец данного острова со всеми его курортами и центрами развлечений. Внимательно ознакомившись с документами и уточнив пару спорных моментов у юристов, я поставил свою подпись и погрузил настырного гражданина в Цукиеми. После трех дней иллюзорной реальности он вернулся в мир с глупой улыбкой на лице и упал в обморок. Когда его забирала скорая, он все еще глупо улыбался. Я уточнил у юристов, что сделки это не нарушает, и отправился избавлять курорт от назойливых отдыхающих. В тот вечер я впервые наслаждался пребыванием на пляже. Наутро я позвонил в больницу и узнал, что пациент пришел в себя, но по-прежнему глупо улыбается и ни на что не реагирует. Возможно, я перестарался. Но людям следует контролировать свои сексуальные фантазии.
Как бы то ни было, теперь я владелец этого милого острова, также как и солидной пачки ценных бумаг и облигаций всех пяти великих стран шиноби. Богатства и власть греют сердце, но очень напрягает необходимость вести дела. Как жаль, что Какудзу уже умер! Вы случайно не знаете другого бессмертного бухгалтера?
Теперь я с радостью могу сообщить Вам, когда я вернусь обратно.
Никогда!
Мне вполне нравится мой теплый и уютный остров, а Ваши самоубийственные задания оставьте для дураков, благо их еще много в этом мире. Мне вовсе не улыбается быть пешкой в Ваших планах. Ферзем тоже. Можете воспользоваться глупым младшим братом, только верните потом в целости и сохранности.
Я по-прежнему буду следить за Вашим опекунством. Воспитание детей – дело серьезное, это Вам не мир завоевывать, тут каждая мелочь имеет значение. Пишите мне обо всех проблемах с братишкой, я постараюсь помочь.
И удачи Вам с Вашими злодейскими планами!
С уважением,
Ваша единственная надежда на безбедную старость, Учиха Итачи.
P.S. Прилагаю к письму своего вороньего клона. Если братик будет плохо себя вести, это должно его успокоить».

@темы: акацуки, humour, слеш, джен, авторский

---

Ксай Тэска | Утопленник

[Ксай Тэска]

Название: Утопленник
Автор:  Ксай Тэска
Бета: Okami
Персонажи: Итачи, Кисаме, упоминается Шисуи
Жанр: ангст, драббл
Рейтинг: PG
Дисклеймер: все как полагается
Размещение: запрещено

Ночь была душной. Наверно, поэтому Итачи казалось, что голова у него вдруг отяжелела. Лицо горело, и веки устало смыкались.
Он поднялся, чувствуя слабость, прошел мимо напарника, который дремал рядом, подпирая своей огромной спиной дерево, и направился к реке.
Он вступил на открытый берег и увидел блеск воды. Это была Накано с ее тягучими черными волнами. Одна из самых длинных рек в стране Огня.
Километрах в десяти отсюда она достигала Конохи.
Десять километров — не так много.
Итачи опустился на берегу на колени, чтобы умыться. Сполоснув горячие лоб и щеки и убрав руки от лица, он неожиданно замер.
В воде показалось лицо Шисуи.
Итачи присмотрелся внимательнее.
Его черты. Похож на него.
Темные волосы, темные глаза. Линия скул.
Потомок клана.
Взгляд такой же.
Шисуи. Как он тут оказался? Откуда? И почему именно сейчас?
Он умер четыре года назад.
Утонул в этой самой реке.
Итачи с удивлением рассматривал знакомое лицо.
Он редко вспоминал о своем друге. Почти не вспоминал, с тех пор, как ушел.
Днем вода в Накано была теплой. Шисуи, заранее убедившись, что Итачи смотрит на него, ловко складывал руки лодочкой и нырял на глубину. Потом появлялся на поверхности и, поймав одобрительную улыбку, плыл к берегу размашистыми смелыми гребками.
В ту ночь, когда Шисуи умер, вода в реке была холодной. Итачи никак не мог отогреть руки. Дрожь в пальцах унялась только после того, как он вернулся ночью домой и забрался под одеяло.
Шисуи сейчас было бы столько же, сколько и ему. Как бы он выглядел, повзрослев?
Итачи обернулся на пустой берег и снова опустил взгляд к реке.
Шисуи по-прежнему смотрел на него из воды.
Лицо утопленника.
Бледное.
Белое.
Уставшее.
С провалами под глазами.
Застывшее, захлебнувшееся, безгубое.
- Шисуи, - позвал Итачи.
Тот, еле раскрыв рот, сказал что-то в ответ.
Итачи не расслышал. Что он хотел сказать? Может, что не держит на него зла? Что-что он сказал?
Четыре года назад на Итачи из воды глядело мертвое лицо друга, которого он утопил.
Наверно, Шисуи было холодно под водой. Мимо него проплывали рыбы в своем рыбьем молчании. Его ноги опутала тина, бледные руки его больше не сопротивлялись. Неподвижное тело остыло - когда Итачи выпустил из пальцев край футболки, его медленно потянула за собой река. Он потерялся в хороводе остальных призраков с раскрытыми в ужасе глазами.
Итачи запомнил Шисуи другим - не с лицом мертвеца - а таким, с которым он вместе лежал на берегу. Мокрая спина, растрепанные волосы, нахальная улыбка.
Спорим, я доплыву быстрее тебя!
Духота. Призраки из прошлой жизни. Мысли Итачи вязли.
Черные волны перекатывались, переваливались, переливались. Лицо Шисуи стало тускнеть. Итачи потерял его из виду, а потом совсем закрыл глаза.
Внезапный рывок выдернул его из реки. Кисаме, схватив его за шиворот, вытянул на поверхность.
Итачи вдохнул что было сил, упал на четвереньки и долго откашливался. Наглотался воды.
- Какого хрена, Итачи-сан? - Хошигаки вытаращился на него перепуганными глазами.
- Я умыться пришел.
- Умыться? - Хошигаки успокоился, перестал таращиться и наклонился к нему недоверчиво.
Разглядел, догадался. Смазав с лица налипшие волосы, положил ладонь на лоб.
- Оставь, - Итачи оттолкнул его руку. - У меня лихорадка. Внутри все горит.
Он, снова прокашлявшись, сплюнул и стал обтирать мокрые щеки.
- Утром доберемся до деревни, найдем врача, - Итачи качнулся, пытаясь встать на ноги. - Сейчас немного отдохну.
Кисаме, подставив плечо, помог ему подняться.
Он снял вымокшую одежду и завернулся в плащ, который отдал ему напарник.
Жар охватил голову, в висках стучало, от холодной повязки ко лбу не становилось легче.
Кап-кап. Стук-стук стучало.
Ночь была невыносимо душной.
Итачи казалось, что он слышит плеск воды.
Бултых!
В реке плавал утопленник.
Утопленник в Накано!
Из клана Учиха!
Представляете, он из клана Учиха!
Не может быть!
- Вытащи его оттуда, Кисаме. Он в реке.
- Кого?
Кисаме наблюдал чужую агонию, скрестив руки на груди.
- Шисуи.
- Вытащу-вытащу.
У Итачи горели веки. И глазные яблоки тяжело вращались за ними. Было больно, внутри будто все пересохло.
Черная вода, в которой плавал мертвец, поселилась в его легких.
Итачи сдернул со лба мокрую повязку и отшвырнул в сторону.
Утопленник Шисуи снился ему остаток ночи.

@темы: акацуки, angst, джен, авторский

---

серафита | Драбблы-3

[серафита]

Название: Вы мне слово, я вам десять). Часть третья, тематическая.
Фэндом: Наруто.
Автор:  серафита
Бета: нет.
Персонажи/пейринги: Мадара/Наруто, Саске, Сакура и Советники мельком, Цунаде и Джирайя упоминаются.
Рейтинг: не выше PG-13.
Жанр: юмор, в том числе и черный, романс с капелькой грустинки.
Размер: мини-фики, числом три, на мега-редкую пару (см. выше).
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень.
Размещение: cпросите разрешения.
Предупреждение: слэш, джен, странный пейринг.
От автора: эти мини-фики на ключевое слово и заданную пару написаны для моих ПЧ в качестве приветственного подарка от меня. Надеюсь, вам понравится.

Для  Хризокома на заявку Мадара\Наруто, нежная любовь, все в шоке, "Саске ещё не дорос". Похожая фраза уже была, поэтому я её слегка изменила.
Варнинги: что-то с чем-то, Мадары как такового нет, для понимания желательно знакомство с каноном хотя бы в части взаимоотношений Цунаде и Джирайи, местами флафф (особенно досталось Мадаре-которого-в-этом-фике-нет). Место действия — Долина Завершения, опять бой, попытка № -надцать. Пары: Мадара/Наруто, за кадром Джирайя/Цунаде.

Саммари: Наруто уходит из Конохи по причинам, которые деревня не может принять, и Цунаде идёт ва-банк: посылает Саске... впрочем, ей всегда не везло в азартных играх. Единственный, кто ей проигрывал — Джирайя, а он поддавался.

И ещё. Никакого пейринга и даже намёка на пейринг Наруто/Саске тут нет. Любовь, знаете ли, бывает не только желанием залезть к кому-то в штаны.

— Вернись.
Наруто стоит напротив, влажные волосы, потяжелевшие от воды, кажутся длиннее, липнут к шее, чёлка спереди — длиннющая — до ключиц. Ярко-голубые, как лазурит, глаза блестят почти лихорадочно.
— Зачем?
У него хрипловатый, сорванный голос.
Учиха отвечает почти сразу:
— Деревня.
Смешок.
— Коноха не развалится и без меня.
— Мечта.
— Очнись, Саске. Мне уже не двенадцать лет. Тебе тоже.
Промедление. И, взвесив, всё же решается:
— Я. — У Наруто на миг проступает на лице настоящее недоумение, и Саске поясняет: — Вернись для меня.
"Ко мне", — договаривает мысленно.
— Тебе не кажется, что разговор идёт по кругу? — тихо спрашивает Узумаки. — Я повторю вопрос. Зачем?
Это заставляет Саске запнуться.
Раньше Наруто в голову не пришло бы спрашивать на такие слова — а зачем?
Затем, что — Саске же.
Сказать это вслух такими же словами оказывается невозможно. Смешно и жалко, право же, чтобы озвучивать такое, как прописную истину, не выглядя при этом идиотом, нужно быть Наруто... Он спотыкается на последней мысли.
— Ты любишь меня, — наконец выдавливает Саске и ненавидит себя в этот миг за эти слова.
Идиотская ситуация, пародия на битву, происходившую в этой долине десять лет назад.
Наруто смотрит в сторону и молчит довольно долго.
— Да, — наконец тихо говорит он. — Люблю. Ну и что?
— Что — ну и что? — тупо переспрашивает Саске.
— Ты, — ещё тише произносит Узумаки, — тоже ведь любил Итачи.
Как оказывается рядом, Учиха сам не понимает. Осознаёт себя уже лицом к лицу с Наруто, Мангекьо врублен на полную мощность, и совсем рядом синий взгляд. И...
Пальцы разжимаются сами собой.
У Наруто очень усталые, очень спокойные глаза.
— Он носил меня на руках, когда я болел. Я всегда думал — так делал бы мой отец, если бы был жив... — Наруто встряхивает головой. — Я люблю тебя, Саске. А он… ты не поймёшь.
— Ты же не можешь… к нему, — сдавленно говорит Саске. — Почему он?! Почему именно Мадара?! — теперь, когда имя сказано вслух, почему-то становится легче, и его прорывает словами: — Ты же с двенадцати лет мотался за Сакурой, ты хотел быть Хокаге, ты хотел вернуть меня, при чём тут Мадара?!
«К твоей жизни?!»
— Я уже ответил, — тихо сказал Наруто. — И, Саске… хватит. Ты выглядишь жалко.
Вот это его затыкает.
— Не у всех цели в жизни остаются неизменными с двенадцати лет. Некоторые, знаешь ли, взрослеют. — Наруто пожимает плечами.
— Ты нарочно, что ли? Именно с ним? — Саске продолжает упорствовать скорее по инерции.
— Саске, я с ним сплю.
— Ты с ним что? — это действительно жалко и глупо, но остановить себя Саске уже не может.
— А ты думал, он привлёк меня посулами силы? Обещаниями научить тайным техникам? — Наруто почти веселится. — Сплю, Саске, сплю. Занимаюсь сексом. Даю. Трахаюсь. И делаю это, знаешь ли, от души. С энтузиазмом и по обоюдному желанию.
Если бы мог, Наруто сейчас бы засмеялся. Такого выражения лица он у Саске не видел никогда. Даже не думал, что лицевые мышцы Учихи способны на такие глобальные метаморфозы.
— Ты же о нём… не знаешь ничего, — говорит Саске наконец чужим, непослушным голосом.
— А что, ты собираешься осчастливить меня историей своего клана? — приподнимает брови Наруто. — Я знаю о нём достаточно. Он любопытен, как кошка, и любит молоко. Этого у тебя в семейных летописях нет, верно? Но ты же не поймёшь, даже если я расскажу. Ты ведь сейчас думаешь, как бы скрутить меня, и что пару месяцев в госпитале пойдут мне на пользу. Ты считаешь, что я болен или под воздействием техники Мадары. Не смотри на меня так, Саске. Мне не нужен Мангекьо, чтобы знать, что творится у тебя в голове. Так вот, послушай меня. Я ухожу к нему потому, что я этого хочу. И больше нипочему. Это ответ на твой вопрос. Ты просто ещё не дорос до моих причин, но передай это Цунаде. Быть может, поймёт она.
— Что… передать? — собственный голос в ушах Саске звучит гулко и издалека, словно из-под воды…
***
Саске возвращается в Коноху уже затемно. Народу на улицах почти нет, и он малодушно рад этому. Не хотелось бы ему сейчас встретиться с кем-то из знакомых Наруто.
И всё это время, шагая к резиденции, пробираясь узкими улочками Конохи, мучительно ломает голову, пытаясь понять, постичь смысл последних слов, которые сказал ему его лучший друг, с которым он никогда не говорил на одном языке.

— Скажи ей… — Наруто вдруг улыбается по-настоящему впервые за весь разговор, — скажи — он вваливается ко мне посреди ночи, чтобы вытащить в бар на стаканчик саке, поддаётся мне в игре в покер и становится сентиментален, когда пьян. И стихи у него отвратные.


Для  Идущий сквозь Солнце, Наруто/Мадара, "Прекрати кусаться, а то выселю на диван". Юмор, маленький рейтинг. Сакура — помощница Хокаге, как прежде была Шизуне.

Наруто мрачно созерцал отражение. Отражение угрюмо уставилось на Наруто.
У Наруто-из-зеркала была помятая физиономия, торчащие дыбом вихры и пятнистая как у леопарда шея, а также круглая зеленоватая блямба на лбу, похожая на лишай. Узумаки вздохнул и подумал, что зеркало надо бы протереть. Осторожно повозил рукавом; блямба приобрела нежно-салатовый цвет. «Интересно, что за хрень заляпала несчастную стекляшку, — рассеянно подумал Наруто. — Судя по виду, очередной Мадарин кулинарный шедевр позапрошлой эпохи». Внимание Узумаки снова сосредоточилось на главной проблеме. А именно — шее. Он повертелся так и эдак. Нахлобучил шляпу… Снял.
— Мадара, — вкрадчиво произнёс он, — у меня через полчаса Совет.
— Ну? — вид у Учихи был настороженный.
— И на улице плюс сорок в тени.
— Правда?
— И Совет будет на открытом солнце… тьфу ты, воздухе.
— Неужели? — Мадара не зря гордился своим инстинктом самосохранения — в конце концов, последние сто лет тот его не подводил.
Поэтому он осторожно попятился.
— И у меня, — голос Наруто постепенно повышался, — вся шея в засосах! И плечи в синяках!! Теперь мне придётся битых четыре часа печься заживо в плаще и шляпе! Только потому, что ты не умеешь держать при себе зубы!
— На полку, — автоматически брякнул Мадара.
Наруто резко осёкся и замер, тяжело дыша. Мадаре сделалось тоскливо.
— Положишь, — мягко сказал Хокаге. — В ванной. В физрастворе. Вставные. Если ты еще хоть раз посмеешь меня цапнуть!
Раздражённо дёрнул плащ за завязки, сказал уже от двери:
— Вздумаешь кусаться — выселю.
— Из страны? — предположил Мадара.
— На диван! — рявкнул Кьюдайме.
***
— Наруто, — делая страшные глаза, шёпотом воззвала Сакура, — что это?
Хокаге покосился на советников, с кислыми физиономиями уставившихся на распахнутый до пупа ворот его рубашки.
— У меня лишай, — буркнул он.

Мадара\Наруто "Хочу печёнки!" Неожиданно — закадровый ангст. Э-э-э... есть же такой жанр?

— Хочу печёнки! — Мадара валялся прямо поверх неразобранной постели.
— Чьей? — уточнил Наруто.
— Фи. Что у тебя за кулинарные пристрастия, дитя?
— Извини, это инстинктивная реакция. — Узумаки наконец зашёл в комнату, стащил обувь. Прошлёпал к окну, опустил штору.
— А если я попрошу женщину, ты спросишь, для какого обряда мне понадобилась невинная дева?
— Вероятно. Я просил тебя не приходить без предупреждения.
— Извини, — Мадара приподнялся на локтях, повёл плечами. — Это, знаешь ли, не всегда зависит от меня.
— Если кто-то тебя увидит… хоть заподозрит…
— Я знаю. — Учиха спрятал глаза за чёлкой.
За связь с самым разыскиваемым преступником континента, Врагом мира номер один (руки бы поотрывать этим идиотам, обожающим громкие, хлёсткие прозвища. Заодно с языками), не пожалеют даже Узумаки. Даже Сенджу. И Цунаде не прикроет, при всём желании. Влияния не хватит.
И ведь боится Сенджувский пащенок не за себя. Вся их порода начисто лишена чувства самосохранения. Зато чувство чужесохранения работает прямо-таки на двести процентов...
— А ещё, — пробормотал Мадара позже, ловя ртом солёные мальчишкины губы, — я ем младенцев на завтрак…
— Не совсем, — шепнул Наруто. — Не совсем.

@темы: драбблы, humour, слеш, romance, авторский, редкие пейринги

---

Несметана | Переводные драбблы

[Несметана]

Несколько старых драбблов, которые я здесь раньше не выкладывала. Пусть лежат.

Название: Icha Icha Tactics
Автор: Ddriana
Бета: colombine
Персонажи: Джирайя, Орочимару
Рейтинг: G

Джирайя дописывает трилогию всего за пару недель до того, как становится известно о тайных экспериментах Орочимару. Книги выходят одна за другой. Джирайя гордо улыбается, но его сердце сжимается каждый раз, когда он видит ярко-оранжевую обложку.

Несколько лет спустя он начинает подумывать о продолжении. Ему хочется стереть воспоминания, которые причиняют боль, заменить их хорошими. Разумеется, придется провести кое-какие «исследования». Много «исследований». Прижимая к себе парочку изящных красоток, Джирайя может расслабиться, призраки прошлого спят, и он почти счастлив. До тех пор, пока не всплывут воспоминания о том, как Орочимару сидел рядом с ним и пояснял свои заметки на полях. Об упрямом нежелании верить, что его рукопись хоть в чем-то несовершенна, о ночах, проведенных за прилежной правкой текста согласно советам змееглазого друга. О том, как Орочимару приподнимал тонкую бровь, читая отредактированную версию - доказательство того, насколько его мнение важно.

Джирайя подумывает о том, чтобы написать четвертую книгу и отослать Орочимару, чтобы тот ее отредактировал и отрецензировал. Своего рода предложение мира. Вырезать, словно из черновика, плохие фрагменты из их прошлого. Вложить в старую обложку чистые страницы, переписать жизнь набело, чтобы получилось лучше, чем было. Но прощение невозможно, и призраки прошлых грехов нельзя просто взять и вычеркнуть. Придется найти другого редактора.

Когда приходит время взяться за дело, он не может найти в себе силы сесть и начать писать. Роман теряется в бесконечных «исследованиях», в том, чего ему на самом деле никогда не было нужно.

Только когда Джирайя берет под свое начало Наруто, книга начинается писаться. Может быть, это из-за того, что своим отношением к Саске тот напоминает Джирайе его самого. Какое-то время саннин даже думает дать роман ему на правку, но у пацана с грамматикой хуже, чем у самого автора, да и о хорошем стиле у него представления весьма туманные.

Спустя два года книга готова и издатели из кожи вон лезут, чтобы ее заполучить.

Через месяц после публикации Джирайя получает посылку. Он робко ее вскрывает, внутри – потрепанный и зачитанный томик «Ича Ича Тактика», полный листочков с замечаниями, написанными таким знакомым Джирайе почерком.

Орочимару никогда подолгу не держал зла.


Автор: kaiousei
Жанр: джен
Персонажи: Хината, Ханаби
Оригинал здесь

читать

Во время тренировок с отцом Ханаби всегда сражается решительно. Так, будто на кону ее жизнь. Иначе нельзя. Ханаби однажды услышала это в разговоре незнакомых синоби, поняла, насколько это важно, и этот принцип стал ее девизом. Не жалеть и не поддаваться. Не задерживать дыхание, если ты на волосок от смерти. Это и значит быть синоби.
Хината была слабой. Отец никогда не произносил этих слов, но Ханаби читала их в его глазах каждый раз, когда он провожал ее сестру взглядом. В сердце отца Ханаби видела только презрение к старшей дочери.
Слушая тихие, скромные шаги уходящей сестры, Ханаби не могла не чувствовать себя так или иначе ответственной. Не будь у Ханаби этой решимости в каждой схватке, не будь у нее того, что отец любил называть талантом… Она, наверное, тоже могла бы любить свою сестру.
Но Ханаби понимала, что не смогла бы справиться с наказанием за слабость. Она не знала бы, что делать, будь она на месте Хинаты. Поэтому она еще отчаяннее тренировала бьякуган, и молилась, чтобы сестра когда-нибудь смогла ее простить. И чтобы в ней самой не родилась ненависть к Хинате.


Эпическая сага о рамен-проституции.
Автор: annwyd
Жанр: юмор
Персонажи: Наруто, Джирайя.

- Редкостный идиотизм с твоей стороны, - говорил Джирайя своему бывшему, теперь уже взрослому ученику, - хотя идея гениальна.
- Знаю, - ответил Наруто, рассеянно постукивая по решетке своей тюремной камеры. – Про идиотизм знаю, мне Сакура-чан уже все подробно объяснила. А гениальность-то в чем? – Пауза. – Да, этого я не знаю, - признался он.
Джирайя удивленно моргнул.
- Так, хорошо. Объясняю на пальцах. Хорошеньких официанток в рамен-ресторанчиках. По всей Стране Огня. Ты. Удовлетворял. Ртом. Взамен, они бесплатно кормили тебя раменом. Куннилингус – а иногда и настоящий секс, если девушки настаивали, - и бесплатная еда. И надо же было тебе додуматься похвастаться этим своему дружку Учихе, который вообще-то служит начальником полиции…
Он замолчал и посмотрел на Наруто.
- До тебя все еще не дошло?
- Когда я этим занимался, - проговорил Наруто, - я обычно думал о рамене.
Джирайя побился головой об решетку.


Wishing To Be Somewhere Else
Автор: Gigabomb
Персонажи: саннины, Наруто.
Жанр: джен, АУ
Саммари: а если бы на Коноху напала Цунадэ, а не Орочимару?
Оригинал

Наруто не мог понять, с чего Эро-сеннин решил, будто этот жутковатый бледный парень станет таким уж крутым хокаге. Когда Джирайя рассказывал о своем старом товарище, который знал почти столько же дзюцу, сколько и Третий, Наруто представлял себе кого-то… выше ростом. Не так похожего на девчонку. Полегендарнее, в общем.
Понятно, что звание легенды еще ничего не гарантирует. Достаточно посмотреть на учителя Наруто, Жабьего Отшельника, учителя Четвертого Хокаге, известнейшего порно-писателя и извращенца во втором поколении, чтобы понять: легендарность – совсем не то, за что ее принимают. Но все-таки…
- Ты сам говорил, что из тебя получится лучший хокаге, чем из моего ученика, Орочимару. Сейчас у тебя есть возможность это доказать.
Эро-сеннин всерьез ошибался. По тому, как он и этот парень зло друг на друга смотрели, Наруто скорее решил бы, что они заклятые враги, а не бывшие товарищи. И без того напряженную ситуацию отнюдь не улучшала неприкрытая враждебность в тоне Джирайи. И судя по ухмылке, змеиный саннин разделял его чувства.
- Цунадэ сделала мне куда более интересное предложение, Джирайя. Должность хокаге – всего лишь жалкое испытание, которое я и десять лет назад не считал достойным траты времени. Она же, со своей стороны, готова дать мне то, чего я всегда хотел. Как ты думаешь, с кем из вас я хочу сотрудничать?
- Она убила Сарутоби-сэнсея, Орочимару. Это для тебя ничего не значит?
Орочимару фыркнул. Кабуто долил в его опустевшую чашечку еще сакэ, но это осталось незамеченным.
- Если бы она его не прикончила, это сделал бы я. Ведь именно наш обожаемый учитель вынудил меня бросить исследования.
Даже для Наруто становилось совершенно ясно, что Эро-сеннин постепенно выходил из себя. Когда в руках отшельника треснула чашка, Наруто решил вмешаться.
- Да как ты смеешь отказываться от титула хокаге? Это же величайшая честь в Конохе! Как ты только…
- Уровень смертности среди хокаге – сто процентов. Что я меньше всего хочу сделать для этой деревни – так это умереть, - Орочимару иронично поднял бровь и посмотрел на Наруто. – А почему тебя это так волнует, мальчик?
- Кто-то должен удерживать это место для меня, пока я не стану достаточно взрослым!
Орочимару рассмеялся, и по его смеху Наруто понял, что ответ все еще «нет».
Глядя на реакцию бывшего товарища, Джирайя со злостью тяжело вздохнул и жестко, натянуто произнес:
- Наруто, выйди.
Генин бросил на своего учителя недоверчивый взгляд:
- Что?
Джирайя бросил ему несколько монет:
- Выйди вон. Пойди поешь рамен или еще что-нибудь. Нам нужно поговорить, твое мельтешение будет мешать.
Ворчливо, несмотря на обещанный рамен, бормоча себе что-то под нос, Наруто покинул бар. Когда дверь за ним закрылась, Джирайя заметно попытался взять себя в руки: шумно вздохнул и разжал кулак с осколками чашки.
- Совет готов к… уступкам по поводу условий твоего возвращения.
Орочимару поднял бровь.
- В самом деле?
- Сандаймэ был против экспериментов над людьми. Но не все разделяют его строгие моральные принципы. В результате вторжения Звука и Песка у нас появилось достаточно пленных, и Совет, если ты вернешься, готов обеспечить тебя лабораторией и подопытными, ты сможешь возобновить свои исследования бессмертия.
Выслушав, змеиный саннин по-настоящему фыркнул.
- Эксперименты, связанные с бессмертием, в Скрытом Листе считаются незаконными. Поверить не могу, что Совет так отчаянно нуждается в Годаймэ, чтобы настолько смягчать свою политику.
- Ну, выбор у них небольшой: единственной альтернативой было бы поставить во главе Конохи порно-писателя и ждать объявления войны от вашего с Цунадэ союза.
Орочимару поперхнулся сакэ, которое в это время пил, и закашлялся. Через несколько минут, оправившись, он спросил:
- Хочешь сказать, что их первым кандидатом был ты?
Не особо обидевшись, Джирайя пожал плечами:
- Говорю же, выбор у них был небольшой.

@темы: саннины, драбблы, перевод, humour, general, джен, звук, лист

---

Ксай Тэска | Одержимый

[Ксай Тэска]

Название: Одержимый
Автор:  Ксай Тэска
Бета: Okami
Пейринг: Мадара/Дейдара
Жанр: драббл, ангст
Рейтинг: PG-15
Дисклеймер: Кисимото
Размещение: запрещено
Примечание: AU относительно событий аниме

- Сними ее, - говорит Дейдара.
Мадара будто не слышит.
- Мы здесь одни, м. Почему бы тебе не снять ее?
Сумрак комнаты поедает предметы, они становятся гладко-темными, убывают по краям. Вечером не различить, какого цвета стены в номере.
Дейдара садится рядом с Мадарой, просовывает палец в отверстие маски, надавливает на веко.
- Хочешь на него посмотреть? - спрашивает Учиха, убирая его руку.
- На него не хочу, м. Я его сегодня уже видел, он даже побывал у меня во рту.
- Да нет же, не на него, глупый. Хочешь посмотреть на шаринган?
- На него тоже не хочу.
- В самом деле?
- Я хочу, чтобы все вы, Учихи, сдохли вместе со своим шаринганом, м.
Смеется. Тот, что с шаринганом. Когда-нибудь Дейдара подорвет его на одной из своих глиняных бомб и тоже будет смеяться.
- Это вряд ли, - спустя минуту говорит Мадара.
Дейдара смотрит, как он зажигает светильник и ставит его в угол комнаты.
- Ты все еще уверен, что выбрал верный путь? - спрашивает Учиха и садится напротив.
- Ты сомневаешься во мне?
- Нет. Только никак не пойму, что тебя еще держит здесь. Ведь Итачи уже нет.
- Я ненавидел его.
- А теперь его нет, - повторяет Мадара и видит, как меняется взгляд Дейдары.
Дейдара сжимает кулаки: ему так жаль, что не успел.
- Это твое проклятье шарингана, - улыбается Мадара за маской и добавляет: - Можешь ненавидеть меня.
- Я уже ненавижу тебя, м.
- Вот и отлично! - смеется тот, что в маске. Просмеявшись, становится серьезным: - Значит, нам с тобой по пути.
Слышно, как в коридоре открывают дверь. По полу скользит сквозняк. Дергается фитиль, прикрытый желтыми створками светильника, и комната на мгновенье темнеет.
- Мир сошел бы со своей оси, если бы в нем не было ненависти, веришь? Это как сила притяжения. Стоит ее убрать, все тут же рухнет, в тот же миг. Вот увидишь.
Дейдара зевает, прячет босые ноги от сквозняка.
- Сними ее, слышишь?
- Вот привязался.
Мадара стал осторожнее. Это не трусость, говорит он себе. Он просто стал мудрее, оттого и осторожнее.
Иногда во снах к нему приходит Сенджу Хаширама, спрашивая, помнит ли он, как много лет назад, когда на месте Конохи еще стоял вековой нетронутый лес, они сражались, будто одержимые, завороженные звоном стали и запахом крови. Воин, которого он называл единственным, достойным быть его противником. Взгляд Хаширамы печален, он спрашивает Мадару, не променял ли тот храбрость воина на бремя власти. В такие ночи Мадара просыпается, зло стирая горячий пот с лица и проклиная своего врага Сенджу. Проснувшись, он уже не ложится до самого утра, и только когда белые полосы тумана растворяются в верхушках деревьев, исчезают и призраки, которые пришли во сне.
Мадара снимает маску и кладет ее рядом.
- Знаешь, на кого ты похож, Дейдара? Ты похож на беспризорного щенка. Без рода, без племени. Разве тебе понять, что значит сражаться за свой клан?.. Верно, как злой беспризорный щенок. Иногда мне даже жаль тебя. Но ведь ты этого ни черта не понимаешь и понимать не собираешься!.. Ты никогда не слушаешь меня, - Мадара качает головой и сокрушенно подпирает подбородок ладонью.
Дейдара наблюдает, молчит, пока что молчит, уставившись в лицо Мадары неподвижным внимательным взглядом.
- Ааууу! - завывает Учиха и снова смеется.
Терпение Дейдары заканчивается, он поднимается, подходит к Мадаре и толкает его ногой в плечо:
- Завязывай.
- Плохие манеры. Тебя надо воспитывать.
Во второй раз Мадара ловит его ногу, прижимается, обнимая колени Дейдары, чтобы тот не мог двинуться.
- Тоби будет хорошим мальчиком.
При имени Тоби Дейдара недовольно морщится.
Мадара ухмыляется:
- Ну скажите это, сенпай.
- Отвали, м.
- Сенпай, - Мадара не отпускает его, касается щекой ноги, заглядывает в глаза — кажется, он снова сейчас рассмеется.
Дейдара холодно смотрит на него.
- Ну же, сенпай.
Тот отворачивается и произносит в сторону, неохотно и вяло:
- Тоби хороший мальчик.
- Тоби хороший мальчик! - громче повторяет Мадара и тянет «сенпая» к себе.
Когда руки Мадары забираются под его футболку, Дейдара сразу становится послушным. Мадара укладывает его на спину и больше не видит недовольного выражения на его лице. Дейдара сжимает ногами его бедра, а уже через несколько минут стонет, запрокинув голову, цепляясь пальцами за край простыни.
Они не ложатся спать, потому что скоро уходить. Футон в беспорядке. Прислонившись к стене, сидит Мадара. Он говорит:
- Война состоит из жертв. Разве не в этом все дело? По законам войны, побеждает тот, кто смог отдать больше, чем другой. Я пожертвовал многим. Возможно, самым главным, - вспоминает Мадара.
Он прикладывает руки к лицу. Призраки прошлого живут в его глазах. Его душа поделена надвое — одна из них принадлежит Мадаре, а другая - человеку в маске. Он называет его Тоби. Тоби — хороший мальчик.
В сердце Мадары нет ни капли сомнения. Когда стоишь на поле боя, победа — единственное, что имеет значение.
Учиха отнимает руки от лица и смотрит, как Дейдара собирает волосы в хвост.
- Мне будет жаль, если ты умрешь, Дейдара.
Подрывник даже не поворачивается в его сторону. Он думает, что Мадара точно выжил из ума и все время несет какую-нибудь чушь, будь он в маске Тоби или без нее.
Они выходят из гостиницы, когда на улице уже светло. Тепло комнаты, которую они только что покинули, быстро пропадает в зябкой прохладе утра. Дейдара, надвинув каса на глаза, идет на шаг впереди.
Мадара понимает, что не может закончить этот бой, хоть его лучшего врага уже давным-давно нет. Иногда ему кажется, что он сражается так, будто Хаширама все еще смотрит на него.
Мадара чувствует, как его сердце бьется все чаще. В нем столько ярости, что она могла бы заполнить весь мир.

@темы: акацуки, angst, слеш, авторский, редкие пейринги

---

серафита | Драбблы-2

[серафита]

Название: Вы мне слово, я вам десять). Часть вторая.
Фэндом: Наруто.
Автор:  серафита
Бета: нет.
Персонажи/пейринги: условные дедушки Мадары и Хаширамы, Мадара/Тобирама/Мадара, Мадара/Минато, Хаширама/Изуна/Мита, Учиха Саске, Учиха Итачи, прочие.
Рейтинг: не выше PG-13.
Жанр: юмор, в том числе и черный, романс с капелькой грустинки.
Размер: мини-фики, числом семь.
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень.
Размещение: cпросите разрешения.
Предупреждение: слэш, джен, намёки на трисом (очень смутные намёки), полтора грубых слова, и еще тут есть предки Сенджу и Учих.
От автора: эти мини-фики на ключевое слово и заданную пару написаны для моих ПЧ в качестве приветственного подарка от меня. Надеюсь, вам понравится.


Для  Watari-san, дед Учиха и дед Сенджу, «Ты мне всю жизнь испортил!»

Битва продолжалась уже пять часов кряду, а победитель так и не определился. Противоборствующие кланы застыли по обе стороны поля, превратившегося за эти часы в изрытую котлованами площадку, на которой не уцелело ни одного стебля травы, напряжённо следя за предводителями. Вражде было вот уже более двадцати лет: она вспыхнула с того мгновения, как Учиха Кадомару увёл прямо со свадебного пира невесту Сенджу Джирайи, и с тех пор не затихала дольше, чем на несколько недель. Хотя Сенджу давно женился (как сочувственно шептались в клане, руководствуясь исключительно долгом), простить оскорбления так и не смог.
Наконец, прогремела последняя техника. Мир дрогнул и замер на месте, а со стороны Учиха послышался дружный стон. Одновременно Сенджу взорвались приветственными воплями.
Наклонившись к поверженному противнику, глава Лесного клана произнёс:
- Ну что, может, хватит? Сколько можно, а? Меня уже достали этими слухами, будто это я, а не ты, раздуваю розню. Всё никак не успокоишься, а ведь двадцать лет прошло...
- Да пошёл ты, козел, - чуть не плача, выдохнул Учиха. - Всю жизнь мне испортил! Что тебе стоило удержать меня, когда я пришёл за твоей наречённой?! Нет же, ещё и отвернулся и в другую сторону смотрел, хотя тебе со всех сторон орали, мол, похищают средь бела дня!
- Ну, - в замешательстве пробормотал Сенджу, - я же был с ней знаком...
- А я нет! - заорал Кадомару. - Я с этой стервой двадцать лет живу — двадцать лет! Каждую ночь спать в одну постель ложусь! С кунаем под подушкой! Из-за тебя, Сенджу! Не прощу!

"Великая история вражды кланов Сенджу и Учиха до сих пор передаётся из уст в уста и является значительной вехой славного прошлого нашей деревни..." (из учебника истории Академии Конохи для 1-2 классов).

Для  Soul of a Black Raven, Минато/Мадара.

У Минато чувствительные пятки: он вертится, дёргается, сдавленно ругается и наконец пытается применить боевой захват, но Мадара выворачивается и снова ловит его за щиколотку.
- Прекрати, - чуть задыхаясь, говорит Минато.
Мадара не собирается этого делать. Он никогда не признается вслух, но ему нравится, что Минато так боится обычной щекотки.
- Переста-аань, - у Намикадзе срывается голос. - Чёрт, Учиха, это просто несолидно, я уже не мальчишка, у меня взрослый сын!
- Подумаешь, - фыркает Мадара. - А у меня взрослые правнуки.

Для  Kyano, Мадара/Итачи, «Старших нужно уважать».

- Cтарших нужно уважать, - изрёк Итачи, когда Мадара наконец выдохся.
Учиха-старший посмотрел на потомка, простоявшего истуканом все пятнадцать минут его проникновенной речи и теперь взирающего на него с безмятежным спокойствием аутиста или блаженного. Вздохнул:
- Итачи, - голос Мадары был непривычно мягок, - просто запомни: если ты ещё раз попробуешь помочь мне перейти улицу, возьмёшься носить за мной катану, дабы я не надорвал спину, или предложишь наносить воды либо вскопать грядки, Саске останется единственным ребёнком в семье.

Для  Kalahari, юмор/ангст/романс/че за хрень?, на заявку «Мада/Тоби "Я тут стихотворение написал..." И рейтинг повыше». ПыЖы-13, свитч подразумевается.

Cаммари: Тобираме вдруг захотелось отношений. Сурьёзные мужики, короче, чуйства проверяют.

Эпиграф-1:
А намедни — был грешок —
Чуть не выдумал стишок,
Доктора перепужались,
Говорят — любовный шок!
Л. Филатов, "Про Федота-Стрельца, удалого молодца".

Эпиграф-2:
Ты идёшь ко мне с войною,
Я иду к тебе с печалью...
Е. Шумская, "Дело о Белом Тигре".

1.
- Это недостойно. Противоестественно и отвратительно.
Тобирама наклонился ко мне близко-близко и чуть ли не шипел прямо в лицо.
Сегодня он припёрся ко мне с бутылкой саке из неприкосновенных Хашираминых запасов, и я жопой почуял, что нас ожидает то, что культурные люди называют «разговором об отношениях».
- С каких это пор тебя это стало волновать?
- С тех самых, - он, наконец, выпрямился.
- У меня впечатление, что я слышу твоего брата, а не тебя.
- Ты знаешь, - чуть невпопад ответил он, - у меня совершенно ничего не шевелится внутри, когда ты входишь в комнату…
- Ну, кое-что всё-таки шевелится, - попробовал вклиниться я, но он не обратил на мою попытку пошутить внимания:
- Я не вздрагиваю, когда при мне упоминают твоё имя, не беспокоюсь о тебе, когда ты задерживаешься на миссии. И дарить тебе цветы у меня желания что-то не возникает. - Он встряхнул головой, и его губы медленно разошлись в улыбке. - Как хорошо.
- Ты обчитался сентиментальных романов из библиотеки своего братца, - буркнул я.
Он что, устроил Хашираме допрос на тему «Что ты чувствовал, ухаживая за своей будущей женой»?
Или спустя полгода траха без обязательств в нём вдруг взыграло сенджувское? Вся эта их дурь про «отношения», стихи при луне и прочее?
- Нет, - серьёзно возразил он, - дело не в этом.
- Дело в том, - не открывая глаз, уточнил я, - что мы, Сенджу, пара эгоистичных сволочей, которые ничего в жизни не ценят так, как личную свободу.
***
После секса Тобирама отвернулся и уставился в стену так, как будто ничего интереснее моих шпалер в жизни не видел. Я решил, что шпалеры это банально, и обратил своё благосклонное внимание на потолок. Вон вентилятор, опять же, вращается, немного на Мангекьо похож… «А побелку надо бы подновить», - рассеянно подумал я.
- Сука ты, - сказал Тобирама.
2.
Спустя неделю я наконец-то признался самому себе, что мне его… ну… не хватает, что ли. Сперва я злился, пытаясь углядеть в его прохладном «Мадара-сан», ненавязчивом, но неуклонном соблюдении дистанции намеренную манипуляцию. Какого чёрта? Это он первым пришёл ко мне. Он сам этого хотел. Никто из нас никому ничего не должен. Он у меня не первый любовник, кто там и как был у него, я никогда не интересовался, но репутация Сенджу Тобирамы была хорошо известна среди кланов.
Так в чём проблема? В одном не слишком удачном сексе? Ну да, теперь я вспоминал об этом как о крайне невдохновляющем исполнении. Дурацкий разговор и неудавшаяся ночь, после которой всё пошло наперекосяк.
А потом вдруг оказалось, что наши отношения незаметно и необратимо вернулись к просто деловым.
3.
Я слонялся по дому без дела. Туда-сюда, из комнаты в комнату.
Туда.
Сюда.
Сенджу оставил у меня свой шарф. Бросил под кроватью, ввалившись среди ночи месяц назад, злой и трезвый, да так и не забрал. Они тогда сильно повздорили с Хаширамой…
На улице будет гроза. Я люблю грозы, они освежают меня, а чёрное небо в ловушке молний не пугает, а вызывает дикий, исступлённый восторг.
Тобирама – это гроза.
Я сел прямо на пол, скрестив ноги. Посмотрел на небо за распахнутым настежь окном, перевёл взгляд на развернутый передо мной чистый свиток и решительно взялся за кисть.
4.
Сенджу появился на моём пороге следующим утром. Я как раз еле разлепил воспалённые после бессонной ночи глаза.
Мы уставились друг на друга, как ястреб на гадюку. Кто кого первым достанет?
Тобирама топтался на крыльце, неловко заводя за спину руку, глядя исподлобья, едва ли не с неприязнью.
В шестидевятку хочу. Вот прямо здесь. Хоть на крыльце. Хоть на улице. И пусть смотрят, чтоб им повылазило.
Раком стану.
Молчит и взгляд отводит. Козёл.
- Я тут это, - собственный хриплый голос удивил даже меня, - стишок написал…
Глаза у Тобирамы стали круглые-прекруглые. И вращающиеся, почти как мой вентилятор.
А я наконец увидел, что он там прятал за спиной.
Аккуратно обёрнутый тонкой тканью, перевязанный ярко-розовой ленточкой чахлый кактус в горшочке. Среди острых и длинных колючек красовался один-единственный лохматый, огромный, вызывающе-яркий цветок. Алый, как кровь, с чёрным узором в сердцевине.
- Слушай, - сказал я, - всё забываю спросить. Как ты относишься к сексу в публичных местах?..

Для  NeruBobovai, про Хаши и Мадару, что-то дружеское, на фразу "Слабо?" или "Спорим?"
Отдельное спасибо брату Изуне aka Mokushiroku за беседу о причёсках братьев Учиха и рассуждениях о том, почему в каноне длина волос Мадары меняется.
Звиняйте, что-то в итоге вышло грустновато...

- Спорим?
- Спорим!
Хаширама не желал отступать. Мадара – не умел. И оба велись «на слабо», если речь шла друг о друге.
Однако спустя десять лет даже Мадара признал, что идея отрастить длинные волосы на спор была не слишком удачна по любым меркам. Причёска — не то, на что у шиноби хватает времени во время миссий, длинные пряди лезут в лицо, закрывают обзор, цепляются за что ни попадя, не говоря уж о том, что иногда от более сильного противника приходится удирать, оставляя на память изрядный клок волос.
О мелочах вроде необходимости регулярного мытья, вшах и потеющей в жару шее даже упоминать не стоило.

Увы, к тому времени в Долине Завершения высились две парные, одинаково лохматые статуи, ещё один такой же лик красовался на скале над деревней, а мода на длинные волосы среди шиноби приобрела повальный характер. Стрижка была равносильна попранию имиджа целого селения.
***
Мадара и себе самому не смог бы объяснить, почему не обрезал волосы, уходя из Конохи.

Для  Mea Culpa#, Мадарушка и Хаши, "- Дорогой, где ты был? - Бегал." Нечто бредовое. Почему-то эта заявка туже всех пошла.

- Где ты был, милый?
- Бегал, - мрачно ответил Хаширама, изо всех сил игнорируя откровенно насмешливый тон Мадары.
Учиха, конечно, друг, и, увидев на пороге в три утра главу Листа с наливающейся синевой скулой, прижимающего к ссадине прохладное лезвие куная, в дом пустит без лишних вопросов. Однако позже отыграется сполна.
- И от кого на этот раз? От жены или от Изуны? - прежним медовым голосом уточнил Мадара.
- От обоих, - скрипнув зубами, признался Сенджу.
- О, - приятно удивился Учиха. - Так они всё-таки раскусили тебя? А я говорил, что твои россказни насчёт брака по принуждению и постылой жены, с которой ты не спишь много лет, несколько подрастеряли в убедительности после того, как месяц назад у тебя родился третий ребёнок…
- Не раскусили, - тоскливо поправил Хаширама. - Объединились. Теперь всё: Мита давно грозилась Кьюби спустить, Изуна ей в этом ещё и поможет, можно сразу заупокойную заказывать…
- Ну зачем же такие крайности, - фыркнул Мадара. - Задействуй свой дипломатический талант. Как-то же ты морочил им головы много лет. А стране Огня продолжаешь вполне удачно морочить и по сей день.
- И что ты предлагаешь?? Опять убеждать их, что меня ни с одним из них ничего не связывает?!
- Да нет, - вздохнул Учиха. - Не подействует, раз уж на одной ты женат, а в постели второго тебя по утрам ищет посланник от старейшин. Я это к тому, что они, вообще-то, давненько против тебя, э-ээ, объединились. Просто подходящего момента ждали. Так почему бы тебе не поиметь на этом свою выгоду и не договориться наконец с ними обоими? Не придётся больше перед людьми прятаться, будешь как все, честный, порядочный двоежёнец… тьфу ты.
- Думаешь, прокатит? - с надеждой спросил Хаширама.
- Думаю, думаю… Ты, главное, не тяни с этим. Пускай народ, опять же, попривыкнет к этой мысли. Кодекс там семейный примешь на крайний случай, все дела. С поправками и дополнениями. Только всё же лучше поторопись, пока у твоего младшенького шаринган не прорезался.

Для  Domino69, Мадара/Саске, "Ты меня в гроб вгонишь!" или"Начинаю понимать, почему Итачи решил помереть сам". Пардон, малость переврала фразу. Саске тут фоном, то бишь, где-то рядом он в наличии имеется)).

- Теперь я понимаю, почему Итачи предпочёл сам убиться об стену!!!
Тобирама невольно поморщился, пережидая звуковую волну: лёгкие у Мадары были здоровые на зависть. Впрочем, неудивительно — с их-то Катоном и прочей дыхательной гимнастикой можно грудную клетку натренировать не хуже, чем у оперного певца…
- Ты меня в гроб вгонишь!!!
«Если бы», - мрачно подумал Хаширама, тоскливо косясь на свой собственный – светленький, сосновый, доcочка к досочке… Вздохнул и посмотрел на брата. Тобирама как раз откуда-то жестом фокусника вытащил сигарету и сейчас неспешно прикуривал. Свой гроб он использовал с максимальным комфортом: оседлал его верхом, вытянув ноги и удобно привалившись спиной к стене. Шодай скривился, когда в его сторону медленно поплыл первый клуб дыма. Ну что за мерзкая привычка, хуже разве что Мадара, который свою трубку таскал повсюду, даже в Долину Завершения, помнится, приволок. Тобирама поймал его взгляд и без лишних слов протянул зажжённую сигарету брату. Хаширама вздохнул ещё раз, присел рядом на корточки и неловко затянулся.
- …шиноби, как из говна кунай!!
Хаширама повернулся и передал общественную сигарету подпирающему стенку Минато. Сарутоби, устроившийся прямо на полу в позе глубокой медитации, отрицательно покачал головой, не открывая глаз. Впрочем, у него же своя трубка, наверняка он её и сюда протащить смог… Вон сумел же как-то Тобирама заначить свою сигарету. «А Данзо достанется один огрызок от фильтра», - почему-то злорадно подумал Хаширама.
От следующего вопля с потолка посыпалась пыль. Тобирама повертел мизинцем в ухе. Минато уронил бычок на пол. Хаширама погладил сосновый бок гроба почти любовно.

Кто бы мог подумать, что вместо трижды запрещённой, но в общем-то банальной техники воскрешения Учиха Саске умудрится вытащить из брюха Шинигами всех Хокаге скопом.

@темы: драбблы, humour, слеш, джен, лист, авторский, редкие пейринги

---

Eishi | Перекрестный огонь, глава 3

[Eishi]

Перекрестный огонь

Автор:  Eishi
Бета: Grethen
Персонажи: кланы Хьюга, Инузука, Учиха; Орочимару, Кисаме, Шикамару, Темари, Какаши, Тензо. список персонажей постепенно расширяется
Пейринги: Кисаме/Итачи, Какаши/Тензо (намеками), Шикамару/Темари, Неджи/Хината список пейрингов также расширяется
Рейтинг: от G до R
Жанр: мафиозная AU, adventure, action, romance, angst
Краткое содержание: в городе правят три мафиозных семьи: Хьюга, Инузука и Учиха. Первые две чувствуют, что становятся слабей, и объединяются в союз, которому пытаются помешать Учиха. Организация наемных убийц - Омбра – принимает заказ братьев Учиха, Итачи и Саске, и начинает охоту за главой семьи Хьюга и наследником Инузука.
Предупреждения: UST, смерть персонажа, местами ненормативная лексика.
От автора: написано на Naruto-non-kink по заявке  Миссис Малфой «АУ. Наруто-персонажи как мафия (можно также в противодействие полицию). Мафиозная эстетика: пистолеты, шляпы, разборки, деньги, наркотики, переговоры, омерта, вендетта. Не дарк, желательно чистый джен и побольше персонажей как семей-группировок.»
Статус: в процессе
Дисклеймер: мир и персонажи «Naruto» принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.
Глава 1
Глава 2

Глава 3

Глава 3

Хияши бьет всего один раз – жестко, без замаха, – но этого хватает, чтобы голова Неджи мотнулась в сторону, как у тряпичной куклы, а сам он отступил на шаг, пытаясь устоять на ногах. «Стальной Кулак» – не только громкие слова. В мафии прозвища не даются просто так, и Хияши – лучшее тому подтверждение.
- Я приказал не спускать с Хинаты глаз, - льда в его голосе хватит, чтобы заморозить весь город, но сейчас весь он предназначен для племянника.
Разбитая губа горит. У Хияши страшный удар: боль после него никогда не стихает сразу. Она множится, будто растекаясь по челюсти и сжимая ее в тиски онемения, от которого ничуть не легче. Пока Неджи еще чувствует стекающую по подбородку кровь, но вскоре, он знает, останется лишь ноющая, вцепившаяся в лицо железной хваткой боль.
Ему нечего ответить. Оправдания – удел слабаков. Все, что Неджи может сейчас сказать:
- Мне нет прощения, падроне. Я готов понести любое наказание.
Но даже стоя со склоненной головой, сцепив зубы и сжав кулаки, Неджи не может избавиться от ощущения собственной бесполезности, заполняющего каждую его клетку. Он мог остановить Хинату. Он видел, как она вздрогнула, как вскинула голову: резко, с такой несвойственной ей поспешностью. Возможно, что-то увидела или почувствовала: у нее всегда было исключительное, не поддающееся объяснению чутье. Неджи должен был узнать, в чем дело, должен был не сводить с наследницы глаз, а вместо этого поддался глупому и позорному раздражению при виде давних соперников.
И даже когда Хината метнулась вперед, чтобы закрыть собой младшего Инузука, почему, почему она оказалась быстрей Неджи? Откуда в ней стремительность, что позволила быть на пол-ладони впереди своего охранника? Ведь, несмотря на тренировки в особняке семьи, Хината не сравнится по скорости с Неджи. Тогда почему?
- Это большое везение, что все сложилось так удачно, - произносит Хияши, и неясно, обращается он к Неджи или просто рассуждает вслух. - Если бы покушение на Инузука удалось, первым, кого они обвинили, стали бы Хьюга, и кто знает, чем бы это обернулось для нас в нынешнем положении…
«Войной семей», заканчивает за него Неджи. Впрочем, для Хияши это тоже очевидно.
- Подними голову, - приказывает он, и Неджи кажется, что он слышит в голосе босса усталость, которой никогда раньше не замечал. Легкую, едва различимую смену интонации: чуть меньше уверенности, чуть больше обреченности. Хияши же продолжает говорить. - Мне не нужны люди, неспособные выполнить приказ, но также не нужны и те, кто не может жить со своими ошибками. Ты понял меня, Неджи?
Хияши сжимает сухими пальцами подбородок племянника, заставляя его поднять голову. От прикосновений притупившаяся боль вспыхивает с новой силой, и Неджи стискивает зубы, чтобы сдержаться. К боли можно привыкнуть. Гораздо трудней смотреть в глаза человека с лицом твоего отца и не думать, что если бы не он, Хизаши сейчас был бы жив. - Да, падроне.
Хияши отпускает лицо племянника и отступает на шаг. Его губы плотно сжаты, а в глазах серая, как пыль, пустота. Маска истинного Хьюга никогда не даст трещины, однако пальцы Хияши едва заметно дрожат, когда он сжимает руку в кулак.
- Прочь. Я хочу остаться один.
- Как прикажете, - чеканит Неджи онемевшими губами, и только за дверью позволяет себе вытереть с подбородка кровь.

* * *

Белые бинты на плече Хинаты кажутся Неджи такими же неуместными, как смех на похоронах. Наследница никогда не держала в руках оружие так, как держат его те, кто хочет им воспользоваться: Бьякуган дрожал в ее пальцах даже на тренировках. Она не может и помыслить о том, что пуля – ее пуля – способна причинить вред кому-либо кроме раскрашенной мишени на другом конце стрельбища. И повязка на ее плече, скрывающая рану от выстрела, настоящего, почти смертельного выстрела, это так… неправильно.
- Как вы, синьорина? – осторожно прикрывая за собой дверь, спрашивает Неджи.
Хината сидит на террасе в большом плетеном кресле и, завернутая в теплый, открывающий лишь плечи серый плед, неподвижная и молчаливая, она похожа на застывшую во сне куколку бабочки-бражника. Их полно в саду Хьюга на закате каждой осени – безмолвных, ждущих свою весну.
Хината поворачивает голову, услышав голос Неджи.
- Мне уже лучше, брат. Рука почти не болит.
А вот лгать она до сих пор не научилась. Неджи замечает, как Хината поджимает губы, когда пытается подтянуть край съехавшего пледа и случайно задевает раненую руку.
- Видимо, еще не совсем зажило, - виновато улыбается она, когда Неджи подходит, чтобы помочь ей.
- Зачем вы это сделали, синьорина?
Вопрос срывается с губ быстрее, чем Неджи успевает подумать, а стоит ли его задавать.
Хината отводит взгляд, мнет в руках складку пледа.
- Наверное, если я спрошу «а разве ты на моем месте не поступил бы так же?», ты вряд ли согласишься.
Неджи не собирается ее переубеждать.
- Вражде с Инузука уже многие годы. Такое нельзя забыть за один день.
- Да, - слабо кивает Хината. – Возможно.
Последнее слово режет слух. Для Неджи, как и для любого Хьюга, все решено уже давно: каждый в их семье вырастает с четкими целями – кого защищать и кого ненавидеть, и то, что Хината сомневается в том, о чем ей твердили с рождения, звучит, пожалуй, слишком смело. Особенно для той, что всегда только соглашалась с чужим выбором.
Неджи смотрит на ее забинтованное плечо и думает, когда она успела так измениться? Вроде и незаметно на первый взгляд, но стоило подойти ближе, и отрицать уже нельзя: чуть больше уверенности во взгляде, лишняя капля твердости в голосе – вот что она прячет, опуская глаза и отворачивая лицо.
- У тебя кровь.
Что-то ноет внутри – жалобно и растеряно, когда Неджи вздрагивает и быстро отводит взгляд от ее плеча. Он забылся, позволил себе смотреть слишком долго – дольше положенного.
Хината не спрашивает, откуда кровь. Наверное, она не хотела бы знать, думает Неджи, но не догадаться вряд ли возможно, поэтому он не питает пустых надежд. За ошибки всегда приходится платить, рано или поздно, и цена для Неджи на этот раз даже меньше, чем он ожидал. Разбитая губа и саднящая от удара челюсть, в сущности, мелочь по сравнению с тем, что Хияши мог бы сделать с племянником за невыполнение приказа.
Стальной Кулак любит свою старшую дочь. Пусть по-своему – сдержанно, не прощая ошибок, не делая скидок на возраст и родство, но любит. Для него она все равно первая, даже при том, что он понимает, не может не понимать: Ханаби куда лучшая кандидатура на его место.
И, наверное, в этом все дело, понимает Неджи.
Хината тянет к нему руку с белым платком, и ее глаза снова прежние. Такие, какими Неджи видит их с самого детства: внимательные и чуть испуганные, будто она боится, что ее помощь отвергнут.
Он наклоняется к наследнице, чтобы она могла дотянуться до его лица, и закрывает глаза. Так легче. Так не видно фамильного кулона на ее шее: крупной серебряной пластины с гербом их рода – ястребом, зажавшим в когтях пойманную мышь. И можно не думать о том, что это слишком большая вольность и с ее, и с его стороны – заботиться и принимать такую заботу.
У Хинаты холодные пальцы, Неджи чувствует это даже сквозь ткань платка. Плед ее совсем не греет.
- Я не защитил вас, синьорина.
Платок замирает у его губ. Неджи чувствует, как он дрожит – всего мгновение, бесконечно долгое мгновение – а затем холодные пальцы осторожно прикасаются к его щеке, и в этот раз их не разделяет тонкий слой белой ткани.
- Ты бы все равно не смог, - тихо произносит Хината, и Неджи кажется, что он слышит в ее голосе нотки вины, которым здесь совсем не место.
Пальцы на его щеке вздрагивают, прижимаются сильней, а затем вдруг судорожно впиваются в кожу, царапая ногтями. Неджи вздрагивает от новой боли, но не отшатывается – слишком редки эти прикосновения, чтобы лишиться их из-за простого, кажущегося таким глупым сейчас рефлекса. Однако всего мига хватает, чтобы понять: Хината никогда бы такого не сделала.
Неджи резко распахивает глаза. Лицо наследницы всего в полуметре от его собственного – побелевшее, искаженное гримасой боли. Она цепляется за его руку, и хватка лишь едва слабее отцовской; Хината запрокидывает голову, открывает рот, пытаясь кричать, но слышны только рваные хриплые вдохи, от которых кровь стынет в жилах.
- Синьорина! – Неджи хватает ее за плечи, ловит в ладони мертвенно бледное лицо и едва удерживает себя от того, чтобы в ужасе не отшатнуться.
Глаза Хинаты широко распахнуты; они пусты, но что-то движется в этой страшной, леденящей душу пустоте, которая, кажется, видит тебя насквозь. Вспухшие, будто корни невидимого растения, вены на висках наследницы пульсируют под пальцами Неджи в такт каждому удару ее сердца. Она пытается вырваться, отвернуть лицо; ее ужас почти осязаем, он течет по рукам Неджи, пробирается внутрь и душит, душит, будто горло стянули удавкой.
- Я не хочу! Не хочу видеть!
Крик бьет по ушам, но Неджи лишь крепче сжимает ее лицо в ладонях. Им страшно сейчас, страшно обоим, до одури; хочется бежать, не оглядываясь, вот только бежать некуда.
- Смотри на меня, Хината, только на меня, ты слышишь? - бездумно шепчет ей Неджи. Кровь на ее щеках, кровь вместо слез, такая горячая. - Все остальное сон, забудь его, просто забудь…
Когда в комнату влетают перепуганные слуги и примчавшая на крик наследницы охрана, Неджи их даже не замечает. Он смотрит только на Хинату, смотрит в глаза, которые видят все – даже то, что он хотел бы никому не показывать. И только когда его, как щенка, отшвыривают в сторону, когда между ним и дочерью встает Хияши, и ствол его Бькугана упирается в лоб племянника, Неджи понимает: он видел то, о чем ему не положено было даже знать.
Слез Хинаты Стальной Кулак Хияши ему не простит.

* * *

Во «Вратах Лотоса» как обычно шумно: зрители оживленно переговариваются, обсуждая претендентов; у окошек, где принимают ставки, толкотня и споры; в воздухе то и дело мелькают купюры – некоторые, очевидно, считают, что чем выше они поднимут свои деньги, тем быстрей наступит их очередь. Какаши убежден, что люди, работающие букмекерами, просто мазохисты: в конце концов, какой толк от того, что через твои руки проходит столько денег, если опустить их в свой карман все равно нельзя? И целыми днями брать, пересчитывать, а затем отдавать счастливчикам или жадной пасти стального сейфа сотни и сотни купюр... Нет уж, такая работа точно не для него, думает Какаши.
Другое дело – книги. Приобщение к культуре, просвещение и образование. Свет жизни, можно сказать. В их с Тензо магазинчике за этот свет отвечает целых две полки в самом дальнем из стеллажей, и хотя Какаши предпочитает просвещаться литературой несколько иного плана, существование этих двух полок греет ему душу. Хотя бы потому, что там стоит Большая Поварская Энциклопедия, благодаря которой Тензо каждый день спасает их обоих от голодной смерти. Подпускать Какаши к плите, как выяснилось, дело небезопасное, и пожар, в который вылилось приготовление яичницы, послужил лучшим тому доказательством.
Какаши зевает и вытягивает руку, за которую тут же, как за вешалку, цепляется пробегающий мимо с подносом закусок мальчишка. Расставшись с парой монет, Какаши становится обладателем вполне сносного бутерброда и бутылки сока. Стаканчик чего-нибудь горячительного был бы, конечно, лучше, но на работе, особенно на такой, как у Какаши, позволить себе подобную роскошь почти что самоубийство.
А ведь говорил, больше к этому не вернется. Хватило впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Клялся себе, что завязал. Ага, как же.
Какаши держался целый год. Они с Тензо держались. Вдвоем ведь всегда легче. Думали, что прошло. Отпустило, забыли. Но появляется Нара, и все летит в тартарары!
Все заново: адреналин в крови, дрожь по телу, лихорадка предвкушения. Эта работа как наркотик, и Какаши вынужден признать: он чёртов наркоман. До сих пор. И Нара, чтоб его, это знает. Знает и пользуется, расчетливая сволочь. Будто не было других, кто мог бы справиться с заданием; будто целая сотня послушных ему наемников вдруг разом перестала существовать.
Какаши сжимает в ладонях завернутый в хрустящую бумагу бутерброд, превращая его в тонкую лепешку. Вот так, Хатаке Какаши, ты расплющил свою новую, с таким трудом добытую мирную жизнь обычного продавца книг.
Можно, конечно, убеждать себя, что виной всему деньги. Омбра платит своим убийцам неплохой процент от сделки с клиентом, а, учитывая, что такого рода делишки по умолчанию оплачиваются далеко не малыми деньгами, подсчетом затрат Какаши себя тогда не обременял. После ухода из организации привычка к хорошей жизни не исчезла, а вот деньги закончились как-то слишком быстро.
Когда Нара предложил им работу, прежнюю, пропахшую смертью и наживой работу, Какаши понял две вещи: первое – отказаться они не смогут, и второе – за этот взгляд наркодилера, протягивающего завязавшим клиентам новую дозу, Нару следовало бы убить.
Какаши тоскливо смотрит на сплющенный бутерброд в своей руке.
Может, они с Тензо и вправду себя обманывали. Может, Нара прав, и им, как ни крути, не прожить без этой работы. Хотя бы потому, что они в ней – одни из лучших. Проклятье, если уж быть честным до конца, они ведь так и не свели свои татуировки: свитое в спираль пламя на плече – знак того, что они по-прежнему принадлежат Омбра.
Значит, не забыли.
Значит, оба – лжецы.
- Пожалуй, Тензо об этом знать не обязательно, - тихо бормочет себе под нос Какаши, машинально поглаживая за ухом лежащего у него на коленях Паккуна. – А то не видать мне ужина.
Судя по взгляду пса, он считает, что это одно из самых правильных решений в жизни его хозяина.
Гомон толпы возле окошек букмекеров стихает на миг, а затем возобновляется с новой силой, а это значит, что в зал спустился Майто Гай. В принципе, даже без звукового сопровождения его трудно не заметить: ярко-зеленые тренировочные штаны и широченную, во все тридцать два зуба, улыбку видно издалека.
- Потрясем этот вечер нашей силой юности! - гремит его голос.
Какаши не уверен, учитывал ли Гай акустику зала, когда собирался открывать здесь свое заведение, но то, что благодаря этому его голос усиливается как минимум втрое, неоспоримо.
Паккун роняет морду на колени хозяина и закрывает лапами уши. Какаши остается только молча ему завидовать.
Строго говоря, «Врата Лотоса» - это клуб борцов, но как у всех заведений под защитой мафии, у него есть и обратная сторона: если днем «правила» здесь не просто пустые слова, то ночью на зеленом ринге о них забывают. И да, ринг действительно зеленый. Как травка на летней лужайке, как чёртовы штаны Гая.
Пронзительный свисток оповещает о том, что ставки больше не принимаются, и зрители всей толпой кидаются к трибунам. Начинается ругань и толкотня, но выразительный взгляд усталого убийцы и отнюдь не дружелюбный оскал семерых псов в довесок к нему спасают Какаши от назойливого соседства кого бы то ни было. Ближе, чем на полтора метра к нему никто не подсаживается. Какаши по очереди треплет сидящих вокруг него псов по холкам и щелкает по уху Паккуна, который даже не удосужился поднять голову, не то, что зарычать. Голову тот так и не поднимает, но это не мешает ему вцепиться в палец хозяина, неосторожно поднесённый к его морде.
- Лентяй, - обвиняюще роняет Какаши, разжимая ему пасть, чтобы освободить палец.
В глазах Паккуна читается ответное послание, вероятно, менее приличное, чем этого можно было ожидать от такого безобидного с виду песика. Поединок взглядов заканчивается очередным поражением Какаши, когда он сует Паккуну в нос остатки своего бутерброда, лишь бы тот перестал так укоризненно на него смотреть.
- Итак, вы готовы? - Гай к этому времени уже на ринге.
У Какаши начинает рябить в глазах от двойного буйства зелени ринга и штанов его хозяина.
- Сегодня вы увидите нечто грандиозное! – надрывается Гай. – Удивительное, великое и неповторимое!
Да, помимо красочных штанов, впечатляющего накачанного торса, который он никогда не стремится скрывать, и белозубой улыбки мерина в самом расцвете сил, Гай обладает еще и неодолимой тягой к толканию прочувствованных речей. Как правило, не вовремя, но зато так, что пробирает до костей: если не от смысла, то уж точно от громкости.
- Грандиозное, фантастическое зрелище! Только сегодня и только на нашем ринге! «Врата Лотоса» всегда открыты для жаждущих узреть силу цветущей юности и отвагу молодых сердец!
Трибуны неохотно аплодируют. Не столько из-за воодушевления, вызванного речью Гая, сколько из-за того, что знают: без поддержки зала он не станет продолжать, а значит, бойцов они могут не дождаться и вовсе.
- Я вижу, вы уже горите от нетерпения! - ничуть не смущенный жидкими аплодисментами, Гай встает в позу крутого парня и показывает трибунам поднятый к потолку большой палец.
Раздается еще пара хлопков. Паккун начинает траурно выть, но Какаши вовремя успевает зажать ему пасть.
- Что я слышу? – настораживается Гай.
Какаши задерживает дыхание. Если его узнают, можно попрощаться с сегодняшним шансом выйти на клиента. Память у Гая, как у слона: встретив кого-то один раз, он будет помнить, а в случае с Какаши еще и преследовать всю жизнь. День, когда они впервые встретились, стал одним из тех, о которых хочется забыть, как о дурном сне. Это была не иначе, как шутка мироздания, столкнуть их друг с другом в таком месте, как кружок восточных единоборств для детей, куда Какаши забрел по чистой случайности.
Гай, приложив руку ко лбу, чтобы защититься от огромных ламп, освещающих ринг, пристально вглядывается в трибуны. Еще один поворот головы, и он точно наткнется на Какаши. Не время привередничать.
- Это вой труб, зовущих бойцов на ринг, - пытаясь передать неуемный энтузиазм в голосе – отвратительно, надо признать, – отзывается Какаши.
Гай ошарашено замирает на месте. Видимо, с трубами – это перебор, надо что-нибудь попроще.
- Это зов юности, – чуть бодрее добавляет Какаши, стараясь не думать, каким идиотом сейчас выглядит.
Трибуны поддерживают его куда более оживленными аплодисментами, нежели красноречие Гая.
- Да! Я слышу зов ваших сердец! Наш дух един, и в этом наша сила!
Какаши медленно выдыхает, залпом опустошает бутылку сока – такое нервное напряжение всегда вызывает у него дикую жажду – и, крепко сжимая бока Паккуна, чтобы не вздумал вырваться, поднимает его к лицу. Серьезный разговор требует взгляда в упор.
- Ты. Сегодня. Останешься. Без. Ужина.
Паккун меланхолично зевает ему в лицо. Маленький ленивый засранец.
- И твою резиновую уточку я отдам Тензо.
Удар в слабое место, кто спорит, но справедливость требует, чтобы пес осознал свою вину. Какаши возвращает Паккуна на колени: жалостливыми взглядами его не проймешь.
А тем временем на ринг выходят бойцы. Один высокий, широкоплечий, будто обсыпанный пеплом – до того серая у него кожа. Его Какаши узнаёт сразу. Хошигаки Кисаме. Личность в кругах убийц довольно известная, даже можно сказать легендарная, особенно во времена, когда он работал на Учиха.Интересно, каким ветром его занесло во «Врата Лотоса»? На ринге Гая побеждают одними кулаками, а ведь Кисаме всегда орудовал огромным, в полчеловеческого роста тесаком.
Какаши задумчиво чешет кончик носа.
После распада Акацки, особого подразделения убийц, которое когда-то создал для своей семьи дед нынешних братьев-боссов, Учиха Мадара, Кисаме стал свободной птицей. Как зарабатывать на жизнь – его дело, однако что-то скребется внутри Какаши: крохотное, но неотвязное подозрение, что все это неспроста, и это подозрение заставляет его быть начеку.
Второй боец по сравнению с Кисаме совсем еще мальчишка. Хорошо сложенный, с отличными мышцами и, судя по всему, крепкими кулаками, но все равно мальчишка. И что самое ужасное – он копия Майто Гая. Стрижка «под горшок», колоритные брови и, конечно, отличительный знак – зеленые тренировочные штаны. Куда же без них?
Будь Какаши чуть более сентиментальным, он бы оплакал пропавшее детство этого ребенка – о, Гай возвестил всем, что его звать Рок Ли, – но, к сожалению, профессия наемного убийцы не оставляет места сантиментам.
Кисаме смотрит на мальчишку с явным презрением, но того, судя по всему, такое отношение не смущает. После жаркого взаимного приветствия с учителем, Ли, еще секунду назад воодушевленно кивавший каждому слову Гая, мгновенно меняется. Теперь он готов к бою – собранный, решительный. Противнику придется с этим считаться.
Они кружат друг вокруг друга: Кисаме – с ленцой, которую даже не стремится скрывать, Ли – настороженно, вглядываясь в каждое его движение. Оказывается, Гай способен не только сверкать улыбкой и вещать о силе юности, но и быть толковым учителем. По крайней мере, оценивать соперника перед боем он мальчишку научил.
- Давай, Ли! Покажи ему силу своего духа! - гремит под потолком голос Гая.
В тот же миг мальчишка молнией срывается с места. Будто исчезает с ринга на долю секунды и возникает уже возле Кисаме с занесенной для удара ногой. Быстро, отмечает Какаши. Особенно учитывая возраст мальчишки: на вид ему лет пятнадцать, не больше. С такой скоростью стоит считаться в любом случае. Но и Кисаме не вчера родился. У него за плечами столько боев, что он задавит ученика Гая одним своим опытом, что уж говорить о силе.
- Слабовато, - насмешливо скалится Кисаме. Нога Ли всего в паре сантиметров от его лица – Хошигаки крепко держит его за ступню. - Я могу остановить тебя одной рукой. Вторую можно даже не использовать.
- Как хотите, - отзывается Ли, и прежде чем Кисаме успевает отпустить очередной колкий комментарий, пятка мальчишки впечатывается ему в скулу: не тратя времени на то, чтобы освободиться, Ли, оттолкнувшись от ринга, бьет второй ногой.
Кисаме ослабляет захват – не столько от силы удара, сколько от шока, что мальчишка на такое вообще осмелился, – и Ли, ловко приземлившись, тут же уходит в сторону: не отступая, нет, наоборот – меняя позицию, чтобы снова атаковать, не давая противнику времени опомниться. И тактика срабатывает: Кисаме получает удар по почкам.
Какаши присвистывает, даже забывшись ненадолго. А мальчишка-то не промах.
Но на этом, к сожалению, его успехи и заканчиваются. Следующие полминуты доказывают: юношеская отвага – ничто по сравнению с силой, подкрепленной опытом. Кисаме уходит от атак Ли, попутно отпуская ехидные реплики по поводу его прически, техники боя и, наконец, зеленых штанов. Последнее оказывается явно лишним, потому что после этого Ли, очевидно, задетому в самых светлых своих чувствах, удается подловить момент и ударить противника под колени, заставив того рухнуть на спину.
Ну а потом Кисаме надоедает играть.
К счастью, Гай успевает вмешаться до того, как все заходит слишком далеко. Кисаме огрызается, явно недовольный, что ему помешали, но все же не решается оспорить право владельца «Врат» останавливать бой в любой момент. И только это спасает Ли от перелома руки и, как минимум, пары ребер.
Глядя на то, как Гай поддерживает ученика, помогая ему спуститься с ринга, Какаши чувствует странное облегчение. Все-таки повезло мальчишке, что остался в живых. Обычно Хошигаки оставляет после себя либо мертвецов, либо калек, и Ли – первый, кто нарушил это правило. В отличие от прочих противников Кисаме, у него будет время обдумать все свои ошибки.
Зрители кидаются к окошкам букмекеров, чтобы получить выигрыш. Вряд ли многие ставили на Ли, однако мальчишка сумел удивить зрителей и пусть на мгновение – крохотное мгновение его быстротечной славы – заставил их усомниться в исходе этого боя.
А Какаши продолжает ждать.
Скоро новый бой, но он здесь не за тем, чтобы глазеть на ринг.
Он привычно тянет руку, чтобы, не глядя, почесать Паккуна за ухом, и снова становится жертвой его зубов. Ну сколько можно-то?
- Хорошо, хорошо, я не буду отбирать у тебя уточку, - сдается, наконец, Какаши.
Паккун разжимает зубы и довольный очередной капитуляцией хозяина, устраивается на его коленях так, чтобы тоже следить за рингом. Вытирая об штаны обслюнявленную руку, Какаши обреченно понимает, что педагог из него, судя по всему, никудышный. Утешает только то, что для его работы это не имеет никакого значения, а с Паккуном они поговорят дома, в присутствии Тензо. Наверняка помимо «Большой Поварской Энциклопедии» у него найдется книга «Мудрость воспитания домашних животных», и уж он применит ее по назначению.
Какаши решает купить еще один бутерброд на случай, если ему придется проторчать здесь до утра, когда во «Вратах Лотоса» появляются новые лица. Кожаные куртки, меховые воротники, огромные псы у ног хозяев. И кольцо наследника на пальце у самого младшего.
Добро пожаловать, Инузука Киба, ты как раз вовремя. Не придется тратиться на второй бутерброд.

продолжение в комментах

@темы: angst, Eishi, гет, слеш, звук, romance, лист, авторский

---

Eishi | Перекрестный огонь, глава 2

[Eishi]

Перекрестный огонь

Автор:  Eishi
Бета: Grethen
Персонажи: кланы Хьюга, Инузука, Учиха; Орочимару, Кисаме, Шикамару, Темари, Какаши, Тензо. список персонажей постепенно расширяется
Пейринги: Кисаме/Итачи, Какаши/Тензо (намеками), Шикамару/Темари, Неджи/Хината список пейрингов также расширяется
Рейтинг: от G до R
Жанр: мафиозная AU, adventure, action, romance, angst
Краткое содержание: в городе правят три мафиозных семьи: Хьюга, Инузука и Учиха. Первые две чувствуют, что становятся слабей, и объединяются в союз, которому пытаются помешать Учиха. Организация наемных убийц - Омбра – принимает заказ братьев Учиха, Итачи и Саске, и начинает охоту за главой семьи Хьюга и наследником Инузука.
Предупреждения: UST, смерть персонажа, местами ненормативная лексика.
От автора: написано на Naruto-non-kink по заявке  Миссис Малфой «АУ. Наруто-персонажи как мафия (можно также в противодействие полицию). Мафиозная эстетика: пистолеты, шляпы, разборки, деньги, наркотики, переговоры, омерта, вендетта. Не дарк, желательно чистый джен и побольше персонажей как семей-группировок.»
Статус: в процессе
Дисклеймер: мир и персонажи «Naruto» принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.
Глава 1

Глава 2

Глава 2

Провалы – это скверно, а для наемного убийцы скверно вдвойне. Мало того, что это расписка в собственном непрофессионализме, но также пятно на репутации всей организации. Нет смысла отправлять кого-то еще раз: вероятность его успеха ничтожно мала, зато риск быть пойманным велик. Инузука теперь настороже, они будут обнюхивать каждого, кто приблизится, а наследника без опеки не отпустят даже в уборную. Слишком высокая цена всего за один неудачный выстрел, как ни крути.
Шикамару щелкает зажигалкой. Язычок ровного, оранжево-синего пламени жадно облизывает кончик зажатой в пальцах сигареты.
А ведь, учитывая своенравный характер наследника, частые вылазки в город без охраны и абсолютную неспособность заподозрить в чем-либо незнакомого человека, задание вначале казалось даже легким. Ровно до того момента, пока не стало ясно, что слухи о псах Инузука верны от первого до последнего слова. Не просто собаки, а вторая половина хозяев. И половина лучшая, понимает Шикамару, особенно сейчас, слушая краткий отчет киллера.
Пес наследника стал неожиданной и серьезной проблемой. Если остальным животным специальный состав, который должен был перебить запах тела, убийцу не выдал, то зверь младшего Инузука чужака все-таки учуял.
- Как быстро? - спрашивает Шикамару.
- Почти сразу, - с явной неприязнью в голосе отвечает киллер. - Начал вертеть башкой и скулить, едва я оказался под крышей.
Как же так получилось, что с остальными псами все прошло гладко, и только с этим возникли проблемы? Возможно, дело в каких-то особых тренировках. В конце концов, этот пес охраняет наследника. Возможно, полученной из надежных источников информации оказалось недостаточно. Возможно…
Строить догадки можно часами, но в них нет никакого смысла, если хотя бы одна их них не окажется верной. Нужно еще раз все обдумать. С самого начала, шаг за шагом. Каждое движение, каждый вдох. Но для начала выслушать все до конца.
Киллер немногословен – болтливость в их профессии не в почете, и уже через пару минут Шикамару знает в подробностях обо всем, случившемся на старом складе. Его сигарета успела догореть лишь на половину; скатываясь по горлу, в легкие льется табачный дым.
- Свободен, - рассеянный взмах руки, мысли Шикамару уже далеко отсюда: он ставит на воображаемую доску фигуры для игры в сёги.
- И еще одно, босс, - неуверенно начинает киллер, но тут же замолкает, не зная, стоит ли продолжать.
Шикамару улавливает смену интонаций в голосе подчиненного мгновенно. Расстановка фигур может подождать, если есть еще что-то, способное на нее повлиять. Тлеющий кончик сигареты вспыхивает в темноте, когда Шикамару вдыхает дым, и киллер расценивает это, как разрешение говорить.
- Девчонка, босс. Молодая Хьюга.
- Ханаби?
- Нет, - уверенно мотает головой киллер. - Старшая. Стальной Кулак привел на встречу старшую дочь.
Хьюга Хината. Надо же, Хияши все еще умеет удивлять, вынужден признать Шикамару. Все знают, что Хината слаба: у нее нет ни потенциала, ни тем более желания занять место отца. Свои надежды клан возлагает на ее сестру, Ханаби. Тогда с какой стати глава семьи взял с собой на встречу старшую дочь?
Мозаика не складывается. Значит, где-то есть недостающий кусочек, и пока Шикамару его не найдет, нельзя гарантировать, что его следующий ход не станет ошибкой.
Нужно больше информации.
- Что с девчонкой?
- Я не уверен, но мне кажется, что она меня видела. За миг до того, как я спустил курок.
- Видела?- Огонек сигареты недоверчиво вспыхивает, когда Шикамару делает новую затяжку. - Без Бьякугана?
- Да, босс. Оружия при ней не было. Но, клянусь своей жизнью, она посмотрела прямо на меня в тот момент, и тут же бросилась к Инузука. Она не могла узнать, откуда будет выстрел, если бы не видела.
Очевидно, исключительное чутье пса наследника не единственная их проблема. Теперь добавилась еще девчонка. Шикамару устало трет пальцами переносицу. Интересно, почему проблемы приходят не по одной, а валятся сразу всей кучей? А ответ прост: потому что заказчики – Учиха. С ними без проблем никогда не обходится. Они их либо сами создают, либо привлекают одним своим участием в деле, говорил наставник Асума, когда еще был жив. Ему-то хорошо теперь, никаких проблем, в отличие от Шикамару, которому последней волей старика отошло место главы Омбры[3], организации лучших наемных убийц.
Он жестом отпускает киллера и, когда тот исчезает, тянется к ящику стола, чтобы вытащить новую пачку сигарет. У старика Асумы под рукой всегда был месячный запас. Шикамару сотню раз предупреждал его, что когда-нибудь они будут стоить ему жизни, но тот лишь отмахивался, говоря, что, мол, ничего ты еще в жизни не понимаешь, мальчишка, курят лишь настоящие мужчины.
Ну а теперь Шикамару курит в память о нем.
Но он отвлекся. Итак, покушение на Инузука провалилось, однако в запасе есть еще шесть дней. Учиха дали срок в полторы недели, по истечении которых заказ будет либо выполнен, либо оплачен головой Шикамару.
Вопреки расхожему представлению, в Омбре у власти стоит не самый сильный, но самый умный, и то, сколько он просидит в кресле босса, зависит только от его мозгов. Шикамару не собирается окончить свои дни, подставив лоб под пулю Шарингана, а значит, через шесть дней и Инузука Киба, и Стальной Кулак Хияши будут мертвы.
Заказ был получен на устранение обоих, поэтому даже к лучшему, что второй киллер не смог выстрелить, когда Хината спутала им все карты. Теперь и Хьюга, и Инузука уверены, что покушение было совершено только на Кибу, и это их заблуждение Шикамару только на руку.

______________
[3] Омбра (ombra) – с итал. «тень».


* * *
Они пришли без предупреждения. Ну, разумеется.
Будь на их месте кто-нибудь другой, его бы немедленно выставили, даже не спрашивая о цели внезапного визита, и хорошо еще, если бы не заставили проехаться носом по мостовой. Однако встать на пути у этих гостей охранники не рискнули: людей, носящих черное с красным, знали в их кругах слишком хорошо.
В отличие от помешанных на формальностях Хьюга, Учиха такие мелочи никогда не волновали. Они просто приходили и брали то, что считали своим, и если хотели получить услугу, мнение исполнителя их тоже не волновало.
- Твое заведение насквозь провоняло дешевой выпивкой, Нара, - было первое, что услышал Шикамару, когда извиняющийся слуга закрыл двери за спинами троих гостей.
Музыка и гомон посетителей снаружи сразу стал едва слышен: в этом кабинете уже не раз обсуждались вещи, которые никто не осмелился бы произнести вслух за его пределами, здесь можно было не бояться чужих ушей. Омбра гарантировала сохранность тайн клиента. Однако Шикамару ценил этот кабинет вовсе не за его надежность, а за вид, который открывался на сцену с танцовщицами из широкого, замаскированного с другой стороны под зеркало окна. Сегодня выступала Темари, и это стоило того, чтобы немного отвлечься от дел. Только она могла вытворять с веером такие вещи от которых у посетителей чуть ли не пар из ушей шел, а чаевые сыпались под ноги танцовщице дождем, с которого Шикамару, как владелец, имел приличную долю.
Вечер обещал быть приятным вдвойне, поскольку по средам – а сегодня была именно среда – Темари имела привычку проводить пару часов после выступления в кабинете босса. Однако, учитывая неожиданный визит Учиха, встречу придется отложить на неопределенное время.
- Клиенты в последнее время заказами не балуют, так что перебиваемся, чем можем, - голос у Шикамару был спокойный, но в голове уже роем кружились тревожные мысли.
Учиха. Да не просто какие-то посланники, а сами Проклятые Братья и Советник в придачу. Не зря ведь утром было предчувствие, что лучше б день не начинался, ой не зря.
- Чем могу служить? Выпивка, девочки? Или, может быть, вы пришли за особым товаром?
Проще говоря, за наркотиками, но называть вещи своими именами в мафии – плохой тон. Еще до того, как младший Учиха произнес сухое «нет», Шикамару уже знал – ничего из этой дешевой дряни им не нужно. Они пришли заключить контракт, но кто бы знал, как Шикамару не хотел этого слышать.
Проблемы, проблемы, у него снова будет их по горло. Ну спасибо тебе, старина Асума, наследство от тебя досталось – веселей некуда.
- А так хотелось верить в то, что от меня нужна всего лишь выпивка, - пожаловался Шикамару потолку, откидываясь в кресле.
- Значит ли это, что Омбра отказывает нам в контракте?
Учиха никогда не понимали шуток, но объяснять им это – дело весьма небезопасное, поэтому Шикамару предпочел перейти на серьезный тон.
- Вовсе нет. Я готов вас выслушать.
Ладонь Советника вползла на плечо младшего Учиха – неторопливо, больше поглаживая, чем просто прикасаясь.
- Нам некуда торопиться, босс. Может, сначала немного расслабимся?
Шикамару заметил, как старший брат метнул в сторону Советника взгляд, по жажде убийства сравнимый, пожалуй, только с летящей пулей. Слухи не врали: после объявления новых наследников – двое вместо одного впервые за всю историю клана – отношения в верхушке Семьи были накалены до предела. Кто знает, зачем Фугаку вообще все это затеял – ради укрепления власти или же ради того, чтобы связать братьев крепче, чем связывает кровь, – но факт оставался фактом: фамильный перстень Учиха был поделен надвое, и каждый из братьев носил лишь его половину.
Шикамару же склонялся к мнению, что все это лишь мишура, призванная скрыть от чужих глаз одну простую истину: Фугаку слишком боялся потерять своего старшего сына. Точнее, боялся, что его потеряет Семья.
Итачи казался идеальным наследником: его Шаринган не знал промаха, а иллюзии убивали за долю секунды. Люди готовы были идти за ним хоть в адово пекло, но их верность, добываемая другими с таким трудом и упорством, Итачи нисколько не волновала. Зато младшему сыну, Саске, амбиций досталось за двоих, и, наверное, именно это в дополнение к тому, с какой одержимостью он гнался за успехами брата, заставило Фугаку так испугаться.
Он вырастил двоих сыновей, но ни один из них не смог стать настоящим наследником: ни тому, ни другому, по сути, не было до Семьи никакого дела. Со временем, а, скорее всего сразу же после его смерти, Учиха потеряли бы обоих братьев, и Фугаку понимал это лучше кого бы то ни было.
Разделенное кольцо связало амбиции Саске и силу Итачи, заставив их служить в угоду Семье. Чертовски умный ход, вот только для Шикамару он значил двойную головную боль и ничего больше.
- Руку, - ледяным тоном процедил Саске. - Прочь.
Орочимару нехотя разжал стиснувшие плечо наследника пальцы.
- Конечно, конечно, босс. Я просто хотел предложить выпить чего-нибудь… соответствующего. Разумеется, не того пойла, которое подсовывают здесь обычным клиентам.
Ручная змея Орочимару, лениво развалившаяся на его плечах, подняла голову и смерила Шикамару взглядом, в точности повторявшим ядовитое презрение, звучавшее в голосе ее хозяина. Черная мамба. Опасная спутница, но рука Советника даже не вздрогнула, когда он провел двумя пальцами по гладкой чешуйчатой голове своей любимицы.
Шикамару сделал вид, что пропустил последнюю реплику мимо ушей. Связываться с Орочимару значило только добавить себе проблем, а их и без того хватало. Советник не принадлежал к семье Учиха, но влияние на младшего наследника имел немалое, что уже само по себе могло считаться чем-то из ряда вон выходящим, потому что Саске никаких указов от посторонних не терпел. Чем его подкупил Орочимару – личность с весьма темным прошлым и откровенно алчным взглядом в сторону своего молодого босса, – оставалось загадкой, но среди Учиха, заглядывавших порой в заведение Шикамару пропустить стаканчик-другой, ходил слушок, что помимо отношений наставника и ученика Орочимару с Саске связывало и кое-что более личного характера.
Слуга принес выпивку до того, как младший наследник успел придумать причину отказа, поэтому смысла спорить уже не было.
- Лучшее из запасов Омбры, - Шикамару пододвинул поднос с напитками поближе к гостям. - За счет заведения, разумеется.
- Надеюсь, - Орочимару улыбался, как змея – так плотно сжимая бледные губы, что казалось, будто их нет вовсе.
Он взял один из бокалов и подал его Саске.
- Босс.
Судя по лицу, выпивка младшего наследника нисколько не волновала, но бокал он все же взял. Аккуратно, явно намеренно не касаясь пальцев Советника, но избежать контакта все равно не получилось: убирая руку, Орочимару будто случайно скользнул большим пальцем по запястью Саске. Тот слабо вздрогнул, вино в его бокале колыхнулось.
- Мы пришли сюда не за этим, - холодно обронил Итачи.
- Но вино и вправду чудесное, - Орочимару его будто не слышал. - Пожалуй, надо наведываться сюда почаще.
Шикамару был готов подарить Учиха дюжину бочонков самого лучшего вина из своих погребов, только чтобы этот их визит оказался последним. Однако в то, что Орочимару этим удовлетворится, верилось с трудом. Он уже собрался сказать что-то Итачи: судя по выражению глаз, нечто колкое и злое, но Саске не дал ему заговорить:
- Стальной Кулак Хияши, - бросил он сухо, - и Инузука Киба. Срок – четыре дня.
Шикамару перевел взгляд на сцену за окном. Выступление Темари было в самом разгаре: из одежды на ней остались только шорты, завязанная под грудью узлом клетчатая рубашка с закатанными рукавами и лихо сдвинутая на бок ковбойская шляпа. Посетители были в полнейшем восторге, но вместо того, чтобы позволить себе насладиться отличным шоу наравне с ними, Шикамару мог думать только о том, что от бредовых идей не застрахованы, пожалуй, даже лучшие их них.
Убрать главу одной семьи и наследника второй за четыре дня – уму не постижимо. Одержимые чистотой своей крови, подозрительные до паранойи Хьюга. К ним даже на улице просто так не подойдешь, что уж говорить про аудиенцию босса. А Инузука? Эти учуют тебя еще за квартал и спустят своих псов даже раньше, чем ты решишь что-либо сделать.
- Такой заказ за четыре дня – самоубийство, - повернувшись к собеседникам, покачал головой Шикамару. - Даже Омбра не всесильна.
- Неделя, - упрямо поджав губы, выдавил Саске.
- Полторы, не меньше.
Младший наследник смерил Шикамару взглядом, ясно предупреждавшим, что зря он взялся с ним спорить. В другое время Шикамару, возможно, и внял бы этому предупреждению, но сейчас он отвечал не только за себя, но и за всю организацию.
- Помнится, Асума был более сговорчив, - шипяще протянул Орочимару, и в голосе его было слишком много ехидства для того, чтобы считать эту фразу обычным воспоминанием.
Подняв голову, черная мамба высунула раздвоенный язык и ткнулась им в шею хозяина. Почему-то Шикамару казалось, что она кивает, подтверждая каждое слово Орочимару.
- Асума мертв, - жестко отрезал он. - И нам хватает проблем и с живыми.
- Полторы, - неожиданно подал голос Итачи. - Согласны.
Саске резко повернулся к брату, но тот не дал ему сказать ни слова.
- Нара – профессионал в своем деле. Если он говорит, что ему нужно полторы недели, значит, он их получит. Я скрепляю сделку своим правом наследника.
В полутьме комнаты блеснул кусочек металла – Итачи подцепил пальцем висевшую на шее цепочку со своей половиной кольца. Саске смотрел на него пару секунд, а затем, нехотя кивнув, сделал то же самое.
Едва различимым шепотом по комнате пронеслось шипящее «зарвавшийся щенок», однако губы Орочимару были плотно сомкнуты, поэтому все предпочли сделать вид, что ничего не слышали. Но вот взгляды, которыми обменялись Итачи и Советник, Шикамару не заметить не мог. Холодное, торжествующее безразличие и концентрированная, сочащаяся ядом ярость.
Ну нет, лучше уж думать, что Шикамару этого не видел. Влезать во внутриклановые разборки – последнее дело. Да и не до них ему будет в ближайшие полторы недели, это уж точно. Работенку Учиха подкинули далеко не простую.

… Темари переворачивается во сне, задевая его плечо своим, и бормочет что-то вроде «эй, руки прочь, можно только смотреть». Шикамару слабо улыбается, глядя в серый потолок. Издержки профессии, ничего с ними не поделаешь.
В голове по замкнутому кругу носятся одни и те же мысли: Инузука – псы – Хьюга – видит без Бьякугана. Здесь скачка замедляется. Шикамару трет пальцами лоб, пытаясь собрать воедино все, что знает о легендарном оружии мафии. Возможно, ответ спрятан в его истории.
Говорят, жил когда-то мастер, который мог заключить в оружие саму суть его хозяина. Страшное умение, и воспользоваться им нашлось немало желающих. Учиха и Хьюга в том числе. Они пришли к мастеру в один день, требуя, чтобы он создал для них непобедимое оружие. Под угрозой смерти мастер согласился. Так появились первые Бьякуган и Шаринган. Конечно, с годами облик оружия изменился, но суть осталась прежней: прицел Бьякугана позволял найти цель, несмотря ни на какие преграды, и не просто видеть, а будто проникать в саму суть людей и предметов; Шаринган же убивал иллюзиями, используя особые пули, наполненные редчайшим из ядов, который за считанные секунды заставлял жертву сходить с ума от собственных видений.
Перед тем, как уйти, каждая из семей втайне от другой приказала мастеру обучить своему секрету ученика, чтобы тот продолжил его дело, но уже на благо их клана, и мастер обучил двоих: одного – секрету Шарингана, а другого – секрету Бьякугана. Но прежде, чем семьи поняли, что их оружейники могут создавать лишь один тип оружия, а вовсе не сотни новых, каждый со своими уникальными особенностями, которые они так хотели заполучить, мастер бесследно исчез.
И что отсюда следует, помимо поучительного вывода о последствиях неуемной жадности? А то, что без своих легендарных пистолетов и Хьюга, и Учиха всего лишь обычные люди.
Но Хината все-таки увидела убийцу, хотя и была не вооружена. Мысль об этом не дает Шикамару покоя. Как она могла заметить тщательно замаскированного, профессионального киллера? Никто даже никогда не видел, чтобы Хината носила свой Бьякуган, хотя он изготавливается для каждого члена семьи, едва тот рождается.
Вспыхнувшая в голове догадка заставляет Шикамару вскочить с кровати.
Неужели Хияши зашел так далеко? Верится с трудом, но если Шикамару прав, тогда это все объясняет.
- Эй, - сонно бормочет проснувшаяся от резкого движения Темари, - ты чего? Куда-то собрался?
Шикамару промахивается мимо штанины и, не удержав равновесия, падает на кровать, носом в подушку.
- Спать мешаешь, - недовольно, но все еще в полудреме заявляет Темари, прижимая к горлу своего босса лезвие крохотного, однако от этого не менее острого ножа. Рефлексы у нее работают на «отлично» даже в полубессознательном состоянии: откуда в ее руке взялся нож, Шикамару понятия не имеет, да и не хочет знать. Темари – одна из лучших убийц в Омбре, а у каждого убийцы свои секреты.
- Уже ухожу, - мягко убирая нож от своего горла, произносит Шикамару. Освобождает лезвие от пальцев Темари и кладет его на прикроватную тумбочку. - Надо повидать парочку старых знакомых.
Темари что-то невнятно бормочет, но засыпает, так и не договорив. Пару секунд Шикамару лежит рядом, вслушиваясь в ее тихое дыхание, а затем встает и быстро одевается.
Эта парочка старых знакомых вряд ли будет ему рада, но он уверен, что ему есть, что им предложить.
Спустя полчаса Шикамару уже стоит перед дверьми маленького книжного магазина, притулившегося на углу оживленной в дневное время улицы. Выцветшая на солнце вывеска накренилась вбок, и ее не мешало бы прибить, пока окончательно не отвалилась, но хозяин этого магазина из тех людей, которые могут откладывать что-то на потом веками, так что, если вывеска все-таки не рухнет, висеть ей так еще добрую сотню лет. Хотя Шикамару сомневается, что выручка от продажи такой специфической литературы, какая стоит на здешних полках, покрывает расходы на содержание помещения.
Сквозь мутное стекло не разглядеть, что происходит внутри, но на поверку дверь оказывается незапертой, поэтому Шикамару, осторожно толкнув ее, переступает порог под переливчатый звон подвешенного под потолком колокольчика.
- А ведь день так хорошо начинался, - не скрывая неприязни в голосе, тянет хозяин, пряча лицо за очередной книгой весьма сомнительной литературной ценности.
Шикамару не здоровается. Пожелания доброго утра здесь все равно никто не оценит.
- Есть разговор, Хатаке.

@темы: акацуки, angst, Eishi, гет, слеш, звук, romance, лист, авторский

---

Eishi | Перекрестный огонь, глава 1

[Eishi]

Перекрестный огонь

Автор: Eishi
Бета: Grethen
Персонажи: кланы Хьюга, Инузука, Учиха; Орочимару, Кисаме, Шикамару, Темари, Какаши, Тензо. список персонажей постепенно расширяется
Пейринги: Кисаме/Итачи, Какаши/Тензо (намеками), Шикамару/Темари, Неджи/Хината список пейрингов также расширяется
Рейтинг: от G до R
Жанр: мафиозная AU, adventure, action, romance, angst
Краткое содержание: в городе правят три мафиозных семьи: Хьюга, Инузука и Учиха. Первые две чувствуют, что становятся слабей, и объединяются в союз, которому пытаются помешать Учиха. Организация наемных убийц - Омбра – принимает заказ братьев Учиха, Итачи и Саске, и начинает охоту за главой семьи Хьюга и наследником Инузука.
Предупреждения: UST, смерть персонажа, местами ненормативная лексика.
От автора: написано на Naruto-non-kink по заявке  Миссис Малфой «АУ. Наруто-персонажи как мафия (можно также в противодействие полицию). Мафиозная эстетика: пистолеты, шляпы, разборки, деньги, наркотики, переговоры, омерта, вендетта. Не дарк, желательно чистый джен и побольше персонажей как семей-группировок.»
Статус: в процессе
Дисклеймер: мир и персонажи «Naruto» принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.

Глава 1

Их встреча абсурдна сама по себе, и надеяться на то, что она может принести хоть что-то стоящее, по крайней мере, глупо.
Три столетия назад эти земли, в то время богатые и плодородные, разделили между собой три семьи: Учиха, Хьюга и Инузука. Шло время, сменялись поколения, на место тихих селений пришли шумные города, и семьи – кто охотно, кто не очень – были вынуждены меняться вместе с ними. Они ушли в тень, уступив место дуракам, которых проще контролировать, чем сидеть на их месте, но смена названия не значит смены сути. И пусть о них не говорят вслух, но каждый в городе знает: власть семей мафии все так же сильна, а пойти против нее значит добровольно подписать себе смертный приговор.
«Каждый сам за себя» - гласит трехсотлетний девиз, но сегодня Хьюга, несгибаемые, верные своим традициям Хьюга, собираются его нарушить.
- Но, падроне [1], это же…
- Хватит, Неджи. Все это я уже слышал.
У Хиаши твердый, не терпящий возражений голос. Он правит семьей железной рукой, и то, что Неджи позволили высказать свое мнение, можно считать большой вольностью.
- Наша семья…
- Сильная, Неджи, я знаю, - не дает договорить ему Хияши. - Но нас слишком мало. В последнее время Учиха стали чересчур дерзки, а Хьюга все еще думают, что могут справиться со всем одни. Мы потеряли территории на юге только поэтому. Я не могу допустить, чтобы это продолжалось.
В словах Хияши ни грамма лжи, ни тени притворства. Все обстоит именно так, как он говорит, Неджи знает это не хуже других. Однако сама мысль о том, чтобы объединиться с кем-либо, тем более с Инузука, с этими взбалмошными собачниками, не вызывает у него ничего кроме отторжения.
- Пришло время меняться, Неджи. Как бы я ни был против, если мы хотим выжить, иного выбора у нас нет.
Сейчас Неджи готов поклясться, что перед ним не тот Хьюга Хияши, которого он знает столько лет. Тот Хияши, за которого отдал жизнь отец Неджи, никогда не позволил бы себе даже подумать о том, что их клан нуждается в чьей-либо помощи, не то, что согласиться на союз с Инузука. Эта мысль стучит в голове Неджи, не замолкая, не давая сосредоточиться на чем-либо другом, и он ловит лишь окончание следующей фразы Хияши:
- … поэтому в знак того, что мы действительно хотим всего лишь поговорить, оба клана берут с собой своих наследников.
Неджи кажется, что он ослышался.
- Синьорина[2] Ханаби сейчас в западной провинции, - произносит он бесцветным голосом, слишком хорошо зная, что это означает.
- Именно, - согласно кивает Хияши. - Поэтому на встречу со мной поедет Хината.
Хьюга Хината, старшая дочь семьи, тихая и соглашающаяся со всем, что скажет отец, как клонящийся на ветру камыш, никогда не была той, на кого клан возлагал свои надежды. На фоне своей младшей, но куда более способной сестры, она всегда казалась кем-то вроде нелепой ошибки, по чистой случайности родившейся первой и отобравшей у Ханаби право зваться старшей дочерью. Для семьи Хината – всего лишь товар, единственная ценность которого в ее кровной связи с главой клана.
Но Неджи знает: пусть она не так сильна, как отец, и не так стремительна, как сестра, но по праву носит имя своего клана. Никто из Хьюга не может видеть так, как видит она: сквозь стены, сквозь души. И для этого ей даже не нужен Бьякуган.
- Это опасно, - глухо произносит Неджи.
Хияши позволяет себе скупую, едва заметную усмешку.
- К счастью, я не настолько глуп, чтобы полностью довериться Инузука, - холодно говорит он, и Неджи с облегчением понимает: Хияши Стальной Кулак вернулся. - Не отходи от Хинаты ни на шаг.
- Слушаюсь.

* * *

- Чегооо?
- Что слышал, мелкий. Встреча с Хьюга через час, так что живо выметайся из своей конуры, пока я собственноручно не спустила тебя вниз по лестнице!
- Какие Хьюга? - накрываясь подушкой, сонно бормочет Киба. - Ты совсем спятила, Хана? Да они лучше удавятся на собственных галстуках, чем согласятся идти с нами по одной улице. Или мир перевернулся?
- Может, и перевернулся, - голос Ханы, судя по всему, и не собирается стихать, хотя Киба сейчас хочет только этого. - И ты, если бы не дрых столько, знал бы, почему.
- Давай ты мне завтра расскажешь, а? - делает еще одну попытку Киба, крепче вцепляясь в подушку, которую у него пытаются вырвать из рук.
- Завтра? Завтра?! - кипятится Хана. - Ну все, это была последняя капля. А ну встал, быстро!
Киба успевает только ойкнуть, когда его пинком вышвыривают из кровати и, не дав опомниться, за шиворот тащат за собой вниз по лестнице. Следом, оказывая посильную моральную поддержку, топает Акамару. После пятой ступеньки до окончательно проснувшегося Кибы, наконец, доходит если не все, то, по крайней мере, тот очевидный и удручающий факт, что если еще один лестничный пролет будет преодолен в таком же темпе, в ближайшее время сидеть он точно не сможет.
- Я проснулся уже, проснулся!
- О, смотри, как заголосил, - останавливается, наконец, Хана. - Впрочем, мы все равно почти прибыли. Дальше сам дойдешь?
Постанывая и держась за то, что еще не отбили, Киба, морщась, кивает.
Чего уж там? Осталось-то семь ступенек, идти всего ничего. Вот бы еще зад так не болел, так вообще бы красота была.
Акамару сует под руки мохнатую голову, поскуливая, будто просит прощения за то, что допустил такое обращение с хозяином.
- Ладно, ладно, дружище, ты тут ни при чем, - ободряюще треплет его по холке Киба. - Это ж Хана, против нее не попрешь.
- Мне кажется, или я только что слышала свое имя?
- Нет, нет, нет, это я тут собираюсь по частям после спуска, что ты мне устроила. Все отлично, все просто замечательно, - спешно оправдывается Киба.
- Смотри у меня, - бросает через плечо Хана и поворачивается к сидящей у камина женщине, рядом с которой развалился на полу огромный черный пес с повязкой на глазу. - Я привела его.
- Хорошо, - кивает та. - Подойди ближе, Киба, мне нужно с тобой поговорить.
При звуке ее голоса Киба разом выпрямляется. Пусть глава Семьи – его мать, но неуважения к себе она не потерпит.
- Как пробуждение? Не слишком болезненно? - интересуется она с легкой иронией. Черный пес рядом с ней издает звук, напоминающий насмешливое фырканье.
- Все в порядке, пустяки, - уверенно врет Киба. Его мать, Инузуки Цуме, не терпит слабости, тем более слабости в мужчинах. Многие покинули Семью, не сумев оправдать ожидания своего лидера, но те, кто остались, по праву заслужили звание сильнейших.
- О, - одобрительно тянет Цуме. - я вижу, щенок уже вырос. Садись, у нас мало времени, а мне нужно многое тебе рассказать.
- О Хьюга? - сразу спрашивает Киба.
Странные слова Ханы о встрече с ними будят в нем предчувствие драки. В последнее время и без того не слишком яростные в борьбе за новые территории Хьюга что-то совсем притихли. Ходят слухи, что их сильно прижали Учиха, хотя кто знает. Слухам доверять опасно. У Инузука и самих проблем хватает, чтобы влезать еще и в чужие распри.
- Да, о Хьюга, - кивает Цуме.
Усаживаясь на мохнатый, так похожий на мех Акамару ковер перед камином, Киба уже чувствует, что разговор будет не из легких.

* * *
Здание заброшенного склада выглядит в ночи сутулым стариком-великаном: угрюмое, согнувшееся вдвое под собственной тяжестью, скрипящее оторванными листами железа на крыше.
Нейтральная территория. Чтобы обойтись без выяснений того, кто на чьи земли пришел и у кого здесь больше прав. Споров и без того хватит, знает Неджи. Все знают.
К месту встречи они приходят одновременно. Хороший знак, сказали бы старики, да только в мафии не бывает стариков. Не доживают.
Неджи окидывает явившихся Инузука цепким взглядом. Около дюжины, на первый взгляд. Нет, больше. Четырнадцать человек, все молодые, и лишь трое из них – мужчины, в чем тоже нет ничего удивительного. Инузука – единственная Семья, в которой царит матриархат, и если Хьюга всерьез собрались заключить с ними союз, с этим фактом придется смириться. Как и с тем, что в отличие от Хьюга, так гордящихся своим кровным родством, Инузука принимают чужаков. Пусть выбирая сильных и умелых, но все же чужаков. Для семьи Неджи это неприемлемо.
Закрыть глаза они не смогут, это точно. Но вот щуриться – поджимая губы, пряча презрение за пустыми лицами – щуриться Хьюга будут.
Вперед прочих Инузука выходит невысокая, но отнюдь не кажущаяся хрупкой женщина, их босс. Рядом с ней встает самый молодой из пришедших на встречу: крупное кольцо с головой ощетинившегося пса на пальце выдает в нем наследника, и, глядя на него, Неджи едва сдерживается, чтобы презрительно не скривиться. Волосы младшего Инузука растрепаны, будто его только что стащили с кровати, кожаная куртка с меховым воротником капюшона полурасстегнута, а от пояса к карману джинсов спускаются две крупные металлические цепочки.
Неджи отводит взгляд, чтобы не видеть этот ужас. Во имя всего святого, разве может приличный мафиози так выглядеть? Впрочем, остальные Инузука одеты примерно так же. А псы? Возле каждого из Инузука сидит по огромному мохнатому чудовищу. Они в полтора раза больше самых крупных волкодавов, которых Неджи когда-либо видел. Говорят, эту породу Инузука вывели сами, и только для своей семьи. Живое оружие для тех, кто не признает оружия огнестрельного.
Неджи слегка поводит плечом, чтобы ощутить привычное тепло кобуры под левой рукой. Никакая мохнатая тварь не сравнится в быстроте и точности с его Бьякуганом, и потому, скользя взглядом по псам, он не чувствует ничего кроме брезгливости.
- От имени своей семьи, я, Инузука Цуме, приветствую вас, - произносит вышедшая вперед женщина. - Рада, что прежние разногласия сегодня забыты.
Хияши сдержанно кивает.
- Я, Хьюга Хияши, и моя семья отвечают вам тем же.
На сцепленные в рукопожатии ладони смотрят обе стороны, и особого благодушия в этих взглядах не видно. Слишком многое произошло между ними, слишком много крови было пролито, а в мафии не принято забывать обиды.
- Мы пришли сюда, чтобы поговорить о том, что касается обеих наших семей, - сухо продолжает Цуме. - Об Учиха. Их влияние…
Ее перебивает тихое, тревожное скуление сидящего возле ноги наследника белого пса. Он встает на все четыре лапы, водит носом, будто пытаясь уловить чей-то ускользающий запах.
Прежде, чем Цуме бросает через плечо жесткое «Киба», Неджи успевает заметить, как зябко, будто от холодного сквозняка, передергивает плечами Хината.
- Тише, Акамару, успокойся, - наследник Инузука, Киба, кладет ладонь на лобастую голову своего зверя, и тот сразу же затихает, виновато тычась носом в ногу хозяина.
- Влияние Учиха в последнее время резко возросло, - возвращается к прерванному разговору Цуме. - Они больше не соблюдают условий договора между Семьями и нападают на моих людей на нашей же территории. Я не намерена больше этого терпеть. Уверена, что Хьюга в той же ситуации, иначе вы не согласились бы на эту встречу.
Акамару снова толкает головой Кибу, не сильно, но настойчиво.
Упрямое, своенравное животное, думает Неджи. Как можно считать его своим оружием, если ты даже не в состоянии его контролировать? Эти собачники зря полагаются на чужие клыки и когти, не имея своих собственных. Неджи не понимает этого так же, как и того взгляда, каким Хината смотрит сейчас на молодого Инузука.
Она никогда не смотрела так на него, своего брата, – с живым, трепещущим интересом в глазах.
И пусть Киба не замечает ее взгляд, пусть они с Хинатой не перекинулись даже парой слов – Неджи уже его ненавидит.
Слова Хияши доносятся до него, будто издалека – неясные, едва различимые. Неджи пытается сосредоточиться на разговоре, но единственное, о чем он может сейчас думать – что такого есть у Кибы, чего нет у него?
А потом Хината кричит – громко, испуганно. Будто разлетается вдребезги простреленное окно.
- Осторожно!
Молниеносное движение – отчаянное, неосознанное: она бросается к Кибе, отталкивает его в сторону и падает рядом с ним на пол, схватившись за плечо. Серое мешается с черным – Хьюга и Инузука кидаются защищать боссов, и только псы, учуяв выдавшего себя чужака, сворой срываются с места.
- Взять! - рявкает Цуме. Ее твердый голос бьет будто плетью.
За псами бросаются шестеро Инузука, но когда они, вышибив проржавевшие двери склада, выбегают на улицу, на крыше уже никого нет. Неджи знал это еще до того, как Цуме отдала приказ. Киллеры мафии работают чисто и не оставляют следов, но ему сейчас нет дела до них: у Хинаты прострелено плечо, она дрожит в его руках, как затухающее в камине пламя.
И из-за кого? Из-за идиота Кибы, жизнь которого не стоит даже пустой обоймы. Неджи не позволит этому жалкому собачнику даже прикоснуться к Хинате, не то, что осмотреть ее рану.
- Руки прочь, - цедит он сквозь зубы. Ствол его Бьякугана упирается в лоб Кибы, но того это, похоже, совсем не пугает.
- На крыше никого. Он успел смыться раньше, - возвращаются с докладом Инузука, и тут же замирают, увидев нацеленный на их наследника пистолет.
В следующий миг склад заполняет угрожающее рычание псов, в котором уже не слышно, как вылетают из ножен короткие ножи их хозяев. В тот же миг щелкают взведенные курки Бьякуганов.
- Спокойно, все нормально, - поднимает руки Киба, не сводя глаз с Неджи. - Я просто хочу помочь. Она спасла мне жизнь.
- Хьюга не нуждаются в твоей помощи, - мрачно отрезает тот. - И никогда не будут нуждаться.
- Неджи.
Голос Хияши отрезвляет, как пощечина. Заставляет вздрогнуть, инстинктивно крепче сжать плечо Хинаты, причиняя ей тем самым еще больше боли.
- Не… джи, - шепчет она слабо. - Опусти… пистолет.
Неджи не может выстрелить, пока ее пальцы лежат на стволе Бьякугана. Просто не может. Как не в силах отказать, когда Хината просит его убрать оружие.
- Наши врачи обработают рану вашей дочери, - предлагает Цуме, жестом приказывая свои людям спрятать ножи.
- Нет, - перебивает ее Хияши. По его кивку Хьюга опускают пистолеты. - Я благодарен за ваше предложение, но мы доставим ее домой. Полагаю, этот инцидент только доказал, что кто-то явно не хочет, чтобы наши семьи были заодно.
Цуме сдержанно кивает в ответ.
- Тогда у нас на одну причину больше, чтобы заключить этот союз. С сегодняшнего дня знайте: ваша семья может рассчитывать на помощь Инузука. В ответ мы ждем того же самого.
- Слово Хьюга, - произносит Хияши.
Цуме снова коротко кивает.
- Тогда мы уходим. Киба, шевелись.
- Уже иду, - все еще не спуская глаз с Неджи, отзывается тот. Поднимается с колен, переводит взгляд на Хинату.
- Спасибо.
Хината слабо улыбается в ответ.
- В следующий раз слушайся своего пса. Он почуял убийцу раньше всех.
- Да уж, - Киба треплет по голове прижавшегося к его ноге зверя.
Бросая последний взгляд на спину уходящего наследника, Неджи желает лишь одного: чтобы в следующий раз – а в том, что он будет, можно не сомневаться, – рядом не оказалось никого, кто бы предупредил Кибу о выстреле.

____________
[1] Падроне (padrone) – хозяин, тот, от чьей воли ты зависишь. Также уважительно-патриархальное обращение к старшим.
[2] Синьорина - форма вежливого обращения к девушке в Италии.

@темы: акацуки, angst, Eishi, гет, слеш, звук, romance, лист, авторский

---

серафита | Драбблы

[серафита]

Название: Вы мне слово, я вам десять).
Фэндом: Наруто.
Автор:  серафита
Бета: нет.
Персонажи/пейринги: Сенджу Тобирама, Сенджу Хаширама, Учиха Мадара, Учиха Изуна, Учиха Саске, Учиха Итачи, Узумаки Наруто, Хатаке Какаши, Цунаде, Мизукаге, Райкаге, Морино Ибики, Хидан, прочие.
Рейтинг: не выше PG-13.
Жанр: юмор, в том числе и черный, романс с капелькой грустинки.
Размер: мини-фики, десять штук.
Дисклеймер: Кишимото, ясен пень.
Размещение: cпросите разрешения.
Предупреждение: слэш, фемслэш, намеки на инцест (очень смутные намеки), полтора грубых слова, и еще тут есть труп Данзо.
От автора: эти мини-фики на ключевое слово и заданную пару написаны для разных людей в качестве новогоднего подарка от меня. Надеюсь, вам понравится.

Для Mokushiroku, любой юрийный пейринг, "пчёлы".

Когда Цунаде и Мизукаге пытались выяснить, «кто самая крутая куноичи в этом гребаном шовинистическом сральнике под названием Мир синоби» соревнуясь в количестве выпитого саке, это было забавно.
Когда они пробовали выявить победителя банальным тайдзюцу, это было познавательно.
Попытка установить истину за игральным столом помогла Мизу слегка повысить самооценку и заодно заработать первое очко в борьбе с Конохой.
Соревнование "одень-самый-вызывающий-наряд-на-переговоры-между-Пятью-каге" свелось к ничьей и принесло неплохие политические дивиденды обеим деревням.
Выслушивая пространные извинения секретаря Мизу, объясняющего отсутствие своей каге на ежегодном экзамене чуунинов, Годайме удовлетворенно размышляет, что подкинуть пчел в комнату зубастой стерве было неплохой идеей — отеки не сойдут добрую неделю, и это время Цунаде употребит на то, чтобы добиться от Райкаге заключения союза. Наверняка теперь он станет посговорчивее.
Она думает так целый день, пока вечером не находит у себя в постели целое семейство злющих тарантулов.
И Мизукаге.
Тарантулы были сочтены достаточно весомым доводом.
К утру все следы отеков исчезли с лица Мизукаге — Цунаде и вправду была блестящим медиком.
Райкаге чувствовал себя слегка задетым внезапным исчезновением всякого интереса к своей особе со стороны обеих коллег.
Правда, спустя неделю союз все же был заключен. Между Водой и Листом.

ХашиИза, "ящерица".

- Ящерица, - не раздумывая, выпалил Изуна.
- Почему? - растерянно спросил Хаширама. Он-то ожидал сравнения по крайней мере с тигром или львом.
- Ну-уу... ты любишь греться на солнышке. Садишься на любой подходящий прогретый камешек и таращишься на каких-нибудь бабочек-стрекоз по нескольку часов.
- Ящерицы ими питаются, - уязвленно ответил Хаширама, - и вообще, тогда уж Мадара. Стоит его поймать на чем-нибудь, он хвост отбрасывает и делает вид, что это и не он вовсе. И политическую окраску меняет чаще, чем хамелеон.
- Не хочешь отбросить гэта — отбрасывай хвост, - философски заметил Изуна. - Это основное правило выживания в нашем мире. А твой братец, кстати, волк: там, где Мадара отбрасывает хвост, Тобирама отгрызает лапу. В этом-то и заключается их главное отличие.
- Ящерица, ну надо же, - буркнул Шодай.
- Ну не злись, - Изуна перекатился по постели и лизнул его в ключицу, - поиграть в ассоциации было твоей идеей.
- Лапу отгрызает? - подтягивая Учиху повыше и устраивая поудобнее, задумчиво повторил Хаширама.
- Не себе, - не открывая глаз, уточнил Изуна.

Для Watari-san, Хаширама/Тобирама, "обида".

- Ну-ну, заканчивай лелеять свои обиды, дуться и обвинять меня во всех грехах. Сам виноват.
- Я?!
- Ты, ты. Кто, спрашивается, обеспечил нам все эти проблемы? И все потому, что ты не мог неделю потерпеть, чтобы не залезть кому-нибудь под юбку!
- Но это все равно была дурацкая идея!
- Уж извини, но это было первое, что пришло в голову! Как, по-твоему, еще можно было убедить дайме Молнии в том, что ты никак не мог быть причиной растущих животов его дочерей?! Вот и пришлось сказать, что ты западаешь только на сочетание длинных черных волос и темных глаз, приходишь в полный неадекват и вообще перестаешь различать, кто перед тобой! Еще и доказать... А значит, никак не мог повестись на двух блондинок, вдобавок абсолютно одинаковых близнецов, и то, что тебя видели удирающим из их спальни через сад без трусов — подлое гендзюцу Учиха, пытающихся саботировать переговоры!
- Доказать... Тьфу, лучше не напоминай.
- Уверяю, это был не лучший поцелуй и в моей жизни тоже.
- Да, но что теперь обо мне подумают?
- Ничего такого, чего не думали бы раньше. Все и так считают, что ты без комплексов.
- Но почему черноглазые и длинноволосые?! Почему не рыжие хотя бы?
- Если честно, про рыжих я просто не подумал.
- Зато КАК на меня теперь пялится этот Учиха!
- Нормально он пялится. И очень мило улыбается. Кстати, об Учиха... Мне нравится идея союза с ними. Глава клана намекнул, что это возможно. Думаю, ты должен присутствовать, Мадара будет не против.
- Хаширама!!!

Изуна/Тобирама, "отличие".

- Знаешь, в чем отличие интерпретации слова "месть" у твоего клана и моего? - мрачно вопросил Изуна, поправляя полотенце на трещащей после вчерашнего голове. - Если Хашираму мне удастся убедить в том, что мы просто оказались под омелой вместе, оба были в женских костюмах, я был пьян, а у тебя стоит на все и всегда, и я отделаюсь неделей ночевок на диване, то Мадара позаботится, чтобы юбку ты носил не только на маскараде.

Для Kalahari, Итачи/Наруто, "а Саске еще не дорос".

- А Саске еще не дорос. До этого задания, по крайней мере.
- Я, стало быть, дорос?
- У тебя была школа жизни. И Джирайя.
- А у Саске Орочимару.
- Он импотент. Был.
- Ну?!
- Правда. Я точно знаю. Думаешь, позволил бы я иначе глупому младшему брату провести у него три года?
- Блин, заболивый ты наш, блюститель братишкиной невинности. Кстати, как ты объяснишь, что тащишь с собой в бордель жену? Я же в хенге.
- Скажу, что мы с супругой решили разнообразить личную жизнь. Да расслабься, Наруто-кун, это же миссия.
- Да уж, миссия... Всем миссиям миссия. М-мм, Итачи, я тут подумал насчет Саске. Ладно, Орочимару, но что с Кабуто? То есть, я не слышал, чтобы у него были по этой части проблемы... Итачи? Итачи!!! Эй, кто-нибудь, помогите, моему мужу плохо!

Какаши/Наруто, "ты где был?"

- Ты где был?!
- У Какаши, - Наруто, которому пришлось вскакивать в пять утра и мчаться от дома Ино к сэнсэю, чья квартира располагалась на другом конце деревни, устало потер шею и недоуменно покосился на возлавляемую Кибой компанию за столом, жадно уставившуюся на него. Черт бы побрал собственную рассеянность, заставившую вчера в резиденции сунуть в сумку свиток с миссией для Хатаке вместо того, который предназначался ему.
Конохамару, последние полчаса на весь Ичираку вещавший о подслушанном разговоре и о "горячей ночке, ожидавшей босса с какой-то шикарной блондинкой", попытался незаметно сползти под стол.

Для Inkaly Джашин, "любовь".

- Бог есть любовь! - торжественно провозгласил Джашин, глядя сверху вниз на Хидана.
- Я понимаю, - настороженно отозвался священник, - Но к чему это, Джашин-сама?
- А любовь, - многозначительно произнес Джашин, - любовь к человечеству, я имею в виду, Бог проявляет по-разному. К примеру, посылает на землю своего Сына, дабы он взял на себя грехи и несовершенство мира.
Хидан беспокойно заерзал. Предчувствие было каким-то... нехорошим.
- Но для рождения Сына нужна Божья матерь. Непорочное зачатие, Дева, все дела. Желательно искренне верующая, но, впрочем, и так сойдет. Уверовать можно и задним числом. Да и все остальное вторично. Главное, чтобы непорочная.
Хидан зашарил в поисках фляжки с саке. В данный момент в Акацки наблюдался один-единственный стопроцентно непорочный объект. По чисто внешним причинам. То бишь, по причине внешности. Хидану некстати вспомнилась давняя попойка и чужая пьяная откровенность.
Прикрыв глаза, Хидан попытался отрешиться от всего земного и изо всех сил не представлять себе реакцию Кисаме на грядущее чудо.

Для Zelf, Ибики/Райкаге, "бухгалтерия".

- Твою мать!
Ибики несколько настороженно уставился на морщащегося, потирающего поясницу Райкаге, медленно поднимающегося с его рабочего стола. Нет, в принципе, такая реакция любовника даже льстила, но все же...
- Слушай, Морино, в следующий раз, когда вздумаешь пялить меня не в постели, потрудись хотя бы проверить, чтобы на этой "не в постели" не лежало ничего лишнего!
И гордо удалился, прихрамывая и ругаясь под нос.
Ибики проводил его взглядом и проворчал:
- Как будто я виноват, что новый Хокаге невесть где подхватил эту идею про всеобщую аттестацию! С каких это пор палачи должны аттестоваться по этому предмету?! Вот же мстительная сволочь, так и не забыл мне первый этап экзамена на чуунина...
И с тяжким вздохом потащил к себе толстенную книгу в кожаном переплете, с металлическими уголками, последние полчаса впивавшимися Райкаге в самые уязвимые места. Название на обложке гласило: "Бухгалтерия. Как свести дебет с кредитом для начинающих".
Аттестация была назначена на завтра.

Для Elle-r, Саске/Данзо, рейтинг, "Наш клан большой был... Признавайся, куда еще шаринганы засунул?!"

- Наш клан большой был... Признавайся, куда еще Шаринганы засунул?! - Саске раздраженно ковырял Кусанаги в левой пятке Рокудайме.
- Оставь, Саске. Вряд ли он теперь хоть что-нибудь скажет... после того, как ты выковырял тот Шаринган, который был в языке.
- Заткнись, Карин, и лучше передай-ка мне пробирку, - сосредоточенно сопя, Саске наконец справился с пяткой и аккуратно погрузил двадцать пятый Шаринган в формалин.
- Статья тридцать восемь дробь прим Уголовного Уложения Конохи, осквернение покойника с отягчающими, до восьми лет с конфискацией, - пробормотала Карин. - И какого черта ты с ним возишься? Решил устроить фамильным глазам официальное погребение?
- Ты что, дура? - осведомился Учиха. - На хрена закапывать в землю целое состояние? Ты хоть представляешь, сколько стоит один Шаринган на черном рынке?
- А не боишься, что однажды его обратят против тебя?
- Разумеется, нет. Товар можно украсть снова прежде, чем он доберется до заказчика... и перепродать еще раз.
Саске перевернул труп и критически оглядел с ног до головы.
- У меня пренепреятнейшее известие, - мрачно сообщил он. - По моим подсчетам, это еще не все.
Вздохнул и половчее перехватил Кусанаги. Затем встретил взгляд помощницы, облизнул губы и решительно кивнул.
Карин коротко выдохнула сквозь зубы и одним резким движением сдернула с трупа штаны.

Для teeth2, Мадара и Какаши, "То ли тут освещение такое, то ли меня глаза подводят..."

- То ли тут освещение такое, то ли меня глаза подводят...
Мадара кряхтел, примеривался так и эдак, время от времени косясь на сгрудившихся в углу Акацки — терять лицо перед подчиненными категорически не хотелось.
Какаши, прикованный цепями к стене пыточной и намертво зафиксированный в нужной позе задницей кверху, раздраженно скрипнул зубами: почтенный старец елозил уже с полчаса, никак не попадая куда нужно. У Какаши затекла поясница, саднили колени и мерз копчик, а конца-края этому еще и не предвиделось.
Как, впрочем, и просто конца.
Между прочим, через десять минут по расписанию тюремщик должен был принести пленнику обед в его уютную одиночку...
- Тебя не глаза подводят, - взбешенно прошипел Хатаке, - а кое-что другое! Скажи уже, блядь, своим подчиненным, что у тебя голова сегодня болит, да пусть меня уведут наконец в камеру!

@темы: драбблы, humour, слеш, лист, авторский, редкие пейринги

---

kuchinawa | Повешенный

[kuchinawa]

автор:  kuchinawa (он же ~Snake Charmer~)
название: Повешенный
бета:  Kalahari
персонажи: Джирайя, Орочимару
рейтинг: NC-17 (по многочисленным угрозам читавших)
жанр: Smarm (опираясь на классификацию), драма
предупреждения: мёртвое животное, цепи, насилие, внутренности, кровь, гной
дисклеймер: отказываюсь
размещение: без разрешения запрещаю
примечания: действие - за день до ухода Орочимару из Конохи

читать

Джирайя проснулся голый, весь в поту, на большой кровати в гостиничном номере. На полу смятые простыни, под боком спала голая девчонка – головой на его руке, рука онемела, даже удивительно, как тяжело её вытащить. В итоге он небрежно заехал локтем девчонке по лицу. У неё сухой подбородок, рот приоткрыт, дыхания почти не слышно. Нащупывая сумку с кунаями на тумбочке, Джирайя обнаружил, что тумбочки нет, а сумка - на полу, на куче влажных простыней.
Задыхаясь, он вывалился из постели, уронил пустую бутылку саке на бутылку бурбона, та вылилась на остатки еды и раскрытую книгу. Очередной порнографический роман. Встав на колени, он перевернул несколько страниц, а когда обернулся к постели, девчонка уже открыла глаза и томно смотрела на него.
- Мне надо принять душ, - он стоял, не смущаясь, голый, похмельный, и смотрел в эти её чёрные глаза. Добравшись до ванной, он заперся там и вывернул кран до упора, чтобы плеск воды о фаянс гигантской ванны заглушил шум, с которым девочка собирала с пола пустые бутылки и искала свою одежду. Джирайя нагнулся над ванной – вода нужна только холодная, - подошёл к двери, прижался к ней ухом, слушая, есть ли кто в номере. Забравшись в воду, он перекинул через плечо спутанные волосы, попытавшись скрутить их в хвост, дотянулся рукой до туалетного столика, за которым ещё днём прихорашивалась эта послушная черноглазая девчонка, забрал с него свою трубку и небольшой кисет. В последние месяцы он курил трубку всё чаще.

***
Путь до дома казался не таким длинным, как прошлый раз, на небе светился месяц, но небо ещё не потускнело, дорога через окрестные леса была хорошо освещённой. Джирайя всё время пытался ускорить шаг. Если он и на этот раз опоздает, вряд ли ему сойдёт это с рук. Приближаясь к Восточным воротам со стороны леса, он отметил, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, а это означало скорую смену часовых на посту. Взъерошив непослушные волосы, он небрежно махнул рукой двум чуннинам, чтобы те не запирали засовы.
- Джирайя-сан! – молодой мужчина в военной форме устало его поприветствовал, - Не успели оправиться после одного свидания, как спешите на другое? – раздался негромкий смех.
- Вроде того, - Джирайя рассмеялся в ответ, поправляя застёжки на жилете. Из-за пазухи выглядывал довольно внушительный свёрток, - Сувениров на всех не напасёшься.
Он ещё раз улыбнулся и направился дальше, стараясь, чтобы его походка выглядела как можно более небрежной. Отчего-то он нервничал, не находя этому причины. Голова всё ещё трещала после дневных похождений и руки заметно дрожали. Ему необходимо было успеть до наступления навигационных сумерек, но что-то внутри запрещало ему снова идти туда. Нежелание постепенно становилось похожим на одержимость, на животный страх, который сковывает тело. Он каждый раз пробовал себя убедить, что всё пройдёт хорошо, и каждый раз оставалось это ощущение скользких земляных червей в собственном желудке. Перевешивал лишь один довод: он обещал.
***
Джирайя преодолел несколько ступеней, спустившись к двери, подошвы соскальзывали с отбитых краёв, и всякий раз нога норовила провалиться в глубокую щель между каменными плитами. Дверь была массивной, но прилегала к коробке неплотно, защитные печати отсутствовали. Открыв её, он поморщился от сквозняка и шагнул внутрь, запах был ядовито-сладким, какой обычно бывает от гнилых ананасов, он становился всё более резким и вызывал тошноту. Коридор перегораживали в нескольких местах стальные решётки, а в одном месте находились ворота из листовой стали, толщиной в человеческую руку, но все они были не заперты. Отсутствие крысиного писка и суетливой возни под ногами было само по себе тревожным, и Джирайя невольно старался как можно громче шаркать ногами, кашлять и вздыхать – только для того, чтобы не было тишины.
Последняя дверь на его пути – хлипкая и деревянная. Он прислушался, есть ли здесь кто, провёл ладонью по косяку и неуверенно постучал. Никто не ответил, Джирайя тяжело выдохнул и вошёл без разрешения. Глаза начали слезиться от внезапного света. После темноты коридора даже тусклые лампы казались яркими, и внутри каждой из них отчётливо светилась вольфрамовая проволока, словно фосфоресцирующая личинка или человеческий эмбрион. Лампы находились по большей части в глубине полок, потому неосвещённый потолок казался пятном темноты, и просмотреть его было очень сложно. Торцовой стенки также не было видно, Джирайя напряженно всматривался в глубину зала, когда вдруг за его спиной раздался голос:
- Ты принёс то, о чём я говорил?
- Чёрт, Орочимару! – Джирайя вздрогнул, но не обернулся. Он тяжело выдохнул и расстегнул жилет, достав увесистый свёрток.
- Не шуми. Нас могут услышать, - его спокойные интонации раздражали. Забрав у друга свёрток, он неторопливо прошёл к хирургическому столу, стоявшему в центре, и, размотав тугие верёвки, достал редкий охотничий нож. Он имел форму продолговатого акульего плавника, тыльная сторона лезвия была покрыта зазубринами, толстая рукоятка с упором для указательного пальца обмотана кожей. Орочимару взвесил его в руке и удовлетворённо кивнул, - Узнаю почерк мастера. Говорят, он каждый нож вытачивает по индивидуальному лекалу.
- Знал бы ты, чего мне это стоило. Ни один джоунин, ни один шиноби не пользуется подобным оружием.
- Скажешь, что взял его для охоты на медведя. Тебе поверят. – Орочимару провёл ножом по своему предплечью, положив лезвие плашмя, и на металле остались короткие волоски.
- Я знаю, - Джирайя подвинул со стола стеклянные колбы с формалином и уселся на столешницу рядом с полками, в углу помещения, - Мне всегда верят, – он посмотрел на друга в надежде, что тот скажет ещё что-нибудь важное, но Орочимару не сказал ничего. Он молча удалился в соседнюю комнату, долгое время перетаскивал с места на место какие-то сундуки, после чего выволок в центр зала увесистый мешок и взвалил его на хорошо освещённую металлическую столешницу. Нож всё ещё был в его руке, и он принялся распарывать мешковину. В воздухе появился удушливый запах, напоминавший сырую рыбу, или глинозём, или же испорченное мясо. Несколько мошек взмыли вверх и начали кружиться возле одной из ламп.
- Я считаю, что должен сказать тебе это. Сарутоби-сенсей обеспокоен тем, что ты занимаешься изучением Дайто-рю. Он говорит, что эти способы воздействия на человеческое тело являются запрещёнными, - Джирайя без особенного внимания наблюдал за действиями друга, - Эта школа боевых искусств создана специально для самураев высшей ступени. Ты ведь об этом знаешь. Орочимару, послушай меня…
- Он многое говорит.
Разрезав мешок, он скомкал ткань и швырнул на пол, затем подвесил пару ламп непосредственно над столом и, обойдя его кругом, растянул на столешнице тушу убитого шакала. Он положил его на спину и развёл задние лапы, огляделся по сторонам, достал из ящика моток верёвки и принялся привязывать лапы к ножкам стола. Джирайя вскользь осмотрел мёртвое животное, около минуты молчал, потом встрепенулся и резко поднялся на ноги.
- Это же дохлая псина, - негромко проговорил он. Орочимару его, казалось, не слышал, - Это дохлая, разлагающаяся псина, - сказал он немного громче. Реакции на его слова не последовало. Он крепко схватил друга за плечо и шёпотом повторил, почти по слогам, - Это… дохлая… псина.
- Я знаю. – Орочимару встретился с ним взглядом, - Я убил его сегодня днём.
- Это бессердечие.
- Это объективное восприятие, – парировал он. Отстранившись от своего приятеля, Орочимару снова взялся за нож и провёл узкой ладонью по бледному пёсьему животу. Шкура в этом месте была лишена подшёрстка. Надев резиновые перчатки, он прощупал сухожилия внизу живота и выступы тонких костей таза, провёл кончиком ножа по примерному месту разреза и одним уверенным движением вспорол шакалу брюхо. Выступило немного крови, она была тёмной и густой, от кишок отвратительно пахло, и Джирайя невольно зажмурился. Орочимару поставил металлическую плошку на пол возле своих ног и сбросил в неё несколько метров толстого кишечника, вырезанного вместе с остатками пищи, находившейся в нём. Когда его рука погружалась в брюшную полость, раздавался хлюпающий звук, его взгляд в этот момент был сосредоточенным, и в то же время скучающим. Джирайя сделал пару шагов в сторону и достал из кармана трубку. Пальцы не слушались, когда он пытался набить её табаком, и очень скоро он бросил эту затею. Он просто стоял, покусывая загрубевшую кожу на запястьях, и смотрел куда угодно, кроме того места, где руки его друга погружались в живот дохлому псу. Он смотрел на пыльные полки, на аккуратно выложенные инструменты, на линию профиля Орочимару, отчётливую в свете ламп. Хруст разрезаемых хрящей казался ему хрустом крыльев бабочек, многочисленных бабочек, которые залепили ему уши, глаза и рот, в этот момент ему хотелось поскорее вернуть тишину.
- Я не могу это видеть, – его низкий, глухой голос заметно дрожал.
- Мне не нужно, чтобы ты смотрел. Я хочу, чтобы ты помог мне, - Орочимару стянул с себя перчатки и вытер выступивший на висках пот тыльной стороной ладони.
- Ты не понимаешь. Я не могу больше видеть это, - Джирайя медленно приблизился к другу и положил ладони ему на плечи.
- Они все не могут.
Орочимару расстегнул жилет и рубашку, терпеливо ожидая, когда ему помогут раздеться. Джирайя обнажил его шею и плечи, стянул руки за спиной, держа за запястья. Он наклонился и провёл рукой по его лопаткам, перекинув длинные волосы на грудь. Бледная тонкая кожа была покрыта испариной и многочисленными следами от ожогов.
- Щёлочь. Когда ты успел? – он коснулся неровных отметин. Его руки были горячими, и Орочимару передёрнул плечами. Помедлив, Джирайя сорвал с него одежду, раздев до пояса. Вдоль позвоночника шли в два ряда крупные металлические кольца, некоторые из них были покрыты гноем и запёкшейся кровью. Он сжал ладонями худые бока, чувствуя, как расправляются при дыхании рёбра, погладил живот, опустился на колени и принялся расстёгивать ремень. Брюки быстро свалились на пол с тощих бёдер. Вены под коленями на внутренней стороне были яркими и отчётливыми, казалось, их с лёгкостью можно вытащить из-под кожи, подцепив пальцами. Осмотрев все пары колец на спине, плечах, пояснице и бёдрах, Джирайя протёр некоторые из них спиртом, смывая застывший гной. Орочимару стоял, немного ссутулив плечи, его дыхание было практически ровным за исключением тех минут, когда тёплые ладони друга касались живота или бёдер. Случайно задев локтем его стоящий член, Джирайя поспешно убрал руку. Орочимару прикрыл глаза и терпеливо выдохнул, не сказав ни слова.
Направив свет ламп на потолок, Джирайя осмотрел водопроводные трубы в железных хомутах и прикрепленные к ним тяжёлые цепи. Стараясь быть как можно дальше от трупа животного, он потянул за одну из цепей, переброшенную через блок, опуская всю подвесную систему целиком. Множество проржавевших цепей с карабинами на концах соединялись в связку, они опускались до самого пола ровно в том месте, где стоял Орочимару, и Джирайя выбирал по паре цепей, встряхивая их и вычленяя из общей связки, чтобы определить последовательность, подносил карабины к кольцам и тщательно закреплял. Кожа оттягивалась вслед за кольцом под тяжестью очередной цепи, Орочимару глубоко дышал, и по его спине пробегал озноб. Жар и холод в его теле, казалось, существовали в отдельных плоскостях, они бродили по телу, вызывая испарину и мелкую дрожь. Закончив с подвесной системой, Джирайя обошёл друга со спины, переступая через цепи, и заглянул ему в лицо. Сердце тревожно стучало, словно вот-вот всё изменится, словно ничего не будет, ничего никогда и не было. Он успокаивал себя этой надеждой всего пару мгновений, но очень скоро понял, что это бессмысленно. Это осознание безвыходности давило свинцовым грузом, мешая дышать. Хотелось курить.
- Почему ты не делаешь это с женщинами? – он спросил первое, что пришло на ум. Вопрос показался глупым и двусмысленным даже ему самому.
- А зачем? – Орочимару легко пожал плечами, как если бы действительно не видел в этом смысла. Джирайя долго смотрел на него, разглядывая его голые жилистые ноги с крупными коленными суставами, безобразно длинными бёдрами и почти безволосыми лодыжками. Он был на голову выше друга и почему-то неизменно сутулился в его присутствии. Найдя в себе силы, он всё же отвернулся, взялся руками за подвесной блок и с силой потянул на себя. Цепи постепенно уходили вверх и натягивались, приподнимая Орочимару над полом. Кожа на его спине натянулась, сделавшись на просвет абсолютно прозрачной. Джирайя поднимал его медленно, изредка поглядывая на распростёртую на столе тушу. Его взгляд скользнул ниже - на полу возле миски с ливером копошился толстый варан. Он несуразно переставлял лапы и тряс головой, когда проглатывал очередной кусок, его веки были мутными и белёсыми, что указывало на его слепоту. Джирайя почувствовал, как к горлу подступила тошнота и во рту появился кисловатый привкус. Его действия были механическими и привычными, он достаточно мягко подвёл тело своего друга к хирургическому столу – тот висел параллельно полу, - и начал медленно опускать. Звено за звеном управляющая цепь переваливалась через блок, раздавался отвратительный скрежет, чавканье варана смешивалось с хриплым дыханием Орочимару и шумом крови в ушах. Когда он смог дотянуться руками до края стола, Джирайя закрепил цепь металлическим штырём и грузно опустился на пол, выпрямив ноги. Пальцы не слушались, но он упрямо пытался прикурить. Он видел, словно сквозь сон, как его друг, находясь в невесомости, цеплялся ногтями за столешницу и за драную шкуру шакала, как погружал свой член в зияющую дыру, пачкая кровью, и как при этом менялось его лицо.
- В последнее время это происходит всё чаще, - Джирайя жадно захватил губами длинный мундштук и выпустил через нос струи дыма, раскуривая трубку. Появилось лёгкое головокружение, - Я начал курить по собственной воле, но порой мне кажется, я не могу иначе. Я думаю… Я искренне верю, что ты сумел бы с этим справиться. Орочимару, я устал, - он глубоко затягивался дымом. По помещению разносился эхом ржавый скрип карабинов, цепи напряжённо гудели. Орочимару прерывисто дышал, втягивая воздух сквозь зубы, и его волосы опускались на столешницу, на морду шакалу. Он касался стола руками и пальцами ног, совершая несдержанные, резкие движения. Слишком резкие для него, - Ты делаешь это всякий раз, чтобы изгнать из себя чувство вины. Почему ты никогда не прислушиваешься к моим словам? Есть иной выход, - ножки стола противно скрипели, и варан воротил от них морду, трогая воздух на вкус своим раздвоенным фиолетовым языком, - Ты не виноват. Не виноват в его смерти, слышишь? – Джирайя повысил голос, и Орочимару хрипло взвыл, запрокинув голову. Он дёрнулся с такой силой, что едва не вырвал одно из колец, металлический стол с оглушительным грохотом полетел на пол, перевернувшись, - Даже если она не простит тебя, я всё равно останусь твоим другом, - его член и живот были в крови и сперме, мутные капли срывались и падали на пол, и варан подставлялся под них, ловя раскрытой пастью. – Я всегда буду на твоей стороне.
Джирайя вытряхнул трубку и ещё долго сидел на полу, глядя на обмякшее тело друга, подвешенного на дюжине цепей. Руки безвольно свисали вниз, грудная клетка расправлялась и опадала, слышалось хриплое, затруднённое дыхание и звук падающих капель.
- Что бы ты ни делал. Я твой друг, – негромко повторил Джирайя.
***
- Так значит я могу доверять тебе? – Орочимару развёл водой медицинский спирт и, смочив в нём какую-то тряпку, стирал с себя следы крови.
- Абсолютно, - голос друга прозвучал уверенно, но всё же в нём сквозило беспокойство.
- Я благодарен, - Орочимару поднял на него глаза, и змеиные зрачки едва заметно дрогнули. Его молодое лицо выглядело ещё более худым, чем прежде, - Я действительно благодарен.
Он подошёл к Джирайе и, схватив его за волосы, заставил наклониться. Прижавшись губами к его небритой щеке, он выдохнул и коротко коснулся его губ. Джирайя невольно отпрянул.
- Завтра сюда направят отряд АНБУ, скорее всего с ними будет Сарутоби-сенсей. Постарайся сделать так, чтобы… - он неловко огляделся по сторонам, запустил руку в спутанные волосы и поправил хвост, - В общем… Орочимару…
- Да? – Орочимару рассеянно обернулся и вытер смоченной в спирте тряпкой липкие губы.
- Возвращайся живым. - Джирайя проследовал к выходу, не оборачиваясь. Ему не хотелось смотреть на голое тело своего друга, не хотелось смотреть в его хищные, нечеловеческие глаза. Возле самого порога он замер и всё же рискнул задать волновавший его вопрос. Он не переставал верить в своего друга. В того самого Орочимару, которого он когда-то знал.
– Те двое чуннинов, пропавшие на прошлой неделе. Скажи мне, что с ними.
Орочимару долго молчал, прежде чем ответить. Глядя на побледневшее и осунувшееся лицо Джирайи, он устало улыбнулся и произнёс:
- Я не знаю.

@темы: саннины, drama, лист, авторский

---

серафита | Легенды. Ветер встреч.

[серафита]

Писано было для  Mokushiroku, на заявку "ма-ааленькая ХашиИза")).
Название: Легенды. Ветер встреч.
Автор:  серафита
Бета:  Kalahari
Дисклеймер: сами знаете
Пэйринг: Хаширама/Изуна, упоминание Мадара/Тобирама, косвенно и смутно Наруто/Саске
Рейтинг: R
Размер: драббл
Жанр: сонгфик, нечто вроде романса, крохотная капля юмора и ангста. Песня — "Ветер перемен" из фильма «Мэри Поппинс, до свиданья!»
Размещение: запрещено всем, кроме  Mokushiroku
Саммари: то, что знают только Сенджу...
Саммари 2: "...говорят также, что они до сих пор ходят среди людей неузнанными... что те, кто был живыми легендами при жизни, и после смерти не покидают эту землю, продолжая оберегать ее, и даже Бог смерти вынужден уступить им. Ибо так платит Жизнь тем, кто служит ей самозабвенно". Из закрытых записей клана Учиха.

Быть живой легендой – сомнительный удел.
Приписывается Учихе Мадаре.
Мертвых легенд не бывает.
Приписывается Сенджу Хашираме.

Ветер дышал и пел, скользя над облаками. Потрогал скаты крыш, прохладными пальцами скинул белье с веревки, обокрал старую грушу, ухватив горсть подсохших листьев, воровато скользнул в узкий переулок, вырвался на волю и со свистом понесся дальше.
Человек, лежащий в тени под деревом, открыл алые глаза.
***
К колодцу у перекрестка медленно подъехала старая скрипучая телега. Хозяин спрыгнул с козел, подхватил под уздцы усталую лошадь, почуявшую воду. Путник в запыленном плаще, с белой повязкой на лбу, прихватывающей длинные, до пояса, волосы, как раз поднимал наверх деревянное ведро. Повернул голову. Замер.
- Эй, ты! Заснул, что ли? У меня скотина не поена с утра, давай поживей!
Человек отошел от колодца, уступая дорогу, не слыша бормотание оглядывающегося крестьянина:
- Ходят тут… блаженные…
Он смотрел, не отрываясь, на столбы пыли над дорогой, закрученные невесть откуда взявшимся ветром.
***
В заведении папаши Юми кутили уже пятый день кряду. Клиент попался щедрый и веселый, деньгами разбрасывался легко, но и сам папаша, и обслуга уже стонали от бесконечных капризов и выдумок гостя, с легкостью распугавшего завсегдатаев. Наиграется человек перехожий да дальше пойдет, а ему, Юми, еще кабак тут держать, и надо, чтобы люди не боялись заходить к старому папаше, не опасались получить кунаем в лоб, не вовремя заглянув не в ту дверь.
На шестое утро папаша осматривал разгромленный зал, горестно подсчитывая убытки, когда нежданно-негаданно налетевший порыв ветра вдруг ворвался в распахнутое окно, поднял колоколом занавеску, со свистом пронесся по помещению, заставляя жалобно дребезжать стеклянные сосуды на полках. Папаша обернулся к лестнице и подпрыгнул на месте. Гость стоял на нижней ступеньке, внимательно всматриваясь в что-то прямо перед собой. Юми проследил за его взглядом, однако ничего интереснее паутины в углу не увидел и с досадой подумал, что надо бы отругать служанку.
Чужак повернул к хозяину заведения беловолосую взъерошенную голову. Пошарил у пояса, нашел кошелек и бросил на прилавок. Затем развернулся и так же молча вышел прочь, прикрыв за собой дверь.
***
Ставки были высоки.
Толстяк пыхтел, потел, то и дело вытирал лысину мятым платком, тискал в пальцах картонные прямоугольники. Его партнер, напротив, даже не глядел лишний раз в свои карты, улыбался лениво, щурился по-кошачьи, вальяжно развалившись за столом. Его черные глаза блестели при неверном освещении, свет лампы отражался в чернильных зрачках, и казалось, что в их глубине играют багряные искры.
Легкий сквозняк, от которого дрогнули огоньки ламп, просочился вдруг сквозь незаметную щель, скользнул холодком по загривку и исчез без следа.
Черноглазый медленно поднялся из-за стола. Бросил карты рубашкой вверх. Вытащил из-за пазухи закладные, задумчиво повертел в пальцах, и увесистая пачка бумаг, туго перетянутая бечевой, хлопнулась сверху. Когда за игроком закрылась дверь, толстяк осторожно, мелкими шажками обошел игорный стол, перевернул чужие карты … и судорожно ахнул, прижимая к груди долговые расписки.
***
Ресторан «У Седьмого Хокаге» был хорошо известен всем, кто имел достаточно денег и досуга и желал провести его с комфортом, подальше от любопытных глаз и вездесущих ушей. Уютные залы, приглушенное освещение, вышколенная обслуга, очень хорошая кухня и роскошные апартаменты на втором этаже.
Обслуживающий персонал был отменно выдрессирован и давным-давно отучен проявлять какие-либо признаки удивления или интереса. Но сегодня был особый случай, и человек, в полном одиночестве расположившийся за столиком в центре зала, то и дело останавливал на себе недоумевающие взгляды. Во-первых, у него оказалось достаточно денег и сумасбродства, чтобы снять все заведение на вечер и ночь и потребовать полного уединения. Должно быть, предложенная сумма была и вправду запредельной, раз хозяин согласился без торга. Во-вторых, посетитель предупредил, что ждет гостей, и это не могло не возбуждать любопытства. В-третьих…
Волосы у него были до талии, темные, густые и прямые, перехваченные на лбу повязкой из светлой ткани. Кожа бронзовая, лицо почти квадратное, а глаза окружены такими густыми ресницами, что издали они выглядели сплошной полоской. Внешность скорее поразительная, чем красивая – и захочешь, не забудешь. Вдобавок, одет он был как бродяга с большой дороги и вовсе не выглядел человеком, способным позволить себе выкинуть несколько тысяч ре на дорогую прихоть.
Словом, в жгучем интересе прислуги не было ничего удивительного.
Гость же, кажется, даже не замечал взглядов и шепотков. Он отстраненно вертел в пальцах пиалу с саке, время от времени посматривая в окно, и вид у него был самый задумчивый.
Колокольчик у двери тихо звякнул, когда любопытство изнывающей прислуги достигло апогея. Вошедший ничем не походил на таинственного посетителя внешне: черноглазый и точеный, в неброской, но дорогой одежде, и увешанный оружием настолько, что звякал при каждом шаге.
Хозяин заведения, перевидавший на своем веку множество разномастного опасного люда, мысленно застонал.
При появлении чужака гость только выразительно приподнял брови и кивнул на свободный стул напротив. Новоприбывший окинул зал цепким внимательным взглядом, фыркнул едва слышно и уселся, скользнув через все помещение мягко и беззвучно, как кошка. Вальяжно откинулся на спинку. Гость так же молча подвинул ему пиалу и бутыль с саке.
- Ты здесь один? - Это был первый вопрос, нарушивший тишину за несколько часов, и прозвучал он неожиданно громко.
- И я тоже рад видеть тебя, Изуна, - голос у гостя оказался глубокий, низкий и приятный.
Глаза его насмешливо сверкнули.
- Я пришел сюда увидеть не тебя, Хаширама, - резко отозвался Изуна.
- Охотно верю. Признаться, я тоже не рассчитывал, что первым, с кем я встречусь после всех этих лет, будешь ты. Однако, похоже, у нас нет выбора. Ты опоздал, а раз так, думаю, ждать остальных и подавно не имеет смысла.
- Остальных, - процедил Изуна, - проклятье, я охотно обошелся бы без лицезрения физиономии твоего братца еще сотню лет, но…
- Но, полагаю, ты был бы вовсе не прочь поглядеть на физиономию своего, - закончил за него Хаширама.
- В конце концов, у нас не так часто выпадает возможность повидаться, - буркнул его собеседник, - нужный ветер дует раз в насколько лет, а с последнего раза прошло полтора десятилетия!
- Таким, как мы, нельзя слишком часто пересекаться, - примирительно сказал Хаширама, мельком глянув на окно; снаружи шумели. - Ничем хорошим это не заканчивается. Мы порождаем хаос и нестабильность одним своим появлением, а уж если нас соберется несколько в одном месте…
- Да знаю я! Но все равно, это правило ведь действует не на всех.
- Не на всех, - согласился Хаширама, - но ни ты, ни я исключениями не стали. Младшему поколению повезло больше. Они хотя бы могут быть вместе и видеться, когда захотят.
- Вместо этого они шляются порознь черт знает где, - язвительно отозвался Изуна.
Хаширама тихонько засмеялся:
- Не будь так завистлив, Учиха.
Ответный взгляд был воистину убийственен.
Сенджу качнул головой:
- Эта земля сама выбирает, кому ей служить, Изуна. Иногда с Огнем не может совладать даже смерть, и тогда Богу Мертвых приходится отступить. Но выбор всегда за нами, при жизни или после нее. С кем оставаться, как оставаться, куда идти.
- Так, как выбрал мой брат? - Вырвалось у Изуны.
Хаширама прищурил глаза.
- Так вот, в чем дело, - протянул он. - Тебя это донимает до сих пор? Я-то думал, ты давно смирился…
- Как будто тебя не донимает. Или как будто ты смирился.
- Ну, отчего же, - спокойно отозвался Сенджу, - не могу сказать, что мне это безразлично, но я достаточно доверяю Тобираме, чтобы не осуждать его выбор.
Выражение лица Изуны стало откровенно скептическим.
В действительности, Хаширама не кривил душой. Он не держал на брата зла и был слишком привязан к нему, чтобы испортить отношения из-за такой мелочи. Возможно, в прежней своей жизни в роли Хокаге он счел бы иначе, но любые условности перестали иметь для него значение давным-давно. Легкое непреходящее удивление, впрочем, сохранилось до сих пор – Хашираме никогда не казалось, что его брат способен увлечься чем-то подобным. В конце концов, Тобирама обожал женщин. Было ли причиной его выбора пресыщение, любопытство или тяжелая контузия (как однажды в пылу ссоры мрачно предположил Хаширама, в первый и единственный раз едва не нарвавшись на серьезный спарринг с братом), но с этим выбором пришлось считаться. Единственным, что до сих пор оставалось для Хаширамы непостижимым, был человек, которого выбрал Тобирама. Пожалуй, Шодая не слишком шокировал бы факт, что его младший брат время от времени спит с мужчиной, но он все еще не мог справиться с собственной реакцией на известие, что Сенджу Тобирама спит с Учихой Мадарой.
Что ж, с Мадарой, по крайней мере, можно было вести дела. Терпеть его иногда (всегда) стоило усилий, но зато с ним можно было договориться. Хаширама невольно поморщился, вспоминая, во что превратились любые переговоры с кланом Учиха после того, как к власти пришел младший из братьев. Вряд ли даже его собственные одноклановцы знали, что представляет собой Учиха Изуна до того, как он возглавил Семью. И наверняка еще десять раз успели пожалеть о Мадаре. Что же, Хаширама по крайней мере был осведомлен лучше них. Что Учиха-младший неудержим и жесток в бою, Шодай знал еще с тех давних пор, когда во время стычки кланов Мадара оттаскивал Изуну от него силой. И тогда же понял: Мадара единственный, кому Изуна позволит это сделать.
Мадаре важен был живой Сенджу Хаширама, чтобы заключить с ним союз; Изуне было важно победить.

Мадара – единственный, кому Изуна позволит забрать у него победу.

Шодай мотнул головой, отбрасывая за спину длинные волосы, откинулся на стуле и вдруг улыбнулся настоящей, широкой, мальчишеской улыбкой.
- Эй, - тихо позвал он, рассматривая сидящего напротив шиноби с неожиданным интересом, - да ты ведь ревнуешь!
Изуна вздрогнул.
- Ты не в себе, Сенджу, - резко сказал он.
- Ну отчего же. Я ведь не сказал, что твои чувства неестественны. Младшим братьям свойственно ставить старших на пьедестал. И когда оказывается, что старшие вовсе не собираются стоять там истуканами всю жизнь, это кажется предательством, верно?
- Заткнись, - процедил Изуна. - С чего ты вообще взял, что твои предположения имеют отношение ко мне?
Хаширама пожал плечами.
- Разве я не прав?
Изуна молчал.
Шодай вздохнул:
- Послушай… разве он не заслуживает большего, чем всю жизнь оставаться твоим старшим братом? Разве у него в жизни не может быть чего-то, принадлежащего ему одному? Чего-то, что не хочется делить ни с кем, даже с человеком, с которым всегда все было на двоих? Даже с тобой?
- Откуда тебе знать, - наконец глухо выговорил Изуна, отворачиваясь. - У тебя ведь никогда не было старших братьев.
Хаширама поглядел в окно. Движение на улице стало еще оживленней, теперь можно было расслышать крики.
- Мой отец был непревзойденным игроком в шоги. Он вел по переписке заочные партии с несколькими признанными мастерами, в том числе с дайме страны Молнии. Я помню это с детства: всех этих людей в вычурных чужеземных одеждах, монахов и аристократов, поэтов и отшельников, приходивших к нам в дом только ради того, чтобы сыграть с моим отцом. Я был горд, что я – его сын, как гордится любой мальчишка, зная, что его родитель лучше всех и сильнее всех. Он казался мне непобедимым. Как-то - мне как раз стукнуло семнадцать, - отец предложил мне партию…
Хаширама сделал паузу.
- Я сделал его в течении пятнадцати минут. Разгромил полностью.
Теперь Изуна повернулся и смотрел ему в глаза.
Хаширама покачал в пальцах пиалу из тонкой белой глины:
- Я до сих пор помню, какое у него тогда было лицо. Я был так зол на него тогда… проклятье. - Он мотнул головой и выпил саке одним глотком. - Рано или поздно, Учиха, любой сын понимает, что его отец – всего лишь человек.
- И любой брат? - почти беззвучно спросил Изуна.
Крики на улице перешли в вопли. Хаширама поморщился:
- Любезнейший, - хозяин заведения, все это время тихонько маявшийся у входа, мигом подскочил, угодливо кланяясь, - не могли бы вы узнать, что за шум там на улице? Пожар в борделе?
- Нет, господин, - пробормотал владелец ресторана, - я посылал слугу узнать… Какие-то чужестранцы затеяли драку посреди улицы, а затем перебрались в «Маленькую иву» - это самый дорогой игорный дом в квартале! – и теперь играют на очень высокие ставки. Я слыхал, один из них успел сорвать банк и практически поставил «Иву» на грань банкротства в течении последних двух часов! Хозяина «Ивы» еле успели вытащить из петли, ведь его пустили по миру. А теперь, представьте, те двое играют друг с другом, и ставят…
- Увольте, - поморщившись, прервал Хаширама, - я не желаю слышать, что именно они ставят на кон. Впрочем, вполне могу догадаться. М-да, это, разумеется, похлеще горящего борделя. Если вы успели сделать ставки на исход игры, могу подсказать вам выигрышную комбинацию. Тобирама всегда отвратительно играл в карты.
Владелец ресторана отошел, бормоча какие-то извинения.
Изуна молча рассматривал столешницу перед собой.
- Похоже, они не опоздали, а просто не дошли сюда, - заметил Сенджу. – Опять встретились друг с другом раньше…
Учиха кусал губы.
- Может быть, - понизив голос, сказал Шодай, - он просто ищет то, что не в силах дать даже ты… я не имею в виду постель. Они оба ищут.
- Это можно получить в любом борделе, если ему так нужно, - выдавил Изуна.
- Значит, есть еще что-то помимо того, что может предложить любой бордель, - спокойно ответил Хаширама.
- И ты знаешь, что это.
- Может быть.
А ты – нет. Это осталось непроизнесенным.
Изуна смотрел на него цепким, изучающим, взвешивающим взглядом.
Сенджу, который видит в его брате то, что не понимает он сам.
- Скажи… здесь ведь есть гостевые комнаты на втором этаже? - Скомкал пальцами тонкую скатерть. - Я… хочу понять.

Хозяин «У Седьмого Хокаге», мнящий себя человеком просвещенным и разумным, в свое время действительно объездивший полстраны и перевидавший множество достопримечательностей, без сил опустился не оказавшийся как нельзя кстати рядом стул, сообразив наконец, кого именно напоминали ему двое, только что поднявшиеся в гостевые комнаты. Главную достопримечательность страны Огня.
Две огромные каменные статуи, вот уже двести лет возвышающиеся над Долиной Завершения.

Дальнейшее для Изуны походило на слайды: короткие, выразительные картинки, врезающиеся в память. Переворачиваться он не захотел, оказаться в таком положении, без возможности хотя бы следить за происходящим, было унизительно.
вовремя же ты вспомнил о гордости, Учиха
А потом Хаширама лег на него полным весом, разводя колени, перебрасывая одну ногу себе через локоть, тяжелый и жаркий, и все это можно было бы терпеть, если бы придурку вдруг не вздумалось его целовать; если бы не взбрело в голову выглаживать его, словно девственницу; если бы он вдруг не тронул губами висок с тонкой сетью жил под прозрачной кожей, убирая за ухо длинную, глянцевито-тяжелую прядь…
брат… Мадара чувствует то же? ЭТО так влечет его?
Мысль была несвоевременной, и он постарался ее отбросить.
Здесь и сейчас не осталось места для Мадары.
Хаширама отстранился, глядя на кусающего губы, отворачивающего лицо Изуну. Нежить его, уже твердого, переворачивать, удерживая на весу, губами вжиматься в ямку над ключицей, будто специально сделанную под его губы, изгиб в изгиб… целовать теплое, напрягшееся, и чувствовать ладонью, как дрожит под ребрами чужое сердце… Сомкнутые веки, запрокинутое лицо, страдальчески сведенные у переносицы брови. Вот как, значит. Стало быть, ласка тебе внове? Не умеешь принимать, не знаешь, как ответить, не можешь быть слабым даже здесь? Хороша же была у тебя жизнь, если даже в собственной спальне ты не давал себе свободы…
И легонько качнулся, придерживая под бедра – раз, другой, третий.
Учиха под ним смотрел снизу вверх алыми как кровь, как закат, как осенняя рябина глазами.
Шодай опустил веки, пряча взгляд: тебе не надо видеть в моих в глазах жалости, этого ты мне никогда не простишь. А ты ведь вовсе не хочешь возненавидеть меня после сегодняшнего, верно?
И тогда наконец почувствовал, как руки Изуны осторожно обнимают в ответ.
***
Утро оказалось чудесное, яркое и солнечное, пропитанное запахами осени и теплого хлеба из соседней булочной.
Собирались быстро и почти не разговаривая, со сноровкой опытных шиноби, готовых сняться с места в любой момент.
- Жаль, с Тобирамой и Мадарой так и не повидались, - вскользь заметил Хаширама щурясь на ослепительно-синее небо. Изуна молча кивнул.
Ветер перестал играть в свои игры, время вышло, и надо было спешить.
На улице оба они приостановились.
- Что ж, похоже, нынешняя встреча закончилась, - помедлив, Изуна все же повернулся к Хашираме, глядя прямо в лицо. Сенджу был выше, и для этого приходилось слегка запрокидывать голову. Шодай вздрогнул, вспомнив, как прошлой ночью он делал так же, подставляя шею под чужие губы.
- Похоже, - медленно сказал Хаширама.
- Увидимся.
- Конечно.
Изуна повернулся, шагнул прочь, теряясь в вихре осенних алых листьев, легкая рябь мелькнула на поверхности пруда, брызнув искрами, - и спустя миг улица была пуста.
Хаширама с секунду еще смотрел на то место, где он стоял, затем повернул в противоположную сторону.

На соседней крыше черноволосый человек, похожий на Изуну, как две капли воды, задумчиво вертел в пальцах охряно-алый кленовый листок, время от времени с удовольствием вдыхая пряный горьковатый аромат. Ухмылялся собственным мыслям.
Все-таки Тобирама был прав, не было смысла торопиться сюда. Они и вдвоем не скучали.
- «Увидимся», а? – пробормотал он себе под нос.
И рассмеялся тихо, почти беззвучно.
Что-то подсказывало ему, что Ветер встреч для этих двоих будет петь теперь гораздо чаще…

@темы: драбблы, слеш, romance, PWP, лист, авторский, редкие пейринги

---

Luminosus | Изморозь

[Luminosus]

Название: Изморозь
Автор: Luminosus
Пейринг: Мадара/Итачи
Рейтинг: PG-13
Жанр: ангст
Дисклеймер: не претендую
Предупреждение: немного ООС, немного АУ. Писалось на Наруто мини-фест на заявку Мадара/Итачи. "Ты же сам учил забыть слово "совесть". - "Слишком умные долго не живут". - "Я и не собираюсь".

В этом году выдалась такая странная, странная зима. В Стране Огня жар подступал слишком близко к земной коре, поэтому снежинки превращались в дождь, не коснувшись верхушек деревьев. Но всё меняется.

Задержавшись в предбаннике горячего источника, Итачи взглянул в заиндевевшее окно. Сквозь тоненькую льдистую сетку были видны густые заросли, покрытые внушительным снежным слоем. В помещении было тепло, но из окон ощутимо задувало, словно нежданная зима хотела подчинить себе всех живых существ, сбежавших от неё к комфорту и уютным очагам.

- Я никогда не видел такого снега.

Учиха устало прислонился лбом к стеклу. Перламутровые блики гуляли по бледной коже его лица, поглаживая ледяным дыханием морщинки переносья. Он был почти раздет, но, казалось, наслаждался холодом, понемногу пробиравшимся внутрь.

Поплотнее захлопнув дверь, Мадара аккуратно повесил плащ на крючок, отряхнул с ткани быстро таявшие хлопья снега. Расстегнул высокий воротник, высвобождая пышную гриву волос, с которой так и не смог расстаться, с удовольствием закинул маску в угол. Непослушные пряди опустились на лицо, прикрывая бельмо утраченного глаза и глубокие шрамы, исполосовавшие щёку. Другую сторону Мадара специально оставлял на виду. Даже Итачи признавал, что это делалось не совсем зря. У лидера мёртвого клана были правильно очерченные губы, которые, казалось, никогда не покидала ухмылка. Тонкие и острые, как и у всех Учих, черты его лица с возрастом не потеряли вызывающей красоты, но словно заматерели вместе со своим владельцем, перенимая силу и опыт. Конечно, всё портили мешки под глазами, но яркость взгляда отвлекала внимание от такого недостатка.

- Ты многого не видел.

Мадара с какой-то детской радостью освобождался от чёрной ткани и защитных пластин, в обычное время скрывавших его израненное тело. Многие шрамы из-за применённых в том бою техник так и не затянулись до конца. Иным же просто не давали этого сделать.

Повязав полотенце на пояс, разоблачённый с наслаждением потянулся и помассировал уставшую шею. Краем глаза Итачи посмотрел, как старший Учиха проводит пальцами по плечам, разминая занемевший нерв – а потом взгляд скользнул ниже, по багряным линиям, испещрившим сильную спину. «Он по-прежнему в форме», - подумалось ему. Основатель клана повернул голову – жёсткие кончики защекотали по выпирающим лопаткам. «Интересно, так будет выглядеть Саске, когда доживёт до старости? Или...»

- Любуешься? Завидуешь?

- Мне тебя жаль.

Справа раздался смешок – обычная реакция заявления такого рода, несмотря на то, что Итачи едва ли шутил.

- Ишь ты. Жалеет, бессовестный.

- Ты же сам учил забыть слово «совесть».

Итачи вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к спине чужой груди. Его обхватили руками за бёдра, прижали крепко, напористо. Шею мазнул язвительный шёпот:

- Слишком умные долго не живут.

Итачи выпрямился, закрыл глаза. А когда открыл, то больше не видел ни деревьев, ни снега, ни белого двора. Только расплывчатое морозное сияние стекла – а ведь он даже ни разу не активировал Мангекё. Это значило, что организм опять начал давать неожиданные сбои в ситуациях, близких к стрессовым.

Итачи неосознанно прищурился и пробормотал себе под нос:

- А я и не собираюсь.

Мадара всё равно услышал.

- Умный мальчик, уже знаешь.

Коснулся губами виска и заговорил прямо в ухо – тихо, спокойно, размеренно. Наслаждаясь каждым словом.

- Болезнь будет разъедать тебя изнутри...

Уверенные руки легко скользнули вверх, замирая на предполагаемых «очагах поражения».

- Здесь... здесь... и здесь...

Кисть изогнулась, средний палец уткнулся в центр груди и стал двигаться выше, до самого горла, оставляя за собой красноватый след. Итачи почувствовал, как оживает внутри вязкий огненный сгусток, как поднимается, как сжигает всё, как...

- Лекарства сдержат разрушение.

Он поборол кашель, рыбной костью засевший в глотке. Глухо выдохнул, дотронулся кончиком языка до нёба – привкус был.

- Но принесут несвязность мыслей и усилят боль.

Ладонь достигла подбородка, схватила. Большой палец провёл по нижней губе, отклонился. Итачи видел – подушечка в крови. Он завел руку за спину, тыльной стороной к себе, остановился там, где до сих пор билось чужое сердце, и задал вопрос:

- Скажи... чего ты тогда боялся больше всего?

Итачи знал, о чём спрашивает и что услышит.

- Боялся, что все мои планы пойдут псу под хвост.

Мадара замолчал, словно раздумывая.

- Но... планы планами, а тогда, перед самой ступенью... Там, где мрак – и ничего больше... Перед ней я просто хотел жить. Жить – и всё.

По ту сторону стекла не было ничего. Лишь белый искрящийся холод.

- Планы... я позаботился о своих.

- Ты тоже мог бы жить. Только сознайся, протяни руку и...

- Папа! Папа!

Это был сон. Когда они вдвоём прорвались сквозь густой сосновый заслон, впереди открылось поле. Оно, как море, простиралось вперёд без конца и края. Небо серое – ни ветра, ни криков птиц, ни одной живой души на много метров вокруг. Но дышалось невероятно легко, в груди рождалась необычная радость, режущая изнутри так больно и так сладко, что в ней хотелось захлебнуться. Итачи побежал сквозь эту безразмерную простынь, загребая снег и, в конце концов, падая в него коленями. Он мял окоченевшими пальцами комки, пахнувшие морозом и светом, и кричал, обернувшись назад:

- Папа! Папа! Мне разрешили... мне теперь можно просто жить! Просто жить!

Начался снег, а он всё не поднимался. Волосы растрепались, запорошились, чёлка повисла сосульками, а Итачи улыбался и чувствовал, как тают на губах снежинки, превращаясь в безвкусную ледяную влагу.

- Я родился, чтобы жить...

Серое, белое, льдистое... Отец ждёт там, с той стороны, где в безмолвии замер лес.

Старый ворон на сосновой ветке встрепенулся, замахал крыльями, прокаркал хрипло голосом Мадары:

- Мальчик! Мальчишка! Это всё сон. Сон! Сон...

Это всё сон, как и тогда. И нет этих снежинок на смерзавшихся от слёз ресницах, белого света, поля, сугробов во дворе – холодного стекла, на секунду несчастно вздёрнувшихся бровей, живого тёплого духа источника за дверью. Ни моего, ни него, ни того, погибшего в прошлом... ни вас.

Итачи резко развернулся. Потом коснулся густой пряди, спадавшей Мадаре на лицо, отвёл в сторону. Спокойно взглянул в белёсую глубину незрячего глаза, коснулся тёплыми пальцами шрамов. Старший накрыл его руку ладонью, прижал плотнее. Итачи всё смотрел.

- Почему ты не взял себе новый глаз? Той ночью?

- Это жертва, и это... то, что я не хочу забыть.

- Я тоже хочу помнить.

Лицо Итачи не выражало ничего, лишь голос указал на важное для него слово. Мадара склонился, убирая руку, снова скрывая в тени обезображенную сторону, и проговорил у самых губ:

- Те, кто много помнят, те, кто много знают, в нужный момент не смогут подобрать слов, чтобы рассказать. Чтобы просто сказать.

Пока он целовал, на время забирая себе привычный привкус металла, Итачи вспомнил мелькнувшую мысль и про себя додумал:

«А про себя я знаю, как буду выглядеть в старости».

Волосы, руки, губы, рваные линии на коже, красное, багряное, алое – весь пропах кровью. Пламенные искры на дне черноты.

С Итачи такого не произойдёт. Его запах растает, как снег. И он не успеет, как и...

«Как его младший брат».

@темы: акацуки, angst, Luminosus, слеш, авторский, редкие пейринги

---

Luminosus | Интервью

[Luminosus]

Название: Интервью
Автор: Luminosus
Персонажи: Мадара
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Дисклеймер: не претендую
От автора: Некое издание решает взять интервью у... Учихи Мадары.
Предупреждение: возможен ООС и авторский произвол =) Написано на Наруто мини-фест, на заявку Интервью с Мадарой. Его мнение о текущих событиях манги, взаимоотношения с Кишимото, как он относится к героям манги, что думает об аниме.

Учиха Мадара: «Кишимото не бог»

Сначала в происходящее верится с трудом. Кажется, что вот-вот где-то на фоне заиграет саундтрек, картинка станет двухмерной, а внизу появятся строчки субтитров. Но, пока наш гость преодолевает расстояние от входа до кресла, вокруг ничего не меняется. Учиха Мадара спокойно занимает предложенное ему место. Скрестив руки на груди, он обозревает кабинет и терпеливо ждёт вопросов. Обращаться к неизменной оранжевой маске непривычно, но разговор «с искрой шарингана» занимается бойко.

Прекрасный сегодня денёк, не так ли? В нашей редакции тепло, уютно и мухи не кусают – но что же заставило такую личность как Вы оторваться от своих важных дел и почтить нас своим визитом?

Мадара: У меня закончился попкорн, и я решил сходить за новой порцией. Но тут меня скрутили, запихнули в машину, и очнулся я только полчаса назад в этом странном месте. Привязанным к стулу. И не делайте вид, что Вы не в курсе. (не меняя тона) Шутка. На самом деле, я решил исповедоваться.

Исповедоваться? Во что же веруют Учихи?

Мадара: Учихи? Во что они сейчас веруют, я понятия не имею. Наверное, во что-то, вроде Отца Червя, Сына Червя и Червиного святого духа. Но, если призадуматься... столько времени уже прошло с убийства клана. Они уже ни во что не верят, прах вообще не склонен к философствованию. И к идиотским поступкам, что лично меня радует.

А в реинкарнацию?

Мадара: Какой от реинкарнации прок? Одно дело на поле боя быстренько в другое тело перебазироваться, а другое дело – снова писать в штанишки, учиться читать и мучиться всеми прелестями переходного возраста. И вдруг ты вообще не станешь человеком. Я читал, что такой вариант тоже возможен. Вот представьте – порубили Учихи Сенджу. А вместо Сенджу понаросло баобабов. И никакой от них пользы, как нету, так и не было. Деревня Скрытого Баобаба, позор на ваши седины.

Но в Кишимото Вы верите?

Мадара: Кишимото-сама (с сарказмом) не бог. Ему всё равно верят в него или посылают. Он просто делает своё дело. Отче вообще не так уж плох. Люблю его ум. Вот только пить совсем не умеет. Знаете, как выпьет лишку, так сразу становится мрачным и депрессивные разговоры заводит. Я вообще подозреваю, что наш клан он в период сильного запоя нарисовал. И вон, последнее интервью спьяну давал – я знаю, рядом сидел. Но если б это было всё! (машет рукой) Недавно прихожу к нему, отдохнуть после съёмок серии аниме – а то спину ломит после особо трагических моментов – а он мне: «Мадара, Мадара, я так больше не могу...» И за рукав цепляется. Я ему: «Ты чего, Масаши?» А он такой, чуть не плачет: «Понимаешь, шонен я рисую... Помнишь, шонен? А у меня сплошная катастрофа и темнота... и ты ещё. В общем, Мадара... будешь ты у меня хорошим. А то ж нельзя так». У меня глаз на лоб, слава богу, под маской не видно. И я ему: «Какой «хороший»? Ты забыл, что у меня аллергия на ангельские перья и аномальная зона для нимба? Где там написано, что у тебя шонен – на обложке первого тома? И чего ты волнуешься, сейчас оторвём-выбросим! Ты не видел и я не видел – никто не видел».

Но правда всё равно осталась на стороне Кишимото.

Мадара: Правда, быть может, и осталась. Пусть остаётся, мне не жалко. А с Масаши мы тогда договорились на хороших условиях.

Так о чём Вы собирались исповедоваться?

Мадара: Да, исповедоваться. Дело в том, что я иногда почитываю жёлтую прессу. Недавно я прочёл, что мне предрекают в манге смерть. Якобы от рук Саске. Там же предрекают и смерть самого Саске, но с этим, я думаю, он справится сам. Не всё же на старших полагаться. Эти газетёнки, конечно, врут, но я вспомнил, что давно не рассказывал про себя и про то, как всё было на самом деле. В далёкие времена, когда Конохи ещё не было...

Стоп-стоп. Это мы уже слышали не один раз. Расскажите лучше, каково Вам в аниме сниматься.

Мадара: Так всегда. Ваше поколение совсем разлюбило историю. И очень зря. Но ладно, сами будете потом виноваты. И не говорите, что я не пытался. У меня тут все ходы записаны.
Значит, не надо про наши с Хаширамой золотые годы, надо про аниме. Знаете, хорошо пошло! Когда прорезается голос вообще приятно играть. Недавно пересматривал момент, где я Саске про себя рассказывал – аж сам себе поверил. Чуть не прослезился. Но недочёты тоже есть, никуда от них не деться. Например, вместо кадра, где мы с Хаширамой на скале такие красивые, вставили фотографию нас с утреца после попойки по случаю дня рождения Отче. Чёрт же нас дёрнул костюмы вовремя не снять.

Но, несмотря на все казусы, количество поклонников Вашей легендарной личности не уменьшается. Поэтому мы решили задать Вам несколько вопросов от наших читателей.

Вопрос: Что у Вас под маской?

Даша, 5 лет

Ответ: Личико.

P.S. Дейдара, когда ты ещё в аниме не помер, я тебе пытался сказать, что дурной пример заразителен. К сожалению, мой тогдашний набор слов был ограничен.

Вопрос: С кем из организации «Акацки» Вы вступали в интимные отношения?

Анонимная поклонница, возраст неизвестен, но очевиден.

Ответ: Ни с кем не вступал. Иногда, читая сочинения «анонимных поклонниц», думаю, что зря не вступал (смеётся).
Но, если серьёзно, делаю официальное заявление. Я не спал с... (листает большую кипу бумаг) Хаширамой, Тобирамой, своим братом, Пейном, Итачи, Дейдарой, Сасори, Зецу, Хиданом, Кисаме, Какузу, Саске, Наруто, Кьюби, Минато, Сарутоби, Данзо... (долго перечисляет, потом останавливается) Здесь вообще женщины есть, в этом списке? Кроме Конан. (находит другой список) Не спал, не спал, не спал, не... (разглядывает изображение Мизукаге) До сих пор поверить не могу, что этот заморыш вырос в такую женщину!

Вопрос: Чем Вы занимались всё свободное время до эпизода с убийством клана?

Независимый следователь.

Ответ: Дорогой Независимый следователь!

Сообщите тому, от кого Вы независимы, что его не касаются такие подробности моей жизнедеятельности. Он может продолжать упиваться мыслью, что всё это время я неудачно ходил к пластическому хирургу. И по-прежнему плотно занимался дрессировкой экзотических питомцев.

Вопрос: Как Вы относитесь к Саске?

Президент клуба Саскефанатов.

Ответ: Мне не нравится, что он специфически воспринимает информацию. Верёвки поблизости не всегда находятся. Иногда смешит меня приказным тоном и удивляет неожиданным прогрессом. Хороший мальчик. Верно говорю?

Вопрос: Если бы Вы всё-таки стали Хокаге, то хорошим Хокаге?

Любопытствующий_Х.

Ответ: Хокаге не бывают хорошими или плохими. Они бывают просто Хокаге. Поэтому ничего не знаю про «хорошего» или «плохого». Но я уверен, что всё было бы иначе. Некоторых проблем точно стало бы меньше. И ни с одним кланом я бы не обошёлся так, как некоторые поступили с нами. Даже если на поверку этот клан окажется сборищем идиотов. Но не будем о грустном. Будем о вечном и справедливом, как и положено по контракту. Посмотрим, что получится.

@темы: акацуки, Luminosus, humour, джен, авторский