Eishi | Его слабость

[narutofiction]

автор: Eishi
название: Его слабость
бета: Grethen
пейринг: Какаши/Итачи
рейтинг: R
жанр: drama
предупреждения: нет
статус: закончен
дисклеймер: мир и персонажи “Naruto” принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.
от автора: в подарок для Grethen

Итачи чувствует аромат свежих лепешек, хотя защитная стена селения еще даже не показалась из-за деревьев. Он до сих пор помнит: если сразу после ворот свернуть направо, там будет маленькая пекарня, куда его в детстве таскал Саске. Похоже, все осталось по-прежнему.
Липкий утренний туман пробирается под плащ, хватает за руки, оседает на коже мерзкой влажной пленкой. Итачи ненавидит чертову сырость. В отличие от него, идущий рядом Кисаме довольно ухмыляется. Ну конечно, он пусть и бывший, но все же туманник. Для них тяжелый, будто разбухший от влаги воздух – родная стихия.
Жадная до чужой чакры Самехада шевелится за спиной Кисаме, чуя знакомую сырость даже сквозь обмотку. Хошигаки успокаивающе хлопает по мечу ладонью.
- Далеко еще, Итачи-сан?
- Уже скоро.
Ворота Конохи всегда открыты для путников. Итачи отстраненно думает: неужели нападения Орочимару оказалось недостаточно? Впрочем, что взять с бывшего Акацки… В последнее время змея может только шипеть. Кусаться, как следует, сил не осталось. Хотя родное селение Орочимару, конечно, потрепал. Впредь конохцы станут осторожней.
Через главные ворота идти слишком рискованно. Однако это не значит, что они не найдут другой дороги.
Охранник послушно засыпает по приказу. Валится безвольным мешком на землю, съезжая вниз по деревянной створке ворот. Алый проблеск Шарингана в тени соломенной шляпы с колокольчиком – последнее, что он видит сегодня.
Запах рисовых лепешек здесь сильнее. Итачи начинает от него тошнить. Он проходит мимо уснувшего охранника, стремясь поскорей оставить позади и эту улицу, и ненавистную пекарню.

- Мама испекла тебе лепешки, брат, - радостно сообщает Саске, протягивая сверток Итачи. Тот специально тренируется вдали от дома, чтобы реже видеться с родными, но мелкий выродок нашел его даже здесь.
- Я занят, Саске. Разве ты не видишь?
Мальчик растеряно замирает со свертком в руках.
- Но лепешки ведь остынут. Я… Я бежал, чтобы отдать их тебе…
Его губы дрожат. Кажется, еще чуть-чуть, и он разревется, как девчонка.
«Уйди,» - думает Итачи, - «Исчезни, испарись, ничтожество».
Неужели этот слабак – его родной брат?
- Съешь их сам, Саске, - произносит он уже смягчившимся голосом. Быть хорошим актером – один из талантов шиноби. - Ты же их любишь.
Саске прижимает сверток к груди. Улыбается счастливо. Старший брат так заботится о нем, он такой добрый.
- Ешь, - повторяет Итачи.
Саске лопает горячие лепешки, усевшись на траву, и улыбается.
«И подавись,» - добавляет Итачи уже про себя.

Они встречают его у магазина с книгами для взрослых.
Какаши прилип к витрине, как муха. В дни без миссий только новый том его любимой порнушки может заставить Копирующего подняться в такую рань. «Сегодня начало продаж» гласит надпись на вывеске над закрытыми дверьми.
Какаши жаждет быть первым.
Он замечает их раньше, чем Кисаме успевает сжать рукоять Самехады. Итачи жестом останавливает напарника.
- Нам ни к чему поднимать лишний шум. Никто не должен знать, что мы здесь.
- Он уже знает, - сплевывает Кисаме, - Черт, надо же было так глупо нарваться.
Итачи не спускает с Какаши глаз. Он не боится его, нет. Он просто думает, что это неудачное время для их встречи. Конечно, рано или поздно им все равно пришлось бы столкнуться с джонинами Конохи, но Итачи не рассчитывал, что это случится так скоро.
- Ты знаешь, кто это, Кисаме?
- А я должен?
Хошигаки приподнимает соломенную шляпу, окидывая Какаши изучающим взглядом. В тумане он видит куда лучше, чем при ярком свете. Разглядеть багряный блеск Шарингана в глазу человека напротив даже сквозь белесую влажную пелену для него раз плюнуть.
- Это же…
- Мы разделимся ненадолго, - роняет Итачи. Он дает понять, что не потерпит возражений, однако Кисаме все же пытается.
- Но, Итачи-сан…
- Я сказал, ненадолго. Займись нашей целью. Здесь я сам разберусь.
Кисаме смотрит на Какаши так, будто кромсает его Самехадой, но спорить с напарником не смеет. Только бросает напоследок «как скажете, Итачи-сан» и сворачивает в соседний проулок, растворяясь в тумане.
- Ты водишься с опасными людьми, Итачи, - неодобрительно качает головой Какаши.
- Это все, что вас сейчас заботит, Какаши-сан?
Хатаке молчит. Его Шаринган следит за каждым движением Итачи. Совсем как в прошлый раз, когда они тренировались вместе, еще в АНБУ.

Какаши возникает у него за спиной, будто из воздуха. Его клон, отвлекший внимание Итачи, тут же исчезает с громким “хлоп”, и огненный шар Учихи пропадает впустую.
Хатаке заламывает Итачи руки, не позволяя даже дернуться. Его кунай прижимается к шее Учихи в опасной близости от сонной артерии. Одно неверное движение, и брызнет кровь, но Итачи, кажется, нисколько не взволнован.
- Замена?
- Именно, Какаши-сан.
Итачи сидит на толстой ветке над головой противника. В его руке качается кунай со взрывной печатью.
- Может быть, вы, наконец, используете свой Шаринган? А то тренировка становится однообразной.
Когда Итачи пришел к нему, Какаши был удивлен. Он слышал о подающем большие надежды пареньке из клана Учиха, но ни разу не встречался с ним лично.
Ни единой ошибки на заданиях, ни одной проваленной миссии, идеальное исполнение стольких техник – и вот он приходит к Какаши с просьбой потренировать его немного. Какаши понятия не имеет, зачем Итачи это нужно, но не отказывает. В конце концов, тренировок не бывает слишком много. Даже для гениев.
Они носятся по лесу, разбрасывая кунаи, скачут по веткам, как две блохи. Непостижимым образом Итачи каждый раз удается уйти от атаки притом, что сам он не нападает. Какаши начинает думать, что мальчишка просто над ним издевается.
- Используйте свой Шаринган, Какаши-сан, - спокойно говорит Итачи. Он лишь немного запыхался, в то время как с Какаши пот ручьями льет. - Я хочу увидеть его.
Он подходит ближе, смотрит в упор. Какаши спохватывается слишком поздно. Миг – и он опутан иллюзиями: связан и обездвижен. Ловушка захлопывается, и теперь уже кунай Итачи прижат к его шее.

Какаши должен выяснить, почему Учиха вернулся в селение, да еще вместе с мечником Тумана. Должен вызвать подмогу – с истинным носителем Шарингана одному ему не справиться, – и пока она не подоспеет, задержать преступника. Хотя бы попытаться. Хотя бы… решить, собирается он все это делать или нет.
Драгоценные секунды уходят безвозвратно, но никто из них не делает ни движения. Только тлеют в тумане багряные угольки глаз, да тихо звенит колокольчик на соломенной шляпе Учихи. Итачи терпеть не может холод и сырость и не собирается торчать здесь вечность.
- Вы живете все там же, Какаши-сан?
Тот хмурится, будто не понимает вопроса. Ищет подвох. Ждет нападения. Напряженный, подобравшийся. Охотничий пес перед лисом. А ведь давно уже мог вызвать подмогу – Итачи не используют иллюзий, так что разум и тело Хатаке пока еще принадлежат своему хозяину. Впрочем… Только разум. Так точнее. Тело его уже предало, причем давным-давно.

Какаши толкает Итачи к дереву, одной рукой сжимает его поднятые над головой запястья, а другую запускает под его форменный жилет. Кровь стучит в висках. Какаши не слышит ничего кроме нее. Он не понимает, что делает, но уже не может остановиться.
Иллюзия? Кто знает.
По крайней мере, Какаши хочет, чтобы так оно и было. Потому что потом ему понадобится объяснение. Желательно логичное и правдоподобное. Не сводящая с ума гладкая кожа Итачи, не его всегда равнодушный, почти надменный голос, а достойное объяснение своей слабости. Оправдание – в первую очередь перед самим собой.
Итачи выворачивается из крепких, едва не душащих объятий как нельзя вовремя, но в его взгляде нет осуждения или презрения. Ничего из того, что Какаши ждет и боится там увидеть. Лишь непроглядная тьма и нерушимое спокойствие. Именно то, что заставило его сорваться.

- Да, - слова даются с трудом. Какаши выдавливает их из горла, будто они мешают дышать. - Там же.
Прежде, чем он задает глупый и ненужный вопрос, Итачи кивает.
- Прекрасно. Тогда продолжим разговор у вас дома. Не возражаете?
Он знает, что Какаши не против. Чтобы понять это, ему не нужен улучшенный геном.
Здесь действительно почти ничего не изменилось. Коноха все так же слаба и в первую очередь одной из своих легенд – Копирующим Ниндзя Хатаке Какаши.
У шиноби не должно быть чувств, Итачи никогда не ставил этот факт под сомнение. Жалость, сожаление, страх – он давно избавился от них и с тех пор ни разу не вспоминал. Только переступив через эмоции можно добиться своей цели. Жизнь шиноби проще, чем кажется. Всегда есть лишь двое: ты и твой враг. Убей того, кто стоит на пути, и иди дальше.
Для Какаши все сложней, и эту головную боль он придумал себе сам.
Когда Итачи приняли в АНБУ, он смог не просто прикоснуться к легендам Конохи, но и увидеть их оборотную сторону. Слабости и пороки. Так называемые “недостойные истинного шиноби желания”. Бред собачий. Только гражданские слепо верят в то, что их герои непобедимы и неутомимы. Все остальные знают, что значит смешанная с грязью кровь и тупая, ноющая в старых ранах боль. И что любому после миссий нужна разрядка, тоже.
В АНБУ нет ни лиц, ни имен. Имена у легенд появляются потом, когда они снимают звериные маски. Если доживают, конечно. А пока ты носишь форму АНБУ, никто не смотрит в лицо, никто не обвиняет. Шиноби спецотряда давно разучились обвинять. И спрашивать имена тоже отвыкли. Зачем лишний раз слышать очередную ложь? Так что на слабости и пороки в АНБУ смотрят сквозь пальцы. Все скрыто звериными мордами.
Какаши мог бы быть как все. Безлунные ночи, безымянные партнеры. Но нет.
Итачи до сих пор не понимает, почему Хатаке тогда первый снял маску и назвал свое настоящее имя. Как будто Итачи это было интересно. Как будто это сближало их как-то по-особому. Глупо.
Какаши сам выбрал это. Ненужные эмоции, абсурдное желание. Выбрал и сопротивляется сам себе. До сих пор.
Драка поднимет шум, и тогда уж точно прибудет подкрепление. И прощай их цель, ради которой Итачи пришлось вернуться в Коноху, где его тошнит от каждого дома и каждого человека.
Им нужно время. И Итачи знает, как его выиграть.
Просто дать абсурдному желанию шанс стать явью.
Когда они оказываются вдвоем в маленькой тесной квартирке Хатаке, Итачи первый расстегивает свой плащ. Какаши смотрит неотрывно. Он уже во власти своих иллюзий; Итачи даже не нужно прибегать к Шарингану. Он знает, Хатаке не откажется. Немногие бы на его месте отказались.
Но Какаши все еще сжимает в руке кунай, будто до сих пор не может решить, метнуть его или бросить на пол. Они уже здесь, вдвоем. Не поздно ли вспоминать о беззаветной преданности селению?
Соломенная шляпа уже на полу, плащ падает вслед за ней.
- Что ты делаешь?
- Раздеваюсь. Разве не видно? - равнодушно пожимает плечами Итачи.
Какаши колеблется, не зная, что лучше – счесть все за иллюзию или поверить в то, что это происходит на самом деле. Сейчас, с ним. Когда звенит брошенный на пол протектор с зачеркнутым знаком Конохи, Хатаке наконец делает выбор.
У Итачи холодная, чуть влажная от тумана кожа и мягкие волосы. Тонкие запястья и узкие ладони, которые ложатся на плечи Какаши, притягивая его ближе. Он не помогает ему раздеться – просто лежит, раскинув руки, пока тот расправляется с одеждой.
Кисаме наверняка сейчас чертыхается на чем свет стоит, сидя в какой-нибудь чайной из тех, что открываются самыми первыми. Пожалуй, позже Итачи позволит ему выпустить пар и поиграть с Копирующим. Почему бы нет, в конце концов?
Ну а теперь… дайте-ка подумать, сколько времени он сможет выиграть? Полчаса, час?
Склонившись над ним, Какаши замирает на миг.
- Зачем тебе это?
- Время вопросов давно прошло, Какаши-сан.
Тот сжимает его плечо, но тут же отпускает, будто боится, что может сломать. Такое хрупкое тело и столько силы, что таится в нем. Опасной, нерастраченной. Наверное, поэтому движения Какаши столь осторожны. С кем-нибудь другим он мог бы позволить себе быть более резким, даже грубым. Но только не с Итачи.
Он может убить его одним лишь взглядом, гений Учиха, преступник S-класса, человек, вырезавший свой клан лишь для того, чтобы узнать, насколько он силен. Он может многое, очень многое. Больше чем Хатаке, это уж точно. Но сейчас он лишь послушно выгибается навстречу ласке, толкается бедрами в руку Какаши и царапает его плечи.
Это так непохоже на того Учиху Итачи, которого все привыкли видеть. И это сводит с ума ничуть не хуже, чем его всегда спокойный взгляд.
Какаши в последний момент убирает руку, и Итачи замирает с приподнятыми бедрами, забывшись на миг. Что он позволяет себе, этот чертов засранец в маске? Итачи срывает ее одним движением. Хатаке не против. Он даже помогает стянуть клочок ткани, чтобы тот не болтался на шее. У него шрам на щеке, под чужим кроваво-красным глазом. Не такой уж и страшный, в общем-то, у некоторых джонинов ожоги на пол-лица, и ничего, не таскают на себе тряпки.
Уже в который раз Итачи думает, что совсем не понимает Какаши. На кой ему маска? Отстраненный интерес мнется на краю сознания, обещая вернуться, когда у Итачи будет на него время. Он ведь уже почти забыл это чувство – простое любопытство. После того, как он заполучил Мангеке Шаринган, это первый раз, когда его снова что-то интересует.
Какаши улыбается ему. Извиняюще, авансом за следующую за улыбкой боль. Итачи закрывает глаза, чтобы не видеть его лица. Он так раздражающе заботлив, что это уже начинает злить.
Внизу живота горит, там влажно и липко, и рука Какаши скользит в чертовски медленном, дразнящем ритме.
- Быстрее, - срывается с губ прежде, чем Итачи успевает затолкать слова поглубже в глотку.
Кто это? Кому принадлежит этот просящий, срывающийся голос? Кто подается бедрами навстречу Какаши? Кто, черт возьми, стонет сейчас под ним, цепляясь за его руки?
Так предает тело. Теперь Итачи знает это по себе.
Хатаке выполняет просьбу, ускоряя толчки. Перед глазами Итачи плывет туман, но в нем совсем не холодно. Наоборот: слишком жарко, слишком душно. Он облепляет его тело, просачиваясь в каждую клетку, и бьется в них горячим бешеным пульсом. Он подчиняет себе, заменяет ритм сердца. Он становится единственным, что Итачи чувствует сейчас.
Когда все заканчивается, Итачи бездумно смотрит в полоток. В голове у него звенит блаженная пустота. Лежать без мыслей тихо и хорошо, и даже рука Какаши поперек его живота не мешает насладиться этим. Только перегибать палку тоже не стоит. Иначе послевкусие сотрется обыденной скукой.
Итачи встает и молча одевается. Какаши не спрашивает его ни о чем, и это лучшее, что он может сейчас сделать.
Когда они встречаются в следующий раз, у реки, кунай Копирующего вновь у шеи Учихи, как в тот день. Итачи глядит на него с превосходством во взгляде. Хатаке для него мелкая сошка, не более. Переступить и забыть. Он может прикончить его прямо сейчас и выкинуть из головы. Но лишь смотрит на Какаши, безвольно повисшего на плече Куренай.
Они встретятся в другой раз. Итачи хочет, чтобы они встретились. И потому приказывает: «уходим».

~конец