бета: Несметана
предупреждения: АУ, дарк, хуже-чем-смерть и смерть персонажей, возможный и даже вероятный оос, автор не любит Орочимару
дисклеймер: стандартный
примечание: драбблы - части аушного цикла, объединенного одним миром и персонажем.
пейринг: Джирайя/Орочимару
рейтинг: PG-13
жанр: драма/ангст
примечание: по Миссиному заказу ^__^
читать дальшеОн любит Орочимару, когда тот приходит к нему в первый раз и, похотливо ухмыляясь, предлагает себя, а наутро пропадает, и игнорирует; и на следующей миссии Джирайя не выдерживает и зажимает его в углу, почти на глазах у вражеских шиноби, а Орочимару только хихикает, любуясь на его бешенство.
Он любит Орочимару, когда тот обходит его ученика и становится Хокаге, и купается в славе, вдохновенно играя в справедливого правителя.
Он любит Орочимару, когда в деревне начинают пропадать люди, когда умирает Сарутоби и уходит Цунаде, и в стандартный боекомплект шиноби вводятся тяжелые наркотики.
Он любит Орочимару, когда тот затевает войну с Песком; деревня нуждается в свежих силах, и сына Минато волокут в лаборатории, и Джирайя отворачивается, изо всех сил зажимая уши. С тех пор он боится смотреть в глаза новому Наруто.
Он любит Орочимару, когда срывается и сбегает, и несколько месяцев петляет по охваченной войной стране, пытаясь сбить со следу элитные отряды АНБУ.
Он любит Орочимару, когда его наконец настигают, и накидываются стаей псов, и он успевает убить двоих, троих, а потом вдруг разом перестает сопротивляться, заметив вдалеке знакомую фигуру.
Он любит Орочимару, когда сбегает во второй раз и напивается в ближайшем борделе, а потом ввязывается в отчаянную неравную схватку с отрядом песочников и едва дышит, когда подоспевшие АНБУ вытаскивают его из-под убитых врагов.
Даже лежа на операционном столе, он все еще любит Орочимару; тот прижимается к его груди и бархатной кошкой мурлычет над ухом, что Джирайе даже понравится, если он, конечно, выживет, и как все будет хорошо, и чтоб Джирайя больше не смел уходить, никогда-никогда… Надушенные патлы лезут в нос и мешают дышать, и Джирайя уже не различает слов из-за наркоза.
Когда он открывает глаза после операции, любви больше нет. Только повиновение.
персонажи: песочники
рейтинг: PG-13
жанр: драма/ангст
читать дальшеКогда на очередном совете Казекаге пробегает глазами дипломатическое письмо из Конохи, он ничего не говорит, просто поднимается и уходит. Это последний раз, когда они видят отца, и Канкуро изо всех сил пытается его возненавидеть, возможно, тогда ему удастся избавиться от липкой, недостойной шиноби жалости.
Они отправляются на рассвете следующего же дня: дети Казекаге и сопровождающий их отряд АНБУ.
- Почетный эскорт, - заливается Темари, но Канкуро видит, что она боится, они все боятся, даже Монстр неспокоен: на стоянках он отсаживается от остальных, зажимает виски ладонями и, тихонько поскуливая, что-то яростно нашептывает темноте.
Они засыпают под его монотонное бормотание.
Коноха встречает делегацию Суны настороженным молчанием и несмелыми улыбками. Сначала Канкуро недоумевает, зачем, - в конце концов, кто тут победитель - потом с трудом угадывает под маской неприязни и страха непривычную надежду: деревни слишком измучены войной и гражданские смиряют свою ненависть.
У сопровождающего их шиноби неторопливые мягкие движения и немного шалый взгляд единственного глаза, и хочется глупо по-детски хихикнуть от близости к легенде: кто еще может похвастаться, что видел Копирующего на расстоянии вытянутой руки и выжил?
Им выделяют отдельную комнатку, тогда как отряд сопровождения вынужден ютиться в гостевой, - они же важные шишки, млять, заложники мира, дети венценосного Каге.
Потом они долго ждут аудиенции, несколько часов, и Канкуро честно пытается проникнуться положенным почтением и раболепием – возможно, когда они увидят, что противник достаточно деморализован, ожидание, наконец, закончится…
Пахнет пылью и тяжелым, прогретым на солнце воздухом…
Темари непривычно серьезна, сосредоточенно вычищает веер, и только приглядевшись, Канкуро замечает, как у нее дрожат руки. Монстр тихо сидит в углу и умиротворенно улыбается, играет пляшущими в солнечных лучах пылинками; в такие минуты он кажется почти человеком. Это почти пугает. Канкуро устало прикрывает глаза. Весной пустыня расцветает и прекрасные шинобьи девы дарами и песнями восхваляют начало Сезона Дождей.
Вежливый всплеск чакры Копирующего за дверью – пора.
Прежде чем выйти в тронную залу Каге, они долго петляют по сырым темным коридорам; холод пробирает до костей, и Канкуро поневоле начинает жалеть о теплом душном чулане.
Он не сразу осознает, когда их атакуют: вот Санада согласно церемониалу выходит вперед и приветствует Хокаге, и вот он же судорожно пытается удержать бурые ленты внутренностей в распоротом животе. Хатаке извиняющеся разводит руками, под маской – широкая, располагающая улыбка. Такая вот хуйня, ребятки. Бывает, бля.
От вражеских шиноби не протолкнуться, Канкуро бросает Карасу на ближайшего, разворачивается, рывком уходит от куная; нити чакры натужно гудят и покалывают в кончиках пальцев. Движения точны и заучены, на краю сознания - звонкий смех Темари, она всегда смеется, когда убивает; а где-то там, далеко, в другой жизни, сейчас распускаются цветы…
Канкуро кожей чувствует активизацию печатей, и в привычном хаосе битвы слышится утробный, срывающийся на визг, вой.
«Мон… брат, он твой брат, брат, братбратбратбра…» - истерично бьется в мозгу.
Мыслей больше нет.
***
- Вы почти уничтожили носителя, Лидер-сама будет недоволен, - слегка брюзгливо замечает Четвертому его спутник, аккуратно ступая по липкому полу. Перешагивает через лежащее тело, и на секунду замолкает, подбирая полы длинного плаща со стилизованными облаками. – А все твоя страсть к дешевому эпатажу.
- Кто бы говорил, - смеется Орочимару мелким кудахтающим смехом и щурит черные глаза Учиха Саске.
Итачи пожимает плечами.
Пахнет кровью.