kuchinawa | Повешенный

[narutofiction]

автор:  kuchinawa (он же ~Snake Charmer~)
название: Повешенный
бета:  Kalahari
персонажи: Джирайя, Орочимару
рейтинг: NC-17 (по многочисленным угрозам читавших)
жанр: Smarm (опираясь на классификацию), драма
предупреждения: мёртвое животное, цепи, насилие, внутренности, кровь, гной
дисклеймер: отказываюсь
размещение: без разрешения запрещаю
примечания: действие - за день до ухода Орочимару из Конохи

читать

Джирайя проснулся голый, весь в поту, на большой кровати в гостиничном номере. На полу смятые простыни, под боком спала голая девчонка – головой на его руке, рука онемела, даже удивительно, как тяжело её вытащить. В итоге он небрежно заехал локтем девчонке по лицу. У неё сухой подбородок, рот приоткрыт, дыхания почти не слышно. Нащупывая сумку с кунаями на тумбочке, Джирайя обнаружил, что тумбочки нет, а сумка - на полу, на куче влажных простыней.
Задыхаясь, он вывалился из постели, уронил пустую бутылку саке на бутылку бурбона, та вылилась на остатки еды и раскрытую книгу. Очередной порнографический роман. Встав на колени, он перевернул несколько страниц, а когда обернулся к постели, девчонка уже открыла глаза и томно смотрела на него.
- Мне надо принять душ, - он стоял, не смущаясь, голый, похмельный, и смотрел в эти её чёрные глаза. Добравшись до ванной, он заперся там и вывернул кран до упора, чтобы плеск воды о фаянс гигантской ванны заглушил шум, с которым девочка собирала с пола пустые бутылки и искала свою одежду. Джирайя нагнулся над ванной – вода нужна только холодная, - подошёл к двери, прижался к ней ухом, слушая, есть ли кто в номере. Забравшись в воду, он перекинул через плечо спутанные волосы, попытавшись скрутить их в хвост, дотянулся рукой до туалетного столика, за которым ещё днём прихорашивалась эта послушная черноглазая девчонка, забрал с него свою трубку и небольшой кисет. В последние месяцы он курил трубку всё чаще.

***
Путь до дома казался не таким длинным, как прошлый раз, на небе светился месяц, но небо ещё не потускнело, дорога через окрестные леса была хорошо освещённой. Джирайя всё время пытался ускорить шаг. Если он и на этот раз опоздает, вряд ли ему сойдёт это с рук. Приближаясь к Восточным воротам со стороны леса, он отметил, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, а это означало скорую смену часовых на посту. Взъерошив непослушные волосы, он небрежно махнул рукой двум чуннинам, чтобы те не запирали засовы.
- Джирайя-сан! – молодой мужчина в военной форме устало его поприветствовал, - Не успели оправиться после одного свидания, как спешите на другое? – раздался негромкий смех.
- Вроде того, - Джирайя рассмеялся в ответ, поправляя застёжки на жилете. Из-за пазухи выглядывал довольно внушительный свёрток, - Сувениров на всех не напасёшься.
Он ещё раз улыбнулся и направился дальше, стараясь, чтобы его походка выглядела как можно более небрежной. Отчего-то он нервничал, не находя этому причины. Голова всё ещё трещала после дневных похождений и руки заметно дрожали. Ему необходимо было успеть до наступления навигационных сумерек, но что-то внутри запрещало ему снова идти туда. Нежелание постепенно становилось похожим на одержимость, на животный страх, который сковывает тело. Он каждый раз пробовал себя убедить, что всё пройдёт хорошо, и каждый раз оставалось это ощущение скользких земляных червей в собственном желудке. Перевешивал лишь один довод: он обещал.
***
Джирайя преодолел несколько ступеней, спустившись к двери, подошвы соскальзывали с отбитых краёв, и всякий раз нога норовила провалиться в глубокую щель между каменными плитами. Дверь была массивной, но прилегала к коробке неплотно, защитные печати отсутствовали. Открыв её, он поморщился от сквозняка и шагнул внутрь, запах был ядовито-сладким, какой обычно бывает от гнилых ананасов, он становился всё более резким и вызывал тошноту. Коридор перегораживали в нескольких местах стальные решётки, а в одном месте находились ворота из листовой стали, толщиной в человеческую руку, но все они были не заперты. Отсутствие крысиного писка и суетливой возни под ногами было само по себе тревожным, и Джирайя невольно старался как можно громче шаркать ногами, кашлять и вздыхать – только для того, чтобы не было тишины.
Последняя дверь на его пути – хлипкая и деревянная. Он прислушался, есть ли здесь кто, провёл ладонью по косяку и неуверенно постучал. Никто не ответил, Джирайя тяжело выдохнул и вошёл без разрешения. Глаза начали слезиться от внезапного света. После темноты коридора даже тусклые лампы казались яркими, и внутри каждой из них отчётливо светилась вольфрамовая проволока, словно фосфоресцирующая личинка или человеческий эмбрион. Лампы находились по большей части в глубине полок, потому неосвещённый потолок казался пятном темноты, и просмотреть его было очень сложно. Торцовой стенки также не было видно, Джирайя напряженно всматривался в глубину зала, когда вдруг за его спиной раздался голос:
- Ты принёс то, о чём я говорил?
- Чёрт, Орочимару! – Джирайя вздрогнул, но не обернулся. Он тяжело выдохнул и расстегнул жилет, достав увесистый свёрток.
- Не шуми. Нас могут услышать, - его спокойные интонации раздражали. Забрав у друга свёрток, он неторопливо прошёл к хирургическому столу, стоявшему в центре, и, размотав тугие верёвки, достал редкий охотничий нож. Он имел форму продолговатого акульего плавника, тыльная сторона лезвия была покрыта зазубринами, толстая рукоятка с упором для указательного пальца обмотана кожей. Орочимару взвесил его в руке и удовлетворённо кивнул, - Узнаю почерк мастера. Говорят, он каждый нож вытачивает по индивидуальному лекалу.
- Знал бы ты, чего мне это стоило. Ни один джоунин, ни один шиноби не пользуется подобным оружием.
- Скажешь, что взял его для охоты на медведя. Тебе поверят. – Орочимару провёл ножом по своему предплечью, положив лезвие плашмя, и на металле остались короткие волоски.
- Я знаю, - Джирайя подвинул со стола стеклянные колбы с формалином и уселся на столешницу рядом с полками, в углу помещения, - Мне всегда верят, – он посмотрел на друга в надежде, что тот скажет ещё что-нибудь важное, но Орочимару не сказал ничего. Он молча удалился в соседнюю комнату, долгое время перетаскивал с места на место какие-то сундуки, после чего выволок в центр зала увесистый мешок и взвалил его на хорошо освещённую металлическую столешницу. Нож всё ещё был в его руке, и он принялся распарывать мешковину. В воздухе появился удушливый запах, напоминавший сырую рыбу, или глинозём, или же испорченное мясо. Несколько мошек взмыли вверх и начали кружиться возле одной из ламп.
- Я считаю, что должен сказать тебе это. Сарутоби-сенсей обеспокоен тем, что ты занимаешься изучением Дайто-рю. Он говорит, что эти способы воздействия на человеческое тело являются запрещёнными, - Джирайя без особенного внимания наблюдал за действиями друга, - Эта школа боевых искусств создана специально для самураев высшей ступени. Ты ведь об этом знаешь. Орочимару, послушай меня…
- Он многое говорит.
Разрезав мешок, он скомкал ткань и швырнул на пол, затем подвесил пару ламп непосредственно над столом и, обойдя его кругом, растянул на столешнице тушу убитого шакала. Он положил его на спину и развёл задние лапы, огляделся по сторонам, достал из ящика моток верёвки и принялся привязывать лапы к ножкам стола. Джирайя вскользь осмотрел мёртвое животное, около минуты молчал, потом встрепенулся и резко поднялся на ноги.
- Это же дохлая псина, - негромко проговорил он. Орочимару его, казалось, не слышал, - Это дохлая, разлагающаяся псина, - сказал он немного громче. Реакции на его слова не последовало. Он крепко схватил друга за плечо и шёпотом повторил, почти по слогам, - Это… дохлая… псина.
- Я знаю. – Орочимару встретился с ним взглядом, - Я убил его сегодня днём.
- Это бессердечие.
- Это объективное восприятие, – парировал он. Отстранившись от своего приятеля, Орочимару снова взялся за нож и провёл узкой ладонью по бледному пёсьему животу. Шкура в этом месте была лишена подшёрстка. Надев резиновые перчатки, он прощупал сухожилия внизу живота и выступы тонких костей таза, провёл кончиком ножа по примерному месту разреза и одним уверенным движением вспорол шакалу брюхо. Выступило немного крови, она была тёмной и густой, от кишок отвратительно пахло, и Джирайя невольно зажмурился. Орочимару поставил металлическую плошку на пол возле своих ног и сбросил в неё несколько метров толстого кишечника, вырезанного вместе с остатками пищи, находившейся в нём. Когда его рука погружалась в брюшную полость, раздавался хлюпающий звук, его взгляд в этот момент был сосредоточенным, и в то же время скучающим. Джирайя сделал пару шагов в сторону и достал из кармана трубку. Пальцы не слушались, когда он пытался набить её табаком, и очень скоро он бросил эту затею. Он просто стоял, покусывая загрубевшую кожу на запястьях, и смотрел куда угодно, кроме того места, где руки его друга погружались в живот дохлому псу. Он смотрел на пыльные полки, на аккуратно выложенные инструменты, на линию профиля Орочимару, отчётливую в свете ламп. Хруст разрезаемых хрящей казался ему хрустом крыльев бабочек, многочисленных бабочек, которые залепили ему уши, глаза и рот, в этот момент ему хотелось поскорее вернуть тишину.
- Я не могу это видеть, – его низкий, глухой голос заметно дрожал.
- Мне не нужно, чтобы ты смотрел. Я хочу, чтобы ты помог мне, - Орочимару стянул с себя перчатки и вытер выступивший на висках пот тыльной стороной ладони.
- Ты не понимаешь. Я не могу больше видеть это, - Джирайя медленно приблизился к другу и положил ладони ему на плечи.
- Они все не могут.
Орочимару расстегнул жилет и рубашку, терпеливо ожидая, когда ему помогут раздеться. Джирайя обнажил его шею и плечи, стянул руки за спиной, держа за запястья. Он наклонился и провёл рукой по его лопаткам, перекинув длинные волосы на грудь. Бледная тонкая кожа была покрыта испариной и многочисленными следами от ожогов.
- Щёлочь. Когда ты успел? – он коснулся неровных отметин. Его руки были горячими, и Орочимару передёрнул плечами. Помедлив, Джирайя сорвал с него одежду, раздев до пояса. Вдоль позвоночника шли в два ряда крупные металлические кольца, некоторые из них были покрыты гноем и запёкшейся кровью. Он сжал ладонями худые бока, чувствуя, как расправляются при дыхании рёбра, погладил живот, опустился на колени и принялся расстёгивать ремень. Брюки быстро свалились на пол с тощих бёдер. Вены под коленями на внутренней стороне были яркими и отчётливыми, казалось, их с лёгкостью можно вытащить из-под кожи, подцепив пальцами. Осмотрев все пары колец на спине, плечах, пояснице и бёдрах, Джирайя протёр некоторые из них спиртом, смывая застывший гной. Орочимару стоял, немного ссутулив плечи, его дыхание было практически ровным за исключением тех минут, когда тёплые ладони друга касались живота или бёдер. Случайно задев локтем его стоящий член, Джирайя поспешно убрал руку. Орочимару прикрыл глаза и терпеливо выдохнул, не сказав ни слова.
Направив свет ламп на потолок, Джирайя осмотрел водопроводные трубы в железных хомутах и прикрепленные к ним тяжёлые цепи. Стараясь быть как можно дальше от трупа животного, он потянул за одну из цепей, переброшенную через блок, опуская всю подвесную систему целиком. Множество проржавевших цепей с карабинами на концах соединялись в связку, они опускались до самого пола ровно в том месте, где стоял Орочимару, и Джирайя выбирал по паре цепей, встряхивая их и вычленяя из общей связки, чтобы определить последовательность, подносил карабины к кольцам и тщательно закреплял. Кожа оттягивалась вслед за кольцом под тяжестью очередной цепи, Орочимару глубоко дышал, и по его спине пробегал озноб. Жар и холод в его теле, казалось, существовали в отдельных плоскостях, они бродили по телу, вызывая испарину и мелкую дрожь. Закончив с подвесной системой, Джирайя обошёл друга со спины, переступая через цепи, и заглянул ему в лицо. Сердце тревожно стучало, словно вот-вот всё изменится, словно ничего не будет, ничего никогда и не было. Он успокаивал себя этой надеждой всего пару мгновений, но очень скоро понял, что это бессмысленно. Это осознание безвыходности давило свинцовым грузом, мешая дышать. Хотелось курить.
- Почему ты не делаешь это с женщинами? – он спросил первое, что пришло на ум. Вопрос показался глупым и двусмысленным даже ему самому.
- А зачем? – Орочимару легко пожал плечами, как если бы действительно не видел в этом смысла. Джирайя долго смотрел на него, разглядывая его голые жилистые ноги с крупными коленными суставами, безобразно длинными бёдрами и почти безволосыми лодыжками. Он был на голову выше друга и почему-то неизменно сутулился в его присутствии. Найдя в себе силы, он всё же отвернулся, взялся руками за подвесной блок и с силой потянул на себя. Цепи постепенно уходили вверх и натягивались, приподнимая Орочимару над полом. Кожа на его спине натянулась, сделавшись на просвет абсолютно прозрачной. Джирайя поднимал его медленно, изредка поглядывая на распростёртую на столе тушу. Его взгляд скользнул ниже - на полу возле миски с ливером копошился толстый варан. Он несуразно переставлял лапы и тряс головой, когда проглатывал очередной кусок, его веки были мутными и белёсыми, что указывало на его слепоту. Джирайя почувствовал, как к горлу подступила тошнота и во рту появился кисловатый привкус. Его действия были механическими и привычными, он достаточно мягко подвёл тело своего друга к хирургическому столу – тот висел параллельно полу, - и начал медленно опускать. Звено за звеном управляющая цепь переваливалась через блок, раздавался отвратительный скрежет, чавканье варана смешивалось с хриплым дыханием Орочимару и шумом крови в ушах. Когда он смог дотянуться руками до края стола, Джирайя закрепил цепь металлическим штырём и грузно опустился на пол, выпрямив ноги. Пальцы не слушались, но он упрямо пытался прикурить. Он видел, словно сквозь сон, как его друг, находясь в невесомости, цеплялся ногтями за столешницу и за драную шкуру шакала, как погружал свой член в зияющую дыру, пачкая кровью, и как при этом менялось его лицо.
- В последнее время это происходит всё чаще, - Джирайя жадно захватил губами длинный мундштук и выпустил через нос струи дыма, раскуривая трубку. Появилось лёгкое головокружение, - Я начал курить по собственной воле, но порой мне кажется, я не могу иначе. Я думаю… Я искренне верю, что ты сумел бы с этим справиться. Орочимару, я устал, - он глубоко затягивался дымом. По помещению разносился эхом ржавый скрип карабинов, цепи напряжённо гудели. Орочимару прерывисто дышал, втягивая воздух сквозь зубы, и его волосы опускались на столешницу, на морду шакалу. Он касался стола руками и пальцами ног, совершая несдержанные, резкие движения. Слишком резкие для него, - Ты делаешь это всякий раз, чтобы изгнать из себя чувство вины. Почему ты никогда не прислушиваешься к моим словам? Есть иной выход, - ножки стола противно скрипели, и варан воротил от них морду, трогая воздух на вкус своим раздвоенным фиолетовым языком, - Ты не виноват. Не виноват в его смерти, слышишь? – Джирайя повысил голос, и Орочимару хрипло взвыл, запрокинув голову. Он дёрнулся с такой силой, что едва не вырвал одно из колец, металлический стол с оглушительным грохотом полетел на пол, перевернувшись, - Даже если она не простит тебя, я всё равно останусь твоим другом, - его член и живот были в крови и сперме, мутные капли срывались и падали на пол, и варан подставлялся под них, ловя раскрытой пастью. – Я всегда буду на твоей стороне.
Джирайя вытряхнул трубку и ещё долго сидел на полу, глядя на обмякшее тело друга, подвешенного на дюжине цепей. Руки безвольно свисали вниз, грудная клетка расправлялась и опадала, слышалось хриплое, затруднённое дыхание и звук падающих капель.
- Что бы ты ни делал. Я твой друг, – негромко повторил Джирайя.
***
- Так значит я могу доверять тебе? – Орочимару развёл водой медицинский спирт и, смочив в нём какую-то тряпку, стирал с себя следы крови.
- Абсолютно, - голос друга прозвучал уверенно, но всё же в нём сквозило беспокойство.
- Я благодарен, - Орочимару поднял на него глаза, и змеиные зрачки едва заметно дрогнули. Его молодое лицо выглядело ещё более худым, чем прежде, - Я действительно благодарен.
Он подошёл к Джирайе и, схватив его за волосы, заставил наклониться. Прижавшись губами к его небритой щеке, он выдохнул и коротко коснулся его губ. Джирайя невольно отпрянул.
- Завтра сюда направят отряд АНБУ, скорее всего с ними будет Сарутоби-сенсей. Постарайся сделать так, чтобы… - он неловко огляделся по сторонам, запустил руку в спутанные волосы и поправил хвост, - В общем… Орочимару…
- Да? – Орочимару рассеянно обернулся и вытер смоченной в спирте тряпкой липкие губы.
- Возвращайся живым. - Джирайя проследовал к выходу, не оборачиваясь. Ему не хотелось смотреть на голое тело своего друга, не хотелось смотреть в его хищные, нечеловеческие глаза. Возле самого порога он замер и всё же рискнул задать волновавший его вопрос. Он не переставал верить в своего друга. В того самого Орочимару, которого он когда-то знал.
– Те двое чуннинов, пропавшие на прошлой неделе. Скажи мне, что с ними.
Орочимару долго молчал, прежде чем ответить. Глядя на побледневшее и осунувшееся лицо Джирайи, он устало улыбнулся и произнёс:
- Я не знаю.