Телеграфный столб - это хорошо отредактированная елка (с) | socially awkward penguin (c)
автор: medb
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
читать
Коридоры заплетались лабиринтом. Закручивались причудливой сетью гигантской паутины.
И где-то в ее центре просто обязан был скрываться паук. Огромный, зловещий, хищно-ужасающий. Словом, под стать самим коридорам.
Повороты, повороты, повороты, редкие двери, скользкий, холодный пол и такие же стены. Он уже давным-давно запутался, куда идет: может, вперед… а может, вообще вверх или же наоборот вниз. Сначала он безотчетно надеялся выбраться из лабиринта, вырваться на свет – хотя уже почти совсем не помнил, что вообще такое свет – вдохнуть пару глотков настоящего воздуха – хотя что такое воздух, он уже тоже забыл. Но потом постепенно стало ясно, что лабиринт расширяется бесконечной, безграничной спиралью… что из него нет выхода…
И тогда он решил идти к центру.
Человек в черном плаще с красными облаками. Черные волосы, красные глаза. Черные полосы на лице, красные капли крови на губах. Черное и красное. А голос – тоже черно-красный, презрительный и насмешливый:
- Сила – это самое важное. Чистая сила ради самой силы! Ты настоящий идиот, если неспособен понять этого.
- А ты - ограниченный самодовольный ублюдок! Сила – это всего лишь средство для достижения целей, а не самоцель.
Человек в ответ лишь качает головой в притворном сожалении:
- Ты даже еще более глуп, чем мой брат… Ты никогда и никого не сможешь спасти.
…Никогда и никого…
Тихие, едва различимые шорохи и скрежет где-то в темноте. Он уже успел привыкнуть к этому призрачному шуму, как и к фантомным голосам, изредка разрывавшим безразличную тишину коридоров. Не обращал внимания и просто продолжал двигаться вперед.
Главное – не останавливаться. Ни в коем случае. Это единственное, в чем он был уверен.
В том, что должен идти, скольких бы сил это ни стоило.
И тогда… тогда, может быть, ему все-таки удастся – нет, не выбраться на свободу… достичь центра проклятого, ненавистного лабиринта.
И хотя бы разок от всей души врезать по ухмыляющейся харе неведомого паука.
Хидеаки Такеши был самым обыкновенным чуунином, каких множество в Конохе. Он совершенно обыкновенно вел себя, совершенно обыкновенно работал учителем в Академии, совершенно обыкновенно принимал экзамены на звание генина. В общении он тоже был совершенно обыкновенным. И привычки у него были самые что ни наесть обыкновенные. Если он вдруг покидал деревню, отправляясь на миссии, то миссии эти тоже были самыми обыкновенными и совершенно неопасными. Словом, Такеши был одним из самых не выделяющихся шиноби Конохи. Ну разве что выглядел он не совсем обыкновенно: всю левую половину его лица закрывала густая темная челка, прячущая изуродованную страшным шрамом щеку. Такеши был довольно привлекательным молодым человеком лет двадцати семи… но те, кто хоть раз случайно видели его шрам, сразу же переставали его таковым считать. Точной причины появления шрама никто не знал, сам Такеши в ответ на осторожные расспросы либо отмалчивался, либо говорил что-то туманное про нападение какого-то дикого зверя.
Его нельзя было назвать нелюдимым, однако ни семьи, ни близких друзей у него не было. Он часто улыбался, но совсем не умел шутить. Немногих желавших познакомиться с ним поближе девушек ненавязчиво избегал… парней, впрочем, тоже. Единственными, с кем он общался более-менее регулярно, были Ирука и некоторые другие преподаватели из Академии.
А еще Такеши до тихого бешенства, до нервной дрожи в сведенных судорогой пальцах ненавидел Учиху Саске.
И это чувство было чуть ли ни единственным, которое он испытывал. Во всяком случае, единственным по-настоящему сильным.
Когда Саске ближе к вечеру получил приказ от Хокаге явиться утром к ней в кабинет, он и не предполагал, что там соберется столько людей. Сакура сидела за столом Шизуне и разбирала какие-то бумаги (что, впрочем, неудивительно: год назад Тсунаде официально назначила свою ученицу своей же второй помощницей), прямо на подоконнике устроился Какаши с неизменной книжкой в руках, на двух стульях, предназначенных клиентам, с удобством расположились Ино и Акамару, рядом с ними стоял Киба и о чем-то беседовал с девушкой. Неджи, Шино и Шикамару вдумчиво подпирали стенку, сама Хокаге что-то негромко говорила явно встревоженному Ируке. Оставалось только радоваться, что не было этого бледного, Сая… Ха, такое впечатление, будто здесь собрался весь их выпуск и все остальные имевшие близкое отношение к Наруто люди, за исключением разве что тех, кто находился на миссии.
Впрочем – похоже, так оно и было.
Услышав стук аккуратно прикрываемой двери, Сакура вскинула голову. Остальные даже не пошевелились. Девушка какое-то время смотрела на Саске неузнающим взглядом, потом бледно улыбнулась, кивнула в качестве приветствия и негромко позвала – но ее голос легко перекрыл гул других голосов:
- Тсунаде-сама… Все в сборе.
Хокаге резко повернулась к двери, нахмурилась, потом тяжело опустилась в свое кресло. Остальные затихли и выстроились перед ее столом беспорядочным полукругом, даже Какаши соизволил слезть с подоконника, хотя книгу не убрал. Саске скривился и демонстративно прислонился спиной к двери.
Проклятье. Все это ему не нравилось. Сильно не нравилось.
- Что ж, - Тсунаде окинула каждого из присутствующих пристальным взглядом, прежде чем продолжить. – Полагаю, мне не нужно пояснять, по какой причине я собрала здесь всех вас.
Да уж, действительно, у них был такой большой выбор… из целого одного пункта.
Все молчали и отводили глаза. Саске раздраженно дернул уголком губ и первым нарушил молчание:
- Причина ясна. Каков повод?
Странно, почему его голос звучит так хрипло?.. Учиха с трудом подавил желание прокашляться.
Неотступно преследовавшая его тревога выдвинулась на передний план и заметно усилилась.
Что еще произошло? Что могло произойти такого, о чем он почему-то не знал?
…Он ведь, как и велела Хокаге, как решил он сам, все эти полторы недели продержал Наруто дома. Они только пару раз вечером вышли прогуляться… но Саске тщательно следил, чтобы этот усоратонкачи не мозолил глаза остальным жителям деревни… им совсем не нужны были вопросы…
Легкий, призрачный звон в ушах. Кончики пальцев почему-то дрожат… Учиха сложил руки на груди, стараясь сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
Напряжение и ожидание.
Саске ненавидел предчувствия. Тем более – дурные предчувствия.
Он всегда предпочитал действовать и опережать.
Тсунаде поставила локти на стол, сцепила кончики пальцев, какое-то время внимательно смотрела на документы перед собой, потом негромко проговорила:
- Я не виню никого из вас… на самом деле, я даже предполагала, что что-то подобное может случиться… но не думала, что так скоро.
Напряжение усилилось. До треска в воздухе. Учихе на мгновение показалось, что все в комнате затаили дыхание… Он нахмурился и снова оказался тем единственным, кто решился прервать молчание:
- Хокаге-сама, при всем моем почтении, - никакого почтения в голосе Саске и в помине не было, - быть может, Вы все-таки сразу скажете прямо, а не будете путать нас окольными намеками?
Удивительно, и как только у него хватило сейчас дыхания на такую длинную фразу…
Стоявший неподалеку Неджи нахмурился, не поворачивая головы в его сторону:
- Учиха, соблаговоли быть повежливей.
Саске только громко фыркнул в ответ.
Ситуация его бесила. И нервировала. И он даже не знал, какое из этих чувств – раздражение или тревога – было сильнее.
Хокаге перевела на него темный, тяжелый взгляд и все так же размеренно, спокойно ответила:
- Прямо? Хорошо, будет вам прямо. Подробности состояния Наруто все-таки стали известны главам самых сильных кланов Конохи, - она помолчала примерно с полминуты, давая собравшимся возможность осознать в полной мере значение этих слов, и продолжила. - Остается радоваться лишь тому, что для большинства жителей деревни тайна все-таки продолжает оставаться тайной.
- Ваш голос звучит так, что радоваться почему-то совсем не хочется, - осторожно заметил Какаши.
Стоявший рядом с ним Ирука сжал руки в кулаки, явно сам не заметив этого.
Обычно молчаливый Шино неожиданно выступил чуть вперед:
- Об этом слышал тоже я. Отец говорил. Сухи, разговоры о том, что слишком опасен Наруто, в обычном своем состоянии в том числе, а сейчас – тем более. Им никто не верит почти. Но… - он пожал плечами и снова замолчал, спрятав лицо в высоком воротнике.
Пятая резко, с силой выдохнула, потерла лоб. И все так же спокойно, неестественно спокойно, сказала:
- Они боятся, что теперь, когда Наруто ослабил контроль, Девятихвостый может вырваться на свободу. И требуют… ликвидации проблемы, - она подняла голову и прямо посмотрела на своих подчиненных, на всех сразу. И раздельно, тихо добавила. – То есть казни.
Тревога лопнула, как пустой изнутри стеклянный шар, усеяв все вокруг мелкими осколками. Стекло в воздухе. Острое стекло, которое впивается в горло, в уши, в грудь. Жалит и режет. Мешает дышать.
Ка… з… ни?…
Окружающая реальность почему-то сразу стала слишком яркой и болезненно четкой. Полузакрытый тучами круг солнца за распахнутым окном, запах прелой листвы, воды и дыма, разом побледневшие лица остальных собравшихся.
И тишина. Оглушающая. Оглушительная.
Саске чуть склонил голову, позволяя челке упасть на глаза, и медленно, совсем негромко, почти задумчиво произнес:
- …Что ж, пусть приходят.
Свирепое синее сияние под опущенными веками. Черный и синий. И рыжий.
Ярко-ярко рыжий.
- Ты… Да как ты можешь!.. – потрясенно выдохнул кто-то, кажется, Киба.
- Саске, - голос Тсунаде прозвучал неожиданно громко и властно, так, что он просто не смог не посмотреть на нее. – Успокойся, - с нажимом велела Пятая. - Если ты вместо этого собственноручно казнишь полдеревни, никому легче не станет. И в первую очередь – самому Наруто.
Учиха резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, но все-таки заставил себя кивнуть, старательно игнорируя изумленные и настороженные взгляды остальных.
Тсунаде откинулась на спинку своего кресла и демонстративно скривилась:
- В случае моего отказа они угрожают предать все это дело огласке, что немедленно вызовет в деревне панику… и приведет в итоге к тому же самому требованию. Мне милостиво выделили на размышления – либо исправление ситуации – две недели, начиная с сегодняшнего дня. И ни часом больше.
Наруто, а что бы ты сказал об этом? Ты, всегда наивно полагавший, что Хокаге обладает абсолютной властью, а также всеобщим уважением? Что Хокаге все обязательно должны любить и беспрекословно подчиняться его приказам?
…кретин…
Саске сжал губы в тонкую линию, требовательно глядя на Тсунаде, потом отрывисто спросил:
- На самом деле это все для них лишь повод, чтобы свести наконец старые счеты… я прав?
- После того случая тебя, конечно, считают героем… но в то же время у тебя по-прежнему остались недоброжелатели, которые считают, что носителя Девятихвостого стоит уничтожить. Так что постарайся пореже оказываться в центре внимания. Проще говоря – не выпендривайся.
Наруто широко улыбнулся, довольно зажмурившись:
- Ну что ты, Тсунаде-баа-чан, как я могу! – он с силой сжал ладонью левое плечо, чуть склонив голову набок. – Я ведь всего лишь самый обыкновенный дзенин.
Хокаге ничего не ответила. Но Учиха и так знал, что не ошибся. Нахмурился еще сильней и перевел взгляд за окно.
Ирука не выдержал и принялся нервно расхаживать по кабинету из угла в угол.
- Интересно… И кто именно является автором этих слухов? – протянул Какаши с нехорошей задумчивостью в голосе, потирая подбородок.
- Видимо, нам придется это выяснить, чем скорее, тем лучше, - Шикамару пожал плечами, потом чуть дернул уголком рта, раздраженно выдохнув. – Как же это все проблематично! Будто мне в семье неприятностей мало…
- В семье? – искренне удивился Киба. – А что у тебя опять не так? У вас ведь вроде как медовый месяц… второй год подряд, - он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. Акамару веско гавкнул басом.
Шикамару скривился:
- «Вроде как» - хорошее слово. Темари последнее время стала слишком раздражительной и постоянно грозится бросить Коноху и вернуться к братьям… впрочем, это только мои проблемы, - опомнился он, нахмурившись и делая вид, что ничего не говорил.
…Как они могут?.. Как они могут так беспечно говорить сейчас о чем-то постороннем?..
Ирука продолжал расхаживать по комнате, пока Какаши наконец флегматично не перехватил его за рукав. Учитель даже не обратил на него никакого внимания, хотя остановился, и резко повернулся к Хокаге:
- Мы действительно должны предотвратить эти ужасные слухи! Пока не стало слишком поздно!
- Ну так вперед! – громко фыркнула Тсунаде, надолго прикладываясь к своей бутылке, которую успела извлечь из ящика стола. Потом продолжила, нахмурившись еще сильней. – Именно за этим я вас и позвала. Делайте, что хотите – но самое позднее через неделю вы должны с этим разобраться! В конце концов, ниндзя вы или где?! Мы с Сакурой и остальными медиками займемся Наруто. Его память необходимо пробудить как можно скорей. Потому что это становится уже по-настоящему опасным, - она протяжно выдохнула и снова потерла лоб рукой, вполголоса добавив. – Ведь никто не может поручиться, что эти слухи в итоге не окажутся правдой…
- Что?! – мгновенно возмутился Ирука. – Да как… да как… Да Наруто никогда не проиграет! Никогда не сдастся Девятихвостому!!!
Какаши ненавязчиво дернул его за рукав, который все еще продолжал сжимать в пальцах:
- Тише-тише, успокойся. Да-да, мы все и так прекрасно знаем, что Наруто твой любимый ученик и вообще почти названый сын, и ты переживаешь за него сильнее всех остальных вместе взятых, - видимая даже под маской улыбка сползла с его лица, сменившись какой-то мрачной серьезностью. - Ты что, правда думаешь, что мы позволим случиться чему-либо подобному? Так просто отдадим им Наруто?
Ирука какое-то время изумленно смотрел на него, потом медленно покраснел, резко высвободил руку и отошел к окну.
Саске скрипнул зубами. Все вокруг по-прежнему казалось слишком четким и ярким – как перед обмороком.
Хотя при этом нельзя сказать, что происходящее было для него большой неожиданностью…
- Как вообще могло дойти до этого? – очень тихо проговорила Сакура, глядя куда-то в пол и потирая плечи, словно ей было холодно. – Он ведь… он… - у девушки перехватило горло, и она замолчала, досадливо поморщившись.
Саске отстраненно отметил про себя, что, если б Сакура сейчас стояла рядом со стеной, то непременно врезала бы по ней кулаком. А значит – на месте стены остались бы только обломки.
Тсунаде не стала делать вид, будто не поняла, что имеет ввиду ее ученица. Тяжело вздохнула и усмехнулась чуть криво:
- Да, конечно, Узумаки Наруто – герой Конохи. Если бы не он, от этого места, скорее всего, остались бы одни только руины. Да и то вряд ли. Но – это было три года назад. Человеческая память коротка.
- Но ведь Четвертого помнят до сих пор! – протестующе воскликнул Ирука, отворачиваясь от окна.
- И при этом не помнят даже его имени, - отрезала Пятая. Потом продолжила более спокойно, словно размышляя вслух. - На самом деле люди воистину странные существа. Им свойственно считать, что, если герой совершил какой-то подвиг, пусть даже самый невероятный, но при этом – выжил, не погиб, сражаясь с врагом, не пожертвовал своей жизнью… такой подвиг в какой-то мере обесценивается. Уже кажется не таким значительным и героическим. Герой выжил – в то время как многие другие защитники деревни погибли. Неудивительно, что кому-то подобное кажется… неправильным, - при этих словах ее усмешка стала совсем кривой. - К тому же, многие в тот день Наруто не видели, и большинство считает, что он использовал силу Девятихвостого, что тоже… уменьшает его личные заслуги.
Ветер – расширяющейся воронкой, резкий и леденящий. Свирепый, безжалостный, такой сильный, что поневоле становится жутко. Стремительно кружит листья, уносит их куда-то вверх, кромсает в клочья, в мелкую пыль. И – столб невероятно яркой, слепящей светло-синей чакры, закручивающейся спиралью.
- Я не позволю вам разрушать мою деревню.
Все остальные молчали, сосредоточенно хмурясь и не глядя друг на друга. Тсунаде после небольшой паузы продолжила все тем же спокойным тоном:
- Они ведь не знают, что еще полгода после официальной выписки из больницы он начинал задыхаться после малейшей физической нагрузки и кашлял кровью по ночам… И что ему до сих пор продолжают сниться кошмары. Не так ли? – Пятая перевела пристальный взгляд на Саске, едва заметно приподняв одну бровь.
Учиха с силой стиснул зубы, до боли, до звона в ушах. Однако боль эта была слишком слабой, слишком ничтожной, чтобы отрезвить. Успокоить.
Какое она имеет право говорить это при всех?! Он совершенно не хотел, чтобы остальные знали! Это было не их дело!
Саске много более чем просто не любил об этом вспоминать. Но на самом деле еще одной причиной того, что он все-таки согласился переехать жить к Наруто, были эти проклятые, темно-красные полгода. Когда безмозглый усоратонкачи запросто мог угробить сам себя какой-либо очередной глупой выходкой, а значит, за ним необходимо было кому-то присматривать.
Неджи что-то негромко шепнул стоявшему рядом Шикамару, тот пожал плечами. Тсунаде уже в который раз обвела собравшихся пристальным взглядом, снова отхлебнула из бутылки и махнула рукой:
- Ладно, все, собрание окончено. Выметайтесь!
Еще какое-то время шиноби стояли, не двигаясь, потом дружно повернулись к двери, как одинаковые, послушные куклы – и снова замерли.
Саске даже и не подумал двинуться с места. Продолжал неподвижно стоять, скрестив руки на груди. Окинул каждого находившегося в комнате тяжелым взглядом и медленно, очень тихо проговорил:
- Если кто-нибудь расскажет ему про Девятихвостого… - он не закончил угрозу, позволив фразе повиснуть в воздухе.
За окном заметно потемнело, густые тяжелые тучи заволокли небо полностью. Ветер носил в воздухе мокрые опавшие листья.
Шиноби переглянулись. Стоявшая ближе всех к двери Ино удивленно моргнула:
- Н-но… Саске-кун, я понимаю, ты хочешь дать Наруто шанс пожить обычной жизнью, но…
Саске просто снова перевел взгляд на нее. Девушка вздрогнула и непроизвольно сделала шаг назад.
Акамару негромко заворчал. Киба придвинулся к Ино, касаясь ее плечом, и яростно уставился на Саске.
Тот неожиданно поймал себя на желании усмехнуться. Совсем не потому, что ему было весело. Оттолкнулся от двери рукой и отошел в сторону, позволяя остальным пройти.
Мир постепенно переставал казаться таким особенно ярко-четким и резким, возвращался к своему обычному состоянию.
Киба пропустил Ино вперед, снова покосился на Саске и негромко проворчал, проходя мимо:
- Скорей бы уж Наруто действительно в себя пришел, а то Учиха стал какой-то совсем неадекватный…
Саске демонстративно сделал вид, будто этих слов не услышал.
Неджи, выходя за дверь, тоже не удержался от тихого комментария:
- Учиха… Тебя бросает из крайности в крайность. Уж определись, чего ты по-настоящему хочешь.
Какаши просто хлопнул его по плечу. Сакура бледно улыбнулась, но, пожалуй, Саске был благодарен и за такую улыбку.
Остальные смотрели либо прямо перед собой, либо куда-то в сторону.
Наконец в кабинете остались только Учиха и Хокаге. Тсунаде мрачно, с грохотом поставила опустевшую бутылку на стол и нахмурилась, мрачно бросив:
- Предложение убираться относилось и к тебе тоже.
Саске вместо того, чтобы подчиниться приказу, шагнул ближе, пряча руки в карманы. И отрывисто спросил:
- Почему память все никак не возвращается?
Пятая промолчала, изучая собственный ноготь.
Учиха дернул уголком губ и попытался снова:
- Это… глупо.
Нелепо. Бессмысленно. Как что-то подобное вообще могло произойти с ним?
Как его, Узумаки Наруто, проклятого будущего Хокаге и просто ненормального всеобщего спасителя, могло сразить что-то настолько… простое?!
- Даже какой-нибудь великий, легендарный герой, прошедший невредимым все Пять Стихий и спасший полмира, - неожиданно заговорила Тсунаде, задумчиво глядя на какой-то очередной документ, - выживший после десятка смертельных ран и страшных переломов может в самый обычный день свалиться с лестницы и свернуть себе шею.
…Нет, спасибо. Не надо. Такого – точно не надо.
- Так что глупо это все или нет – решать не нам, - она вздохнула, еще какое-то время пристально смотрела на Саске, потом все же ответила. – Похоже, что сознание Наруто пытается самозащититься, отбросив все лишнее. На него снаружи давит слишком много чересчур сильных эмоций и чувств. Они его… разрушают. И – они также постепенно ослабляют печать.
Слишком много?.. Печать?..
Саске так и знал, что эмоции никогда не доводят до добра. Никогда. Какими бы они ни были.
…печать?..
- То есть, - медленно проговорил он, - Вы хотите сказать, что виной тому, что память все не возвращается, может быть Девятихвостый?
Пятая хмыкнула и чуть приподняла одну бровь:
- А как ты думаешь?
Саске отвернулся.
- Я… я не знаю.
Он ненавидел признаваться в чем-либо подобном.
Он ненавидел быть не в силах что-либо исправить.
Поняв, что больше Хокаге ничего добавлять не собирается, Учиха отрывисто кивнул вместо прощания и наконец покинул кабинет.
Ветер и молчание.
Когда Саске вышел на улицу, с темного, серо-свинцового неба уже начали срываться первые тяжелые капли. Он зачем-то подставил ладонь, поймал две или три, бездумно глядя, как тонкие холодные струйки медленно ползут к запястью… потом встряхнулся и поспешил вперед по улице.
Для полного, совсем абсолютного счастья ему сейчас не хватало только вымокнуть насквозь под каким-то дурацким дождем.
Многие считают, что в обязанности капитана входит распределение заданий между остальными членами анбу и поддержание строгой дисциплины в их рядах. Также капитану приписывается обязанность возиться с документацией, отчетами, сметами расходов и наградами-наказаниями. И еще он, по слухам, должен разбираться со всеми возникающими внутренними конфликтами.
Но на самом деле почти всем этим занимаются его помощники, остальные офицеры.
У самого капитана только две обязанности. Первая – он вместе с Хокаге проводит отбор воинов, достойных состоять в анбу, и следит за их психологической совместимостью.
И вторая – в теории он должен следить, чтобы никто из его подчиненных не погиб. Уметь так распределять их на задания, чтобы воины поддерживали и охраняли друг друга и чтобы при этом не страдала их эффективность как исполнителей.
Теперешний капитан умудряется быть везде одновременно. И с тех пор, как он стал капитаном, на практике во время миссий не погиб ни один из его подчиненных. Ранения были, тяжелые в том числе, а смертей – не было.
Капитан анбу должен быть очень хорошим психологом.
Очень хорошим.
А еще он должен быть просто сумасшедшим – потому что никакой нормальный человек не выдержит такой нагрузки и ответственности.
…впрочем – не более сумасшедшим, чем Хокаге.
Когда Саске и Наруто наконец стали любовниками, никого из их друзей это не удивило. Вернее, они просто были уверены, что обоих «заклятых противников» именно такие отношения связывали чуть ли не с самого начала. Во всяком случае, одержимость Наруто и его навязчивую идею «я-верну-Саске» все называли не иначе, как «влюбленностью» - сначала в шутку… потом и на полном серьезе. Правда, говорили об этом только тогда, когда были уверены, что сам Наруто ничего не услышит. Когда Саске все-таки вернулся… особенно если учесть, при каких обстоятельствах он вернулся… то, что они с Наруто все-таки пара, уже не вызывало сомнений ни у кого из близко знавших их людей.
Хотя, должно быть, они все очень бы удивились, если б узнали, что инициатором более… близких отношений был именно Саске, ибо эту роль дружно приписывали Наруто, эмоциональному, открытому, упорному и искреннему.
Впрочем, достоинства Узумаки – как и его недостатки – можно было перечислять практически до бесконечности.
…Все началось очень просто и как-то по-дурацки, спустя два месяца после помолвки Сакуры и Ли, когда Саске и Наруто возвращались с совместной миссии ранга А, изрядно вымотавшей их обоих. Обошлось без ранений, но общее состояние было каким-то подавленным и одновременно почти эйфорическим: можно спокойно смотреть на закатное небо, долго, столько, сколько захочется, и никто не будет отвлекать. Можно вдохнуть полной грудью, медленно, глубоко, не спеша, а не отчаянно хватать ртом воздух в попытке надышаться в последний раз. Чувства мешались в дикий коктейль – досада оттого, что они так долго провозились с, казалось бы, незначительным заданием; раздражение на себя же и тех, кто поручил им такую дурацкую миссию; спокойствие и расслабленность, потому что им теперь предстояли целых четыре свободных дня; умиротворение… просто потому, что они до сих пор живы и возвращаются домой.
Говорить ничего не хотелось, Саске был даже благодарен Наруто, хотя ни за что не признал бы этого вслух, что тот не доставал его своей обычной болтовней. Небо было абсолютно чистым, без единого облака, и очень высоким; закат красил деревянные заборы в рыжий и желтый, а волосы Наруто превращал в красно-золотые. Оба шиноби, не сговариваясь, остановились на углу своей улицы, под старым дубом, и засмотрелись на небольшой пруд, где важно прохаживались красноголовые журавли – Учиха давно не видел этих птиц в Конохе.
Молчание вдвоем было редким, но оттого только более ценным удовольствием.
И Саске сам от себя не ожидал, что нарушит это молчание именно он. Тем более – так. Просто в какой-то момент он посмотрел на резко очерченный солнечным светом профиль Наруто, его непривычно задумчивое лицо и вдруг задал вопрос, который мучил его уже более года:
- Зачем ты так старательно, отчаянно меня спасал?
Узумаки вздрогнул от неожиданности, перевел на друга изумленный взгляд, но прежде, чем он успел хоть что-либо ответить, Саске вскинул одну бровь и задумчиво протянул:
- Ради себя, не так ли?
Наруто расширил глаза и, чуть заикаясь, выдавил:
- Ч-что?..
Учиха чуть поморщился:
- Только не надо делать вид, что ты меня не понял, - он перевел взгляд на взлетевших, сея тучи брызг, журавлей и продолжил. – Я слышал уже не раз, что ты якобы обещал Сакуре, что вернешь меня… Но на самом деле я ведь зачем-то был нужен именно тебе, не так ли? Именно ради себя ты так хотел меня вернуть, да? Показать всем остальным, как ты силен. Что всегда добиваешься того, чего хочешь… и даже не будешь при этом интересоваться желаниями других, - Саске едва заметно усмехнулся и снова посмотрел на напарника. - Или скажешь, что я неправ?
Они так старательно избегали данную тему все это время… По обоюдному согласию не теребили старые раны…
Но – слова были наконец произнесены.
Какое-то время Наруто стоял с открытым ртом и откровенно непонимающим, чтоб не сказать ошарашенным выражением лица. Потом сильно нахмурился, скрипнул зубами и отвернулся, тем не менее ответив совершенно спокойным и ровным голосом:
- Тэме. Все-таки как ты можешь быть таким ублюдком?.. Вот честное слово, если б я не устал так сильно, врезал бы тебе сейчас с превеликим удовольствием!
Усмешка Учихи стала только шире. Ха, вряд ли. Впрочем, Узумаки всегда свойственно было так или иначе переоценивать свои силы…
- Так, значит, я все-таки неправ? – откровенно скептическим тоном повторил Саске.
Наруто даже не удостоил его взглядом, нервно дернув плечом.
Мм? Разве он сказал что-то не то?..
Так они молчали еще примерно с минуту. Учиха снова посмотрел на пруд, вдруг осознав, что на сей раз это самое молчание ему почему-то совсем не нравится. Покосился на напарника и задал второй волновавший его вопрос, постаравшись, чтобы голос звучал как можно беспечней:
- Эй, усоратонкачи, я вот еще что давно спросить хотел… Ты что, все эти годы только носился за мной и даже не озаботился завести себе девушку… или парня?
Наруто вздрогнул всем телом и стремительно развернулся к нему, яростно сверкая глазами, но Саске снова не дал ему ничего ответить, усмехнувшись совсем широко и добавив:
- О, признаться, подобное постоянство мне льстит.
На самом деле он в тот момент не подразумевал ничего такого… хотя и слышал пару раз краем уха перешептывания остальных о неких «узах», якобы связывавших его и Узумаки.
Слухи всегда глупы и нелепы.
Впрочем…
Наруто сжал кулаки, покраснев от крайнего возмущения, и почти прошипел:
- Ты, ты, ты… да катись ты к… Орочимару и всем Акацки разом!!!
- Не выйдет, даже при всем желании. Если ты вдруг забыл – они уже все благополучно померли, - немного помолчав, Учиха не удержался и продолжил «допрос». – Но ты хотя бы с кем-нибудь целовался? Не считая того нашего первого поцелуя в Академии, разумеется.
Саске неожиданно поймал себя на мысли, что ему по-настоящему нравится дразнить Наруто.
Тот от возмущения не мог никак подобрать слов, продолжая бешено сверкать глазами, потом наконец прорычал:
- Урод! Представь себе, да! Проклятье, да ты сейчас ведешь себя точно так же, как Сай: этот бледный тоже вечно достает меня рассуждениями на тему размера моего… г-хм… да еще и в гей-бар недавно звал…
Саске нахмурился, поняв вдруг, что такое особое внимание Сая к Наруто ему почему-то совсем не нравится. Однако решил все же продолжить игру, невинно уточнив:
- Но ты ведь, разумеется, не согласился?
Наруто зарычал громче и вдруг бросился на него с кулаками, рявкнув:
- Кретин, в Конохе нет гей-баров!!!
Саске без труда увернулся, поймал напарника за руку и впечатал спиной в дерево. А после, улыбнувшись внезапной мысли, чуть наклонился и поцеловал Наруто в губы. Тот от неожиданности оцепенел, потом, протестующе замычав, попытался вырваться, отчего Саске только углубил поцелуй, крепко удерживая свою жертву за запястья… а потом Наруто вдруг начал отвечать – с яростью, почти агрессией, пытаясь перехватить инициативу. Разумеется, Саске этого ему не позволил.
Шум ветра в голове и почему-то – привкус кисло-сладких осенних яблок на кончике языка. И слепящее даже сквозь закрытые веки солнце.
Ни тот, ни другой не заметили, когда они успели сползти вниз по стволу дерева. Наконец прервавшись, какое-то время просто сидели друг напротив друга, соприкасаясь лбами, и тяжело дышали с таким усердием, словно это было какой-то крайне важной миссией. Потом Саске медленно поднялся на ноги – запястья напарника он уже давно выпустил – привычно спрятал руки в карманы и снова усмехнулся, на сей раз едва заметно.
Что ж, Наруто не обманул: целоваться он правда умел. Интересно, кто?.. Неужели кто-то из девушек?.. Впрочем, практика ему явно не помешала бы.
- Извращенец, - пробурчал Наруто, но голос его звучал как-то неуверенно.
Саске не счел нужным отвечать и просто протянул напарнику руку, помогая подняться.
В ту ночь они впервые переспали. И все вдруг встало на свои места. Хотя Наруто с утра и ворчал, что у него дико болит задница, но Саске с ухмылкой ответил ему, что это только с непривычки.
С того дня Учиха стал пристально следить, чтобы никто не подходил к Наруто слишком близко. В особенности – девушки, Сай и Неджи. Шикамару, с которым Наруто неожиданно особенно сдружился, Саске еще кое-как терпел: во-первых, это был Шикамару, а во-вторых – у него была жена. Причем такая, от которой бегать на сторону, даже при всем желании, было бы слишком… проблематично.
Учиха Саске был диким собственником, ревнивым и властным. В основном потому, что слишком мало любви ему доставалось в жизни.
Учиха Саске был диким собственником – и ему нравилось им быть.
Ветер рвал тучи в клочья. Бесформенные, мутные клочья, сырые ошметки грязно-серого цвета. Они медленно, с угрозой ползли по небу, время от времени проливаясь на землю холодным дождем.
Впрочем, никакого принципиального значения погода не имела. Просто портила настроение.
Но пока она не портит их планов – вполне можно стерпеть и дождь, и снег, и треклятый ветер.
Такеши повыше поднял воротник, ежась от холода. Ветер он никогда не любил. И не только потому, что тот постоянно сдувал челку с лица, обнажая изуродованную щеку.
Просто у ветра была свобода, которой всегда не хватало самому Хидеаки.
Хм-м, похоже, дождь настраивает его на философский лад. Забавно. Шиноби едва заметно усмехнулся и ускорил шаг. Лучше бы все-таки успеть все закончить до того, как начнется настоящий ливень.
Небольшой одноэтажный дом на углу улицы, с рыже-красной черепичной крышей и зелеными ставнями на окнах, совершенно не казался необычным… если не знаешь, кто в нем живет.
Бешеных зверей надо держать в клетках – кажется, так всегда говорил сенсей? Видимо, Хокаге-сама этого мнения все же не разделяет… Жаль.
Такеши улыбнулся и решительно нажал на дверной звонок. Пронзительную, совсем не мелодичную трель почти не было слышно за шумом ветра. Раздавшиеся сразу же торопливые шаги тоже едва можно было различить, но Хидеаки все же успел благоразумно отступить назад, прежде чем дверь резко распахнулась.
- Саске, ну наконец-то ты вернулся, а я уже начал волно… ой… - Узумаки осекся, удивленно глядя на гостя, потом как-то неуверенно добавил. – Здравствуйте…
Светлые волосы, яркие даже в пасмурном полусвете дождливых сумерек, огромные глаза, еще по-мальчишески чуть округлое лицо…
Что ж, похоже, слухи не врали. Узумаки действительно изменился. Сильно. Конечно, Такеши раньше не был с ним близко знаком, но… слышал он об этом мальчишке много самого разного. И далеко не всегда лестного. Неуверенное смущенное существо на пороге под эти описания явно не подходило.
Впрочем, Хидеаки не стал бы особенно доверять этим переменам. Кто знает, чего можно ожидать от Девятихвостого?
Все-таки сенсей по-настоящему мудр и предусмотрителен.
Такеши улыбнулся шире, взъерошив волосы на затылке, отцепляя от шеи неприятно липкие от воды длинные пряди:
- Здравствуй, я…
«Сказать, что мы были друзьями?.. Нет, слишком категорично и рискованно».
- …друг Ируки-сенсея. Он просил кое-что тебе передать.
Узумаки мгновенно просиял счастливой улыбкой и чуть посторонился:
- Ано-нэ, проходите, я вам чаю сделаю…
- Нет-нет, спасибо, не стоит утруждаться! – Такеши поспешно вскинул руки ладонями вверх. – Боюсь, у меня нет времени… Я действительно зашел только для того, чтобы отдать тебе одну вещь. Вот, держи! – он достал из-за пояса и протянул мальчишке небольшой свиток.
Свиток, полностью посвященный истории двадцатилетней давности. Чрезвычайно важной истории. Так уж получилось, что Такеши пару дней назад действительно вместе с Ирукой отбирал различные научные свитки и книги в библиотеке Академии, предназначенные для Узумаки. И просто не смог удержаться от небольшого эксперимента.
Мальчишка взял свиток, повертел в руках одновременно с недоумением и любопытством.
Хидеаки улыбнулся шире, поправил челку, и, коротко попрощавшись, двинулся прочь, не оборачиваясь.
Он совсем не был уверен, что Узумаки сейчас помнит о Девятихвостом. Да знает ли он вообще о существовании Зверей?
Что ж… значит, узнает. Такеши сильно сомневался, что друзья Узумаки решили рассказать ему правду о демоне. Остается только жалеть, что сам Хидеаки не увидит лица этого мальчишки, когда тот прочтет свиток. Как он отреагирует? Что подумает? Что почувствует?.. Догадается ли, что младенец, о котором идет речь, - это он сам? Или поставит в тупик неожиданным вопросом своих друзей?
Такеши всегда любил экспериментировать. По сути, это вообще была чуть ли ни единственная вещь, которую он любил. Которая вызывала у него положительные эмоции.
Хотя на самом деле свиток сам по себе не имел никакого значения и был только поводом, чтобы… «зайти в гости». И теперь Такеши узнал то, что ему было нужно.
Он никому не доверял и хотел убедиться сам. В том, что Узумаки действительно потерял память… а значит, стал практически не опасен.
Краем глаза Такеши заметил движение на крыше. Фигура в маске. Он хмыкнул и притворился, что ничего не видит.
Что ж, можно готовить следующий шаг. Их план близок к завершению.
В коридорах было нестерпимо душно. Так, что приходилось отчаянно хватать воздух ртом, часто-часто, буквально проглатывать эти жалкие крохи кислорода… и все равно задыхаться на каждом шаге.
Душно – и парадоксально холодно. Настолько, что он уже почти совсем не чувствовал ступней и кончиков пальцев. Ледяной пол, жалящий, скользкий. Ледяные стены, сырые, тяжело давящие сверху своей каменной громадой.
И темнота. Темнота, в которой теряются очертания проклятых коридоров. Разгоняемая только мертвенно-бледным светом подозрительных поганок, кое-где проросших сквозь камень, питающихся постоянной сыростью.
Темнота, холод и отсутствие ветра.
Три вещи, которых он всегда боялся больше всего.
Бабочка. Красивая-красивая бабочка. Тонкие, ажурные крылышки в серебристой пыльце, ясно-голубые, яркие, такие, что практически теряются на фоне неба. Бабочка – свободная, красивая, чистая. Наверное, счастливая.
Так хотелось поймать эту бабочку, хотелось нестерпимо! Нет-нет, не для того, чтобы лишить ее свободы, ни в коем случае!.. Просто… просто хотелось рассмотреть ее получше. Полюбоваться. Изучить тонкий темно-синий узор на полупрозрачных крылышках. Так хотелось, чтобы она хотя бы ненадолго села к нему на пальцы, хотя бы на пару мгновений, хотя бы на долю мгновения…
Бабочка-мечта.
Он отчаянно тянул к ней руки, но неуклюжие замерзшие пальцы не желали слушаться. А бабочка легким, танцующим движением ускользала, летела вперед, вела за собой…
…а потом вдруг села на плечо другого мальчика.
Темные волосы, темные глаза, кожа бледная, как снег на цветочных лепестках. И яркая бабочка-мечта на темной ткани одежды.
Он остановился в нерешительности, потом робко сделал шаг вперед. Улыбнулся, тоже пока еще нерешительно… протянул руку…
«Поиграй со мной?.. Пожалуйста… поиграй… со… мной…»
Какое-то время темноволосый мальчик пристально смотрел на него…
…словно ждал…
А потом, когда он уже решился сделать следующий шаг – вдруг развернулся и спокойно двинулся прочь.
Медленно – но так, что невозможно было догнать.
Ушел. Прочь. Оставил. Бросил.
Унес.
Унес бабочку-мечту.
Бесплотные голоса вдруг без предупреждения стали громче, слились в сумасшедшую какофонию, ввинчиваясь в уши, до боли, до гула в голове. Он споткнулся, чуть не рухнул на ледяной пол – еле успел удержаться рукой за шершавую стену, рассек до крови пальцы.
Холодно. И посреди этого холода – почему-то что-то странное, теплое на лице.
Вперед. Все равно вперед. Всегда – только вперед.
…ушел…
продолжение в комментариях
название: Коридорами памяти
пейринг: Саске/Наруто (а также несколько фоновых, в том числе гетных)
жанр: drama, angst, romance, action
рейтинг: R
статус: закончен
саммари: AU манги после 342 главы. Акацки и Орочимару были благополучно побеждены где-то за кадром, Саске и Наруто примерно по двадцать с небольшим, оба живут в Конохе и ходят на миссии во благо родной деревни – пока однажды не дают о себе знать некие давние недоброжелатели… и пока не возникает новая, совершенно неожиданная проблема.
дисклэймер: Мир и персонажи (за исключением нескольких третьестепенных) принадлежат не мне.
посвящение: Нежданно и негаданно, но от всего сердца – любимому братику Къянти.
от автора: История была начата и полностью продумана больше года назад, когда о Мадаре едва-едва упомянули, а об Акацки (а также их целях) было известно относительно немногое. Имеют место сильные расхождения с каноном, в том числе относительно Итачи.
Главы 1, 2, 3
читать
Глава четвертая: Срыв
Коридоры заплетались лабиринтом. Закручивались причудливой сетью гигантской паутины.
И где-то в ее центре просто обязан был скрываться паук. Огромный, зловещий, хищно-ужасающий. Словом, под стать самим коридорам.
Повороты, повороты, повороты, редкие двери, скользкий, холодный пол и такие же стены. Он уже давным-давно запутался, куда идет: может, вперед… а может, вообще вверх или же наоборот вниз. Сначала он безотчетно надеялся выбраться из лабиринта, вырваться на свет – хотя уже почти совсем не помнил, что вообще такое свет – вдохнуть пару глотков настоящего воздуха – хотя что такое воздух, он уже тоже забыл. Но потом постепенно стало ясно, что лабиринт расширяется бесконечной, безграничной спиралью… что из него нет выхода…
И тогда он решил идти к центру.
Человек в черном плаще с красными облаками. Черные волосы, красные глаза. Черные полосы на лице, красные капли крови на губах. Черное и красное. А голос – тоже черно-красный, презрительный и насмешливый:
- Сила – это самое важное. Чистая сила ради самой силы! Ты настоящий идиот, если неспособен понять этого.
- А ты - ограниченный самодовольный ублюдок! Сила – это всего лишь средство для достижения целей, а не самоцель.
Человек в ответ лишь качает головой в притворном сожалении:
- Ты даже еще более глуп, чем мой брат… Ты никогда и никого не сможешь спасти.
…Никогда и никого…
Тихие, едва различимые шорохи и скрежет где-то в темноте. Он уже успел привыкнуть к этому призрачному шуму, как и к фантомным голосам, изредка разрывавшим безразличную тишину коридоров. Не обращал внимания и просто продолжал двигаться вперед.
Главное – не останавливаться. Ни в коем случае. Это единственное, в чем он был уверен.
В том, что должен идти, скольких бы сил это ни стоило.
И тогда… тогда, может быть, ему все-таки удастся – нет, не выбраться на свободу… достичь центра проклятого, ненавистного лабиринта.
И хотя бы разок от всей души врезать по ухмыляющейся харе неведомого паука.
* * *
Хидеаки Такеши был самым обыкновенным чуунином, каких множество в Конохе. Он совершенно обыкновенно вел себя, совершенно обыкновенно работал учителем в Академии, совершенно обыкновенно принимал экзамены на звание генина. В общении он тоже был совершенно обыкновенным. И привычки у него были самые что ни наесть обыкновенные. Если он вдруг покидал деревню, отправляясь на миссии, то миссии эти тоже были самыми обыкновенными и совершенно неопасными. Словом, Такеши был одним из самых не выделяющихся шиноби Конохи. Ну разве что выглядел он не совсем обыкновенно: всю левую половину его лица закрывала густая темная челка, прячущая изуродованную страшным шрамом щеку. Такеши был довольно привлекательным молодым человеком лет двадцати семи… но те, кто хоть раз случайно видели его шрам, сразу же переставали его таковым считать. Точной причины появления шрама никто не знал, сам Такеши в ответ на осторожные расспросы либо отмалчивался, либо говорил что-то туманное про нападение какого-то дикого зверя.
Его нельзя было назвать нелюдимым, однако ни семьи, ни близких друзей у него не было. Он часто улыбался, но совсем не умел шутить. Немногих желавших познакомиться с ним поближе девушек ненавязчиво избегал… парней, впрочем, тоже. Единственными, с кем он общался более-менее регулярно, были Ирука и некоторые другие преподаватели из Академии.
А еще Такеши до тихого бешенства, до нервной дрожи в сведенных судорогой пальцах ненавидел Учиху Саске.
И это чувство было чуть ли ни единственным, которое он испытывал. Во всяком случае, единственным по-настоящему сильным.
* * *
Когда Саске ближе к вечеру получил приказ от Хокаге явиться утром к ней в кабинет, он и не предполагал, что там соберется столько людей. Сакура сидела за столом Шизуне и разбирала какие-то бумаги (что, впрочем, неудивительно: год назад Тсунаде официально назначила свою ученицу своей же второй помощницей), прямо на подоконнике устроился Какаши с неизменной книжкой в руках, на двух стульях, предназначенных клиентам, с удобством расположились Ино и Акамару, рядом с ними стоял Киба и о чем-то беседовал с девушкой. Неджи, Шино и Шикамару вдумчиво подпирали стенку, сама Хокаге что-то негромко говорила явно встревоженному Ируке. Оставалось только радоваться, что не было этого бледного, Сая… Ха, такое впечатление, будто здесь собрался весь их выпуск и все остальные имевшие близкое отношение к Наруто люди, за исключением разве что тех, кто находился на миссии.
Впрочем – похоже, так оно и было.
Услышав стук аккуратно прикрываемой двери, Сакура вскинула голову. Остальные даже не пошевелились. Девушка какое-то время смотрела на Саске неузнающим взглядом, потом бледно улыбнулась, кивнула в качестве приветствия и негромко позвала – но ее голос легко перекрыл гул других голосов:
- Тсунаде-сама… Все в сборе.
Хокаге резко повернулась к двери, нахмурилась, потом тяжело опустилась в свое кресло. Остальные затихли и выстроились перед ее столом беспорядочным полукругом, даже Какаши соизволил слезть с подоконника, хотя книгу не убрал. Саске скривился и демонстративно прислонился спиной к двери.
Проклятье. Все это ему не нравилось. Сильно не нравилось.
- Что ж, - Тсунаде окинула каждого из присутствующих пристальным взглядом, прежде чем продолжить. – Полагаю, мне не нужно пояснять, по какой причине я собрала здесь всех вас.
Да уж, действительно, у них был такой большой выбор… из целого одного пункта.
Все молчали и отводили глаза. Саске раздраженно дернул уголком губ и первым нарушил молчание:
- Причина ясна. Каков повод?
Странно, почему его голос звучит так хрипло?.. Учиха с трудом подавил желание прокашляться.
Неотступно преследовавшая его тревога выдвинулась на передний план и заметно усилилась.
Что еще произошло? Что могло произойти такого, о чем он почему-то не знал?
…Он ведь, как и велела Хокаге, как решил он сам, все эти полторы недели продержал Наруто дома. Они только пару раз вечером вышли прогуляться… но Саске тщательно следил, чтобы этот усоратонкачи не мозолил глаза остальным жителям деревни… им совсем не нужны были вопросы…
Легкий, призрачный звон в ушах. Кончики пальцев почему-то дрожат… Учиха сложил руки на груди, стараясь сохранить хотя бы внешнюю невозмутимость.
Напряжение и ожидание.
Саске ненавидел предчувствия. Тем более – дурные предчувствия.
Он всегда предпочитал действовать и опережать.
Тсунаде поставила локти на стол, сцепила кончики пальцев, какое-то время внимательно смотрела на документы перед собой, потом негромко проговорила:
- Я не виню никого из вас… на самом деле, я даже предполагала, что что-то подобное может случиться… но не думала, что так скоро.
Напряжение усилилось. До треска в воздухе. Учихе на мгновение показалось, что все в комнате затаили дыхание… Он нахмурился и снова оказался тем единственным, кто решился прервать молчание:
- Хокаге-сама, при всем моем почтении, - никакого почтения в голосе Саске и в помине не было, - быть может, Вы все-таки сразу скажете прямо, а не будете путать нас окольными намеками?
Удивительно, и как только у него хватило сейчас дыхания на такую длинную фразу…
Стоявший неподалеку Неджи нахмурился, не поворачивая головы в его сторону:
- Учиха, соблаговоли быть повежливей.
Саске только громко фыркнул в ответ.
Ситуация его бесила. И нервировала. И он даже не знал, какое из этих чувств – раздражение или тревога – было сильнее.
Хокаге перевела на него темный, тяжелый взгляд и все так же размеренно, спокойно ответила:
- Прямо? Хорошо, будет вам прямо. Подробности состояния Наруто все-таки стали известны главам самых сильных кланов Конохи, - она помолчала примерно с полминуты, давая собравшимся возможность осознать в полной мере значение этих слов, и продолжила. - Остается радоваться лишь тому, что для большинства жителей деревни тайна все-таки продолжает оставаться тайной.
- Ваш голос звучит так, что радоваться почему-то совсем не хочется, - осторожно заметил Какаши.
Стоявший рядом с ним Ирука сжал руки в кулаки, явно сам не заметив этого.
Обычно молчаливый Шино неожиданно выступил чуть вперед:
- Об этом слышал тоже я. Отец говорил. Сухи, разговоры о том, что слишком опасен Наруто, в обычном своем состоянии в том числе, а сейчас – тем более. Им никто не верит почти. Но… - он пожал плечами и снова замолчал, спрятав лицо в высоком воротнике.
Пятая резко, с силой выдохнула, потерла лоб. И все так же спокойно, неестественно спокойно, сказала:
- Они боятся, что теперь, когда Наруто ослабил контроль, Девятихвостый может вырваться на свободу. И требуют… ликвидации проблемы, - она подняла голову и прямо посмотрела на своих подчиненных, на всех сразу. И раздельно, тихо добавила. – То есть казни.
Тревога лопнула, как пустой изнутри стеклянный шар, усеяв все вокруг мелкими осколками. Стекло в воздухе. Острое стекло, которое впивается в горло, в уши, в грудь. Жалит и режет. Мешает дышать.
Ка… з… ни?…
Окружающая реальность почему-то сразу стала слишком яркой и болезненно четкой. Полузакрытый тучами круг солнца за распахнутым окном, запах прелой листвы, воды и дыма, разом побледневшие лица остальных собравшихся.
И тишина. Оглушающая. Оглушительная.
Саске чуть склонил голову, позволяя челке упасть на глаза, и медленно, совсем негромко, почти задумчиво произнес:
- …Что ж, пусть приходят.
Свирепое синее сияние под опущенными веками. Черный и синий. И рыжий.
Ярко-ярко рыжий.
- Ты… Да как ты можешь!.. – потрясенно выдохнул кто-то, кажется, Киба.
- Саске, - голос Тсунаде прозвучал неожиданно громко и властно, так, что он просто не смог не посмотреть на нее. – Успокойся, - с нажимом велела Пятая. - Если ты вместо этого собственноручно казнишь полдеревни, никому легче не станет. И в первую очередь – самому Наруто.
Учиха резко выдохнул сквозь стиснутые зубы, но все-таки заставил себя кивнуть, старательно игнорируя изумленные и настороженные взгляды остальных.
Тсунаде откинулась на спинку своего кресла и демонстративно скривилась:
- В случае моего отказа они угрожают предать все это дело огласке, что немедленно вызовет в деревне панику… и приведет в итоге к тому же самому требованию. Мне милостиво выделили на размышления – либо исправление ситуации – две недели, начиная с сегодняшнего дня. И ни часом больше.
Наруто, а что бы ты сказал об этом? Ты, всегда наивно полагавший, что Хокаге обладает абсолютной властью, а также всеобщим уважением? Что Хокаге все обязательно должны любить и беспрекословно подчиняться его приказам?
…кретин…
Саске сжал губы в тонкую линию, требовательно глядя на Тсунаде, потом отрывисто спросил:
- На самом деле это все для них лишь повод, чтобы свести наконец старые счеты… я прав?
- После того случая тебя, конечно, считают героем… но в то же время у тебя по-прежнему остались недоброжелатели, которые считают, что носителя Девятихвостого стоит уничтожить. Так что постарайся пореже оказываться в центре внимания. Проще говоря – не выпендривайся.
Наруто широко улыбнулся, довольно зажмурившись:
- Ну что ты, Тсунаде-баа-чан, как я могу! – он с силой сжал ладонью левое плечо, чуть склонив голову набок. – Я ведь всего лишь самый обыкновенный дзенин.
Хокаге ничего не ответила. Но Учиха и так знал, что не ошибся. Нахмурился еще сильней и перевел взгляд за окно.
Ирука не выдержал и принялся нервно расхаживать по кабинету из угла в угол.
- Интересно… И кто именно является автором этих слухов? – протянул Какаши с нехорошей задумчивостью в голосе, потирая подбородок.
- Видимо, нам придется это выяснить, чем скорее, тем лучше, - Шикамару пожал плечами, потом чуть дернул уголком рта, раздраженно выдохнув. – Как же это все проблематично! Будто мне в семье неприятностей мало…
- В семье? – искренне удивился Киба. – А что у тебя опять не так? У вас ведь вроде как медовый месяц… второй год подряд, - он ухмыльнулся, демонстрируя клыки. Акамару веско гавкнул басом.
Шикамару скривился:
- «Вроде как» - хорошее слово. Темари последнее время стала слишком раздражительной и постоянно грозится бросить Коноху и вернуться к братьям… впрочем, это только мои проблемы, - опомнился он, нахмурившись и делая вид, что ничего не говорил.
…Как они могут?.. Как они могут так беспечно говорить сейчас о чем-то постороннем?..
Ирука продолжал расхаживать по комнате, пока Какаши наконец флегматично не перехватил его за рукав. Учитель даже не обратил на него никакого внимания, хотя остановился, и резко повернулся к Хокаге:
- Мы действительно должны предотвратить эти ужасные слухи! Пока не стало слишком поздно!
- Ну так вперед! – громко фыркнула Тсунаде, надолго прикладываясь к своей бутылке, которую успела извлечь из ящика стола. Потом продолжила, нахмурившись еще сильней. – Именно за этим я вас и позвала. Делайте, что хотите – но самое позднее через неделю вы должны с этим разобраться! В конце концов, ниндзя вы или где?! Мы с Сакурой и остальными медиками займемся Наруто. Его память необходимо пробудить как можно скорей. Потому что это становится уже по-настоящему опасным, - она протяжно выдохнула и снова потерла лоб рукой, вполголоса добавив. – Ведь никто не может поручиться, что эти слухи в итоге не окажутся правдой…
- Что?! – мгновенно возмутился Ирука. – Да как… да как… Да Наруто никогда не проиграет! Никогда не сдастся Девятихвостому!!!
Какаши ненавязчиво дернул его за рукав, который все еще продолжал сжимать в пальцах:
- Тише-тише, успокойся. Да-да, мы все и так прекрасно знаем, что Наруто твой любимый ученик и вообще почти названый сын, и ты переживаешь за него сильнее всех остальных вместе взятых, - видимая даже под маской улыбка сползла с его лица, сменившись какой-то мрачной серьезностью. - Ты что, правда думаешь, что мы позволим случиться чему-либо подобному? Так просто отдадим им Наруто?
Ирука какое-то время изумленно смотрел на него, потом медленно покраснел, резко высвободил руку и отошел к окну.
Саске скрипнул зубами. Все вокруг по-прежнему казалось слишком четким и ярким – как перед обмороком.
Хотя при этом нельзя сказать, что происходящее было для него большой неожиданностью…
- Как вообще могло дойти до этого? – очень тихо проговорила Сакура, глядя куда-то в пол и потирая плечи, словно ей было холодно. – Он ведь… он… - у девушки перехватило горло, и она замолчала, досадливо поморщившись.
Саске отстраненно отметил про себя, что, если б Сакура сейчас стояла рядом со стеной, то непременно врезала бы по ней кулаком. А значит – на месте стены остались бы только обломки.
Тсунаде не стала делать вид, будто не поняла, что имеет ввиду ее ученица. Тяжело вздохнула и усмехнулась чуть криво:
- Да, конечно, Узумаки Наруто – герой Конохи. Если бы не он, от этого места, скорее всего, остались бы одни только руины. Да и то вряд ли. Но – это было три года назад. Человеческая память коротка.
- Но ведь Четвертого помнят до сих пор! – протестующе воскликнул Ирука, отворачиваясь от окна.
- И при этом не помнят даже его имени, - отрезала Пятая. Потом продолжила более спокойно, словно размышляя вслух. - На самом деле люди воистину странные существа. Им свойственно считать, что, если герой совершил какой-то подвиг, пусть даже самый невероятный, но при этом – выжил, не погиб, сражаясь с врагом, не пожертвовал своей жизнью… такой подвиг в какой-то мере обесценивается. Уже кажется не таким значительным и героическим. Герой выжил – в то время как многие другие защитники деревни погибли. Неудивительно, что кому-то подобное кажется… неправильным, - при этих словах ее усмешка стала совсем кривой. - К тому же, многие в тот день Наруто не видели, и большинство считает, что он использовал силу Девятихвостого, что тоже… уменьшает его личные заслуги.
Ветер – расширяющейся воронкой, резкий и леденящий. Свирепый, безжалостный, такой сильный, что поневоле становится жутко. Стремительно кружит листья, уносит их куда-то вверх, кромсает в клочья, в мелкую пыль. И – столб невероятно яркой, слепящей светло-синей чакры, закручивающейся спиралью.
- Я не позволю вам разрушать мою деревню.
Все остальные молчали, сосредоточенно хмурясь и не глядя друг на друга. Тсунаде после небольшой паузы продолжила все тем же спокойным тоном:
- Они ведь не знают, что еще полгода после официальной выписки из больницы он начинал задыхаться после малейшей физической нагрузки и кашлял кровью по ночам… И что ему до сих пор продолжают сниться кошмары. Не так ли? – Пятая перевела пристальный взгляд на Саске, едва заметно приподняв одну бровь.
Учиха с силой стиснул зубы, до боли, до звона в ушах. Однако боль эта была слишком слабой, слишком ничтожной, чтобы отрезвить. Успокоить.
Какое она имеет право говорить это при всех?! Он совершенно не хотел, чтобы остальные знали! Это было не их дело!
Саске много более чем просто не любил об этом вспоминать. Но на самом деле еще одной причиной того, что он все-таки согласился переехать жить к Наруто, были эти проклятые, темно-красные полгода. Когда безмозглый усоратонкачи запросто мог угробить сам себя какой-либо очередной глупой выходкой, а значит, за ним необходимо было кому-то присматривать.
Неджи что-то негромко шепнул стоявшему рядом Шикамару, тот пожал плечами. Тсунаде уже в который раз обвела собравшихся пристальным взглядом, снова отхлебнула из бутылки и махнула рукой:
- Ладно, все, собрание окончено. Выметайтесь!
Еще какое-то время шиноби стояли, не двигаясь, потом дружно повернулись к двери, как одинаковые, послушные куклы – и снова замерли.
Саске даже и не подумал двинуться с места. Продолжал неподвижно стоять, скрестив руки на груди. Окинул каждого находившегося в комнате тяжелым взглядом и медленно, очень тихо проговорил:
- Если кто-нибудь расскажет ему про Девятихвостого… - он не закончил угрозу, позволив фразе повиснуть в воздухе.
За окном заметно потемнело, густые тяжелые тучи заволокли небо полностью. Ветер носил в воздухе мокрые опавшие листья.
Шиноби переглянулись. Стоявшая ближе всех к двери Ино удивленно моргнула:
- Н-но… Саске-кун, я понимаю, ты хочешь дать Наруто шанс пожить обычной жизнью, но…
Саске просто снова перевел взгляд на нее. Девушка вздрогнула и непроизвольно сделала шаг назад.
Акамару негромко заворчал. Киба придвинулся к Ино, касаясь ее плечом, и яростно уставился на Саске.
Тот неожиданно поймал себя на желании усмехнуться. Совсем не потому, что ему было весело. Оттолкнулся от двери рукой и отошел в сторону, позволяя остальным пройти.
Мир постепенно переставал казаться таким особенно ярко-четким и резким, возвращался к своему обычному состоянию.
Киба пропустил Ино вперед, снова покосился на Саске и негромко проворчал, проходя мимо:
- Скорей бы уж Наруто действительно в себя пришел, а то Учиха стал какой-то совсем неадекватный…
Саске демонстративно сделал вид, будто этих слов не услышал.
Неджи, выходя за дверь, тоже не удержался от тихого комментария:
- Учиха… Тебя бросает из крайности в крайность. Уж определись, чего ты по-настоящему хочешь.
Какаши просто хлопнул его по плечу. Сакура бледно улыбнулась, но, пожалуй, Саске был благодарен и за такую улыбку.
Остальные смотрели либо прямо перед собой, либо куда-то в сторону.
Наконец в кабинете остались только Учиха и Хокаге. Тсунаде мрачно, с грохотом поставила опустевшую бутылку на стол и нахмурилась, мрачно бросив:
- Предложение убираться относилось и к тебе тоже.
Саске вместо того, чтобы подчиниться приказу, шагнул ближе, пряча руки в карманы. И отрывисто спросил:
- Почему память все никак не возвращается?
Пятая промолчала, изучая собственный ноготь.
Учиха дернул уголком губ и попытался снова:
- Это… глупо.
Нелепо. Бессмысленно. Как что-то подобное вообще могло произойти с ним?
Как его, Узумаки Наруто, проклятого будущего Хокаге и просто ненормального всеобщего спасителя, могло сразить что-то настолько… простое?!
- Даже какой-нибудь великий, легендарный герой, прошедший невредимым все Пять Стихий и спасший полмира, - неожиданно заговорила Тсунаде, задумчиво глядя на какой-то очередной документ, - выживший после десятка смертельных ран и страшных переломов может в самый обычный день свалиться с лестницы и свернуть себе шею.
…Нет, спасибо. Не надо. Такого – точно не надо.
- Так что глупо это все или нет – решать не нам, - она вздохнула, еще какое-то время пристально смотрела на Саске, потом все же ответила. – Похоже, что сознание Наруто пытается самозащититься, отбросив все лишнее. На него снаружи давит слишком много чересчур сильных эмоций и чувств. Они его… разрушают. И – они также постепенно ослабляют печать.
Слишком много?.. Печать?..
Саске так и знал, что эмоции никогда не доводят до добра. Никогда. Какими бы они ни были.
…печать?..
- То есть, - медленно проговорил он, - Вы хотите сказать, что виной тому, что память все не возвращается, может быть Девятихвостый?
Пятая хмыкнула и чуть приподняла одну бровь:
- А как ты думаешь?
Саске отвернулся.
- Я… я не знаю.
Он ненавидел признаваться в чем-либо подобном.
Он ненавидел быть не в силах что-либо исправить.
Поняв, что больше Хокаге ничего добавлять не собирается, Учиха отрывисто кивнул вместо прощания и наконец покинул кабинет.
Ветер и молчание.
Когда Саске вышел на улицу, с темного, серо-свинцового неба уже начали срываться первые тяжелые капли. Он зачем-то подставил ладонь, поймал две или три, бездумно глядя, как тонкие холодные струйки медленно ползут к запястью… потом встряхнулся и поспешил вперед по улице.
Для полного, совсем абсолютного счастья ему сейчас не хватало только вымокнуть насквозь под каким-то дурацким дождем.
* * *
Многие считают, что в обязанности капитана входит распределение заданий между остальными членами анбу и поддержание строгой дисциплины в их рядах. Также капитану приписывается обязанность возиться с документацией, отчетами, сметами расходов и наградами-наказаниями. И еще он, по слухам, должен разбираться со всеми возникающими внутренними конфликтами.
Но на самом деле почти всем этим занимаются его помощники, остальные офицеры.
У самого капитана только две обязанности. Первая – он вместе с Хокаге проводит отбор воинов, достойных состоять в анбу, и следит за их психологической совместимостью.
И вторая – в теории он должен следить, чтобы никто из его подчиненных не погиб. Уметь так распределять их на задания, чтобы воины поддерживали и охраняли друг друга и чтобы при этом не страдала их эффективность как исполнителей.
Теперешний капитан умудряется быть везде одновременно. И с тех пор, как он стал капитаном, на практике во время миссий не погиб ни один из его подчиненных. Ранения были, тяжелые в том числе, а смертей – не было.
Капитан анбу должен быть очень хорошим психологом.
Очень хорошим.
А еще он должен быть просто сумасшедшим – потому что никакой нормальный человек не выдержит такой нагрузки и ответственности.
…впрочем – не более сумасшедшим, чем Хокаге.
* * *
Когда Саске и Наруто наконец стали любовниками, никого из их друзей это не удивило. Вернее, они просто были уверены, что обоих «заклятых противников» именно такие отношения связывали чуть ли не с самого начала. Во всяком случае, одержимость Наруто и его навязчивую идею «я-верну-Саске» все называли не иначе, как «влюбленностью» - сначала в шутку… потом и на полном серьезе. Правда, говорили об этом только тогда, когда были уверены, что сам Наруто ничего не услышит. Когда Саске все-таки вернулся… особенно если учесть, при каких обстоятельствах он вернулся… то, что они с Наруто все-таки пара, уже не вызывало сомнений ни у кого из близко знавших их людей.
Хотя, должно быть, они все очень бы удивились, если б узнали, что инициатором более… близких отношений был именно Саске, ибо эту роль дружно приписывали Наруто, эмоциональному, открытому, упорному и искреннему.
Впрочем, достоинства Узумаки – как и его недостатки – можно было перечислять практически до бесконечности.
…Все началось очень просто и как-то по-дурацки, спустя два месяца после помолвки Сакуры и Ли, когда Саске и Наруто возвращались с совместной миссии ранга А, изрядно вымотавшей их обоих. Обошлось без ранений, но общее состояние было каким-то подавленным и одновременно почти эйфорическим: можно спокойно смотреть на закатное небо, долго, столько, сколько захочется, и никто не будет отвлекать. Можно вдохнуть полной грудью, медленно, глубоко, не спеша, а не отчаянно хватать ртом воздух в попытке надышаться в последний раз. Чувства мешались в дикий коктейль – досада оттого, что они так долго провозились с, казалось бы, незначительным заданием; раздражение на себя же и тех, кто поручил им такую дурацкую миссию; спокойствие и расслабленность, потому что им теперь предстояли целых четыре свободных дня; умиротворение… просто потому, что они до сих пор живы и возвращаются домой.
Говорить ничего не хотелось, Саске был даже благодарен Наруто, хотя ни за что не признал бы этого вслух, что тот не доставал его своей обычной болтовней. Небо было абсолютно чистым, без единого облака, и очень высоким; закат красил деревянные заборы в рыжий и желтый, а волосы Наруто превращал в красно-золотые. Оба шиноби, не сговариваясь, остановились на углу своей улицы, под старым дубом, и засмотрелись на небольшой пруд, где важно прохаживались красноголовые журавли – Учиха давно не видел этих птиц в Конохе.
Молчание вдвоем было редким, но оттого только более ценным удовольствием.
И Саске сам от себя не ожидал, что нарушит это молчание именно он. Тем более – так. Просто в какой-то момент он посмотрел на резко очерченный солнечным светом профиль Наруто, его непривычно задумчивое лицо и вдруг задал вопрос, который мучил его уже более года:
- Зачем ты так старательно, отчаянно меня спасал?
Узумаки вздрогнул от неожиданности, перевел на друга изумленный взгляд, но прежде, чем он успел хоть что-либо ответить, Саске вскинул одну бровь и задумчиво протянул:
- Ради себя, не так ли?
Наруто расширил глаза и, чуть заикаясь, выдавил:
- Ч-что?..
Учиха чуть поморщился:
- Только не надо делать вид, что ты меня не понял, - он перевел взгляд на взлетевших, сея тучи брызг, журавлей и продолжил. – Я слышал уже не раз, что ты якобы обещал Сакуре, что вернешь меня… Но на самом деле я ведь зачем-то был нужен именно тебе, не так ли? Именно ради себя ты так хотел меня вернуть, да? Показать всем остальным, как ты силен. Что всегда добиваешься того, чего хочешь… и даже не будешь при этом интересоваться желаниями других, - Саске едва заметно усмехнулся и снова посмотрел на напарника. - Или скажешь, что я неправ?
Они так старательно избегали данную тему все это время… По обоюдному согласию не теребили старые раны…
Но – слова были наконец произнесены.
Какое-то время Наруто стоял с открытым ртом и откровенно непонимающим, чтоб не сказать ошарашенным выражением лица. Потом сильно нахмурился, скрипнул зубами и отвернулся, тем не менее ответив совершенно спокойным и ровным голосом:
- Тэме. Все-таки как ты можешь быть таким ублюдком?.. Вот честное слово, если б я не устал так сильно, врезал бы тебе сейчас с превеликим удовольствием!
Усмешка Учихи стала только шире. Ха, вряд ли. Впрочем, Узумаки всегда свойственно было так или иначе переоценивать свои силы…
- Так, значит, я все-таки неправ? – откровенно скептическим тоном повторил Саске.
Наруто даже не удостоил его взглядом, нервно дернув плечом.
Мм? Разве он сказал что-то не то?..
Так они молчали еще примерно с минуту. Учиха снова посмотрел на пруд, вдруг осознав, что на сей раз это самое молчание ему почему-то совсем не нравится. Покосился на напарника и задал второй волновавший его вопрос, постаравшись, чтобы голос звучал как можно беспечней:
- Эй, усоратонкачи, я вот еще что давно спросить хотел… Ты что, все эти годы только носился за мной и даже не озаботился завести себе девушку… или парня?
Наруто вздрогнул всем телом и стремительно развернулся к нему, яростно сверкая глазами, но Саске снова не дал ему ничего ответить, усмехнувшись совсем широко и добавив:
- О, признаться, подобное постоянство мне льстит.
На самом деле он в тот момент не подразумевал ничего такого… хотя и слышал пару раз краем уха перешептывания остальных о неких «узах», якобы связывавших его и Узумаки.
Слухи всегда глупы и нелепы.
Впрочем…
Наруто сжал кулаки, покраснев от крайнего возмущения, и почти прошипел:
- Ты, ты, ты… да катись ты к… Орочимару и всем Акацки разом!!!
- Не выйдет, даже при всем желании. Если ты вдруг забыл – они уже все благополучно померли, - немного помолчав, Учиха не удержался и продолжил «допрос». – Но ты хотя бы с кем-нибудь целовался? Не считая того нашего первого поцелуя в Академии, разумеется.
Саске неожиданно поймал себя на мысли, что ему по-настоящему нравится дразнить Наруто.
Тот от возмущения не мог никак подобрать слов, продолжая бешено сверкать глазами, потом наконец прорычал:
- Урод! Представь себе, да! Проклятье, да ты сейчас ведешь себя точно так же, как Сай: этот бледный тоже вечно достает меня рассуждениями на тему размера моего… г-хм… да еще и в гей-бар недавно звал…
Саске нахмурился, поняв вдруг, что такое особое внимание Сая к Наруто ему почему-то совсем не нравится. Однако решил все же продолжить игру, невинно уточнив:
- Но ты ведь, разумеется, не согласился?
Наруто зарычал громче и вдруг бросился на него с кулаками, рявкнув:
- Кретин, в Конохе нет гей-баров!!!
Саске без труда увернулся, поймал напарника за руку и впечатал спиной в дерево. А после, улыбнувшись внезапной мысли, чуть наклонился и поцеловал Наруто в губы. Тот от неожиданности оцепенел, потом, протестующе замычав, попытался вырваться, отчего Саске только углубил поцелуй, крепко удерживая свою жертву за запястья… а потом Наруто вдруг начал отвечать – с яростью, почти агрессией, пытаясь перехватить инициативу. Разумеется, Саске этого ему не позволил.
Шум ветра в голове и почему-то – привкус кисло-сладких осенних яблок на кончике языка. И слепящее даже сквозь закрытые веки солнце.
Ни тот, ни другой не заметили, когда они успели сползти вниз по стволу дерева. Наконец прервавшись, какое-то время просто сидели друг напротив друга, соприкасаясь лбами, и тяжело дышали с таким усердием, словно это было какой-то крайне важной миссией. Потом Саске медленно поднялся на ноги – запястья напарника он уже давно выпустил – привычно спрятал руки в карманы и снова усмехнулся, на сей раз едва заметно.
Что ж, Наруто не обманул: целоваться он правда умел. Интересно, кто?.. Неужели кто-то из девушек?.. Впрочем, практика ему явно не помешала бы.
- Извращенец, - пробурчал Наруто, но голос его звучал как-то неуверенно.
Саске не счел нужным отвечать и просто протянул напарнику руку, помогая подняться.
В ту ночь они впервые переспали. И все вдруг встало на свои места. Хотя Наруто с утра и ворчал, что у него дико болит задница, но Саске с ухмылкой ответил ему, что это только с непривычки.
С того дня Учиха стал пристально следить, чтобы никто не подходил к Наруто слишком близко. В особенности – девушки, Сай и Неджи. Шикамару, с которым Наруто неожиданно особенно сдружился, Саске еще кое-как терпел: во-первых, это был Шикамару, а во-вторых – у него была жена. Причем такая, от которой бегать на сторону, даже при всем желании, было бы слишком… проблематично.
Учиха Саске был диким собственником, ревнивым и властным. В основном потому, что слишком мало любви ему доставалось в жизни.
Учиха Саске был диким собственником – и ему нравилось им быть.
* * *
Ветер рвал тучи в клочья. Бесформенные, мутные клочья, сырые ошметки грязно-серого цвета. Они медленно, с угрозой ползли по небу, время от времени проливаясь на землю холодным дождем.
Впрочем, никакого принципиального значения погода не имела. Просто портила настроение.
Но пока она не портит их планов – вполне можно стерпеть и дождь, и снег, и треклятый ветер.
Такеши повыше поднял воротник, ежась от холода. Ветер он никогда не любил. И не только потому, что тот постоянно сдувал челку с лица, обнажая изуродованную щеку.
Просто у ветра была свобода, которой всегда не хватало самому Хидеаки.
Хм-м, похоже, дождь настраивает его на философский лад. Забавно. Шиноби едва заметно усмехнулся и ускорил шаг. Лучше бы все-таки успеть все закончить до того, как начнется настоящий ливень.
Небольшой одноэтажный дом на углу улицы, с рыже-красной черепичной крышей и зелеными ставнями на окнах, совершенно не казался необычным… если не знаешь, кто в нем живет.
Бешеных зверей надо держать в клетках – кажется, так всегда говорил сенсей? Видимо, Хокаге-сама этого мнения все же не разделяет… Жаль.
Такеши улыбнулся и решительно нажал на дверной звонок. Пронзительную, совсем не мелодичную трель почти не было слышно за шумом ветра. Раздавшиеся сразу же торопливые шаги тоже едва можно было различить, но Хидеаки все же успел благоразумно отступить назад, прежде чем дверь резко распахнулась.
- Саске, ну наконец-то ты вернулся, а я уже начал волно… ой… - Узумаки осекся, удивленно глядя на гостя, потом как-то неуверенно добавил. – Здравствуйте…
Светлые волосы, яркие даже в пасмурном полусвете дождливых сумерек, огромные глаза, еще по-мальчишески чуть округлое лицо…
Что ж, похоже, слухи не врали. Узумаки действительно изменился. Сильно. Конечно, Такеши раньше не был с ним близко знаком, но… слышал он об этом мальчишке много самого разного. И далеко не всегда лестного. Неуверенное смущенное существо на пороге под эти описания явно не подходило.
Впрочем, Хидеаки не стал бы особенно доверять этим переменам. Кто знает, чего можно ожидать от Девятихвостого?
Все-таки сенсей по-настоящему мудр и предусмотрителен.
Такеши улыбнулся шире, взъерошив волосы на затылке, отцепляя от шеи неприятно липкие от воды длинные пряди:
- Здравствуй, я…
«Сказать, что мы были друзьями?.. Нет, слишком категорично и рискованно».
- …друг Ируки-сенсея. Он просил кое-что тебе передать.
Узумаки мгновенно просиял счастливой улыбкой и чуть посторонился:
- Ано-нэ, проходите, я вам чаю сделаю…
- Нет-нет, спасибо, не стоит утруждаться! – Такеши поспешно вскинул руки ладонями вверх. – Боюсь, у меня нет времени… Я действительно зашел только для того, чтобы отдать тебе одну вещь. Вот, держи! – он достал из-за пояса и протянул мальчишке небольшой свиток.
Свиток, полностью посвященный истории двадцатилетней давности. Чрезвычайно важной истории. Так уж получилось, что Такеши пару дней назад действительно вместе с Ирукой отбирал различные научные свитки и книги в библиотеке Академии, предназначенные для Узумаки. И просто не смог удержаться от небольшого эксперимента.
Мальчишка взял свиток, повертел в руках одновременно с недоумением и любопытством.
Хидеаки улыбнулся шире, поправил челку, и, коротко попрощавшись, двинулся прочь, не оборачиваясь.
Он совсем не был уверен, что Узумаки сейчас помнит о Девятихвостом. Да знает ли он вообще о существовании Зверей?
Что ж… значит, узнает. Такеши сильно сомневался, что друзья Узумаки решили рассказать ему правду о демоне. Остается только жалеть, что сам Хидеаки не увидит лица этого мальчишки, когда тот прочтет свиток. Как он отреагирует? Что подумает? Что почувствует?.. Догадается ли, что младенец, о котором идет речь, - это он сам? Или поставит в тупик неожиданным вопросом своих друзей?
Такеши всегда любил экспериментировать. По сути, это вообще была чуть ли ни единственная вещь, которую он любил. Которая вызывала у него положительные эмоции.
Хотя на самом деле свиток сам по себе не имел никакого значения и был только поводом, чтобы… «зайти в гости». И теперь Такеши узнал то, что ему было нужно.
Он никому не доверял и хотел убедиться сам. В том, что Узумаки действительно потерял память… а значит, стал практически не опасен.
Краем глаза Такеши заметил движение на крыше. Фигура в маске. Он хмыкнул и притворился, что ничего не видит.
Что ж, можно готовить следующий шаг. Их план близок к завершению.
* * *
В коридорах было нестерпимо душно. Так, что приходилось отчаянно хватать воздух ртом, часто-часто, буквально проглатывать эти жалкие крохи кислорода… и все равно задыхаться на каждом шаге.
Душно – и парадоксально холодно. Настолько, что он уже почти совсем не чувствовал ступней и кончиков пальцев. Ледяной пол, жалящий, скользкий. Ледяные стены, сырые, тяжело давящие сверху своей каменной громадой.
И темнота. Темнота, в которой теряются очертания проклятых коридоров. Разгоняемая только мертвенно-бледным светом подозрительных поганок, кое-где проросших сквозь камень, питающихся постоянной сыростью.
Темнота, холод и отсутствие ветра.
Три вещи, которых он всегда боялся больше всего.
Бабочка. Красивая-красивая бабочка. Тонкие, ажурные крылышки в серебристой пыльце, ясно-голубые, яркие, такие, что практически теряются на фоне неба. Бабочка – свободная, красивая, чистая. Наверное, счастливая.
Так хотелось поймать эту бабочку, хотелось нестерпимо! Нет-нет, не для того, чтобы лишить ее свободы, ни в коем случае!.. Просто… просто хотелось рассмотреть ее получше. Полюбоваться. Изучить тонкий темно-синий узор на полупрозрачных крылышках. Так хотелось, чтобы она хотя бы ненадолго села к нему на пальцы, хотя бы на пару мгновений, хотя бы на долю мгновения…
Бабочка-мечта.
Он отчаянно тянул к ней руки, но неуклюжие замерзшие пальцы не желали слушаться. А бабочка легким, танцующим движением ускользала, летела вперед, вела за собой…
…а потом вдруг села на плечо другого мальчика.
Темные волосы, темные глаза, кожа бледная, как снег на цветочных лепестках. И яркая бабочка-мечта на темной ткани одежды.
Он остановился в нерешительности, потом робко сделал шаг вперед. Улыбнулся, тоже пока еще нерешительно… протянул руку…
«Поиграй со мной?.. Пожалуйста… поиграй… со… мной…»
Какое-то время темноволосый мальчик пристально смотрел на него…
…словно ждал…
А потом, когда он уже решился сделать следующий шаг – вдруг развернулся и спокойно двинулся прочь.
Медленно – но так, что невозможно было догнать.
Ушел. Прочь. Оставил. Бросил.
Унес.
Унес бабочку-мечту.
Бесплотные голоса вдруг без предупреждения стали громче, слились в сумасшедшую какофонию, ввинчиваясь в уши, до боли, до гула в голове. Он споткнулся, чуть не рухнул на ледяной пол – еле успел удержаться рукой за шершавую стену, рассек до крови пальцы.
Холодно. И посреди этого холода – почему-то что-то странное, теплое на лице.
Вперед. Все равно вперед. Всегда – только вперед.
…ушел…
продолжение в комментариях
@темы: команда №7, angst, drama, гет, слеш, medb., romance, лист, авторский
-
-
31.12.2008 в 22:14Если б его вдруг спросили – Саске не смог бы толком сказать, где провел целый день. Что делал. С кем разговаривал. Все события, вся каждодневная рутина слилась в одну сплошную, мутную серую полосу.
От усталости вообще все вокруг казалось серым.
Беспросветным?..
Да, пожалуй. Как затянутое проклятыми тучами небо.
Дождь на улице – пока несильный, отдельными холодными каплями, четко отпечатывавшимися в пыли дороги. Дождь в мыслях – тоже холодный, но не отрезвляющий, а, напротив, запутывающий только больше.
Голова гудела, неотступная, въедливая боль концентрировалась где-то в районе затылка.
Тучи даже ночь умудрились превратить в какие-то мутно-серые сумерки. Интересно, уже есть полночь?.. Или пока еще совсем не так поздно, как ему кажется?
Саске осторожно прикрыл за собой входную дверь, запер и прислонился к ней спиной, не став включать свет. Ждал, пока глаза привыкнут к темноте. И думал. Думал, думал, думал – все о том же, все над тем же. Заново, раз за разом, прокручивал в памяти утренний разговор в кабинете Хокаге. Искал варианты решения свалившейся на них проблемы.
Дождь и ветер…
Сама по себе казнь по-настоящему серьезной угрозой не была. Смерти Наруто, тем более такой, никто из них не допустит. В крайнем случае, они всегда могут превратить казнь в фарс, в имитацию, а сами сбежать и поселиться где-нибудь в другом месте.
Вот только… Конечно, справедливость – это всего лишь эфемерный элемент сказок и легенд. Да и то не всех. В реальности ее не существует… либо тех жалких крох, которые почему-то остались, на всех попросту не хватает.
Однако дело не в несправедливости. И даже не в неблагодарности и прочей чепухе.
Дело в том, что Наруто сам просто не сможет жить без родной деревни, которой отдал самого себя. Практически без остатка.
…проклятье…
Саске с трудом удержался, чтобы не выругаться вслух, резко оттолкнулся рукой от двери и прошел в глубь комнаты, туда, где стояли кровати, на ходу стягивая куртку и жилетку и бросая их прямо на пол, что было для него, всегда аккуратно раскладывавшего все вещи по местам, совершенно нехарактерно.
В квартире царили те же самые темно-серые сумерки, и при желании можно было в подробностях различить очертания всех предметов. Тоже серых, бесцветных и безликих. Да что там, его собственная кожа казалась бледно-серой, словно пергаментная бумага.
Такими темпами он серый цвет просто возненавидит. Причем очень скоро.
Серое царство теней. И как он может быть уверен, что именно здесь является реальностью? И является ли хоть что-нибудь?..
Наруто спал так, как иногда спят кошки: свернувшись клубком, но при этом вытянув одну лапку. Его правая рука безвольно свисала с кровати. Запекшаяся кровь на кончиках пальцев в этом сером свете казалась почти черной. Интересно, где он умудрился пораниться?.. Левой рукой Наруто что-то держал, крепко сжав пальцы, прижимал к груди. Рядом с подушкой лежал какой-то очередной свиток с меткой Академии. Саске медленно опустился на стоявший у кровати стул, оседлав его верхом, и, не отдавая себе отчета в том, что делает, потянулся рукой к чужому запястью – почему-то вдруг захотелось проверить пульс. Но вовремя одернул себя и сложил руки на спинке стула, опустив на них подбородок. И просто смотрел.
Разметавшиеся по подушке светлые волосы, тревожная складка между бровей. Распахнутый воротник ночной рубашки. Холодный блеск амулета на ключицах. Сбившееся одеяло.
Даже Наруто казался серым и… да, безжизненным.
И Саске неожиданно поймал себя на мысли, что совершенно не хочет, чтобы Узумаки проснулся. Чтобы он проснулся когда-либо. Напротив, ему до судорог в пальцах, до боли в передавленном горле хочется, чтобы это существо на кровати вообще никогда не просыпалось.
Потому что…
Это не Наруто. Наруто никогда не бывает таким тихим и спокойным – даже во сне. Наруто всегда орет и возмущается по любому, даже самому незначительному поводу. Наруто всегда задает сотни ненужных вопросов. Наруто всегда совершает разные невероятные глупости. Наруто всегда ведет себя раздражающе. Наруто всегда говорит вместо того, чтобы думать, и совершенно не умеет притворяться. У Наруто слишком много резких порывистых движений, совершенно бессмысленных, из-за которых он только бесполезно тратит кучу энергии.
Наруто всегда говорит правду. Наруто всегда широко улыбается, даже если ему больно… особенно если ему больно. Наруто никогда не может спокойно пройти мимо. Наруто всегда навязывается со своей ненужной помощью. Наруто всегда помогает. Наруто всегда видит в окружающих людях что-то хорошее. Наруто всегда громко кричит всем подряд, что станет Хокаге – но на самом деле никогда не думает о себе.
Это. Не. Наруто. Это не их Наруто.
А самое… самое безнадежное, самое страшное – то, что Саске не к кому пойти, чтобы потребовать Наруто обратно. Некого уничтожить, разорвать голыми руками, не на кого выплеснуть всю накопившуюся глухую ярость, все отчаяние и отвращение от собственной беспомощности. Если б Наруто просто похитили, посмели забрать, как Акацки три года назад – Саске разнес бы их в кровавую пыль, вырвал бы живьем глаза и кишки… как он практически и сделал три года назад.
А сейчас – нет врага. Нет. Есть только тихий улыбчивый парень со светло-синими глазами, есть только не-Наруто, есть только этот проклятый незнакомец, посмевший занять место их Наруто. Тот, кого нельзя трогать, в чьи плечи нельзя вцепиться бешеной хваткой и кого нельзя затрясти изо всех сил, требуя немедленно вернуть Наруто – потому что так можно повредить тело, которое принадлежит Наруто. Тело, которое Саске давно выучил наизусть, до самого последнего шрама.
Что будет с деревней, если Наруто так ничего и не вспомнит?.. А впрочем – к демонам деревню! Что будет с ним, с Саске?!
Серый, серый, серый…
…Вроде бы – рядом. Всего лишь только протянуть руку, всего лишь дотронуться…
А на самом деле – нету. Вообще нету. Ни рядом, ни где-либо еще.
И тоскливое, изматывающее, постоянное, неотступное – не-хва-та-ет…
Не хватает его глупых вопросов, его дурацких выходок, его идиотского смеха, его неуемного энтузиазма…
…его настоящих улыбок, его… света?..
Просто – не хватает. Его. Его всего.
Не хватает настолько, что чувствуешь себя не целым, сломанным, перекореженным, ненастоящим... не собой.
Не хватает настолько, что никаких сил нет довольствоваться его оставшимся светом и оставшимися улыбками, потому что – мало, ничтожно мало, нестерпимо мало. Не хватает настолько, что совершенно не замечаешь, просто не хочешь замечать, что что-то все-таки осталось прежним… что изменения не настолько абсолютны и необратимы… Потому что нужно – целиком, настоящего, рядом, сейчас же, всегда, чтобы не смел никуда уходить, чтобы даже не думал исчезнуть опять!..
Только для себя. Чтобы снова почувствовать себя – собой.
…а не странным существом, у которого отобрали что-то очень важное, какую-то жизненно необходимую часть тела – а существо это даже не может сообразить, какую именно…
Учиха скорчился на стуле, с силой сдавив виски ладонями. Голова пульсировала, грозя взорваться от боли. Проклятье, проклятье, проклятье, он только запутал сам себя!
Проклятье…
Саске даже не сразу сообразил, что его трясет от с трудом сдерживаемых рыданий. Он что, умудрился довести самого себя до нервного срыва?..
Ха. Ха-ха. Недаром Тсунаде говорила ему отдохнуть…
Саске зажмурился изо всех сил, впился зубами в деревянную спинку стула, сдавленно всхлипывая.
Проклятье-е-е…
Может быть, он просто сходит с ума?..
Он ненавидел быть слабым. Он и так был слабым слишком долго.
Почему?! Почему все – так?!!
Почему?!!!!
- Саске?..
Он резко вскинул голову, дернулся, чуть не опрокинув стул, когда почувствовал на своем плече легкое, робкое касание. Почти призрачное.
Тихий, испуганный шепот. Огромные блестящие глаза. Искренние тревога и беспокойство во взгляде.
Ты… ты… да как ты смеешь?!!!
Саске оскалился и стремительно, без предупреждения, одним прыжком оказался на кровати, с силой толкнул Наруто, опрокидывая на спину, грубо прижал к кровати. Черные и красные пятна перед глазами. Голова кружится, и весь воздух словно бы вдруг куда-то исчез…
Ты, тварь!!! Жалкое ничтожество!! Как ты смеешь вести себя так, словно не имеешь к происходящему никакого отношения?!
Ярость застилала глаза, путала мысли, отчаянно искала, требовала выхода. Тревога, раздражение, напряжение, безумие, ожидание – все, все разом норовило выплеснуться, вырваться, выйти на свободу… или же он сам просто разорвется на куски…
Не думая, не соображая, что делает, Саске так рванул чужую рубашку, что пуговицы градом разлетелись в стороны, глухо стуча о стены и пол, отчего казалось, будто этих пуговиц было гораздо больше, чем на самом деле. Бледное, по-настоящему испуганное лицо напротив, расширенные в непонимании и страхе глаза…
Да, так. Бойся, бойся, тварь!!! Не смей думать, что останешься безнаказанным!.. Не смей больше притворяться… не смей, слышишь, не смей, даже не думай больше играть со мной!!!
Нестерпимо сильно хотелось ударить, причинить боль, отплатить, отплатить за все эти проклятые дни, в течение которых Саске тихо сходил с ума. Отплатить. Показать силу.
Никто не имеет права с ним так играть! Никто!!!
Страх, густой запах страха в воздухе, и продолжающие лихорадочно плясать перед глазами черные и красные пятна. Да, так лучше, лучше пусть черный и красный, чем ненавистный, безликий серый…
Саске резко, грубо сорвал с неуклюже пытавшегося сопротивляться тела порванную рубашку, схватил за волосы, резко дернул голову назад и впился укусом в шею.
Да, да, да, да, да, так, именно так, только так!..
Черное, красное, серое, испуганные, отчаянные хрипы…
-
-
31.12.2008 в 22:15Удар – по лицу. Не в полную силу, нет, пока нет. Только по касательной. В ответ – очередной хрип… но не крик. Что ж… ничего, крики тоже будут. Потом.
Будут крики – потому что в нем, в нем самом изнутри все кричит, отчаянно кричит, болит, рвется, ломается… болит так, что невозможно вдохнуть…
Как ты только посмел забыть меня?!!!
Черно-красные капли крови на разбитых губах. Наклониться – и пить, пить чужое дыхание и чужую кровь. Прижаться к этим губам, к желанным губам – и теперь плакать хочется от облегчения и восторга. Да, да, да… наконец-то… столько дней, столько серых, безумных, пустых дней…
Сладко-соленый от крови поцелуй… как кисло-сладкие осенние яблоки.
Только почему-то – чувство неправильности всего происходящего на самой грани осознания... плевать.
…На улице – мерный, тяжелый, неотступный гул. Похоже, наконец-то начался полноценный, настоящий дождь.
Наруто дернулся, застонал, начал вырываться более отчаянно… Саске криво усмехнулся, ударил снова – опять несильно, на сей раз в живот. Усмехнулся шире. Глухая ярость клокотала где-то в горле.
Как ты смеешь… Как ты смел – вмешаться в мою жизнь, прийти, стать особенным, стать единственным!..
И какое ты теперь имеешь право от меня уходить?!
Не пущу!!! Не позволю!..
Пальцы – в волосы, не позволяя отвернуться, уйти от требовательного, жестокого поцелуя-укуса. Серый, красный и черный.
Дикая, свинцовая боль в голове. Горло почему-то перехвачено, словно стальными тисками. А по лицу течет, щекочет, достигает губ что-то странно теплое, соленое, солонее и горче, чем кровь…
Серый… серый… серый… всхлип…
Чей?..
…ты что, не видишь, не понимаешь - мне плохо, мне больно!.. А все из-за тебя, все потому что ты есть и одновременно – тебя нет! Все ты виноват, ты, только ты! Да как ты можешь, как ты смеешь?! Не замечать меня, уходить от меня, быть не рядом со мной?! Не должен, не имеешь права!! Ни за что!!! Смеешь притворяться, смеешь играть, смеешь не быть собой... Смеешь вести себя так, будто меня нет, будто меня нет для тебя, будто я для тебя совсем не важен... Да какое ты вообще имеешь право?!! Игнорировать, забыть, не быть - забыть все, что мы друг для друга делали, все, что мы друг для друга значили?! Ты, ты, ты!.. Кругом, повсюду вокруг, везде – только ты, ты! Как ты можешь этого не видеть, как ты можешь этого не замечать?.. Как ты можешь не понимать, что делаешь со мной – одним своим существованием?! Не видишь, не понимаешь, тебе все равно – а мне плохо, мне так больно, что я уже почти не я... Мне что-то с силой давит на грудь, мешает вдохнуть, а единственный желанный глоток воздуха – это ты, ты, ты!..
…легкий звон чего-то металлического, упавшего на пол.
Легкий звон, который вдруг резко рассеял, разорвал густые черно-красные тучи, наглухо затянувшие сознание. Отрезавшие реальность, как что-то ненужное и опасное.
Такой знакомый звон…
Слишком знакомый. Слишком тревожный.
Саске замер и медленно, медленно-медленно повернул голову вбок. Наруто тоже застыл, перестав вырываться, быстро, испуганно дыша.
…деревянный пол. Простой деревянный пол.
А на этом полу, совсем рядом с кроватью – повязка-протектор. Повязка-протектор, которую Наруто все это время сжимал в левой руке… а теперь вдруг выпустил, предприняв очередную безуспешную попытку вырваться.
…длинная горизонтальная полоса царапины, перечеркнувшая символ Листа…
И сразу – отрезвляющий холод по всему телу. Ледяная волна. Как водопад. Как ливень. Ливень, который уносит прочь все красное и все черное.
…Он что, все прошедшие годы хранил это?!
Где?!!
Зачем?..
Саске содрогнулся всем телом, перевел дикий взгляд на испуганно замершего Наруто. Исцарапанные торс и плечи – когда он успел?.. – яркое пятно укуса на шее, разбитые в кровь губы… тонкие темно-серые, почти черные струйки, стекающие по подбородку…
…нет…
…нет…
…НЕТ!!!…
Саске за долю мгновения, одним рывком, одним прыжком сорвался с кровати, покачнулся, сделал неуверенный шаг назад, не в силах отвести взгляд от все еще непонимающе-испуганных глаз… а потом резко развернулся и с размаху налетел на входную дверь, больно ударившись грудью, рванул, почти сорвав замок, наконец отпер его – и вылетел, кубарем выкатился на улицу, под сумасшедшие, дикие, бешеные струи дождя.
Дождь, дождь, дождь… все – размыто, все – серое и мутное…
Бежать – не глядя. Ноги сами несут какой-то из давно знакомых дорог. Неважно, куда. Неважно, зачем. Бежать, бежать, бежать. Задыхаясь, хватая ртом воду, теряя восприятие действительности, понимание, где во всем этом безумии небо, а где земля. Дождь, дождь, кругом только один ненавистный дождь, густой, тяжелый, холодный, цепкий, похожий на паутину. Не вырваться, не вдохнуть. Не открыть глаз, их заливает проклятая вода.
Бежать.
Холодно.
Дождь.
Пустота.
Кувырок.
Саске не сразу понял, что лежит на спине, в груде грязной, мокрой опавшей листвы. А вверху – темное черно-серое небо, как на негативе, и тяжелые, жалящие лицо капли. Он что, умудрился обо что-то споткнуться? Так глупо и неуклюже упасть?..
Ха… ха-ха… первоклассный шиноби, единственный наследник прославленного клана…
Холодно, холодно. Дождь шумит в ветвях деревьев, лес плачет от ветра. Сердце все еще продолжает куда-то бежать, суматошно, отчаянно, зачем-то гонит кровь по венам – но от этого не теплее, ничуть, ни капли. Глаза полны холодной воды, болят, болят так, что едва можно терпеть – но нет сил их закрыть, нет сил отвернуть голову в сторону. Остается только неподвижно лежать на спине, раскинув руки в стороны, и смотреть, смотреть, смотреть в темное пустое небо. Такое пустое, что вместо него совсем не хочешь – но все равно видишь чужие лица. Лицо.
Бежать, бежать, бежать – от себя, от него. Но нет сил, нет возможности, по-настоящему – нет даже желания. И – некуда бежать. Равно как и некуда возвращаться.
Одна простая, банальнейшая истина: дом – это не коробка из бетона, стекла, дерева и цветных занавесок. Это люди. Для него – один человек.
И где, где теперь его дом?..
Дождь.
Дождь.
Дождь…
-
-
31.12.2008 в 22:16Дверей не попадалось уже очень давно. Только голые липкие стены, покрытые какой-то мерзкой холодной слизью. Впрочем, пол был не лучше.
Он замерз. Замерз так, что уже на полном серьезе не чувствовал собственных ног, приходилось каждый шаг делать очень медленно и очень осторожно. Хотя… торопиться ему все равно было некуда.
Некуда.
Мысли постепенно начала сковывать какая-то вязкая апатия. Голоса затихли, никаких внезапных – кратких и сумбурных – воспоминаний тоже больше не мелькало. Вокруг были только темнота и холод. Он еще пытался бороться с самим собой, но на самом деле… на самом деле понимал, что ему уже почти все равно. Почти все равно, что будет дальше (и будет ли вообще), почти все равно, что есть сейчас…
Впрочем, этого «почти» как раз хватало на то, чтобы заставлять себя делать следующий шаг. Снова и снова.
Ведь времени у него более чем достаточно.
Он и так уже опоздал… наверное.
…Коридоры совсем не походили на пещеры…
Глухой каменный свод пещеры, и чья-то смутная тень в дальнем углу.
- Такой, как ты, никогда и никого не сможет спасти!
Два острых, холодных куная, откуда-то из темноты метко пущенных прямо в горло… он еле успел увернуться, но бритвенные лезвия все же задели шею сбоку, оставили за собой вспышку тупой боли и теплые кровавые струйки.
И внезапное четкое понимание, что его заманили в ловушку.
Испуганные, огромные глаза девочки, которую он все-таки успел перехватить у противника.
Остается только ободряюще улыбнуться ей.
И бежать к выходу – из последних сил. В почти тщетной надежде успеть.
…Коридоры совсем не походили на пещеры – но напоминали о них. И этого тоже было более чем достаточно.
Он стиснул зубы и сделал новый шаг.
…какое-то время назад он зачем-то начал их считать… хотя постоянно сбивался и перескакивал через целые десятки, если не сотни…
Новый шаг – сто сорок две тысячи восемьсот пятьдесят седьмой.
Саске слишком плохо знал своих собственных родственников, свой собственный клан. Даже родители были ему дороги, необходимы почти до отчаяния – но не близки.
А еще… Еще Саске всегда был нелюбимым ребенком. Об этом никогда не говорилось в открытую, да что там, родители не позволяли себе даже намеком выказать, что считают своего старшего сына более достойным, умным и способным. Но Саске все равно это чувствовал. И всегда стремился что-то доказать, как-то привлечь к себе внимание, сравняться со старшим братом, быть таким же достойным, умным, способным – чтобы отец больше не смотрел на него с тщательно скрытым пренебрежением, а мама хотя бы раз улыбнулась именно ему, а не смутному отражению старшего сына.
Саске очень любил своих родителей. Ему ведь, по сути, и некого больше было любить.
А еще он очень любил старшего брата. Хотя, наверное, гораздо естественней было бы, если б у него возникло чувство соперничества, зависть, ревность, неприязнь…
Но – просто Итачи был совершенным. Совершенным шиноби, совершенным сыном. Совершенным старшим братом.
И… он был единственным человеком, который ценил Саске именно как Саске, а не как еще одного отпрыска великого клана Учиха. Который был внимателен к нему. Который интересовался им.
Итачи был совершенным старшим братом… до той ночи.
А потом его просто не стало. Не стало, как брата. Не стало, как потомка клана Учиха. Не стало, как талантливого шиноби Конохи.
Того человека, который вдруг в одночасье заменил любимого старшего брата, Саске не знал совершенно. И знать не хотел.
Зато хотел убить.
Чтобы отомстить – за себя, за своих родителей, за свой клан… и за своего брата.
Потому что… хоть Саске и сам далеко не сразу это понял… Учиха Итачи для него умер в ту же ночь, когда погиб весь клан. Саске оплакал старшего брата вместе со всей остальной семьей. И решил, что непременно должен уничтожить то бешеное чудовище, которое смеет прикрываться именем Итачи.
Да, это он понял далеко не сразу… но уже тогда заподозрил, что сходит с ума. И если не добьется своей цели – сойдет с ума окончательно.
А потом были годы, годы, годы… годы полусуществования. Потому что жил Саске только тогда, когда вдруг по каким-либо причинам ненадолго забывал о своей цели. И чаще всего это происходило, пока он был с командой номер семь.
Пока он был рядом с Наруто.
Но все это тоже относилось к тем вещам, которые стали понятны ему очень нескоро, какими бы очевидными они ни казались со стороны.
…Саске никогда не думал, что будет после того, как он все-таки отомстит. Скорее всего, он просто всегда на подсознательном уровне предполагал, что, даже если сможет убить Итачи, то все равно наверняка погибнет сам – от полученных ран… или просто оттого, что в его жизни не будет больше никакой цели.
Недаром как-то раз, пока он еще жил у Орочимару, после очередной изматывающей, иссушающей тело и душу тренировки Кабуто задумчиво проговорил, предусмотрительно отойдя подальше:
- Интересно, если забрать у тебя эту месть… то что от тебя останется?
Саске тогда сделал вид, что не расслышал.
Но на самом деле эти слова запомнились. Въелись под кожу. Затаились – до поры до времени.
А в итоге…
Он так и не смог отомстить. Не смог убить Итачи. Не смог убить своего брата, который уже давным-давно должен был быть мертв.
Его Цель осталась… невыполненной. Незавершенной.
Недостижимой.
И что теперь?..
- Пошли домой, Саске!
Широченная искренняя улыбка и солнечные блики в светлых волосах.
Раздражающий фактор. Раздражающий фактор, который бесцеремонно врывается в слаженную, годами выверяемую систему и с невероятной легкостью перекраивает ее всю по своему усмотрению. Одним своим присутствием. Одним своим существованием.
Одной своей улыбкой.
…и начинает казаться, что все то, что не было понято раньше, все то, что так и осталось непонятным сейчас – совершенно не имеет значения.
-
-
31.12.2008 в 22:17Ночной ливень закончился, но небо все еще продолжало плакать мелкими холодными каплями. Эти капли ползли по лицу, срывались за шиворот и только еще больше усугубляли его и без того не самое прекрасное состояние.
Мягко говоря, не самое прекрасное.
Саске не помнил, где и как провел остаток ночи. Из его памяти словно бы попросту стерли изрядный отрезок времени. Без остатка.
Впрочем – не то чтобы это его хоть сколько-то волновало. Пожалуй, он даже был почти благодарен.
Дождь, превративший день в сумерки, серая мутная линия горизонта, унылые промокшие листья на почти голых ветвях, неуместно радостные красные конохские крыши… Все это сейчас не вызывало ровным счетом никаких эмоций.
Мыслей тоже не было. Связных. В основном потому, что он просто не хотел думать.
Боялся думать.
Ха, кто бы мог предположить, что он, великий и единственный наследник клана Учиха, когда-нибудь будет бояться своих собственных мыслей!
…Холодно. Наверное, все-таки имеет смысл пойти куда-нибудь согреться. И переодеться тоже не помешает, пожалуй: мокрая грязная рубашка противно липла к телу.
Интересно, когда он ел в последний раз? Вчера, кажется, просто забыл… значит, позавчера?..
Проклятый дождь.
Саске оттолкнулся ногой, качнулся пару раз и снова замер.
Забавно, он почему-то снова пришел к этим качелям. Причем заметил, осознал это только тогда, когда просидел на них уже, наверное, где-то с час.
Внутри – до странного пусто. И мерзко. Саске чувствовал себя выпотрошенным. Выжатым, как старая рваная тряпка.
Опустошенность и оцепенение.
Во рту – горечь и сухость. Хочется пить, до одури, до темных кругов перед глазами… но дождевые капли почти не падают на губы. А вставать и идти сейчас куда-либо… когда ему кажется, что он не может даже пошевелиться…
Дождь. Дождь – это просто вода.
Точно так же как свет – это всего лишь электромагнитные волны очень высокой частоты.
…Шаги Саске услышал почти сразу, но не подал вида. Какое-то время безразлично изучал чужие ноги, остановившиеся в паре метров от качелей, потом медленно поднял голову.
Неджи.
Как всегда, тошнотворно аккуратный и неестественно спокойный.
Как всегда, слишком внимательный и дотошный. Вряд ли стоит ожидать, что он сейчас просто посмотрит и молча уйдет своей дорогой.
Проклятье.
Хьюга чуть склонил голову набок, удивленно уточнил:
- Учиха?.. – медленно обошел качели кругом, потом снова встал прямо перед ним, упер кулак в бедро и задумчиво хмыкнул. – Надо же, это и правда ты… Отвратительно выглядишь.
Саске дернул уголком губ:
- Ха, спасибо, - и снова перевел взгляд на мокрый песок.
День был таким серым и мутным, что даже почти невозможно было различить тени.
Неджи чуть покачал головой:
- Ты похож на призрака самого себя. Что натворил на сей раз?
Саске большого труда стоило не вздрогнуть. Он нахмурился и, по-прежнему не глядя на собеседника, ровным голосом спросил:
- О чем ты?
Хьюга в ответ мог бы фыркнуть. Презрительно. Как часто делал. Но вместо этого он просто пожал плечами:
- Ну, я все-таки немного тебя знаю.
Учиха нахмурился еще сильнее, открыл было рот… потом наклонил голову еще ниже и через пару мгновений отрывисто бросил:
- Не твое дело.
Х-ха…
У него самого-то хоть есть ответ? Что он сделал этой ночью? И, главное, зачем он, будь оно все проклято, это сделал?!
…почему – уже совсем другой вопрос…
Неджи еще какое-то время пристально смотрел на него, потом вдруг с неожиданной почти злостью рявкнул:
- Идиот! Ты должен сейчас поддерживать его, а не замыкаться в собственных надуманных страданиях.
Надуманных страданиях?.. Надуманных?..
Да что этот бледноглазый урод вообще понимает?!
Какое он имеет право вмешиваться, какое он имеет право смотреть на него так странно, с… жалостью?..
Саске скрипнул зубами и фактически прорычал, сам удивившись своей вспышке:
- Отвали, мне некогда выслушивать твои душеспасительные монологи…
Однако Хьюга просто не дал ему договорить:
- Ну уж нет, Учиха, на сей раз ты все-таки меня выслушаешь, как бы все это тебя ни бесило. Потому что я уже давно хочу кое-что тебе сказать, - он резко шагнул вперед, так, что чуть не столкнулся с так же резко поднявшимся на ноги Саске. Какое-то время пристально смотрел ему в глаза, словно что-то обдумывая, потом продолжил. - Похоже, это видно всем, кроме тебя… Да, Наруто действительно изменился – но, проклятье, душа его осталась прежней! Наруто всегда остается Наруто. Что бы ни произошло. Ты просто… полный идиот, если не можешь понять этого.
Саске с силой стиснул кулаки, с трудом сдерживаясь. Все тело сотрясала крупная дрожь.
Да что они знали? Что они все вообще знали о том, что пришлось пережить им обоим?!
Что они, в частности Неджи, знали о том, какой Наруто теперь?!! Что они могли об этом знать, если видели его максимум пару часов в день?
Да что они вообще знают о том, каким он был?!
Разве хоть кто-то из них знает настоящего Наруто?!!
…и где-то на самом краю сознания – почти паническая мысль, которую он так отчаянно гнал от себя: а разве он сам знает настоящего Наруто?..
Хьюга какое-то время молчал, вероятно, ожидая реакции на свои слова. После совсем тихо и со странной задумчивостью добавил:
- И еще, Учиха. Он выбрал не меня. Не Гаару, не Сая. Не кого-либо еще – а, поверь мне, желающих оставаться рядом с ним, в его свете, немало. Но он с самого начала выбрал именно тебя. Ты – его мания и его одержимость. Его болезнь, от которой он вряд ли когда-нибудь излечится. К сожалению.
Саске почувствовал, как ногти до боли впились в ладони. Скривил губы и чуть приподнял одну бровь, поинтересовавшись:
- И что ты хочешь мне всем этим сказать?
Неджи, не меняя интонации и выражении лица, спокойно заявил в ответ:
- То, что ты просто зацикленный властолюбивый ублюдок, который не видит самых очевидных вещей.
Дождь усилился вместе с ветром, с ветвей полетели последние грязно-бурые листья. В разрыве густых тяжелых туч блеснул слабый белесый луч солнца и мгновенно умер, не успев достигнуть земли.
Интересно, почему ему так тяжело дышать?.. Словно весь воздух куда-то забрали…
Или даже, скорее, будто он находится в плену глубокой-глубокой, темной толщи воды.
Холодно.
Но Хьюги все это совершенно не касается.
Так что пусть не лезет не в свое дело.
Учиха спокойно ответил на пристальный выжидающий взгляд и медленно, зло улыбнулся:
- Если кто из нас и ублюдок – так это ты.
Бесцветные глаза напротив на мгновение расширились, а потом так же мгновенно угрожающе сузились, сверкнув пониманием.
Саске не стал уворачиваться. Просто сразу ударил в ответ.
Из легких разом вышибло весь по какому-то недоразумению остававшийся там воздух. Проклятье, у Неджи всегда был сильный удар правой!.. Впрочем, теперь у Неджи есть еще и неслабая ссадина на скуле.
Они резко отпрыгнули в разные стороны, настороженно следя за каждым движением противника. Медленно двинулись вокруг качелей.
Ветер. Напряженное дыхание ветра в воздухе. И кажется, что даже дождь замер в ожидании…
А потом они оба одновременно начали движение навстречу друг другу. Синхронно блокировали удары.
Бледные, холодные глаза напротив. И Саске неожиданно поймал себя на осознании того, что улыбается, пусть криво и горько.
На осознании того, что ему почти… весело.
Поворот. Блок. Ветер, плеснувший в лицо пряди волос.
И странное упоение.
Без шарингана, без бъякугана. Без какого-либо оружия, без применения гин-дзюцу и нин-дзюцу. Просто драка. Самая обыкновенная драка. Только собственная физическая сила, выносливость и ловкость.
Похожие спарринги они часто устраивали с Наруто…
Неважно. Сейчас – неважно.
Прыжок. Кувырок. Поворот. Блок. Удар. Сплюнуть кровь из разбитой губы. Прыжок. Удар.
Вокруг – дождь и липкая грязь. И холодный цепкий ветер.
Постоянное, беспрерывное движение. Выжимая из собственного тела остатки сил. Блок. Удар.
…и уже почти совсем не холодно…
-
-
31.12.2008 в 22:18Поворот. Блок. Скользко, надо следить за шагом…
Мокрый песок и серые тени. Ветер, ветер, ветер – как третий, незримый участник драки.
И Хьюга уже тоже почти улыбается.
Удар. Проклятье, а это все-таки больно… Ничего, синяки можно будет пересчитать потом.
Блок. Прыжок.
Никаких мыслей, только действия.
Иногда нужно поступать именно так. Без колебаний. Без размышлений.
И тогда ветер становится крыльями.
Удар. Удар, удар. По-во…
…а, проклятье, скользко!..
Неджи мгновенно воспользовался заминкой, ударил с особой силой. Саске задохнулся и почувствовал, что заваливается набок… но уже в падении успел сделать подсечку, зацепив ногу противника, – и в следующую секунду с силой треснулся спиной и затылком о сырую землю.
Одновременно раздался звук второго удара и приглушенные ругательства.
Опрокинутое небо. Перед глазами – черные пятна, в ушах – гул, челюсть почему-то дико ноет, хотя, вроде бы, все пропущенные удары пришлись в корпус.
Опрокинутое небо. Соленая кровь на разбитых губах…
…и почему-то какое-то странное, совершенно неуместное умиротворение.
Чужое хриплое дыхание рядом с его головой. Если чуть скосить глаза вправо, можно увидеть так же неподвижно лежащего Неджи.
Спокойствие?..
Хьюга негромко закашлялся, потом усмехнулся, медленно садясь. И, не поворачивая головы, коротко спросил:
- Полегчало?
Саске закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Откинул с разгоряченного лба мокрые волосы. И наконец все-таки ответил:
- Немного, - потом подумал и так же негромко добавил. – Спасибо.
Неджи только хмыкнул и чуть неуверенно поднялся на ноги. Какое-то время они оба просто смотрели друг на друга. После Хьюга молча протянул Учихе руку, помогая подняться.
Принимать какую-либо помощь было не в правилах Саске.
Но иногда… иногда он все же на нее соглашался.
Еще примерно пару минут оба пристально изучали друг друга, потом Неджи удовлетворенно кивнул и, перезавязав в хвост растрепавшиеся волосы, заявил:
- Вообще-то я сегодня отправляюсь на миссию. Так что постарайтесь не натворить глупостей в мое отсутствие.
Саске демонстративно проигнорировал вторую часть фразы, уточнив:
- Эта миссия как-то связана со… слухами?
Хьюга задумчиво качнул головой:
- Нет, это Хокаге-сама поручила Шикамару и Какаши-сан. Скорее, мое поручение связано с тем недораскрытым делом в стране Волн.
Учиха непонимающе моргнул… потом прищурился:
- Почему на эту миссию отправили не меня? Я ведь был там.
Неджи ответил ему удивленным взглядом:
- А тебе что, так не терпится сейчас покинуть деревню?
Ветер с силой рванул воротник.
Саске нахмурился и отвернулся в сторону, буркнув:
- Нет.
- Я так и думал, - просто кивнул Хьюга. – Ладно, мне пора.
И, не добавив больше ни слова, развернулся и направился к дороге. Учиха, тоже демонстративно не ставший прощаться, отрешенно отметил, что Неджи теперь довольно сильно хромает.
Серое небо и мелкий дождь. Саске подставил лицо каплям, потом встряхнулся и, засунув руки в карманы, тоже решительно вышел на дорогу.
Он не собирался бежать от своих проблем и самого себя.
Больше никогда.
…Ветер с силой подталкивал в спину.
Всему, абсолютно всему – только одна причина и объяснение.
Наруто.
От этого придурка всегда были одни только неприятности. Никто больше не был способен принести столько проблем. Тем более – одновременно.
- По твоей вине моя цель осталась незавершенной. Так что теперь ты обязан предоставить мне новую. Равно как и вообще смысл жить, - Саске вдруг усмехнулся неожиданно даже для самого себя и добавил. – Учись отвечать за свои собственные поступки, усоратонкачи.
- Я всегда за них отвечаю!
- Да неужели?
Гневное рычание в ответ.
…На самом деле чувство ответственности у Наруто действительно было огромным. В чем-то даже почти гипертрофированным.
Сначала он хотел стать Хокаге, чтобы добиться признания от всех остальных… и чтобы стать самым сильным.
Теперь – потому что его целью стало защищать свою деревню и всех ее жителей.
Даже ценой самого себя.
Когда Саске наконец добрался домой, дверь оказалась не заперта. Чувствуя, как глухо колотится в груди сердце, но старательно это игнорируя, он прошел в полутемную комнату. С кухни доносилось слабое шебуршание.
Узкие полосы света и призрак тепла… и чужое дыхание.
Он замер, опираясь рукой на дверной косяк. Слишком яркий электрический свет слепил глаза. Но это было замечательно – потому что Саске сейчас, хоть и не хотел признаваться в этом самому себе, боялся, по-настоящему боялся встретить его взгляд.
Наруто, как раз ставивший чайник на плиту, вздрогнул и быстро обернулся. И замер.
…Растрепанные светлые волосы, бледное невыспавшееся лицо. Темные круги под глазами. Разбитые, припухшие губы.
Впрочем, если верить словам Неджи и собственным ощущениям – сам Саске сейчас выглядел ничуть не лучше.
Вдох. Выдох.
…Синие глаза.
В которых нет страха. Нет неприязни. Нет затравленности. Нет всего того, что так боялся – но ожидал – увидеть Учиха.
Зато есть то, что заставило вздрогнуть уже его самого. Вздрогнуть и с силой сжать пальцами дверной косяк.
На мгновение Саске показалось, что на него смотрит прежний Наруто. Не полузнакомый незнакомец, с которым ему приходилось иметь дело последние вот уже почти три недели, а именно его Наруто.
Потому что он смотрел на Саске точно так же, как обычно смотрел после их нередких ссор. Когда, по справедливости сказать, они оба вели себя, мягко говоря, не лучшим образом. И виноваты были опять же оба.
Наруто в таких случаях всегда предлагал все забыть. И ему действительно удавалось – забывать. Не помнить обид.
У Саске так не получалось.
Прежде всего – не получалось забыть обиды, которые причинил он сам.
…Впрочем, бестолковому усоратонкачи совсем необязательно знать об этом.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. После Наруто чуть смущенно пожал плечами, переводя взгляд на плиту:
- Я волновался за тебя, - и просто добавил. – Будешь чай?
И Саске, у которого вдруг до боли сдавило горло, огромного труда стоило превозмочь себя, сделать три шага до стола, опуститься на шаткий стул и произнести такое короткое слово:
- Буду.
…За окном – по-прежнему ветер и дождь.
Слишком все просто и легко. Слишком… незавершенное разрешение конфликта.
Но сейчас нет никаких сил – и желания – задавать вопросы. И пытаться разобраться в ситуации.
Не сегодня. Потом.
Он уже привык откладывать самое важное на потом.
…Забавно, теперь у них обоих разбиты губы вкровь.
Что ж, наверное, это… честно.
…Запах жасмина и мяты. И какая-то странная горечь на языке.
-
-
31.12.2008 в 22:19После гибели Орочимару оставшиеся бесхозными ниндзя деревни Звука довольно быстро соориентировались, избрали себе нечто вроде Совета старейшин (ибо единоличное самоуправство какого-то одного человека никаких положительных воспоминаний и эмоций у них не вызывало) и теперь спокойно существовали, как любое другое скрытое селение, поддерживая с Каге остальных деревень нечто вроде настороженного нейтралитета.
Внезапное появление неофициального посольства из Конохи изрядно всполошило жителей – прежние обиды и поражения забываются нелегко – но вида никто не подал.
Троих воинов в белых фарфоровых масках с должным почетом и уважением проводили в зал заседаний Совета и надежно закрыли тяжелые дубовые двери.
И первыми прозвучавшими словами было:
- Только глупец станет так глупо добиваться войны.
Но главе Совета удалось сдержаться, не поддаться на произнесенную таким ехидным голосом открытую провокацию и спокойно ответить:
- В этом мире нет ничего глупее войны. И никто не понимает этого лучше, чем шиноби.
Он не помнил, в какой именно момент сообразил, что то темное нечто, которое непрерывно наблюдает за ним из темноты, и та неведомая тварь, которая притаилась в самом центре лабиринта – это одно и то же. Одно существо.
А когда понял… желание встретиться с этой самой тварью лицом к лицу (если, конечно, у нее есть лицо) стало только сильнее.
Что ж… инстинкт самосохранения никогда не был его сильной стороной.
…В коридорах начали появляться развилки. Лабиринт стал очевиден. Безликие, совершенно одинаковые проходы, а временами – словно в насмешку исчирканные небрежными, грязно-белыми меловыми стрелками стены. Наверное, предполагалось, что при виде всего этого он должен был впасть в отчаяние и лихорадочно пытаться сообразить, какой же все-таки дорогой ему следует идти теперь.
Вот только… подобные колебания тоже никогда не были присущи его характеру. Он просто сворачивал в тот коридор, который оказывался ближе. И плевать на логические построения.
Он все равно дойдет до центра.
Потому что поставил себе такую цель.
- Уйди с дороги.
…Лица. Множество самых разных лиц. Радостных и печальных, спокойных и яростных, безмятежных и отчаянных. И некоторые из них почему-то видны особенно четко.
…Два парня, один – в темных очках, с закрывающим подбородок высоким воротником, никогда не смеющийся, с черным жуком на ладони; второй – с хитрой улыбкой и красными треугольниками татуировок на щеках, верхом на странном белом псе. И тихая, смертельно застенчивая темноволосая девушка, которая когда-то так красиво танцевала ночью в струях водопада.
…Странного вида мужчина в зеленом костюме и невероятно похожий на него подросток обходят на руках всю деревню. Следом идут парень – длинные темные волосы, всегда бесстрастное лицо, пугающе бесцветные глаза – и девушка – два аккуратных пучка, бесконечность свитков с оружием и выражение лица «я-работаю-с-идиотами».
…Длинноволосая блондинка с манерными жестами, неизменно сидящая на диете. Обаятельный толстяк с вечным пакетом чипсов в руке, которого ни в коем случае нельзя называть толстяком. И хмурый парень, лучший стратег Конохи, тот, кто больше всего любит просто смотреть на облака.
…Старый извращенец, беловолосый отшельник с полным отсутствием хороших манер – великий саннин и один из сильнейших шиноби, когда-либо бывших в стране Огня.
…И другой извращенец, более скрытный, который постоянно читает книги первого. Повязка на глазу и улыбка под маской.
…Светловолосая женщина, с чрезмерной страстью к саке, резкая и не терпящая возражений. Целительница и воин.
…Шкодливый мальчишка, постоянно путающийся в собственном слишком длинном шарфе. Широкая ухмылка и веселый возглас: «Гамбарэ, нии-чан!»
…Вода и земля, и мгновенно вырастающие по одному жесту деревья. Лицо, выражение которого за мгновение меняется с доброжелательного на по-настоящему страшное.
…Ехидный парень с ненастоящей улыбкой, неестественно бледная кожа и пальцы, перемазанные тушью и цветными чернилами.
…Учитель в Академии. Тонкий шрам, перечеркнувший переносицу, выбившиеся из хвоста темные пряди, светлый взгляд и тихая ободряющая улыбка.
…Девушка. Светло-розовые пушистые волосы и ясные глаза, зеленые-зеленые, как трава весной, зеленые, как старая бирюза. Смешная, сильная, упрямая. Сварливая, раздражительная, резкая. Иногда пугающая. Смелая. Красивая. Самая красивая, хотя очень многие ее таковой почему-то не считают. Яркая. Живая. Настоящая.
…и – последний. Последнее лицо. Черные глаза, черные непроглядно, такие, что совершенно невозможно разобрать скрывающиеся за ними мысли. Бледная почти до неестественности кожа, особенно по контрасту с неровными черными прядями волос. Безразличие. Одиночество. Замкнутость. Цель. Мозолистые руки, железная хватка. Сила, сила во всем. Без колебаний. Без сожалений. И улыбка, которой не было…
Все те, кто стоит у него за спиной.
Отойти в сторону?..
- Никогда.
Он внезапно снова споткнулся и на сей раз все-таки не смог удержать равновесия, упал на колени, отчаянно цепляясь руками за шершавую каменную стену и как-то умудрившись оцарапать о нее щеку. Сдавленно зашипел, заставляя себя подняться вновь.
Проклятье, больно…
Откуда-то издалека донесся негромкий издевательский смех.
Он скрипнул зубами и упрямо продолжил свой путь.
И постепенно смех становился громче.
Саске не сразу сообразил, что его разбудило. Пару мгновений настороженно прислушивался к ночной почти-тишине, неподвижно глядя в потолок… отрешенно отметил, что обессиленно свалился спать на так и не разобранной постели…
…а потом различил тихие, судорожные всхлипы.
Что?.. Почему?..
Он резко сел на кровати, чувствуя встревоженное биение собственного сердца, повернул голову.
Часы тикают так громко… странно…
Саске медленно поднялся и подошел к чужой кровати. Неподвижно сидевший, обхватив себя руками за плечи, Наруто вздрогнул, вскинул голову, какое-то время смотрел на него блестящими глазами, потом, чуть заикаясь, пробормотал:
- П-прости… я разбудил тебя, да?
Учиха молчал, не решаясь признаться себе, что просто не знает, что теперь делать.
Наверное, надо было притвориться спящим… сделать вид, будто он ничего не услышал…
Но тело действовало само, совершенно без участия разума. Вскочило, готовое драться, готовое…
…защищать?..
Х-ха, что за бред!
- Кошмар? – спросил он чуть резче, чем собирался.
Наруто снова вздрогнул, потом медленно кивнул. Негромко ответил, глядя куда-то в сторону:
- Они мне снятся постоянно. Но, когда просыпаюсь, ничего не помню, - он снова перевел до странного внимательный взгляд на Саске и с нажимом добавил. – Вообще ничего.
…Тук-тук.
Интересно, это бьется сердце – или тикают часы?..
Учиха сжал кулак, лихорадочно пытаясь сообразить, что можно на это ответить… а Узумаки, все не отводил взгляда и словно чего-то ждал. А потом судорожно сжал пальцами одеяло и неожиданно продолжил глухим, неуверенным голосом:
- Я… не понимаю, что происходит вокруг. Совсем. И еще… знаешь, я почти ничего не чувствую.
Саске неожиданно заметил, что на правой щеке Наруто была длинная, чуть подсохшая царапина. Когда он успел?..
Слова звучали просто как слова. Не доходили толком до сознания.
Может, просто потому, что Саске не хотел ничего этого слышать.
Но продолжал молчать.
И Наруто, ободренный этим молчанием, совсем тихо произнес:
- Я знаю, что вы все были мне много более, чем дороги… но просто не могу ничего почувствовать, - он медленно поднял руку и прижал к груди. – Вот здесь как будто совсем пусто. Это ведь неправильно, да?.. Такое впечатление, будто внутри притаилось что-то страшное. Очень-очень страшное.
…Тик-так. Тук-тук.
Интересно, почему Саске сейчас так хочется усмехнуться?
Ему ведь на самом деле совсем невесело…
Тик-тук. Тук-так. Не-так.
Узумаки низко опустил голову, пряча глаза за челкой, и почти беззвучно прошептал:
- А еще мне почему-то кажется, что собой я могу быть только во сне…
Одно движение. Всего лишь одно простое движение. Всего лишь слегка наклониться вперед, поднять руки и положить их на плечи Наруто. И притянуть к себе.
И все. Больше ничего не надо.
Короткая цепочка самых простых действий. Наклониться. Поднять руки. Сжать чужие плечи.
Наклониться, украсть чужое дыхание, почувствовать, как щеку и подбородок щекочут пушистые светлые волосы. Ощутить под пальцами сквозь тонкий слой ткани живое тепло.
Так просто...
Обнять.
Саске с силой скрипнул зубами. Перед глазами – черные пятна.
Он сдернул со своей кровати покрывало и набросил его на плечи Наруто. Резким, рваным движением закутал, задрапировал складки, старательно не думая ни о чем. Отступил на два шага и уселся прямо на пол.
И только после этого наконец смог нормально вдохнуть. И так ничего и не сказал.
Тишина в темноте, темнота в тишине. Только часы тикают на стене – размеренно, устало… холодно и безразлично.
Какое-то время они оба молчали, потом Наруто с силой потер глаза, попытался улыбнуться и, едва заметно кивнув, снова улегся, отвернувшись к стене. Саске еще пару минут совершенно бездумно смотрел на него, чувствуя какую-то странную опустошенность, потом поднялся на ноги и лег на свою кровать.
Темнота в тишине.
Он почти ненавидел самого себя за слабость и бессмысленную гордость, но…
Память меняет личность.
Это не Наруто.
А то ничтожное количество нежности, которое у него по какому-то недоразумению все еще оставалось, было предназначено только Наруто.
-
-
31.12.2008 в 22:20- Странно это все, - медленно произнес Пес, над чем-то напряженно размышляя. Видимо, он задумался так сильно, что даже не заметил попавшийся под ноги камень. Почти споткнулся и приглушенно выругался сквозь зубы.
Шагавший рядом с ним Кот лениво потянулся, разминая мышцы:
- Мм? Что именно «странно»?
Медведь покосился на него подозрительно, но промолчал. Этот парень что, правда такой придурок? Или все-таки притворяется?
Пес, похоже, воспринял вопрос всерьез, потому что остановился, вглядываясь куда-то в темноту леса, и так же задумчиво ответил:
- Вообще вся эта ситуация. Поведение старейшин… С одной стороны, конечно, безмерно радует, что они не собираются развязывать конфликт. А с другой – тем более непонятны мотивы и цели тех шиноби…
Медвердь нахмурился под маской, тоже останавливаясь.
Двое звуковиков, почти три недели назад напавших на возвращавшийся из страны Волн отряд анбу. И вместо этого попавших в ловушку. Одного из них, пытавшегося сопротивляться, убил Кот. Второго в самом начале захватил в плен предводитель отряда. Незадачливого убийцу доставили в деревню… но прежде, чем его успели допросить, парень сбежал. Совершенно непонятно, каким образом – вероятней всего, ему помогли. А на следующее утро его нашли в лесу с перерезанным горлом.
Глупо. Глупо и нелепо.
У шиноби Конохи на тот момент было слишком много важных заказов, и это дело временно замяли. Но пару дней назад Хокаге снова вспомнила о нем и решила все-таки разобраться. И отправила троих своих лучших воинов анбу в селение Звука.
Вот только эта вылазка принесла больше вопросов, чем ответов.
Старейшины попросту отказались от двух своих воинов. Заверили в своей глубочайшей преданности союзу с Хокаге и ненавязчиво намекнули, что больше гостям в селении делать нечего. Однако уже у ворот их поймал хмурый темноволосый мужчина, щеку которого пересекал безобразный шрам, и сказал, что был в одной команде с теми двумя. Что три с половиной недели назад к ним явился некий странный тип в глухом капюшоне и предложил миссию, которая заключалась в устранении нескольких анбу и похищении у них какого-то свитка. Обладатель шрама сразу же отказался участвовать, назвав все это безумием, а двое других, подумав, согласились, получили аванс и покинули деревню. Вообще-то вполне обычная история… вот только заказчик забыл снять с рукава протектор.
Протектор с символом Листа.
Медведь нахмурился сильнее. Кот тогда сразу же заявил, что типу с шрамом наверняка просто показалось… но тот ответил только хмурым взглядом. Пес кивнул, поблагодарил собеседника за информацию, передал ему оружие погибших и махнул рукой своим спутником, веля следовать за собой.
И вот уже больше часа, как они идут по лесу, а их предводитель что-то напряженно обдумывает.
В лесу темно и тихо. Медведь, глядя на небо, проверил, хорошо ли выходит из ножен катана.
Что ж…
Пес тем временем снова двинулся вперед, продолжая негромко рассуждать вслух:
- Такое впечатление, будто кто-то специально хотел, чтобы мы сочли это открытым нападением со стороны селения Звука. Чтобы мы восприняли это как попытку развязать конфликт?.. Но кому именно может быть сейчас выгодна война между Листом и Звуком? И… этот агент, передавший заказ и плату… Мне не дает покоя символ Листа на его протекторе.
Медведь и Кот, переглянувшись, двинулись следом, догоняя своего командира.
- Вряд ли это действительно был кто-то из наших, слишком нелепая беспечность, - Пес невесело хмыкнул. - Нет, скорее это намеренная подстава, попытка скрыть истинного заказчика. Хотя… А что, если…
Медведь почти инстинктивно сжал рукоять.
Кот прибавил шаг, поравнявшись с предводителем, и с какой-то странной интонацией протянул:
- Нэ-э, а можно тебя на минуточку?
Пес замолчал, удивленно обернулся…
И тут Кот ударил.
…Хината вздрогнула. Медленно, каким-то скованным движением подняла руку к горлу.
Что это? Откуда эта внезапная, беспричинная тревога?..
- Хината-сенсей, что-то случилось?
Девушка снова вздрогнула, перевела непонимающий взгляд на свою ученицу, требовательно дергавшую ее за рукав.
- Нет, что ты, я просто задумалась, - Хината неловко улыбнулась и ласково пригладила светлые волосы девочки. Потом уже тише и совсем не так уверенно добавила. – Нет, ничего не случилось…
Удар был таким чистым, профессиональным, стремительным, что Медведь даже не увидел крови. Просто в следующее мгновение Пес уже валялся на земле лицом вниз, а Кот спокойно убирал катану в ножны. Поправил маску и шумно вздохнул:
- Видимо, теперь придется доложить, что на нас напали звуковики.
А Медведь так и не успел пошевелиться. Скрипнул зубами, не удержавшись, раздраженно пнул какой-то камень и резко развернулся к напарнику, почти прорычав:
- Идиот!!! На хрена ты это сделал?! Это было слишком опрометчиво!
Кот удивленно обернулся, поправляя рукав:
- Мм?.. А может, все дело в том, что Вы просто сами всегда мечтали его убить?
Медведь зарычал громче. В голосе этого скользкого ублюдка опять звучала улыбка!
Пожалуй, этот тип являлся единственным, кто мог выбить его из равновесия и обычного спокойствия.
- Вы бы предпочли, чтобы о наших планах стало известно раньше срока? – уже совершенно серьезно продолжил Кот, и даже сквозь маску можно было почувствовать его пристальный взгляд. Он кивнул на неподвижное тело у своих ног. - Этот парень – гений. Если б он продолжил свои размышления, с него бы вполне сталось обо всем догадаться. И тогда…
Медведь выпустил рукоять катаны, выдыхая и заставляя себя успокоиться.
Похоже, придется признать, что Кот прав. На сей раз.
Проклятье, поручай после этого важные задания всякому молодняку. Даже если задание и представляло из себя всего лишь передачу свитка и денег исполнителям.
Подумать только, забыть снять протектор!..
Впрочем… Ничего страшного. Этого всего лишь послужит дополнительным толчком для того, чтобы скорее привести их план в исполнение.
Все, что ни делается – к лучшему.
Медведь, уже совершенно спокойный и невозмутимый, кивнул Коту и продолжил путь.
Никто из них так и не оглянулся на тело своего бывшего предводителя.
Смех становился громче, громче, громче, ввинчивался в уши, вызывал дикую головную боль, желание идти куда угодно – но только подальше, только в другую сторону, лишь бы не слышать больше этого мерзкого, скрипящего звука…
Но он не собирался отступать. И продолжал идти на смех.
Шаг.
Всегда – только вперед.
Шаг.
Всегда – не оглядываясь.
Шаг.
Всегда – не сходя с однажды выбранного пути.
Шаг.
Потому что сила – это когда тебе есть, кого защищать… и ради кого возвращаться.
Он верил в это даже несмотря на то, что столь многие пытались его переубедить.
Даже несмотря на то, что нашептывали ему проклятые неотступные голоса.
Шаг…
…и внезапно коридоры закончились. Оборвались пустотой.
А в этой пустоте было слепящее, безжалостное, всепожирающее рыжее пламя.
И смех.
Тот самый издевательский смех. И ехидный, насмешливый голос – такой ненавистный, но такой знакомый:
- Глупый мальчишка. Ну наконец-то ты добрался сюда. А то я уж было начал думать, что ты собираешься блуждать в своих коридорах до бесконечности.
Почему-то – очень холодно. Холоднее даже, чем было до этого. Несмотря на пламя вокруг.
- В… своих?..
Это… правда его голос? Такой слабый и беспомощно-хриплый?
Снисходительно-возмущенное фырканье в ответ:
- Ну разумеется, не в моих же.
Вокруг – только огненная пустота. Сверху, снизу. Справа и слева. Сзади. Кажется, он просто неподвижно завис в воздухе.
И уже не сможет отсюда уйти. Никогда.
А впереди – живой, пульсирующий сгусток рыжего пламени. И внимательные, хищные ярко-желтые глаза.
Молчание – вязкое, густое, тяжелое. Которое вновь нарушает это существо, задумчиво произнося:
- А ты ведь настоящий лицемер.
И глупое сердце почему-то пропускает удар.
Он хмурится, пытаясь от самого себя скрыть собственный внезапный – и безосновательный – страх:
- Что?.. Почему?
И существо совершенно спокойно, размеренно отвечает, внимательно следя за его реакцией:
- Ты ведь не собирался изначально спать с ним. Ты согласился на это только потому, что таким образом надеялся привязать его к себе. Удержать рядом. Ты ведь до сих пор боишься, что он в любой момент может снова уйти из деревни, не так ли? Правильно боишься, ему ведь по сути ничего не нужно ни от твоей драгоценной Конохи, ни – тем более – лично от тебя…
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Ко-но-ха…
…и еще какое-то имя, которое упорно ускользает, вырывается из пальцев не пойманной бабочкой…
Что?.. Что говорит эта тварь?..
Нет, это… это неправда!.. Это никогда не было правдой!
Это… просто…
Голову рвет от протяжной, тупой боли. Он сдавливает пальцами виски и с неожиданной силой глухо рычит:
- Замолчи!!!
А существо опять смеется:
- Ку-ку-ку. Твой страх – такой сладкий… такой чистый. Ты уже отдал ему все, что у тебя было, тебе нечего больше предложить нового. Ты жалок, мой сладкий мальчик. Бойся как можно чаще. Когда он уйдет – ты останешься только моим.
Вдох. Выдох. Сердце продолжает биться с каким-то странным надрывом.
- Не дождешься, - сквозь зубы, яростно стискивая кулаки.
Сгусток пламени словно не слышит, насмешливо продолжает, пронизывая взглядом хищных желтых глаз:
- Тебе всегда так хотелось получить хоть немного тепла – и ты готов с радостью принять его от любого, кто предложит. Он всего лишь оказался первым, не более того. А все его особенности, всю его уникальность придумал себе ты сам. Скажи, тебе нравится то, как он ведет себя с тобой? То, что он делает с тобой?
Пламя. Пламя, пламя…
Он с силой зажимает себе уши ладонями и почти выкрикивает:
- Кажется, я сказал тебе замолчать!..
Не слушать, не слышать…
В ответ - все тот же снисходительно-мерзкий смех.
И почему-то очень-очень больно где-то в груди. Так, что почти невозможно становится дышать.
А что, если эти слова, все эти слова – все-таки правда?..
Что тогда?
-
-
21.03.2009 в 13:18-
-
09.01.2011 в 05:31