название: Нити
пейринг: Саске/Наруто
жанр: angst, сюрр
рейтинг: PG-13
саммари: «Я все равно тебя найду».
статус: закончен
количество слов: 2 295
дисклэймер: Мир и персонажи принадлежат не мне.
предупреждение: скачки во времени (грамматическом): с настоящего на прошедшее и обратно.
от автора I: Вообще на самом деле эту же идею можно было расписать в полноценный длинный фанфик… но – не в такой форме.
от автора II: С Новым Годом! =^__^= Возможно все.
читать
Лед на дороге - зеркало снов...
Ты далеко, ты не со мной...
Через сотни веков
Я иду за тобой...
4етыре 4етверти
Ты далеко, ты не со мной...
Через сотни веков
Я иду за тобой...
4етыре 4етверти
Черная гулкая пустота. Беспросветная, глухая, безграничная. Пустота и темнота.
И сквозь нее – красные нити. Пульсирующие живым огнем красные нити.
Пожалуй, он бы сказал, что эти нити похожи на кровь… если б только данное сравнение не было таким банальным.
Темнота и вода. Целое черное озеро, разлитое на полу… а может, под ним и нет никакого пола.
Но это не имеет значения.
Наруто лежит на спине на поверхности воды, раскинув руки в стороны, и неподвижно смотрит куда-то вверх.
Саске ловит себя на мысли, что это так непривычно – видеть его тихим, спокойным… Едва заметно усмехается и подходит ближе. Опускается на колени, нависает над Наруто – точно так же, как когда-то давно, у проклятого водопада… Только теперь глаза Наруто широко раскрыты.
Впрочем, это тоже не имеет значения.
Красные нити. Красные нити оплетают горло, руки, пальцы. Одна красная нить – на двоих.
Красная нить из пережитых мгновений и непроизнесенных слов.
Саске молчит и задумчиво смотрит на лицо Наруто. Потом осторожно поворачивает его голову чуть набок и еще более осторожно, самым кончиком куная проводит по полоскам на левой щеке. Вскрывает старые шрамы.
Темные струйки крови, так похожие на нити, сбегают к уху, теряются в светлых волосах, окрашивают воду в бледно-розовый.
Наруто морщится от несильной боли и изумленно, непонимающе смотрит на Саске, не пытаясь сопротивляться.
Тот усмехается и, отложив кунай, который мгновенно тонет, сжимает чужие пальцы. А потом спокойно заявляет:
- Так мне больше нравится.
Потому что ему действительно больше нравится – так.
Потому что это красиво.
И потому что он может это сделать.
- Ты ненормальный, - выдыхает Наруто, неотрывно глядя на него.
Саске снова усмехается:
- Знаю. Ты тоже.
Где-то капает вода. Мерно, неспешно, обстоятельно. Отсчитывает удары сердца.
Темно-красные струйки продолжают медленно ползти по смуглой щеке.
Это… завораживает.
Наконец Наруто прикрывает глаза и устало говорит:
- Я просто люблю тебя.
Саске сжимает его пальцы сильнее и смотрит куда-то в пустоту.
- Я не верю словам.
Он вообще не привык верить. Его не научили верить.
И вместо этого – слишком часто обманывали.
Голос Наруто ровный и неестественно спокойный:
- Знаю. Поэтому и позволяю тебе делать то, что ты хочешь.
Это правда. Он действительно позволяет. Не сопротивляется, не возражает.
Ведет себя, как послушная марионетка.
Вот только…
Саске переводит взгляд на их спутанные красными нитями руки и добавляет:
- Кроме одного.
Наруто не открывает глаз, но улыбается – слабо, едва заметно, так непохоже на обычную свою широченную улыбку:
- Да. Я больше не позволю тебе уйти. Или – в таком случае уйду вместе с тобой.
Вода по-прежнему капает.
Кунай продолжает тонуть – медленно-медленно, неестественно медленно. Саске видит глубоко внизу его холодную вспышку.
Значит, дна действительно нет.
…Они связаны. Как марионетки с перепутавшимися ниточками.
Саске молчит и просто слизывает кровь с щеки Наруто, пока та не прекращает идти. Целует зажмуренные веки. Потом прижимается сухими губами к горячему лбу. Позволяет себе несколько мгновений неподвижности и наконец хрипло шепчет:
- Ты не можешь не позволить мне уйти – потому что я уже ушел. И ты так и не смог меня вернуть.
Саске отпускает чужие пальцы и медленно поднимается на ноги, чувствуя сопротивление нитей, которые сдавливают горло, впиваются в кожу – до боли, до крови. Но он все равно поднимается на ноги, отряхивает колени от водяных капель, в течение четырех ударов сердца смотрит на неподвижного Наруто, потом разворачивается и уходит в темноту.
И именно в это мгновение ему в спину доносится спокойный уверенный голос:
- Я все равно тебя найду.
И Саске знает, что Наруто улыбается.
На сей раз – по-настоящему.
* * *
Саске рывком сел на постели, прислушиваясь к собственному прерывистому дыханию.
Лунный свет, сочившийся сквозь щели между плотными занавесками, рисовал на полу странные узоры. Словно послания на незнакомом языке.
Темнота. Тишина.
Грудь болела. Учиха недовольно поморщился, потер присохшие к коже бинты, потом решительно откинул одеяло в сторону и немного неуверенно поднялся на ноги. Подошел к окну и отдернул занавески.
Пустая ночная улица. Безразличная, полузнакомая. Безликие тени на грязно-серых стенах домов.
Саске выдохнул и прижался горячим лбом к стеклу.
Темнота и тишина.
И яркая красная нить, которую он видел всякий раз, стоило только чуть прикрыть веки.
…Даже герои не всегда могут сдержать данное слово.
Узумаки Наруто погиб в возрасте двадцати четырех лет, на одной из миссий класса А. Погиб, так и не став Хокаге: Тсунаде собиралась передать ему все свои полномочия в тот день, когда ее бесшабашному любимцу исполнилось бы двадцать пять.
И не то чтобы миссия была особенно сложной и опасной.
Просто Наруто защищал. Он всегда – защищал. Тех, кто был ему дорог, тех, ради кого он готов был отдать самого себя, без остатка, без ответной благодарности. Без лишних сомнений.
Узумаки Наруто улыбнулся весеннему солнцу и вдохнул последний раз, лежа на коленях у беззвучно плакавшей Харуно Сакуры, которая так и не стала его женой. Которая так и не смогла исцелить кошмарную рану в груди друга детства, полученную от удара, изначально предназначавшегося ей.
Если б кто-то в тот момент догадался спросить самого Наруто, если б у него хватило сил разлепить пересохшие губы и ответить… он сказал бы, что это – не худший способ умереть.
Узумаки Наруто погиб, так и не успев вернуть в Коноху Учиху Саске.
Через семь дней на мемориальном камне появилось новое имя.
Саске потер сильно болевшие глаза и вернулся в постель.
Сожаления – удел слабых. И ночные кошмары – тоже.
А он пока все еще не исполнил свою цель. Значит, не имеет права даже на самую ничтожную слабость.
Осталось недолго.
…Ровно через четыре дня ему наконец удалось добраться до того места, где скрывались последние оставшиеся в живых Акацки. Полуразвалившийся, заброшенный пыльный дом на самой окраине какой-то безымянной деревни.
Дом был пуст.
Почти.
То, что Саске поначалу принял за бесформенную груду грязного тряпья, оказалось его собственным старшим братом.
Учиха Итачи. Бывший гениальный шиноби Конохи, преступник класса S, участник почти всемирно известной преступной организации.
Посеревшее от боли лицо, блестящие в лихорадке глаза, полубезумный взгляд. Пальцы, скрюченные, как когти хищной птицы.
Безобразное и жалкое зрелище.
Кто бы мог подумать, что такой человек в итоге будет сражен просто болезнью. Болотной лихорадкой. Будет умирать от дикой боли и иссушающей жажды, покинутый собственными товарищами, не способный даже убить себя, чтобы избавиться от мучений.
Саске очень долго смотрел на него, закусив губу от почти детской обиды и бессознательно стиснув рукоять катаны.
Это было… несправедливо.
Он хотел убить брата в честном бою.
Он хотел убить брата, а не жалкое, беспомощное полубезумное существо.
Самым правильным было бы просто уйти. Совершить свою месть так. Оставить его бесконечно и мучительно умирать в одиночестве.
Саске долго стоял в полной неподвижности, до тех пор, пока сквозь выбитое окно в комнату не скользнул последний закатный луч. И именно в это мгновение одним стремительным движением выхватил катану из ножен и вонзил в сердце брата.
Глаза Итачи расширились, блеснули осознанием и прежним ярким умом, а потом закрылись навсегда. На серых губах застыла слабая улыбка.
И не прозвучавший вслух шепот: «Глупый маленький брат».
Саске медленно наклонился, вытер клинок о лохмотья мертвеца и покинул пустой дом.
Он действительно мог оставить Итачи умирать в одиночестве. Но… ему больше не нужна была такая страшная месть.
Потому что он не помнил, в какой именно момент, но простил брата – за себя.
А за мертвецов – достаточно просто смерти.
А у него… у него оставалось еще одно важное дело.
…Через три дня он сумел пробраться в тщательно охраняемый особняк Йоширо Рё, влиятельного и сказочно богатого торговца, раскинувшего теневые сети своей власти по многим странам.
Тех шиноби, в битве с которыми погиб Наруто, убили Неджи и Сай. Но до заказчика им добраться так и не удалось.
Йоширо даже не успел испугаться, увидев в своем кабинете незнакомого темноволосого ниндзя. Он был непоколебимо уверен в собственной неуязвимости – ведь его защищала целая дюжина элитных шиноби из различных деревень.
…ему неоткуда было знать, что все эти шиноби уже мертвы.
Поэтому Йоширо презрительно бросил, готовясь вызвать верных телохранителей:
- Ты кто такой?
Странный парень чему-то усмехнулся и коротко ответил:
- Мститель.
А потом была красная тьма.
…Нить по-прежнему тянулась перед глазами. Вела куда-то в пустоту, манила за собой.
И Саске наконец позволил себе подчиниться ее зову.
Узумаки Наруто все-таки сдержал обещание. Он сумел вернуть своего друга в деревню… пусть и не увидел этого возвращения сам.
Саске наконец потерял сознание у самых ворот Конохи, крепко сжимая в руке заскорузлый от крови холстяной мешок с головой Йоширо.
Это была… прихоть.
А еще…
Еще убить Наруто имел право только он.
…Саске больше так и не пришел в себя. Умер ровно через семь дней, несмотря на все усилия медиков.
От болотной лихорадки не существовало противоядия.
Вскоре на мемориальный камень было добавлено еще одно имя.
* * *
Яркое солнце заливало жидким золотом всю улицу, красило стены домов в желтый цвет. От слепящего света не спасали даже зонтики, поставленные рядом с каждым столиком в летнем кафе.
Мимо с шумом проносились куда-то вечно спешащие машины, на кассе неугомонно бормотало радио. В углу сидела стайка студенток, которые о чем-то весело спорили и громко смеялись, время от времени с интересом поглядывая в его сторону. Особенно часто это делали голубоглазая блондинка и девушка с короткими волосами странного розового цвета.
Сора досадливо поморщился, отставляя в сторону чашку с горьким черным кофе. Как же весь этот шум его раздражал… А еще ведь, как назло, сели батарейки в плеере. И глаза дико болели от проклятого солнца. Да еще и давние кошмары снова вернулись, не давали высыпаться, оставляя после себя липкое ощущение бредовости и неправильности. И соседи по общежитию вздумали устраивать пьяный дебош минимум два раза в неделю – в честь каждого заваленного экзамена.
В подобной обстановке очень сложно было оставаться самым бесстрастным, ответственным, невозмутимым и совершенным студентом на курсе. Хотелось плюнуть на все и уехать из душного пыльного города. Хотя бы на пару дней.
Сора нахмурился. Еще и в семье опять проблемы…
А впрочем, все равно ведь он не позволит себе ни одного безрассудного поступка. Не имеет права позволить себе ни одного безрассудного поступка.
Сора покосился на недопитый кофе, вздохнул и решительно поднялся, подхватывая со спинки стула куртку и разворачиваясь. Надо зайти в магазин, а потом неплохо бы в химчистку, а еще на почту…
…слаженный поток его мыслей прервало внезапное столкновение с кем-то.
Этот кто-то чуть не опрокинул свой поднос, однако каким-то немыслимым пируэтом сумел все же его вовремя подхватить и удержать равновесие. И мрачно уставился на Сору.
Неровно подстриженные, растрепавшиеся светлые волосы, яркие синие глаза, ссадина на лбу. Какая-то бесформенная оранжевая футболка и драные джинсы. Для Соры, привыкшего ходить в строгих аккуратных костюмах, подобный вид был недопустим. Брезгливо поморщившись, он бросил, обходя замершего парня:
- Смотри, куда идешь.
И совсем не удивился, когда ему в спину донеслось возмущенное:
- Сам придурок!
А вот что его удивило – это то, что розововолосая девушка отвлеклась от беседы и приветственно замахала рукой блондину:
- О, Наоки, иди к нам!
В ответ на что тот расплылся в счастливой улыбке:
- Саюри-чааан!!!
…Так, значит, это и есть тот самый новый студент, который перевелся к ним в колледж неделю назад.
Сора презрительно фыркнул, надел куртку и спрятал руки в карманы, выходя на улицу. Что за бред, так недолго дожить до того, что в колледж будут брать всяких беспризорников прямо с помойки.
Так, значит, сначала магазин, потом химчистка…
…темно-синие глаза и солнечные зайчики в светлых волосах…
Сора нахмурился, останавливаясь у дороги в ожидании сигнала светофора.
Какое странное, неприятное чувство. Мутная тяжесть на душе. Как будто он что-то упустил… что-то очень важное…
Впрочем – чего важного может быть в каком-то идиоте, вместе с которым теперь придется учиться? Как будто у них в колледже и без того мало идиотов.
До вечера нужно успеть сделать кучу дел. Некогда задумываться над всякими глупостями… и тем более – над ночными кошмарами, содержания которых он все равно никогда не может вспомнить…
- Эй, тэме!
Успевший перейти дорогу Сора вздрогнул от неожиданности и медленно обернулся, почему-то уверенный, что обращаются именно к нему.
Звонкий мальчишеский голос с нотками торжества…
На тротуаре напротив стоял тот самый блондинистый парень, Наоки, и улыбался. Широко и как-то до неприличия радостно.
А потом медленно поднял вверх правую руку…
…и что-то вдруг стало с реальностью. Потому что Сора неестественно ясно увидел яркую красную нить, прочно оплетавшую мизинец Наоки. Яркую красную нить, тянувшуюся через всю дорогу и… он проследил ее ход…
Красная нить, другой конец которой туго охватывает его собственный мизинец.
Сердце пропускает удар… а горло словно сдавливает – тоже нитями… прочными шелковыми нитями…
Сора вкидывает голову, неверяще, оторопело вглядываясь в фигуру по ту сторону дороги.
Счастливая улыбка Наоки становится еще шире…
А потом между ними стремительно проносится машина и рвет нить.
За одно мгновение – каскадом вихри воспоминаний.
Память прошлой жизни, память прошлых жизней, все когда-то прожитые чувства, все когда-то мелькавшие мысли. Сумасшедший водоворот, который засасывает, затягивает, не отпускает, не дает вдохнуть.
Так не бывает, так не может быть…
…так есть, так было и будет.
Прошлые жизни, прошлые чувства…
Прошлое имя.
Саске прерывисто выдыхает, широко раскрытыми глазами глядя прямо перед собой и ничего толком не видя.
Доля мгновения… доля мгновения, которая меняет столь многое…
Машина наконец проносится мимо. Саске поспешно вскидывает голову, жадно вглядывается вперед, ищет, ищет чужой силуэт по ту сторону дороги…
…но тротуар пуст.
Что…
Как…
Почему?..
Мгновение беспросветного отчаяния, сердце обрывается вместе с порванной красной нитью…
…тишина…
…тишина…
…темнота…
…пустота…
…а потом его запястье вдруг осторожно обхватывают чужие холодные пальцы.
Саске вздрагивает и стремительно оборачивается.
И невольно задерживает дыхание.
Потому что… так… не… бывает…
Наруто.
Наруто стоит рядом и улыбается. Широко, беспечно – и только тот, кто знает его давно, может разглядеть в этой улыбке неуверенность.
- Я все-таки нашел тебя!
Какое-то время Саске очень внимательно смотрит на чужое лицо, на полоски старых шрамов на щеках, на чуть курносый нос, усыпанный веснушками, которых раньше не было – а потом просто бесцеремонно хватает Наруто в охапку и прижимает к себе. И плевать, что могут подумать прохожие.
Хотя бы один раз – можно позволить себе не быть самым бесстрастным, ответственным, невозмутимым и совершенным. Можно попробовать быть просто живым.
Саске судорожно, с силой обнимает Наруто и хрипло шепчет:
- Ты ненормальный.
Тот неуклюже вцепляется в его куртку, тыкается носом в шею и весело, беспечно заявляет:
- Ага. Знаю. Ты тоже.
И Саске остается только улыбнуться в ответ.
Потому что…
Красная нить оплетает горло, путается в пальцах, связывает руки. Соединяет мысли и чувства.
И эту нить…
Не порвать.
24.06.07.