.Ero-Jounin Hatake Kakashi | Лотос в Конохе цветет дважды| часть 2

[narutofiction]

Название: ЛОТОС В КОНОХЕ ЦВЕТЕТ ДВАЖДЫ. Часть 2.
Автор:  .Ero-Jounin Hatake Kakashi
Бета: [J]Roronoa.Zoro[/J]
Жанр: yaoi, новелла
Рейтинг: в этой части PG-13, NC-17 не за горами
Персонажи: Котетсу\Изумо, Хаяте, Генма, Ирука и другие
Дисклеймер: все принадлежит Кишимото
Статус: в процессе.
Размер: макси
ссылки на предыдущие главы: 1

Часть 2

-Пссс-Пссс… Со старперами не надоело? Пойдем дорогой настоящих мужчин! – Неожиданно раздается подлое хихиканье, и Котетцу резко оборачивается.
Только не это!!!
Угроза Мирного Существования Конохи, лучезарно улыбаясь, скользит к нему по дивану, и улыбка его предвещает все самое плохое.
Умино Ирука собственной персоной.
Случилось самое ужасное, что могло произойти. Похоже, что Умино стало скучно на вечеринке Старших, и внимание его обратилось в сторону друзей.
Это значит: Ирука собрался немного «пошалить».
Это значит: отказаться нельзя, потому что последствия могут быть самыми страшными!
Все знают злопамятность Умино!!! Ни одно происшествие в Скрытой Деревне Листа, связанное с хулиганством, грязными шутками, попойками, дебошами, дикими розыгрышами, подставами и скандалами, не обходится без него.
О нет…..
Ирука наклоняется и шепчет, обдавая ухо жарким дыханием:
-Только никому не говорите! Саке и женщины! Женщины и саке! Вот два самых главных смысла жизни настоящего шиноби! Валим отсюда?
Котетцу ловит страдальческий взгляд Изумо, который говорит: «Все. Мы попали!».
Неугомонный чуунин манит парней пальцем, и троица, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, выскальзывает из помещения на крышу.
-Итак, братцы, на нас возложена ответственная миссия класса S! Найти ближайший ресторан, захватить все доступные запасы саке и пару-тройку прекрасных пленниц. Лучше четырех. Ну, а дальше действуем по ситуации.
-А нам скоро домой надо…. – Понуро мямлит Изумо, осознавая всю безысходность своего положения.
-Да мы ненадолго, - гаденько подмигивает Ирука. - Одна нога здесь, другая там, и вы дома, - но в его глазах явственно читается продолжение фразы: «у меня».
Ирука ведет их по крышам, все дальше в незнакомый район, звезды мягко освещают им путь, и через три-четыре особенно наклонных кровли они понимают, что выбраться самостоятельно из незнакомого района не получится.
Улицы гражданских кварталов удивительным образом похожи на те, где прошло детство Котетцу. Единственное бросающееся в глаза отличие - праздно прогуливающиеся мирные жители. Шиноби, вымотанные ежедневными тренировками и миссиями, предпочитают проводить вечера дома, соблюдая режим, поэтому в 11 вечера почти во всех окнах свет уже погашен. Здесь жизнь продолжается.
И везде приветливо горят огни заведений, которые работают до последнего клиента.
Котетцу не знал, что где-то в Скрытой Деревне есть такие яркие улицы.
Наконец, они спрыгивают с крыши прямо возле расцвеченного огнями полога семейного ресторанчика.
С громким мяуканьем разбегаются испуганные коты.
Ирука гостеприимно откидывает ткань, и, все так же гнусно ухмыляясь, произносит:
-Прошу.
А затем ищет глазами хозяина и кричит:
-Эй! Саке! Мне и моим компаньонам!
Хозяин медленно оборачивается, и на побелевшем лице его появляется незамутненное выражение Того-Самого Ужаса.
Ирука бывал здесь неоднократно.
В заведении яблоку негде упасть, гражданские заняли почти все столики, пьют, едят, курят, галдят, косятся с уважением на форму новых посетителей. Когда парни садятся на свободное место, из воздуха словно материализуются 9 бутылок саке и аппетитно пахнущая жаровня с кусочками птицы на палочках.
Котетцу никогда не встречал подобной скорости обслуживания.
Количество саке внушает опасение.
-Мы так много не выпьем, - признается Хагане, понимая, что уже ничего не спасет от сногсшибательного утреннего похмелья.
-Почему много? А чё, по одной чашечке саке и домой!
И тут в ресторан входит компания из четырех симпатичных девушек в ярких гражданских одеждах. Заколки в их длинных волосах с большими искусственными цветами.
-Девчонки! – Вопит Ирука, размахивая бутылкой с саке.
А Изумо медленно краснеет и, потупившись, опрокидывает в себя чашечку. Ему чудом удается не закашляться.
-Девчонки! Идите сюда! Настоящие мужчины! Нереальные воины! Только у вас! Здесь! Сегодня вечером! Проездом! Знаменитая троица Легендарных Ниндзя! Саннины!
А после такого яркого вступления Ирука с победоносным спокойствием добавляет:
-Угощаем…
Котетцу так и не понял, что произошло и какой магией обладает Умино, но уже через минуту он оказался в компании четырех взрослых и симпатичных девиц. Они перемигиваются и хихикают над шутками балагура Умино, кокетливо играют плечами и, будто бы невзначай, демонстрируют глубооокие декольте, от взглядов в которые у Котетцу кружится голова и спирает дыхание.
Количество бутылочек саке на столе убавлялось и снова прибавлялось, кружилась голова, было смешно, хотелось обнять весь мир, а потом они отправились гулять…
Зашли ненадолго к Ируке, в его безалаберное холостяцкое жилище.
Девушки оказались на редкость общительными и веселыми, Котетцу был удивлен, как легко и просто оказалось с ними говорить. Ирука притащил из задней комнаты старый шимусен, спел пару песен, девчонки кинулись танцевать, а потом Норико взяла музыкальный инструмент и сыграла сама, и все снова выпили.
После песен Ирука нашел под столом набор игральных костей, и как-то так получилась, что игра пошла на раздевание. Котетцу не понял, что произошло, может, в случившемся и были виноваты ловкие пальцы Умино, но вскоре все девчонки были раздеты до нижних полупрозрачных кимоно, а сами они проиграли только чуунинские жилетки и головные повязки с металлическими бляхами Листа.
Девчонки хохотали все громче и громче, а через легкий шелк кимоно топорщились заострившиеся соски молодых грудей.
Дальнейшее Котетцу помнил смутно: Ирука, хохоча и задирая юката новоприобретенных подружек, увлек их в заднюю комнату. Некоторое время из-за закрытой двери доносились только веселый смех, рык Ируки и треск разрываемой ткани.
Но что было дальше, Котетцу не успел понять, потому что две оставшиеся гостьи плотно оседлали их колени, а затем опрокинули руками на спину, приговаривая: «Ну сколько же можно нас дразнить, мальчики», и начали расстегивать форму.
На этом моменте мозг Котетцу взорвался и наступила полная темнота.
В этой темноте ему точно было тепло и хорошо, но что произошло дальше, он уже не помнил.

- Миссия, миссия! Опаздываю! Где кунаи?? Ордер где???!!!! Опаздываю! – Это был Глас Карающий, и он извергся из бездны прямо на Котетцу.
Хагане попробовал застонать.
-Повязка!!!
Котетцу накрыло огромной перевернутой чугунной ванной, по которой в такт каждому слову бил гиганский молот, а умноженные в сотни раз звуки эхом отражались от черепной коробки. Он почти поверил, что умрет на месте от разрыва башки.
Но смерть не пришла.
Вместо этого обрушилась жажда, и гадкий распухший язык занял во рту все место. Судя по вкусу, он сгнил неделю назад.
Вопли были незнакомые и в то же время очень узнаваемые. Хагане попробовал открыть глаза, и от этого маленького движения кости в висках разошлись. Впрочем, зрение кое-как удалось сфокусировать и, покрутив сухими белками, Котетцу активирует мыслительную функцию.
Невыносимо бодрый, словно не он веселился всю ночь, Умино Ирука носится полуодетым смерчом по комнате, с грохотом раздвигая дверцы шкафов.
Веером падают разбрасываемые вещи.
Из-за мелькания Ируки и его истошных воплей тошнота подкатывает горлу. Справившись с собой, Хагане пытается установить, в каком положении и где он находится. Собственное тело обнаруживается на диване, раздетое, замерзшее и одинокое, а под диваном валяется не менее раздетый, и наверняка тоже замерзший и одинокий Изумо.
Котетцу вяло радуется, что спросонья не наблевал на голову лучшему другу.
-Аааа, - начинает он фразу, но головная боль тотчас сметает желание продолжить.
-Девушки? – С недозвука понимает Ирука. – Ушли на работу. И вам, братцы, пора, миссия!!!
Ну почему, почему нельзя говорить тише?
Снизу раздается согласный стон Изумо.
Умино носится вокруг, собирает разбросанные по полу форму и белье, и понимание медленно ползет вверх по спинному мозгу Котетцу. Ирука подходит к окну, раскрывает его и высыпает охапку одежды за подоконник.
-Все пипец, все пипец опаздываю бля, пипец, пипец, меня убьет Хокаге!!! Ааааа, пипец!!!
В комнату врывается холодный ветер. Начинает мелко трясти.
-Уроды, диван в странных пятнах! – Вопит Умино, подбегает, хватает за руки, подталкивает к окну и выпихивает наружу. Зябкий и промозглый мир вертится колесом, меняются местами доски и небо, тело больно бьется о дерево, а ощущение себя пропадает, уступив место жесточайшему головокружению.
-Блевать – на крышунах!!!!!!!
И Камидзуки тотчас следует этим напутственным словам, отмечая краем сознания грохот, с которым голая тушка Изумо, рукиногиголова, вываливается вслед на ним.
Рама окна с шумом встает на место.
Изумо безысходно блюет на крышу.
А потом стонет:
-Боги, как мне плохо…
И, кое-как выплевывая остатки желудочного сока, поднимается на четвереньки, ползет к одежде, разметанной ветром по всей крыше, ищет белье. Мелко трясется посиневшим и покрытым мурашками телом. Начинает одеваться, медленно, неуклюже перебирая все вещи.
Котетцу, сидя голой жопой на холодной крыше, дрожа и ничего не соображая в этом тотальном головокружении, пытается осознать, где, бля, могут быть его трусы. Заветный кусок ткани, наверняка запутавшийся в ветвях ближайшего дерева, так и не находится, поэтому Хагане натягивает штаны на оба костыля. Со страдальческим стоном напяливает куртку, жилет, Изумо подталкивает к нему обувь.
А вот обмотки не находятся, очевидно, найдя себе пристанище на том же дереве, где уже расположились головная повязка Камизуки и его трусы.
Хагане ползет к краю крыши.
Квартира Ируки располагается на третьем этаже, хоть в этом им несказанно повезло, но, как спуститься в таком состоянии, непонятно. Наверное, от осознания безрадостности их положения, Котетцу выворачивает на прохожего, заинтересовавшегося содержимым овощной лавки.
Снизу раздается поток проклятий.
Лавочник выбегает на улицу и панически начинает успокаивать:
-Тише, тише, там собутыльники этого бандита Ируки... - и увлекает мужчину к себе в лавку. – Я вам все возмещу!
-Мама… убьет…, - раздается сзади обреченный стон Изумо. – И… если патруль….Как же болит голова…
По крайней мере, они не пропустили сегодня миссию, с облегчением возвращается к реальности Котетцу. Тогда действительно возникли бы большие проблемы.
-Ты хоть помнишь, что мы делали? – С робкой надеждой спрашивает Изумо.
-Ну, Ирука ушел… трахаться в соседнюю комнату…. А потом мы…девчонки… А потом… не помню…
Душе так же гадко, как и телу.
А еще, гадко из-за Изумо. Очень противно.
Если бы кто-то другой сказал, что Котетцу станет ревновать, чуунин умер бы от стыда на месте.
Еще, он чувствует липкую грязь на коже. И посторонний запах.
И с каждой новой минутой это дерьмовое ощущение разрастается, заполоняя собой весь мир вокруг.
- А как ты думаешь, я…расстался… с невинностью? – Распластавшись на досках, спрашивает друг.
-Поздравляю…
-Ох… Пора спускаться… Меня мама…убьет, - сипит Изумо.
-Камикадзе?... Тебе нельзя в таком виде домой… Надо ко мне. Старый налобник, обмотки… все в шкафу лежит.
Но они продолжают валяться на крыше, мордами к солнцу, которое, постепенно взбираясь по небу, начинает припекать. Голова болит все сильнее.
-Не могу больше… тут…находиться. И…Попить бы сейчас.
Котетцу невыносимо распирает убраться подальше, с этой ненавистной крыши, а потом найти много-много воды и сдохнуть.
Больше всего на свете он хочет перескочить сегодняшний день и сразу оказаться в свежем и благополучном завтра.
-Ох…ты ж блин. Третий этаж, - переварив информацию, сообщает Изумо.
Друг смотрит на него страдальческим взглядом с полопавшимися сосудами, вдобавок к невыносимому самочувствию поднимая внутри Котетцу волну странного и очень неприятного чувства.
Ну почему жизнь - дерьмо?!
-Ну че...Падаем?
-Ты че… дурак? – Вдруг говорит Изумо.
А потом ползет по крыше, даже не пытаясь подняться, и Котетцу ничего не остается, как следовать за ним. Камизуки добирается до окна квартиры, расположенной рядом с жилищем Ируки, стучит в ставни. Через некоторое время в проеме показывается непричесанная женщина в домашнем юката.
-Выпустите, а? – Просит Изумо.
Котетцу в шоке пялится на друга. Почему он сам не додумался до такого простого решения?
Еще бы тетка окно открыла…
-Пожалуйста…- Смиренно добавляет парень.
Женщина с сомнением смотрит на ребят, но тянется к ручке.
-Водитесь с кем попало, саке жрете…. Никакой жизни нет с таким соседом, - ворчит, провожая до двери цепляющихся друг за друга друзей.
-А можно воды? – С жалобным видом просит Изумо, повиснувший не плече Котетцу.
Женщина меряет их взглядом:
-И вроде приличные мальчики… ну зачем же ТАК? – И вкладывает в трясущиеся руки Изумо кувшин воды, который парень ополовинивает огромными глотками, а затем передает его Котетцу.
-Извините, - искренне просит он у двери.

Разумеется, случился патруль.
Разумеется, в патруле случился Тот Самый Джунин.
Генма Ширануи. Собственной персоной. С руками в карманах, железкой в зубах и бинтами на башке.
В этот момент Камизуки с дикой безнадежностью понял, как сильно они попали...
Генма меряет их с ног до головы презрительным взглядом из-под полуприкрытых век, а потом глаза его расширяются, лицо багровеет, сенбон вываливается изо рта и джунин начинает орать:
- Шштоо??!! Куууу-даааа?!! Паааа-чииму форма не по уставу?!! Пааа-чииму в таком виде?!!! Ур-р-роды тупые!!!Ди-ибии-лы!!! Паазо-о-ор вввсей Конохи!!! Стаааять ннааах!!!! В глаз-з-аа мне смааатреть!!! ГО-ЛО-ВАСТИКИ ТТУУПЫЕ!!! В тааком виииде!!! При всем белом свете!!! Да я вам…!!! Да вы у миня...!!! ГАВВНО!!! ДРАИТЬ!!! БУДЕТЕ!!! ВЕЧНО!!! Десять!! нарядов!! вне очередиии!!! КАЖДОМУ!!! ЯСНО?! ПТИЧЬЕ ГОВНО!!! Языками!! Вдвоем!! СЛИЗЫВАТЬ!! С каждого лица ВЕЛИКИХ!! ПЕРСОНАЛЬНО! Ааааткуда вы, дииибилы??!! На мою головууу??!! Каж-ж-ждый деньнах?!!! Вы чем думаете?!! Жопой?!! Или чем??!! Вам паавязку НА ЖОПЕ насить надаааа, не на голове!!! Там где ваши мОзги тупые!!! Выполнять!!! Бегом мааааррррш!!! Вечером проверю!!! Лично!! Сажжжррете каждую какашку, которую я найду!!! БЕГОМ ОТСЮДА!!
А потом устало выдыхает:
-Сил моих больше нет...
Чуунины, в ужасе цепляясь друг за друга, запинающимся шагом улепетывают к основанию Каньона.
РРЕЗЧЕ БУЛКАМИ ШЕВЕЛИ, УРРОДЫ!!
И друзья перешли в хромой галоп.

Когда все закончилось, и каждый из них отправился по домам, на пересечении улиц встретился Хаяте.
Котетцу пожаловался Гекко на Ширануи, Умино Ируку и их с Изумо нелегкую судьбу, в последние сутки связанную исключительно с птичьим говном.
-На самом деле... У меня к тебе вопрос. По поводу косяка на вечеринке.... Тебе неприятно?
-Ты про что?
-Да ты знаешь, про что.
-Я просто верил, что мы друзья.
-Мы друзья. Если ты не против…
-Предполагается, что настоящие друзья …. – Начинает Котетцу и, не договорив, взмахивает рукой. Не будет он объяснять этому сволочу простые истины.
-Ну…я не мог… - Мнется Хаяте, нервно вертит в руках яблоко, рассматривая блики на глянцевой поверхности.
Это его ужин.
Котетцу сам не знает, что за ответ он ожидал услышать. Наверняка какие-то другие, более честные слова, а не это бесполезное признание. Например, что Гекко считает их недоразвитыми слабаками, которых не стоит посвящать в свои дела. Было бы более уважительно по отношению к их детской дружбе, если б он прямо сказал правду.
-Серьезно, я пойму, если теперь не захочешь со мной разговаривать. Я не планировал ничего скрывать. Все это время откладывал разговор на потом и дотянул…. Да и не приветствуется это в Конохе, сам знаешь. Ширануи, он…вообще… сложный.
Ох ты ж блин, достало… Особенно, имя «Генма Ширануи»
Котетцу вздыхает:
-То есть, ты строил целку целых три года, потому что боялся нашей реакции?!
-Хотел оставить что-то из прошлой жизни…. Кстати, будешь яблоко?
Хагане с раздражением смотрит Хаяте в глаза:
-Нет!!
-Тетцу, мне с вами комфортно. Я с вами такой, какой я есть, вы - мои лучшие друзья детства. А со Старшими я только работаю - с ними нужно всегда сохранять лицо.
-Да мне плевать! Я-то не Старший.
-Опять свою песню завел? – Спрашивает Гекко.
-Че?
-Говорю-говорю, а вы не верите! Каждый раз говорю - каждый раз не верите! Напридумывали Боги знают что! Радовались бы за себя - у вас-то есть настоящая, собственная жизнь! А мы себе не принадлежим! Только Конохе! Да мы из миссий не вылезаем, тушки от ран не заживают, полкурса уже перехоронили, понимаешь?! Тут здоровый крякнет, а ты на меня смотрел?! Смотрел? То-то…
Хагане становится мучительно стыдно.
Все знают: Хаяте смертельно болен.
Поэтому он выжимает:
-Ты мог отказаться от экзамена…
Гекко, успокаивая себя, глубоко вдыхает и выдыхает.
-У меня не было выбора. Меня отправили в академию, потому что подавал большие надежды. А сейчас…
Хаяте вдруг стягивает с головы бандану, начинает нервно дергать узел. Яблоко мешается, падает из рук, он наклоняется за ним, да так и застывает, на корточках, над этим глупым яблоком в пыли.
-Теперь ты понимаешь? Я жить хочу! Ярко. Полно.
Лицо Гекко закрывают волосы, и кажется, будто это Изумо присел поправить обувь.
Когда смотришь сверху-вниз, легко обвинять:
-Зовешь нас друзьями, а сам…. Скрывал! Не месяц скрывал, даже не год. Мы же о стольких вещах говорили вместе, обо всем, да у меня от вас тайн не было! Мы никогда не врали, понимаешь? Мы всегда были с тобой такими, какие мы есть. А ярко жить я тоже хочу!... Дружба – самая важная вещь на свете. И мне насрать на твое звание, потому что ты все равно мой друг!
Хаяте пялится попеременно то на бандану, то на яблоко в пыли.
-Тетцу, ты сам знаешь, что неуставные отношения официально запрещены. А они ведь у многих есть. И разное бывает. Не всегда «как у всех», понимаешь? Да боялся я…
Гекко вздыхает, распрямляется, повязывая бандану.
-Я хочу так же дружить с вами, как всегда дружил. До конца. Как в детстве. Честное слово. Прости меня…
Котетцу смотрит на друга....
Он видит перед собой безумного уставшего молодого мужчину, загнанного болезнью в угол. У Хаяте бледная кожа, глаза с лихорадочным блеском и грязные спутанные волосы. И ходит он сейчас на обезболивающих, которые ему колют каждый день в медблоке, потому что рана на животе по-прежнему воспалена.
А когда улыбается, глаза его всегда грустны.
-Ну ладно… Проехали. – Завершает разговор Котетцу.
Злость ушла, оставив после себя усталость.
-Угу, - с готовностью соглашается Хаяте.
И вдруг Котетцу озаряет.
Он переминается с ноги на ногу.
-Можно тебе вопрос задать?
-Ну…Задай, - тотчас напрягается Гекко.
-Слушай…Это самое… Скажи…. А с парнями целоваться по-другому, чем с девочками?
-Ой…Ну…, - мнется Хаяте. – Даже не знаю… Не думал как-то. По-другому… наверное… Я не….Главное, как ты к человеку относишься, - с облегчением заканчивает он фразу.
Вспоминать влюбленного друга рядом с Ширануи не хочется.
-А зачем тебе? - Настороженно спрашивает Гекко. Потом лицо его проясняется.
-Упс….Изумо?
-Только никому не говори…
-А я думал, вы друзья.
-А мы пока друзья…. Научи? – Вдруг вырывается у Котетцу.
-Блииииин, - задумчиво тянет Хаяте, смущенно чешет нос. Оглядывается. – Ща. За мусорные баки...там не видно...
В тени больших контейнеров кладет ему руку на затылок, притягивает к себе и целует.
Гекко на полбашки выше, и по-девичьи запрокидывать голову странно.
От происходящего дрыгаются и пищат нервы по всему телу.
У Хаяте нежные губы, но настойчивые и совсем не слюнявые. Котетцу закрывает глаза и пытается понять, каково это, целоваться с парнем и другом детства. Поймать впечатление не удается, все ускользает, тонет в вязком ощущении тепла и близости, рука сама поднимается, ложится на плечо, пальцы путаются в черных волосах, так похожих на прядки Изумо. Хагане бездумно отвечает, без сексуального подтекста, просто чтобы попробовать и запомнить.
Мозг не отключается, и мысли блохами скачут в голове, очумевшие от новых впечатлений.
-Ну как? - Наконец, выдыхает Гекко. – Отличается?
Котетцу только кивает.

- Ваша миссия категории С - дальняя разведке на чужой территории. Вы отправляетесь в северные леса Страны Воды. Срок: месяц. Цели: маршруты пограничных патрулей, далее войти вглубь и попытаться обнаружить базы поддержки. В конфликты не ввязываться.
Ведуший группы внимательно слушает.
Рядом с ним в нетерпении переминаются чуунины, и Котетцу даже немного стыдно за сквад, ведь он видел, как спокойно и вдумчиво получают задания джунины.
Никакого мальчишества.
Усилием воли он перестает топтаться, и тотчас обращает внимание на руки, теребящие ткань форменных штанин. Ну что за напасть!
Распорядитель поднимает голову от карты:
-В случае возникновения конфликтной ситуации разведгруппе необходимо затаиться и, по мере возможности, возвращаться на свою территорию. Вот ваш приказ. Внимательно ознакомьтесь с маршрутами. На подготовку 6 часов.
Все кивают:
-Хай.
Котетцу переводит взгляд на Изумо.
Пальцы Камизуки нетерпеливо разминают кромку жилета.

Ветви деревьев-исполинов такие огромные, что, перекинув настилы, можно построить под небом целый город.
Здесь, на высоте сотни метров, существование земли кажется абстрактным и совершено ненужным. Густой, враждебный туман внизу растекается океаном молочной белизны, облизывает и гложет стволы деревьев, вьется, тянет свои щупальца ввысь.
Здесь, на третьем ярусе, уже можно передвигаться, здесь легче дышится, а тусклые солнечные лучи лежат на распухшей от влажности, покрытой мхом и папоротниками коре.
Кажется, стоит оступиться, обрушившись на десяток метров вниз, и ты сгинешь навсегда, пропадешь, сожранный голодным туманом, который манит, затягивает, зовет.
Сезон Туманов – вот как называют эти два месяца. Время, когда гражданские избегают выходить на улицы, пользуются подземными переходами, как слепые кроты.
Время, которым пугают детей.
Вот уже три дня они планомерно прочесывают северный рубеж Страны Воды. Радиосвязью пользоваться нельзя, Старший опасается вражеских перехватов. Несколько раз в день кто-то теряется в хитросплетениях ветвей и белизны, ведущий собирает их в группу, будто неразумных овец.
Он чувствует наличие чакры, и пару раз предупреждает: внизу крестьяне.
Они не ощущают ничего.
Помимо нарастающей, необъяснимой тревоги.
Идет четвертый день.
Ничего.
Возможно, это их последняя миссия. Когда тебе исполнилось 18, а ты не проявил талант шиноби, тебя записывают в графу «к боевым действиям ограниченно годен».
Теперь ты – тыловик, до пенсии изнывающий от скуки над тоннами свитков.
Ты в тылу, и вся жизнь проходит мимо тебя. Обеспеченец. Штабист. Писарчук.
Добро пожаловать в Центральный Архив!
Твою мать!..
Перед лицом возникает Гекко Хаяте, замерший в картинной позе с катаной наперевес. Ему 17. Рядом – признанный гений Какаши Хатаке с книжицей. Ему 20. Амураши Хенго с кунаем. Ему 19. А позади – их группа в академии, один из самых многочисленных выпусков….
А они… Они болтаются с бесполезной разведывательной миссией в этом отвратительном Тумане, чувствуя себя такими топографическими кретинами, что самому стыдно.

По ночам очень страшно. Голова болит, и сон не приходит до лучей кроваво-красного солнца, едва проникающих сквозь густую крону деревьев.
От недосыпа кружится голова, слипаются глаза и часто подводит координация. Контролировать себя с каждым днем все сложнее. От этого тоже страшно.
Туман полностью поглощает свет...
А ночь - черна. Под тобой - голодная пустота. Над тобой – густая листва и низкое небо. Не видно ни луны, ни звезд.
Разводить огонь запрещено, это их де-маскирует. . Но, от кого они скрываются под пятнистыми одеялами, зачем собирают свое дерьмо в пакетики и несут с собой, если туман стоит сплошной, почти осязаемой стеной?
Как вообще вернуться в Коноху?
Ночами кажется, что миссия никогда не завершится.
Котетцу считает часы и минуты.

Уже час Старший чем-то встревожен. Делает вид, что все нормально, но пот со лба стекает на виски, а глаза внимательно сканируют туман.
-Снимаемся! - Громким шепом вдруг резко командует он.
Они медлят несколько мгновений, обрабатывают информацию, а затем панически быстро, путаясь и сталкиваясь напуганными курицами, пытаются собрать вещи.
Все валится из рук...
-Патрули близко. Отходим налегке, - приказывает ведущий группы, и видно, что он из последних сил сдерживается, чтобы не отвесить хорошего пинка каждому из своих подчиненных.
Они пытаются поспеть за ним, но это плохо получается. Ветерану приходится все время страховать младших, постоянно поскальзывающихся и из последних сил цепляющихся за ветви.
Один раз он подхватывает Изумо за ворот бронежилета.
Котетцу понимает, что они движутся слишком медленно для патрулей Тумана.
Ничего не происходит, и напряжение никого не оставляет...
Все останавливаются.
-Привал! - Ведущий группы осматривает место стоянки. – Ждите меня здесь. Огонь не разводить, отдыхать в две смены, жрать – не мусорить, дерьмо прятать! И не вздумайте спать на посту, или это будет ваш последний сон, дебилы...
И Старший, критически оглядев их с ног до головы, скрывается во тьме.
Он такой недосягаемо крутой, думает Котетцу, со своим необъятным личным кладбищем за плечами. Возится с ними, опекает, как маленьких генинов, будто их жизни и судьбы действительно имеют для него значение.
Хагане вспоминает, как они с Изумо сдавали на чуунина.
Четыре раза подряд.
После того, как удалось это сделать, бабушка накрыла огромный стол и разрешила купить саке.

-Блииин, просадил свой вещмешок на стоянке! – Ворчит рыжий Токацу.
-Да мы все вещи там оставили, - в сердцах обрывает его Изумо. – Не только ты.
-И жрать нечего, - поддерживает разговор Хагане.
-А, приколитесь, развести бы огонь, нажарить грибов! – Мечтает Оги.
-Не смешно...
Они несут всякую чушь, потому что без Старшего пусто и страшно.
Скидываются, кому в какую смену держать стражу. Быть первыми выпадает Изумо с Котетцу, все четыре часа они стоят, чутко всматриваясь в кромешную темноту, слушая голос леса, уханье филинов, шуршание насекомых, вопли ночных птиц.
Что-то нездоровое чувствуется в атмосфере, душное и угнетающее...
Но ничего не происходит.
Только проносится стая попугаев, исхлестав лица крыльями. Пугает до зубовной дрожи.
А потом на голову Котетцу падает с надломившейся ветки змея.
Через четыре часа они поднимают смену, удивляясь, как можно заснуть в такой ситуации, но, свернувшись в клубок на жесткой коре в развилке веток, тотчас отключаются, провалившись в небытие.
А потом – яркая вспышка боли. А за ней - наполненная безумными видениями темнота…..